Текст книги "Собственность короля"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

7

Отец Дар сидел рядом с ней на соломенной лежанке в темном доме, и его пальцы медленно блуждали по ее руке. Потом его руки скользнули в другое место. Хотя они были одни, отец хрипло прошептал:

– Подвинься, милая. Дай мне лечь рядом с тобой.

Дар резко проснулась. Ее сердце часто билось. Сон об отце пробудил мысли о мерданте Коле. Вокруг лежали спящие женщины, но она не могла избавиться от ощущения, что мердант где-то рядом. Дар представляла, как он прикасается к ней, и от страха никак не могла снова заснуть. Она лежала с открытыми глазами, пока Неффа не пришла будить женщин на работу. У кухонного навеса Дар сварила кашу для солдат и подала им завтрак. В это утро мужчины не отпускали грубых шуток и руки не распускали. Видимо, знали, что Коль заявил на нее права.

После завтрака Дар пошла к реке, чтобы вынуть из воды шкурки, и услышала в той стороне голоса орков. Боясь, что они разбросают замоченные шкурки, Дар бросилась в воду и с облегчением убедилась в том, что орки купаются выше по течению, а шкурки лежат там, где она их оставила. Она осмотрела одну. Оказалось, что кожа хорошо размякла, но в мех набился ил. Дар начала мыть шкурки, и тут к ней подплыл орк. Остановился, встал по грудь в воде в нескольких шагах.

Дар узнала его зелено-золотистые глаза. Хотя ей и стало боязно, она сочла за лучшее поприветствовать его.

– Тава, Ковок-ма.

Орк растянул губы в улыбке.

– Тава, Даргу.

Дар легко давались чужие наречия. Она вспомнила, как будет по-оркски «имя», и сказала:

– Мое тееф – Дар.

Орк улыбнулся шире.

– Тееф нак Даргу.

– Дар.

– Тва, – сказал Ковок-ма. – Даргу.

– Да, – ответила Дар. – Хай.

– Даргу нак тееф турпа ала га.

– Ты уже так говорил. Что это значит?

– Даргу – верный имя для тебя.

– Почему? Что значит «Даргу»?

– Даргу – маленький зверьки. Оно охотится. Мех коричневый лето, белый зима.

– Хорек! – воскликнула Дар, сделала вид, что обиделась, и нахмурила брови.

Заметив выражение лица Дар, Ковок-ма зашипел и сказал:

– Даргу есть маленькие, но они есть свирепые.

После этих слов Дар отважилась пошутить:

– Особенно когда мокрые.

Орк снова зашипел, и Дар подумала, что он, наверное, так смеется, и осмелилась спросить о том, что ее тревожило:

– Почему Гарга-ток убил того солдата?

– Он разозлиться, потому что вашавоки украсть у Мут ла.

Дар узнала последнее слово.

– Кто это – Мут ла?

Ковок-ма покачал головой.

– Вашавоки ничего не понимать.

– Как же я пойму, если ты мне не скажешь?

– Мут значит «мать». Мут ла – это есть… – Ковок-ма умолк, пытаясь подобрать подходящее людское слово. – Единый мать.

Дар озадаченно посмотрела на орка.

– Значит, солдат украл у матери Гарга-тока?

– Тва. Мут ла – мать всего, мать мир, звезды, деревья, звери, уркзиммути, даже вашавоки.

– Значит, она богиня, как Карм, – заключила Дар. – Оркская богиня.

– Я не понимать «богиня». Мут ла есть Мут ла.

– И пища принадлежит ей?

– Хай. Когда ты говорить: «Мут ла урат та саф ла», ты говорить: «Единая Мать давать тебе этот пища». Солдат вашавоки украсть у Мут ла.

Дар казалось, что это недостаточно веская причина для того, чтобы убить человека.

– Эту еду приготовила я, – возразила она. – И тот солдат забрал ее у меня.

– Ты – мут, – сказал орк.

Дар не успела ответить на эти загадочные слова, потому что Ковока окликнул по-оркски другой орк. Ковок-ма ответил ему по-своему. Некоторое время они перекрикивались. Дар показалось, что их голоса звучат сердито, но она слишком мало знала об орках, чтобы судить наверняка. Потом, не сказав Дар ни слова, Ковок-ма уплыл прочь.

Дар закончила мыть шкурки и пошла к стоянке Человека Королевы, чтобы там очистить их от мездры. В лагере кипела подготовка к походу, и даже солдаты были при деле – грузили вещи на повозки, забивали скот и точили мечи. Как обычно, женщинам доставалась более трудная работа, и Дар решила, что ей лучше поторопиться.

Повара и поварихи укладывали утварь. Дар попросила нож, расстелила шкурки на земле и принялась за работу. Она почти закончила чистку, когда мимо нее прошел мердант Коль. Заметив ее, он остановился. Хотя Дар хотелось выглядеть спокойной, она все же напряглась, когда Коль направился к ней.

– Как поживает моя женщина? – спросил Коль и едва заметно улыбнулся, когда Дар зарделась.

– Шкурки почти готовы, – ответила она. – Куда мне их потом положить?

– Отдай повару, пусть сложит с другими вещами.

– Если их сначала не высушить, они могут протухнуть.

Коль кивнул, но, похоже, это его не слишком обеспокоило.

– Мужчины досаждали тебе?

– Нет.

– Хорошо, – кивнул Коль. – Но все же у тебя усталый вид. В шатре, где много народа, хорошо не выспишься.

– Зато тепло. Особенно когда я ложусь рядом с Лораль.

Дар смотрела на Коля – ждала, что он скажет.

Он сохранил невозмутимость.

– Как она?

– Может быть, тебе лучше спросить об этом ее.

– Слишком много дел, – сказал Коль. – Ты за ней пригляди во время похода. Ей скоро родить.

– Я думала, что ты за ней присмотришь. Она ведь тебе…

– Что – она мне?

Резкий тон Коля заставил Дар осечься.

– Тебе подчиняется.

– Я всего лишь мердант, – сказал Коль более мягко. – Войсками командуют офицеры. Я не командую никем, и меньше всего – женщинами. Я хочу, чтобы ты приглядела за Лораль, потому что я не смогу. Когда полк проходит по землям короля, он разбивается на шилдроны: если мы идем небольшими подразделениями, крестьяне не так боятся. Вы с Лораль пойдете с передовым шилдроном, а я на некоторое время останусь с арьергардом, буду присматривать за другими полками.

– Есть и другие оркские полки?

– Да, и я – старший мердант для всех, – сказал Коль. – Моя служба – не только в этом полку.

Дар подумала о том, что горделивый тон Коля противоречит его утверждению, что он всего лишь простой мердант.

– А чем ты будешь заниматься?

– Следить за тем, чтобы все выступили в поход вовремя. До места сбора идти долго.

– Как долго?

– Вам придется идти почти месяц.

Дар обрадовалась тому, что все это время мердант Коль будет находиться не рядом с ней. Видимо, на ее лице отразилась испытанная ею радость, потому что Коль чуть насмешливо поинтересовался:

– Тебя огорчает наша разлука?

– Пока что ты ко мне хорошо относился.

– Нынче ночью я к тебе еще лучше отнесусь. Ты же этого хочешь, правда?

Дар покраснела.

– А у меня разве есть выбор?

– Со мной у тебя всегда будет выбор – и я уверен, что ты выберешь по-умному.

– Это как?

– Сама знаешь, – сказал мердант Коль и ушел.

Пока Дар заканчивала чистку шкурок, она чувствовала себя все беспомощнее. Хотя в желании мерданта Коля оказать ей покровительство сомневаться не приходилось, она понимала, что причина этого покровительства кроется не в доброте.

«Он ждет от меня платы, – думала Дар. – И он хочет получить ее сегодня ночью».

С этой мыслью Дар вернулась к кухонному навесу. Полотно с шестов сняли, но у костров кипела работа.

– Ты где была? – сердито вопросила Неффа.

– Мне пришлось чистить заячьи шкурки. Мердант Коль велел.

Услышав имя Коля, Неффа прищурилась.

– Что ж, ты кое-что пропустила. Есть распоряжения. Ты пойдешь с шилдроном мерданта Тига. Лораль, Нена, Кари и Тарен будут служить с тобой. Тарен – за старшую. Пятеро женщин на тридцать шесть орков и столько же мужчин – работа непростая. Начнешь лентяйничать – тебя выпорют, с кем бы ты там ни кувыркалась.

– Мне к тяжелой работе не привыкать, – сказала Дар.

– Вот и потрудись сейчас, – буркнула Неффа. – Мясо надо прокоптить.

Дар присоединилась к группе женщин, которые срезали мясо с козьих туш тонкими полосками и подвешивали на распорку, поставленную над дымящим костром. Среди женщин была Тарен – тихая и безразличная. Имен остальных Дар не знала. Одна женщина протянула Дар нож, и та принялась срезать мясо. Скорое выступление в поход накаляло обстановку, и все, кроме Тарен, говорили о предстоящих военных действиях. Дар поняла, что никто из женщин не знает, из-за чего и за что мужчинам придется воевать. Женщин интересовало другое. Одна светловолосая девушка с горским акцентом казалась особенно взволнованной.

– Муут говорит, что будет много добычи.

– И он все пропьет, – расхохоталась другая женщина. – А тебе еще повезет, если он тебя платком одарит.

– Это неправда, – возразила светловолосая. – Муут обещал мне теплую шубу, и сапожки, и драгоценные камешки, и…

– Драгоценные камешки! – прыснула вторая женщина. – Нена, знала я, что ты дура, но что такая… Таким, как мы, солдаты побрякушек не дарят.

– Вот-вот, особенно таким, какие готовы кувыркаться за кружку эля, – добавила третья.

– Ты не лучше.

– Мой-то мужик хотя бы мердант, – огрызнулась женщина. – Когда война закончится, еще посмотрим, кто из нас будет лучше одет.

– Война – это не для того, чтоб наряжаться, – проговорила Тарен так резко, что все насторожились и примолкли. – Война – это кровь и смерть.

– Но ведь добыча тоже будет, – возразила Нена.

– Когда мужчины убивают, они не становятся щедрыми, – сказала Тарен. – Они грубыми становятся.

– Может, они только с тобой грубые.

– Кто из вас видел настоящую битву? – спросила Тарен, серьезно посмотрев по очереди на каждую из женщин. Ни одна не ответила. – Ну а мне довелось целых три пережить. Когда дела идут худо, мужчины только о самих себе думают. Попомните мое слово: некоторым из вас суждено стать пищей для ворон до того, как все кончится.

– А Муут говорит, что сражения – это не так плохо, – проговорила Нена голосом, в котором прозвучало больше надежды, чем уверенности.

– Муут – не воин, он возница, – возразила Тарен. – Вы сегодня вечером орков послушайте. Уж эти про войну все знают, потому как по-настоящему биться приходится им. Когда взойдет луна, они затянут песнь смерти.

Слова Тарен напугали женщин, и на какое-то время их болтовня утихла. Дар решила, что Нена – та самая, которая станет ее попутчицей в походе, и стала присматриваться к ней. Дар обратила внимание на то, что клеймо на лбу у Нены поджило, но все еще было ярко-розовым. Как и Лилу, Нену проводили из дому в самом лучшем наряде, но и платье, и туфли у нее поистрепались за время жизни в лагере. Дар подошла к Нене ближе.

– Неффа сказала, что ты пойдешь с шилдроном мерданта Тига, – сказала она. – Я тоже. Меня зовут Дар.

– Знаю, – отозвалась Нена и насмешливо взглянула на Дар. – Муут рассказал мне, как ты ходила к Гарге.

Усмешка Нены обидела Дар, но она постаралась унять раздражение.

– Я тогда впервые увидела орка. Думала, меня съедят.

– Так ты, значит, тоже в это поверила? – Нена рассмеялась. – Я когда новенькой была, тоже в такие глупости верила.

– Это когда было? – спросила Дар.

– Прошлой осенью, – ответила Нена и перестала улыбаться. – А зиму я провела в Тайбене.

– Это где у короля дворец? – спросила Дар. – И какой он?

– Я близко никогда не подходила ни к дворцу, ни к городу, – сказала Нена. – Мы жили за городской стеной, в оркском гарнизоне. Здесь лучше.

– Я так понимаю, что Муут – твой мужчина.

– Один из моих мужчин, – ответила Нена с наигранной веселостью. – Лучше иметь больше одного. – И добавила: – Но только не тебе. Некоторые мужчины – собственники.

– И мердант Коль – из таких? – спросила Дар, уже переставшая удивляться тому, что про нее все знают.

Нена кивнула.

– Но его доля в общей добыче больше, чем у простых солдат. Доставляй ему удовольствие – и все у тебя будет хорошо.

Дар отвела взгляд и увидела, как Лораль мучается с грудой хвороста. Нена заметила, куда смотрит Дар, и прошептала:

– Боишься за нынешнюю ночь?

– За ночь? А ты знаешь, что будет ночью?

– Завтра выступаем в поход, а мужчины есть мужчины, – сказала Нена. – Сегодня, может, даже Тарен придется ноги расставить.

– Помоги мне, Карм! – прошептала Дар.

– А ты что, прежде ни разу не кувыркалась с мужиком? – удивилась Нена. – Ну ладно, ты не бойся. Частенько даже приятно бывает.

– Я видела, как моя мать умерла от родов, а потом… – Дар покраснела. – Насчет этого я все знаю. И не говори мне, что это приятно.

– Просто тебе не тот мужик попался, – убежденно рассудила Нена.

– Не желаю говорить об этом!

Нена, похоже, обиделась.

– Я ж тебе помочь хочу. Ты не особенная, между прочим. Мы все как-то стараемся выжить, хотим этого или нет.

К вечеру Дар сильно устала. Она сушила мясо до тех пор, пока не настало время готовить ужин. Трапеза включала в себя все съестное, которое испортилось бы в дороге. Как обычно, Дар было поручено подать ужин оркам. В этот вечер она была рада этому – ведь это означало, что она какое-то время пробудет вдали от мужчин. А они уже собирались у костров. Большинство подвыпили, и это сделало их более развязными. Даже у немногочисленных трезвых алчно сверкали глаза. Этот взгляд был знаком Дар, и ей стало не по себе.

Пока Дар готовила еду, она поглядывала по сторонам – нет ли где мерданта Коля. Каша сварилась, Дар вымылась и переоделась, но Коля так и не было видно. Дар не удивилась. Она вполне могла представить, что Коль не спешит, уверенный в том, что рано или поздно она смирится.

Ожидание стало пыткой. Дар всюду мерещился Коль – как он подходит к ней и ждет, что она с ним ляжет.

«Либо случится это, либо я стану легкой добычей для любого».

Женщины явно решили, что она отдастся Колю добровольно. Дар понимала, что это разумно, но такие мысли будили в ней воспоминания о ночных визитах отца. Былое унижение и отвращение вспыхивали вновь – чувства, сильнее которых была только злость. Именно злость побудила ее в конце концов выхватить нож и положить конец отцовскому насилию. Та ночь стала единственной в жизни Дар победой.

«Что же, мне теперь опять придется уступить?»

От этой мысли она содрогалась. Она вспоминала о женщинах в лагере – о Лораль, носящей под сердцем отпрыска Коля, о Мемни, тело которой покрывали синяки. Об остальных – таких измученных, оборванных.

«Они уступили, и что это дало им?»

Но бунтовать Дар боялась. Она вспомнила о том, как Варф задрал подол ее платья и чуть было не обжег ее горящей головней, и задрожала. Несмотря на все свои дерзкие речи, она не хотела умирать. Ничего в этом нет хорошего. И о гордости тоже следовало забыть. Ей хотелось одного: чтобы ее оставили в покое, чтобы ее никто не трогал, но как раз этого ей не суждено было дождаться.

8

Вымывшись и одевшись в чистое платье, Дар пошла вместе с остальными женщинами из прислуги. Она несла тяжелую корзину с вареными кореньями. Горячая вода капала с них, обжигала ноги. Войдя за ограду из сучьев, она заметила, что тут кое-что изменилось. Остроконечные шалаши исчезли, верхушка холма оголилась. Теперь здесь лежала только огромная гора хвороста, вокруг которой сидели орки. Впервые Дар увидела их в боевой одежде. Массивные головы орков были покрыты железными шлемами. На плечах, руках и ногах были латные пластины. Обуты орки были в сандалии с толстыми подошвами. На коленях кроме металлических мисок лежало массивное оружие – боевые топоры, палаши и железные палицы. Все простое, без украшений.

«Похоже, Темная тропа недалеко, – думала Дар, глядя на топорик, лезвие которого покрывала запекшаяся кровь. – Как быстро можно перейти из жизни на Темную тропу?»

Все время, пока Дар подавала оркам еду, она думала о смерти. Смерть казалась ей неизбежной, если только она не сумеет заставить себя лечь с мердантом Колем.

«Я должна. У меня нет выбора».

Она вспомнила похотливые слова, брошенные одним из солдат в тот день, когда ее увели из дома: «Ну, для кое-чего ты годишься».

«Он был прав? – Дар содрогнулась. – Лучше ни на что не годиться, чем только для этого!»

И все же, испытывая ужас и отвращение при мысли о том, что ей придется торговать своим телом, Дар понимала: сопротивление ее не спасет.

«Что бы я ни делала, я проиграю».

Ее посещали мысли о побеге, но она понимала, что клеймо на лбу обрекает ее на смерть.

«И еще те, кто меня схватит, поразвлекаются со мной, прежде чем отрубят мне голову».

Погруженная в тягостные раздумья, Дар не узнала Ковок-ма в боевом облачении. Видимо, орк тоже о чем-то размышлял, поскольку Дар он не поприветствовал.

Другие женщины быстро подавали еду оркам. Некоторым из них, похоже, не терпелось поскорее вернуться к мужчинам, остальные просто смирились. Дар тянула время, стараясь избежать неотвратимого. В лагере все громче звучали пьяные голоса, и молчаливые орки казались не такими уж страшными. Наоборот, их обитель выглядела чем-то вроде убежища.

«Мужчины боятся сюда приходить».

Дар вспомнила, как солдаты не решились войти в круг, огороженный сучьями, даже ради того, чтобы спасти товарища.

Хотя Дар и старалась подавать еду оркам как можно более медленно, в конце концов она свою работу закончила. Неохотно, испуганно, она пошла к купальному шатру, чтобы вымыться и переодеться. Она мысленно готовилась к встрече с мердантом Колем. Дар все еще не решила, что скажет ему. Шум гулянки становился все громче по мере того, как сгущалась ночная тьма, и из-за этого то, что ожидало Дар, казалось ей еще более скорым и зловещим.

Дорога к купальному шатру проходила мимо сложенных в кучу частей оркских шалашей. Скатанные в рулоны и связанные веревкой, они напоминали круглые вязанки соломы длиной больше роста человека и шириной в несколько ладоней. Дойдя до них, Дар остановилась. Куча собранных в дорогу шалашей лежала внутри ограды из сучьев – черты, которую мужчины боялись переступать. Дар решила, что это подходящее место, где можно спрятаться.

«Что случится, если мердант Коль не сможет меня найти?»

Дар представляла себе всякое, но это пугало ее не сильнее, чем то, что ждало ночью.

«Я просто тяну время».

Тянуть время означало: хотя бы в эту ночь над ней не надругаются.

«Пусть будет хотя бы еще одна спокойная ночь», – решила Дар.

И она решилась. Обошла сложенные горкой шалаши, нашла такое место, где ее не увидели бы орки. Смеркалось, и, забираясь в щель между скатанными в рулоны жилищами орков, она надеялась, что никто из лагеря людей ее не заметит. Хотя подготовленные к переноске шалаши и были похожи на вязанки соломы, они оказались не такими уж мягкими. Лежать посреди них было примерно так же уютно, как если бы Дар вздумала выспаться на поленнице. Но у нее и мысли не было о том, чтобы покинуть убежище. Она взволнованно ждала, не заметят ли ее, но никаких признаков этого не было. Дар начала успокаиваться.

«Не думай о завтрашнем дне, – сказала она себе. – По крайней мере сегодня ты не будешь принадлежать ни одному мужчине».

В сон Дар ворвались скорбные звуки – и разбудили ее. Один низкий голос пел песню. Единственное, что понимала Дар, было «Мут ла», но торжественность и скорбность в песне угадывались сразу. В лагере стояла тишина, нарушаемая, кроме песни, только треском сучьев в костре. Костер, судя по всему, был очень велик, потому что свет от него проникал даже в убежище Дар. К первому голосу присоединился второй. Он тоже звучал скорбно. Запел третий орк. Вскоре к нему присоединились другие, и наконец воздух задрожал от голосов. Спать стало невозможно.

«Наверное, это та самая песнь смерти, про которую говорила Тарен», – подумала Дар.

Слова были непонятны, но все же трогали ее за душу. В них было что-то чистое, первородное, как в плаче младенца, как в волчьем вое посреди ночи. Чада Мут ла взывали к ней во тьме, и Дар чувствовала их одиночество и тоску. Голоса вызывали образы духов, покидающих жизнь, навсегда расстающихся с теплом и светом. Возможно, если бы Дар понимала слова, они бы ее утешили. Но, не догадываясь о смысле песни, она ощущала себя брошенной и совершенно одинокой.

Песнь мало-помалу стихала, и наконец остался один-единственный голос, эхом разлетающийся во мраке. Когда умолк и этот голос, воцарилась тишина. Дар тихо всхлипывала, пока не заснула.

Кто-то схватил Дар за ногу и грубо вытащил из укрытия. Дар успела только бросить взгляд на орка, повернувшего ее вниз головой, а в следующее мгновение ее голову накрыл подол платья. Послышалась сердитая оркская речь, и при каждом слове орк свирепо встряхивал Дар. Ей припомнилось, как однажды у нее на глазах мужчина схватил котенка за заднюю лапку и бил несчастного зверька о землю, чтобы сломать ему кости. Она боялась, что орк сделает с ней то же самое.

Дар попыталась ударить орка другой ногой, но босая ступня стукнулась о латную пластину. Орк поднял Дар, чтобы размахнуться и стукнуть оземь. Ей казалось, что нога у нее, того и гляди, оторвется. Дар стиснула зубы и приготовилась умереть.

Подошел другой орк, и тот, что держал Дар за ногу, неожиданно замер. Орки словно бы принялись спорить между собой. Потом один заворчал, потом его ворчание уподобилось звериному рыку, потом рука, сжимавшая лодыжку Дар, разжалась. Она упала на землю, боясь пошевелиться.

Когда она отважилась открыть глаза, она увидела, что рядом с ней стоит Ковок-ма и провожает взглядом второго орка. Затем он наклонился к Дар и проговорил:

– Даргу, тебе не следовало быть тут спать.

Дар, одуревшая от удара о землю, смогла только простонать в ответ.

– Ты расшибиться? – спросил Ковок-ма.

Дар приподнялась, села и пошевелила ногой. Вокруг лодыжки образовалась краснота, грозящая в скором времени превратиться в синяк. Острая боль таилась в мышцах бедра, но кости, похоже, не сломались.

– Похоже, я цела. Почему он это сделал?

– Ему не понравиться твой запах.

– Но я мылась перед тем, как пришла прислуживать вам.

– Я ему так и говорить, – сказал Ковок-ма.

– Еще ты говорил: «Даргу нак мут» – что я мать.

Ковок-ма растянул губы в усмешке.

– Ты это понимала?

– Я поняла слова, но не их смысл. У меня нет ребенка.

– Вашавоки иметь странные мысли, – покачал головой Ковок-ма.

– Мы не убиваем людей за то, как они пахнут.

– Вы находить другие причины, – возразил Ковок-ма и посмотрел на толпу людей, стоящую по другую сторону от ограды из сучьев. – Тебе надо уйти, – сказал он и помог Дар подняться на ноги. Когда она встала, он ушел и затерялся между других орков. Все они пристально следили за Дар, так же, как солдаты и женщины. Медленно, болезненно прихрамывая, Дар побрела к своим сородичам.

Мердант Коль ждал вместе с остальными. Он сверлил Дар глазами, но лицо его при этом оставалось бесстрастным. Дар не могла придумать, как ей избежать встречи с мердантом, если только не упасть в обморок, поэтому она пошла прямо к нему. В эти мгновения он казался ей таким же страшным, как любой из орков. Когда она вышла из-за ограды, Коль схватил ее за руку.

– Пойдем со мной, – сказал он холодно.

Коль пошел быстро, и Дар пришлось с трудом поспевать за ним. Боль в ноге была жуткая. Дар заметила, что толпа зевак попятилась. Когда они отошли на такое расстояние, что их никто не мог услышать, Коль остановился, но руку Дар не отпустил.

– Ради чего ты пошла на такую глупость?

Ответ у Дар был готов.

– Я боялась.

– Боялась? – переспросил Коль, и в его суровом голосе прозвучала насмешка. – Чего боялась?

– Мужчин. Они были пьяны и грубы. А ты… – На ее глаза набежали слезы. – Тебя там не было.

– Тебе ничто не грозило, – сказал Коль немного мягче. – А там тебя чуть не убили.

Дар понимала, что ей следует обнять Коля, но она не могла заставить себя сделать это. Вместо этого она прижала свободную руку к бедру.

– О-о-о, моя нога… Ее как будто оторвали!

– Благодари судьбу, что не оторвали, – буркнул Коль. Похоже, он принимал решение. Еще мгновение – и он отпустил руку девушки. – Когда мы с тобой снова увидимся, с тобой все будет в порядке.

В Дар попыталась напустить на себя такой вид, будто будущая встреча с Колем ее радует.

– Я знаю, что вела себя глупо. Ты меня простишь?

Коль улыбнулся и покачал головой.

– Как я могу не простить тебя? Ты ведь всего-навсего паленка, новенькая. А теперь иди к своему шилдрону – он вот-вот тронется в путь.

Дар похромала прочь, чтобы разыскать Тарен и, по возможности, раздобыть чего-нибудь на завтрак. В лагере царили суета и беспорядок. Повсюду сновали солдаты и женщины, к дороге двигались запряженные волами повозки. Только у орков, похоже, все шло по плану. Они стояли на холме, разбившись на шесть шилдронов, по шесть орков в ряд и по шесть друг за другом в затылок. Свернутые в рулоны шалаши орки взяли с собой, забросив за широкие спины, как заплечные мешки. В конце концов Тарен сама нашла Дар. Она протянула ей ее ветхое платье.

– Нет времени переодеваться, – сказала она. – Тебе надо спешить.

– Не уверена, что смогу идти быстро, – призналась Дар.

– Если догонишь повозку, мердант Тиг позволит тебе поехать в ней. Мердант Коль распорядился.

Дар похромала вслед за повозкой. Скоро она запыхалась – так трудно было идти. Тарен спросила:

– Зачем ты это сделала?

– Что сделала?

– Спряталась там, – ответила Тарен. – Тебе незачем было бояться мужчин. Ты ведь женщина старшего мерданта.

– Я не могла не бояться старшего мерданта, – прошептала Дар. – Я не могла… ну, ты понимаешь.

Она посмотрела на Тарен и заметила, что выражение лица у той смягчилось.

– Бедняжка, – покачала головой Тарен. – Что же ты будешь делать?

– Он остался с арьергардом, поэтому пока что я в безопасности.

– Но это ведь только на время, – сказала Тарен. – Я мало что знаю о мужчинах, но одно знаю точно: разлука распаляет желание.