Текст книги "Собственность короля"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

9

Побледнев от боли и задыхаясь, Дар догнала повозку мерданта Тига. Лодыжка сильно болела и уже успела распухнуть. Мердант протянул Дар руку и рывком поднял на облучок. Только рядом с возницей и можно было сесть.

– Только нос не задирай из-за того, что на повозке едешь, пташка. Если бы командовал я, так ты бы ножками топала.

– Я не могу идти, – сказала Дар. – По крайней мере, не могу идти так быстро, чтобы поспеть за остальными.

– Думала бы об охотниках за головами, так зашагала бы попроворнее. – Тиг махнул рукой в сторону обочины дороги. Там на пики, воткнутые в землю, были наколоты две головы. Дар почти сразу отвернулась, но все же успела заметить развевающиеся на ветру белокурые пряди волос Лилы. Тиг расхохотался. – Так что не отстала бы, это я тебе точно говорю.

Как только повозка докатилась до большой дороги, шилдрон принял более упорядоченный вид. Толум и его сустолум ехали впереди верхом. Только они и были конными. За исключением Дар, мерданта Тига и Муута, правившего второй повозкой, все шли пешком. Солдаты и женщины шагали за повозками. Орки замыкали колонну.

– Значит, война началась, – проговорила Дар.

– А она и не кончалась, – отозвался Тиг, – хотя зимой мы отдыхаем.

– Быть может, на этот раз король вернет себе свои земли.

– Свои земли? – осклабился Тит. – Ну да, да. Можно и так сказать.

– А на самом деле?

– Земли того стоят, уж это я точно знаю. И ежели мужчина желает воевать, он причину сыщет. И король в этом смысле такой же, как все прочие.

– А зачем ему желать воевать?

– Чтоб кошель набить и солдатам жалованье платить. По мне – причина очень даже веская. Ну а ежели тебе поподробней надо, так ты мерданта Коля спроси. Уж он про это дело все знает.

Мысли о предстоящих сражениях заставили Дар оглянуться и посмотреть на марширующих орков. В доспехах они выглядели особенно мрачно и зловеще. Некоторое время Дар наблюдала за ними, зачарованная и напуганная.

– Какое же войско осмелится с ними сразиться?

Тиг сплюнул.

– Страхолюдины на самом деле и не воины вовсе.

– Но они выглядят страшнее любых воинов.

– Это да, они свирепые. И беспощадные, – сказал Тиг. – Но вот ты небось ничегошеньки не знаешь про то, как на диких вепрей охотятся.

– Не знаю, верно.

– Вепри эти жуть какие опасные. Они клыками распорют хоть человека, хоть коня. Чтобы охотиться на вепря, надо вперед послать собак, чтобы они его загнали и не выпускали, пока копейщик не подскачет. И собаки свое дело делают, даже если вепрь их на части рвет.

– Но что тут общего с орками?

– А они совсем как собаки эти. Крепкие, живучие, вот только хитрости им недостает. А бой выигрывает тот, кто хитрее. Вот почему полками командуют люди.

– А почему орки согласны повиноваться людям?

– На самом деле они людям не повинуются, – ответил Тиг. – Они свою королеву слушаются, хотя ее приказы передает человек.

– Человек Королевы?

– Угу. Он приказывает от ее имени.

– Не понимаю.

– Да какой-то уговор есть промежду ней и нашим королем.

– А оркам что с того?

– Ничего про это не ведаю. Знаю только, что служат они не по дружбе. Они нас всех ненавидят. Помни про это, когда в следующий раз будешь искать местечко, где поспать.

– Прошлой ночью я поступила глупо, – согласилась Дар.

– Еще глупее было бы покувыркаться с другим мужиком. Коля злить не стоит.

– Я это уже поняла.

– Значит, не такая ты все же тупая.

– Как думаешь, когда я его снова увижу?

– Что, уже соскучилась? – Тиг ухмыльнулся и заставил Дар гадать, понял ли он ее истинные чувства. – Да ты не переживай. Коль – любитель скакать с передовым шилдроном, и конь у него резвее моих волов. Он нас быстро нагонит. Неделя-две – в худшем случае.

Скорость передвижения колонны задавали повозки, и она была невелика. Погода стояла хорошая, и при других обстоятельствах Дар наслаждалась бы поездкой. Они проезжали мимо ухоженных, но безлюдных полей.

– Где же люди? – спросила Дар.

– Прячутся, – ответил Тиг.

– Ну ясно. Орков боятся.

– Даже не будь с нами страхолюдин, солдат никто не любит.

– Но вы же служите нашему королю.

– Все равно нам нужна еда, а крестьяне не желают ее давать.

– Разве вы им не платите за еду? – спросила Дар.

Тиг расхохотался.

– Это королевские земли, а мы – люди короля. Почему хозяин должен платить зато, что ему принадлежит? Ты вот его знак на лбу носишь. Разве он за тебя уплатил?

Дар поняла: после того как солдаты посещают крестьянские хозяйства, крестьянам приходится голодать. Тиг, похоже, заметил, как она переменилась в лице, и добавил:

– Ты вот пару-тройку раз не поешь, а потом тебе станет все равно, откуда еда берется. Пустой живот – отличное лекарство от мук совести.

Шилдрон продвигался по дороге до позднего вечера и остановился около разрушенной крестьянской усадьбы. Несколько домиков без крыш, с обгоревшими полуразвалившимися стенами стояли посреди полей, заросших сорняками и молодыми деревцами. Тиг с отвращением огляделся по сторонам.

– Тут вряд ли можно поживиться, – заключил он. – Спрыгивай, пташка, да делом займись.

Дар, прихрамывая, побрела в ту сторону, где женщины готовили место для приготовления еды.

– Как твоя нога? – осведомилась Тарен.

– Ходить больно, но работать смогу.

– Тогда помоги мне натянуть навес и сварить кашу, – сказала Тарен, взяла с повозки свернутое в трубку полотно и раскатала его на земле. – Сегодня вечером тебе не нужно прислуживать оркам.

– А я бы лучше прислуживала им.

– Почему? – удивилась Тарен. – Ведь тот орк, что напал на тебя, здесь.

– Знаю, – ответила Дар. – Поэтому мне и стоит пойти туда. Он не должен думать, что я его боюсь.

– А ты не боишься?

– Боюсь, конечно, но он не должен об этом знать.

Тарен покачала головой.

– И как только ты к орку подойти можешь, а к мужчине – нет?

Накормив волов, мужчины поставили шатры и исчезли внутри их, предоставив женщинам обустраивать в лагере все остальное. Дар, Лораль и Тарен разгружали повозки, а Нена и Кари сходили за водой и набрали хвороста. Довольно скоро началось приготовление ужина. Оркам еду варили отдельно – только кашу.

Пока женщины трудились, орки обосновались на новом месте. Первым делом они очертили большой круг и воткнули в землю сучья. Покончив с этим, они поставили свои шалаши. Потом большинство орков сняли доспехи и направились к протекавшей неподалеку речке.

«Наверное, купаться пошли», – подумала Дар.

Двое остались в доспехах. Один орк пошел вместе с остальными к реке, второй остался на стоянке.

Оставшимся был Ковок-ма. Когда у Дар выдалась свободная минутка, она побрела к орку и остановилась на таком расстоянии от него, чтобы можно было негромко переговорить.

– Шашав, Ковок-ма.

– Откуда ты знать слово, чтобы говорить «спасибо»?

– Вы говорите: «Шашав Мут ла», когда получаете еду, вот я и подумала, что «шашав» означает «спасибо».

– Почему ты меня благодарить?

– За то, что ты спас мне жизнь.

– Зна-ят сделать неправильный поступок, – сказал Ковок-ма. – Я не мог это позволять.

Дар склонила голову.

– Шашав. Я хотела бы узнать, какие нужны слова, чтобы сказать Зна-яту, что я прошу его простить меня.

– Тва, – сказал Ковок-ма.

– Почему нет?

– Даргу нак мут.

– Ты все время так говоришь. Но я не мать. У меня нет ребенка.

– Миска – для еды. Когда она пустая, она все равно миска.

Дар догадалась, что «мут» по-оркски означает и «мать», и «женщина».

– Значит, из-за того, что я мать, ты не станешь учить меня?

– Ты не должна просить Зна-ят тебя прощать. Так не говорить. Говорить: «Кала мут верлав та». Это значит: «Эта мать прощать тебя». Это не позорить его, но помочь ему понять, что он был неправый.

Рассуждения Ковок-ма показались Дар странными. «Ни одному солдату не было бы дела до того, прощаю я его или нет».

А орку, похоже, это было не все равно.

– Кала мут верлав та, – повторила Дар. – Эта мать прощает тебя.

– Хай, – кивнул Ковок-ма. – Ты говорить хорошо.

– Шашав, Ковок-ма, – сказала Дар и увидела орков, выходящих из прибрежной рощи. – Мне пора. Вата, Ковок-ма.

– Вата, Даргу.

Дар похромала к кухонному навесу. С улыбкой она думала о том, что слово «тава», означавшее по-оркски «до свидания», – это «вата» («здравствуй») наоборот.

– Ты чего улыбаешься? – поинтересовалась Лораль.

– Да орк кое-что забавное сказал.

– Никогда не слыхала, чтобы орки говорили что-то забавное.

– А ты хоть раз с кем-то из них говорила? – спросила Дар.

– Нет, – ответила Лораль. – И не собираюсь. Уж тебе ли не знать, как это опасно.

К закату солнца ужин был готов. Дар и Нена вошли в купальный шатер, чтобы смыть с тела грязь и запахи и переодеться в чистое платье. Каши в котле было только на тридцать шесть порций, и Дар смогла помочь Нене нести его, невзирая на боль в ноге. Она обратилась к оркам с фразой «Саф накур Мутц ла» – «Пища – дар Единой Матери». Когда орки ответили: «Шашав Мут ла» – «Благодарим Единую Мать», у Дар было такое ощущение, что благодарность относится отчасти и к ней.

Это чувство придало Дар храбрости, и она решила обратиться к Зна-яту. Прихрамывая, она подошла к напавшему на нее орку и посмотрела ему прямо в глаза. Физиономия орка была бесстрастна, но Дар заметила, как покраснели краешки его ноздрей, когда он ее увидел. Еще она заметила, что все орки не спускают с нее глаз. Дар остановилась.

– Зна-ят, – проговорила она. – Кала мут верлав та.

Зна-ят скривил губы, как делан Ковок-ма, когда был удивлен, что-то пробормотал и отвернулся. Дар не поняла, как воспринял Зна-ят ее слова, но уже одно то, что она нашла в себе силы произнести их, придало ей гордости.

10

В лесу сгустились темные тени, однако, возвращаясь с реки после купания, Ковок-ма без труда нашел дорогу. Он любил ночь, когда вашавоки становились почти слепыми, а уркзиммути все видели ясно. Вашавоки обычно затихали после того, как Мут ла прятала свое золотое око, и Ковок-ма наслаждался тишиной, нарушаемой только звуками природы. Лягушки пели весенние любовные песни. Шелестела листва. Приятно было идти без тяжелых одежд смерти. Ковок-ма остановился и подождал, пока Мут ла высушит его мокрую кожу. Он радовался тишине и прикосновениям ветерка, а в это время небо покинули последние краски дня.

Ковок-ма услышал шаги и обернулся. Увидев, что его догоняет Зна-ят, он поприветствовал его по-оркски – на единственном языке, который знал его сородич.

– Тава, сын сестры отца.

– Тава, сын брата матери, – ответил Зна-ят. – Томок-ток спрашивает, сколько сегодня надо часовых.

– Только один. Мут ла прячет свое серебряное око. Если подойдут вашавоки, они споткнутся – и будет шум.

– Хай, – согласился Зна-ят. – И пока что мы еще далеко от места убийства.

– Но вашавоки все равно убивают.

– Хай. Везде, – подтвердил Зна-ят и задержался рядом с Ковок-ма. Заговорив снова, он произнес имя сородича так, как позволено только близким друзьям. – Ковок, я озадачен.

– Почему?

– Нынче утром ты назвал одно вашавоки матерью и не дал мне его убить.

– Хай.

– Я не понимаю. Вашавоки не могут быть матерями. Они животные.

– Все животные бывают двух видов, и один из них вроде матерей.

– Быть вроде кого-то – это не то же самое, что быть кем-то в точности, – возразил Зна-ят.

– Один вид вашавоки, называемый «жен-счины», так похож на матерей, что Мут ла не бывает посрамлена, когда они подают нам пищу. Так говорит наша королева.

– Я бы лучше получал пищу из рук истинных матерей, – проворчал Зна-ят.

– Я бы тоже, – согласился Ковок-ма. – Но поскольку не могу, я готов терпеть этих жен-счин. И если мы будем к ним относиться как к матерям, они и вести себя будут более похоже на матерей.

Зна-ят задумался над сказанным Ковоком.

– Так ты поэтому называешь Хорька матерью?

– Хай.

– Есть кое-какой смысл в том, что ты говоришь, но только кое-какой.

– Мир стал странным, – сказал Ковок-ма, – и мы должны научиться делать странные вещи.

– Это… Хорек… оно говорило со мной нынче вечером. Оно сказало: «Эта мать прощает тебя». Я очень сильно удивился.

– Как ты ответил?

– Я сказал, что дыхание Мут ла скоро прогонит ее вонь.

– Это было разумно сказано, – сказал Ковок-ма. – Для вашавоки Хорек чистый.

– Может, и так, но твой интерес к нему особенный.

– Интерес?

– Я видел, как ты с ним говорил. Я знаю, что это ты научил его этим словам.

– Хай. Хорек меня попросил.

Зна-ят улыбнулся.

– Дома ты всегда по-доброму относился к своим козам. Думаю, Хорек стал твоей новой козой. Тогда понятно, почему тебе не противен его запах.

Ковок-ма рассмеялся.

– Зна, ты меня слишком хорошо знаешь. Хорек и вправду вроде моей козы.

– Все равно оно – вашавоки.

– И мать, – добавил Ковок-ма.

– Раз ты так думаешь, это значит, что слишком давно не был дома.

– Хай, – согласился Ковок-ма. – Слишком.

Все женщины, кроме Дар, сильно устали от дневного перехода. Устали и солдаты, и к ночи в лагере воцарилась тишина. Женщины быстро заснули, а Дар не спалось. Изнеможение и слабость не прогоняли из ее мыслей тревогу, не заглушали пульсирующую боль в лодыжке. Дар вышла из шатра и вгляделась в ночную тьму. Луна не светила, и темный мир казался почти бесформенным. И все же Дар, прихрамывая, побрела во мраке. Вело ее скорее чутье, чем зрение.

Она вошла в один из разрушенных домов и обнаружила, что пол здесь зарос травой. Темнота скрывала все следы людей, некогда живших здесь. Дар повернулась к выходу и была готова уйти, и вдруг кто-то схватил ее за подол платья.

– Не спится? – прозвучал мужской голос.

Дар его узнала.

– Мердант Тиг?

– Да, это я.

Тиг сидел у дверного проема, прислонившись спиной к обугленной стене. Дар едва видела его. Тиг пошевелил другой рукой, и Дар услышала, как булькнула жидкость в бутылке. Она сделала шаг назад, но мердант держал ее крепко.

– Побудь со мной.

Выбора у Дар не было. Она опустилась на колени у порога. Тиг разжал пальцы, сжимавшие платье Дар, но тут же обхватил ее за талию и притянул к себе. Ударившись о латный нагрудник, Дар почувствовала, что от Тига разит перегаром. Она попыталась высвободиться.

– Не дергайся, пташка, и не бойся. Никто из мужчин не посмеет к тебе прикоснуться.

– Ты же прикасаешься.

– Обнимаю просто. Уж на это что тебе жаловаться?

– Не думаю, чтобы мерданту Колю это понравилось.

– Обниматься – это не кувыркаться, так что ты не кипятись. Когда Коль тебя бросит, держись за меня.

Дар замерла.

– Вот так-то лучше, – буркнул Тиг, держа ее крепко. – Бренди хочешь глотнуть?

– Нет.

– Ну, как желаешь. – Тиг основательно хлебнул из бутылки. – Задницей Карм клянусь, это местечко – настоящая куча дерьма.

– Похоже, когда-то тут было хорошо и красиво, – возразила Дар.

– Да, было небось получше. – Тиг сплюнул. – У того толума вместо мозгов дерьмо было. «Надо их проучить» – так он сказал. Ну, проучили – и что с того? Какой теперь лагерь посреди бурьяна?

– Так это сделали солдаты?

– А кто же еще?

– Зачем?

– Крестьяне прятали продовольствие. Толум про это выведал и натравил на них страхолюдин.

Дар зябко поежилась, а Тиг рассмеялся.

– Да, некрасиво вышло, – согласился он. – Да война вообще штука не больно красивая.

– Война? Но ведь это были подданные нашего короля!

– Вот и надо было им про это думать, когда еду прятали.

Тиг передвинул руку, и его пальцы потянулись к груди Дар. Почувствовав прикосновение, Дар неожиданно проговорила:

– Все-таки выпью, пожалуй.

– Вот так бы и давно, – обрадовался Тиг.

Он протянул Дар бутылку, и она быстро забросила ее в заросли сорняков.

– Ах ты сучка чокнутая!

Тиг отшвырнул Дар в сторону и бросился на поиски своего бренди, а она смогла подняться и шмыгнуть в темноту. Бежать Дар не могла, поэтому сидела тихонько и слушала, как Тиг ругается на чем свет стоит и шарит руками по земле. Вскоре, однако, все стихло. Дар не поднималась, ждала.

Трава покрылась росой, и к этому времени мердант наконец добрался до своего шатра. Только тогда Дар осторожно прокралась в лагерь и улеглась рядом с другими женщинами.

Когда войско было в походе, завтракали остатками каши. Пятеро женщин с утра должны были подать еду мужчинам, вымыть котел и сложить вещи на повозки. За завтраком Дар удалось избежать встречи с мердантом Тигом, но он ее нашел, когда она стояла возле повозки. Тиг схватил ее за руку:

– Сегодня пешком пойдешь, – процедил он сквозь зубы и пошел запрягать волов.

Тарен услышала, что сказал Тиг.

– Поспеешь с остальными?

– Придется, – вздохнула Дар.

– Смотри не отставай. Не всякая голова, которую приносят охотники за наградами, раньше была на плечах беглеца.

Ранним утром офицеры вывели шилдрон на дорогу. Солдаты нестройной толпой пошли за повозками. Женщины у них под ногами не путались, шли позади. На некотором расстоянии от женщин шествовали орки – эти маршировали стройными рядами. Только они да двое офицеров во главе шилдрона выглядели по-военному; мужчины больше смахивали на разбойников, чем на солдат.

Дар сразу стало трудно идти наравне с остальными. Пронзающая боль в лодыжке вынуждала ее шагать, не сгибая ногу в колене, а это было и утомительно, и неловко. Как Дар ни старалась, довольно скоро она отстала от женщин. Потом ее нагнали орки и расступились, чтобы она могла идти между ними – рядом, но не вместе. Дар стиснула зубы. Она все пыталась идти быстрее, но раненая нога не давала. Орки обогнали ее. Расстояние между Дар и колонной все нарастало, и в конце концов последняя шеренга орков скрылась из глаз.

Дар плелась по дороге одна и прислушивалась к каждому звуку. Она приняла предостережение Тарен всерьез, понимая, что ее голова принесет немалый барыш тому, кто ее заполучит. Крестьяне имели причины ненавидеть военных, и Дар не приходилось ждать пощады. Поэтому, услышав шаги в придорожном лесу, она в страхе стала искать глазами хоть что-нибудь, с помощью чего можно было бы обороняться. Заметив у обочины большой камень с острыми краями, она схватила его. Конечно, камнем против меча или кинжала она бы много не сделала, но уж лучше камень, чем ничего.

Вдоль дороги лес стоял густо, в чаще никого и ничего не было видно. Правда, кто бы ни приближался к дороге, он не пытался идти тихо. Шаги и шорох веток звучали все ближе. Дар сжала камень обеими руками, подняла над головой и постаралась принять угрожающую позу и напустить на лице зловещее выражение. Но вот ветки кустов раздвинулись, и на дорогу вышел Ковок-ма.

Дар встретила его опасливым взглядом – она не догадывалась, какие у орка намерения. Ковок-ма растянул губы. Дар уже знала, что орки так улыбаются.

– Даргу очень свирепый.

Дар выронила камень и рассмеялась – отчасти из-за испытанного облегчения, отчасти из-за понимания того, как глупо она выглядела. Когда ей стало ясно, что Ковок-ма причину ее смеха не понимает, она стала хохотать еще пуще. Отсмеявшись, она долго не могла отдышаться.

– Почему ты лаяла? – спросил Ковок-ма.

– Я не лаяла. Я смеялась.

Дар зашипела, подражая оркской манере смеяться.

Ковок-ма улыбнулся.

– Ты… – Он помедлил. – Не знать слово, как говорят вашавоки. Га нат гуша.

– Я – гуша? Что это значит?

– Ты делать странные поступки, такие поступки, которые делать меня хиссав.

Ковок ма зашипел, изображая смех.

– Так я смешная?

– Может быть, это верное слово.

– Я рада, что развеселила тебя.

Если Ковок-ма и уловил насмешку в тоне Дар, он этого не показал.

– Не умно есть идти одной.

– Я иду одна, потому что не могу поспеть за остальными. Зна-ят мне чуть не оторвал ногу.

– Ложиться, – распорядился Ковок-ма.

– Зачем?

– Нат тва гуша.

«Не будь смешной?» – подумала Дар и догадалась, что слово «гуша», наверное, означает не «смешная», а «глупая».

Она растерялась, постояла немного, но все же улеглась посреди дороги. Ковок-ма опустился рядом с ней на колени и приподнял подол ее юбки. Дар забеспокоилась и попыталась помешать ему, но Ковок-ма, похоже, даже не заметил этого. Дар перестала сопротивляться. Лежала и надеялась на то, что ее тело для орка не обладает привлекательностью. Руки у Ковока были здоровенные, с длинными когтями, но пальцы прикасались к распухшей лодыжке Дар бережно, нежно. Мало-помалу Дар расслабилась.

– Ничего не порваться, – заключил орк, внимательно осмотрев девушку. Затем он вытащил из поясной торбы только что сорванное растение с большими листьями, покрытыми пушистыми волосками.

– Это найимгат. Пожевать этот листок, но не глотать.

Дар взяла у орка растение и понюхала. Листок издавал сильный приятный аромат. Дар взяла его в рот и стала жевать. На вкус листок оказался горьким, у Дар выделилось много слюны. Язык у нее онемел, и она с трудом сглотнула слюну.

«А вдруг те травы, которые орков лечат, человека могут покалечить? – подумала она. – Ну да ладно, поздно уже переживать…»

Онемение начало охватывать все ее тело. Когда она выплюнула листок, у нее сильно кружилась голова.

– Пойдем, – сказал Ковок-ма. – Отдыхать в тени.

– Я не могу отдыхать. Я должна идти дальше.

Но, произнося эти слова, Дар уже сомневалась, что сможет идти. У нее все плыло перед глазами, ей даже встать было трудно. Попробовала сделать шаг – и пошатнулась, и едва почувствовала, как орк поддержал ее.

Когда Дар открыла глаза, начинало смеркаться. Она лежала в придорожной березовой рощице, но не в том месте, где Ковок-ма дал ей целебный листок. Она почувствовала запах дыма и услышала мычание волов и голоса людей. Дар села.

Ковока рядом не было.

«Наверное, он меня сюда принес, – подумала Дар. – Но почему? Он отвечает за то, чтобы никто не отстал от строя?»

Она в этом сомневалась. Ребра у нее болели – как будто ее побили.

«Наверное, он меня на плечо забросил и так нес», – решила она.

Раненая нога побаливала, но могла сгибаться. Дар встала. Боль не отдалась выстрелом в бедре.

Лишь едва заметно прихрамывая, Дар пошла в ту сторону, откуда доносились голоса. Дорога повернула – и перед ней предстал лагерь. Нена и Кари возвращались к кухонному шатру после того, как отнесли еду оркам. Тарен увидела Дар и поспешила ей навстречу.

– А мы думали, ты уже не вернешься. Как ты добралась сюда?

Дар решила не рассказывать про Ковока.

– Я отдохнула, и боль в ноге почти прошла.

– Это Карм сберегла тебя, можно не сомневаться. Пойдем, поешь чего-нибудь. Проголодалась небось.

Дар села есть кашу и поймала на себе удивленный взгляд мерданта Тига. Она сделала вид, будто не замечает, что он смотрит на нее. Потом она пошла к спальному шатру. Там лежала Лораль. Она тихонько стонала.

– Тебе нехорошо? – спросила Дар.

– Просто спина побаливает, – ответила Лораль. – Я уж думала, больше не увижу тебя.

– Я здесь. Добралась.

– А я весь день думала про то, как я с тобой обходилась, – призналась Лораль. – Прости меня. Не твоя вина, что ты нравишься Колю.

– Я ему не нравлюсь, – покачала головой Дар. – Просто он меня хочет. Это не одно и то же.

– Не отталкивай его ради меня.

– У меня на то есть другие причины.

– Нельзя злить мерданта! Тиг тебя и пальцем не тронул, а ты ведь едва не погибла. Ты должна…

Лораль охнула и застонала.

– Повернись на бок, – посоветовала ей Дар. – У моей матери тоже были такие боли. Я знаю, это помогает.

Лораль легла на бок, Дар опустилась на колени рядом с ней.

– Я рада, что мы с тобой снова подруги, – сказала Дар и стала поглаживать спину Лораль. – Полегче?

Лораль вздохнула.

– Да.

– Хорошо. Такие боли обычно проходят. А если боль не пройдет и станет сильнее, это значит, что тебе пришла пора рожать.

– А если это случится, ты знаешь, что делать?

– Нет, – честно призналась Дар.