Текст книги "Выйду замуж по любви (СИ)"

Автор книги: Мила Ваниль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

= 6 =

Часть вторая

«Майя»

Глава 1

«Волшебный голос»

– Сейчас его выход, – прошептала на ухо Майе Любочка. – Ах, как я тебе завидую! Первый раз – самый незабываемый!

Она засмеялась и дружески пихнула Майю локтем в бок. Майя поморщилась, но все же выдавила улыбку. Не ей учить мачеху хорошим манерам, да и поздно уже. Любочке скоро пятьдесят лет, а она до сих пор считает себя юной девочкой. И как батюшка мог на ней жениться? Чем она его зацепила? Неужели кукольным личиком с наклеенными ресницами? Да оно же нарисованное, с него пудра сыплется! И кудряшки у нее не настоящие – мелкие, противные, как у барашка. Даже цвет волос, и тот фальшивый – неестественно белый. Одевается безвкусно, в старомодные платья с рюшами и бантами. Но все бы ничего, если бы была умна, так нет же – глупенькая, недалекая. Одно то, что все до сих пор зовут ее Любочкой, по ее же страстному желанию, никак не делает ей чести. А батюшка ценил женский ум, иначе не дал бы дочерям блестящего образования.

Единственное, что мирило Майю с существованием Любочки – та не была злой. Никогда не обижала девочек, даже заступалась за них перед батюшкой. Искренне жалела Майю, когда той пришлось идти замуж по родительской воле. Но батюшку не очень-то и любила, раз сбежала на курорт, как только он заболел, свалив обязанности жены и хозяйки дома на Василису. А батюшка попустительствовал – перечислял деньги, не ограничивал в расходах.

Иногда Майе казалось, что-то тут нечисто. Однако выяснить правду невозможно. Не у Любочки же спрашивать, почему та вышла замуж за батюшку. И не у Анатолия. Собственно, как раз их интерес понятен – титул и деньги. Но какую цель преследовал батюшка?

От невеселых мыслей Майю отвлек зал. Зрители восторженно ахнули и разразились бурной овацией, как только на сцену вышел новый актер. Майя поняла, что это он и есть – местная знаменитость, певец с бархатным голосом, таинственный Нил О’Клауди. Таинственный – потому что по официальной легенде он прибыл из другого измерения, якобы сбежав то ли от преследования властей, то ли от разъяренных родственников соблазненной им женщины. Если это так, то правду знали только маги, ведь без их ведома пересечь границу измерений невозможно. Но Майя подозревала, что шумиха вокруг певца – всего лишь умный ход его импресарио. Скорее всего, к зимнему сезону Нил О’Клауди уже будет петь в столице, в императорской опере, а здесь, на курорте, как раз и создавался таинственный ореол, от которого без ума все местные дамы. Любочка ей все уши прожужжала, как только Майя приехала в Боравер, чуть ли не силой затащила в оперу. Майя предпочитала одинокие прогулки, но противостоять Любочке – все равно, что противостоять урагану. Майя смирилась. Ей нужно выходить в свет, поиски мужа никто не отменял.

Еще в столице, после первого же званого вечера, стало понятно – найти мужа будет нелегко. Высшее общество радостно приняло Майю. Стоило ей заикнуться об окончании траура, на нее посыпались приглашения, несмотря на то, что сезон балов еще не начался. Ее звали на пикники – многие проводили лето на даче, да и просто выезжали на природу. Звали на обеды и ужины, на танцевальные и театральные вечера.

Майе было неловко – больше половины приглашений пришлось отклонить. Поначалу она обновляла гардероб, да ходила на женские посиделки, избегая общества мужчин. Страх никуда не делся, и переступить через него оказалось сложно.

Помог Мельницкий. Как только он вернулся, тут же предложил себя в качестве спутника.

– Со мной тебе нечего опасаться, душа моя, – заявил он. – Ты под моей защитой.

Майю словно окатили ледяной водой из ушата. Она ни словом не обмолвилась о страхе, просто рассказывала Мельницкому о том, как проводит время. Отчего же он решил, что она боится?

Как выяснилось, он знал о пристрастиях своего друга. Майя и перед слугами робела, понимая, что они знают все о ее порках, а уж перед Мельницким и вовсе чуть не сгорела от стыда. Лепетала что-то невнятное, а потом расплакалась, спрятав лицо в ладонях.

Мельницкий утешал. Объяснил, что князь Полянов не всегда был таким. Вроде как осложнение после какой-то душевной травмы. И до того, как женился, бил он простолюдинок, и очень долго Мельницкий не подозревал, что его друг бьет жену. Узнал случайно, осуждал, уговаривал лечиться. И случилось это перед самой смертью князя, и оттого он, Мельницкий, и согласился взять на себя заботу о Майе.

А на следующий день был званый вечер у Миловановых, и Майя пересилила себя, приняла приглашение, отправилась в гости вместе с Мельницким. Петр Михайлович не отходил ни на шаг, не оставлял одну, но все же она чувствовала себя неловко. Майе казалось, все взгляды прикованы к ней. Вроде бы и понятно, она долго не появлялась в обществе, да и история с пробуждением магической силы не была ни для кого тайной. Наоборот, все жаждали подробностей о ее сестрах. Еще бы, одна исчезла, другая стала чуть ли ни служанкой в доме знаменитого архимага.

Майе неприятно было отвечать на вопросы любопытствующих, ведь ни капли искреннего сочувствия она не ощущала. Но еще неприятнее оказалось мужское внимание. Ее приглашали танцевать, Мельницкий одобрительно кивал, и она не смела отказывать. Но привычка смотреть в пол осталась, как и страх наказания за то, что позволила кому-то касаться себя, вести в танце, занимать беседой. Майя боролась с собой, расправляла плечи, поднимала взгляд… и натыкалась на снисходительную жалость во взгляде партнера. Ее бросало то в жар, то в холод. Неужели все знают о том, как муж над ней издевался? Иначе откуда эта жалость, а иногда и насмешка?

Вечер превратился в пытку. Майя ушла, как только это позволили приличия, и проплакала всю ночь до самого утра. Муж мстил даже после смерти – поставил жесткие условия, снова заставил страдать. За кого она выйдет замуж, если никому не может доверять? И не нужны ей деньги и положение в обществе, не такой ценой! Но ради сестер она обязана исполнить волю князя. Без денег и связей Ярославу не спасти.

Майя сказалась больной, отменила все обещанные визиты, никого не принимала. В тот же день пришел гость, которого она не ожидала увидеть в своем доме, но немедленно вышла к нему, даже не позаботившись о том, как она выглядит.

В гостиной, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику кресла, сидел Артур Гайволоцкий.

– Что случилось? – выдохнула Майя, едва были произнесены слова приветствия, и невольно поежилась под внимательным взглядом гостя.

– Хотел спросить то же самое, но вы меня опередили, Майя, – мягко ответил Артур. – Что с вами? Вы заболели?

– Нет. Со мной все в порядке. Как Василиса?

– Василиса… – Артур скривился, как будто надкусил кислое яблоко. – И почему мне досталась не та сестра…

– Что вы имеете в виду? – опешила Майя. – Что с ней?

– С ней ничего. Жива, здорова, глупа, истерична.

– Василиса?! Да она никогда в жизни…

– Видимо, тяжело справляется с нервным стрессом, – покладисто согласился Артур. – Только на это и надеюсь, ведь с детьми она добра и ласкова. Я бы сказал, слишком, но давить на нее сейчас невозможно. Собственно, я тут, чтобы поговорить о другой вашей сестре.

– Ярослава? Ее нашли?

– Нет. Увы, нет. – Артур вздохнул и крепко сжал набалдашник трости, которую, видимо, никогда не выпускал из рук. – Но ваше дело под моим личным контролем, как и поиски Ярославы. Хотел попросить, чтобы набрались терпения. Василису просить бесполезно, она каждый день строчит прошения, но мне не составляет труда их перехватывать. Вас же попрошу не привлекать внимания ваших знакомых из высшего общества к этому делу.

– Но… я уже… – растерялась Майя.

Она и прошение на имя императора писала, и просила кое-кого принять участие.

– Знаю. Потому тут, потому прошу больше этого не делать. Поверьте, Майя, Ярославу ищут со всей тщательностью.

– Хорошо… Я наберусь терпения, мессир.

– Майя… – Артур досадливо поморщился.

Майя виновато ему улыбнулась. Пожалуй, Артур – единственный, кроме Мельницкого, не вызывал у нее панического страха. Ни того, ни другого она представить не могла в роли своего мужа, потому и не опасалась.

– И все же вы плохо выглядите, – заявил вдруг Артур. – Бледная, измученная, глаза опухли. Вам не нужна помощь? Точно все в порядке?

– Н-нет… – неожиданно призналась Майя. – Не все.

– Может быть, поделитесь? Я еще хотел задать вам несколько вопросов о том сундуке, с вашего чердака. И о вашей матери. И я не завтракал сегодня, а уже время обеда.

Майя смутилась. Она даже чаю не предложила гостю, это невежливо.

– Пообедаем вместе? Я подожду, переоденьтесь. Я знаю одну приличную ресторацию… – предложил он.

– Нет! – тут же возразила Майя, содрогнувшись от мысли, что придется идти в публичное место. – Отобедаем у меня, хорошо?

Не дожидаясь ответа, она вызвала слугу и отдала распоряжение подать обед в столовой. Впрочем, Артур не возражал – молча сидел, поигрывая тростью.

– Извините, я оставлю вас на несколько минут, мне действительно нужно привести себя в порядок, – сказала Майя и ушла переодеваться.

Пока горничная наскоро укладывала волосы, Майя рассматривала себя в зеркале. Неудивительно, что Артур так настойчиво интересовался ее состоянием – краше в гроб кладут. Кожа не просто бледная, а с зеленоватым оттенком, под глазами «мешки» и синяки, губы искусаны в кровь.

За обедом Артур все больше отмалчивался, но ел с аппетитом. Майя с трудом заставила себя проглотить суп. Ее не удивляло, что гость молчит – на такие темы и ей не хотелось говорить в присутствии слуг. А после обеда она пригласила Артура в кабинет мужа. Здесь она тоже не любила бывать – кабинет был связан с той самой комнатой, что и спальня. Но зато здесь можно поговорить без опаски быть услышанными слугами.

К сожалению, на вопросы о родственниках матери Майя не смогла ничего ответить – она никого не знала. И про бабку слышала только из-за сундука, который хранился на чердаке. Возможно, в далеком детстве мать и рассказывала что-то, но она не запомнила. А вот о сундуке пришлось говорить правду. В основном, конечно, о той глупой детской клятве.

– Не думаю, что ваша шалость имела последствия, – успокоил ее Артур. – Это просто несчастливое стечение обстоятельств, не более. Так чем я могу вам помочь?

– Ничем, – вздохнула Майя. – Это мое прошлое, мои призраки, и мне самой с ними сражаться.

– И все же? – настаивал он.

Повинуясь порыву, Майя встала и подошла к двери, ведущей в комнату наказаний. Распахнула ее и отступила в сторону:

– Смотрите, – пригласила она.

Непонятно, отчего она решилась довериться практически незнакомому человеку. Устала бояться? Хотела совета от того, кто не знал ее мужа?

Артур даже не переступил порог комнаты. Обвел ее взглядом, потемнел лицом и повернулся к Майе.

– Муж? – спросил он, поджав губы.

Она кивнула и зябко повела плечами.

– Я боюсь этого дома. Боюсь и ненавижу его. И слуг, которые здесь работают. А еще мне нужно… – Майя запнулась. – Впрочем, эту проблему мне точно решать самостоятельно.

Нет, про условия завещания она ничего не скажет. Достаточно унижений. Теперь Артур знает, отчего она выглядит, как привидение, и с него довольно.

– Вам нужно уехать отсюда, – сказал он. – Совсем, из столицы, на время.

– А как же сестры? – тут же вскинулась Майя.

– Что с ними сделается? – усмехнулся Артур. – Василиса под моим присмотром, Ярославу мы ищем. Если что-то станет известно, я вам сообщу. Поезжайте в Боравер. Там горы, чистый воздух, минеральные источники, лечебные грязи. У меня там есть домик…

– Это неудобно.

– Отчего же? Я его часто сдаю, сейчас он свободен. А в этом доме сделайте ремонт. Слуг увольте, наймите новых.

– Они станут судачить, если я откажу им от места, – пробормотала Майя, снова пряча глаза.

– Шантажировали? – тут же понял Артур. – Оставьте это мне. Поезжайте, отдохните. Обещаю вам, ни один человек, посвященный в вашу тайну, не проронит ни слова.

Этому можно было верить. У любого душа в пятки уйдет, если ему пригрозит архимаг. Майя неожиданно повеселела. Почему бы и нет? Сделать ремонт, уничтожить злосчастную комнату. И кто ей помешает? Пока она имеет право распоряжаться деньгами. А мужа можно и на курорте поискать, там все то же общество, только обстановка иная. Ничто не будет напоминать ей о пережитом ужасе.

Майя приняла предложение Артура, и уехала в Боравер. Кажется, Мельницкому не по душе пришлось ее решение о ремонте и отдыхе, но он не возражал, ободрил все расходы. И поехал вместе с ней. Жил, конечно, в другом доме, но постоянно находился рядом – на прогулках, у источников. И сейчас, в опере, сидел в ложе, чуть позади от нее и Любочки.

Визита мачехи избежать не удалось, но та уже сообщила, что вскоре уезжает, готовиться к свадьбе Анатолия. Шустрый братец, избавившись от сестер, сделал предложение Ольге Тихомировой, и она ответила согласием. Но пока приходилось терпеть присутствие Любочки и ее вечную болтовню. И в оперу Майю она вытащила, обещала нечто необыкновенное, завораживающее.

Нил О’Клауди запел, и Майя замерла. Весь зал замер, внимая. Любочка не преувеличивала, расписывая достоинства певца. Воистину бархатный голос, невероятно чувственный, проникновенный, чистый. Он звучал, как альт, – как будто кто-то водит смычком по струнам. И слова были неважны, ария воспринималась сердцем, душой. Голос обволакивал, ласкал, струился, как ручей. Майя даже вздохнуть боялась, чтобы ничем не нарушить волшебство момента.

Потом грянули овации, зрители неистовствовали. А она сидела тихо-тихо, не замечая, что на глазах застыли слезы.

– Что я говорила! – гордо сообщила ей Любочка.

Майя согласно кивнула, не понимая слов. Спросила только:

– Он еще будет петь?

– Не сегодня. В этой постановке у него один выход.

– Тогда я хочу домой, – она обернулась к Мельницкому. – Петр Михайлович, вы не против?

– Как пожелаешь, душа моя, – тут же отозвался тот.

– Я, пожалуй, останусь, – сказала Любочка.

У дома, в котором жила Майя, Мельницкий вышел из экипажа вместе с ней.

– Хочу с тобой поговорить, душа моя, – пояснил он. – Если ты позволишь, конечно.

– Прошу, проходите, – пригласила его Майя.

Артур Гайволоцкий поскромничал. В Боравере ему принадлежал не домик, а двухэтажный особняк в престижном районе, да еще с садом и цветником. За домом присматривала экономка, но штат слуг был невелик: садовник, кухарка и уборщица. Майя приехала без личной горничной, не захотела брать на отдых никого из прошлой жизни, решив взять на работу местную девушку. Экономка порекомендовала ей свою племянницу, и Майя осталась довольна, даже подумывала предложить девушке постоянное место.

Майе понравилось в Боравере. Мужчин она все равно опасалась, однако чистый воздух пошел ей на пользу. Она с удовольствием гуляла по парковым аллеям, ходила к источнику пить минеральную воду, лакомилась мороженым на верандах кафе. Мельницкий неизменно сопровождал ее, но Майя ловила себя на мысли, что стала тяготиться его обществом. Возможно, потому что он знал ее секрет.

Зайдя в дом, Майя хотела распорядиться насчет ужина, но Мельницкий не позволил.

– Сначала о деле, душа моя, – попросил он.

Майя пригласила его в гостиную. Серьезный настрой Мельницкого слегка беспокоил. Какие неотложные дела могут быть на курорте? Что-то с ремонтом дома? Или с треклятым завещанием? Впрочем, она не торопила и не расспрашивала – чинно села на диван и спокойно взглянула на Мельницкого. Тот, напротив, сесть не захотел и расхаживал по комнате, вроде бы собираясь с мыслями.

– Душа моя, время идет, а дело стоит, – наконец объявил он, остановившись напротив Майи.

Она сразу поняла, что речь о завещании.

– Но вы же видите, я… – она замялась и опустила взгляд.

– Тебе тяжело, я понимаю. – Мельницкий сел рядом и взял ее за руку. – Я хочу помочь. Майя, выходи за меня.

– За… замуж? – заикаясь от неожиданности переспросила Майя.

Снова замуж за старика? Да еще за друга ее покойного мужа, который знает о порках? Да ни за что! Майя оцепенела, подбирая слова для отказа. Ей не хотелось обижать Мельницкого, но он по-своему расценил ее молчание.

– Замуж, душа моя, конечно. Все, как полагается. Я и колечко тебе приготовил.

С этими словами он вынул из кармана сюртука бархатную коробочку, открыл и протянул Майе. Она мельком взглянула на кольцо с алмазом, лишь отметила про себя, что оно дорогое и, кажется, старинное.

– Нет-нет, я не могу его принять, – поспешно отказалась она.

– Но почему? – нахмурился Мельницкий.

– Потому что я не выйду за вас замуж, – храбро ответила Майя. – Петр Михайлович, я отношусь к вам, как к отцу. И мне хотелось бы, чтобы все так и оставалось.

– Но…

– Нет, подождите. – Она старалась быть вежливой и решительной. – Да, это самый простой выход. Вы великодушны, и все же это будет несправедливо по отношению к вам. Я не смогу ответить вам той любовью, которую вы, несомненно, заслуживаете.

– Вы хотите полюбить молодого и красивого мужчину? – усмехнулся Мельницкий, закрывая коробочку с кольцом.

– Я хочу выполнить условия завещания, – мягко произнесла Майя. – И без вашей помощи мне, пожалуй, не обойтись. Вам я доверяю, только вы можете познакомить меня с достойным мужчиной. Видите ли, Петр Михайлович… – она закусила губу и нервно сжала пальцы, – я все еще молодая и глупая женщина, я мечтаю о детях…

Наверное, невежливо намекать Мельницкому, что он уже неспособен к деторождению. Даже если мужская сила при нем, в империи запрещено становиться отцом или матерью после пятидесяти лет. Этот запрет магов раньше казался Майе глупостью, однако только благодаря ему она не понесла от мужа. Страшно подумать, что бы с ней стало, если бы она забеременела от этого чудовища!

– О детях, значит, – пробормотал Мельницкий, пряча коробочку в карман.

– Да… – кивнула Майя. – Вы мне поможете, Петр Михайлович?

– Конечно, душа моя.

Он посмотрел на нее холодно и отстраненно, как будто думал о чем-то своем. Майя даже зябко повела плечом, как будто подул ледяной ветер. Понятное дело, он рассчитывал на ее согласие, а она отказала. Удар по мужскому самолюбию.

Коварная память вновь подсунула картинку из прошлой жизни. На одном из балов Майя отказалась танцевать с мужем. Она вообще в тот вечер плохо себя чувствовала и отсиживалась за чайным столиком, беседуя с пожилыми дамами. Когда князь Полянов подошел к жене, от него пахло алкоголем. Майя забылась и скривила носик, а потом отвергла приглашение на танец. Князь вежливо улыбнулся дамам и отошел, а дома сполна отыгрался за отказ.

– Никогда! Не смей! Отказывать! Мне! На людях! – чеканил он сквозь зубы, отсчитывая удары.

Плеть жалила так, что невозможно было умолять о пощаде. Майя только вопила, срывая голос, пока не потеряла сознание.

Мужчинам нельзя отказывать. Никогда.

По телу пробежала судорога, как будто она вновь испытала боль. А Мельницкий ничего не заметил, стал прощаться. Майя предложила остаться на ужин, но он отказался.

– Завтра погуляй одна, душа моя, – сказал он перед тем, как покинуть дом. – Тут безопасно, никто тебя не тронет.

– А вы? – не удержалась Майя от вопроса.

– Я с визитами, по знакомым, – невесело усмехнулся Мельницкий. – Надо же тебе выгодную партию искать. Да и дела есть. Увидимся позже.

Майя проводила гостя и сразу пошла к себе. Ужинать не хотелось, она попросила только стакан теплого молока с медом. В далеком детстве это средство помогало ей уснуть. Можно было прибегнуть и к более сильным средствам, но Майя решила отказаться от лекарств. Нельзя всю жизнь пить снотворное, надо приучать себя к нормальной жизни. И Боравер – лучшее место, чтобы начать все сначала.

Горничная помогла Майе переодеться, расчесала волосы перед сном.

– Скажи, Тина, – спросила она, – а можно прогуляться по горным склонам? Я слышала, есть тропа, и она безопасна… Или одной мне лучше не ходить?

– Да, есть такая, – ответила горничная. – За источниками, где розарий, начинается обычная тропинка, ведет наверх, там господа часто гуляют. Вы только на боковые не сворачивайте без проводника, а на основной спокойно и безопасно. Хотите завтра прогуляться?

– Хочу, – согласилась Майя.

– Я вам корзинку с собой соберу, небольшую, – предложила Тина. – Воду, фрукты, печенье. На террасе можно посидеть, там красиво.

– Спасибо, Тина, собери.

Позже, уже в кровати, Майя вспоминала оперу. Вернее, певца, который сразил ее голосом. Нил О’Клауди, таинственный и гениальный. Она поняла, что даже не запомнила, как он выглядит. Высокий? Брюнет или блондин? В памяти остался только волшебный голос. Мельницкий говорил, что забронировал ложу до конца сезона, значит, завтра Майя снова пойдет в оперу, даже если придется идти туда одной.