Текст книги "Черный оазис"

Автор книги: Михаил Сельдемешев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

– Не хочу, – замотала она головой.

– Еще не надумала посмотреть мою коллекцию марок? – поинтересовался мужчина.

– Вы бы принесли сюда, а то мне папа не разрешает, – ответила девочка.

– Ты говорила ему про меня? – насторожился мужчина.

– Нет, он мне вообще никуда ходить не разрешает, – девочка снова потупила взгляд.

– Это правильно, – дядя Феликс придвинулся к ней ближе.

Горин уже давно наблюдал за мужчиной в клетчатой рубашке. А тот, в свою очередь, уже несколько дней пас девочку в красной кофточке. А ведь это могла быть, например, их с Наташей дочь…

– Дяденька, а меня не хотите покачать? – крикнул Артем, слез с качелей и направился в их сторону.

Феликс не ожидал вмешательства со стороны, он встрепенулся, отдернул от девочки руку и, что-то пробурчав, ретировался.

– Марками пошел меняться, – прокомментировал Горин уход Феликса, подходя к лавочке и занимая его место.

Девочка с любопытством разглядывала его. У нее было милое кукольное личико с большими грустными глазами.

– Тебя зовут Алесей? – поинтересовался Артем.

Она кивнула.

– А я – дядя Артем, – представился Горин. – Есть хочешь?

– Мне домой пора, папа ужин приготовил, наверное, – ответила Алеся, и глаза ее стали еще печальнее.

– Хочешь, я тебя до дома провожу? – предложил Артем. – А то скоро темнеть начнет: от типов, вроде дяди Феликса, проходу не будет…

– Дядя Феликс – не тип! – заступилась за него Алеся. – Он добрый, конфетами меня угощает, не ругается никогда. А папа – злой, он меня не любит…

– А дядя Феликс, значит, любит?

Девочка искренне закивала в ответ.

– Остерегайся его, у дяди Феликса очень темные мысли, – произнес Горин. – Он персонаж страшной сказки, и в логово к нему идти не надо…

– Сказки – это все неправда! – возразила Алеся. – У дяди Феликса такие добрые глаза…

– А твоя мама тебя любит? – спросил Артем.

Девочка снова опустила голову.

– Папа говорит, что она любит только того козла, из-за которого нас бросила, – тихо произнесла Алеся и всхлипнула.

– Пойдем, а то папа действительно будет ругаться, – Горин подал девочке руку.

После звонка дверь им открыл грузный тип, уголки жующего рта которого были испачканы сметаной.

– Ты где шляешься? – рявкнул он. – Думаешь, я буду из-за тебя заново все разогревать? – он шумно отрыгнул, заставив Артема затаить дыхание.

– Это и есть твой отец? – поинтересовался у девочки Горин.

– Верно, я ее любящий папочка, а ты кто такой – учитель пения? – отец девочки расплылся в улыбке, обнажив зубы с застрявшими в них кусочками пищи.

– Вам знаком немолодой мужчина невысокого роста в клетчатой рубахе? – пропустил его сарказм мимо ушей Горин.

– Таких здесь знаешь сколько? Конкретнее можешь сказать?

– Он не очень здоров, в психическом плане, – пояснил Артем. – Боюсь, что этот человек пытается войти в доверие к вашей дочери…

– Ты из милиции, или кто? – оборвал его отец Алеси.

– Я просто хороший человек, – дружелюбно ответил Горин.

– А откуда мне знать, что ты сам – не больной? – мужик грубо втолкнул дочь в квартиру, загородив проход Артему.

– Полегче, папаша, – отреагировал Горин.

– Уясни одну вещь, друг детей, – отец девочки утер рот рукавом. – Это – моя дочь и следить за ее воспитанием, пока она не достигнет совершеннолетия, буду я и никто другой, понял? И, если я узнаю, что возле Леськи вертится какой-нибудь олигофрен вроде тебя, я ему сначала руки обломаю, а потом под суд отправлю! Знаю я вас, педагогов: вашего брата хлебом не корми – дай чью-нибудь дочурку полапать…

– Я оставлю вам свой телефон и адрес, – Артем передал ему подготовленную записку. – Если Алеся вдруг пропадет, сообщите мне, чтобы я мог помочь…

– Да катись ты отсюда в задницу со своей помощью! Пусть только попробует пропасть! – мужик с шумом захлопнул за собой дверь.

Левченко отыскал Гончарову в тире, который размещался в подвале здания. Завидев Александра, Ирина прекратила стрельбу и сняла наушники. Левченко заглянул в стоящий на треноге бинокль.

– Не хотел бы я оказаться по ту сторону прицела, – прокомментировал он отверстия от пуль, кучно разместившиеся в области «десятки». – Просто суперженщина какая-то.

– Супердевушка, – улыбнувшись, поправила его Гончарова.

– Простишь старика за оговорку или будешь требовать дуэли? – ухмыльнулся Александр. – У меня просто не будет шансов.

– Ладно, извинения принимаю, если только «старик» – это еще одна оговорка.

– На том и сойдемся, – Левченко достал из папки документ, недавно добытый Шухманом, и протянул его Ирине. – Никого, случаем, не знаешь из этих двоих? Вроде бы из вашей конторы…

Гончарова пробежалась глазами по тексту и вернула листок Александру:

– Нет, фамилии слишком распространенные, да и контора наша не самая маленькая, чтобы даже хотя бы всех генералов знать наперечет. А в связи с чем они вас заинтересовали? Злоупотребления в предоставлении материальной помощи?

– Почти, – Левченко убрал документ обратно. – Что ж, удачно тебе отстреляться.

– Если что, я всегда к вашим услугам, Александр Эдуардович, – Ирина надела наушники и вернулась к стрельбе.

Левченко снова обнаружил, что любуется ее сложением, оголенным участком шеи и изящными пальцами, уверенно сжимающими рукоять пистолета. Если б вместо этого он снова заглянул в бинокль, то обнаружил бы, что каждая новая пуля Ирины теперь почему-то уходит в «молоко».

Горин снова перестал любить ночь. Если когда-то, давным-давно, в это время суток его настигала невыносимая боль, то последнее время его все чаще терзали воспоминания. После того как он внезапно осознал себя Трофейщиком и пресмыкающимся, его мозг был словно ошпаренным, Горин находился в затяжном состоянии аффекта. И вот постепенно сознание восстанавливалось, а это неизбежно приводило к переосмыслению произошедшего и к безрезультатному поиску ответов. Один за другим перед глазами вставали замученные им люди. Чаще других в его ушах раздавалось эхо Наташиного смеха, который неизменно затихал, оставляя после себя мертвую пустоту.

Артем был убежден, что большинство жертв вовсе не заслуживали смерти. Он метался на своем ортопедическом матрасе, рвал зубами подушку и громко рыдал (позже он назовет это «крокодиловыми слезами»).

Наутро мучения прекращались. Он смирялся с произошедшим, но решал для себя, что его существование, раз уж оно не может быть по чьей-то злой воле прекращено, требует компенсации. Горин и Кархашим будут всеми силами пытаться сделать этот несовершенный мир хотя бы чуточку справедливее…

В это утро Артем вышел из дому раньше обычного; Суета на улицах еще не успела набрать силу. Он брел по аллее парка, стараясь держаться его центра, подальше от автомобильных выхлопов, когда увидел бегущую ему навстречу девушку. На ней была спортивная форма – видимо, незнакомка совершала утреннюю пробежку. Она двигалась так грациозно, что Артем, засмотревшись на нее, остановился. Девушка стремительно приближалась и при этом не производила ни одного лишнего движения, каждая ее мышца словно двигалась в одном синхронном ритме. Так, наверное, мчится молодая пантера, обегая свои владения…

Когда они почти поравнялись, девушка внезапно остановилась. О том, что она еще мгновение назад пыталась опередить ветер, говорила лишь ее часто вздымающаяся грудь. Горин внимательно разглядывал бегунью. Она обладала идеальными пропорциями и чертами лица, но в то же время красота ее была очень необычной и заставляла удерживать на себе взгляд. Большие синие глаза и черные волосы придавали ей еще большее сходство с пантерой. Девушка тоже пристально смотрела на Артема. Проходящие мимо прохожие удивленно взирали на странную парочку, стоящих друг напротив друга людей, ни один из которых не произносил ни слова.

Прошло не менее пяти минут, в течение которых Горин подыскивал слова, уместные в данном случае, но ни одно из них, по его мнению, не было достойным, чтобы произнести его в присутствии удивительной незнакомки. Наконец, ему пришлось признать поражение, словно закомплексованному и неуверенному в себе подростку. Артем вжал голову в плечи и побрел своей дорогой.

Ирина Гончарова оглянулась ему вслед, постояла немного, а затем пошла в другую сторону, вскоре снова перейдя на бег.

Алесю он застал сидящей на качелях и неспешно откусывающей шоколадный батончик.

– Привет! Дядя Феликс угостил? – Горин присел рядом.

– Не-а, дядя Юра, – девочка, быстро глянув на него, опустила голову, но Артем успел заметить небольшую свежую ссадину под одним из ее печальных глаз.

– А в школу почему не пошла? – поинтересовался Горин.

– Да ну, – Алеся нахмурила лоб.

– Не нравится учиться?

– Нравится, но меня там все дразнят, – Алеся вздохнула. – У меня совсем нет друзей: ни в школе, ни во дворе…

– А как же дядя Феликс и дядя Юра?

– Они взрослые, им меня просто жалко. У них, наверное, своих детей просто нет, – нашла объяснение девочка.

– А хочешь, прямо сейчас в парк аттракционов поедем? – предложил Горин. – Пока на каждом не прокатимся – не уйдем оттуда…

– Да вы что! – испуганно заморгала Алеся. – Меня же папа потом убьет…

– А кто же ему скажет об этом? – удивленно поднял брови Артем. – Я лично – не скажу.

– Я тоже! – рассмеялась девочка. – А вдруг дядя Феликс тоже захочет пойти? Мы его подождем?

– Дядю Феликса сегодня послали в командировку, – ответил Горин, уже давно заприметивший переминающегося за углом мужчину в застиранной клетчатой рубашке.

– А можно, я на «чертовом колесе» прокачусь? – Алеся спрыгнула с качелей и подала Артему руку.

– Только, если оно работает, – улыбнулся Горин, и они зашагали на остановку.

По будним дням в парке отдыха царила настоящая благодать: никаких очередей у киосков с билетами и сладостями, никакой толкотни у аттракционов и уйма незанятых скамеек, на которых после очередной карусели можно было передохнуть и привести в норму свой вестибулярный аппарат.

Почти до самого вечера Артем и Алеся опробовали аттракционы, катались на сталкивающихся автомобильчиках, смеялись друг над другом в «комнате смеха», ели сахарную вату и мороженое, дружно кричали на «американских горках» и расстреливали мишени в тире, где Горин, набрав рекордное количество очков, выбрал для девочки яркого пластмассового «крокодила Гену» в качестве приза. Пару раз за весь день ему казалось, что в поле зрения попадает один и тот же тип в белой панамке, но Ар тём убедил себя, что это обусловлено малым количеством посетителей, и расслабился, вернувшись к приятному времяпрепровождению.

Левченко настойчиво утапливал кнопку звонка не менее пяти раз, затем, на всякий случай, еще и побарабанил в дверь, пока не привлек своими действиями внимание соседей. Дверь напротив приоткрылась, и из-за дверной цепочки показалось недовольное лицо пожилой женщины.

– Вам кого? Я сейчас милицию вызову! – прикрикнула она.

– Уже не надо, – Левченко продемонстрировал красные корочки и подошел к ней. – Мне бы Катаева Валерия Анатольевича или кого-нибудь из близких. Вы их знаете?

– Там уже давно никто не живет, – лицо женщины подобрело, и она перешла на полушепот. – После того как Валерия Анатольевича вашего в психбольницу увезли, супруга его вещички собрала, и только ее и видели.

– Давно это случилось? И в какую именно больницу?

– Я же сказала, что в психическую, – пояснила женщина. – Полгода уж прошло с тех пор, не меньше.

– А куда его жена уехала, не подскажете?

– Да кто ж ее знает? – пожала плечами женщина.

– И что, вот так квартиру бросила?

– А что ей было делать – квартира-то на муже числилась. Вот ведь как оно в жизни-то бывает, – покачала она головой.

– И причину, по которой Катаева увезли, вы, конечно, тоже не знаете? – в надежде на обратное поинтересовался Левченко.

– Ну почему же? – оправдала его предположения женщина. – Валерий Анатольевич всегда был спокоен, вежлив, никогда не скандалил, а тут вдруг заперся на балконе и принялся кричать всякую околесицу. Всегда так: нельзя в себе долго эмоции держать, они все равно накопятся и наружу-то вылезут…

– А что именно он кричал, не припомните?

– Да все звал кого-то, – ответила женщина. – Кто-то прийти к нему должен был, а, видно, все не шел. А Валерий Анатольевич причитал, что не может больше ждать, просил вне очереди его навестить, что ли…

– Что ж, большое спасибо вам, – поблагодарил он женщину.

– Будете в больницах искать? – спросила она с любопытством.

– Попробую, – улыбнулся Левченко и начал спускаться по лестнице.

Проводив Алесю до самой квартиры, Горин вернулся на улицу. Через некоторое время девочка снова вышла из подъезда, забралась на бордюр тротуара и медленно пошла по нему.

– Домой не пустили? – нагнал ее Артем.

– Не-а, не хочу просто туда идти, – она, потеряв равновесие, схватила его за рукав. – Мне отец все равно задаст…

– Часто бьет?

– Бьет не так часто… – девочка внезапно замолчала. – Дядя Артем, а классно мы сегодня в парк сходили, правда? – оживилась она через некоторое время.

– Завтра можем еще куда-нибудь пойти, если хочешь.

Алеся закивала в ответ.

– А ты далеко живешь? – спросила она.

– Не очень.

– А у тебя дети есть?

– Ну и вопросы у тебя, Алеся, – усмехнулся Горин. – Детей нет, жены тоже. Даже марки не собираю.

– А хотя бы телевизор есть у тебя? – не отставала девочка.

– Послушай, ты что, навязываешься ко мне в гости? – Артем присел на корточки и посмотрел ей в глаза.

Девочка кивнула и одарила его ангельской улыбкой.

– Это исключено, так нельзя, – категорично покачал он головой.

– Ну и не надо! – она сразу надула губки и отвернулась. – Я тогда к дяде Феликсу пойду, он меня давно уже зовет…

– Не смей! – Артем снова развернул ее к себе лицом. – Что за шантаж? Маленьким девочкам нельзя ходить домой к незнакомым дяденькам. С ними вообще никуда нельзя ходить…

– А почему же мы тогда с тобой в парке были? – прищурила она глаза. – И я вовсе даже не маленькая.

– Хочешь, мы вместе пойдем к твоему отцу и я с ним поговорю? – обезоруженно предложил Артем.

– Как только ты уйдешь, он меня накажет, – не задумываясь, парировала Алеся.

– И что ты предлагаешь?

– Пойдем к тебе, чайку попьем, на компьютере поиграем, – предложила девочка.

– Но у меня нет компьютера, – развел руками Горин.

– И чайника? – Алеся наивно захлопала ресницами.

– Ладно, твоя взяла, маленькая шантажистка, – он поднялся и протянул довольной девчонке руку.

По пути домой они заглянули в супермаркет, купили на ужин пирожных и настольную игру «Фараон».

После того, как Алеся восторженно обследовала необычные интерьеры квартиры Горина, они выпили чаю и принялись изучать правила купленной игры. В коробке оказалась куча всевозможных карточек и фишек. Пока Артем вчитывался в описание, девочка начала зевать. Целый день активного отдыха на свежем воздухе не прошел для нее даром.

Из толстого одеяла Горин свил для Алеси гнездышко у стены, а когда вернулся, девочка уже спала, примостившись на краю его ортопедического матраса. Артем осторожно перенес ее в приготовленную постель, ссыпал обратно в коробку причиндалы настольной игры, погасил свет и тоже лег спать.

Уже почти задремав, он почувствовал, как кто-то забирается к нему под одеяло.

– Мне так страшно, дядя Артем. Ты побудешь сегодня моим папой? – Алеся прижалась к нему и сразу расслабилась.

Горин бережно обнял ее одной рукой. Стать отцом он мечтал всю свою сознательную жизнь.

Он медленно погружался, лежа на спине и глядя на удаляющийся овал поверхности колодца. Там, над водой, был яркий солнечный день. Он же медленно двигался ко дну. Поначалу теплая вода становилась все прохладнее, но это совершенно не мешало Ему. Кроме того, становилось темнее, отчего голубоватый овал наверху проявлялся всё контрастнее, при этом, правда, уменьшаясь в размерах. Но темнота тоже Его не беспокоила. Конечностям было очень комфортно в тягучей жидкости. Он, наверное, мог быть счастлив, если бы не покидающие Его размышления о моменте достижения дна. Ибо это станет концом пути. Выбраться обратно наверх Он уже окажется не в состоянии. Ему кажется невозможным даже перевернуться и попытаться определить, сколько еще предстоит вот так медленно падать. Его словно неумолимо засасывало куда-то, а Он так и не мог для себя решить: стоит с этим бороться или правильнее будет не сопротивляться неизбежному…

Горин проснулся от громких ударов в дверь (звонок он уже давно отсоединил) и от того, что перепуганная Алеся его тормошила.

– Это папа! – прошептала она. – Он нашел, где ты живешь…

– Я же сам ему оставил свой адрес, – Артем успокаивающе погладил девочку по волосам. – Не волнуйся, все будет хорошо.

За дверью, однако, оказался не только ее папаша, но и пара милиционеров.

– Ага! – победоносно воскликнул отец Алеси, отталкивая Артема и входя в квартиру. – Я же вам говорил! Что ты с ней делал, сволочь? – кинулся он было к Горину, но затем бросился к дочери и принялся трясти ее за плечи. – Что он тебе говорил? Что вы делали?

– Оставь свою дочь в покое, – спокойно произнес Артем. – И благодари Бога, что он подарил ее тебе, хотя ты и не был этого достоин.

– Вот видите? – воззвал папаша к милиционерам, молча взирающим на все происходящее от дверей. – Это же самый настоящий шизофреник! Посмотрите, какая у него тут обстановочка!

В квартиру вошла женщина и подала знак милиционерам.

– Пройдемте, – флегматично произнес один из них и шагнул в направлении Горина.

Не стоило устраивать здесь побоище в присутствии Алеси. Горин жестом попросил милиционеров обождать и повернулся к девочке:

– Я не прощаюсь с тобой, Алеся, не плачь. Ходи в школу, тебе надо учиться. Обещаешь мне это?

Девочка, утирая со щек слезы, кивнула.

– Еще пообещай мне, что забудешь про дядю Феликса и ему подобных. Это плохие люди, поверь мне, – произнеся это, Артем послушно направился к выходу в сопровождении милиционеров.

– Куда вы его уводите? Дядя Артем! – Алеся бросилась следом, но отец удержал ее.

– Сейчас тебя осмотрит врач, а потом дома у нас будет серьезный разговор! – прошипел он.

– Да, у меня еще есть пара слов для папаши, – обернулся Горин уже у порога. – Заботься о дочери надлежащим образом и не вздумай больше обижать ее. Меньше думай о собственной утробе, твоя обязанность – защитить ребенка от опасностей, подстерегающих его на каждом углу…

– Ты свое уже отпел, воспитатель долбаный! – оборвал его отец Алеси. – Будешь в психушке санитарам втирать про свои гуманные методы. А свою дочь я воспитаю и без советов всяких там педофилов! Моя б воля, я бы таких больных ублюдков сразу кончал на месте! – сотрясал он воздух, когда Горин в сопровождении конвоя уже шествовал по лестничной площадке.

Из квартиры его повезли прямиком на экспертизу в районную психиатрическую больницу. Там Горин не смог пройти ни одного теста из предложенных ему доктором. Он вообще не смог вести себя адекватно. Сотни чужих видений заполняли его сознание, беспорядочные фрагменты воспоминаний толпились в его голове, одни образы, рожденные чьим-то воспаленным воображением, моментально сменялись другими. К такому огромному количеству душевнобольных людей, оказавшихся в непосредственной близости, Артем оказался не готов. Его собственное мироощущение барахталось какое-то время, но вскоре оказалось подавленным и Горин окончательно потерял связь с реальностью. Обследовавший его доктор вынес единственное возможное решение: пациент нуждается в незамедлительном стационарном лечении.

Больше двух месяцев по назначению доктора Горину кололи сильнодействующие препараты, при помощи санитаров он ходил в туалет и душ и ел препротивнейшую кашеобразную смесь, вкуса которой попросту не замечал. Наконец ему удалось прийти в себя. И дело было вовсе не в чудовищных дозах лекарственных препаратов, которые, скорее, сделают дебилом любого обычного человека. Просто новый организм Горина умел ко всему приспосабливаться. Нейтрализуя лекарства, он, тем временем, научился защищать сознание Артема от воздействий извне. Он теперь мог контролировать бурные всплески эмоций окружающих его психов, держать их за пределами своей черепной коробки и впускать в нее лишь по необходимости, в порядке, так сказать, очереди.

Итак, в один прекрасный день Горин обнаружил себя сидящим на кровати, в палате, где в два ряда стояло еще не менее десятка таких же коек. Остальные психи бродили по палате, стояли у зарешеченного окна или спали. Половина из них были вялыми и заторможенными. Остальным, похоже, еще не вкололи дневную дозу успокоительного. Один из них держался за спинку кровати и неистово дергал ее. Кровать при этом не двигалась, так как ножки ее были прикручены к полу. Еще один буйный тряс над головой сложенную шахматную доску, внутри которой гремели фигуры. Кто-то прыгал на кровати, а один из пациентов лежал на полу и крутился на спине, быстро перебирая ногами. При этом он что-то оживленно говорил самому себе.

Артем встал и прошелся до двери. Она, конечно же, оказалась запертой. На него никто не обратил внимания, за исключением лежавшего на кровати изможденного старика с лицом хронического алкоголика. Тот показал на Горина пальцем и громко захохотал, обнажив беззубый рот.

Горин мог бы без труда срезать «шашкой» оконные решетки или выкроить проход в двери, но какое-то очередное «внутреннее понимание» удерживало его от этого. Дело было в этих несчастных больных людях. С этого дня они поступили в его распоряжение…

Явившийся санитар проводил Горина на улицу. Там, в больничном сквере, на лавочке его поджидал Левченко. Уже чувствовалось дыхание осени, и санитар набросил на плечи Горину синюю телогрейку с белым номером на спине.

– Как себя чувствуешь? – Левченко пожал Артему руку.

– Отлично, – Горин присел рядом.

– Да ну? – Александр подозрительно прищурился. – Я уже приезжал пару недель назад – ты был никакой. В чем дело? Почему психушка, а не наркологический диспансер?

– А ты что, думаешь, это у меня с перепоя? Белая горячка? – усмехнулся Горин.

– Разве нет? – удивился Левченко. – Тогда что? Не можешь успокоиться из-за Натальи?

– Наверное, в какой-то степени, – Артем неопределенно хмыкнул. – Как тебе удалось меня разыскать-то?

– Абсолютно случайно, – признался Александр.

– Эдуардович, ты же в случайности сам не веришь, – рассмеялся Горин.

– Я искал здесь совершенно другого человека, Катаева…

– Валерия Анатольевича? – уточнил Артем.

– Черт возьми! Ты что, знаком с ним? – Левченко даже привстал.

– Впервые слышу о таком, продолжай, – невозмутимо ответил Горин.

– Михалыч, это уже становится не смешно! – лицо Александра напряглось. – Я не в игрушки играю, вообще-то, или ты не в курсе?

– Ладно, не кипятись, – примирительным тоном произнес Горин. – По какой такой необходимости ты его ищешь? И почему в подобном заведении? Он что, от армии косит?

– Помнишь, ты как-то после гибели Сизова рассказывал мне про чудовищ на египетских полигонах, про «тополя» и прочие небылицы?

– Припоминаю, – кивнул Горин.

– Так вот, мне эти «тополя» проклятые снова подвернулись! И мне удалось вытащить на свет фамилию одного из возможных сотрудников этого фантастического отдела, Катаева твоего. И еще я вычислил, что привезли его в эту самую дурку, когда у парня болты с крыши сорвало…

– Ты проделал воистину титаническую работу, Эдуардович, – похлопал его по спине Артем.

– Кончай! – нахмурился Левченко.

– И что, он сейчас все еще здесь? – всеми силами стараясь не придавать голосу оттенка едва сдерживаемой заинтересованности, спросил Горин.

– Увы, Катаев был безнадежен, и его забрали в более серьезное учреждение. Так, по крайней мере, утверждает местный начальник.

– Но куда? Это же должно быть известно…

– Бесполезно, Михалыч, – Левченко покачал головой. – Главврач поклялся, что все медицинские бумаги на Катаева передал вместе с ним. Что это за фрукт был хотя бы?

– Этот фрукт завербовал меня поучаствовать в эксперименте, про который ты уже знаешь. Подробности, конечно, он в свое время из сострадания опустил, – ответил Горин.

– Извини, Михалыч, – Левченко виновато отвел глаза. – Получается, что ты не бредил тогда…

– Эх ты, сомневался еще! – в шутку пожурил его Артем.

– Как бы нам этот фээсбэшный клубок распутать, а?

– А может, не стоит оно того, Эдуардович? Не ввязывайся, темное это дело, очень темное…

– Поздно, уже ввязался. Ты же меня знаешь. Ты уже как вообще, в порядке? – он придирчиво оглядел Горина.

– В принципе неплохо, разве что психом меня здесь упорно пытаются сделать…

– Долго еще будешь прохлаждаться? Ты только скажи– я тебя завтра же отсюда вытащу.

– Я еще немного отлежусь, витаминчики попью, а там – возьмемся за эти «тополя» с удвоенной силой, – ободряюще усмехнулся Горин. – Выведем наших друзей чекистов на чистую воду…

– Что ж, – Левченко поднялся. – Тебе привезти что-нибудь? Фрукты там или сладкое?

– Не, – отмахнулся Артем. – Здесь на убой кормят.

– Опять врешь? – улыбнулся Александр.

– Ладно, Саня, не озадачивайся, бывало со мной и не такое, – Горин тоже встал с лавочки. – Семье привет не забудь передать.

– Они только приветы от тебя и получают, – Левченко взглянул на часы. – Надеюсь, свидимся скоро, – он пошел в сторону КПП.

Артем поежился от холода и заспешил к зданию.

– Ну что, Артем Михайлович, очень рад за вас, – самодовольное лицо доктора Бабешко лучилось от счастья. – Между тем Артемом, что поступил к нам пару месяцев назад, и вами целая пропасть. Сейчас передо мной сидит совершенно нормальный человек…

– Да будет вам трепаться, доктор, – прервал его Горин. – От бодяги, что вы кололи мне все это время, скорее выработается стойкий понос, нежели прояснится разум. Я псих, и вы это прекрасно понимаете, иначе не держали бы сейчас палец на кнопке вызова санитаров.

– Слишком много агрессии, Артем Михайлович, – натужно расхохотался доктор Бабешко. – Вас что-то гнетет, а вы никак не желаете поговорить по душам…

– Если я поговорю с вами по душам, вас самого придется запереть в одной из палат, – ответил ему Горин. – Вы готовы к этому?

Доктор снова громко рассмеялся:

– Я выслушиваю ежедневно по нескольку подобных душераздирающих историй, – высокомерно ответил он. – Уверяю вас, Артем Михайлович, я с удовольствием выслушаю и вашу.

– На самом деле я – крокодил, – произнес Горин.

– Вот как? Очень занятно, – заулыбался Бабешко.

– Я мог бы доказать это прямо сейчас, просто опасаюсь за ваше душевное здоровье.

– Благодарю за такую заботу, – улыбка застыла на лице доктора.

– Я не обычная рептилия, как вы могли заметить, иначе сейчас лежал бы в грязной луже зоопарка, – продолжал объяснять Горин.

– Логично, – кивнул доктор.

– Я черный аллигатор, и зовут меня Кархашим…

– Как, простите? – уточнил Бабешко.

– Кар-ха-шим, – повторил Артем по слогам. – Я здесь, чтобы избавить мир от еще нескольких психически нездоровых людей.

– Вы имеете в виду моих пациентов? – поинтересовался Бабешко.

– Да, но не от всех, – ответил Горин. – Вы в курсе, что в моей палате три человека лишь прикидываются психами?

Брови доктора поползли вверх:

– Вот как? – удивился он. – А я считал, что только двое…

– Их трое, Кархашима не обманешь, – настаивал Горин. – Этих я пощажу.

– Славненько, Артем Михайлович, только учтите: если за вами будет замечена хоть малейшая агрессия, вас ждет изолятор.

– А если моя агрессия выйдет из-под контроля? – спросил Горин. – Если она превысит допустимые пределы?

– Чего вы добиваетесь, Горин? – Бабешко больше не улыбался, его рука, лежащая возле кнопки, дрогнула.

– У вас был пациент по фамилии Катаев. Куда его увезли?

– Зачем вам? – Доктор стал поглядывать на дверь.

– Успокойтесь, я просто хочу знать: что нужно сделать такого, чтобы отсюда перевели куда-то еще? – Горин старался вести себя как можно спокойнее. – Я же псих, мне можно говорить все, что угодно. Я все равно завтра уже ничего не вспомню.

– Катаев был безнадежен, – ответил Бабешко.

– Он был чересчур агрессивен?

– Да, и еще у него была довольно странная мания: он все время ждал кого-то и очень боялся. Иногда он «узнавал» этого кого-то в санитарах или врачах и набрасывался без предупреждения. Кроме того, Катаев неоднократно пытался покончить с собой. В общем, его пришлось направить в заведение с более суровым надзором.

– Куда именно? – спросил Горин.

– У нас в стране всего одно такое учреждение, в связи со специфичностью, – пояснил Бабешко. – Там содержат только самых безумных из вас. Извините, Артем Михайлович, за такое обобщение, – Бабешко снова улыбался. – Наша больница – просто пионерский лагерь по сравнению с тем заведением.

– Но где оно, где находится?

– Об этом мало кто знает, – пожал плечами доктор. – Его местоположение держат в секрете.

– Но зачем?

– А представьте, что оттуда выпустят одним махом всех маньяков! – объяснил доктор Бабешко. – Это ж всем терактам теракт получится. Похлеще вируса какого-нибудь. Так что Катаев ваш надежно упрятан, можете не волноваться. Кстати, кто он вам?

– Одноклассник, – ответил Горин. – А вот интересно, если я сейчас выдавлю вам глаза – этого хватит, чтобы меня отослали вслед за Катаевым?

У Бабешко, наконец, сдали нервы, и он вызвал санитаров.

– Разрешите еще раз напомнить вам про изолятор, Артем Михайлович, – произнес он после того, как здоровяки в белых халатах взяли Горина под руки. – Не глупите, мы найдем способ сделать вас послушным.

– Прощайте, доктор Бабешко, – ответил ему Горин. – И запомните сегодняшнее число. Кархашим преподаст вам урок, как их надо излечивать на самом деле.

«Надо же, а я собирался представлять его комиссии», – покачал головой доктор, когда пациента Горина увели, и вычеркнул его фамилию из списка.

Как только наступил отбой, Горин первым делом взломал помещение с медикаментами, зарядил там несколько шприцев снотворным и осторожно, чтобы не была поднята тревога, усыпил всех обнаруженных санитаров и дежурных врачей. У одного из санитаров Горин уловил очень нехорошие мысли. Вместо укола Горин затащил его в пустой кабинет доктора Бабешко и, отрезав бедолаге несколько пальцев, выпытал все, что он втайне проделывал с некоторыми из пациентов. Терять время на него не хотелось, и Артем просто заставил санитара встать, широко расставив ноги, и одним ударом рассек его снизу вверх на две половинки.

Горин одну за другой обходил палаты, зажигал в них свет и вглядывался в лица пациентов. Большинство из них спали. Имел ли он право уничтожать их? Чем он сам лучше всех этих людей? Они хотя бы люди, а не мутанты-рептилии, каковой являлся бродивший между койками Артем Михайлович Горин. Почему он должен следовать чьей-то злой воле? Быть послушной и хладнокровной марионеткой?

Он не будет. Хватит. Достаточно. Горин сам будет решать, кому прекращать существование. И его естественный отбор будет на несколько порядков более щадящим, но и настолько же более верным.