Текст книги "Человек восстает против Бога"

Автор книги: Михаил Шахнович

Вольнодумцы Древней Руси

В старину православное духовенство поучало: «Не читай много книг, да не во ересь впадаешь». Несмотря на это, в XIV–XVI веках в Новгороде, Пскове и Москве находились люди, которые читали философские, астрономические и математические трактаты средневековых ученых. Все это приводило к свободомыслию. Вольнодумцы доказывали, что вера в троицу, поклонение иконам и кресту противоречат здравому смыслу, осуждали корыстолюбие духовенства, требовали упразднения монастырей.

Кто первый сказал на Руси правду, что нет загробного мира? Еретик-митрополит Зосима, живший в XV веке. Он рассуждал: «А что то царствие небесное? А что то второе пришествие Христа? А что то воскресение мертвых? Ничего этого нет, кто умер, тот, значит, умер, только и всего, до тех пор жил, пока не умер!» Зосима говорил, что церковные уставы – вздор, а иконы и кресты – «болваны». В 149-5 году Зосиму заточили в монастырь.

В Новгороде на головы еретиков надевали берестяные шлемы и венцы из соломы, привязывали несчастных к хвостам лошадей и возили по улицам. Потом вольнодумцев сжигали. В декабре 1504 года в Москве на костре сожгли Волка Курицына, Ивана Максимова, Митю Коноплева и других еретиковл24 октября 1714 года в Москве церковный собор осудил лекаря Дмитрия Тверитинова, студента славяно-латинской школы Ивана Максимова, цирюльника Фому Иванова, часовщика Якова Кудрина и других за то, что они отрицали чудеса, почитание мощей и икон. Фома Иванов был сожжен в Москве на Красной площади на медленном огне. Остальные одиннадцать еретиков были «зело пытаны и рваны».

Духовенство жестоко преследовало вольнодумство. Между церковью и тюрьмой был заключен союз. В Москве за стеной храма святого Константина помещался Константиновский тюремный застенок. За церковью великомученицы Варвары у Варваринских ворот пытали людей. Отсюда пошло выражение «к Варваре на расправу». В одном из московских застенков около дыбы, на которой подвешивали людей, висело изображение Иисуса Христа. Так возникло крылатое выражение «притянуть к Иисусу». В селе Преображенском при церкви Петра и Павла находилась пытошная дыба. Отсюда и поговорка: «Была правда у Петра и Павла».

В 1721 году казнили «работного человека» Ивана Орешникова за то, что он «хулил бога и царя». В 1736 году арестовали солдата Филиппа Мандыхина за то, что он сказал: «Вот-де вчера у бога было сухо, а ныне-де мокро, я бы-де взял бога да кнутом рассек». В 1746 году судили солдата Михаила Щукина за речи, что «нынче правды нет ни у бога, ни у царя». В 1760 году Сидор Корольков написал «богоотступное письмо» против «небесного и земного царя».

В XVIII веке в монастырских тюрьмах томилось много крестьян – «отступников от веры». В 1751 году в Суздальский монастырь был сослан солдат В. Микулин. Он заявил: «Я в бога не верую».

«Новый Прометей»

Несмотря на преследования, идеи древних философов-материалистов проникали в Россию. В повести «Трое» А. М. Горький рассказывает, как юноша Яков купил старинную рукопись, переплетенную в кожу. «Написано там, что был Диагор безбожный, он – «ни единого бога быти разумеша», – стало быть, не верил в бога-то! И Эпикур еще…»

Великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765) изучал сочинения древнегреческих мыслителей, перевел на русский язык часть знаменитой поэмы Лукреция «О природе вещей», автор которой выражал атеистические идеи Эпикура.

Ломоносов был основателем русской материалистической философии и естествознания Его называли «Новым Прометеем» за то, что он отважно сражался против «невежд свирепых полков», гонителей «науки Прометея». Ломоносов писал, что Прометей, овладев наукой, добыл огонь и стал жертвой гонителей света, ополчившихся на него «под видом почтения богов». Ученый восклицал: «Я к сему себя посвятил, чтобы до гроба моего с неприятелями наук российских бороться».

В 1753 году во время опытов по изучению грозового электричества был убит шаровой молнией петербургский физик Г. В. Рихман. Молодой ученый Д. С. Аничков вспоминал, что слышал «от невежд и пустомелей, будто они видели ангела с огненной проволокой, которой он ударил профессора Рихмана по голове». Ломоносов опасался, «чтобы сей случай не был перетолкован против приращения наук».

В 1759 году Ломоносов предложил внести в проект устава Московского университета такой пункт: «Духовенству к ученым, правду физическую для пользы дела и просвещения показующим, не привязываться, а особливо не ругать наук в проповедях».

Для Ломоносова не религия была спасительницей людей. Он считал, что «наука есть вождь к познанию правды, просвещения, разума, успокоения народов». Именно в распространении знаний «Российский Прометей» видел силу, способную рассеять религиозные суеверия.

В 1757 году Ломоносов написал антицерковную сатиру «Гимн бороде». Его вызвали в Синод – управление православной церковью. В Синод входили представители высшего духовенства, назначенные светским чиновником – обер-прокурором Синода, которого в шутку называли «Дух святой в генеральском мундире». Синод потребовал от Ломоносова, чтобы он прекратил сочинять «соблазнительные и ругательные пашквили», а иначе его заточат в Соловецкий монастырь.

Несмотря на угрозы, ученый написал в 1761 году письмо «О размножении и сохранении российского народа», обличая священников в том, что они крестят младенцев в холодной воде, иногда со льдом. Ломоносов называл таких «упрямых попов» «душегубцами», которые «желают после родин и крестин вскоре и похорон для своей корысти». Через семь лет после этого письма врач Иван Николаевич Михайлицкий подал императрице Екатерине «доношение» о том, что «обряд крещения младенцев через погружение в холодной воде не только опасен и вредителен, но часто и смертоносен». «Доношение» врача было оставлено «без последствий».

^{М. В. Ломоносов.}

Труды Ломоносова вдохновляли молодых ученых на борьбу против мракобесия. Одним из них был Дмитрий Сергеевич Аничков (1733–1788). В 1761 году он окончил Московский университет и там же начал преподавать логику, философию и математику. В 1769 году Аничков решил защищать докторскую диссертацию о происхождении религии. Ученый доказывал, что вера в сверхъестественный мир возникла под влиянием страха древних людей, критиковал христианское духовенство за то, что оно «простирает алчные руки к ненасытному сребролюбию». Он осуждал тех, кто запугивает «нежное отрочество» вымыслами и пустыми страхами.

В 1769 году Аничков напечатал свой труд и представил его на обсуждение профессоров Московского университета. Молодого ученого обвинили в том, что он распространяет учение Лукреция, «пролетария между философами и свиньи из сада Эпикурова». Протоиерей Алексей сообщил в Синод, что Аничков опровергает священное писание, отрицает чудеса, рай и ад. Диссертация была изъята и сожжена палачом на Лобном месте в Москве, там же, где проклятый церковью почти сто лет назад был казнен вождь восставших крестьян Степан Разин.

…Весной 1941 года в Костроме на чердаке одного из домов разбирали хлам, скопившийся здесь за многие десятилетия. Среди пожелтевших от времен газет и журналов лежал старинный рукописный сборник. В нем оказался «Гимн бороде» Ломоносова, несколько переводных трактатов французских философов и русское анонимное сочинение «Зерцало безбожия», написанное в конце XVIII века.

Неизвестное произведение состояло из семи глав, посвященных опровержению веры в существование бога. В первой главе указывалось, что до сотворения мира бог не был творцом: «Ежели получил оное титло, то имеет началом своим качество, составляющее совершенство бога. Ежели бог существовал без некоторых существенных качеств, то он не есть бог, ибо не совершен». Во второй главе отмечалось, что разум составляет свойство человека, то есть несовершенного творения бога «Бог, поелику бог, должен быть чужд сущности твари. Следственно, бог не имеет разума». В третьей главе автор утверждал, что на земле попирается справедливость и беззаконно торжествуют порок и произвол, а «следовательно совершенной воли у бога нет». В четвертой главе доказывалось, что бог не есть творец мира, так как «из ничего ничто не бывает». В пятой главе, приводя примеры различных бедствий в природе и в обществе, автор писал, что «мир не зависит от бога». В шестой главе говорилось о несовершенстве бога.

Последняя, седьмая, глава содержала выводы из всех рассуждений автора о том, «что невозможно доказать бытие того, кого нет на свете». «Допустить существование бога это значит восстать против опыта, разума, совести, это есть малевать химеры». Рукопись заканчивалась словами: «Следственно, бога нет».

Против царя на земле и на небе

В царской России духовенство оправдывало жестокое угнетение народных масс, поддерживало эксплуататоров в борьбе против трудящихся. Всякий раз, когда народ восставал, священники уговаривали не бунтовать, запугивали проклятиями.

В 1783 году первый русский писатель-революционер Александр Николаевич Радищев (1749–1802) написал оду «Вольность». В ней «враг рабства» «зрел через столетия» падение самодержавия, разоблачал его связь с православием:

 
Власть царска веру охраняет.
Власть царску вера утверждает;
Союзно общество гнетут;
Одно сковать рассудок тщится,
Другое волю стереть стремится;
«На пользу общую», – рекут.
 

В мае 1790 года Радищев опубликовал свою книгу «Путешествие из Петербурга в Москву». Императрица Екатерина, прочитав это сочинение, заявила, что оно «противно закону божию, святому писанию, православию… Христианское учение сочинителем мало почитаемо». Писатель «надежду полагает на бунт мужиков», он – «бунтовщик хуже Пугачева». Книга была сожжена. Радищева арестовали, приговорили к смертной казни, которую заменили десятилетней ссылкой в Сибирь.

Новое поколение революционеров воспитывалось на идеях Радищева, вдохновлялось его любовью к труженикам земли русской. А С. Пушкин писал: «Вослед Радищеву восславил я свободу». Поэт сочинил оду «Вольность». В ней он называет основой «неправедной власти» «сгущенную мглу предрассуждений», то есть религиозные предрассудки, считает «оградами трона» алтари рядом с темницами.

Великий поэт – автор «Сказки о попе и работнике его Балде», язвительной пародии на Евангелия «Гавриилиады». Пушкину приписывали переделку строк из «Завещания» Мелье, желавшего, чтобы «все сильные мира и знатные господа были перевешаны и удавлены петлями из кишок священников»:

 
Народ мы русский позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.
 

Пушкин любил среди друзей – будущих декабристов – рассуждать «насчет небесного царя, а иногда насчет земнова». Были декабристы, которые доказывали, что «вера противна свободе». В стихотворении «К Прометею» В. Кюхельбекер сравнивал страдания арестованных декабристов с муками богоборца, терзаемого орлом.

Николай I через пятнадцать дней после казни пяти декабристов распорядился отдать в солдаты студента Московского университета Александра Полежаева за сочинение стихотворения «Сашка», в котором он изобразил себя:

 
Судить решительно и смело умом своим о всех
                                                вещах
И тлеть враждой закоренелой к мохнатым
                          шельмам в хомутах.
 

Московский студент Сашка, «младой

Эпикур», не верит в бога и бессмертие души:

 
«Все в сказки», – говорит…
И в церковь гроша не дарит.
 

Поэт-страдалец написал поэму «Послание к Зевсу», взяв эпиграфом идею трактата «О трех обманщиках»: «Мир полон обманщиков и обманутых». В ней воспет человек как ученик Прометея, научившийся вызывать громы и молнии. Обращаясь к богу от имени русской революционной молодежи, поэт говорит: «Тебе я больше не слуга».

Великие демократы, просветители, предшественники деятелей русского революционного рабочего движения А. И. Герцен, В. Г. Белинский. Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Д. И. Писарев боролись против царизма за освобождение крепостного крестьянства. Эта борьба переплеталась с критикой «божественной природы» царской власти. Призывы свергнуть самодержавие сопровождались требованиями свободы совести, то есть права верить или не верить в бога.

Александру Герцену (1812–1870) было тринадцать лет, когда он вместе со своим другом Николаем Огаревым (1813–1877) дал клятву посвятить жизнь служению родине и народу.

В 1841 году Николай Павлович Огарев написал стихотворение «Прометей», в котором писал, что на ключ запер дверь перед религиозными заблуждениями: «Пред истиной нагой исчез и призрак бога».

Герцен считал священника и палача собратьями по профессии. Палач – кнутом, а священник – крестом стремятся к одному и тому же: подавлять протест и возмущение угнетенных.

Виссарион Григорьевич Белинский (1811–1848) так же, как и Герцен, оценивал значение религии. Он писал Герцену: «…в словах боги религиявижу тьму, мрак, цепи и кнут, и люблю теперь эти два слова, как следующие за ними четыре».

Белинский предвидел освобождение народных масс от духовного гнета. Он писал: «Пробуждено сознание в людях – и падение Зевса неизбежно… Прометеи нашего времени заранее торжествуют победу и уже не боятся хищного коршуна».

Особенно большое значение для критики церкви имело знаменитое письмо Белинского к Гоголю, в котором писатель-демократ назвал церковь «опорою кнута и угодницей деспотизма», «льстецом власти, врагом и гонительницей братства между людьми». Он доказывал, что спасение России не в молитвах и проповедях, я в просвещении. Он учил жить не по закону, сообразному с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью.

^{Спор о вере. Рисунок В. Г. Перова. 1871 г. (Слева на камне сидит Н. Г. Чернышевский.)}

Под влиянием этого письма многие передовые люди порывали с православием. В 1853 году в городе Пензе, где когда-то учился Белинский, в церкви шло богослужение. Пели «Верую в единого бога». Внезапно на амвон поднялся юноша В. А. Слепцов, будущий талантливый писатель. Он воскликнул: «А я не верю!»

Революционные идеи Белинского, провозгласившего: «Да здравствует разум и отрицание!», воспринял юный Николай Александрович Добролюбов (1836–1861) – будущий литературный критик, философ-материалист. В стихотворении «Благодетель» он рассказал, как отказался от веры в бога:

 
Был у меня какой-то покровитель…
Всю жизнь мою его я не видал;
Но с детства убедил меня учитель,
Что он учиться мне заочно помогал!
Что награждал меня за прилежанье,
Наказывал за шалости и лень;
Что знал мои он мысли и желанья.
Что должен я ему молиться каждый день…
 
 
Однако тщетно я искал увидеть
Иль встретить где-нибудь хоть след его
                                      прямой…
Но, подозрением боясь его обидеть,
Я верил все, что он хранитель мой…
Быть может, оттого, что был я глуп и слаб…
Теперь я сам могу идти неутомимо
И действовать – не как его покорный раб…
А как велит мне собственный мой разум,
Как убежден я сам при полном свете дня.
 

Друга Добролюбова вождя революционных демократов, выдающегося социалиста и атеиста Николая Гавриловича Чернышевского (1828–1889) называли «Прометеем России».

В 40-е годы прошлого века среди сотен юношей, оставивших духовную карьеру, чтобы пробиться к научным знаниям, был и семнадцатилетний сын саратовского священника Николай Чернышевский. Он подал прошение об увольнении из семинарии для поступления в Петербургский университет. Чернышевский говорил: «Не хочу верить, что есть бог, когда мы видим, как несчастны самые лучшие между нами».

По окончании университета Чернышевский более двух лет учительствовал в Саратове. Он писал в дневнике: «Я такое говорю в классе, что могу за это оказаться на каторге». Николай Г аврилович критиковал веру в «творческую премудрость бога»: «Я распорядился бы умнее в устройстве мира, чем бог. Вот, примерно, Алтайский хребет я кинул бы на берега Ледовитого океана. Тогда и северная и средняя Азия были бы обитаемее: северная была бы теплее, не скована в своих льдах, а средняя холоднее – не потонула бы в своих песках». Он говорил, что христианская вера должна смениться знанием, человек будет признавать за истину только то, что опытом проверено и разумом осознано.

Чернышевский внес огромный вклад в развитие материалистической мысли. В апреле 1860 года он опубликовал свое сочинение «Антропологический принцип в философии». Психические явления ученый рассматривал как результат работы мозга и отрицал веру в то, что душа умершего уносится ангелами в рай или бесами в ад. Чернышевский мечтал о радостном дне революции, предвидел, что наступит время, когда не будет религии.

Дождливым утром на Мытнинской площади в Петербурге он был выставлен у позорного столба. На груди – черная дощечка с надписью: «Государственный преступник». После этого Чернышевского отправили на каторгу и ссылку в Сибирь, где он томился около двадцати лет.

Революционные демократы учили мыслить. Выдающийся литературный критик Дмитрий Иванович Писарев (1840–1868) доказывал, что невозможны сделки между истиной и бессмыслицей, между здравым смыслом и предрассудками. Здравый смысл и значительная доля юмора и скептицизм, по его мнению, составляют заметное свойство чисто русского ума. Поэтому ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный материализм.

Передовая молодежь восторгалась призывами Писарева отказаться от религиозных заблуждений и обратиться к изучению естествознания. Один из последователей Писарева так вспоминал о влиянии его статей на юношество: «Они, словно огромный порыв освежающей бури, распахнули двери, разбили окна в мрачном здании духовной темницы, в которой мы жили. В Писареве мы любим прежде всего учителя атеизма».

Спор отца с сыном

Семинарист Ваня Павлов часами простаивал у закрытых дверей общественной библиотеки в Рязани, чтобы первым захватить новый номер журнала «Русское слово» со статьей Писарева. Под влиянием его сочинений Павлов потерял веру в бога-творца, задавал своим друзьям вопрос: «Если бог сотворил мир, то кто создал бога?»

В 1869 году юноша решает уйти из духовной семинарии. Он так закончил свой конспект по психологии ^-«Материализм отвергает всякую двусмысленность, образуется в полную систему, обнимающую все бытие, в которой все «божественное» объявляется за химеру, за выдумку боязливого воображения».

Сегодня Ваня впервые хотел поговорить со своим отцом – настоятелем храма святого Николая – о том, что собирается поехать в Петербург изучать естественные науки Но выбрал для разговора неподходящее время: 17 января – день пророка Малахии, когда в церквях «отчитывают бесноватых». А отец Вани славился в Рязани тем, что умел «изгонять бесов». Из глухих деревень привозили к нему кликуш-истеричек. Суеверным, запуганным крестьянкам, страдавшим нервной болезнью, внушали: мол, вселились в них бесы и изгнать их может священник…

^{И. П. Павлов – студент.}

Ваня решил подождать в храме, пока окончится «обедня для бесноватых». Он едва проник в переполненную церковь, откуда слышались вопли, стоны, крики и рыдания. Множество богомольцев толпилось около церкви, с жадным любопытством взирая на кликуш. Их волокли здоровые, сильные крестьяне. Когда кликуш втаскивали в церковь, то они корчились, бились в припадке, орали, что бесы не могут переносить молитв. Священник Павлов, держа в руках Евангелие, громовым голосом «отчитывал бесноватых»:

– Устрашися, вострепещи, убойся, разлучись, бежи дух лукавый… Изыди, окаянный!

Кликуши ревели и вопили до корчи и пены на устах. Многие женщины, слыша их страшные крики, тоже начинали взвизгивать, всхлипывать, совершая странные телодвижения.

Одна кликуша орала:

– Не выйду! Всех испорчу!

Другая плевала на иконы, воображая, что этого требует сидящий в ней черт.

Возмущенный Ваня выбежал из церкви. А вечером сказал отцу:

– У тебя не церковь, а сумасшедший дом на свободе. Ты колдун, а не наставник. Лечить надо больных женщин, измученных непосильным трудом, избитых мужьями-пьяницами, а ты укрепляешь веру в чертей.

– Бунтовщик! – кричал отец. – В тебя самого вселился дьявол. Христос изгонял злых духов из бесноватых, загнал бесов в стадо свиней.

– Сказки. Никогда не буду бесогоном.

– Прокляну, если не станешь священником. Твои предки – дьячки да пономари. Отец мой был пономарь, а дед твой по линии матери – священник. Все родственники принадлежат к духовному сословию.

Отец Петр еще не знал, что скоро два его брата – оба священники – будут лишены духовного звания за отрицание веры в бога.

Ваня ушел с последнего курса семинарии, не сдавая выпускного экзамена, и уехал в Петербург, чтобы поступить в университет.

Впоследствии великий физиолог Иван Петрович Павлов писал: «Я сам рационалист до мозга костей и с религией покончил в 14–15 лет. Когда стал читать разные книги… я был поражен реальностью и силой мысли Писарева… Я в бога не верю, никогда не молюсь… Человек сам должен выбросить мысль о боге».

В январе 1931 года во время пребывания Павлова в Лондоне к нему обратился союз евангельских христиан с просьбой заполнить анкету об отношении к религии. Эта анкета с ответами Павлова сохранилась:

«Признаете ли Вы существование сверхъестественных сил?

Нет, не признаю.

Считаете ли Вы, что наука отвергает веру в бога?

Да, отвергает.

Верите ли Вы, что душа человека продолжает жить после смерти его тела?

Нет, не верю».