Текст книги "Последний штурм"

Автор книги: Михаил Домогацких

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Мы с капралом Бао, господин капитан, сделали выбор. Мой покойный отец, учитель старой формации, часто внушал мне: подумай прежде, чем сделать, а решив – постарайся не отступать. Я подумал и решил так, как сказал вам.

– Я тоже, – твердо произнес Бао.

– А теперь, господин капитан, – предложил лейтенант, – примерьте-ка мою форму, – он вытащил из чемодана не новую, но вполне приличную форму и подал Ланю.

Одев ее прямо на крестьянскую рубашку, Фам Лань остался доволен: будто была сшита по его фигуре.

– Прекрасно, – подтвердил лейтенант. – Как, капрал, можно доверить господину капитану командовать ротой особого назначения? – улыбнулся лейтенант.

– Через месяц господин капитан со своими способностями мог бы командовать даже американской ротой, если успеет выучить язык, хотя бы командный.

– А почему ты думаешь, капрал, что ему надо учить английский язык? – посмотрев испытывающе на капитана, сказал лейтенант. – Do you speak English?

– Yes, I do. If it is necessary[5]5
  Вы говорите по-английски? – Да, если это необходимо.


[Закрыть], – ответил Фам Лань.

– Вот видишь, капрал, капитана уже сейчас можно назначать на должность, – и они дружно рассмеялись.

– Будьте осторожны, друзья, – с искренней теплотой в голосе предупредил Фам Лань. – Я теперь уже не столько думаю об оружии, сколько о вашей безопасности. В любом серьезном деле важна даже мелочь. Постарайтесь не дать ни малейшего повода для подозрения, которое может навлечь на вас беду. Нам очень нужно оружие, но если бы мне сказали: возьмите оружие за жизнь двух хороших, честных людей, я бы отдал за них все оружие, каким располагают американцы.

Лейтенант протянул руку Фам Ланю:

– Спасибо, господин капитан, мы сделаем все, чтобы наш план осуществился. А теперь пора прощаться. Мы выедем из Плейнго до восхода солнца, чтобы проскочить Плейку, когда там еще будут спать. Около пяти часов утра вы должны быть на дороге, ведущей в Плейку. До свидания, господин капитан.

– До свидания, друзья, желаю вам успеха.

…Через три дня начальника оружейного склада боеприпасов вызвали по радио из Плейку.

– Господин майор, – сухо произнес дежурный по штабу, – командующий базой интересуется, вы намерены выполнять приказ о доставке срочного груза или вы считаете это необязательным делом?

Майор оторопел:

– Я не понял вашего вопроса. Груз, как и было приказано, отправлен в сопровождении отделения роты особого назначения под началом лейтенанта.

– Да будет вам известно, майор, что груз не прибыл к месту назначения. Генерал приказал вам немедленно дать объяснение. В случае задержки он примет самые строгие меры.

– Повторяю, сэр, груз отправлен, и его надлежит искать где-то в вашем районе.

– Хорошо, я доложу генералу. Не отходите от рации.

Майор был вне себя от гнева. По внутренней связи он вызвал к себе всех, кто имел отношение к отправке оружия, но никто не мог сказать что-либо по этому поводу. Все было сделано как надо. Дежурный смены доложил, что в четыре тридцать утра с территории склада выехали грузовики с оружием в сопровождении охраны. Он лично открывал и закрывал ворота и даже пожелал всем счастливого пути. Все документы были в порядке, лейтенант показал ему все бумаги.

– «Пожелал счастливого пути»! – взорвался майор. – Следить надо было, а не желать счастливого пути, – сказав это, майор понял нелепость своих слов: обязанность дежурного и состояла в том, чтобы проверить документы, открыть, а потом закрыть ворота. «А вот то, что я сам не был на складе, – подумал майор, – могут повернуть против меня».

Щелкнула, запищала рация. Майор взял наушники.

– Господин майор, – услышал не только он, но и все присутствующие, – никто, имеющий отношение к получению груза в Контуме, не видел его. Генерал приказал немедленно провести воздушную разведку по квадратам, а вам немедленно прибыть в штаб.

Майор хотел задать какой-то вопрос, но щелчок рации означал, что разговаривать с ним больше не будут.

В полдень командир одного из вертолетов-разведчиков сообщил в штаб, что обнаружил сожженные грузовики, много разбитых ящиков недалеко от населенного пункта Плейхепа. В этот район командующий базой направил взвод десантников, которые, прочесав местность, нашли яму, в которой были зарыты убитые, как они полагают, водители грузовиков, но точно установить не смогли – никаких документов при них не обнаружено. «Джипы» найти не удалось, как не удалось и найти следов исчезнувшего оружия.

Майору был сделан строгий выговор, а весь подозрительный район в течение нескольких дней подвергался массированной бомбардировке.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Американская дипломатия лихорадочно искала пути обеспечения поддержки союзниками «гуамской доктрины» президента Никсона о «вьетнамизации» войны.

Предположения о предстоящем сокращении численности американского корпуса за счет активизации боевых действий сайгонской армии и усиления ее вооружением уже после провозглашения доктрины показали несостоятельность хорошо выглядевших на бумаге расчетов. Сайгонская армия переживала серьезный кризис, она несла большие потери не только на поле боя и из-за дезертирства солдат, перехода части их с оружием на сторону Вьетконга. Командующий американскими вооруженными силами во Вьетнаме Крейтон Абрамс пришел в негодование, когда ему сообщили, что за последние три месяца из рядов сайгонской армии дезертировало двадцать три тысячи человек.

– О какой «вьетнамизации» мы говорим, – возмущался он, – когда армия президента Тхиеу без нашей помощи не сможет не только защитить страну, но даже дворец президента? Двадцать три тысячи! Это, помимо прочего, колоссальные потери оружия, разлагающее влияние на остающихся в строю солдат. Это, наконец, не может не сказаться и на настроении наших частей, они же видят, понимают, что так воевать нельзя. Мы пришли сюда помогать вьетнамцам, а они хотят взвалить на нас всю войну целиком.

– Уже сказывается, господин командующий, – сказал генерал, докладывавший о положении на фронтах. – Я хочу сообщить вам, что мы сталкиваемся с крайне неприятными явлениями в нашей армии: массовое потребление наркотиков, факты неповиновения приказам офицеров, нездоровые разговоры. Все это наблюдалось и раньше, но теперь мы становимся свидетелями еще более опасного развития.

– Что вы имеете в виду? – спросил командующий.

– Печальный факт, господин командующий, – девятьсот солдат дивизии на восточном участке отказались идти в уже подготовленное наступление. Вот донесение командира дивизии, – подал он листок командующему.

Абрамс пробежал глазами рапорт, встал из-за стола, сделал несколько шагов по кабинету и, остановившись перед генералом, не сказал, а со злостью в голосе выкрикнул:

– Передайте мое поручение военной прокуратуре немедленно начать самое строгое расследование. Надо найти виновников! Кто-то был зачинщиком этого преступления? Если потребуется, то осудить всех, самых отъявленных – к самому суровому наказанию, пока эпидемия не распространилась на другие части. В Вашингтон не сообщать.

– Мы без вашей санкции этого и не можем делать, но ведь есть еще Центральное разведывательное управление, сэр. Его-то парни непременно сообщат об этом.

– Я поговорю с этими ребятами, – пообещал командующий.

Когда Крейтон Абрамс размышлял, как ему вести разговор «с ребятами», директор ЦРУ Ричард Хэлмс уже имел у себя донесение из Сайгона и при встрече с президентом сообщил ему о неблагополучии в частях, подчиненных Абрамсу.

– Как видите, господин директор, – довольно спокойно встретил сообщение президент, – и с этой стороны нам подается красноречивый сигнал, что необходимо решать вопрос о сокращении нашего военного присутствия во Вьетнаме. Я понимаю, что это крайне сложное дело, но решать его придется нам с вами. Мы намерены провести переговоры с некоторыми нашими союзниками, которые не до конца понимают смысл «гуамской доктрины». С этой целью я предложил вице-президенту Агню совершить поездку по странам Азии и в Южный Вьетнам, чтобы еще раз разъяснить смысл нашего курса.

– Прошло уже полгода после того, как вы опубликовали свою доктрину, господин президент. Не слишком ли задержались мы с разъяснением?

– Вам бы тоже, Ричард, не мешало слетать в Сайгон, самому посмотреть, что там делается, помочь генералу Абрамсу. Ваше сообщение, не скрою, – тревожное. Но я думаю, что, когда мы приступим не к символическому, а настоящему выводу своих войск, настроение в американских частях будет меняться в лучшую сторону.

– Будем надеяться, господин президент, на это. Только я должен сказать, что солдаты, возвращающиеся из Вьетнама, – легко воспламеняющийся материал. Сведения, которыми располагают мое агентство и Федеральное бюро расследований, заставляют внимательно присматриваться к ветеранам. Вернувшись домой, многие становятся самыми активными противниками войны во Вьетнаме. По данным министерства обороны, в Америке сейчас миллион с четвертью участников войны. И многие из них выходят на демонстрации протеста, в том числе и бывшие офицеры. Особенно сильное воздействие оказывают на публику выступления инвалидов. И мы будем вынуждены считаться с этим.

– В обращении к нации о положении страны я постараюсь найти убедительные слова, обращенные к ветеранам вьетнамской кампании. Надо завоевать их на нашу сторону. К тому времени вице-президент проведет работу среди азиатских лидеров и, надеюсь, убедит – если не всех, то многих – вносить больший вклад в оснащение армии президента Тхиеу, чтобы она могла полностью, или почти полностью, взять на себя бремя войны. В конце концов, это их война, я имею в виду вьетнамцев.

– Она давно уже больше наша, чем их, господин президент. Потом, извините за откровенность, вице-президент не та фигура.

– Я догадывался, Ричард, что вы не очень высокого мнения о вице-президенте, но все-таки я просил бы вас быть снисходительным к нему. Надо же и ему, если волей избирателей стал вице-президентом, включаться в большую политику.

– Будучи губернатором штата Мэриленд, он ничем особенным не проявил себя на государственном поприще, зато отличался в сфере финансов, особенно тех, которые шли ему лично. Извините, господин президент, но я не возлагаю больших надежд на его миссию.

– Не бойтесь, он не навредит, а это уже будет успехом, – улыбнулся Никсон. – А что касается финансовых дел, то какой губернатор безгрешен? Думаю, что налоговое управление имеет на каждого из них солидное досье.

На второй день рождества, когда люди ходят в гости или принимают их у себя дома, на аэродроме имени Джона Кеннеди собралась большая группа журналистов, готовых сопровождать Спиро Агню в его довольно продолжительной поездке по странам Азии – Филиппины, Малайзия, Сингапур, Индонезия, Таиланд, Южный Вьетнам, Тайвань. Везде ожидались серьезные политические переговоры, встречи на высоком уровне, пресс-конференции, приемы. Журналисты до прибытия вице-президента собрались в баре, обменивались соображениями по поводу предстоящего визита.

– Эй, Джек, – окликнул кто-то журналиста, робко держащегося среди зубров столичной прессы, – и ты летишь с нами? Господа, разрешите представить вам Джека Стоктона, известного мэрилендского журналиста.

– А что этому-то парню надо в поездке? Или фермеры Мэриленда умрут, если не будут получать информацию из первых рук?

– Ну что вы, господа? – продолжил знакомый Джека. – Бывший губернатор Мэриленда хочет, чтобы его родной штат знал о каждом его шаге из самых достоверных репортажей. Вы-то ведь все начнете зубоскалить по поводу дипломатических откровений вице-президента, а Джек будет воспевать его победы. Шутка ли: губернатор штата выходит на мировую арену!

– На этой арене нам предстоит увидеть незабываемое шоу. Только это и вознаградит нас на потерю рождественских развлечений дома.

– Мой шеф так примерно и напутствовал меня: не горюй, говорит, тебе просто выпало счастье рассказать о незабываемом событии. Когда состаришься и начнешь писать мемуары, рассказ об этой поездке будет украшать их.

Не было ни одного журналиста, кто придерживался бы высокого мнения о новом вице-президенте.

– Просто не понимаю, – ставя пустой стакан на стойку бара, сказал заросший рыжей бородой парень с фотоаппаратом, – как мог Спиро стать вице-президентом? Я его знаю добрый десяток лет и ни разу не слышал от него чего-нибудь оригинального.

– Вот поэтому он и стал вице-президентом, – ответил кто-то на его тираду. – Он, как сказал один из столпов нашей журналистики, оказался «наименее неприемлемой фигурой на политическом горизонте, никому не мешающей и ничего не значащей».

– Помню эту оценку Липпмана, угодил в самое яблочко.

Наверное, еще долго бы всезнающая пишущая братия перемывала косточки вице-президента, но тут вошли офицеры охраны, окинув собравшихся профессиональными взглядами.

– Господа, – сказал один из офицеров, – надеюсь, у вас нет огнестрельного оружия? Если кто захватил случайно, прошу сдать.

– Не беспокойтесь, – за всех ответил рыжебородый, – мы в вице-президента будем целиться объективами фотокамер. Давай, Джон, пропустим по стаканчику, – журналисты хорошо знали тех, кто был приставлен охранять высокопоставленных лиц из Белого дома.

– Нет, Питер, – ответил офицер, – только когда поднимемся в воздух. Там и выпьем за рождество Христово.

– О’кэй, Джон. Платить ты будешь?

– Отнесем расходы на счет вице-президента. А сейчас – на посадку.

Самолет едва оторвался от взлетной полосы, как помощник пресс-секретаря Белого дома сообщил журналистам, что вице-президент приглашает их в свой салон на первую пресс-конференцию.

– Вот это темпы! – высказал кто-то. – Сейчас мы узнаем какую-нибудь потрясающую новость, вот увидите.

Даже за недолгое пребывание Агню в новой роли журналисты хорошо узнали его. Одна популярная газета, рассказывая о новом вице-президенте, привела остроумное замечание, высказанное в свое время Марк Твеном по другому поводу: «Спиро Агню свалился в Белый дом, как мул в колодец. – И добавила: – Неизвестно только, как он оттуда выберется».

– Господа, – встретил вице-президент журналистов, – я надеюсь, что у нас с вами будут самые тесные контакты и взаимопонимание. Нам предстоит посетить много стран, а это, согласитесь, чертовски интересно. Впереди много важных встреч, каждый из вас будет о них писать по-своему, в этом я вас учить не буду. Но я прошу вас, господа, не сгущать краски, пусть Америка узнает, как высок ее авторитет в странах, куда мы направляемся. Знаю, господа, что некоторые органы печати постоянно делают против меня недоброжелательные выпады. Прошу вас во время этого визита забыть непозволительные выражения, потому что любое ваше недружественное замечание в мой адрес будет выпадом против американской политики.

Это сразу напомнило многим одну нашумевшую пресс-конференцию, которую проводил вице-президент почти сразу после своего избрания.

– Господа, – сказал он тогда, – я готов ответить на любой вопрос, кроме глупого.

Все восприняли тогда это как шутку, и она понравилась. Действительно, зачем отвечать на глупые вопросы?

– Господин вице-президент, – поднялся корреспондент ведущего агентства, – вы пришли в Белый дом с поста губернатора штата. Скажите, у вас есть какие-то свежие мысли для Белого дома?

– Я же сказал, – с ходу отрубил Агню, – что готов отвечать на любой вопрос, кроме глупого.

Сначала воцарилось молчание, а потом зал разразился хохотом. Агню растерянно переводил взгляд с одного журналиста на другого, не понимая, над чем они смеются. Когда смех умолк, еще один журналист поднялся с места:

– Сэр, будучи губернатором штата, вы приказали полиции открыть огонь по демонстрации негров, назвав их черномазыми бунтовщиками. Вы и сейчас придерживаетесь такого же мнения?

– Это еще более глупый вопрос, чем предыдущий, но я отвечу: послабление бунтовщикам – черные они или белые – будет только ослаблять Америку.

Опять разразился хохот. Переждав его, Агню спросил:

– Есть еще вопросы, господа?

Корреспондент нью-йоркской газеты, поднявшись, ответил под смех своих коллег:

– У нас, господин вице-президент, в запасе только глупые вопросы. Мы ими вас утомлять не будем. Спасибо за внимание…

В салон вице-президента вошла стюардесса с подносом, уставленным стаканами с виски, джином, прохладительными напитками. Пока журналисты выбирали, что выпить, вице-президент продолжал говорить:

– Азия сейчас – самый тревожный район мира. Наша миссия, миссия Америки, принести сюда спокойствие, дать народам возможность пользоваться свободой и демократией без вмешательства враждебных сил со стороны. Мы жертвуем своими парнями во Вьетнаме, чтобы его народ не попал под гнет коммунизма. И наши благородные жертвы поднимают престиж Америки в мире.

– Но, сэр, не только в мире, но даже в самой Америке растут протесты против войны во Вьетнаме, люди требуют, чтобы мы ушли оттуда. Как вы объясните это?

– На этот вопрос я отвечу так, как ответил в своем выступлении по телевидению президент Никсон. Он сказал, что в связи с этой войной демонстранты и раньше приходили к Белому дому. Сейчас их стало больше. Нарушители будут привлекаться к ответственности со всей строгостью, потому что они выступают против жизненных интересов Америки.

Было еще несколько вопросов, которые задавались ради приличия, никто не ждал от вице-президента ни глубоких мыслей, ни глубокого анализа. Но ответ на последний вопрос долго был предметом веселых шуток журналистов.

– Господин вице-президент, – спросили его, – мы должны посетить Малайзию. С кем вы будете вести главные переговоры там?

Агню растерянно посмотрел по сторонам, видимо рассчитывая на поддержку пресс-секретаря, но тот, как на грех, отлучился. Тогда он решил воспользоваться собственными знаниями и под веселый смех журналистов сказал:

– В основном с генералом Сухарто.

– И это вице-президент Америки! – кто-то произнес с горечью в голосе. – Президента Индонезии путает с премьер-министром Малайзии Раджибуром Рахманом…

– Я же вам обещал потрясающую новость, – удовлетворенно произнес рыжебородый репортер.

Через десять с лишним лет всю американскую и мировую прессу обойдет другой скандальный казус, когда бывший губернатор штата Калифорния, ставший президентом Америки, Рональд Рейган, чокаясь бокалом вина с президентом Бразилии, произнесет тост за процветание Колумбии.

В Джакарте Спиро Агню встречали торжественно, и он был доволен приемом, лестными словами в его адрес. Одно расстроило: на предложение поддержать идею о создании нового блока, чтобы «ликвидировать вакуум» в Юго-Восточной Азии, отвечали только вежливыми улыбками, уверениями в дружбе с народом Америки. Зато по всему пути от президентского дворца до резиденции, отведенной вице-президенту США, стояли колонны студенческой молодежи с плакатами: «Агню, домой!» Это повторилось в Новой Зеландии, Бангкоке и Куала-Лумпуре. На вопрос одного корреспондента, как он относится к этим демонстрациям, Агню ответил с раздражением в голосе: «Нам нужно просто привыкнуть к этому».

Самая трудная задача стояла перед Агню в Сайгоне, где настойчиво повторяемая идея «вьетнамизации» войны с каждым днем усиливала панику в верхах, порождала предчувствие безысходности. Там все острее понимали, что в случае действительного вывода американских войск из Южного Вьетнама армия Тхиеу станет совершенно беззащитной перед растущей силой Фронта освобождения. И об этом без всяких дипломатических околичностей сказал американскому гостю президент Нгуен Ван Тхиеу:

– У нас складывается впечатление, господин вице-президент, – я говорил об этом и президенту Никсону, – что Соединенные Штаты решили оставить нас один на один с Вьетконгом. «Вьетнамизация», о которой вы тоже говорили во время своего визита в другие страны, стала доминантой американской политики. Ее осуществление только вопрос времени. Не так ли?

– Это слишком поспешный вывод, господин президент. В политике всегда есть варианты для маневра. В нынешней обстановке в мире и у нас в Америке мы должны быть готовы к этому.

– Это я понимаю. Но то, что требуют коммунисты на переговорах в Париже, не отвергается, а лишь рассматривается вами как вариант, в который вы хотите вносить коррективы только для того, чтобы выторговать побольше политических выгод. Все следящие за переговорами видят, что для вас главное состоит в том, чтобы найти почетный для себя выход, – Тхиеу говорил жестко, не смягчая выражений, что в общем-то противоречило его обращению с американцами любого ранга.

– Позвольте мне, по поручению президента Никсона, внести полную ясность в этот вопрос, – сказал Агню, уловив недовольство в голосе собеседника. – Наше правительство будет твердо вести свой курс. Оно, как вы заметили, не устанавливает сроков вывода своих войск и не будет устанавливать их и впредь, поскольку это не в наших интересах. Вывод нескольких тысяч человек нисколько не ослабит нашей мощи во Вьетнаме. Наоборот, она возрастет за счет оснащения армии новыми видами вооружения. Президент просил меня передать вам, что остающийся контингент будет находиться здесь столько, сколько потребуется для того, чтобы обеспечить прочность положения вашего правительства, укрепить институты демократии до такой степени, чтобы их не могли поколебать никакие происки врагов.

– Институты демократии, господин Агню, в этой суровой и беспощадной войне тоже подвергаются враждебному воздействию извне, они размываются, впитывают подрывные идеи и становятся аморфными и недостаточно надежными.

– Могу вам сказать, господин президент, что Соединенные Штаты уже в ближайшее время предпримут такие шаги для укрепления вашей армии, которые превратят ее в самую мощную в Азии, а ведь армия – это главная опора государства, которое стоит на переднем рубеже свободного мира. Она должна отражать нападение внешнего врага и обезвреживать врага внутреннего. Генерал Уолтон обратился к президенту Никсону с просьбой выделить в его распоряжение сто миллионов долларов на ближайшие два-три года, чтобы реорганизовать и укрепить силы внутренней безопасности вашей республики и превратить их в бастион против внутренних врагов.

Нгуен Ван Тхиеу знал об этом докладе со слов самого генерала Уолтона, главного советника при командовании сайгонскими полицейскими формированиями.

– И каково мнение президента? – спросил он.

– Положительное. Вы получите все, что необходимо.

– Это хорошо. Но главная задача – укрепить фронт. Пока наши объединенные вооруженные силы действуют пассивно. Вьетконг обладает такой мощью, которая заставляет нас обороняться, а не наступать. Настроение в наших, – Тхиеу посмотрел прямо в глаза Спиро Агню, – да частично и в ваших войсках вызывает тревогу. Ваши солдаты, настроенные на то, что скоро армия уйдет из Вьетнама, открыто говорят, что нет смысла рисковать в бою, пусть это делают вьетнамцы. А наши солдаты – это уже не секрет, господин вице-президент, а констатация факта – не верят, что смогут сдержать напор Вьетконга. Вот в чем печальный результат широкой рекламы «гуамской доктрины». Она подрывает решимость к сопротивлению. И я прошу вас передать это мое мнение господину президенту.

– Думаю, – ответил Агню, – это – как бы точнее сказать? – он замолк, подыскивая подходящее определение, – это… временный паралич воли, который необходимо преодолеть, и мы его преодолеем.

Нгуен Ван Тхиеу внутренне содрогнулся от такой беспощадной прямолинейности. Вице-президент будто повторил слова из французской газеты, которая писала: «Режим президента Тхиеу парализован американской доктриной «вьетнамизации». Неверие проникает во все сферы общества. Паралич пока коснулся периферийных органов, но он грозит поразить весь организм. Это произойдет тогда, когда парижские переговоры и активные боевые операции Вьетконга заставят американцев уйти из Вьетнама». Президент почувствовал, что у него нет больше сил продолжать разговор, ему хотелось сейчас остаться одному, подумать над своим будущим, если столь грозное предсказание станет реальностью. Но он собрался с силами, улыбнулся.

– Вы ставите очень страшный диагноз, господин Агню, но тогда надо и назначить метод лечения.

– Он уже определен, господин президент. Соединенные Штаты не бросят своих друзей. Несмотря на различные кривотолки и слухи, мы не собираемся уходить и не уйдем из Азии.

– В последнее время, господин вице-президент, на страницах ваших и европейских газет все чаще появляются сообщения о том, будто администрация президента Никсона ищет пути для установления иных отношений с красным Китаем. Они имеют под собой основание? – спросил Нгуен Ван Тхиеу, давая понять, что обсуждение вопросов, связанных с Вьетнамом, его больше не интересует.

– There’s no smoke without fire[6]6
  Нет дыма без огня (англ.).


[Закрыть], – улыбнулся Агню. – Нынешняя обстановка в Китае, по определению наших специалистов, может привести к большим переменам в его ориентации. Разрыв союза этого гиганта с Советами можно будет рассматривать как стратегическую победу свободного мира. Огонь китайских пограничников на какой-то там сибирской реке не просто оборвал жизнь нескольких русских солдат, он сжег мост, соединяющий берега двух коммунистических стран. Было бы недальновидно и неразумно не воспользоваться новой ситуацией.

– А как к этому зондажу относится президент Тайваня генералиссимус Чан Кайши?

– Президент поручил мне передать ему, что нет ни малейшего повода для тревоги. Тайвань мы защищать будем как свою территорию.

На следующий день Спиро Агню после беседы с генералами штаба экспедиционного корпуса решил побывать в одной из дивизий, которая дислоцировалась в полутора-двух часах езды от Сайгона. По всей дороге на равных промежутках были расставлены усиленные отряды морских пехотинцев на броневиках. Им был дан приказ, с одной стороны, не лезть в глаза вице-президенту, а с другой, не дать не только какому-нибудь вьетнамцу, а даже собаке приблизиться к дороге. Даже крестьяне, убиравшие в это время года рис на полях, были загнаны в дома. А чтобы они не вылезали из них, в каждой деревне разместили отряды полицейских, получивших приказ стрелять в нарушителей порядка.

Командир дивизии, отдав рапорт вице-президенту, представил ему офицеров.

– Я рад встретиться с настоящими героями, – торжественно произнес Агню, – которые в трудных условиях ведут борьбу с врагами, угрожающими нашим идеалам и принципам. Офицеры и солдаты, сражавшиеся во Вьетнаме, всегда будут служить символом свободолюбивой Америки и пользоваться ее уважением. Спасибо вам, господа, за мужество, с которым вы выполняете великую миссию. А теперь я хотел бы встретиться с солдатами. Я ценю ваши дела, господа офицеры, но, согласитесь, на долю солдат выпадают более тяжкие испытания. Мы в Америке экономим каждый доллар, чтобы ни в чем не отказывать своим сыновьям, сражающимся здесь. Наш великий народ и его правительство многим жертвуют, чтобы поставить непреодолимый барьер для врагов демократии и свободы. Наш образ жизни служит маяком для всех, кто стоит вместе с нами на передней линии борьбы за священные идеалы, которым мы преданы.

Пройдет всего полтора года, и вице-президент США, уличенный в крупных финансовых махинациях, будет вынужден уйти в отставку. Только энергичное вмешательство Никсона спасло Спиро Агню от скамьи подсудимых.

Встреча с солдатами не была запланирована, и командир дивизии вопросительно посмотрел на командующего.

– Господин вице-президент, – сказал Абрамс, – солдаты дивизии находятся на передовых рубежах, и добраться до них днем невозможно, дороги под обстрелом противника. Шпионы наверняка уже узнали о вашем прибытии, и Вьетконг может предпринять дерзкую операцию, а мы не можем ставить вашу жизнь под угрозу.

Агню в душе обругал самого себя за ненужный порыв: «Не хватало только, чтобы меня подстрелили, черт возьми. Надо как-то, не теряя лица, отказаться от глупой затеи». Но вслух произнес другое, чтобы показать себя с лучшей стороны:

– Но если наши солдаты каждый день рискуют своей жизнью, почему вице-президент не может сделать этого хотя бы однажды? – а про себя подумал: «Должно же хватить у них ума, чтобы не согласиться с этим».

Командующий по лицу Агню понял его состояние и отчеканил с прямотой, против которой нечего было возразить:

– Здесь, во Вьетнаме, господин вице-президент, находится более полумиллиона американских солдат, а вице-президент Соединенных Штатов один на всю Америку. Я не могу допустить, чтобы его жизнь подвергалась опасности. У меня, господин вице-президент, есть другое предложение – посетить госпиталь, где лежат настоящие герои, пролившие кровь за Америку.

– Ну что ж, господин командующий, – почувствовав облегчение, уже более бодро ответил Агню, – давайте поедем в госпиталь.

Переправившись через один из рукавов Меконга, кортеж, будто в клещи взятый броневиками, проскочил по тесным улицам Кантхо, остановился у двухэтажного здания госпиталя. Машины с вице-президентом, командующим и несколькими генералами пропустили во внутренний двор, остальные заняли улицу перед госпиталем.

Агню готовился к встрече с ранеными, переполненный собственным величием. Он сейчас скажет такие слова, которые обойдут все газеты Америки.

– Да, – спохватился он, – а почему с нами нет ни одного журналиста?

– Все по тем же соображениям безопасности, господин вице-президент, – ответил Абрамс. – Мы и так пошли на большой риск, предприняв эту поездку. И будет лучше, если вы их соберете потом в Сайгоне и расскажете все, что видели и слышали.

Они вошли в кабинет главного врача. Одетый в белый халат подполковник доложил, что в госпитале сейчас находится 185 раненых, большая часть которых в ближайшие три-четыре дня будет отправлена в Гонолулу или и Штаты. Это тяжелораненые. Остальные продолжат долечивание здесь, чтобы потом вернуться в строй.

Принесли белые халаты, и, надев их, гости стали одинаковыми: даже вице-президент, со своей высокой, хотя и без выправки фигурой, мог сойти за генерала, в крайнем случае за интенданта, а командующий ничем не отличался от сопровождающих его офицеров.

В первой же палате для легкораненых вице-президента несколько удивило, что у стены между койками стояла батарея пустых бутылок.

– Вам разрешают тут пить? – спросил он, обращаясь ко всем сразу.

– Только тут с удовольствием можно это делать, а там, откуда мы прибыли, не до выпивки, голову бы сохранить, – ответил раненный в руку. – Разрешите представиться, сэр: сержант Линкольн.

– Знаменитая фамилия, – пошутил Агню. – Не потомок ли великого президента?

– Нет, сэр, к сожалению, не потомок, а то бы вряд ли я был здесь.

– Это почему же? – удивился вице-президент.

– Если бы я был потомком президента, у меня наверное были бы денежки. А будь у меня денежки, я бы не поехал зарабатывать их во Вьетнам. Очень уж они дорого достаются здесь, сэр.