Текст книги "Собственность короля"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

11

Дождь начался до зари. Струйки разыскали дырочки в потрепанном полотнище шатра, на Дар стали падать капли и разбудили ее. Вставать вообще-то было рано, но и лежать под дождем не хотелось. Дар села и пошевелила ногой. Боль, похоже, почти совсем прошла. Заворочались другие женщины.

Дождь пошел сильнее, и скоро все промокли. Когда черное небо начало бледнеть, женщины вышли из шатра под проливной дождь. Сих губ слетали облачка пара. В унылом настроении женщины принялись за работу – нужно было подать мужчинам раскисшую кашу.

Потом тронулись в путь. Копыта волов и ноги людей увязали в расквашенной глине, все шли медленно, и Дар не отставала. Из-за отвратительной погоды людям не хотелось разговаривать, все поскучнели, и каждый, похоже, думал о том, какой он несчастный. А Дар месила ногами липкую глину, но думала не о замерзших ступнях и не о плаще, промокшем до нитки. Она размышляла о своем положении.

Она понимала, что загнана в угол. На ее лбу красовалось клеймо, значит, побег стал бы самоубийством. Но и жизнь в полку казалась ей лишь медленной дорогой к смерти. Дар видела, как быстро служба истощала женщин – даже Неффа не была намного старше нее. Женщин было легко заменить, потому и ценили их соответственно. В такой обстановке «щедрость» и «опека» мужчин были пустыми обещаниями. Как Дар ни ломала голову, выхода она найти не могла. И вдруг ее осенило.

Дар стала отставать и дождалась момента, когда ее со всех сторон окружили орки. Увидев в самой последней шеренге Ковока, Дар зашагала еще медленнее. Через некоторое время Ковок-ма поравнялся с ней.

– Тава, Ковок-ма.

Ковок-ма не ответил ей. Он даже головы не повернул.

– Тава, Ковок-ма, – произнесла Дар громче.

Орк посмотрел на Дар. Его голову до бровей покрывал железный шлем, и его зеленые глаза глядели, будто глаза зверя из норы. У Дар сердце ушло в пятки. Она вдруг остро почувствовала, насколько они разные, и собственный замысел показался ее рискованным и обреченным на неудачу. И все же Дар решила не отступаться.

– Ковок-ма, мы можем поговорить?

Орк промолчал, но замедлил шаг. Наконец они с Дар отстали от колонны. Ковок-ма ничего не говорил, и Дар сообщила ему:

– Я хотела бы выучить ваш язык.

– Кам?

«Это, наверное, означает „почему“», – подумала Дар и ответила с легким сердцем:

– Даргу нак гуша («Хорек глупая»).

– Хай. Гуша.

«Не так надо было», – решила Дар.

– Даргу нак мут («Хорек – мать»).

Ковок-ма остановился.

– Зачем вашавоки хочет говорить, как уркзиммути?

– Тва вашавоки («Не вашавоки»), – возразила Дар. – Даргу нак мут.

– Ты не отвечать на мой вопрос.

Дар указала на клеймо у себя на лбу.

– Видишь? Меня пометили, чтобы я не смогла сбежать. Мне придется до самой смерти жить среди уркзиммути.

– И что? Тут и твой сородичи есть.

– Вашавоки не уважают матерей.

– Много уркзиммути говорить, что вашавоки – не матери.

– Но ты думаешь иначе.

Ковок-ма уставился на Дар с таким выражением лица, что понять, о чем он думает, было трудно. И она стала гадать, уж не догадался ли орк, какова на самом деле причина ее просьбы. Мужчины боялись орков, и Дар надеялась, что, выучив оркский язык, сможет пользоваться этим страхом в своих целях.

Ковок-ма не торопился с ответом. Наконец он вытянул руку и провел ею по кругу.

– Хафалф. Дождь.

Дар улыбнулась, поняв, что Ковок-ма согласился обучать ее.

– Хафалф, – повторила она.

Ковок-ма сложил пальцы ковшиком, зачерпнул воды из лужи и показал Дар.

– Фалф.

Дар посмотрела на ладонь орка.

– Фалф, – проговорила она. – Это значит – «вода»?

– Хай. – Ковок-ма протянул руку к Дар, сжал в пальцах прядь ее мокрых волос.

– Даргу нак фалфи.

– Даргу нак фалфи. – Я мокрая.

– Хай. – Ковок-ма прижал руку к груди. – Ма нав фалфи.

Дар сделала то же самое и повторила фразу.

– Тва, – покачал головой орк. – Ковок-ма пахак «Ма нав фалфи». Даргу пахак «Ит нав фалфи».

Дар задумалась.

«„Пахак“ – это, наверное, „говорить“. Значит ли это, что оркские женщины говорят „я“ не так, как мужчины?»

Она ответила с помощью немногих знакомых ей оркских слов:

– Мер нав Даргу. Мер нав мут.

– Хай. Даргу нак квум.

«„Квум“ – что же это может означать?» – подумала Дар и попробовала угадать:

– Это значит, что я умная?

Губы Ковока растянулись в улыбке.

– Хай. Даргу нак зар квум.

Увлекшись уроком, Дар забыла о дожде. Ее жажда знаний поразила Ковока. Он шел по расквашенной глине, произносил названия разных вещей для странной любопытной вашавоки. Он замечал неодобрительные взгляды сородичей, но не обращал на них внимания.

Урок закончился. Ковок-ма догнал колонну, а Дар вернулась к женщинам.

– Я волновалась за тебя, – сказала ей Тарен. – Как твоя нога?

Дар поняла, что орки заслонили собой ее и Ковока.

– Лучше, – ответила она. – Я просто шла медленно, а потом у меня второе дыхание открылось.

– Вот бы и мне так, – вздохнула Лораль. – Опять у меня спина разболелась.

Дар увидела боль в глазах Лораль и вспомнила о матери.

– Тебе нельзя идти пешком.

– Вряд ли мы будем долго идти, – сказала Тарен. – Толум терпеть не может походы под дождем.

Дар обвела взглядом окрестности, гадая, где можно остановиться на привал. Леса сменились небольшими полями и горстками домишек. На ее взгляд, было немало мест, которые годились для стоянки, но шилдрон прошел мимо них. Через некоторое время сустолум – парень, которому наверняка совсем недавно исполнилось двадцать, – подскакал к арьергарду и прокричал какой-то приказ по-оркски. Дюжина орков отделилась от колонны и пошла за сустолумом во главу колонны. Шилдрон остановился. Дар увидела, как двое офицеров и двенадцать орков сошли с дороги. Невдалеке, вокруг большого амбара, стояло несколько домов. Офицеры повели орков в ту сторону. Солдаты последовали туда же, держась на приличном расстоянии от орков.

Несколько орков вошли в самый большой из домов. Офицеры остались рядом, верхом на лошадях. Орки вывели из дома мужчину, двоих женщин и много детишек. Затем они направились к другим домам и привели еще людей. Когда все крестьяне были собраны, толум обратился к ним. Дар находилась слишком далеко и не слышала, что он говорил. Договорив, толум поднял руку. Солдаты пошли вперед, повозки направились к амбару.

Тарен обернулась и сказала Лораль:

– Сегодня будешь спать в тепле.

Лораль, лицо которой было искажено болью, только кивнула.

Женщины пошли к деревне. К тому времени, когда они добрались до домов, солдаты уже выносили оттуда все, что можно было съесть. Твое держали за ноги брыкающуюся свинью. Третий заколол ее мечом. Подмигнув Дар, он сказал:

– Вечерком будете свининку жарить!

Тарен вздохнула.

– Нам лучше развести огонь. Пойдем поищем, где тут есть кухня.

Дар выросла в доме, где была только одна комната, и не могла понять, о чем говорит Тарен. Она думала, что каждый дом – это отдельное жилище. Но ей не хотелось прослыть невеждой, и она огляделась по сторонам и наугад толкнула дверь, ведущую в небольшой домик без окон. Внутри оказалось темно, пахло копченым мясом, но все крючки, на которых могли висеть куски мяса, были пусты. На полу в унылой позе сидела старуха и рыдала.

– Это кухня? – спросила Дар.

Старуха медленно поднялась с пола и поковыляла к Дар. Ее заплаканные глаза смотрели угрожающе. Этот взгляд пригвоздил Дар к земляному полу. Ей очень хотелось объяснить старухе, что она вовсе не такая, как те мужчины, что ограбили коптильню. Но ей не удалось этого сделать. Старуха плюнула ей в лицо, вышла и хлопнула дверью.

Тарен разыскала общую кухню, где имелся большой запас сухих дров. Женщины разожгли огонь в очаге. Дар радовалась тому, что не нужно идти собирать хворост, хотя брать чужие дрова ей было совестно. Солдат угрызения совести нисколечко не мучили, и они то и дело приносили в кухню «излишки продовольствия», отнятые у крестьян. Выгнав скотину под дождь, солдаты уже принялись за амбар. Офицеры распорядились, чтобы самый большой дом в деревне был отведен для них. Вокруг встали караулом несколько орков, дабы крестьянам не пришло в голову что-нибудь дурное. Остальные орки стали лагерем в поле – они словно хотели подчеркнуть расстояние между собой и мародерствующими солдатами.

Хоть Дар и мучила совесть, она радовалась тому, что готовить можно не под проливным дождем, а под крышей теплого дома. Нужно было зажарить свинью, ощипать десяток цыплят и приготовить из них жаркое, сварить коренья и кашу. Свинья жарилась долго, так что ужин подали, когда уже начало смеркаться. Дар и Нена прислуживали оркам, которые предпочли есть под дождем. Дар показалось странным то, что орки готовы терпеть непогоду, предоставив жилища людям. Ей хотелось спросить об этом у Ковока, но она решила подождать с вопросом. Когда они закончили раздавать кашу оркам, Нена пошла к Кари, которая еще раньше ушла к солдатам в амбар. Дар вернулась в кухню.

Лораль спала на полу.

– Тарен, – негромко проговорила Дар. – Я боюсь за нее. Не думаю, что для нее хорошо целыми днями идти пешком.

– Тут уж ничего не поделаешь, – отозвалась Тарен.

– Я же ехала на повозке. Почему она не может?

– Тиг ни за что не позволит.

– Почему не позволит?

Тарен пожала плечами.

– Почему – сама не пойму, но я этого мужика знаю. Придется Лораль топать ножками.

Дар посмотрела на Лораль, лежащую с притянутыми к разбухшему животу коленями на жестком, утоптанном земляном полу. Лораль была бледна. Даже спящая, она выглядела изможденной. Дар на минуту задумалась, потом развернулась и вышла из дома под дождь. Она направилась к дому, где разместились офицеры. Толум и сустолум сидели за столом, заваленным остатками обильного ужина. Перед тем и другим стояло по бутылке. Толум, полноватый молодой человек чуть старше двадцати, холодно воззрился на Дар.

– Тебе чего тут надо, а?

– Господин, одной женщине нужна ваша помощь.

Толум повернул голову к сустолуму.

– Вот из-за чего я этот полк ненавижу – из-за баб.

– Она в тягостях, господин. Ей вот-вот родить.

– И что? – процедил сквозь зубы толум. – Это случается после того, как вы раздвигаете ноги.

– Ей бы надо ехать на повозке.

– «Ей бы надо ехать на повозке», – повторил толум визгливым, насмешливым голосом и стукнул кулаком но столу. – А меня должна поучать шлюха?!

Дар покраснела.

– Я не шлюха, господин.

– Возможно, ты и вправду не шлюха, – буркнул толум. – Настоящие шлюхи уходят после того, как их поимеют.

– Мы тут не по своей воле, – сказала Дар.

– И не по моей, – заметил толум. – Это все страхолюдины виноваты. По мне – так я бы вас всех прикончил.

– Так мы здесь из-за орков?

– Только бабы могут им прислуживать. Это их правило, не мое. А теперь убирайся.

Дар не отступалась.

– Но Лораль может погибнуть, если будет идти пешком.

Лицо толума побагровело, но голос остался холодным.

– Я дал тебе приказ. – Он вскочил со стула, схватил Дар за руку и поволок к распахнутой двери. – Тиг! – взревел он. Когда подбежал мердант, офицер толкнул к нему Дар. – Мердант, выпороть эту сучку за непослушание.

Тиг осклабился. Он ловко сжал руку Дар и вывернул за спину.

– Ну, пташка, ты просто мастерица искать неприятности на свою голову.

Он потянул руку Дар вверх. В конце концов она скривилась от боли.

– Иди со мной и помалкивай.

Тиг велел солдату принести ему веревку и хлыст и повел Дар к забору за амбаром. За солдатом, принесшим то, что велел мердант, потянулись мужчины, радующиеся возможности развлечься. Тиг отпустил руку Дар.

– Ты сама спину оголишь или тебе платье разорвать?

Дар покорно сняла платье. Тиг обернулся к солдату, который принес веревку и хлыст.

– Привяжи ее за руки к столбику.

Солдат перестал таращиться на почти обнаженное тело Дар и, обмотав веревкой ее запястья, привязал один конец веревки к столбику забора, а другой поднес к губам Дар.

– Возьми веревку в зубы, – посоветовал он. – Легче будет.

Дар сжала веревку в зубах и стала ждать. Холодный дождь падал на ее голую спину. Тиг дождался, пока девушка начала дрожать от страха и холода, и только потом размахнулся плеткой. Привязанные к ремешкам обломки овечьих костей врезались в кожу Дар. Сила удара соединилась с болью рассеченной кожи. Отведав хлыста, Дар поняла, что ждать второго удара страшнее, чем первого. Тиг, мастер пыточных дел, отлично понимал, как девушка боится, и потому тянул со вторым ударом. А когда он наконец замахнулся плетью, то второй удар нанес поперек первого. Третьим ударом он закончил рисунок на спине Дар – кровавую звезду.

– Я славно поработал, – сказал Тиг. – Славно, если уж сам себя хвалю. Пусть так постоит, а потом пусть Тарен ее отвяжет.

К тому времени, как пришла Тарен, по рукам и ногам Дар текла кровь пополам с дождевой водой. Она дрожала от боли и холода. Свою истерзанную спину Дар видеть не могла, но кое-что поняла по глазам Тарен. Та отвязала Дар, подняла с земли ее платье и повела Дар к кухне.

– Я промою твои раны, – сказала Тарен. – Ночью тебе лучше спать раздетой.

– Спасибо, Тарен.

– Дар, что ты натворила?

– Я спросила толума, нельзя ли, чтобы Лораль ехала на повозке.

– Это было очень глупо с твоей стороны.

– Теперь понимаю.

– Карг еще хуже Тига.

– Не хуже, – покачала головой Дар. – Тиг просто наслаждался, когда хлестал меня.

– Я бы их всех отравила, – призналась Тарен.

12

Дар не спала всю ночь, охваченная отчаянием.

«Что мне толку от того, что я выучусь говорить по-оркски? Слова меня не защитят», – сокрушалась она, но не могла придумать ничего другого, что могло бы ее защитить.

На рассвете Тарен бережно прикоснулась к плечу Дар.

– Мужчины после порки ходят с голыми спинами, пока раны не заживут. Но тебе так нельзя, поэтому надень вот это. – Она протянула Дар одно из чистых платьев, которые женщины надевали перед тем, как идти прислуживать оркам. Вернее, это был только лиф платья – юбка была оторвана. – Оно чистое, – заверила Дар подруга, – так что, глядишь, твои раны и не загноятся.

Дар поморщилась от боли, когда ткань прикоснулась к рассеченной плетью коже. Дождь все еще лил, и они с Тарен сели поближе к очагу и позавтракали холодной кашей. Лораль будить не стали.

Из амбара вернулись измученные Кари и Нена.

– Скоро мужики придут, – сказала Кари. – Поосторожней с ними, они все с похмелья.

– Ходят слухи, что мы сегодня отсюда не уйдем, – добавила Нена.

– Если дождь не перестанет и они еще будут пьянствовать, Карг может взбелениться, – заметила Тарен. – Если так, то помоги нам Карм. Бездельничающие мужики – беда для женщин.

Кари заметила осунувшееся лицо Дар.

– Говорят, тебя выпороли.

– Верно.

– За что? – спросила Нена.

– Она заступилась за Лораль, – сказала Тарен, – и за это ублюдки отхлестали ее плеткой.

Услышав свое имя, Лораль проснулась.

– Пора вставать?

– Лежи, пока мужики не придут, – отозвалась Тарен.

Лораль приподнялась, села.

– Мне уже хорошо. Правда. Боли прошли.

– Я рада, – сказала Дар, но она надеялась, что Лораль родит, пока они здесь, под крышей, а не в дороге, под дождем.

В кухню, пошатываясь, один за другим вошли мужчины. Они не торопились – значит, судя по всему, слухи были верные: сегодня шилдрон в дорогу не тронется. Последним заявился Тиг. Протянув Дар миску, он с довольным видом осведомился:

– Ну и как твоя спина?

Дар с безмятежным видом ответила:

– Сон все лечит.

Тиг внимательно всматривался в лицо Дар – ждал, не выдаст ли она себя, но она держалась непоколебимо.

– Ну, ежели ты уснуть смогла – значит, я тебя пожалел.

– Я усвоила урок.

– Угу, – буркнул Тиг, гадая, о каком уроке речь. Он посмотрел на Тарен. – Сегодня тут остаемся, поэтому толуму нужна хорошая еда. Приготовьте жаркое из цыплят, зажарьте телятину. И хлеб испеките.

– Хлеб! – воскликнула Тарен. – Никто из этих девушек не умеет печь хлеб.

– Ты это толуму растолкуй – ежели думаешь, что он слушать станет, – ухмыльнулся Тиг. – А сказать это ему пошли Дар.

Насчет того, что день будет трудный, Тарен оказалась совершенно права. Солдаты помогли женщинам только тем, что приволокли теленка и закололи его. Все остальное сделали женщины – освежевали тушу, изловили цыплят. Любое движение приносило Дар боль и изматывало ее. Тарен заметила это и принесла с повозки металлическую коробку.

– Дар, – сказала она, – у меня есть для тебя работа.

– Какая?

– Раз уж ты не боишься орков, я подумала – может, ты отнесешь им вот это. – Она открыла крышку коробки. Там лежали черные зерна, похожие на сушеный горох, но немного крупнее горошин. – Они называются «ваш…». Нет, дальше не помню. Орки любят есть их в плохую погоду.

– Что я должна сделать? – спросила Дар.

– Подойдешь по очереди к шалашам, скажешь те слова, что обычно говоришь, когда подаешь ужин, и дашь им этих зерен – штук по пять каждому. – Она добавила шепотом: – И не торопись обратно.

Дар благодарно улыбнулась. Она вымылась и переоделась в коптильне. Оказалось, что лиф платья, которое ей дала Тарен, промок от крови. Одевшись, Дар положила немного семян в небольшую торбочку и пошла выполнять задание Тарен. Первым делом она дала зерен оркам, стоящим в дозоре у дома, где квартировали офицеры, потом направилась к оркской стоянке, находящейся посреди луга за оградой из воткнутых в землю веток. Орки сидели в своих остроконечных шалашах. Дар подошла к ближайшему шалашу и произнесла положенные слова. Чьи-то руки раздвинули солому и взяли зерна. Возблагодарив Мут ла, орк закрылся в шалаше.

Верхушка каждого шалаша была оплетена лентой, благодаря которой тростинки не разваливались. Ленты были разного цвета. Шалаш с желто-зеленой лентой оказался жилищем Ковока. Взяв у Дар зерна, он сказал:

– Чувствовать запах крови.

– Прошлым вечером меня выпороли.

– Я не понимать, что такое «выпороли».

– Мужчины били меня плеткой по спине.

– Повернуться, – распорядился Ковок-ма. Когда Дар повернулась к нему спиной, он увидел расплывшиеся пятна крови на ткани ее промокшего под дождем платья. Ковок-ма втянул ноздрями влажный воздух. – Приходить, когда закончишь.

– Кам («Зачем»)? – спросила Дар.

– Я нюхать плохое. Ты могла заболевать.

Дар закончила раздачу зерен и вернулась к шалашу Ковока. Заметив ее, он приоткрыл вход в свое жилище.

– Снимать платье и входить сюда.

Дар растерялась.

– Входить. Я знаю целительный волшебство.

Дар так боялась того, что раны у нее на спине загноятся, что это пересилило ее опасения. Она сняла мокрое, пропитавшееся кровью платье, встала на четвереньки и забралась внутрь шалаша.

Они еле поместились там вдвоем. Ковок-ма сидел на земле, скрестив ноги, и занимал почти все пространство. Остальное место занимали его шлем и кое-что из доспехов. Дар пришлось сесть к орку на колени. Ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его лица.

– Наклонись, – распорядился Ковок-ма. – Я должен осматривать твой спина.

Дар пригнула голову к полу. Ноги орка были накрыты полами плаща, потому ей не было так уж неудобно. Ковок-ма бережно провел пальцами вдоль ран на спине девушки, к самим ранам при этом не прикасаясь. Наклонившись и обнюхав раны, он открыл шкатулку, разделенную перегородками. В каждом отделении лежали сушеные листья, корни, семена. Ковок-ма вытащил целебные растения из разных отделений и взял в рот. Немного пожевав, он наклонился и сплюнул слюну на раны на спине Дар.

– Что ты делаешь? – спросила Дар, неприязненно морщась.

– М-м-мф, – отозвался Ковок-ма и положил руку на затылок Дар, чтобы она не шевелилась.

Сначала ранки пекло и пощипывало, а потом боль притупилась, осталось онемение. Дар расслабилась. Ковок-ма снова плюнул на раны. Когда все отметины, оставленные плеткой, покрылись слюной, содержавшей сок целебных растений, орк выплюнул жвачку и стал дуть на ранки, чтобы они подсохли. Снадобья подействовали на Дар, будто спиртное, и она согрелась, хотя и была раздета. Если бы Ковок-ма не заговорил с ней, она бы, пожалуй, заснула.

– Почему они делать такое с тобой?

– Я рассердила толума.

– Как?

– Я хотела, чтобы он помог женщине.

– И за это тебя бить?

– Хай.

– Урквашавоки нук таш, – пробормотал Ковок-ма.

– Что?

– Вашавоки жестокие.

– Тогда почему вы сражаетесь на их стороне? – спросила Дар.

– В этом мудрость нашей королевы.

– Толум сказал, что женщины здесь из-за уркзиммути. В этом тоже мудрость вашей королевы?

– Хай.

– В чем тут мудрость?

– Я тебе уже говорить. Пища принадлежать Мут ла. Давать ее нам должны матери.

Снадобья притупили страх, и Дар сказала то, что думала:

– Так вот почему меня забрали и клеймили? Мою жизнь растоптали только ради того, чтобы я подавала вам еду?

– Вашавоки пометить тебя.

Ответ Ковока только подогрел возмущение Дар.

– Из-за вас! Я здесь из-за вас!

– Ты глупо говорить. Матери всегда прислуживать.

– Это неправда.

– Вашавоки ничего не понимать.

Спокойствие, пришедшее к Дар всего несколько мгновений назад, развеялось. Она чувствовала себя обманутой и злилась. Она схватила свое мокрое платье и сумела натянуть его на себя.

– Мне нужно идти, – буркнула она.

– Я тоже так думать, – сказал Ковок-ма.

Вечером Дар снова пришла на стоянку орков вместе с Неной. Хотя дождь все еще шел, орки сидели под открытым небом. Когда Дар подала Ковоку еду, он ответил ей обычной фразой, но не более. Доев кашу, к нему подошел Зна-ят.

– Сын брата матери, сейчас хорошее время погулять под деревьями.

Ковок-ма бросил взгляд на рощу на краю луга и понял, что его двоюродный братец желает переговорить с глазу на глаз.

– Хай, – ответил он. – Было бы неплохо прогуляться.

Двое орков направились к роще. Зна-ят дождался момента, когда они ушли на такое расстояние, что сородичи, обладающие острым слухом, не могли услышать их разговора, и только тогда обратился к Ковоку.

– Я учуял нечто странное – одно вашавоки пахло целительным снадобьем. Другие тоже учуяли этот запах.

– Я дал Хорьку эти снадобья.

– Я так и подумал.

– Мне показалось, это будет мудро, – сказал Ковок-ма.

– Большинство наших так не думает, – заметил Зна-ят. – Ты теряешь уважение.

– Если это так – значит, так.

– Это самолюбивый ответ. Когда придет время убивать, ты должен вести остальных за собой. Не позволяй, чтобы это взял на себя тот, кто ниже тебя.

– Они готовы избрать другого? – спросил Ковок-ма.

– Сыновья не пойдут за тем, кого не могут понять. Они думают, что ты ведешь себя глупо.

– И ты тоже так думаешь?

– Я не могу понять, почему ты обучаешь Хорька нашему языку, почему ты одарил его целительным волшебством.

– Я и сам не до конца понимаю, – признался Ковок-ма. – Возможно, потому, что она не такая, как все.

– Она? Ты его уже называешь «она»?

– А тебе это кажется странным?

– Конечно! – воскликнул Зна-ят. – Сроду такого не слыхал. Назвать животное «она». Это неправильно.

– Почему?

– Это разрушит уважение к тебе. А ты нужен нам как вождь. Ради Мут ла, избегай встреч с этим Хорьком. Вашавоки до нас нет дела, они о нас не заботятся; глупо заботиться о них.

– Она для меня – как любимая коза, не больше.

– Если твои товарищи станут голодать, ты пожертвуешь этой козой?

– Тва, – ответил Ковок-ма.

– Прежде всего ты должен думать о своих сородичах. Вашавоки не такие, как мы. Они опасны и непредсказуемы.

Ковок-ма вспомнил о том, как Хорек вспылила сразу после того, как он исцелил ее.

– Я вижу мудрость в твоих словах, – со вздохом проговорил он.

– Ты перестанешь вести себя странно? – спросил Зна-ят.

– Хай.

Зна-ят улыбнулся.

– Ты всегда больше думал о других, чем о себе, вот почему тебя так сильно уважают. Я горд тем, что я в родстве с тобой.

– Такие слова согревают мне грудь, – ответил Ковок-ма. – Я рад, что ты поговорил со мной.