Текст книги "Как мы управляли Германией"

Автор книги: Михаил Семиряга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Глава вторая
Приказ № 2 маршала Жукова в действии

Важнейшим условием выполнения задач советской оккупационной политики в Германии было оживление деятельности немецких политических партий и общественных организаций. Они должны были помочь убедить немецкий народ в жизненной важности для него самого решения этих задач. Приказом № 2 маршала Жукова от 10 июня 1945 года была разрешена деятельность антифашистских политических партий и организаций. Порядковый номер этого приказа свидетельствовал о значении, которое советские оккупационные власти придавали политической деятельности антифашистских партий и организаций в демократизации страны. Приказом разрешалась деятельность четырех антифашистских демократических партий – Коммунистической партии Германии (КПГ), Социал-демократической партии Германии (СДПГ), Христианско-демократического союза (ХДС) и Либерально-демократической партии Германии (ЛДПГ).

В приказе отмечалось, что к настоящему времени сложились необходимые условия для свободной общественной и политической деятельности германского населения. В нем было подчеркнуто, что разрешаются только те партии и организации, которые выступают за окончательное искоренение остатков фашизма, укрепление начал демократизма и гражданских свобод, развитие инициативы и самодеятельности широких масс населения. Одновременно были отменены все нацистские законы, касавшиеся деятельности антифашистских партий и организаций. Вместе с тем приказ устанавливал, что на все время существования режима оккупации деятельность допущенных партий и организаций будет происходить под контролем СВАГ и в соответствии с издаваемыми ею инструкциями[29]29
  За антифашистскую демократическую Германию. С.68


[Закрыть].

Это был первый официальный акт СВАГ после ее конституирования. В западных зонах такое разрешение было дано лишь в конце 1945 – начале 1946 года и то только в пределах мелких административных единиц, а не в общегерманском масштабе. Причем этот запрет касался не только рабочих, но и буржуазных партий и даже профсоюзов.

В 1948 году в советской зоне были также созданы Национально-демократическая партия и Демократическая крестьянская партия. В приказе подчеркивалось, что речь шла именно об антифашистских партиях и организациях. Более десятка других заявлений от партий буржуазного толка, поданных в июле – начале августа 1945 года, не были удовлетворены[30]30
  АВП РФ, ф.0457«г», on. 1, д. 1, л.217


[Закрыть].

Известный в Германии государственный и общественный деятель Александр Абуш в 1944–1945 гг. написал книгу «Ложный путь одной нации», в которой утверждал, что «история немецкого народа – это история народа, насилием превращенного в народ политически отсталый»[31]31
  А. Абуш. Ложный путь одной нации. К пониманию германской истории. М., 1962. Л.261


[Закрыть]. Если это утверждение верно применительно ко времени, когда в Германии существовало тотальное насилие, то ничего подобного нельзя сказать даже о первых годах после того, как это насилие было уничтожено. Немцы стали восстанавливать свою славу не только как народ философов и мыслителей, но и народ политиков. И приказ Жукова этому процессу содействовал.

СВАГ с первых же дней оккупации хорошо представляла себе трудности, которые предстояло преодолеть на пути демократизации общественной жизни в Германии. Не все немцы были довольны разрешением деятельности четырех антифашистских партий. Некоторые коммунисты предлагали ввести однопартийную систему (конечно же, коммунистическую), остальные партии, включая и СДПГ, запретить. Приводился довод, что наличие в Веймарской республике 36 партий привело ее к гибели и открыло путь Гитлеру к диктатуре. Раздавались призывы к физическому уничтожению всех членов бывшей нацистской партии и немедленной подготовке социалистической революции. Управление информации считало, что взгляды некоторых коммунистов застыли на уровне 1933 года[32]32
  АВП РФ, Там же, л. 11


[Закрыть].

14 июля 1945 года с разрешения маршала Жукова начал действовать блок четырех антифашистских демократических партий. В выпущенном ими совместном заявлении говорилось о той роли, которую они были призваны сыграть в преодолении прошлого и демократизации всех сторон жизни в советской зоне оккупации. Но по некоторым важным проблемам они принимали непродуманные и поспешные решения, не содействовавшие достижению указанных задач. Так, партии блока долго обсуждали вопрос о наказании военных преступников. Он тогда был исключительно актуальным, ведь национал-социалистическая партия Германии насчитывала 8 млн. человек, а с примыкавшими организациями – 18 млн. Справедливо ли было всех их рассматривать как военных преступников? В инструкции, разработанной блоком 3 августа 1945 года, на этот вопрос давался утвердительный ответ. Более того, предлагалось предусмотреть создание чрезвычайных судов над всеми членами нацистской партии, сократить им норму продовольственного снабжения на одну ступень и потребовать, чтобы они платили дополнительный десятипроцентный налог. Политотдел СВАГ квалифицировал эту инструкцию как политически неверную и запретил ее публикацию[33]33
  АВП РФ, ф. СВАГ – политсоветник, oп. 1, д. 10, п.2, л.114


[Закрыть]. Руководители партий позже согласились с этим решением, и один из них, В.Ульбрихт, в речи от 12 октября 1945 года от имени ЦК Компартии заявил о необходимости подходить дифференцировано к активным нацистам и попутчикам[34]34
  Там же, л. 116


[Закрыть].

Руководство СВАГ, особенно аппарат политсоветника, заместителя Главноначальствующего по делам гражданской администрации и сотрудники Управления информации, требовали решительно пресекать всякие попытки консервативных, реакционных и профашистских сил тормозить демократизацию экономической, политической и общественной жизни в зоне, саботировать решения Потсдамской конференции и приказы СВАГ. Не разрешалась деятельность тех партий, которые в качестве своих программных требований выступали за сохранение промышленных монополий, отвергали необходимость национализации и отчуждения собственности, земельную реформу. Цензура запрещала публикацию статей, пропагандировавших расизм, антисемитизм, милитаризм, реваншизм, антикоммунизм, выступавших с критикой мероприятий оккупационных властей.

Вместе с тем сотрудникам СВАГ приходилось сдерживать тех членов КПГ и СДПГ, кто своими левацкими лозунгами причинял не меньшее зло демократическому процессу в зоне, чем откровенные правые. Так, в дискуссиях о характере земельной реформы некоторые активисты КПГ и СДПГ вносили предложения о национализации всей подлежащей разделу земли и о передаче ее переселенцам и батракам для коллективной обработки. По их мнению, это и откроет путь к более рациональному ведению хозяйства по типу советских колхозов. В земле Саксония подобные левацкие эксперименты стали осуществляться уже осенью 1945 года.

Неприемлемые оценки допускались некоторыми партиями и в дискуссиях о виновности Германии за развязывание войны. Так, видный левый социал-демократ, будущий сопредседатель СЕПГ и председатель совета министров ГДР О. Гротеволь в речи, подготовленной для радиомитинга 19 августа 1945 года, в части, задержанной цензурой, утверждал, что «работа антифашистов в Германии с их неисчислимыми жертвами была величайшей и самой кровавой революцией из всех революций в мировой истории». В речи 15 сентября 1945 года он же заявил, что виновниками войны являются только крупные промышленники и нацистская партия. Германское государство и народ могут быть объявлены ответственными – это право победителей, как и взимание репараций – тоже их право. Но большая часть рабочего класса не виновна, она не приветствовала войну, потому что именно она понесла в войне наибольшие жертвы.

Имелось и левацкое понимание возможности построения социализма в Германии. Если лидер КПГ В. Пик в речи 9 ноября 1945 года заявил, что его партия выступает за парламентскую демократическую республику и не считает программу социализма актуальной для сегодняшнего дня, то лидер СДПГ О. Гротеволь высказал другую мысль. 11 ноября 1945 года он потребовал немедленного осуществления в Германии принципов социализма. «Час построения социализма в Германии пришел, ибо капитализм развиваться в стране не может». Сотрудники Управления информации сообщали в августе 1945 года, что часть коммунистов выступает с сектантскими предложениями о запрете деятельности СДПГ и о немедленной подготовке социалистической революции. На некоторых собраниях КПГ в Берлине можно было слышать возмущенные вопросы, почему «русские не устраивают в Германии революции с целью свержения капитализма, мы им охотно помогли бы, почему Красная Армия не уничтожает капитализм» и ряд других вопросов подобного рода.

Несмотря на левацкие концепции, имевшие сторонников в обеих рабочих партиях, они все же пользовались гораздо большим влиянием в народе чем другие партии, о чем свидетельствует сравнительная таблица их численности в советской зоне оккупации на 15 сентября 1945 года.

Из немецких политических партий наибольшей симпатией у Советской военной администрации, пользовалась, естественно, Коммунистическая партия. В своей первой беседе с только что назначенным начальником Управления информации полковником С.И. Тюльпановым в августе 1945 года маршал Жуков нацелил его на то, чтобы он в первую очередь установил контакт с немецкими партиями и организациями, особенно с КПГ и СДПГ[35]35
  S.Tulane. Op. cit. S. 15


[Закрыть].

Руководство СВАГ было убеждено, что ведущую роль среди других политических партий в выполнении задач, поставленных в приказе № 2, могут сыграть только коммунисты. В свое время они действительно имели большие заслуги перед германскими трудящимися. В избирательных компаниях, предшествовавших 1933 году, КПГ народу с социал-демократами, была весьма сильным конкурентом нацистов. В годы господства фашизма коммунисты Германии энергично и мужественно, хотя и не всегда последовательно, выступали против Гитлера в защиту демократии. В этой неравной борьбе они понесли наибольшие потери. Не будет преувеличением сказать, что германские коммунисты внесли наибольший вклад в антифашистскую борьбу среди других демократических сил.

Тем не менее, после разгрома фашизма коммунистическая партия, выступая за революционные, насильственные методы борьбы, не стала ведущей силой в среде рабочего класса, уступив эту роль социал-демократам, ратовавшим за преобразование общества путем реформ, хотя существовала определенная дифференциация ее влияния по разным регионам страны. «Коммунизм для немцев, что корове седло», жаловался однажды Сталин. Вполне вероятно, что, зная обстановку в Германии в те первые послевоенные годы, он имел основания для такой оценки.

5 апреля 1945 года, то есть через месяц после того, как советские войска форсировали р. Одер, политбюро ЦК КПГ в Москве приняло инструкцию, определявшую задачи немецких антифашистов, направляемых на территорию Германии, освобожденную советскими войсками. В ней антифашистам было предложено совместно с советскими офицерами взять в свои руки дело формирования местных органов власти. Работники отделов спецпропаганды Действующей армии проинформировали офицерский состав об этом задании и также включились в работу[36]36
  Іbidem. S. 100


[Закрыть].

Своеобразными поставщиками «идеологически подкованных кадров» антифашистов для Германии были антифашистские школы, расположенные на территории Советского Союза, а позднее и в Восточной Германии, а также Национальный комитет «Свободная Германия» и Союз немецких офицеров. 12 марта 1946 года начальник института 99 при ЦК ВКП(б) Романов доносил своему руководителю в ЦК Баранову, что в ходе войны в антифашистской школе и на различных курсах обучалось 6 856 военнопленных различных национальностей. В письме указывалось, что для нескольких миллионов военнопленных этого совершенно недостаточно[37]37
  ЦАМО, ф.32, oп.64603, д.2, л.138–140


[Закрыть].

Несколько иное отношение советских властей сложилось к своему детищу – Национальному комитету «Свободная Германия». Выступая на совещании начальников седьмых отделов фронтов 19 мая 1944 года, начальник ГлавПУ Красной Армии А.С. Щербаков потребовал внимательно следить за этим комитетом, потому что у его руководителей, как он выразился, свои планы. Некоторые их них хотят противопоставить Советский Союз союзникам, столкнуть их. «Генерал Зейдлиц представил нам несколько документов. В них предлагалось объявить Национальный комитет немецким правительством и дать тем самым ему возможность вести работу как временному правительству или полуправительству. Нужно работать так, чтобы мы их использовали в целях победы Красной Армии и не допускать, чтобы они нас использовали»[38]38
  Там же, oп.65607, л. 30, л.146–147


[Закрыть]. Несколько дней спустя, 25 мая 1944 года, Д.З. Мануильский сообщил А.С. Щербакову, что «составление «меморандума Зейдлица» было провокационным действием фашистской группы внутри «Союза немецких офицеров»[39]39
  Там же, д.9, л. 123


[Закрыть].

Функционеры КПГ, прибывшие из Москвы в первые дни после капитуляции Германии, выступали за роспуск многих самозваных «антифашистских комитетов», которые состояли, как правило, из коммунистов старой закалки, выступавших за сохранение «революционного наследия» КПГ и рассчитывавших на то, что при помощи оккупационных властей им хотя бы временно удастся создать местные «советские республики» с установлением «диктатуры пролетариата». Развернули активную работу и различные региональные группы движения «Свободная Германия», рассматривавшие себя в качестве надпартийных органов, выступавших за единство немецкого народа. По утверждению некоторых немецких исследователей, советские оккупационные власти на местах молчаливо соглашались с деятельностью подобных организаций[40]40
  SBZ – Handbuch. S.443


[Закрыть].

В течение мая 1945 года коммунисты не выступали за немедленную легализацию партии. По мнению некоторых немецких авторов, они заботились больше о том, чтобы в максимальной мере обеспечить себе руководящее положение в органах самоуправления и в общественной жизни и лишь затем конституироваться в качестве политической партии. Такой момент наступил в конце мая 1945 года, когда советские оккупационные власти не без консультации с ними готовили приказ о разрешении деятельности политических партий, а коммунисты соответственно – текст своего учредительного воззвания, согласовав его с руководителем международного отдела ЦК ВКП(б) Г.Димитровым. Наконец, в начале июня только что образованная Советская военная администрация подготовила и 10 июня обнародовала упомянутый выше приказ № 2. В то время как члены других партий с нетерпением ожидали его появления, коммунисты, подготовившись, отреагировали на него мгновенно, уже на следующий день опубликовав учредительное воззвание, а через два дня выпустив первый номер партийной газеты «Дойче фольксцайтунг»[41]41
  Ibidem. S. 443


[Закрыть].

С.И. Тюльпанов со ссылкой на маршала Жукова подтвердил, что Советское правительство рассматривало поддержку программы КПГ как свой интернациональный долг. Поэтому, писал Тюльпанов, публикация партийного воззвания к германскому народу не только не встретила никаких трудностей, но получила «моральную и материальную поддержку» со стороны СВАГ. Текст воззвания, как и в последующем другие документы КПГ, не подвергался цензуре[42]42
  S.Tjulpanow. Op. cit. S.68


[Закрыть].

С целью «разоблачения буржуазной демократии и правых социал-демократов», особенно шумахеровцев, как отмечалось в отчете Управления информации, «был разработан ряд специальных блокнотов». Распределение писчей бумаги в советской зоне также находилось во власти Управления информации, и оно использовало его как «важный политический регулятор», прежде всего в пользу СЕПГ[43]43
  АВП РФ, ф. 0457 «г», oп. 1, порт. 31, п.9, л. 233


[Закрыть] после ее образования.

Управление информации принимало активное участие в разработке программ для партпросвещения в СЕПГ, систематически рецензировало теоретический журнал СЕПГ «Айнхайт».

В первые месяцы после войны КПГ в своей деятельности испытывала немалые трудности. Как подчеркивалось в одной из аналитических справок Управления информации, эти трудности были «связаны с тем, что КПГ выступает за реализацию Потсдамских решений, за выполнение решений о репарациях и других обязательств. Допускались сектантские ошибки, шла борьба за портфели, в ряде провинций коммунисты иногда отстраняли социал-демократов от важных мероприятий, игнорировали роль буржуазных партий. Численность КПГ на 15 декабря 1945 года составляла в советской зоне 330 тысяч членов».

Но все же ряд ключевых позиций в управленческом аппарате занимали представители СДПГ и даже буржуазных партий. Вот какова была партийная принадлежность руководителей органов местной власти, например, в Тюрингии в ноябре 1945 г.[44]44
  S.Doernberg. Kurze Geschichte der DDR. Berlin, 1 964, S.86–87


[Закрыть].

Или еще один пример. В управленческих структурах Саксонии в апреле 1946 года было занято 440 членов КПГ, 521 социал-демократ, 90 членов ЛДП, 87 представителей ХДС и 901 беспартийный.

С.И. Тюльпанов рассказывал, что в «наших взаимоотношениях с членами КПГ, СДПГ и позднее с СЕПГ доминировал не дух оккупационной власти, а товарищеской помощи, задачи которой были выражены в решениях СВАГ и СЕПГ»[45]45
  S.Tjulpanow. Op. cit. S.46


[Закрыть]. Органы СВАГ, несомненно, считали коммунистов своей верной опорой в немецком народе и делали все, чтобы поддержать их и оказать им максимальную помощь. Так, в частности, СВАГ и демократические партии и организации приобрели максимальный политический выигрыш от возвращения из Советского Союза немецких военнопленных. 23 июля 1946 года в зоне было широко оповещено о прибытии в этот день первого эшелона. В печати СЕПГ публиковались восторженные отклики населения на великодушный шаг Советского Союза. СЕПГ на этой акции заработала еще одно очко. В последующие месяцы каждое прибытие новых эшелонов с военнопленными превращалось СЕПГ в кампанию по укреплению дружественных связей с Советским Союзом, воспитанию немцев в духе доверия к его внутренней и внешней политике.

Важным для СВАГ, СЕПГ и ряда общественных организаций политическим событием стало первое официальное празднование в Германии в ноябре 1946 года 29-й годовщины Октябрьской революции в России. Оно выявило множество оценок места и роли этой революции в истории. Коммунисты старой коминтерновской закалки сожалели, что Ноябрьская революция 1918 года в Германии не пошла по российскому пути и что даже в 1945 году немецким трудящимся вместе с русскими следовало бы решительно разделаться с внутренней реакцией. Мнение некоторых молодых коммунистов Германии выразил тогда секретарь Мерзебургского окружкома СЕПГ: «Нам нет никакого дела до русской революции. Мы не имеем ничего общего с этой революцией». Более категорично оценивали Октябрьскую революцию германские троцкисты и некоторые берлинские социал-демократы (коммунисты называли их тогда «правыми»). Они утверждали, что «Октябрьская революция 1917 года – это роковая ошибка русских, эта революция – трагедия в истории человечества»[46]46
  АВП РФ, ф. 0457«г», оп. 1, порт. 21, п.9, лл.14–15


[Закрыть].

Аналогичные оценки высказывали и некоторые лидеры буржуазных партий: «Октябрь – это национальное русское событие, и мы не пойдем по русскому пути, у нас есть немецкий путь». Один из руководителей местной организации ХДС в г. Дессау заявил, что «русская революция привела к диктатуре, но мы, демократы, против всякой диктатуры… Если бы в России имелось несколько, а не одна диктующая партия, то русский народ шагнул бы в своем развитии намного дальше».

Руководство СВАГ сделало из этих оценок вывод о необходимости более широкой пропаганды среди немецких трудящихся «международного значения Октября» и «исторических достижений социалистического строительства» в Советском Союзе[47]47
  Там же, л. 14–15


[Закрыть].

* * *

Опасность того, что КПГ постоянно будет занимать второе место после СДПГ в германском рабочем движении, а может быть, и уступит его ХДС, и стала одной из причин того, что именно коммунисты при энергичной поддержке СВАГ проявили инициативу в объединении с социал-демократами. При этом они ссылались на популярный тогда в рабочем движении лозунг о «единстве действий». Так, еще в середине июля 1945 года руководитель КПГ В.Пик поднял вопрос о необходимости объединения рабочих партий. Он заявил, что пока необходимо добиться единства действий обеих самостоятельных рабочих партий, а по мере роста зрелости и сознательности рабочего класса осуществить и их организационное объединение[48]48
  S. Tjulpanow. Op. cit. S.76


[Закрыть].

Со второй половины 1945 года по апрель 1946 как на западе, так и на востоке Германии шла острая борьба вокруг предстоящего объединения. Аргументы его сторонников состояли в том, что по опыту недавнего прошлого отсутствие единства рабочего движения Германии было одной из причин прихода к власти нацистской партии. Но и нынешние задачи по обновлению Германии не могут быть выполнены без такого единства. Подобные аргументы звучали убедительно и привлекали внимание части социал-демократов. Они также принимали к сведению обещания коммунистов честно следовать этому объединению и не стремиться к гегемонии в будущей объединенной партии. Однако, среди коммунистов, особенно старой гвардии, были и непримиримые противники объединения с «историческими противниками», «социал-фашистами», «предателями интересов рабочего движения» и т. д. и т. п. Они утверждали, что объединение с СДПГ будет означать конец КПГ.

В конце декабря 1945 года один из руководителей КПГ А. Аккерман в разговоре с представителем политсоветника Макухиным также поставил вопрос о необходимости объединения двух рабочих партий. Он обосновал это тем, что в январе – феврале 1946 года в американской зоне состоятся выборы в самоуправление, и, если не будет объединения с КПГ, то социал-демократы наверняка победят, и тогда они на объединение не пойдут[49]49
  АВП РФ, ф. 0457«г», оп.1, порт. 1, д. 1, л.38–40


[Закрыть].

Но идея объединения не для всех коммунистов и социал-демократов оказалась такой уж естественной, как это может показаться на первый взгляд. На расширенном заседании ЦК КПГ 10–11 февраля 1946 года возникла опасность, что объединение может не состояться, ибо за него высказалось меньшинство членов ЦК. В той ситуации влиятельные деятели партии Бухвиц, Гоффман и Мольтман пригрозили выходом из состава ЦК и проведением объединения в рамках регионов[50]50
  SBZ – Handbuch… S.470


[Закрыть].

Некоторые немецкие исследователи стремились уверить, что без давления, угроз, насилия и открытого террора со стороны СВАГ на колебавшихся объединение не состоялось бы. Один их лидеров СДПГ Э. Олленхауэр в 1961 году утверждал, что «по очень осторожной оценке в период с декабря 1945 года по апрель 1946 года минимум 20 тысяч социал-демократов были на короткое время или на продолжительный срок арестованы или просто убиты»[51]51
  SBZ – Handbuch… S.472


[Закрыть].

Но среди социал-демократов как в западных, так и в советской зоне оккупации, было немало как противников, так и сторонников объединения с коммунистами. СДПГ выступала тогда совместно с КПГ в проведении аграрной реформы, за помощь крестьянам и детям, за осуществление школьной реформы и по другим вопросам. Численность партии социал-демократов на 1 декабря 1945 года составляла 400 тысяч членов. В августе 1945 года в среде руководителей СДПГ развернулась острая дискуссия относительно объединения с КПГ. Обозначались две линии: за объединение выступали О. Гротеволь, М. Фехнер и Ф. Эберт, против – К. Шумахер, Э. Олленхауэр, Э. Ройтер. Особенно последовательным поборником единства рабочего движения был О. Гротеволь, который решительно отвергал «повторение прежних ошибок» германских социал-демократов. 1 августа 1945 года в беседе с референтом политсоветника И. Скляренко он сказал, что его партия является одновременно и старой социал-демократией, и новой, ибо она очистилась от правой оппозиции. Гротеволь заявил, что «Маркс-Энгельс – основоположники социал-демократического движения, а Ленин-Сталин – продолжатели их идей, великие преобразователи России. Меньшевика Плеханова нам не надо»[52]52
  АВП РФ, ф. 0457«г», оп.1, п.1, д.1, л.166–171


[Закрыть].

Не менее убедительно свои аргументы обосновывали и социал-демократы, противники объединения, особенно их лидер К. Шумахер. Они также ссылались на исторический опыт, причем не только германский, но и российский, большевистский. Этот опыт, по их мнению, свидетельствовал, что любое единство действий всегда предполагает компромисс с обеих сторон. Но коммунисты в силу прямолинейно-догматической приверженности своей идеологии не способны ни на какие компромиссы, хотя В.И. Ленин и призывал их к подобной гибкости, но только в тактическом плане. Социал-демократические противники объединения, ссылаясь на этот опыт, утверждали, что он свидетельствует, что, по их мнению, коммунисты никогда не соглашались делить с кем-то власть, и в объединенной партии они наверняка будут стремиться к гегемонизму, как в организационных вопросах, так и в идеологии. Отсюда делался вывод, что коммунистам доверять нельзя.

Послевоенные социал-демократы понимали, что они не смогут создать влиятельную партию немецкого рабочего класса и начать борьбу за возрождение «новой Германии», пока открыто не объявят о дистанцировании от многих положений программы и политики, которую проводила партия до 1933 года. Среди социал-демократов росло желание строить партию демократически-парламентского реформаторского типа, добиться единства рабочего класса и его партии, особенно в советской зоне. Шла дискуссия лишь о путях объединения и его возможных последствиях. В западных зонах большинство членов партии благодаря усилиям ее руководителей и прежде всего К. Шумахера, категорически отвергало всякое объединение с коммунистами. Шумахер во время своего первого посещения Берлина в феврале 1946 года настоял на том, чтобы социал-демократы западных секторов Берлина также отвергли объединение. В городской организации СДПГ произошел раскол, при этом сторонников объединения возглавил О. Гротеволь.

А.М. Филитов не без основания приходит к выводу, что именно Гротеволь помог Шумахеру установить безраздельный контроль над «западной» частью СДПГ, не получив ничего взамен. Более того, отказавшись от конкуренции с Шумахером на общегерманском уровне, Гротеволь подорвал позиции СДПГ и в Восточной Германии. В итоге в выигрыше оказались догматики как среди членов СДПГ, так и в КПГ, настроенные на взаимную конфронтацию. «Шумахер и его группа сыграли поистине роковую роль в истории Германии, – утверждает Филитов, – но была ли это роль предопределена и неизбежна?». На этот вопрос автор дает отрицательный ответ. Мне часто приходилось слышать по радио выступления К. Шумахера. читать его статьи в газетах, но ни разу не приходилось видеть его лично. О его особенной манере убеждать людей в том, что он говорит только правду и знает выход из трудных обстоятельств, говорили многие. О том, каким образом Шумахеру удавалось воздействовать на аудиторию, писал впоследствии Г. Коль. «Это было что-то невероятное – в разрушенном, наспех отремонтированном зале услышать столь страстное выступление. Я в то время был молодым членом ХДС, но этот человек оказал на меня сильное воздействие: больной, изможденный, одержимый страстью выжить во что бы то ни стало, он все-таки старался вдохнуть в людей новую надежду… Я стал тогда почитателем Шумахера, остался им, собственно, и сейчас, невзирая на то, что в политических частностях я его антагонист. Меня покорила его личность»[53]53
  Вернер Мазер. Указ. соч., с.58


[Закрыть].

Высокую оценку Шумахеру как политику дал и его товарищ по партии Вилли Брандт: «Его жажда достижения справедливости путем радикальных социальных преобразований противоречила потребности людей в покое, как и его агрессивное стремление к национальному единству. Шумахер не был антиевропейцем».

По-иному расценивали деятельность этого социал-демократического лидера оккупационные власти союзников как на Западе, так и на Востоке Германии. Французы, например, называли его не иначе как Гитлером номер два, а англичане угрожали ему арестом за то, что он критиковал их позицию по вопросу о границе «Одер – Нейсе». Что же касается советских властей, то они считали его исчадием ада, и в нашей пропаганде он всегда представлялся синонимом всего самого реакционного, что имелось и имеется в германской социал-демократии. Быть сторонником Шумахера («шумахеровцем») означало быть смертельным врагом не только КПГ/СЕПГ, но и Советского Союза. Что за этим ярлыком могло последовать, догадаться нетрудно. Борьба с «шумахеровцами» стала важным направлением в деятельности советских спецслужб в Германии.

Органы СВАГ не только весьма энергично поддержали кампанию по объединению обеих рабочих партий, но и активно в ней участвовали. Сотрудники Управления информации часто выступали с докладами с обоснованием важности этого акта. «Тэглихе рундшау» систематически информировала о ходе подготовки к объединению, осуществляла обсуждение шагов, которые следовало бы предпринять для успешного объединения. Управление информации постоянно следило за теми процессами, которые происходили в разрешенных политических партиях, активно влияло на них, исходя из общей концепции, одобренной в ЦК ВКП(б), откуда оно получало все необходимые указания. Хотя отношение к СДПГ было предвзятым, но СВАГ в связи с предстоявшим объединением двух рабочих партий проводила тактику опоры на «левых» социал-демократов с целью изоляции «правых», выступавших против объединения.

После событий в самой Германии и вокруг нее в 1948–1949 гг., а также в СССР и в странах народной демократии, где путем насилия укреплялись диктаторские режимы коммунистических (рабочих) партий, СДПГ, как и международная социал-демократия, усилила разоблачение коммунистических идей и практической деятельности компартий.

Примерно в те же годы один из руководителей германской социал-демократии Э. Ройтер заявил, что «решающей проблемой нашего времени является противоборство с тоталитарной советской системой»[54]54
  H.Barwald. Das Ostbüro der SPD. Krefeld, 1991. S. 11


[Закрыть].

Выступая на первом послевоенном съезде СДПГ, состоявшемся в Ганновере в мае 1946 года, избранный тогда председателем партии К.Шумахер выразил солидарность с теми членами партии в советской зоне, которые отвергли объединение с КПГ, назвав их бойцами «немой армии». С целью поддержания контактов с ними и получения разнообразной информации об обстановке в советской зоне руководство СДПГ в начале июня 1946 года создало так называемое Остбюро в качестве «боевого органа центрального правления партии в борьбе за интересы угнетенных социал-демократов в советской зоне»[55]55
  Ibidem, S.26–27


[Закрыть]. Перед созданным Остбюро центральное правление СДПГ поставило шесть основных задач:

– установить контакт с отдельными социал-демократами и социал-демократическими группами в советской зоне с целью организации политического сопротивления насилию и произволу, существующему в советской зоне (ГДР).

– Сбор и оценка информации о положении в зоне (ГДР) и прежде всего под углом зрения «сравнения систем».

– Сбор информации о положении в СЕПГ и в других политических и общественных организациях, а также в целом в зоне (ГДР).

– Ознакомление с этой информацией широкой общественности, политических институтов и государственных органов в западных зонах Германии (позже в ФРГ) и в западных странах.

– Наблюдение, анализ и предотвращение действий со стороны секретных служб Советского Союза, ГДР и других стран восточного блока, а также шпионских органов ГДР и Советского Союза, действующих на Западе и направленных против СДПГ и ФРГ, их свободных демократических основ, а также против сотрудников Остбюро.