Текст книги "Черный оазис"

Автор книги: Михаил Сельдемешев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Когда диск коснулся корпуса ракеты, раздался резкий звук взрезаемого металла, полетели снопы искр, и вскоре ракета была разделена на две половинки…

Публика взорвалась овациями, иллюзионист поклонился, а когда заметил капли крови на арене, то сразу обо всем догадался, побледнел и тут же потерял сознание. Жену его спасти так и не смогли, потеря крови была слишком большой. Про фокусника того никто больше никогда не слышал. Наверное, просто сошел с ума…

Петли упали на землю вместе с продолжающим удерживать их замком.

– Универсальный инструмент! – хмыкнул Геннадии. – Ну что, заглянем?

– Погоди-ка! – остановил его телефонный мастер. – А при чем все-таки название этой хреновины-то?

– Ах да, – спохватился Шухман. – Жена иллюзиониста болгаркой была по национальности…

По тому, как загадочно Шухман переглянулся со своими товарищами, Левченко сразу заподозрил что-то неладное.

– Ну и что это все означает? – не вытерпел он.

– Видишь вон ту коробочку, Эдуардович? – Геннадий ткнул пальцем в корпус металлической штуковины, открывшейся их взору после вскрытия шкафа, и снисходительно улыбнулся.

– Это еще что за самодеятельность? – нахмурился телефонный мастер. Для него, похоже, назначение устройства, запутавшегося в пучках проводов, также было туманным.

– Так вот, господа, упрощенно выражаясь, в этой самой коробочке заканчивается наш провод, по которому мы все это время ползли, словно военные связисты, – кратко объяснил Шухман. – Своеобразный приемопередатчик для беспроводной связи между абонентом и телефонной станцией. Мы сами раньше часто пользовалась подобными штучками, – улыбнулся он неодобрительно покосившемуся на него телефонному мастеру.

– То есть поиски обрываются? – разочарованно спросил Левченко. – А запеленговать этого абонента как-нибудь можно? Место, откуда он на связь выходит?

– Бесполезно, Эдуардович, – категорично заявил Шухман. – Мощность здесь используется небольшая, радиоволны отражаются от чего угодно, миллион посторонних помех…

– Значит, не получится, – еще более помрачнел Александр. – А если ее отсоединить? Или батарейки какие-нибудь вытащить? Ведь должен же кто-то будет озаботиться починкой…

– Засаду решил устроить? – усмехнулся Шухман. – Ну вот ты сам посуди, Эдуардович, будь ты тем человеком, который очень не хочет, чтобы его вычислили, стал бы ты рисковать из-за какой-то тайваньской игрушки за сотню баксов? Да он ее тут же в любом другом распределительном шкафу навесит…

– Она, – поправила Ирина.

– Что? – не понял Левченко.

– Она – голос в телефоне был женским, – уточнила Гончарова.

– Да, действительно, – отстраненно согласился Левченко.

– Да не отчаивайся ты так, Эдуардович, – пожалел его Шухман. – Прослушивать все его… ее, – он сделал реверанс в сторону Ирины, – беседы можно уже сейчас. Провода-то вот они, самые обыкновенные.

С этими словами Геннадий порылся в лежащем на земле чемоданчике, достал из него небольшие наушники, размотал провода и прицепился зажимами-«кроко-дильчиками» к местам соединения передатчика с телефонными проводами.

– Только используй специальные «уши», наподобие этих. Здесь фильтр стоит, чтобы в момент подключения в параллельном телефоне щелчки не возникали, – пояснил Шухман и водрузил наушники на Левченко.

– Пиликает что-то, – произнес Александр. – Факс, что ли…

Геннадий тут же схватил наушники и нацепил их на себя.

– Модем! – победоносно провозгласил он. – Похоже, приборчик понадобился вашей загадочной незнакомке всего-навсего для получения халявного Интернета.

– Это, между прочим, не так уж и безобидно! – начал выходить из себя телефонный мастер.

– Не так здесь все просто, не так… – задумчиво произнес Левченко.

– Нам нужно видеть, что сейчас происходит у нашей девушки на экране.

Предложение Гончаровой заставило Александра встрепенуться.

– Устроишь? – спросил он Шухмана.

– Только ради твоей прекрасной спутницы, Эдуардович, – Геннадий коротко глянул на Ирину и тут же потупил взор.

– Вы даже не представляете, Ира, каким щедрым комплиментом вас только что одарили, – поспешил пояснить Левченко. – Чтобы господин Шухман так быстро соглашался на добровольное содействие агентам госбезопасности…

– Я просто не догадывался, что бывают такие красивые агенты, – улыбнулся зардевшийся Геннадий.

– Да полно вам, молодые люди, – кокетливо вмешалась в разговор Гончарова. – Агентам ФСБ, между прочим, не чуждо еще и смущение. И вообще, вам не кажется, что мы все выглядим несколько нелепо возле этого распределительного шкафа?

– Отслеживать интересующие вас интернетовские странички точно удобнее, сидя в кресле, – усмехнулся Шухман.

Специалистам Геннадия понадобилось всего несколько часов, чтобы установить и настроить на АТС аппаратуру, благодаря которой, прослушивать разговоры и просматривать интернет-экраны номера 727-03-15 можно было прямо из офиса Левченко.

Гончарова взяла на себя дежурство у экрана компьютера. Собственно, звонков больше никаких, за исключением ошибочных, не было. С интересующего номера осуществлялся исключительно выход в Интернет. Обычно это происходило два раза: утром и вечером. Каждый сеанс длился примерно полтора-два часа. По воскресеньям телефонный номер бездействовал.

Ирина кропотливо отслеживала все, что видела на экране, и делала пометки в блокноте. Продолжалось это в течение почти трех недель. После этого Гончарова, наконец, поделилась своими планами с начинавшим терять терпение Александром Эдуардовичем.

– Пора знакомиться с нашей виртуальной девушкой, – сообщила она, сидя в кабинете Левченко, пока тот готовил ей зеленый чай. – Надеюсь, среди ваших подчиненных есть ребята, наловчившиеся кадрить девчонок через Интернет?

– Неужели никаких больше зацепок? – угрюмо поинтересовался Левченко, заливая заварку кипятком.

– Нет, Александр Эдуардович, – подтвердила Ирина, принимая из его рук блюдце с чашкой. – Вся входящая и исходящая почта связана с лицами, знакомыми нашей девушке исключительно по переписке. Никаких свидетельств какого-либо физического контакта мной обнаружено не было. Тематика сообщений сводится исключительно к флирту, обсуждению книг, музыки, фильмов и тому подобной чепухе.

– То есть будем очаровывать ее через ваш этот дурацкий Интернет? – Левченко отхлебнул чай и чертыхнулся, обжегшись. – Думаешь, сможем ее разговорить или заставить выйти из дома?

– Шанс есть, – кивнула Ирина. – Я уже имею кое-какое представление о нашей будущей знакомой. Она очень одинока, но и очень разборчива. Она романтична, но ей не нужны длительные отношения.

– Будем скоморошничать, а в результате окажется, что девчонка к «Тополю-8» не имеет совершенно никакого отношения. И учти, Ира, если про эту авантюру пронюхают наверху, надо мной будут смеяться на каждом углу их раздутого министерства. – Левченко снова глотнул чаю, снова обжегся, но на этот раз удержался от комментариев.

Следующим утром в кабинете Александра Эдуардовича сидело несколько молодых оперативников, которым бюджет отдела Левченко был регулярно обязан повышенными расходами на сетевой трафик. Гончарова давала им вводную относительно предстоящей виртуальной «охоты». Она рассказала об основных чертах характера объекта будущих домогательств, о предпочтениях девушки, ее вкусах, о том, какими псевдонимами она чаще всего пользуется.

В задачу «охотников» входило завоевание доверия, симпатии, попытка выведать настоящие данные, а может быть даже фотографию. Конечной целью должно было стать согласие девушки на встречу, после которой отслеживание квартиры, откуда она выходит на связь, будет лишь делом техники.

В ходе задания решено было называть разыскиваемую девушку одним из ее наиболее частых псевдонимов – Геллой.

– Если мы сейчас все разом пошлем ей свои предложения о знакомстве, не насторожит ли Геллу такое неожиданное обилие жаждущих? – поинтересовался Павел Воробьев.

– Гелла время от времени оставляет на сайтах знакомств вымышленные данные о себе, где указывает свой электронный адрес, – пояснила Ирина. – «Обилие жаждущих», как ты выражаешься, в первые дни после такой анкеты – самое обычное дело. Гелла сразу отсекает неинтересных, с ее точки зрения, собеседников, помещая их в «черный список». Мы подождем момента, когда она оставит свою очередную анкету.

– Только учтите, спугнете девчонку – пеняйте на себя, – предупредил Левченко. – Лишу вас доступа в Интернет до самой пенсии.

– Тогда, видимо, не стоит рисковать, – усмехнулся Воробьев.

– На этот счет можно особенно не волноваться, – улыбнулась Гончарова. – Выпытывать у девушки сведения – вполне ординарное дело для сетевых знакомств. В худшем случае она просто прекратит общаться с неприятным ей абонентом. В этом случае меняете прозвище, почтовый адрес, тактику и ищите к Гелле новые подходы.

– То есть можно использовать любые методы? – ухмыльнулся Воробьев.

– Не вздумай только уронить честь мундира, Паша, – пригрозил Левченко.

– Ну вот, цензура пошла, – в шутку обиделся Воробьев.

– На самом деле – никаких ограничений, – добавила Гончарова. – За небольшим исключением: Гелла не должна обнаружить, что кто-то знает о ее хитром способе связи с АТС, а также никаких отсылок к спецслужбам и следственным органам. Еще раз напоминаю: вы – самые обычные озабоченные мужики, ищущие необременительных приключений на стороне.

– Но ведь так оно и есть! – вставил Левченко, вызвав всеобщее веселье.

– Я, кстати, тоже участвую в «охоте», – произнесла Гончарова, заставив тем самым присвистнуть кое-кого из присутствующих.

– Обожаю незакомплексованных девушек! – высказался Воробьев.

– С сегодняшнего дня ты обязан обожать всего одну девушку – Геллу, – улыбнулась Ирина.

– Только если она хоть немного будет похожа на вас, – не замедлил с ответом Павел.

– Ну все, халявщики, возвращайтесь к работе, – снова вмешался Левченко. – Замечу лишь, что заваливать Геллу своими похотливыми письмишками вам позволено только в свободное от основной оперативной работы время.

Как только на сайте знакомств «Стрельбище Амура» появилась свеженькая анкета от пользователя Гелла, пол женский, возраст 25, «охотники» и «охотница» приступили к задуманному.

Большинство участвующих в задании сотрудников Александра Эдуардовича действовали наобум, писали то, что они в подобных случаях писали всегда: коротко о своих увлечениях, предложение познакомиться, просьба к Гелле описать свои интересы.

Гончарова же подошла к делу основательно. Она заранее определила для себя несколько абсолютно различающихся типажей, каждый со своими интересами, целями и привычками. Но задача Ирины осложнялась не только необходимостью следовать выбранному в данный момент типажу, а еще и тем, что приходилось играть роль мужчины, не путать, к примеру, хотя бы мужской и женский род при упоминании в письмах Гелле себя, любимой. С другой стороны, Ирина лучше остальных участников «сафари» разбиралась в женской психологии. Первым «шаблоном» Гончаровой был художник, увлекающийся абстракционизмом и боди-артом, в настоящее время ищущий новые позывы к творчеству.

Итак, после первой атаки на Геллу уцелели двое: Воробьев и Гончарова. Остальным претендентам девушка ответила холодным отказом, и им пришлось выдумывать новую тактику. После разведки боем был разбит авангард Ирины: оказалось, что Гелла на дух не переносит мистику, а легенда «художника» Гончаровой была нашпигована этой самой мистикой под завязку. Пришлось и Ирине капитулировать. Паша возликовал, а все остальные приготовились к новой атаке.

В пользу Воробьева говорил и тот факт, что для его писем Гелла завела в своем ящике отдельную папочку (все происходящее в ее Интернете Гончарова продолжала отслеживать). Ирина искренне пожелала Павлу дальнейших успехов и бросила в бой следующий типаж – мальчика по вызову, профессионального любовника, уставшего от богатых, но бездуховных клиенток, и мечтающего встретить умную утонченную натуру. Новый «клон» Гончаровой продержался несколько дней, но был безжалостно прикончен, когда Гелла обнаружила, что «хвастун-жиголо» не читал «Хронику надлома ампулы». Ирина мучила поисковые сервера полдня, но вышеупомянутое произведение так и не обнаружила. Пришлось снова выбрасывать белый флаг.

Осада Геллы продолжалась пару недель. Наконец, Воробьев откинулся в кресле, потянулся и победоносно заявил:

– Все, кончайте мучить девушку, завтра я наяву с ней встречаюсь, пусть выспится…

– Врешь! – не поверил один из отвергнутых пару часов назад неудачников.

– Она мне и фотку свою выслала, гляди, – Павел развернул к нему свой монитор.

Все повставали со своих мест и сгрудились возле экрана, рассматривая изображение Геллы.

– Я ее себе другой представлял, немного не в моем вкусе, – снобствовал Воробьев. – Но, как говорится, работа есть работа.

– Фотография может искажать действительность, – Ирина тоже подошла и с интересом взглянула на ту, которой полчаса назад безуспешно признавалась в любви от лица разорившегося продавца автомобильных покрышек. – Поздравляю, Пашка, расскажи хотя бы нам, «чайникам», чем надо грузить девушку, чтобы она так быстро сдалась?

– В присутствии дамы это будет не очень удобно, – ухмыльнулся Воробьев.

– Похабник ты, Павел, – покачал головой довольный Левченко. – Во сколько завтра встреча?

– В семь вечера, в кофейне «У заката». Шеф, деньги-то на представительские расходы будут?

– Кормить ее или нет – твое личное дело, Паша, – добродушно ответил Левченко. – Я бы на твоем месте выпил с ней по чашечке кофе и распрощался. Ребятам из наружки ее еще до квартиры пасти.

– Вот так всегда, – вздохнул Воробьев. – Девушка, можно сказать, безропотно отдалась, а доблестная милиция ей даже ужин предложить не в состоянии…

В жизни, по признанию Воробьева, Оксана (так на самом деле звали Геллу) оказалась гораздо симпатичнее, чем на отсканированной фотографии. Во время употребления салата и сырных палочек, все-таки щедро предложенных девушке Павлом, она призналась, что живет одна, а работа ее заключается в ухаживании за неким пожилым инвалидом. Старик любезно разрешает ей пользоваться его компьютером и выходить в Интернет. Хозяин квартиры прикован к инвалидной коляске. Оксана убирает в доме, стирает, покупает продукты и готовит пищу.

Попрощавшись с Воробьевым, девушка направилась домой в сопровождении незаметного для нее человека, который на следующее утро проследовал за Оксаной до заветной квартиры, с хозяином которой можно было поговорить, набрав отсутствующий в справочниках номер 727-03-15.

Было очевидно, что Гелла-Оксана совершенно ни при чем, и интерес представлял именно парализованный старик, владеющий не вполне законной аппаратурой. Личность его установить не удалось, и это еще более настораживало. Левченко готов был поклясться, что предупреждение Архипову из телефонной распечатки принадлежит именно дедушке в инвалидной коляске.

В течение последующих дней Воробьев снял слепки с ключей, обнаруженных в сумочке своей новой знакомой. С этих слепков были изготовлены дубликаты. Всё было готово для того, чтобы навестить уважаемого пенсионера. Это решили сделать в воскресенье, когда у сиделки был законный выходной, который она должна была посвятить своему свиданию (последнему, по настойчивому требованию Левченко) с лейтенантом Воробьевым.

Нажав для приличия пару раз на кнопку звонка, Левченко отпер дверной замок дубликатом ключа, и они с Гончаровой вошли в квартиру, оказавшись в полумраке коридора. На всякий случай Александр сунул руку за пазуху, готовый в любой момент извлечь из кобуры табельное оружие.

– Оксаночка? – раздался тихий старческий голос из глубины квартиры. – Это ты?

– Не волнуйтесь, дедуля, – произнес Левченко, входя в пропахшую лекарствами комнату и представляя недоуменному взору хозяина красные корочки. – Перепись затаившегося населения.

– В чем, собственно, дело? Какое вы имеете право? – узловатые руки старика впились в подлокотники инвалидной коляски.

– А какое право имеете вы, товарищ Цимбал, занимать данную жилплощадь? – спросила, в свою очередь, Ирина, присаживаясь на старомодный, обитый бордовым бархатом диван. – Разве вы прописаны здесь, Григорий Ильич, а не на кладбище возле деревни Яш-кино?

– Так вы что, знакомы? – настала очередь недоумевать Александру Эдуардовичу.

Он опустился на допотопного вида стул, предварительно убедившись в его прочности.

– Не имею чести, – пробормотал старик, продолжая подозрительно сверлить взглядом непрошеных гостей.

– Меня Григорий Ильич, скорее всего, видит впервые, – Ирина довольно улыбалась. – А вот я знаю немало о гражданине Цимбале, безвременно ушедшем от нас. Как вам живется на том свете, товарищ полковник?

Старик безмолвствовал, хмуро глядя на Гончарову исподлобья.

– Скучаете небось без любимой работы? – продолжала Ирина. – Мемуарами, случаем, не балуетесь? С интересом бы почитала, честное слово…

– Вы меня из-за этой глупой девчонки обнаружили? – спросил вдруг Цимбал. – Из-за того, что на компьютере стучала днями напролет? Это все доброта моя…

– Ваша сиделка здесь практически ни при чем, – ответил Левченко. – Скорее все-таки доброта. Ведь она же заставила вас позвонить в свое время некоему Архипову, сыну вашего старинного приятеля, и предупредить кое о чем? Ему это, правда, не помогло…

– Глупый мальчишка не послушался, – сердито произнес Цимбал. – Упрямец, весь в отца.

– У него была только одна альтернатива, верно, Григорий Ильич? – подмигнула старику Гончарова. – Навсегда исчезнуть для близких, жить, точнее – существовать под чужим именем, все время боясь и ожидая. Каково это? Может быть, Архипову еще повезло?

– Я уже устал бояться, это точно, – с горечью в голосе произнес Цимбал. – Да и кому я теперь нужен? Из квартиры не выхожу лишь потому, что сделать это нечем. Хотя вам-то вот понадобился зачем-то…

– Расскажите все, что вам известно о «Тополе-8» и проекте «Кархашим», – уже абсолютно серьезным тоном ответила Ирина. – Раз вам все равно уже некого бояться.

– Допустим, что расскажу, – Цимбал поднял на Гончарову свои усталые глаза. – Но что это изменит? По моим подсчетам, все уже давно должно было закончиться, не понимаю, из-за чего все приостановилось…

– Вы имеете в виду то, что Трофейщик прекратил убийства? – уточнил Левченко.

– Да какой еще Трофейщик, молодой человек? – скривился Цимбал. – Ну что вы уподобляетесь этой пустоголовой журналистской братии?

– Вот и просветите нас, несведущих, обо всех этих секретах, – предложила Ирина. – Ведь нельзя же так долго держать все в себе…

– Нет уж, сначала вы извольте выложить все, что знаете, – упрямо произнес старик. – И для чего вам это вдруг понадобилось…

– Это нужно не только нам, – Левченко старался изъясняться как можно деликатнее. – В этой информации, возможно, нуждается весь город…

– Так ему недолго осталось ждать! – хмыкнул Цимбал.

– Сначала до сих пор не пойманный убийца лишает жизни больше сотни человек, – продолжал Александр, не обращая внимания на едкие замечания старика. – Затем город словно сам начинает сходить с ума, безумие начинает распространяться от Трофейщика, словно холера…

– Да перестаньте же вы упоминать это дебильное прозвище! – рассердился Цимбал.

– Все, что нам известно, так это некие биологические эксперименты запрещенного впоследствии отдела КГБ под кодовым названием «Тополь-8», – добавила Гончарова. – Запрещенного, но на самом деле вроде бы как до сих пор функционирующего. В связи с режимом чрезвычайной секретности на сегодня нам известны всего три фигуранта, так или иначе причастные к «То-полю-8»: это некто Катаев, сын вашего друга Архипов и, собственно, вы, Григорий Ильич. С двумя первыми пообщаться, видимо, уже не удастся. Остаетесь вы. Вот, в принципе, и все скудные знания, какими мы владеем. Что скрывается за таинственным названием «Тополь-8», какова предыстория этого отдела?

– А предыстория его бесхитростна, – тут же, не задумываясь, ответил Цимбал. – Один идиот, помешанный на черной магии, всю эту кашу заварил, а другие, ему подобные, перевели черт знает на что миллионы народных денег!

– Какой идиот имеется в виду? – уточнил Левченко.

– Да Гитлер, конечно, – ответил Цимбал. – Потому и войну нам проиграл, что заставлял целую армию своих офицеров и ученых заниматься мракобесием. Ну, ефрейтор этот, положим, на голову был больной, но наши-то стратеги куда полезли?

– Вы хотите сказать, что корни «Тополя-8» уходят во времена Второй мировой? – удивленно спросил Левченко.

– Тогда никакого «Восьмого тополя» еще не существовало, – отрицательно покачал головой старик. – Зато была специальная группа «пеппель зекс», что по-немецки «Тополь-6» означает. Курировал эту группу лично Геббельс. Создана она была в тридцать девятом, сразу после возвращения одной из африканских экспедиций. Была версия, что экспедиция та наткнулась в Африке на что-то странное: какой-то неизвестный науке вид жизнедеятельности. Привезли оттуда и нескольких аборигенов: не то шаманов, не то колдунов, которые якобы владели информацией. Пытали их с немецкой основательностью, пока аборигены не померли, но добиться фрицы от них ничего не смогли и поэтому приступили к исследованиям на свой страх и риск. Несколько лет и уйма немецких марок ушла на поиски. Суть работ содержалась в еще более строгом секрете, чем разработки атомного оружия. Через нашу разведку удалось собрать несколько скудных версий, одна нелепее другой: то будто бы немцы выращивают бессмертных солдат, то выводят ген, который приносит смерть всем, за исключением истинных арийцев, то создают биологическое оружие, которое само отыскивает и уничтожает врагов рейха…

Цимбал замолчал, потянулся к пузырькам, стоящим на тумбочке, высыпал на ладонь несколько таблеток, забросил их в рот и запил водой из чашки. Александр и Ирина замерли в ожидании продолжения. Цимбал прокашлялся, поерзал в коляске и продолжил:

– Ни в учебники истории, ни даже в архивы НКВД не попал бой, произошедший почти в самом конце войны возле одной из деревушек в окрестностях Будапешта. Именно там немцы в первый и последний раз испытали результаты многолетних экспериментов группы «пеппель зекс». Они торопились: ученых подгоняли стоящие над ними военачальники, которых долбил по головам Геббельс, на которого, в свою очередь, давил Адольф Гитлер. И всех их вместе взятых подстегивало неумолимое и стремительное продвижение советских войск. В результате ученым пришлось предъявлять результаты на той стадии, в которой их застали нетерпеливые приказы руководства. И они применили это…

– Но что именно? – не утерпел Левченко.

– По утверждению немногочисленных уцелевших очевидцев, это были обычные солдаты, не более десятка солдат, – продолжал Цимбал. – Они вышли с разных сторон и направились к нашим окопам. Шли, не таясь, странной шатающейся походкой. Наши ребята подумали поначалу, что немцы упились шнапса и идут сдаваться. Поэтому их подпустили поближе, покричали для приличия «хенде хох» и уже только затем, когда реакции не последовало, постреляли «пьяных гансов». Правда, через несколько минут те поднялись… За полчаса была полностью уничтожена советская рота. Воодушевленные немецкие войска двинулись следом. Но они поторопились… Десять странных солдат принялись с не меньшим усердием крошить своих однополчан. Вскоре округа оказалась усыпанной мертвыми русскими и немецкими телами, между которыми бродили десять шатающихся людей с потерянными взглядами. Покружив по равнине какое-то время, они сцепились между собой. Последнего оставшегося суперсолдата зажали наши танки, расстреляли в упор из крупнокалиберного пулемета и разорвали гусеницами.

– Все-таки они были не совсем бессмертны? – сделала вывод Гончарова.

– Но это же просто фантастика какая-то! – не верил Левченко. – Как такое возможно с научной точки зрения? Кто были эти люди и люди ли вообще?

– Это были подопытные добровольцы, самые идейные и преданные бойцы Германии, – ответил Цимбал. – Штуковина, которую отыскали в Африке, каким-то образом в сотни раз ускоряла обмен веществ и регенерацию тканей. Таково было известное мне на тот момент научное объяснение.

– Какова была дальнейшая судьба «Тополя-6»? – Поинтересовалась Ирина.

– Ему настал конец, – развел руками Цимбал. – Ученые не смогли привить своим питомцам идеи фюрера, Геббельс был в ярости, времени на дальнейшее изучение не оставалось, и почти всех ученых ликвидировали, дабы они не достались Сталину…

– Почти? – акцентировала свое внимание на этом факте Гончарова.

– Да, – кивнул Цимбал. – Наша разведка сделала все, что смогла, и ряд ученых из группы «Тополь-6», а также несколько офицеров и уцелевшее оборудование были вывезены в Союз. Все это осело в одном нашем закрытом городишке, и почти сразу по окончании войны немецкая группа «Тополь-6» плавно преобразовалась в советский отдел НКВД «Тополь-7». Вот там-то и началась моя карьера, а также карьера моего друга Василия Архипова, Петькиного отца. Он впоследствии и пристроил сына. Эх, если б знал…

– Чем вам конкретно приходилось заниматься? – Ирина попыталась вернуть Цимбала к теме.

– Всякой чушью собачьей! – в сердцах высказался старик. – Я думал, что будет научная работа, биологические исследования, а они ни с того ни с сего подобно покойному Гитлеру ударились в мифологию, магию и шаманизм. Меня, как противника такой ерунды, постепенно оттеснили и, в конце концов, перевели на обычную бумажную работу в столицу. Так что ничего толком разузнать я и не успел.

– Но ведь вы наверняка следили за судьбой «Тополя-7»? – с надеждой в голосе спросил Александр.

– Следил, насколько позволяла завеса секретности, – подтвердил Цимбал. – Не знаю, до чего бы они там доколдовались, но к власти пришел Хрущев и разогнал эту шарашкину контору. Никита Сергеич ведь недолюбливал всякую мистику и абстракцию. После этого я уже почти забыл о «Тополе», как через много лет встретился с давним приятелем, Васей Архиповым. Он признался, что «Тополь-7» не исчез, а перешел на нелегальное положение. Это в советское-то время! Представляете, какие силы должны были за этим стоять? Василий был очень взбудораженным и все время твердил, чтобы я, в случае чего, позаботился о его сыне Петре. Еще он говорил, что его руководство затеяло что-то воистину кошмарное, но деталей от него я добиться не смог. Через неделю я стоял с непокрытой головой у его свежей могилы. А вскоре меня и самого «не стало». Но мне, в отличие от Васи, повезло больше. Я лишился ног, но остался жив. Пользуясь остатками своих связей и влияния, мне удалось нырнуть на дно и больше никогда оттуда не подниматься.

– А как вам стало известно про «Тополь-8»? – спросила после некоторой паузы Ирина.

– Пользуясь моим недоступным телефонным номером… Кстати, оказывается – не таким уж и недоступным, – ухмыльнулся Цимбал, оглядев гостей. – Так вот, я иногда звонил кое-куда, наводил справки. Ведь не для всех я лежал на кладбище в деревне Яшкино. В общем, до меня дошла информация о том, что полулегальный отдел при КГБ существует до сих пор, правда, получив новую цифру в названии – восемь. И что самое неожиданное – в нем участвует Петя Архипов.

– Удалось что-либо выведать о деятельности отдела? Что такое проект «Кархашим»? – задал вопрос Левченко.

– Отсюда это было очень сложно сделать, поэтому почти ничего, – пожал плечами Цимбал. – Знаю только, что снова мистика, снова бредовые проекты. Одно только название «Кархашим» чего стоит…

– А о чем вы предупреждали Архипова? Вам были известны какие-то факты? – спросила Гончарова.

– До меня дошла информация, что отдел занимается каким-то безумным экспериментом, а также то, что Архипов принимает в нем самое непосредственное участие. Так вот, некоторые холодные головы в КГБ внезапно осознали чудовищность своих замыслов и решили покончить с отделом раз и навсегда. Я предупредил Петю, но он был слишком горд и самонадеян. Остальное вы знаете.

– Но ведь «Тополь-8» не прекратил существование, верно? Попытка покончить с ним провалилась? – Ирина своим пронизывающим взглядом словно пыталась найти ответы в прищуренных глазах старика.

– Боюсь, что он все еще могущественен, – обреченным голосом произнес Цимбал.

– И еще один вопрос, Григорий Ильич, – после некоторого раздумья спросил Левченко. – Извините за режущее ваш слух прозвище, но Трофейщик – это результат экспериментов «Тополя-8»?

– Мое мнение – наверняка, – не задумываясь ответил Цимбал. – Простите, молодые люди, но я пожилой человек и меня утомил ваш перекрестный допрос. Прямо как в застенках НКВД, ей-богу!

– Наверное, нам пора, – Левченко бросил неуверенный взгляд в сторону Ирины и поразился выражению ее лица: ее широко открытые глаза недвижно замерли, глядя при этом на старика так, что Александру Эдуардовичу вдруг стало чертовски неуютно, и он поспешил отвернуться.

– Кажется, гостеприимный хозяин рассказал нам далеко не все, что хотел, – произнесла Гончарова, продолжая буравить ерзающего Цимбала немигающим взглядом.

– Клевета! – взвизгнул старик. – Пусть эти жалкие анонимщики придут сюда сами! Написать можно все, что угодно! А доказательства где, где? – он как-то весь в одно мгновение переменился, сжался в комок, злобно глядя на Ирину исподлобья.

– Вам просто необходимо самому во всем сознаться. – монотонно и настойчиво твердила Гончарова. – Вы сами знаете это, Григорий Ильич, не будьте ребенком.

– Ну зачем вы пришли? – неожиданно для Левченко, у Цимбала задрожала нижняя губа, а из глаз брызнули слезы.

– Мы уйдем, Григорий Ильич, – бесстрастно продолжала Ирина. – Но сначала вы снимете с себя груз ответственности и расскажете то, о чем больше никто, кроме вас, не знает…

Левченко вдруг стало жалко этого беспомощного, плачущего от бессилия старика. Ирина была слишком безжалостной с ним, и Александру захотелось остановить ее. Он уже было собрался окрикнуть Гончарову, когда Цимбал внезапно расхохотался. Левченко решил, что старик спятил, но говорить тот начал вполне осмысленно.

– Это была моя совершенно случайная сладостная месть, – довольно улыбался Цимбал. – Месть некогда родному «Тополю-7». Хотя, скорее всего, этого никто даже и не заметил. Получается, что отомстил я будущим историкам, окончательно запутал этих копошащихся в прахе сволочей. Поделом им – нечего нас позорить! Мы – люди подневольные, исполнители чужих дурацких прихотей…

– Поближе к делу, Григорий Ильич, – прервала его Ирина. – Что именно вы совершили?

– Ничего особенного, – Цимбал снова хихикнул. – Просто тщательно растер одну бумажку и подтерся ею.

– Товарищ Цимбал, – нахмурилась Ирина. – Вы же понимаете, что физиологические подробности вашего героического прошлого интересуют нас гораздо меньше содержимого той самой бумаги.