Текст книги "Исход евреев из Египта (СИ)"

Автор книги: Михаил Зильберман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Несомненно, что царь Эхнатон всегда почитал своего "живого" небесного Отца, владыку Мира (как и земного – для Аменхотепа III в Ахет-Атоне был построен поминальный "дом"-святилище). В русле культа предков Эхнатон, несомненно, всегда соблюдал традиционную субординацию: так, на памятниках, как и ранее, большим "солнечным" картушам бога-царя Атона почтительно "предстоят" обращенные к ним картуши фараона и царицы меньшего размера; а в "доме (святилище) Тутмоса IV в городе Атона" (А. Вейгалл) Эхнатон приносил и дары Отцу Атону.

И, тем не менее, по мнению Г. Фехта (разделяемому Ю.Я. Перепелкиным), именем бога "Шу" (в эпоху Амарны "Шу" – светоносные, жизнетворящие лучи Солнца (а не Неба), его (Солнца) олице-творенное сияние) "всегда обозначался" сам фараон Эхнатон, к примеру: "Ты – Шу, живу я видом твоим" (т.е. Эхнатон отождествил себя с богом Шу (и назывался его именем)). Если в ранних "солнечных" картушах бог Шу нередко соотносился с Атоном, то позднее Шу опять был низведён "до (прежнего) уровня сына" своего "отца Ра" (Г. Фехт; К. Зэте ("Amun und die acht Urgötter von Hermopolis". 1929)). Как известно, в эхнатонизме божество Шу является младшей компонентой триа-ды "Ра-Горахте-Шу", ибо, согласно одной из легенд, "Шу, наследник Ра, сын старший, вышедший из тела его" (точно также позиционировал себя и Эхнатон). И, вероятно, по этой причине, слово (имя) "Шу", было устранено из наименования триединого божества "Атон" (т.е. "Атон" стал именоваться как "Ра-Горахте"), но не сакральное представление, символизируемое этим богом (этой компонентой), вкладываемое в сакральное содержание образа "бог Атон". И поскольку имя "Шу" (которое теперь соотносилось с Эхнатоном) позднее (например, в гимнах) боолее ни разу не было засвидетельствовано при идентификации бога Атона (Г. Фехт), то можно предположить, что оно (имя "Шу") было принято (задействовано) в качестве "вселенского (астрального)" имени фараона Эхнатона, не столько как сына Атона, сколько как его соправителя (на правах "наследника Ра, сына старшего"). Дальнейшее развитие этой линия (после придания Эхнатоном термину "Шу" нового содержания) обусловило и то, что в трёхчленном имени бога Атона (ставшее двучленым) наименование "буквенное Хор, Гор" было заме╛нено уже "вполне недвусмысленным" обозначением "властитель" (царь)" (Ю.Я. Перепёлкин "Кэйе и Семнехкер". 1979), тем самым, реализована идея монотеизма и в наименовании божества (имя "Атон" приняло вид " Властитель (вселенной) Ра").

Вероятно, такое новшество (как и отождествление Эхнатоном себя с богом Шу) не слишком понра╛вилось некоторым ближайшим сподвижникам Эхнатона, и они восприняли его чисто символически, судя по тому, что Моисеем для его паствы было использовано полное трёхчленное имя (Ра-Горахте-Шу) синкретического божества "Атон" (см. ниже).

Магическая церемония "Хеб-сед" – комплекс ритуалов, предназначенных усилиями всего пантеона богов обновить ослабевшие жизненные силы фараона, проводимый обычно на тридцатый год его правления (при Птолемеях выражение "Хеб-сед" и значило "тридцатилетие"), а затем, как правило, каждые следующие три года его царствования (нередко первые Хеб-седы проводились и ранее наступления требуемого срока (к примеру, у Хатшепсут и Рамсеса I)).

Др.-егип. "Хеб-сед" означает "праздник хвоста", и хвост быка, со времён эпохи "лунной" религии, когда фараон считался не только земным представителем луннарного бога (14.с395), но и его воплоще-нием на земле (фараон именовался "великим тельцом" (94.с171) или носит титулы "посвящённый быку", "могучий бык" не только во времена первых двух ("лунных") династий Древнего Царства но даже и при Тутмосе III), – непременный атрибут царского облачения, как и голова кобры (урей), крепившаяся на лбу (на короне) фараона (бык и змея – символика ранненеолитического бога-отца в ипостаси Луны, – стареющей, умирающей, но возрождающейся вновь (и фараон, дабы уподобиться Луне, надевал (прикреплял) змею и бычий хвост, дабы обрести вечное обновление змеи, а силу и здоровье – быка). Число же 30 (как и у шумеров) – эмблема, идентифицирующая бога Луны.

Так, в надписи из храма в Абидосе боги прорицают фараону: "(если) Ты повторяешь обновления, (то) ты цветешь, подобно Луне-младенцу [тельцу]... (ибо) [воз]рождения твои – в повторениях Хеб-седов. Вся жизнь [возвращается] к твоему носу, и ты – царь всей земли навеки!" (Mariette. 1880).

Следует отметить, что "Хеб-сед", этот древний (известен с IV тыс. до н.э.) праздник обновления (возрождения), проводился не только для фараонов (младших богов), но и для богов пантеона, – в особом "Храме миллионов лет" (Рамсес II, в частности, построил для бога Амона "Храмы миллионов лет" в нескольких городах (Кадешская поэма)).

Характерно (Ю.В. Перепёлкин), что в столице Эхнатона Ахет-Атоне отправление ритуалов "Хеб-сед" для бога Йота (Атона) праздновалось не как было принято по традиции, через определённый срок, но ежедневно, с каждым восходом Солнца, см. выше (согласно догматам учения Эхнатона).

Так, в молитве одного из высокопоставленных жрецов Атона говорится: "Да дашь ты (мне) увидеть его (фараона Эхнатона) в его Хеб-седе первом" (что равносильно пожеланию долгих лет пребывания на троне) Однако уже на четвёртом году своего правления Аменхотеп IV принял решение (вероятно, по состоянию здоровья) – провести свой первый Хеб-сед. И торжество состоялось в храме "Атон найден" (ранее же фараоны праздновали свои Хеб-седы в "Доме (храме) ликования). По всей вероятности, в дальнейшем Эхнатон более не устраивал обычные Хеб-седы, ибо в них вообще отпала нужда, поскольку пребывание Эхнатона в статусе бога Шу позволяло, как представляется, и ему (Эхнатону) полагать, что он, ежедневно возрождаясь с рассветом, обновляется подобно Солнцу ("помолодеешь ты, как Шу, при восходе"; "властитель рождается, подобно Атону (т.е. при каждом восходе), оставаясь вековечно подобием его, (и) сотворяя (в утренних лучах) тысячу тысяч Хеб-седов, предписанных ему Атоном (Йотом) живым" ("одарил он (Атон) его (Эхнатона) тысячью тысяч празднеств тридцатилетия"); ибо "лучи солнца на нём с жизнью (и) процветанием (т.е. лучи-руки с анкхами, как на упомянутой выше, известной картине)"). Заметим, что всякий фараон до Эхнатона и после него, поклоняющийся солярному божеству, обычно также полагал, что "да буду облит я лучами твоими каждый день (но "облит" лучами без анкхов в лучах-руках, а значит, без какого-либо обновления)" (Большой папирус Гарриса, молитва Рамсеса III). Следует отметить, что с некоторых пор Эхнатон полагал, что всё живое на земле сотворено и существует ради него – Эхнатона, и его любимой жены Нефертити: " Когда Ты восходишь... даёшь расти... для царя. Ты поднимаешь их для сына твоего, вышедшего из твоей плоти... единственного для Ра [Эхнатон отождествил себя с Шу]... (и для) великой жены царёвой, возлюбленной... Нефертити" (Большой гимн).

Примечательно, что в текстах, прославляющих бога Атона (или так или иначе касающихся фа-раона Аменхотепа IV), совершенно не упоминаются ни смерть, ни воскресение, вообще какие-либо феномены, относящиеся к сфере Осириса, как владыки загробного мира. Заметим, что эхнатонизм не содержит никаких положений, переосмысливающих древнюю концепцию о пяти душах египтянина. Показательно и то, что в искусстве амарнского периода не выявлено изображений осирических симво╛лов или культов.

Проф. египтологии Вейнгаль ("The Life and Times of Ikhnaton".1923, p.121) высказал на этот счёт такое предположение: Аменхотеп IV, будучи болезненным и суеверным, ничего не хотел знать (и вспоминать) о преисподней Аменти. По всей вероятности, часто болея, Эхнатон всё же должен был размышлять о посмертном "вечном существовании там" (в царстве Осириса), о своих душах, об ужасном чудовище Аммат. Можно предположить, что несмотря на то, что традиционно считалось, что души фараона пребывали в обители небесной Страны Света бога Ра (в небесном царстве мёртвых Оси╛риса звёздном Дуате)), Эхнатон всё же опасался решения посмертного суда богов (перед 42 богами умерший произносил 42 "заповеди"), существование которых он отрицал и поэтому лишил слуг, "домов" и приношений.

Как известно, всевозможные формулы и гимны, заупокойные ритуалы (к примеру, ритуал "возложения урея") и представления, связанные с культом Осириса (осирическим циклом), сложились в результате слияния заупокойного культа Осириса с ранее существовавшим Гелиопольским заупокойным культом солярного бога Ра-Атума (Blackman, 1920, с. 44-78). По-видимому, заупокойные ритуалы этих двух культов имели значительные принципиальные различия и поэтому долгое время бытовали параллельно с объединённым культом, поскольку загробная участь фараона, описанная в "Текстах пирамид", – неоднозначна (96.).

Так, в соответствии с Гелиопольским заупокойным культом солярного бога Ра-Атума "соединишься ты (умерший фараон) с (богом) Ра в вечерней ладье, будешь плыть ты с ним в ладье (в качестве гребца) тысячи тысяч (лет)"; либо (начало "Повести о Синухе") "Поднялся (фараон Аменемхет I) на небо и соединился с Солнцем [с изначальным светом], и божественная плоть (царя) смешалась с породившим её (божественным отцом" ); либо он (умерший фараон) становился одной из ярких звезд (в звёздах ночного неба, в богине Неба Нут, заключены тысячи душ). В текстах из пирамиды Неферкара, в частности, говорится, что оживший для инобытия фараон (три его души), испросив разрешение у "Крылатого диска" ("тела" бога Ра): "Атон, позволь царю (фараону) подняться к тебе", идет на встречу к своему небесному отцу, богу Ра, и затем, в царском облачении, всходит на "Ладью миллионов лет" (одна из версий посмертного бытия). Очевидно, что функционирование бога Ра в "Текстах пирамид" в тех обрядовых ситуациях, в которых в гробницах фараонов Нового царства уже фигурирует Осирис, указывает, на состоявшееся отождествление их соответствующих (в части обители "Небесный Свет") культов (при этом основное содержание обрядов сохранено). На одной из росписей гробницы Неферкара показано, что фараон встречается со своим, приветствующему его, небесным отцом Ра, и при встрече участвует "Ка" фараона. Так, в сцене из росписи гробницы Тутанхамона, его (фараона) обнимает Осирис. При этом (М.Э. Матье "Исследования по фольклору и мифологии Востока" 1996) также изображено, что позади Тутанхамона стоит его "Ка" (т.е. Осирис, по-видимому, заключал, в объятия душу "Ка" Тутанхамона).

В соответствии с заупокойным культом Осириса бытовало представление о том, что бога-фараона посмертно ждала судьба бога Осириса, с которым фараон сливался (в небесном царстве Осириса в Стране Света). Заметим, что во времена Среднего царства с Осирисом отождествлялся уже не только фараон, но и всякий умерший, повелителем и защитником которого являлся не бог Ра, как в период Древнего царства, а бог Осирис.

В объединённом заупокойном культе умерший фараон отождествлялся не только с богом Осирисом, повелителем усопших, но и с Атумом, видимо, как с закатившимся, "умершим", Солнцем ("Тексты пирамид"): "Ты сидишь на троне Осириса... Твои руки – руки Атума, твое чрево – чрево Атума, твоя спина – спина Атума... но голова твоя – голова Анубиса" (шакалоголового бога-покрови-теля мёртвых). Так, на канопы, а также на иные атрибуты погребального инвентаря, приготовленного для Семнех-Ка-Ра, но использованного для фараона Тутанхамона, нанесены длинные надписи ("целые главы") из "Книги мертвых", где поименовано и изображено множество традиционных египетских божеств и всевозможных демонов, населявших, по давним верованиям, потусторонний мир; а усоп╛ший фараон постоянно величается как "Осирис" (Ю.Я. Перепёлкин). Характерно, что в гробнице Тутанхамона найдены и четыре золотых канопа, на которых "надписи, первоначально выполненные для Семнех-Ка-Ра (Анх-шепер-ра)... состоят из гимна Ра (Ра-Горахте) и содержат фигурки антропо╛морфных божеств" (R.Engelbach. The so-called coffin of Akhenaten. 1931).

Заметим, что в сформировавшемся (в результате слияния) заупокойном культе бог Ра считался весьма влиятельным членом "обеих палат" посмертного суда, однако окончательное решение выносил Осирис.

Представляется, что фараон-реформатор стремился "интегрировать" образы Атона и Осириса, поскольку (помимо прочего) и образ, и "таинства (Осириса тоже) никто не может видеть, никто не может объяснить, ибо никто не знает его (Осириса) формы, образа" (48.с301). О том, что Эхнатону, по всей вероятности на время его правления, удалось это сделать (заметим, что К. Жак так не считает), свидетельствует текст стелы Хетиу (К. Жак): "Приветствие тебе, Осирис, оправданный [видимо, оправдывающий] на суде! Ты восходишь как Ра в Стране Света; его Диск – это твой Диск; его образ – это твой образ; его могущество – это твое могущество"; а также и одно из царских имён Эхнатона: "Осирис-нефер-хепру-Ра". В тексте из гробницы вельможи Рехмира (визиря Тутмоса III (Н. Ривз)) сказано (Virey, 1889, табл. 36): "Твой отец Осирис принял тебя в свои объятия в имени своем Ра-Горахти" (т.е. налицо отождествление и до эпохи Эхнатона). Весьма показательно, что в Ахет-Атоне (рядом с восточными воротами главного храма Атона) в святилище, которое Эхнатон устроил как место поклонения себе, при раскопках обнаружено изваяние, на котором фараон Эхнатон изображен в виде Осириса с типичными крюком и посохом в перекрещенных руках (М. Мюррей "Египетские храмы").

На то, что вера в загробную жизнь и ритуалы, сопутствующие похоронному обряду, в основном, оставались без изменений, помимо практики мумификации, могут указывать такие традиционные предметы погребального инвентаря, как ящик с канопами или статуэтки "ушебти" (гробница для Эхна╛тона), а также последняя фраза посвятительной надписи фараона Эхнатона на посмертной скульптуре царицы Нефертити: "Пусть живёт вечно".

Поскольку Ра-Горахти – "бог живой" всегда, а бог Осирис и был убит, и возрождённый Исидой, оставался в царстве мёртвых (и в небе, и на земле), можно предположить, что фараон Эхнатон, как религиозный теоретик испытывал затруднения с включением образа Осириса ("бога мёртвого") в своё учение, и бог Осирис, весьма популярный среди древних египтян, "функционировал по умолчанию", ибо люди смертны, а ключевые аспекты традиционной похоронной практики соблюдались всегда.

И, тем неменее, некоторые, не принципиальные, нововведения в суждения о загробном мире всё же проявились. Так, приверженцы учения Эхнатона молились о том, чтобы посмертно у их душ была бы возможность "утром выбираться из подземного мира, чтобы увидеть восходящего Атона"; дабы бог Атон сделал их счастливыми и после смерти (А. Вейгалл), ибо (К. Жак) "всякий раз, когда (вечером) Солнце исчезает на Западе, души приверженцев Атона впадают в своего рода... сон, который есть подобие смерти", и лишь утреннее появление Атона возрождает царя (текст из гробницы царедворца Туту): "Воссияешь ты (бог Атон) в нем (в утреннем небе) повседневно, чтобы рождать сына твоего (фараона Эхнатона), вышедшего из плоти твоей", а заодно и всех прочих.

Как подметил Кристиан Жак, даже оформление гробниц в эпоху Амарны претерпевает "глубокие изменения". Главной темой росписей в "декоративной программе" становятся Эхнатон и члены его семьи, поскольку изображение образов традиционных божеств запрещено. В сценах и текстах, укра-ша╛ющих гробницы вельмож, повествуется, в основном, об "их социальных и духовных связях" с царём, эпизодами из их повседневной жизни, отмеченными личным присутствием фараона.

На сохранившихся амарнских скарабеях, которые возлагались на мумию (солнечная символика), написаны не соответствующие отрывки из "Книги Мёртвых", как обычно было принято, но молитва богу Атону. В гробнице, подготовленной для Эхнатона, найдены куски статуэток "ушебти" (слуг, обслуживающих умершего в загробном мире); на которых, вместо цитат из магической Главы 6 "Книги мёртвых", начертана (94.с305) обращённая к Атону заупокойная формула; на ушебти старшего офицера Хат (Каирский музей) моление также обращено к "Живому Диску" (заметим, что Осирис и сам молил Атона о достойном посмертном существовании, – см. диалог Осириса и Атона). Обычно по углам ящика с канопами (там хранились внутренности умершего) ставились четыре фигурки богинь-охранительниц, которые для Эхнатона заменяются четырьмя соколами – образами бога Ра-Горахте (К. Жак. "Нефертити и Эхнатон"). На ложе из гробницы Тутанхамона, вместо традиционного изображе– ния старого божества-охранительного Бэса, нанесён чисто растительный узор.

Как известно (14.с416), в одной из своих публичных проповедей, Эхнатон произнес: "Пусть будем все мы едины перед смертью, которая одинакова для всех". По-видимому, интернациональное эхна-тоновское воззрение: "существует только один бог, который стоит над всеми" народами мира, независимо от их национальной принадлежности, – повлияло на представления египтян о загробном мире. По мнению К. Зете, изучившему ряд свитков "Книги мертвых", относящихся к постамарнскому периоду (рамессидовское время), есть все основания полагать, что в египетское царство мёртвых (в преисподней – Аменти, на небе – Дуат) "стали попадать" не только египтяне, но и другие народы (в царстве мертвых появились и "перевозчики"-иностранцы, а не только египтяне). Характерно, что в дальнейшем подобный "космополитизм" в религиозных египетских текстах более не обнаружен (69.).

Можно предположить, что тезис "смерть одинакова для всех", обусловил и интернациональность ветхозаветной преисподней. Так, Шеол "собирает к себе все народы и захватывает себе все племена" (Авв. 2.5); а через "ворота смерти" в Шеол проходят "и эллин, и иудей", однако каждый "пойдёт к роду отцов своих" (Пс.48). К отголоскам данной концепции эхнатонизма можно отнести и веру библейских евреев в то, что в праздник Суккот они в течении семи дней как бы представляют перед Всевышним все народы мира, и лишь на восьмой (в Симхат Тора) – самих себя.

Таким образрм, учение Эхнатона не внесло какие-либо кардинальные коррективы в восприятие загробного мира или в похоронную практику, но, тем не менее, посеяло зёрна сомнения в душах и умах людей (в частности, отношению к смерти и посмертному бытию). Официальное переосмыслива-ние при Эхнатоне общепринятых религиозных воззрений (отказ от разветвлённого политеизма) и некоторых традиционных, казавшихся незыблемыми, представлений о загробном существовании, а также изменение отдельных компонентов похоронной практики, инициировали возникновение "воль-но╛думства", в народе, заставили задуматься многих египтян второй пол. XIV в. н.э., в частности, о ценности земного бытия, заметно поколебали веру в то, что посмертное существование, – главная и лучшая часть жизни человека.

Аналогичное явление в духовной жизни египетского общества (не радостное ожидание загробной жизни, а неподдельный страх перед приходом смерти) ранее наблюдалось в эпоху правления ХII династии (XIX в. до н.э.), и нашло отражение в известной "Песне арфиста" (см. "Гиксосы и их потомки"). Примечательно, что одна из записей "Песни арфиста" обнаружена на стеле Паатонемхеба, сановника Эхнатона (Boeser, 1911).

Примечательно, что в конце периода правления ХVIII династии (как следствие религиозной реформы Эхнатона) произошла переоценка качества жизни "блаженных (почивших)", обретавшихся в Аменти. Приведём уникальный диалог писца Ани с богом Атумом (папирус ╧10476 с текстом из "Книги мертвых" (XIV в. до н.э.)); то же и в лейденском папирусе писца Ра, современника Ани (Naville, 1904, с. 251-294)), который якобы происходит незадолго до прихода Ани на загробный суд Осириса:

Ани: О Атум, что это (хорошо ли это?), что я отправляюсь в пустыню (Аменти)? Там ведь нет воды, нет воздуха, она глубока-глубока, она темна-темна, она вечна-вечна!

Атум: Ты будешь в ней жить с умиротворенным сердцем!

Ани: Но в ней нет радостей любви!

Атум: Я дал просветление вместо воды, воздуха и радостей любви; умиротворение сердца – вместо хлеба и пива!

И бог Атум тщетно пытается рассеять сомнения писца (Budge, 1894, табл. 29, ст. 9-12).

Примечательно, что и в фиванской гробнице, принадлежавшей верховному жрецу Неферхотепу, тоже современнику писца Ани (XIV в. до н.э.), сохранился текст, также содержащий полемику по поводу сравнений достоинств загробного и земного бытия (Benedite, 1894; Porter, Moss, I, с. 82-83).

Уместно отметить, что вспышки подобных сомнений (по-видимому, постоянно тлевших в среде мыслящей части общества) случались не только ранее, но и много позже. Так Небнетер, один из высо╛ко╛поставленных жрецов Амона эпохи XXII династии, открыто выражал потерю веры в традиционное учение о благости жизни (лучшей её части) за гробом: "То, что происходит после конца жизни, – это страдание, оно лишает тебя того, что ты имел до этого, ты пребываешь в могиле без сознания, когда наступает утро, которое [для тебя] не наступает, ты ничего не знаешь и спишь, когда солнце поднима╛ется на Востоке, ты испытываешь жажду, хотя рядом с тобой [жертвенное пиво]" (погребальная надпись).

Некоторое представление о эхнатонистском богослужении, проводимом в храмах новой столицы Ахет-Атона, можно составить, рассматривая рельефы в гробнице верховного жреца бога Атона Мери-Ра. Здесь показано, что Эхнатон и Нефертити, стоя перед алтарём с приношениями, разбрызгивают над горящими бронзовыми светильниками, обрамляющими приношения, ароматные масла. На обоих – красные пояса (как и на флагах перед Большим храмом Атона), длинные концы которых ниспадают до земли. Позади них стоят маленькие принцессы (дочери), играющие на систрах (священных трещётках). Новоназначенный верховный жрец Мери-Ра и его помощник застыли около фараона в почтительном поклоне, ещё один жрец зажигает благовония. Неподалёку расположились восемь слепых музыкантов, толстых пожилых людей (вероятно, евнухов), которые хлопают в ладоши (видимо, отбивая такт) и поют гимны Атону под аккомпанемент семиструнной арфы. Одетые в свободные одежды женщин-музыканты (несколько групп) бьют в тамбурины (А. Вейгалл).

Обычно отправление культа в Древнем Египте, как и везде на Древнем Востоке, состояло из жертвоприношений, молитв, постов, жертвенных трапез и религиозных процессий. Даже само здание храма, его двор и ограда, окружающая здание, жертвенники и столы (алтари) для даров, имели сакральное значение. Однако у египтян в храме никогда не проводилось общественного богослужения (как у шумеров или ханаанеев), а в его дворе никогда не собирался народ для молитвы и процессий. В храм (дом бога) не допускался никто, кроме жрецов и царей с их свитой (47.с42). Богослужение же, в частности, у ханаанеев проводилось внутри храма (в переднем отделении), которое, могло вмещать до 50 тыс. человек, тогда как служение у израильтян проходило вне храма (по египетскому образцу).

О характере жертвоприношений в Древнем Египте существует достаточно достоверных свидетельств. Так, надпись царя Ханну (ХI династия) рассказывает: "И я совершил великое жертвоприношение быков, коров и коз". Во времена ХIХ династии в Мемфисе, в храме Птаха, были принесены в жертву тельцы (быки) и "запах тука их доходит до неба". Фараон Пианки (ХХ династия), прежде, чем войти самому в храм бога Ра в Гелиополе, "принёс великое жертвоприношение пред лицом восходящего утреннего солнца; и жертва состояла из белых быков, молока, бальзама, ладана и других благоухающих деревьев" (48.с135,143, 402). Геродот пи╛сал: "Чис╛тых быков и телят египтяне приносят в жертву повсюду"; а в Фиванском номе, например, "не едят баранины [баран – эмблема Амона (в Фивах), бога Херишефа (в Гераклеополе) а также во╛площение бога Хнума], но приносят в жертву коз... Напротив, египтяне, принадлежащие к хра╛мовому округу Мендеса, не употребляют в пищу козьего мяса, но приносят в жертву овец" (в Мендесе священный баран (и божество) носил название "Ба-неб-джед" – "Душа ("Ба") Владыки Джед" (т.е. Мендеса)). В жертву Осирису и Исиде (как и в Сиппаре Шамашу) приносились (чёрные) сви╛ньи. Богу Сетху же были посвящены все красные и рыжие животные. Со╛жжение "рыжей телицы без порока" (Чис.19.2) совершалось у библейских евреев ради получения пепла, окропление которым "освящает оскверненных, дабы чисто было тело" (Евр. 9.13).

Судя по жертвоприношениям в храме Иерусалима, описанным в Библии, набор жертвен╛ных живот-ных у древних евреев тоже был не слишком разнообразен и варьировался лишь ко╛личественно, по цвету (ок╛расу) и половой принадлежности (агнцы, овцы и бараны; тельцы, быки и коровы; козлы, а также птица (к примеру, голуби или цыплята)).

Однако сохранились и примеры жертвоприношений совершенно иного рода. Так, Фараон Тутмос IV, на холме (высоте) близ храма Сокара, принёс в жертву богу Хормаху цветочные семена (48.с312). На одной из картин на храмовой стене изображён царь, совершающий жертвоприношение, которое состояло из плодов, цветов и разных предметов (и эмблем), (48.с43).

Концепция Эхнатона в вопросе жертвоприношений изложена им в одной из его проповедей (14.с416): "Мужи Фив!.. Я объясню вам, что не существует бога, который хотел бы, чтобы его прославляли кровью и жертвами (животных). Отвернитесь от культа (таких) богов". Ряд артефактов ("Заклание быка" – роспись из гробницы Рехмира, визиря XVIII династии; "Мистерии Сенусерта I") свидетельствует о существовании устойчивых представлений о том, что в акте заклания животного, например, жертвенного быка в заупокойном ритуале Осириса, незримо участвуют и боги, причём, их состав регламентирован: "бык... Голова твоя в руке Гора, хвост твой в руке Исиды" (текст из пирамиды Пепи). Заметим, что головы гуся и быка (теленка и гуся) в неком особом ритуале (с названием "хенкет") отрубал жрец, исполняющий роль бога Тота).

Итак, вполне допустимо, что и характер (назначение) ритуала жертвоприношения, и вид жертвенного животного, определяли состав богов, участвующих в акте заклания жертвы. И тогда запрет кровавых жертвоприношений, введённый Эхнатоном, может рассматриваться как один из этапов его борьбы с многобожием (ликвидация жертвоприношения животных – устранение важного поля деятельности многих божеств).

Очевидно, что воззрения Эхнатона на характер жертвоприношений эволюционировали во времени в русле его учения. Так, в ознаменование закладки Ахет-Атона (надпись на одной из пограничных стел (плит) города), "Его величество принёс большую жертву Атону, состоящую из хлеба, пива, рогатых быков, безрогих волов, зверей, птиц, вина, фимиама, ладана и всех благоуханных трав". Однако уже на торжестве по поводу назначения близкого Эхнатону приверженца его учения Мери-Ра верховным жрецом Атона изображена (гробница Мери-Ра, в которой тот похоронен не был) такая картина: на высоком алтаре храма лежат куски мяса и птицы, овощи, фрукты и цветы в окружении бронзовых сосудов, наполненных горящим маслом. Слуги с букетами цветов (розы, в частности, соотносились с богиней Неба Хатхор, одно из имён которой – "Хатхор роз") выводят огромных (чёр╛ных) быков (явно не на заклание), по-видимому, олицетворявших Мневиса, – божество, почитаемое как живое воплощение бога Ра (эпитет Мневиса – "посредник Ра, который сообщает истину Атуму" (дневное светило (Ра) передаёт "эстафету" вечернему в триаде Хепри-Ра-Атум, вопложённом в теле солнечного Диска)), центром культа Мневиса был Гелиополь. (А. Вейгалл. "Эхнатон. Фараон – вероотступник". 1922). Заметим, что в храме Атона в Ахет-Атоне, на его открытых дворах, были построены огромные огневые жертвенники (на которых столбы пламени не угасали) в честь бога Атона, а алтари (столы) и сосуды для даров Атону заполнялись лишь цветами и фруктами (14.).

Подобный догмат эхнатонизма (о непринесении в жертву животных), не принятый евреями в силу месопотамской традиции "веры отцов", проиллюстрирован Ветхим Заветом (Иер.7.22): "отцам вашим Я (Элоhим)... не давал заповеди в тот день, в который Я вывел их (из Египта)... о всесожжении (жертвенного животного) и жертве (избранных частей животных и их крови)".

Уместно отметить, что одним из наиболее трудно реализуемых элементов религиозной революции (реформы), предпринятой Заратустрой, была его оппозиция традиционному принесению в жертву животных. Характерно (акцентируем), что "мышление самого Заратуштры отражено в Гатах, [в писании] где царит абсолютный монотеизм и где при Ахура Мазде не удержался ни в качестве бога, ни в качестве демона ни один из божественных персонажей с ведийским именем" (Ж. Дюмезиль "Верховные боги индоевропейцев" 1986). Заметим, что поскольку лингвистический анализ священной части Авесты "Гаты" позволяет отнести эпоху деятельности Зороастра к XII-X вв. до н.э.(М. Бойс "Зороастрийцы". 1993), то мнение о том, что зороастрим – предтеча эхнатонизма, несостоятельно даже хронологически (как и мозаизма).

По поводу жизнестойкости важнейших свойств (характеристик) культа бога Амона, прежнего общеегипетского божества, в сравнении с сохранностью (устойчивостью) во времени концепций доктрины Эхнатона в сознании древнеегипетского общества, И.Г. Франк-Каменецкий ("Памятники египетской религии в фиванский период". 1917) писал: "Главный источник жизненности фиванской религии заключался в конкретизации абстрактных религиозных догматов ("дух твой на небе, но образ твой (идол) на земле (гимн Амону-Ра)" и в личном характере божества", выражающемся, по мнению учёного, в "теплоте и интимности в отношениях между богом и его почитателями" (видимо, в его отзывчивости и доступности, ибо "ты (Амон-Ра) приходишь (к каждому), когда взывают к тебе в час (твоего) милосердия"). И, что характерно, "обе (точнее, почти все, см. выше) эти черты (Амона) совершенно отсутствовали в новом учении" Эхнатона (И.Г. Франк-Каменецкий). Заметим также, что между Амоном и верующим не существовало посредника, в то время, как царь Эхнатон сделал себя связующим звеном (барьером) между Миром и Атоном

4. Религиозная реформа Эхнатона.

Ещё в период правления фараона Тутмоса I жрецы Амона, по-видимому, занимались, в основном, вопросами культа и не слишком вмешивались в дела государства. Между царем и верховным жрецом Амона, вероятно, не возникало никаких особенных разногласий. Однако властолюбивое фиванское жречество не желало оставаться в тени. Так, используя в своих целях оракул Амона, оно фактически возвело на трон нового царя – Тутмоса III (было явлено чудо – статуя Амона, которую несли на носилках во время церемонии в Карнаке, "склонила голову" перед этим молодым царевичем). Сановником, который таким образом продемонстрировал "светское" влияние фиванского жречества, был верховный жрец Амона Хапусенеб. Будучи главой всех храмов Египта и руководя жрецами, он способствовал широкому распространению фиванской идеологии (в частности, "Осириады"); а в качестве визиря Хапусенеб контролировал и важные стороны жизни страны. Считается, что именно Хапусенеб, сочтя, что Тутмос III не достаточно "лоялен", сверг молодого фараона с престола и заменил того царицей Хатшепсут (в карнакском храме Амона почитавшаяся "супругой бога"), которая, став фараонам, постоянно демонстрировала почтение и доверие своему покровителю и любовнику. В частности, Хатшепсут (в конце XVI в. до н.э.) отказывается от прежней традиции фараонов именовать себя сынами бога Ра и объявляет, что её отец – бог Амон. Так, Хатшепсут возвела в Карнаке т.н. "Красное святилище", где на одном из обелисков (N) написала: "Сотворила я это с любящим сердцем для отца моего Амона, посвящённая в таинство его начала начал, знающая о мощи его благотворной, не забывающая о приказаниях его. Величество моё знает его Божественность. Творила я под началом его. Это он вёл меня, не назначала я работ без приказа его. Это он отдавал распоряжения" (перевод В.В. Солкина, 2001 г).