Текст книги "Собственность короля"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

25

Коль надела упряжь на Грома и подала поводья мерданту Колю. Он подошел к лошадям вместе с толумом, и Дар сразу почувствовала, что они в ссоре. Она постаралась сделать вид, будто ничего не замечает, понимая, что мерданту до нее нет никакого дела, что его волнует только собственная власть. И когда она протянула Колю поводья, она вела себя настолько покорно, что мерданту не удалось ощутить, как она рада своей победе.

Когда шилдрон вышел на дорогу, Дар отправилась в хвост колонны, чтобы занять место позади орков. Она обрадовалась, когда к ней подбежала Тви. Девочка переоделась в свое ветхое платьишко, перешитое, похоже, из старого платья взрослой женщины. Ворот был слишком широк, и платье то и дело сползало с плеча. Мало того что оно плохо сидело на Тви, так еще было грязным, засаленным. Дар решила при первой же возможности выстирать его.

Тви еще не успела произнести ни слова, но Дар сразу поняла, что настроение у девочки стало лучше. Она словно ожила, и боль, похоже, ее больше не мучила. Клеймо на ее лбу уже не было таким зловеще красным и распухшим. А главное – во взгляде Тви не осталось страха.

– Пойдем разыщем Кови! – предложила она.

Дар улыбнулась.

– Кови? Не уверена, что Ковоку понравится, если ты его будешь так называть.

– Значит, ты его не знаешь, – убежденно ответила Тви.

– Может, и не знаю, – сказала Дар. – Если мы с тобой пойдем позади орков, возможно, он сам к нам подойдет.

Когда Дар и Тви добрались до хвоста колонны, Ковок-ма уже был там и ждал их. Тви бросилась к нему.

– Кови!

Ковок-ма растянул губы в улыбке.

– Маленькая Птичка. Мы идти вместе.

Тви, видимо, поняла, что Ковок-ма улыбается, и улыбнулась ему в ответ. Дар тоже не смогла удержаться от улыбки, глядя на эту странную парочку – здоровенного орка и тоненькую девочку Ее поразила перемена, случившаяся с Тви.

«Она ему доверяет всем сердцем», – думала Дар.

Она и представить не могла, что Тви так быстро освоится.

«Интересно, это он ей что-то сказал или что-то сделал, или она все чутьем улавливает?»

Дар еще побаивалась орков, но она наблюдала за Тви, и остатки ее сомнений насчет Ковока развеивались.

Тви разговорилась. Похоже, она решила по дороге поведать всю историю своей жизни.

– Матери у меня нету, – щебетала она. – Отца тоже. Только тетушка, да она и не родная тетка мне. Солдаты меня ей отдали. Только я не помню, маленькая совсем была.

Дар сразу вспомнила о Фрей.

– А тетушки были свои дочки, родные. И когда прискакал человек верхом на лошади, она… она… – Тви погрустнела. – Она сказала, что я принадлежу солдатам и что они приехали забрать меня обратно. Это правда?

– Ты принадлежишь королю, – сказала Дар. – Как и я.

– Урквашавоки нук таш, – пробормотал Ковок-ма. («Вашавоки жестокие».)

– Что это ты только что сказал? – спросила Тви.

– Он сказал, что мужчины жестокие, – ответила Дар. – И он прав.

– Они не быть жестокие к Маленькой Птичке, – заявил Ковок-ма.

– Тетушка была жестокая. Она меня то и дело била. И говорила, что я ни на что не годная.

– Она ошибаться, – сказал Ковок-ма. – Ты мать.

– Вот уж нет!

– Орки всех женщин называют матерями, – объяснила Дар. – Даже девочек.

– Ну и очень глупо.

Дар, не задумываясь, повторила то объяснение, которое сама когда-то услыхала от Ковока:

– Если миска пуста, она все равно остается миской.

Тви на секунду задумалась.

– Значит, ты тоже мать?

– Хай, – ответила Дар. – Так орки говорят «да».

– Даргу ло-нат мутури ала Тави Ки, – сказал Ковок-ма.

Дар перевела:

– Он сказал, что я буду твоей матерью.

– Не надо мне матери, – помотала головой Тви. – Моя меня бросила. Выкинула, как мусор.

– Кто тебе так сказал?

– Тетушка.

– Она солгала, – сказала Дар, вспомнив о Лораль. – Когда у женщин в войске короля родятся дети, солдаты забирают их и увозят. Твоя мать любила тебя.

Тви удивленно уставилась на Дар.

– Откуда ты знаешь?

– Я видела материнскую любовь. Моя подруга Лораль умерла, чтобы дать жизнь своей маленькой дочке.

– Это правда? – спросила Тви скорее с надеждой, чем с недоверием.

– Да, – ответила Дар. – Клянусь священным именем Карм.

Тви взяла Дар за руку и лучисто улыбнулась.

– И раз твоей матери здесь нет, – сказала Дар, – я буду заботиться о тебе вместо нее.

– И Кови тоже обо мне будет заботиться.

– Хай, – без колебаний ответил Ковок-ма.

Когда Тви устала, Ковок-ма поднял ее и усадил себе на плечи. Она обхватила руками его шею, а он – ее тонкие ноги могучими ручищами. Сидеть Тви было удобно, потому что колпак на голове Ковока был длинный и накрывал металлические пластины на его кольчуге. Тви радовалась тому, что она так высоко, что ей видно все вокруг, а Дар решила воспользоваться этой возможностью и возобновить изучение оркского языка.

– Откуда ты узнал язык вашавоки? – спросила она у Ковока.

Ковок-ма поправил ее:

– Где ты выучить язык вашавоки.

– Где выучил, – повторила Дар. – Так где ты его выучил?

– Отец научить меня.

– А он где выучил?

– Его мать часто бывать у старого короля вашавоки. Она выучить это наречие и научить всех своих детей.

Дар стало интересно.

– А зачем она бывала у короля?

– Она быть королева. Это быть обычно.

Дар изумленно посмотрела на Ковока. «Да он, оказывается, принц!»

Не зная подходящих оркских слов, Дар переключилась на язык людей.

– Вот не знала, что в твоих жилах течет королевская кровь.

Ковок-ма явно не понял ее.

– Как это – «течет королевская кровь»? Дар ответила по-оркски:

– Мать твоего отца была королевой. Это делает тебя таким, как она, – вождем.

– Не делать. Я пасти овец. Мой отец делать твердое молоко.

Ответ Ковока удивил Дар.

«Его отец – всего-навсего сыродел? Похоже, орки не знают, что такое королевская кровь».

Они стали разговаривать дальше, и оказалось, что Дар угадала верно. Среди орков правление не передавалось по наследству, и положение Ковока не становилось более высоким из-за того, что он состоял в родстве с королевой. Еще Дар узнала о том, что тот колпак, который носил Ковок-ма, служил не столько знаком высокого поста, сколько знаком признания его мудрости. Такой колпак обозначал орка, за которым другие пойдут в бой, а наделил его этим колпаком совет, на который собирались все орки. Точно так же они могли своим решением лишить его этого знака.

Дар продолжала упражняться в познании оркского языка и традиций до тех пор, пока Тви не наскучило сидеть на плечах у Ковока. Девушка попросила, чтобы орк опустил ее на землю. Вскоре девушка уговорила Дар помочь ей собирать цветы. Собранными цветами Тви принялась украшать кольчугу Ковока. Она засовывала стебельки за металлические пластины. Мало-помалу ржавая кольчуга стала похожа на весенний лужок.

День шел своим чередом, и Дар часто ловила себя на том, что радуется жизни. Чувствуя себя защищенной рядом с Ковоком, она открыла для Тви свое сердце. Дар представляла себе мать Тви – клейменую, одинокую, – и ей казалось, что к ней переходит любовь этой женщины. Таким радостным было чувство, что она кому-то нужна. Оно заполняло пустоту, от которой так долго страдала Дар. Но стоило ей вспомнить о том, как зыбко их счастье, – и радость сменялась тревогой. Они шли на войну, где жизнь и судьба могли измениться в одно мгновение. Орки не были неуязвимы; одна стрела, один удар меча могли лишить Дар и Тви их защитника. Если бы это случилось… Дар не сомневалась, что их в самом скором времени настигла бы месть мерданта Коля – сначала она обрушилась бы на Тви, а потом на нее.

Не будь Дар горянкой, она впала бы в отчаяние. Жизнь, полная лишений, научила ее дорожить малой толикой радости, какую дарил каждый день. Она с опаской смотрела в будущее, но не позволяла тревоге овладеть целиком собой. Да, она тревожилась – но и улыбалась. Порой, когда Тви веселилась, Дар забывала обо всем и становилась беззаботной, будто отправилась на прогулку.

Дорога пошла на спуск, к заливным лугам долины реки Турген. Хотя река еще не была видна, но о ее близости можно было судить по черной, плодородной земле по обе стороны от дороги. Однако на фоне богатства здешних земель особенно мрачно выглядели крестьянские хозяйства. Проходившие по этим краям солдаты мало что оставили после себя. Дома вдоль дороги стояли безлюдные, полуразрушенные, выпотрошенные волнами войск. Поскольку помародерствовать было негде, мердант Тиг в этот вечер урезал паек. Теперь предстояло несколько дней питаться только кашей.

После того как Тиг объявил об этом, Тарен негромко сказала Нене:

– Мужчины будут срывать зло на нас.

– Тогда пусть прислуживает паленка, – буркнула Нена. – А где ее носит, кстати?

– Она с Дар, они хворост собирают, – ответила Тарен.

Услышав имя Дар, Нена помрачнела.

– Я слышала, как ты вчера вечером болтала с этой сучкой. Я думала, мы с тобой договорились, что не будем с ней разговаривать.

– Может, мы ошиблись насчет нее, – пожала плечами Тарен.

– Вот уж нет. Я таких знаю. Бросила мерданта ради орка. А орка бросит ради еще кого-нибудь, получше.

– Не верю, – покачала головой Тарен.

– Так ты подумай хорошенько, на чьей ты стороне, – посоветовала ей Нена. – Или ты с нами, или против нас. И не забывай: тебя-то никто из орков не оберегает.

Тарен промолчала. Но Нена была уверена: ее угроза услышана.

Тви и Дар понесли еду оркам поздно, потому что сначала Тви должна была обслужить мужчин. Как и в прошлый вечер, сама Тви поужинала в «Объятиях Мут ла». Дар оставила ее с Ковоком, а сама закончила свою работу. Когда она возвратилась в шатер Ковока, Тви лежала, свернувшись калачиком, у него на коленях и крепко спала. Ковок-ма тихо проговорил:

– Даргу, мы должны говорить про завтра. Приближаться время убивать.

– Хай, – сказала Дар, и у нее неприятно засосало под ложечкой.

– Скоро собираться много уркзиммути. Они смотреть на тебя и на Маленькую Птичку, и они видеть вашавоки, а не матерей. Будет опасно.

– Опасность повсюду вокруг нас, – прошептала Дар.

– Ты говорить мудро.

Дар и Ковок начали переговариваться тихо и умолкали всякий раз, стоило Тви пошевелиться. Дар поняла, что при встрече с новыми отрядами орков ей все придется начинать заново, и никто не мог сказать, улыбнется ли ей удача. Она вспомнила, как Зна-ят чуть не убил ее, как часовой-орк чуть не перерезал ей глотку.

«Судьба Тви и моя судьба в руках орков. Слишком поздно что-то менять».

Дар оставалось только ждать, чтобы узнать, что это за судьба.

26

Шилдрон подошел к реке Турген рано утром на следующий день. Река в этих краях была уже широкой и представляла собой внушительное препятствие. Ее воды, серые от осадков, принесенных с близких гор, текли стремительно и были так холодны, что и воздух здесь тоже становился прохладным. Река зачаровала Дар. Она изумлялась тому, что ледяная вода, мчась по руслу Тургена, словно бы кипит.

Дорога шла вдоль берега, и после полудня впереди возникла громада каменного моста. Его арки опирались на скалистые острова, связывая между собой два берега. Камни от времени и непогоды состарились, и порой трудно было определить, где кончаются скалы и начинается кладка. Дар никогда прежде не видела более величественной постройки. Она остановилась, чтобы полюбоваться мостом. Ковок-ма тоже остановился.

– Это Флис Мути, – сказал он.

Дар перевела:

– Прыжок Матери?

– Хай. Великий труд уркзиммути и причина большой печали.

– Этот мост построили вы? – спросила Дар, стараясь скрыть удивление.

– Хай. Давным-давно. И давным-давно вашавоки переходить его и отбирать у нас наши дома.

В то время, как Ковок-ма рассказывал Дар об этом, на мост въехал конный отряд, чтобы перебраться в лагерь на противоположном берегу. Довольно скоро Дар уже сама шагала по мосту. Вблизи стало заметно, насколько мост древний. Дожди и снега за столетия сгладили острые углы, каменные плиты покрылись вмятинами и трещинами. Кое-где выросли высокие деревья.

Лагерь, предназначенный для сбора войска на другом берегу, был пока заполнен не до конца, но тут уже царила суматоха. Хотя шилдрон под командованием толума Карга прибыл на место первым из шести в своем полку, другие оркские полки уже находились в лагере. Кроме орков, здесь расположились и отряды людей – пехотинцы и кавалеристы. Столько людей сразу Дар никогда в жизни не видела. Шум голосов людей и орков звучал оглушительно. К голосам примешивалось ржание лошадей и клацанье железа. Люди и орки готовились к войне.

Шилдрон остановился на краю лагеря. Толум Карг отправился к командиру лагеря. Когда толум вернулся, он повел свой шилдрон к клочку свободной земли. Рядом раскинулся просторный круг, огороженный воткнутыми в землю сучьями. Внутри круга стояло несколько сотен остроконечных шалашей, и оставалось еще много места, где можно было разместиться оркам. Орки из шилдрона Карга вошли в круг, а солдаты и женщины остались снаружи и начали разгружать повозки.

Дар решила не задавать вопросов.

«Буду слушать, о чем говорят, – сказала она себе, – и, быть может, пойму, что тут происходит».

Из разговоров солдат она узнала, что войско будет стоять здесь лагерем до тех пор, пока не соберутся все полки. Некоторые считали, что на это потребуется несколько дней, другие предполагали, что пройдет не одна неделя, пока все подойдут. Единственное, в чем все были согласны, так это в том, что вторжение не начнется до того, как в лагерь прибудет сам король.

Дар слышала много недовольных разговоров. Похоже, всем была не по душе предстоящая жизнь в лагере.

– Тут в крестьянских кладовых не побалуешь, – проворчал мердант Тиг. – Что его величество от щедрот своих отвалит, то и лопать будете.

– Как же, от этого жмота дождешься, – буркнул один солдат. – Одну кашу жевать придется.

– Погодите, погодите, – хмыкнул другой. – Прибавится голодных ртов, так вам и миска баланды пиром покажется.

– Угу, и еще сильно повезет, если она вам достанется, – подхватил Тиг. – Когда на одном месте торчишь, поневоле отощаешь. Дров и так уже мало. Вот чего в достатке – так это воды. – Он зыркнул на Дар. – Задницей шевели, сучка. Работы – выше крыши.

Дар поспешила к другим женщинам. Они готовились к тому, что в лагере им придется пробыть неведомо сколько времени. Солдаты, как обычно, от работы отлынивали. Поставив шатры для себя, остальные труды по поселению на новом месте они оставили женщинам. Женщины сгрузили с повозок скарб и припасы, обустроили место для приготовления еды, поставили свои шатры, а потом занялись другими делами. Нена и Кари отправились на поиски дров, Тарен и Тви натаскали воды и начали готовить ужин. Дар было приказано выкопать выгребные ямы, и она закончила эту работу как раз тогда, когда настало время нести ужин оркам.

Дар и Тви вымылись, надели рабочие платья, продели палку в ушки котла с кашей и вошли с ним в круг, ограничивающий Объятия Мут ла. Им пришлось немало побродить, прежде чем они разыскали Ковока и его товарищей посреди сотен незнакомых орков и их шалашей. Когда они их нашли, Тви едва держалась на ногах от усталости.

Когда Дар подавала кашу Ковоку, она обратила внимание на то, что он нервничает, и шепнула ему, что надо бы поговорить. После того как они с Тви подали еду всем оркам, они пошли к шалашу Ковока и стали ждать его там. Он пришел на закате солнца.

Ковок-ма заговорил по-оркски, чтобы Тви не могла его понять.

– Вы не должны оставаться здесь сегодня ночью, – сказал он. – Это небезопасно. Прошлой ночью дозорные убили вашавоки.

– Только из-за того, что какой-то глупый солдат…

– Не солдат, – покачал головой Ковок-ма. – Жен-счина.

– Уркзиммути убили мать? – ахнула Дар. – За что?

– Точно не знаю, – ответил Ковок-ма. – Знаю только, что она вошла в круг, и дозорные ее убили. Они могут сделать то же самое с тобой и с Маленькой Птичкой. Вы обе должны сейчас уйти.

– Тва, – покачала головой Дар. – Если нам не будет безопасно в Объятиях Мут ла, нам нигде не будет безопасно. Мы подождем, пока не придут дозорные.

Ковок-ма не стал спорить, хотя по его лицу было видно, что он не рад такому обороту дел. Но Дар была матерью, и он был готов покориться ее решению. Орк последовал примеру Дар и сел рядом с шалашом, чтобы его было легко заметить. Тви, не понимавшая, что происходит, села поближе к Ковоку.

Женщины, подавшие ужин другим оркам, ушли. Солнце висело низко, над самым горизонтом. Смеркалось, от реки подул холодный ветер. Стараясь не выдать интереса, Дар наблюдала за небольшими отрядами вооруженных орков, обходивших дозором границу круга. В конце концов один отряд направился к шалашу Ковока. Дар замерла.

В отряде было три орка, и все трое обнажили оружие. Двое были вооружены палашами, третий – топором, лезвие которого было шире шеи Дар.

– Никаких вашавоки здесь! – проревел тот орк, что держал топор.

Ковок-ма приподнялся, его рука потянулась к рукояти меча.

– Зетат! – шепнула Дар. («Сиди».)

Ковок-ма повиновался, что удивило других орков и заставило их обратить внимание на Дар. Она проговорила по-оркски:

– Две матери сидят здесь. Это хорошее место для нас.

– Никаких вашавоки, – повторил орк, но на этот раз не так уверенно.

– Мы подаем пищу, а Мут ла почитаема вами, – сказала Дар по-оркски. – Если вы не верите, что мы матери, убейте нас. Убейте всех матерей вашавоки. А потом покиньте Объятия Мут ла и ешьте вместе с солдатами, потому что вы станете такими же, как они.

Орк замахнулся топором, но Дар и глазом не моргнула.

– Сначала убейте маленькую мать, – сказала она. – Она не понимает вашей речи. Она доверяет уркзиммути. Удивите ее – ударьте побыстрее.

Орк растерялся. Он опустил топор и уставился на Ковока.

– Что я слышу? – спросил он.

– Мудрые речи, – ответил Ковок-ма.

– Ты спишь с вашавоки? – спросил другой дозорный. – Это очень странно.

– Мы не такие, как другие вашавоки, – заметила Дар.

Тви схватила Ковока за руку.

– Что такое? – испуганно спросила она.

Ковок-ма не ответил. Он сказал дозорным по-оркски, чтобы Тви не поняла:

– Маленькая мать хочет знать свою судьбу. Сказать ей, что она умрет?

– Я не могу это решить, – ответил орк с топором и посмотрел на своих спутников. – Пойдем, – сказал он.

Когда дозорные ушли, Дар спросила:

– Что теперь будет?

– Думаю, они приведут Мудрых сыновей поговорить с тобой.

– И что мне делать?

– Покажи свою мудрость.

Вскоре дозорные возвратились, а с ними – еще пятеро орков в коротких колпаках. В отличие от людей орки не украшали свое оружие и доспехи в знак высокого положения. Тем не менее Дар почувствовала, что эти орки – особы важные, а колпаки – знак их мудрости. У одного из орков длинные косматые волосы были тронуты сединой. Он шагнул вперед и заговорил:

– Я слыхал, что здесь есть вашавоки, которая говорит как мать.

– Я и есть мать, – заявила Дар, не вставая с земли. – Поэтому говорю, как подобает матери.

– Как твое имя?

– Эта стоянка – не твой дом, – ответила Дар. – Правильнее будет, если первым ты назовешь свое имя.

Седой орк явно удивился.

– Откуда вашавоки знает это?

– Подумай, – предложила ему Дар. – И ты узнаешь ответ.

Орк растянул губы в усмешке.

– Меня зовут Нагта-ят.

– Меня – Даргу.

– Хорошее имя для тебя.

Дар тоже растянула губы в улыбке и показала орку свои черные зубы.

– Мне уже так говорили.

– Почему ты желаешь остаться в Объятиях Мут ла?

– Здесь я чувствую свою близость к Мут ла, – ответила Дар.

– И ты не скучаешь по своим сородичам?

– Тва, – покачала головой Дар. – Они лишены мудрости.

Нагта-ят усмехнулся.

– Это хороший ответ. – Он перевел взгляд на Ковока. Тот не встал, но поклонился. – И тебе не противна их вонь?

– Они чисты, – ответил Ковок-ма. – И не пахнут страхом.

Нагта-ят склонился к Дар и принюхался.

– Но зачем тебе понадобилось, чтобы эти двое спали в твоем шалаше?

– Чтобы почтить Мут ла, – сказал Ковок-ма.

– Трудно сыновьям познать волю Мут ла, – покачал головой Нагта-ят.

– Поэтому они и должны слушать матерей, – сказала Дар.

Нагта-ят обернулся и сказал тем оркам, которые пришли вместе с ним:

– В том, что говорит эта мать, есть мудрость.

Стоило Нагта-яту произнести слово «мать», как Дар поняла: теперь никто не причинит зла ей и Тви.

27

В сборном лагере образовалось две общины – в одной люди, в другой орки. Весть о Дар быстро разлетелась и среди тех, и среди других. Орки стали относиться к Дар как к диковинке – странной помеси матери и вашавоки. Некоторые видели в ней больше от вашавоки, другие приняли ее как мать. Были и третьи, отвергавшие ее. Среди них находились и такие, которые ее ненавидели, но и они покорились воле Мудрых сыновей, позволивших Дар и Тви спать в Объятиях Мут ла.

Для людей Дар стала притчей во языцех. Говорили, что она ненормальная – скорее всего, извращенка, и уж точно – предательница рода человеческого. Но несмотря на то, что Дар стала отверженной, она слишком сильно интересовала всех, чтобы на нее совсем перестали обращать внимание. Умопомрачительные рассказы и то, что орк убил человека ради нее, окружали Дар ореолом загадочности. В то время как другие женщины ложились с солдатами ради объедков с их стола, Дар стали именовать «оркской распутницей». О том, что происходило в шалаше у Ковока, ходили бесчисленные красочные истории. Дар знала о том, что о ней постоянно болтают, но всеми силами старалась не обращать на это внимания.

Репутация имела свои преимущества. Все знали, кто такая Дар. И хотя солдаты говорили о ней разные мерзости, рук они не распускали. Одних это унижало, у других она вызывала неохотное уважение. Даже мердант Коль оставил ее в покое.

Другие шилдроны из той роты, где служила Дар, прибыли в лагерь в ближайшие несколько дней. Нена наболтала пришедшим женщинам гадостей про Дар, а мердант Коль быстро внушил всем и каждому, что любой, кто станет хорошо относиться к Дар, будет сурово наказан. Словом, Дар осталась изгоем. Даже Мемни стала ее сторониться, и Дар не смогла узнать, почему у ее бывшей подружки выбиты передние зубы.

После того как полк воссоединился, жизнь потекла привычным чередом. Женщины должны были собирать хворост, таскать с реки воду, варить кашу. Но других дел не было. Мужчины, которых не муштровали, как пехотинцев и кавалеристов, чаще всего слонялись без дела. Многие из служащих в полку женщин проводили с ними день, и вся работа ложилась на плечи тех, у которых не было любовников.

Прибытие в лагерь Человека Королевы принесло изменения в скучные будни Дар. Когда он въехал на берег в сопровождении последней из оркских рот, пронесся слух о том, что он намерен устроить своему войску смотр. Эта весть возымела удивительное действие на мердантов. Они вдруг воспылали жаждой добиться строжайшей дисциплины. Впервые с того дня, как Дар начала служить в полку, мужчины стали пытаться выглядеть хоть отчасти по-военному. Одни точили мечи и кинжалы, другие, имевшие доспехи, стали очищать их от ржавчины. Женщинам приказали навести порядок на стоянке полка, снять все шатры и расставить их в более строгом порядке. Орков эти приготовления не затронули. Они словно бы ничего не замечали.

На заре в день смотра перед полком появились офицеры – редкий случай. Они приказали всем солдатам выстроиться ровными шеренгами. Построились в линейку и женщины, и все стали ждать прибытия Человека Королевы. Тот явился, когда солнце уже взошло. Он медленно въехал на стоянку верхом на коне, в сопровождении мерданта Коля, также ехавшего верхом. Впервые в жизни Дар увидела полководца. Больше всего в нем ее поразило то, как он похож на старшего мерданта. Человек Королевы был выше и крупнее Коля, но оба производили впечатление людей крепких, закаленных в боях и властных. Власть была словно бы запечатлена в их суровых чертах, солдаты это чувствовали – и вели себя соответственно. Полководец и мердант привыкли к послушанию со стороны подчиненных и ничего другого не ждали. Дар порадовалась, когда они проехали мимо. И не она одна.

Вместе с Человеком Королевы в лагерь прибыл новый конюх мерданта Коля, после чего Дар освободили от обязанности ухаживать за Громом. Она тосковала по этой работе. Коль оказался прав – она была наделена особым чутьем в обращении с лошадьми, и это чутье расцвело, пока она заботилась о жеребце мерданта. Дар обнаружила, что понимает животных. Они нравились ей, ей с ними было легко. В сравнении с людьми животные казались невинными, безгрешными. В чем-то они напоминали орков. Да, лошадь могла убить человека ударом копыта, но она бы сделала это честно, бесхитростно.

Когда выдавалась свободная минутка, Дар стремилась оказаться рядом с конюшней, чтобы хоть посмотреть на лошадей. Была у нее для этого и другая причина – там было безопаснее, потому что рядом с конюшней стояли лагерем кавалеристы и пехотинцы. Глядя на эти подразделения войска, Дар поняла, что те мужчины, что служат вместе с орками, на самом деле представляют собой войсковые отбросы. Пехотинцы и кавалеристы превосходили их во всем. Они содержали в порядке свое оружие и доспехи. Они не лентяйничали, часто упражнялись и оттачивали свое боевое мастерство. Они были крепче, дисциплинированнее и чаще всего вели себя не так грубо.

Однажды утром, когда Дар шла с ведрами воды через стоянку пехотинцев, она услышала быстрый стук копыт, а потом – испуганное ржание лошади. Дар обернулась, посмотрела в ту сторону, откуда донесся шум, и увидела, что большой черный конь без всадника встал на дыбы, а вокруг него стоят оторопевшие пехотинцы. Когда Дар увидела, что некоторые из них обнажили мечи и кинжалы, она быстро поставила ведра на землю и бросилась к коню. Испуганные люди делали только хуже. Те из них, что размахивали пиками и мечами, явно не имели понятия о том, как успокоить лошадь.

Дар шагнула в круг.

– Отойдите назад! – прокричала она. – Бросьте оружие!

Затем она встала перед лошадью, посмотрела ей прямо в глаза и вытянула перед собой руки, повернув их вверх ладонями. Тихим, спокойным голосом, каким она объяснялась с Громом, когда тот беспокоился, она заговорила с испуганным животным. Вскоре успокаивающие слова возымели действие. Лошадь перестала ржать и встала ровно. Не спуская с нее глаз, Дар велела солдатам отойти еще дальше.

Когда мужчины попятились, Дар медленно пошла к лошади, продолжая негромко обращаться к ней. Наконец она приблизилась настолько, что смогла протянуть руку и осторожно прикоснуться к животному. Она стала гладить морду лошади, и та с каждым прикосновением Дар становилась все тише и спокойнее.

– Страшно, когда тебя окружают дураки, понимаю, – бормотала Дар. – Но с тобой все хорошо.

Вдруг Дар услышала, как кто-то кричит на бегу:

– Всполох!

Конь повернул голову в ту сторону, откуда донесся голос. Дар обернулась и увидела мужчину в сине-алом дублете. Он держал в руке уздечку.

– Это ваша лошадь? – спросила Дар.

– Да, – ответил мужчина. – А ты, похоже, нашла к нему подход. Спасибо тебе за помощь.

– Мне не хотелось, чтобы ему сделали больно, – сказала Дар.

Она с любопытством разглядывала длинные рыжие волосы незнакомца. Он поймал на себе ее взгляд и усмехнулся.

– Никогда раньше южанина не видела?

Дар не успела ответить. Подбежал второй мужчина, одетый так же, как первый.

– Севрен, Всполох здесь? Этот тупица…

– Эта барышня спасла его, Валамар, – сказал Севрен и поклонился Дар. – Кого мне следует благодарить?

– Меня зовут Дар.

– Оркская распутница, – добавил один из солдат со смешком.

– Оркская распутница? – вздернул брови Севрен.

– Она спит с орком! – крикнул другой солдат.

Севрен усмехнулся.

– Не стоит дивиться тому, что ты не боишься лошадей.

Дар усмехнулась в ответ и показала свои черные зубы.

– И мужчин тоже, – сказала она и, не добавив больше ни слова, пошла к оставленным ею ведрам.

Севрен проводил ее заинтересованным взглядом. Заметив это, Валамар рассмеялся.

– Лучше держись от нее подальше, чтобы в беду не угодить.

– В беду? – переспросил Севрен.

– Я уже замечал у тебя такой взгляд. Когда доходит до баб, ты голову теряешь.

– Просто мне любопытно.

– Так же любопытно, как с Синдой было? – осведомился Валамар.

– Ты должен признать: в смелости ей не откажешь.

– Смелости у нее столько, что ее за это и повесить могут.

– С Синдой мне никогда не было скучно. Сомневаюсь, что и с Дар можно заскучать.

– Значит, все-таки она тебя зацепила, – заключил Валамар.

– Есть маленько.

– А по мне, так от одних ее зубов всякий интерес должен пропасть. Жуть какая-то.

– В Лувеине дамы подкрашивают зубы черной краской. Это считается знаком утонченности.

– Ну, мы сейчас от Лувеина далеко, – сказал Валамар. – И уж в клейменой бабе точно нет ничего утонченного. Все они шлюхи.

– Вряд ли она шлюха, – покачал головой Севрен.

– Откуда тебе знать? И как насчет орка? Не зря же ее прозвали оркской распутницей.

Севрен усмехнулся.

– Да, от орка можно всякого ждать.

– Можно?

– Если все правда.

– И ты собираешься это выяснить?

– Да, собираюсь.

Дар не придавала особого значения своей встрече с Севреном, пока не узнала, что он носит форму королевского гвардейца. Обычные солдаты форму не носили, но личное войско короля облачалось в особую одежду. Появление людей в сине-алой форме всегда предшествовало прибытию короля. Дар случайно подслушала разговоры и узнала о том, что гвардейцы приехали в лагерь совсем недавно. После полудня вблизи от реки была воздвигнута ставка короля. Дар большие сине-алые шатры казались полотняными дворцами, потому что она никогда не видела ничего настолько красивого и сделанного так искусно. Она была просто очарована видом этих походных жилищ.

Когда Дар ходила к реке за водой, у нее была возможность пройти близко от ставки короля, и она взяла на себя обязанность наполнять водой бочонки. Она медленно шла мимо ярких шатров и несла два полных ведра, когда от ставки отъехал всадник на коне. Она вспомнила его рыжие волосы, но имя забыла. Подъехав ближе, всадник придержал коня и пустил медленным шагом.

– Госпожа Дар, – проговорил он.

Дар отвернулась и пошла быстрее.

Севрен поехал за ней.

– Сударыня, почему вы не желаете разговаривать со мной?

Не глядя на него, Дар ответила:

– Я понимаю, когда надо мной подшучивают.

– Я вовсе не собирался над тобой подшучивать. Я хотел высказать признательность.

– Ты разве не знаешь, кто я такая?

– Да, говорят, что ты спишь с орком.

– Это правда, – сказала Дар, желая, чтобы Севрен оставил ее в покое.

Но Севрен не отставал.

– С тех пор как я здесь, я слышал много разных баек о тебе.

– Верь чему хочешь.

– Я поверю чему угодно, если только ты сама мне расскажешь.

– Значит, ничему не поверишь, – буркнула Дар, порывисто отвернулась и нырнула в просвет между двумя повозками. С другой стороны толпой стояли солдаты, и Дар пришлось пробираться между ними. Севрену помешали проехать повозки. Он проводил Дар взглядом.

Вода, которую натаскала Дар, в конце концов оказалась в шатре у Человека Королевы, где ее подогрели и настояли на травах. Генерал Таркум не любил мыться, но это необходимо было перетерпеть – раз он имел дело с орками. Он был единственным мужчиной кроме короля, который мог войти в оркский круг и выйти оттуда живым; но даже он старался смыть с себя все запахи. Таркум знал об орках больше любого другого человека в войске. Он знал, что орки способны нюхом учуять страх. Таркум сомневался, что они могут чуять его презрение к ним, но предпочитал не рисковать. Помимо всего прочего, мытье служило выказыванием любезности, а страхолюдинам нравились хорошие манеры.