Текст книги "Дневники 1926-1927"

Автор книги: Михаил Пришвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

Вот интересная тема для орнитолога – собрать материалы о журавлиной общественности, как она складывается из присоединения к стае новых семей. Наблюдать журавлей легко в самый ветер, когда кусты на болотах шумят и можно близко подкрадываться.

Мы с Петей сегодня вышли в 4 утра и в 4 вечера вернулись домой, так что почти без отдыха шли 12 часов: шли на Дмитрия Солунского, потом тропой на Солнцево, обошли Солнцевское болото, встретился только один, наверно, гнездовой дупель и несколько бекасов. Около Стогов убили молодого, нынешнего года, черныша, у него была только голова серая. При выслеживании его нам очень помог колокольчик, привязанный к ошейнику Кенты. Колокольчик был довольно большой, как раз такой, какие бывают в деревнях у собирающих деньги. И все-таки тетерева его совсем не боялись, напротив, мне кажется, даже были смирнее, вероятно, потому, что принимали за коровий звонок. В наших местах, где и от покосов, и от скота тетерева забираются в крепь, колокольчик необходим и заменяет анонс. Одно плохо, что с колокольчиком собака плохо слышит свисток.

Болотная охота очень портит лесной поиск собаки, мне почти каждый раз приходилось переучивать Кенту, и каждый раз выходит в лесу все хуже и хуже. Звонок становится необходимым. От Станков <1 нрзб.>мы прошли до Садикова, спустились в Ивановское болото для охоты на бекасов, но так устали, что не могли охотиться. Однако дупеля я убил на совершенно сухой, покрытой можжевельником лесной поляне, вероятно, его перегнал сюда скот на болоте. Итого, за весь день у нас был убит черныш, дупель и бекас. Такая неудачная охота объясняется тем, что тетеревиные гнезда померзли в этом году, что не начинался перелет дупелей и что бекасов после тяжелого похода не были в состоянии стрелять. Впрочем, на Ивановском болоте от частых охот бекасы уже заметно поредели.

<Запись на полях>Болото и лес: одно портит другое (собаку).

Войско царя Берендея теперь исчезло, как исчезает всякое войско, когда нет в нем надобности. В осеннее время Берендею уже не грозит нашествие дачного типа людей.

Стрелок бекасов, не расчетливый, а вдохновенный стрелок. Состояние духа при стрельбе бекасов близко подходит к творчеству.

Царь Берендей, окруженный своим войском.

Андрюша тоже поражен видом мохового болота, первый раз видит, как растет клюква, пьяника и брусника.

Спросить Федора Ивановича о работе на просеке. «В 30-м году Дубна будет близко». А в этом году землечерпательная машина поломалась, и рабочие целый месяц сидят без дела. На наш век хватит.

Выехать из Александрова в Сергиев можно будет, когда определится перелет дупелей и бекасов.

По деревенской молодежи нельзя судить о состоянии деревенских нравов, потому что в момент женитьбы молодой человек в деревне принимает заветы старого времени.

Барышня Изюмова с вечера по-прежнему поет у амбара под нашим окном: «Милый Коленька, я беременна». Но осень делает свое дело, ребятам надоели свои девки, и темная ночь скоро глушит веселье.

8 Сентября.Ночные дожди. Утром небо в тучах, тихо, очень прохладно. Остальной день сильный ветер.

<Запись на полях>Правила натаски.

Охота с Ромкой по Вытравке. Выработались следующие правила охоты с молодой собакой:

1) Когда бекас убит или улетел после выстрела, собака должна лежать. Если птица убита, собаке велеть идти назад и как бы подкрадываться вместе с охотником. В нескольких шагах от убитой птицы собака пустилась впереди и, когда сделает стойку, ложится.

2) Если птица ранена (часто в крыло), собака укладывается перед живой птицей, охотник отходит на расстояние десяти шагов, отзывает к себе собаку, потом вместе с ней медленно подходят (подготовка к анонсу).

3) Если птица переместилась недалеко на глазах собаки, всеми средствами препятствовать ее продвижению, лучше всего отзывать.

4) При чистой работе в момент укладывания птицы в ягдташ собаке дается кусочек баранки.

5) Если бекас вылетает без стойки от сильного хода собаки, или потому что был за ветром, собаке дается выговор, надо стремиться, чтобы собака сама винилась и ложилась. Если бекас вылетает от слишком скорой невежливой подводки, так, что охотник не успел приблизиться на выстрел, собаке говорят: «Что ты сделал?» Она ложится, ее прицепляют к сворке и дают удар плетью. Непременно прицеплять, так как иные собаки отпрыгивают от наказания.

6) Когда приходится идти под ветер, то собака забегает вперед и очуивает полукругом все пространство между ней и охотником, и потом опять так, и в общем получается, будто невод закидываешь.

7) При поиске на ветер собака иногда причуивает очень далеко, тянется туда струной и так быстро отходит от охотника. Это надо предупреждать и отозвать собаку, иначе она уйдет слишком далеко, птицу не убьешь и собаку подпортишь.

<Запись на полях>Гаршнеп, ласточки, турухтаны.

<Запись на полях>Охотничий ветер.

Этот свежий осенний ветер умеет нежно разговаривать с охотником, как часто сами охотники говорят между собой от избытка радостных ожиданий; можно говорить и можно молчать, чуть мелькнуло что-нибудь в воздухе, и охотник потом: «а о чем я говорил?», и не вспомнишь, и ничего, можно опять что-то рассказывать. Так ветер охотничий осенью постоянно шепчет о чем-то и, пересказав одно, переходит к другому – от крика журавлей…

<Запись на полях>Охота в ветер.

Ветер очень обманывает собаку: вот она повела определенно, стала, опять повела, вот близко птица, но эта струя ветра кончилась, пахнуло от дальней птицы, собака, обманутая, ведет к дальней, а охотник, следуя за ней, сам выгоняет пройденную.

А то бывает: собака бежит, напрягая все силы, чтобы поймать отдаленнейший запах, и вдруг из-под носа у нее вырывается птица, запах которой ветер резко уносил от нее. При сильном ветре собаке работать очень трудно, промаха не избежать, но все-таки, в общем, возможно: так Ромка два раза спихнул носом бекаса, один раз мимо близкого провел к дальнему; один раз прихватил на таком расстоянии, что было невозможно к нему подойти вовремя по болоту, было много стоек без определения местонахождения птицы, запах маленьких птичек при ветре его иногда занимал, но было достаточно и твердых <1 нрзб.>стоек, чтобы с удовольствием охотиться. Но если вполне верно пишут (Мензбир), что ветер обманывает собаку, совсем неверно, что в свежую ветреную погоду «бекас на чеку» и далеко вылетает.

Огромное большинство бекасов сегодня отлично выдерживали стойку. Стрельба в ветер тоже, наверно, признается трудной, в ветер бекас часто теряется, летит прямо и тихо, и низко перемещается на близкое расстояние, и во всяком случае бывает оживленным, и разнообразный взлет весьма интересный.

В этот раз резко определилось, что бекасы стали держаться ближе к краю болота. Еще мы встретили как новость двух гаршнепов и много турухтанов. Ласточки так табунятся, что если присмотреться, иногда небо бывает покрыто от них, как бы сеткой. У охотников примета: когда ласточки табунятся, является дупель пролетный.

Мы взяли 5 бекасов.

План ближайших охот до конца.

Мне остается теперь дожидаться дупеля, поохотиться на перелете и потом отправляться домой. Конец тетеревиным и дальним охотам. Я буду ходить понемногу краем Вытравского болота, за Ясенкой по лугам до Никольского, на Родниках и против Михнева. Вместе с тем начинаю чтение «Кащеевой цепи» и так подготовлюсь для писания.

9 Сентября.В предрассветный час (от 3 до 4 утра) слышен был с улицы ровный гул, и я очень обрадовался, я думал – это началось несчастье, дождь, значит, можно садиться за «Кащееву цепь», а между тем прилетят дупеля. Но когда я встал и открыл окно, то оказался не дождь, а сильный, ровношумящий деревьями, юго-западный ветер.

Надо залучить Федора Ивановича и выспросить у него все названия урочищ, по которым я охотился. Кроме того, мне нужно от него узнать о просеке на Дубну.

В 6 утра вышел на Алекс, болото. Очень сильный ветер справа на болото.

1-й бекас. Кента, сбитая ветром, закопалась в наброде, и вдруг «чирк!» – бекас вылетел, мне не с руки. Какой-то вызывающий, дразнящий крик, и какое зато удовлетворение, когда на это «чирк» грянет выстрел, и белое из серого вдруг становится белым, падая вниз.

<Запись на полях>Охота на бекасов.

<Запись на полях>А журавли, которых видел Петя (200 шт.) у Садикова, прилетные.

2-й бекас. Кента схватила по ветру, вылезла из мокрого болота и стала перед кустом. В это время солнце пробилось через облака, и я залюбовался сверкающими каплями, которые падали мерно с каждого сосца Кенты и особенно крупные с уголка правой повернутой на стойке передней ноги. Я не мог отвести глаз от капель, и это спасло жизнь двум бекасам. В первый момент не успел, а потом стрельнул по обоим неверно. Но теперь я больше не боюсь промахов, знаю, что наверстаю.

3-й бекас. Какие-то две птицы вылетели на берегу из кустов, может быть, дупель, может быть, вальдшнеп, и полетели к Ясникову. Мне пришло в голову сделать описание полета птиц, как мы, охотники, узнаем их издали по полету. Кента закопалась в наброде, бекас вылетел у меня из-под ног, и я успел пересечь ему путь.

1-й дупель. Я нашел его в «Родниках» возле той самой канавы, где убил последнего, которых пастухи гоняли палками. Дупель. Кента взяла его верным чутьем. Дупель был такой жирный, как прежний.

2-й дупель оказался неподалеку от первого на зеленой, слегка кочковатой полосе, между полосой скошенного овса и льняным сланцем.

3-й. После того начался дождь, и я спешно пошел домой, но на среднем Ясинском болоте Кента с ходу сделала стойку. Дупель после выстрела улетел довольно далеко и опустился в траву, казалось, в обыкновенной своей повадке. Но пущенная на разведку Кента принесла его мертвого.

4-й дупель нашелся на «Слатинке». Жирным оказался только первый. Я не сомневаюсь, что пролетный дупель пошел (ласточки, журавли, турухтаны). А дождь пошел настоящий, дупельный, мелкий, шел до вечера, и потом при сером небе в сумерках все шла мокрая мга. Завтра проверю те же места.

10 Сентября.После дождя сегодня в предрассветный час в туманной мгле так пронизывающе сыро и холодно, что жуть брала в одной шерстяной толстовке спускаться в болото по тропе Берендея. Но скоро все это «обошлось» и начался роскошный рассвет с пурпуровой зарей, светящей через туман.

Перед восходом солнца, как бывает у нас при сильнейшем восторге от красоты, начался в природе обычный озноб… И я чувствовал, что меня знобило от радости утра и мне казалось, что вся природа холодела тоже от великого счастья.

Много, много у меня прошло дум, таких быстрых, что сказать о них невозможно. То мелькала мне жалость, что вокруг чувствуют не так, как я, а то, наоборот, я себя самого жалел, что не могу вполне быть, как все. Но что соединяло меня со всей природой прочно и дружно, это было доверие к грядущему солнцу, готовность моя отдаться ему, и я двигался быстро на болоте по моему охотничьему делу, как двигаются все…

И, несмотря на то, что все мое тело, колеблясь на кочках, постоянно двигалось, все-таки мелькали и человеческие мысли, я думал, помню: «ведь вот никакая бы жизнь на земле была не возможна, если бы все поступки людей были основаны на недоверчивом, «а почему?» А сколько писателей насмешливо изобразили учителей и ученых-педантов, пытающихся устроить свою жизнь на «почему», и все-таки юность, предшествующая любовному экстазу, стремится жить «по причинам» (логически).

…Вдруг Ромка что-то причуял, повел, стал внимательно обнюхивать одну кочку. Я ожидал в нетерпении дальнейшего, потому что часто, переходя к следующей кочке, собака начинает больше узнавать запах, дальше еще больше, и так начнется подводка к дупелю. Но Ромка, обнюхав внимательно кочку, поднял на нее ногу и кончил. Отсюда поговорка в Берендеевом царстве: «если собака понюхает кочку и на нее ногу поднимает, значит, дичи тут нет».

<Приписка на полях>Ромка ногу поднял на кочку.

Годится для рассказа: «вчера я ждал дупелей и обыскивал болото: их не было. Я вчера очень присматривался к коровьим лепешкам, нет ли на них дырочек от прикладывания носами дупелей. Вчера ничего не было, я заметил именно одну лепешку между двумя кочками с кустиками, и сегодня лежала эта самая лепешка на том же месте, но вся была покрыта мелкими дырочками…».

<Запись на полях>Коровьи лепешки.

Сегодня я совсем не нашел дупелей ни на вчерашних местах, ни на Ясниковских овсах, ни на лугах, ни на Вытравке. Убили коростеля и бекаса на Алекс, вытравке. Сегодня я почему-то совсем не видал и не слыхал журавлей. Мне показалось, что на Вытравке было много мелких бекасов. Около 9 утра стало очень холодно.

Петя отправился проверять Мергусову бель.

Вот вопрос: фактический социализм, то есть, как он является в рабочих массах, имеет ли что-нибудь общее с тем социализмом, на котором воспитывались мы?

Массовое творчество сводится к личному творчеству, и личное творчество есть основа культуры; о соц-е и кап-ме можно говорить только как об условиях личного творчества.

Мир существует, конечно, для живых, но вопрос, кого считать живыми? Ведь есть мертвые, которые живее живущих, и есть живущие, мертвее мертвецов.

Раньше вокруг меня все было ладно, да я не устроен, теперь, наоборот; у меня все сложилось, а вокруг все расстроилось.

Отзыв со стойки

Я теперь понял, что Кента приходит от стойки в лесу на свисток, если слышит его в решительный момент, когда подвела к тетеревам, им взлетать надо, а хозяина нет, вот тут если она слышит свисток, то возвращается. А у Ромки бывает, когда его уложишь возле подранка ^{76} и станешь отходить, опрометью бросается к тебе, вероятно, от страха, что ему одному не выдержать стойки.

<Запись на полях>Анонс: Отзыв со стойки и от подводки. Мудрец – это кто, обладая всеми знаниями, сохранил свою натуру.

Мудрец

Считаю мудрецом человека на высоте современных философских знаний и в то же время сохранившего свою натуру (инстинкт).

Навык

Вспоминаю, как Ромка после долгого напрасного обучения понял вдруг все, что от него требуется. Так же мы, учась какому-нибудь техническому навыку, например, ездить на велосипеде, понимаем всегда вдруг, вероятно, в момент достаточного накопления подсознательного опыта. В этом человек и собака друг от друга мало отличны.

Волчок

(собака Никифора)

Я люблю собак за их способность к такому доверию, какое уже и недопустимо в современном обществе людей: такое доверие в наших отношениях невозможно и связывается в нашем представлении почему-то с рабством. Но есть и у нас одна скрытая форма доверия, которая независимо от строя общества будет еще долго оставаться главным условием бытия на земле человека, – это доверие рождающей матери к новому маленькому существу. Я считаю себя как бы посланным жить своей матерью, она не жила и доверила мне свою жизнь. Да, у них есть за спиной неоплатный долг, и вот это самое всегда встает во мне, когда смотрю в глаза моих домашних зверей. (Лесная кормушка)

Лесник Никифор хитрый и злой, носящий маску раба. У него Волчок, маленькая собачка, невероятной злости. Продал мне ее за 4 рубля, конечно, зная, что Волчок будет его. Волчок привязан. Я подхожу к нему. Он допускает. Кормлю – ест. Можно сделать, что Никифор уходит куда-то далеко и потому продает. Волчок, в конце концов, отгрызает веревку и уходит к Никифору.

<Приписка на полях>Так вот тоже довериться высшей силе, руководящей миром (религиозные люди, художники) – это доверие ставит непременно вразрез с окружающими и как <1 нрзб.>материнского происхождения.

Охота на черныша со звонком

У Кенты на шее звонок, ведет по чернышу, он бежит. Я знаю, что в кустах есть поляна, и он, подбежав к поляне, взлетит, и я его не увижу. Я делаю круг, ухожу и становлюсь за поляной. Слышу Кента звенит, ближе, ближе: ток-тик! и вот он выходит, взлетает и на меня.

Любовь мертвеца

Лермонтова – (мне это снилось сегодня) это вышло из слов девушки «ты взял мое лучшее». Потом она может это и отогнать от себя, зная, что она девственница, она может выйти замуж, а то было «увлечение», но это все будет второй сорт, удовлетворения ей не будет, она обручена с мертвецом.

Ястреб и тетерка

Все произошло на моих глазах, почти из-под моей собаки он взял ее, и я не успел выстрелить. Но мне осталась мысль, что и все так, что сама материя не противопоставляется духу пассивно, а разлагается надвое: одно дается, другое берет. В охотничьем хозяйстве нельзя убивать всех ястребов, а то куропатки выродятся, надо знать меру: основной состав нужен. Разумная общественность основана по законам меры. Одни ангелы своими силами не могут управлять государством. Социализм имеет в виду одних куропаток. Вывод американский: сделать, чтобы для способного к творчеству – положение рабочего было временным.

11 Сентября.Утро неожиданно теплое, но небо совершенно закрыто серыми тучами, шел мелкий дождь. После обеда солнце и вечер такой теплый, чисто летний, что на болоте явился в достаточной силе комар.

Я ходил с Кентой по Иванковской кочковатой поскотине в поисках дупелей, ничего не нашел и явился домой с бекасом и погонышем ^{77} . Видел много журавлей. Петя принес с Константиновского болота дупеля и семь бекасов, видел он еще одного дупеля. Думаю все-таки, что пролетный дупель понемногу идет и завтра пойду, проверю свои болота.

Вечером пошли на утиную тягу в свое болото, по пути убили гаршнепа (того самого, по которому учился Ромка) и двух бекасов. Утки летели плохо. Бекасы бешено носились. Месяц вышел огромный красный.

Когда Петя отделился с Яриком от меня и выстрелил по бекасу, Ромка стал скулить и лаять, я его бить. Он понимал, за что бьют, но не мог сдержать себя, уткнув нос в болото, чтобы заглушить себя, но и там громко хрипел, и грязь летела из-под его носа вверх от сильных его вздохов. В конце концов я его победил, и он залег в куст на весь вечер.

Когда месяц поднимался, то мне было, будто и меня он с собой вытянул из-под земли, и я по-новому оглянулся на уходящие вдаль темные стога, на лес, на все вокруг, потом исчезло все: счеты, меры и сроки, добро и зло…

12 Сентября.Дупелиный святой: Александр Невский.

Надо знать мою страсть к охоте, то бешенство, в которое впадаю я, чтобы понять, как приходится мне сдерживаться при стрельбе. Эта страсть включает в себя, конечно, и ревность. Вот на днях, когда я убил 4-х дупелей за рощицей, куда я не заглянул, потому что дупелей там не бывало, и, казалось мне, быть не могло, раздался выстрел, и когда я поднялся из болота по тропе, то увидел охотника с белым пойнтером. Пока я пришел домой, этот охотник сделал четыре выстрела. Потом эти выстрелы мне спать не давали, я ужасался мысли, что кто-то у меня из-под носа взял дупелей. На другое же утро чуть рассвело, я был на этом месте, проверил и успокоился: в высокой траве дупелей не могло быть, неизвестный, наверно, стрелял в погонышей. И так могло быть: приди ко мне неизвестный, спроси у меня, я сам бы свел его и указал дупелей. Сегодня было еще смешнее, я убил двух дупелей на поскотине, заключенной между Ясниковским, Гороховским и Алмазовским. Несомненно, тут оставались еще дупеля, но я решил перед подробным осмотром пройти дальше ручьем и осмотреть узкую полоску кочкарника. Я не ошибся, дупель там нашелся, я убил его. Надо бы дальше немного пройти, но, оглянувшись на оставленное мною болото, я увидел над ним низколетающего ястреба, который, очевидно, тоже охотился на дупелей. Тогда я бросил ручей и пошел скорей туда к ястребу.

Я убил всего сегодня 5 дупелей и одного жирного бекаса. Ромка неважно работал. Это была охота на большом пространстве при сильном ветре. Взволнованный высыпкой, я предъявил к молодой собаке большие требования и часто выходил из себя. Вот недостатки Ромки:

1. Поиск слишком широкий, и потому приходится держать свисток почти неотрывно у губ.

2. Часто неверная пойнтеровка. Иногда это объясняется при сильном ветре сквозняками в кочках. Бывает, например, собака чует дупеля издали, верно идет, но когда приближается настолько, что ветер приносит запах сидящего за кочкой дупеля через голову собаки, она или проходит впереди мимо дупеля, или, как часто делает Ромка, бросается Бог знает куда проверять назади, а потом теряет то место, а охотнику дупель этот попадает под ногу. Я потому не могу утвердительно сказать о неверной пойнтеровке.

3. Подводка небольшими стойками, после которых он быстро пробегает вперед. Хотя весь процесс довольно продолжительный, и редко приходится не поспевать даже очень издалека, но все-таки желательно бы иметь последнюю стойку на значительном расстоянии от птицы. А у Ромки имеется расчет сделать мертвую стойку, когда птица у него под носом. И потому мертвая стойка у него очень редко выходит. Мне нужно этот недостаток исправить, потому что Ромка страшно винится, когда птица слетает без выстрела.

4. Слишком бурный розыск. Напав на след и вдруг потеряв его, Ромка стремительно мечется на коротких ногах, пригнув утюг к кочкам в сторону, назад, пока не найдет более свежий след. Так его бросает иногда Бог знает на какое расстояние.

<Запись на полях>Пусть религия – дурман для народа, но от своих охотничьих святых я никогда не откажусь. Петров день, когда раньше разрешалась охота, Ильин день осенняя.

<Приписка на полях>В писании утверждайте жизнь по своему опыту и вере.

Я вернулся в 11 ч. страшно усталый, потому что с Ромкой серьезная охота очень трудная. В 12 ч. была сильная гроза с ливнем. Лег спать. Но Петя не пощадил меня. Явился с одним бекасом весь мокрый. И ходил чуть ли не возле дома (это во время-то высыпки!) У него есть часы. Он знает, когда я ложусь спать. Конечно, рассердился.

Писатели!

В писаниях своих утверждайте жизнь своего опыта и по своей вере.

13 Сентября.Теплая ночь, совсем как летом, даже перед восходом не похолодело. Это утро «осенней весны», редкое, драгоценное. Я вышел с рассветом, а в 10 утра уже стало жарко ходить. На вчерашнем месте я не нашел ничего, и это доказывает, что Ромка отлично обнюхивает.

Сегодня я взял с собой записную книжку, чтобы записать вею охоту, трудно жить этой двойной жизнью – страстно охотиться и хладнокровно тут же записывать, но я привык и могу. Я думаю даже, что если бы распяли, и смерть не пришла, то и к положению на кресте можно было бы привыкнуть, и даже начались бы какие-нибудь ежедневные радости, драгоценные тем, что им бы уж, кажется, никто не позавидовал.

Я убил сегодня трех дупелей на Родниках вблизи канавы, где пасут лошадей.

Первый дупель. В кочковатой лощинке Кента понюхала и вытащила свой утюг, уверилась и пошла прямо на коротких ногах между кочками. Дупель полетел прямо и низко, но был еще утренний полумрак, и на прицел попало только белое хвостовое перо. Дупель оказался подраненным в крыло. Чтобы вернее стрелять, я подождал немного, из синей хмари показался красный не сверкающий, как лунный, взлобок солнца. Полная луна совсем побледнела. Показалась пара журавлей, летящих в горизонтальном согласии. Я пустил Кенту, и она сделала полукруг, стала и повела.

Это был бекас, но уверенный, что вылетит дупель, я приготовился стрелять с выдержкой и точным прицелом. А потому я пропустил момент для верной стрельбы и промахнулся. Это уже у меня не первый промах в бекаса при охоте на дупелей, одна стрельба противоречит другой. В дупельной охоте стрельба детская, дело не в стрельбе, а в находке, дупель интересен, как белый гриб среди березовиков.

Второй дупель. Кента остановилась, но пропеллер, как я называю ее короткий хвостик с белым концом, играл. Она повела прямо на коротких, опять стала. Пропеллер все тоже чуть-чуть играл. Мы стояли рядом. Я сказал тихо обычное «фун-ты!» Она пробежала несколько шагов на коротких ногах и опять стала. Пропеллер больше не двигался. Я заговорил себя так стрелять, чтобы не было подранки в крыло, как это часто бывает у меня при кучности боя, и совсем тихо сказал: «фун-ты!» Кента двинулась, и дупель полетел так же низко, как первый. Этот был чисто взят. Заряжая ружье, я взглянул на небо. Солнце уже поднялось. Ветер усилился. Колыхаясь, летели четыре журавля.

Третий дупель. Кента повела, но сквозняк между кочками от сильного ветра обманул ее, она дупеля прошла, но продолжала вести, отчасти по упрямству, отчасти в надежде, что встретится опять с запахом. Вела со всей строгостью, а пропеллер вертелся, и я понимал, что шли неверно. Наконец, она посмотрела на меня, спросила, не знаю ли я, и осторожно стороной махнула назад и там надолго закатилась в наброде. Перемещаясь за ней, я сам наткнулся на дупеля и перехватил его боковой полет.

Вот что и такая опытная и разумная собака при ветре могла обмануться и зарыться в наброде, показывало, как несправедлив вчера я был к Ромке. Неверно указывают на дупелей как на лучший материал для обучения молодой собаки. Кочки при ветре в сквозняках, они постоянно бывают ширмами от ветра;

собака, теряя запах, горячится, мечется из стороны в сторону и, наконец, закапывается в наброде или в розыске наугад. Для молодой собаки только бекас! Вот тоже нельзя обижаться на Ромку за далекий ход при ветре на большом открытом болоте, запахи сманивали и Кенту одинаково в большую даль.

Охота на бекасов вполне бесполезная, тут исчезает всякая иллюзия добычи.

Одна лепешка коровья была не только истыкана, а на ней оставался даже и кал, верно бекас набекасил (не знаю, одни ли дупеля тыкаются в коровяк или тоже и бекасы?), дупелиные кочки веселые (зеленеют).

Если очень захотеть, то не промахнешься в бекаса, все равно как если спичка одна, то и на сильном ветру непременно закуришь.

«Гора» в полукружии речки, по речке ольха, и этот ольшаник, как сеть, всякая летящая птица не перелетает ее, а остается в болоте.

Бекас, гонимый охотником, даже после двух выстрелов на всем лету определяет удобное место и ткнется непременно возле сырого местечка.

<Приписка на полях>Стрела, пронзающая юность.

14 Сентября.Вот уже два дня после обеда гроза и даже очень сильная и странная в сентябре. Рассвет сегодня был тяжелый, другой сказал бы, это будет дождь непременно, я же привык к облакам, были сегодня облака ледянистые, дождя не обещали. Когда я спустился на первом рассвете по тропе Берендея, в Константинове догорал сенной сарай, и этот пожар был вместо утреннего светила. Вчера Фед. Ив. сказал мне, что он на Михалевских полянах спугнул дупелей, я давно на них не заглядывал и сегодня решил начать с них.

1-й дупель встретился вблизи тропы Берендея. Ромка, вижу теперь, должен быть каждый день на работе, потому что за сутки отдыха он наливается страстью прогрессивно. Я сам это по себе чувствую, чем больше вхожу в охоту, чем больше утомляюсь, тем сильней после отдыха тянет опять на охоту. Как только почуял Ромка дупеля и он ошибся при подводке, так и начало его швырять в разные стороны. На коротких ногах с выпирающими мускулами, с утюгом в одной горизонтали, только чтобы гладить кочки, он с невероятной скоростью, крайне удивительной при неестественной позе, рыскает во все стороны, пока не натолкнется на более свежий след и по нем принимается подводить. Сделает короткую стойку и перебежит, опять стойка, и вдруг назад молниеносно, и поймал в стороне, и опять стойка, и опять. Безумная страсть передается охотнику с готовым ружьем; оглядываешься туда, сюда, перебегаешь, сердце колотится. Вот стал, видимо, окончательно, только далековато, бегу, а он за это время решил сделать еще маленькую перебежку поближе к дупелю, двинулся, и тот взлетел. Выстрел смаху, на ходу, неверный, дупель улетает и пропадает в кустах.

У меня, наконец, открываются глаза на работу Ромки по дупелям. Он ходит по ним, как по тетеревам, чего я в нем боюсь, чего пережидаю и не пускаю по лесу, пока он не образумится. Так и надо различать охоту, не по птицам, а по условиям работы собаки, есть две охоты, одна по болоту (мокрому), другая по суходолу.

Дупелиная охота ближе к тетеревиной, если только дупель не живет в условиях бекаса. Жирные дупеля, по которым я охотился с Ромкой, находились на гладких, мокрых местах, и потому мне казалось, все хорошо: но сам он работал как по бекасам.

Тогда я не мог проследить и неудобств его очень широкого поиска, и эти безумные броски на коротких ногах по наброду, и, главное, незаметно было, что птица слетает, в сущности, от его движения. По бекасу это нельзя проследить, по бекасу он ведет черным чутьем, очень издалека, останавливается, опять ведет, опять останавливается, бекас очень редко подпустит в упор на мертвую стойку. И если бывали такие случаи, то обыкновенно я подходил, и бекас взлетал от меня. Не раз было, что бекас взлетал и без моего посредства, когда Ромка стоял истуканом и потом, не двигаясь, провожал его удивленно. Вся эта продолжительная бекасиная охота была ширмой, открывшейся теперь беды: окончательно мертвой стойки по дупелю у Ромки нет.

Взволнованный всем этим, и беготней, и промахами, и упущенным дупелем, я на целый час бросил охоту и решил, прежде всего уходить Ромку на его карьере, чтобы он держался не дальше 50 шагов. Я прятался за кочки, он искал меня, показывался, свистел, кричал, все было, и так мало-помалу я взял его в руки и продолжал.

Второй дупель. Он был возле куста на скошенной полосе без кочек, как бекас. Ромка взял его по ветру далеко через широкую травяную поляну и повел струной. Остановился раз и два, утвердился. Но в последний момент он двинулся, и дупель взлетел, потому что был ранний утренний час, и он был еще на кормежке, значит, сравнительно строг. Был взят, но чисто по-бекасиному, мертвая стойка отсутствовала.

Третий дупель нашелся вблизи и взят был совершенно как первый, по-бекасиному, я опять отметил последнее движение, вследствие которого именно и взлетел дупель.

Первый бекас. Нашелся на той же скошенной зеленой мочевине ^{78} . Ромка очень осторожно повел по ветру и стал в 40 шагах, во время этой стойки бекас взлетел и был сразу схвачен выстрелом. Вот пример отличной работы по бекасу, маскирующий совершенно то вредное движение. Вскоре после этого Ромка работал на той же мочежине по журавлю и так же осторожно и тихо, как по бекасу. Это пример, что подводка зависит не от птицы самой по себе, а от условий, в которых птица живет.

Мужик и баба. На Ясинковском болоте давно прогнали скот, надеяться на встречу с дупелями было трудно. Но перед работой на большом сухом кочкарнике я решил час помять ход Ромки на этом кочкарнике, почти сухом, части дупелиного болота. На холме пахал мужик и, как только увидел меня, стал к лошади задом и глядел на меня. Я ходил и свистел, поднимал руку, укладывал Ромку, опять опускал, наказывал, одобрял. Мужик весь час стоял к лошади задом. Потом я скрылся от него минут на десять в лощину, а когда вышел из нее, на том же месте, на той же лошади пахала баба, вероятно, сменила его жена. Я сильно свистнул. Баба оглянулась, чуть-чуть задержалась глазами на мне, но лошадь не оставила. Я еще с полчаса занимался собакой, она ни разу не взглянула, кончила пахать и уехала.