Текст книги "Белая женщина"

Автор книги: Михаил Маковецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 47 страниц)

– А так же наставляет колеблющихся и воодушевляет верных, – добавил больничный раввин, – и с равной силой являет свои дарования в самых разных науках, искусствах и ремеслах. Именно такие пациента нашей психиатрической больницы являют собой ее гордость и красу. Именно на них все мы должны равняться.

– Просто сфинктер сжимался от прилива чувств, – поддержал его офицер безопасности.

– А у меня поведения конструктора крыла-парашюта удовлетворения не вызывает, – возразила им медсестра Фортуна, – Я бы все деньги отдала, до последней копейки, чтобы только спать хорошо. А он не хочет.

– Бедняжка, – содрогнулся Кац, – Ее практически пытают. Предлагаю наградить медсестру Фортуну орденом «За героизм в постели».

– Всегда тебя везде готов, – морально поддержал сексуально бедствующую медсестру шейх Мустафа, – У меня только сейчас закончился понос. Трехнедельный. Опустошающий. Взрывной. Непредсказуемый. Я временно ослабел. Но беды медсестры Фортуны затронули самые сокровенные струны моей души.

– Спасибо, шейх, я тронута до слез, – откликнулась на зов Мустафы медсестра Фортуна. У меня тоже было трудное детство. Я надевала красное белье и ходила гулять на заброшенные пустыри, где обитали местные маргиналы. После моего первого появления рядом с костром основная часть этих маргиналов стала глубоко верующими людьми – я сильно страдала от угревой сыпи, а помада, которой я накрасила губы, чтобы завлечь насильника, размазалась до ушей. Пламя костра эффектно подчеркнула мою и без того броскую внешность. Увидев меня, вожак маргиналов, не сказав ни слова, обкакался. В тот же день его привезли в нашу больницу. Мое отрочество кончилось в 14 лет. Физрук напился, накрыл мне лицо тряпкой и трахнул меня, приговаривая: «Господи, прости, говорят, это от прыщей помогает!». Не помогло. Я восприняла это как признание в любви и начала дежурить в его подъезде. Соседи скинулись на кодовый замок и приказали дворнику стрелять солью в девочку с покрытым буграми и рытвинами лицом. Но, при моем появлении, у дворника дрогнула рука. Вскоре к родителям приехали родственники из Америки и предложили продать меня на органы. Мама просто не знала, что делать.

– Раньше я думал, что у медсестры Фортуны две извилины, – сказал по военному прямой Пятоев, – теперь понял, извилина всего одна, между ног.

– Есть ещё похер в похеровницах и ягоды в ягодицах! – радостно поддержал его офицер безопасности.

– А я считаю, что майор не прав. В корне, – с укоризной сказал Пятоеву больничный раввин, – Мы не должны считать чужие извилины или рассматривать их месторасположение. Такая глупость – это дар божий, и медсестра из народа гордо несет свое божественное предназначение.

– Майор, в сущности, не плохим мужик, просто у него было шесть ранений, из них четыре смертельных, – вмешался в беседу Кац, – его оценки суровой действительности хоть и грубоваты, но всегда окутаны ореолом храбрости и необычайной сообразительности участников описываемых событий.

– Жутко хочу женщину, – прервал Кац шейх Мустафа, – Жутко.

– Мы должны уважить желание шейха, – твердо сказал Пятоев, – Полагаю, что сексуально голодный токкаты Баха, зовущие к свободе, не услышит, а потому предлагаю дискуссию прервать.

– Читая вождя и учителя – пролетарскую суть ухватываем, – согласился с Пятоевым пациент похожий на Ленина. Известие о ранениях майора не могли поколебать его глубокой убежденности во вспыльчивости и большой физической силе бывшего майора