Текст книги "Дневники 1926-1927"

Автор книги: Михаил Пришвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 45 страниц)

7 Мая.Северо-восточный ветер. Холодно. Жизнь замерла.

8 Мая.С утра даже забереги были замерзшими, но скоро оттаяли, ветер стал повертываться и после обеда дул прямо с востока и порывами даже на юго-восток. Лед двинулся к Угреву. Возле города озеро было свободное. На Куротне ледяная гора. На моих глазах мельник заколол щуку в 27 ф. Показались желтые цветы, на болотнике у озера познакомился с «циколками» – этими болотными овсянками, только более сжатыми, острыми, и носы у них подлинней и смотрят в горизонтали, интересные птички: самец улетает, а самочка спокойно сидит и знает, что без нее он не улетит совсем, и правда: сделав громадный круг, самец опять появляется. Бекас опять у нас хочет угнездиться. Видел лесного воробья: у него совсем другая физиономия и повадки, чем у домового.

Даже власть солнца на земле ограничена атмосферой…

Солнце на земле – царь и бог, но даже власть солнца у нас ограничена атмосферой, и не будь ее, мы бы не жили: неограниченная власть солнца уничтожила бы нас совершенно, и даже малых теней не осталось бы на земле.

И так, верно, доброй и милостивой власти нигде не бывает, всякая власть убийственна, и это мы, люди жизни, робкие, любящие и трепетные, как листики деревьев, делаем власть доброй и милостивой.

Из этого: 1) люди самых противоположных классов больше могут сложиться в социальное существо (пролетарии), чем люди одного класса, живущие в однородных условиях (нам даны такие синтезы, напр.: Дон Кихот и Санчо).

2) Взять Мих. Ив. Смирнова как материал для анализа (обнажения) власти (без всякой Дульцинеи, поповский, архиерейский эгоизм – с ее (власти) стороны, и на другой стороне Геммельман, работник, которому власть необходима, и он старается думать о ней хорошо. Искажать сюжет (если бы взять экспедицию?).

3) Бондарь Дмитрий Павлов, который принял мелькнувший перед ним в процессе работы отблеск разума за Бога в пику старому Богу, поправил себе состояние этой верой, победил общество сельское и стал называться «святой», но сам не мог удержаться на высоте и стал баптистом.

Тетерев Мих. И-ча улетел раненый, и так, значит, лес решил: «если ты начинаешь борьбу, он улетит раненый, а ты уйдешь огорченный». Значит, борьбу не стоит начинать: лес решил мудро.

Я возвращался в сумерках и, взглянув вперед, увидел против себя неподвижно стоящую большую собаку. Я сделал несколько шагов вперед, рассчитывая, что собака двинется вперед – я буду стрелять, назад – пусть бежит, но собака оставалась неподвижной. Я остановился. Она была неподвижна. Может быть это не собака? а что же? тут не было ничего раньше. Конечно, собака. Я крикнул. Она стояла. Тогда мне стало страшно. Я взвел курок, взял ружье наизготовку и пошел на нее. Наконец, расстояние было такое, что если бы это был даже лев, и то бы я положил его на месте, но это не был лев, даже не медведь, даже не волк, это была обыкновенная собака, но оттого, что она была неподвижна, она была страшнее и медведя, и льва: это было что-то в образе собаки, и у страха раскрылись огромные глаза. Я оглянулся на месяц: месяц прыгнул и потом сделал вид, будто он обыкновенный. А собака стояла: впереди собака, сзади такой месяц. Еще раз я быстро обернулся, месяц мелькнул и стал на свое место. «Не убить бы человека», – мелькнуло у меня, и решительно пошел на то, что представлялось собакой. Тогда все кончилось, собакой представились два большие березовые пня с кустиком можжевельника, и объяснилось, что месяц прыгнул, потому что у меня билось сердце. Мне даже стало приятно, что я еще способен хоть изредка переживать обыкновенные страхи…

9 Мая.От вечера и до восхода была полная тишина и безоблачность, потом начался опять сильный северо-восточный ветер: холодно.

Я вышел в 1 ч. ночи, и уже была на севере светлая полоска зари, переходящая с вечера на утро. Казалось, солнце, тут где-то близехонько закрытое, летит и оставляет за собой след. Я стал против Веслева дожидаться звуков тока и в ½ 2-го услыхал в Егел. кустах, это значило, что Мих. Ив. жив! Через час, в ½ 3-го, он был убит на расстоянии 23 шагов.

Охотничий рассказ: охота с подхода. Сюжет: я служил на опытной станции, начальник мой Мих. Ив.: он власть, я – работник, я люблю дело, он власть. Нарастание злобы и, наконец, его наглая бумага и все за то, что я не возвеличиваю его. Писание доноса отравило меня: я поставил вопрос, бороться или оставить: нельзя оставить. Я загадал лесу: убью тетерева с подхода, М-а, значит, достигну, нет… Лес ответил: он улетит раненый, ты уйдешь огорченный. Я оставался в этой мрачной философии несколько часов. Мне сказали: «а бывает… он, может быть, жив». Я вышел: жив. Как я подполз. Соловьи, радость. Мне стало очень смешно, я написал извинение, и все пошло хорошо.

10 Мая.Ветер, хотя и с юга, но не очень тепло. Небо под тучами, и после обеда дождь, и ночь дождь. Сегодня слышал первую иволгу. А березы так и остались с наклюнутыми почками, в общем-же виде лес имеет вид нарисованных сетей.

Материал к рассказу «Охота с подхода». Трудный момент, когда удалось подползти на 23 шага и на мушку взять еще не можешь, если не дожидаться, то: 1) может при свете разглядеть тебя за кустом, 2) может при чуфыканьи прыгнуть в сторону, откуда и сейчас видно, 3) может выбежать тетерка. Ползти коленками по кочкам и не раздавить замерзшую воду – стекло. Слух ослаблен, а глаза зоркие.

При разговоре с Павлом понял, насколько в массах преобладают при поступлении в партию чисто практические соображения, как невозможно деревенских людей и кустарей сделать идейными.

Дмит. Павл. для приема попа давал жене деньги, а сам уходил из дома.

Начало рассказа:

Счастье свое надо скрывать, таить от постороннего глаза, иначе кто-нибудь, заметив его, позавидует и так сделает, что счастью своему будешь не рад. Но делать мое счастье в то время было нельзя: я был под таким надзором своего начальника, что каждый шаг был ему известен. Он был заведующим казенной опытной станцией, ботаник, я помощник его, фаунист. Он устроился на опытной станции совершенно как в своем имении и ботанику свою направил исключительно на вкусы жены своей, урожденной остзейской баронессы, у них в парке вешали <2 нрзб.>. «Любить врага» – я думал над этим и не мог понять: я затаивался, ненавидя. Раз <2 слова зачеркнуто>я схватил. Он мне обещал – я уже хотел, дрогнула рука написать ему… но, увидав ворону, схватил заряженное ружье, вскоре заря взошла и… я успокоился. <2 строки нрзб.>

11 Мая.Весь день моросит дождь, ни тепло, ни холодно. Трава все-таки подрастает, большие березы все еще шоколадные, на черемухе листики сидят птичками. Заря вечерняя была мертвая.

Дм. Павл-ч, разуверившись в попах, обратился к Евангелию и тут нашел себе такие правила жизни, что и семью свою удержал, и хозяйство поправил, и помог обществу сельскому завести травосеяние и т. п. (отвык от матерного слова, от ссор при дележах, на сходках, от пьянства). Спрашивается, что может заменить Евангелие (напр., просто чтение создает «читателя»).

Я бы не хотел иметь судьбу русского крестьянина вот почему: хорошо если попадешь в хорошую деревню, а если родишься в такой, где нет ни одного светлого ума? в такой деревне люди живут так, будто за каменной стеной…

Весь этот бунт, собственно, относится к бунту широкой натуры, которая не хочет подчиниться механизации. Хитрый, «цивилизованный» европеец понял секрет этой механизации, что она вся бездушна, но необходима, и нужно отдавать ей всю свою рабочую силу, оставляя душу при себе, затаивая ее в особых установленных формах, чтобы машина не била по душе. А широкая натура сует в механизм прежде всего душу и саботирует в работе: машина потом бьет ему в душу, и он вопит. К этому разряду относится, вероятно, и крик о «крахе гуманизма». Так и антирелигиозная пропаганда есть пропаганда делового отношения к жизни, между тем, в нашей среде это понимается, как поход против совести.

12 Мая.Серое утро, чуть побрызгивал дождик, потом перестал, но до обеда все было серо. Ветер западный пригнал к нам жалкие остатки льда («сало»), который плывет, на нем чайки, свиязи плывут, все похоже на реку.

В полую воду болота бывают почти сухи, потому что еще не протаяли насквозь и не вязнут. Болота наливаются уже потом после майских дождей.

Ветер повертывает к северу, но заря не холодная, поют соловьи. Начал кричать коростель, но деревья все еще шоколадные.

Утром заметна из окна роса на траве. Так было прошлый год: 29 Апреля, разница 17 дней.

Вся восторженность, молитвенность в лесу с рождением интимнейших чувств и мыслей пропадают, если только хоть чуть-чуть заболит живот, но это и у всех живых тварей в природе: чуть что, и скис («непрочность» Горького).

Смерть токовика: свинец попал ему в бок и поразил сердце, но он, верно, подумал, что это ударил его противник, потому подпрыгнул и упал, и крылья его уже хлопали в агонии, а из горла вырывался звук любви: токовал.

Пашут, начиная с понедельника (воздерживались из-за Пасхи), теперь прошлогодняя озимь в желтых и черных квадратиках. К природе нельзя подойти без ничего, потому что слабого она сию же минуту берет в плен и разлагает, разбирая духовный труп на составные части, поселяя в душу множество грызущих червей. Природа любит пахаря, певца и охотника.

Многие думают, что они охотятся из-за любви к природе и считают себя «поэтами в душе». Но если они поэты в душе, то почему же не стараются выразить свою душу словами, а вместо этого набивают порохом ствол и пугают поэтическую тишину? Пора бросить говорить этот вздор, я сотни раз в этом проверял себя: «поэтическое» только сопровождает охоту и вполне проявляется, если только своей цели достигнешь и убьешь желанную дичь.

Если хотите, охота есть поэзия убийства, и чем проще человек, тем это убийство ближе к природе и милосердней, а у более сложных людей жажда убить прикрывается «поэзией». Я это давно в себе определил и продолжаю охотиться, считая это убийство пустяками в сравнении с тем, что ежедневно все люди проделывают друг с другом, удовлетворяя свою природную, неискоренимую жажду к убийству. Вот этим, я считаю, охота очень полезна: охотник отведет свою душу на птице, на звере, а людям является добрым, и это правда, большинство охотников незлобивые, милые, часто даже душевно-внимательные люди.

Расскажу один случай из своей молодости, когда я прямо с университетской скамьи определился помощником заведующего на охотную станцию, расположенную в глухом лесистом краю. Я был фаунист, энтомолог, тема моей диссертации была узенькая, <1 нрзб.>: я исследовал вид жужелиц. Но вот именно, что тема была такая узкая, а через эти узкие ворота зато мог войти в мир природы более широко, не только млекопитающие, птицы, рыбы, а даже соединяясь с моим избранным видом насекомого, представились поэтическими образами: и я мечтал, определясь на охотную станцию, сделать такую работу, чтобы она открыла мне на всю жизнь возможность свободно заниматься наукой. Но этот мир больших перспектив, большого задора и безумной страсти к природе ничем не выражался снаружи, напротив, я казался крайне робким, застенчивым и даже слабохарактерным молодым человеком.

Заведующий был недалекий и понял меня таким, как я кажусь.

13 Мая.День опять вялый, лед у нашего берега, холодит, ходу нет весне, трава зеленеет сильно, но деревья все еще шоколадные, как перестоялась тогда весна света, так и весна травы. Однако вечерняя заря вышла теплая, глубокая, живая. Брызгал теплый приятный дождик. Вылетела 1-я летучая мышь.

Лева увидел: в притворе церкви XII в. нагажено, дверь выломана, он хотел написать корреспонденцию, но я остановил его и посоветовал опираться в таких случаях на акт. Он отправился, и я не хотел остановить его, потому что Мих. Ив. прислал мне самое нахальное письмо с угрозой выселения с Ботика. В результате в исполкоме схватились за это и докладывают Главнауке с просьбой об отводе Заведующего. Едва ли они, дураки, что-нибудь сделают, но если бы у них это вышло, то к лучшему. Какой это краевед, если ему на месте нет ни одного сочувствующего человека.

14 Мая.Майское роскошное утро. Роса. Блеск солнца. Намеком, больше по догадке прозелень на березах (Дата: березы зеленеют = зеленеют березы – березы цветут). Молитвы.

Да, я понимаю: эти мои «исследования» природы выходят все из потребности молиться, т. е. в данный момент собирать всего себя со всем миром в целое. А радость тут бывает оттого, что кажется, вот теперь-то уж конец (чему-то…), теперь я знаю, как впредь… все могу… победно… все понимаю в людях… люблю людей… похоже, как будто очень ценимый тебя похвалил за твои писания… или вдруг прислали гонорар, откуда его никак не ожидал… Люди кажутся все глубоки, и есть неведомые силы в людях (при обратном: люди-мелки). Этот родник души есть наивысшая реальность, и никаким «разумом» ее не излечишь. Это здоровье души… Жизнь обещает верное дело, в котором я всегда сильный.

Значит, молитва – это как бы в духе начертающийся хозяйственный план, уборка жилища – уберешь и станет хорошо, потому что все на своих местах.

Букет сережек и почек

Молодые березы распускаются: и самые трогательные листики не зеленые, а еще бурые, как чешуйки почек, похожие на сморщенные мордочки щенков-сосунков. Все молодые березки распускаются, а старые зацветают, и шоколадные кроны их наверху украшены густым золотом сережек. Какие-то самые маленькие серенькие птички-поклевки снуют по осине, тыкают носами в мохнатые соцветия, и они валятся наземь. Пашут очень усердно, и хорошо смотреть, а подойдешь близко – очень уж безобразно ругается пахарь на лошадь матерным словом, а иногда и в злобе ворчит. Но это не всякий пахарь, есть, конечно, понимающие все величие и святость этого весеннего труда человека.

Бондарь

Первой причиной возрождения бондаря Дмитрия Павловича был увиденный им из сарая отблеск вечерней зари в облаках в виде красного угрожающего пальца: «вот я вам дам!»

Утром он работал в избе. На дворе моросил холодный мелкий осенний дождь, и, глядя на тоскливую улицу, бондарь вспомнил об угрожающем пальце вечерней зари и что он почему-то вчера как будто решил проверить в точности все хозяйство свое и взяться за него по-новому. Теперь же вот опять вся затея растеклась в слезинки, и ему противно и думать о хозяйстве и работать: как ни работай, все равно бондарю в барышах остается только щепа. По другой стороне улицы поп обходил двор с иконой.

Горькому

Наши писания, в конце концов, только пойманные словом обрывки наших молитв неведомому Богу. Они могут служить людям сами по себе как побуждения, и этим нам надо довольствоваться, а не искать догм. Явление потребности в этих отвлеченных догмах, напр., о человеке, о разуме и т. п., словом, чтобы «учить» – вероятно, бывает от утомления живого человека в вечном молитвенном движении, хочется закрепить иссякающие родники, остановить, преподнести их людям готовым, методизировать, механизировать.

Правда

Бессильный человек ничего не может сказать о правде и чувствует ее где-то очень далеко от себя: «а ведь есть же где-то правда на свете!» Правда приближается к человеку в чувстве силы и является в момент решения бороться: бороться за правду, стоять за правду. Не всякая сила стоит за правду, но всегда правда о себе докладывает силой.

Брань

Матерная брань сознается русским человеком как величайшая скверность, и при возрождении простой человек, прежде всего, берется искоренять в себе эту дурную привычку, на это иногда употребляют годы.

Вечер в сыром болоте, в туманах. Дома окончательная передряга с заведующим: исключительно глупый человек. (Кофей). Письмо от Введенского от Троицы ^{27} , решение ехать к нему.

15 Мая.Великий лучезарный день: зеленеют березы, и вдруг за ночь ива стала совсем зеленая.

Все пашут под овес, сеют семенную вику. Пахота: на всем поле один пахарь, ругается и кипит в дьяволах. Другому пахарю все птицы поют. Характер людей весь на виду, весь человек на пашне насквозь виден.

Поп сказал: «Они так ругались в бога и в веру, что пока я проехал с ними эти три версты, у меня сердце почернело на 50 пр о́центов.

– Не оттого оно у тебя почернело, – вставила матушка.

– Да, да, – продолжал батюшка, – сердце упало на 50 пр о́центов ниже нуля.

Сегодня ходил нанимать попа. В студенческой тужурке, бросил овес на вику, а значит, ему ехать можно. «Я духовный врач – так ли? я все равно врач». Вдова коммуниста у исповеди (вдове надо как-нибудь жить). Уговор попа пьяных мужиков выйти: – генерал! Вот этот-то генерал – что это такое? Психология арестованного праздника: все пропить (остатки рода). Борис в пролетарс. слободу. Федор Федор. – трудовик: лад.

Рассказ церковного старосты о некоем слепом, которому мальчишки оглоблей попали в окно (на масленице при катании), и как упали: и строгость какая была, все за слепого. Этот слепой по пивным бутылкам, по выпуклостям буквы выучил и вышивал, а потом вышил и знал наизусть. Он мог нитки в иголку вдевать, нащупывая языком. Культ слепого.

Василий Самайский, дед из Дядькова, из-за которого не могут ввести многополье: «мне жить немного осталось, умру, потом заведете».

Вчера месяц родился.

Вечером массовый вылет майских жуков, а ночь, как и вчера, прохладная, день жаркий, ночь свежая, как и вчера, ветер переменился на южный, лед, как расплавленная лава, на заре и потянул к тому берегу.

У Мих. Ив. две болезни: одна властолюбие, другая – скаредность, и одно идет параллельно другому, так эти моменты сгущения власти приходятся всегда к денежным выдачам: служить из-за этого с ним невозможно. Самолюбие, материально подкрепляемое жадностью.

Еду вечером по ж. д.: у попа сломалось колесо. День прошел жаркий, настоящий жаркий. Сегодня позеленели березы. Лед вчера лежал у нашего берега, это уже была труха, по которой ездили свободно лодки, а сегодня южный ветер погнал это от нас, и по пути лед распустился, исчез.

23 Мая.Вчера я вернулся из Москвы. Видел лавину людей и ничего не замечал в природе, только знаю, что всю неделю было очень жарко. А какая богатая неделя прошла в природе с кипучими ночами. Теперь цветет черемуха и золотые цветы, завернутые в бубенчик, у них тонкий запах, но когда поднесешь к носу, то непременно в ноздрю переползет козявка. Утро звенящее, переплескивает в густой уже зелени иволга, сверкает смолистый березовый лист. Дня три тому назад вылетел комар.

Сюжет: рассказ проститутки ^{28} об одном поэте (Блок): дал ей выспаться на коленях и наградил – 25 рублей, обидел. Другой совокупился. Когда хотел доставать деньги, я сказала: «Не обижайте меня». Я подарила ему ножичек. Потом и его портрет я разыскала: «Это был тоже поэт».

События

Поехал к Троице нанимать квартиру, не оказалось квартир. Яковлев посоветовал купить дом. Я поехал доставать денег и, как маньак, носился по Москве. Обещали в «Рабочей газете» 1000 руб., в «Новом Мире» дали 1000 р. Вернувшись к Троице, вечером посмотрел один дом и утром купил. Теперь я надолго подневольный человек, но так надо.

Прошумела история Полонского – Воронского с рассказом Пильняка. Все кончится благополучно: Воронский, я думаю, останется.

Темы в «Рабочую газету»: 1) О матерном слове. 2) О рыбаках. 3) Горнорабочие. 4) Человек с флюсом. 5) Странствующие кустари (в лесу: Алексей Иваныч!). 6) О корове с железным хвостом (самогонный трест – следопытство). 7) Так ли это везде, как в краю моих наблюдений, это вы, читатели, поверьте и сообразите, но у нас это каждому в глаза бросается и это самое новое, самое интересное в деревне: возникновение пролетарского хвостика, т. е. улицы хвостиком от села, где живут отделенные сыновья, не осилившие еще устроить себе настоящее крестьянское хозяйство по примеру отцов.

Послать рассказ в «Мурзилку»: «Гайки».

Написать в «Красную новь» очерки: 1) Крестик, 2) Разум.

Написать в «Новый Мир»: «Весна».

Письма: Дунечке, Разумнику, Горскому, Полонскому.

Природа. Чаша наполнена, еще немного и все пойдет через край, а пока как будто все остановилось – и наполняться больше некуда и через край не льется.

В подгорной слободе в мещанском садике улицы расцвела черемуха, и люди часами лежат на подоконниках…

24 Мая.На рассвете была гроза. Утро солнечное, сверкающее, с пением иволги.

1-й обрыв был от весны света к воде.

2-й обрыв теперь за эту неделю: сразу оделся лес, и настало лето.

Мне говорили, что без меня был один тихий вечер, но шумело в деревьях, как от ветра: так много было майских жуков.

Мне было во сне, будто я разлучаюсь с кем-то близким таким, что вместе с душой близкого отдирается от меня шматами моя собственная кожа и мясо. Просыпаясь, я догадался, что это близкое мне было наше озеро.

В Яковлеве человек больше писателя, и потому он еще бледен. Надо разлучиться с самым близким, и когда на место человека вполне станет легенда – вот тогда писатель будет влиять. Человек и поэт не соединимы, но человек непременно должен предшествовать поэту.

Одетый лес. Ведьма покинула лес, оледенелые метлы перестали стучать. Теперь лес одетый мурлычет, как сытый кот.

Вышел на крыльцо. Дуня чистит сундуки. Мишка ее ждет хлеба. Ромик улегся возле него и, глядя на хлеб, виляет хвостиком и шевелит травы. Мелькают по земле тени пролетающих стрижей, в осиннике поет иволга, летят пуховые семена ранних ив. И это все, это момент жизни большой и круглой, которую всю увидеть можно только не человеку нашей планеты: другому существу. Потому будь счастлив и тем, что видишь шевелящий травы хвостик щуки и мелькающие тени стрижей.

25 Мая.Ветер южный очень сушит землю, начинается тревога о засухе. Необычная сравнительно с прошлым годом сила комара.

Лева ездил в Москву. Сегодня вернулся. Вчера выслали деньги от «Нового Мира». В пятницу надо позвонить о второй тысяче.

26 Мая.Сухо, как и вчера, и вечером прохладно с комарами. Садят картошку. От одной телеги пахарь ушел, вероятно, полдневать, грачи тоже остановились и сидят, дожидаясь, когда пахарь вернется.

Сегодня отправлен 1-й очерк в «Рабочую Газету»: «О корове с железным хвостом». Завтра утром рассказ новый закончить «От земли и городов» и отправить в «Красную Новь».

27 Мая.Написан очерк «Два человека». Отправлено в «Красную Новь». У меня повысилась температура, флюс. Раскис совершенно. Природа вышла из поля зрения, только вижу, что летит пух, как снег. Так же стала семья и мои писания и остается только одно, что как-нибудь надо перебиться.

28 Мая.Болят зубы, щека стала, как мандолина. Живу и терплю. В природе по-прежнему сухо, летит пух. Лева звонился в Москву: тысяча обещана ко вторнику, другая пришла из Москвы. По всей видимости, домик я себе куплю.

29 Мая.Рано утром проливной дождь. Здоровье выправляется. Целое поле золотых цветов, к вечеру цветы закрываются. Сирень цветет.

Покупать ли дом в Сергиеве?

Дом 2.700 руб.

Купчая 300—

Переезд 100—

_____________

3. 100 руб.

Имеется денег 1000 р. от «Нов. М».

1000 р. «Раб. газ.»

Залог дома 500 р.

________________

2500 р.

Немедленно 2.400 р. Значит, купить можно, а дальше какие источники существования

700: по 50 р. в месяц.

От «Рабочей газеты» – 50 р. в мес.

От Гиза – 100 р.—

_________________

150 р.

Имею в виду к изданию:

Книги Охотн.: 500 р.

От «Огонька» – 70 р.

Рассказ в «Огонек» – 80 р.

От «Красн. Нови» – 200 р.

________________________

1050 р

Итак, если писать очерки в «Рабочую Газету» и «Красную Новь», то можно заработать рублей 250 и так жить в своем доме, заработать дом этим <1 нрзб.>, погасить в «Рабочей Газете» 1000 руб., можно в год… вообще работать год для текущей литературы и не думать о художественной.

Вторая перспектива

Снять в Сергиеве квартиру, скажем за 40 р. в месяц, писать изредка в «Рабочую Газету» очерки и работать над романом, т. е. делать свое дело. В таком случае жизнь сложится так:

Имеется, считая, что уже переехал:

2000 руб.

100 руб. ежем. от Гиза.

50 р. от «Рабочей Газеты».

Следовательно, добавляя 100 руб. из 2000 руб. я могу, проживая 250 р. в месяц, жить бог знает сколько времени, т. к. по написании романа и исчерпании аванса в газете я могу опять взять аванс. А там пойдет время издания собрания сочинений, я получу не менее 10 тыс. и куплю дом.

Словом, выходило, что если я дом покупаю, то я – газетчик, если не покупаю – пишу роман: дом или роман.

Я созвал своих, изложил им все подробно, я знал, что им, особенно Леве, страшно хотелось иметь дом, и потому я не подчеркивал это, что мне хочется в ту или другую сторону. Ставлю на голосование: дом или роман. «Конечно, роман», – сказала Ефрос. Павловна. Лева молчал и думал. Я долго не мог добиться от него ответа, казалось, он колеблется, но вышло, нет: он думал, как ему ответить умнее и убедительней, что дом покупать не следует и начал так: «Я думаю, что ты, крупный художник, следовательно, ты можешь писать свободно о всем, что захочешь, и это с производственной точки зрения в высшей степени будет нерационально, если на пути творчества будет стоять дом».

Мне пришло в голову компромиссное решение: купить, если хозяйка согласится взять 1000 руб., и рассрочить остальные на 2 года. Тогда представится такая картина:

Расход:

1000 р.

300 р. – купчая

100 р. – переезд

________________

1400 руб.

Приход:

600 р. ост. от 2000 руб.

От Гиза 100 р. в компенсацию уплаты рассрочки.

И вся картина такая, что я имею дом, бесплатную квартиру и 600 руб.

30 Мая.Недомогаю. Сижу дома, а когда выхожу – не узнаю природу: так быстро все густеет, так роскошно. По утрам вижу, как раскрываются цветущие одуванчики, по вечерам замечаю, как они постепенно закрываются и золотая лужайка без них становится зеленой. В такие устойчивые майские дни понимаю Фета, который завешивал окна своего дома именно в самые для всех лучшие дни: слишком густа жизнь, не хватает себя на нее и надо прикрыться.

Завязалась какая-то глупость с покупкой домишка. Лева сегодня поймал автобус и поехал в Сергиев – Москву обделывать дела.

31 Мая.Птичка снесла 4-е яйцо: так вот 4-й день и каждое утро по яйцу. Решив переезжать, не наблюдаю природу, только вижу, как утром блестит роса на зеленом лугу, как потом раскрываются цветы и луг становится ярко-желтым, золотым, и к вечеру опять цветы закрываются, и только зеленеет трава. Еще слушаю через окно, как шумит лес: так мягко, так бархатно-спокойно, вспоминаешь зимний шум в неодетом лесу, и будто тогда примус рвало, а теперь шумит самовар.

Лева прислал телеграмму, что хозяйка согласна продать дом за 1000 руб. и потом два года уплачивать ежемесячно по 100 р. Не знаю, хорошо ли будет. Все Яковлев наделал: подтолкнул.

1 Июня.Вот и май прошел. Так все проходит в природе без нашего участия. И так же почему-то изменяются отношения в обществе: не узнать, как стало теперь. Я однажды с великим трудом заработал себе литературным трудом деньги, выстроил себе дом, чтобы спокойно работать и растить семью. Пришли коммунисты, выгнали меня из дома, и потом его сожгли мужики. Я вышел на камни в город ^{29} .

Были коммунисты, – приставляли мне ко лбу револьвер и грозили: – хошь, покажу камни?

Были коммунисты, когда я заходил в редакции с желанием работать, мне отказывали, и в углах слышался шепот: – белый, белый!

Были коммунисты, я приходил в редакцию к ним и предлагал свои рукописи, у меня их покупали, давали денег и не печатали (Стеклов).

И теперь коммунисты из «Рабочей Газеты», устроители органа В.К.П., сами зовут меня. Редактор, встречая, встает.

Я говорю ему, что мне нужен аванс в 1000 руб. и потом вскоре еще столько же.

– Мне нужно купить дом, – сказал я.

– Очень хорошо, мы вам денег дадим.

– Что же я вам должен?

– Что хотите, пишите, как <1 нрзб.>писатель.

Картинки деревенской жизни: крестьянин, который не променяет своего крестьянства на фабрику, у него невестки ткут: производство, портной обшивает сапожника… у портного мальчик: Алексей Иванович!

2 Июня.Стрижи вывели, скворцы вывели, чирки вывели. Желтое поле одуванчиков стушевывается: там и тут стоят настоящие одуванчики (вот еще чисто детский цветок).

Читал «Кащееву цепь»: понравилось все, кроме 3-го звена.

3 Июня.Сухо. Загорелись леса. Вчера птичка положила 5-е яйцо, и больше уже не кладется.

Я очень люблю мелкую лесную заросль: когда наверху настоящие большие деревья ровно, густо, сытно шумят, тут внизу мелкие осинки особенно смешно лепечут своими круглыми листочками на тончайших черенках, рядом березки тоже перебирают смолистыми сверкающими листиками, и что особенно чудно: наверху определенно по ветру шумят, а здесь, подражая старшим, тоже беседуют листьями, но только в другую сторону, просто дети, и даже нет – щенята-сосунки, только что проглянувшие на свет, наливающие круглые розовые животы и тоже, как у больших, с хвостом.

Исправил «Кащееву цепь».

Вечером был художник с, умученный молодой человек, сокрушаемый необходимостью найти в искусстве свой стиль и почерк.

4 Июня.Рано встал и росистым утром под звонкую песнь соловья собирал в себя радость бытия, и это было взамен молитвы. Вот так отчетливо теперь вижу происхождение тревоги своей и слабости: это бывает, когда забываешь молиться и потому выходишь из себя. Способность молиться, собирать себя самого и есть вот именно обретение свободы и, конечно, силы. Для этого нечего жалеть времени, потому что собранный в себе человек меньше подвергается случайностям, отнимающим время. Я ставлю себе задачу ближайшего времени сделать молитву ежедневной работой. (Идея-разлучница).

Мои ближайшие задачи: 1) Новое звено «Кащеевой цепи». 2) Описание быта горнорабочих на Берендеевом болоте. 3) Переезд в Сергиев.

Звено: Любовь Алпатова. Мотив, взятый в «Юности», сожительство в себе призвания к художеству и к «общему делу» разламывается при любви – реализация личности, отстранение общего дела приводит к преувеличенным требованиям к любимой женщине. «Тут все», и это «все» оказывается тоже распадающейся сложностью эроса и пола.

Материалы: 1) Тюрьма как питомник чувства свободы и радости жизни, в то же время закрепление «идеи». 2) Ефим – доктор: как они съехались (в Париж для большого дела, как в ожидании Ефима Алпатов влюбился, переменился и что вышло из встречи с Ефимом (рабочее дело, «идея» осуществится, но ему-то какое дело до нее).

О русских крестьянах

Особенности быта русских крестьян еще никто не отметил, потому что интеллигенция подходила к ним «с точки зрения», а сами крестьяне о себе писали «пристрастно», потому что их писательство являлось моментом разрыва со своей средой.

Попробуйте описать годовой праздник русского крестьянина, собирая о нем материалы просто как зритель, как гость со стороны и притом непьющий: картина получается неверная, потому что будет устранена вся динамика праздника: чувство родства, подогреваемое выпитым вином.