Текст книги "Последний штурм"

Автор книги: Михаил Домогацких

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

В начале января 1975 года, на совещании Главного командования Вьетнамской Народной армии, после того как были заслушаны доклады всех командующих фронтами о военной обстановке в Южном Вьетнаме, началась разработка плана военных действий на год, встал на очередь конкретный вопрос: о направлении главного удара.

– Нам необходимо, исходя из дислокации сил противника, – говорил начальник Генерального штаба, – определить: какой район выбрать для наступления. На сегодня наиболее крупные войсковые соединения сайгонской армии сосредоточены в первом корпусном районе, в непосредственной близости к границам социалистического Севера, и в третьем корпусном районе, где проходит сайгонское оборонительное кольцо, куда в любой момент могут быть переброшены на помощь части из дельты Меконга. Противник, как нам известно, считает, что мы будем наступать на флангах, и там накапливает наибольшие силы. Тогда как мы определенно знаем, что наиболее слабое место в его обороне – Центральное плато Тэйнгуен. И это надо иметь в виду.

Тэйнгуен – это пять провинций: Контум, Зялай, Фубон, Дарлак и Куангдык, расположенных в горно-лесистой местности. Здесь все годы войны сопротивления активно действовали отряды сил национального освобождения, нанося противнику чувствительные удары. Американское командование создало мощные военные базы Контум и Плейку в северной части плато и важные укрепленные районы в южной части, среди которых особое значение имел Буонметхуот, центр провинции Дарлак, который называют замком от ворот, ведущих в Сайгон. На Тэйнгуене противник держал две дивизии регулярной армии, 7 боевых групп, что равно примерно десяти пехотным полкам. Артиллерийские силы состояли из 14 дивизионов и нескольких отдельных батарей с 382 орудиями. Пять бронетанковых полков и 13 танковых батальонов имели 477 боевых машин. Воздушное прикрытие, разведку и бомбежку сил освобождения выполняли две авиационные дивизии. Главные силы, имеющиеся в распоряжении командующего 2-м корпусным районом южновьетнамского генерала Фам Ван Фу, были на севере Тэйнгуена, так как командование южновьетнамской армии считало, что если Вьетконг и предпримет серьезное наступление, то оно последует именно с севера.

Буонметхуот хоть и считался щитом Сайгона, был укреплен слабее, поскольку Фам Ван Фу считал, что, прежде чем добраться до этого щита, противник обломает зубы о Контум и Плейку. На совещаниях в своем штабе, возражая мнениям об усилении обороны Буонметхуота, он не уставал повторять: «Кто овладеет Контумом и Плейку, тот овладеет Тэйнгуеном. Если мы потеряем эти пункты, мы потеряем и Буонметхуот».

– На плато Тэйнгуен, – анализировал обстановку начальник Генштаба Вьетнамской народной армии, – мы в пять с половиной раз превосходим противника по живой силе, более чем в два раза по артиллерии. И только танков у нас почти равное количество. У нас есть и слабые стороны: разный уровень подготовки частей к широкомасштабным действиям и недостаток опыта ведения уличных боев. И все-таки, исходя из сказанного, мы предлагаем направлением главного удара определить Тэйнгуен, а первоочередной задачей – чего противник не ожидает – взятие Буонметхуота.

Во второй половине дня участники совещания узнали, что в юго-восточном районе Южного Вьетнама регулярные части во взаимодействии с местными формированиями освободили город Фыоклонг, центр одноименной провинции, ставшей первой полностью освобожденной провинцией Юга. Это была крупная победа, которая стала как бы добрым знаком для успешных действий в будущем.

Участники совещания тогда еще не знали, какой переполох вызвал взятие Фыоклонга в Сайгоне и Вашингтоне. Президент Тхиеу пригласил к себе американского посла Мартина, заменившего после вывода американских войск Элсуорта Банкера, и стал говорить ему о том, в каком положении находится Южный Вьетнам сегодня.

– Идя на подписание Парижского соглашения, господин посол, мы верили, что обещание Соединенных Штатов защитить нашу страну – не пустые слова. Сейчас, когда коммунисты, нарушая статьи соглашения, ведут все усиливающиеся военные действия, США ничего не делают, чтобы помочь нам. Я прошу вас, господин посол, сообщить своему правительству, и в первую очередь министру обороны, о критическом состоянии наших войск в зоне, которая имеет крайне важное значение для обороны всего Юга.

Телеграмма посла о паническом настроении в Сайгоне вызвала острую реакцию в Пентагоне. В штаб вооруженных сил США на Тихом океане была передана телеграмма: «В связи с ухудшением военной обстановки во Вьетнаме предлагаем немедленно перебросить к его берегам авианосец «Энтерпрайз» с приданными ему частями специального назначения, входящими в состав седьмого флота. Дислоцированную на Окинаве 3-ю дивизию морской пехоты привести в состояние боевой готовности. Обстановка может потребовать переброску ее в Южный Вьетнам. Приготовьтесь к возможному возобновлению воздушных бомбардировок Северного Вьетнама».

В Овальном кабинете Белого дома собралось экстренное совещание. Государственный секретарь Уильям Роджерс, выслушав сообщение министра обороны Шлессинджера о предварительных мерах, предпринятых им в ожидании более драматического развития событий, выразил сомнение по поводу поспешного решения.

– Наше положение, господин президент, в международном плане является сегодня настолько сложным, что возобновить даже ограниченные военные действия во Вьетнаме значит пойти на риск серьезных международных осложнений. Отрицательной будет реакция и американского общества на этот шаг. После Парижского соглашения накал антивоенных выступлений остыл, но под пеплом еще тлеют угли, которые могут вспыхнуть новым пламенем.

В кабинете у президента США не принято устраивать острые споры, там спокойно принимают самые роковые решения, если считают, что для них созрели благоприятные условия, внешне легко отказываются от решений, не называя их ошибочными, умеют умолчать о том, что может бросить тень на кого-то из высокопоставленных руководителей, поправить ошибку ссылкой на авторитет президента. Джеральд Форд порекомендовал министру обороны послать шифрограмму послу Мартину, намекнув ему не воспринимать трагически каждое обращение к нему генерала Тхиеу. И такая телеграмма была отправлена, дезавуировав предыдущую.

«После изучения вашей информации о встрече с генералом Тхиеу здесь считают необходимым сообщить, что неудача частей в зоне дороги № 14 не рассматривается как массированное наступление Северного Вьетнама. Передайте президенту Тхиеу, что американское правительство внимательно наблюдает за развитием событий во Вьетнаме, но на нынешней стадии американское военное вмешательство считается нецелесообразным».

Принимая план генерального наступления, Политбюро учитывало тот факт, что в развитие военной обстановки могут снова вмешаться Соединенные Штаты. Поэтому предупреждало: «Мы должны предусмотреть возможность американской интервенции с воздуха и с моря. Это может произойти в том случае, если марионеточная армия окажется на грани крупных поражений, но будет еще способна к сопротивлению… Но как бы США ни вмешивались в наши дела, мы полны решимости и располагаем всеми необходимыми условиями для нанесения такого сокрушительного удара, который не оставит американским империалистам шанса на спасение сайгонских властей от краха».

Сразу после совещания командующий Тэйнинским фронтом с офицерами своего штаба отправился в район Буонметхуота, а через несколько дней туда же выехал генерал армии Ван Тиен Зунг, которому было поручено непосредственное руководство Операцией Тэйнгуен».

В частях шла скрытная подготовка к нанесению решающего удара. В один из дней в сопровождении генерала Ле Ханя представитель главного командования побывал в частях, которым предстояло решать основную задачу операции. Генерал армии с волнением ехал в 320-ю пехотную дивизию, которая носила название «Дельта», потому что родилась она в 1952 году и одержала первые победы против французских экспедиционных сил в дельте Красной реки. И вот теперь ей уже отводилась важная роль в сражении за Тэйнгуен. Ван Тиен Зунг, направляясь в дивизию, вспомнил, как он, тогда еще совсем молодой офицер, был назначен по предложению президента Хо Ши Мина командиром первой регулярной дивизии Вьетнамской народной армии. Ему стоило большого труда и опасности добраться до дивизии. На потрепанном велосипеде, захваченном при разгроме карательного отряда, он окольными путями, минуя французские укрепленные посты, преодолел неблизкий путь и принял командование дивизией, которую еще надо было создавать.

Теперь он хорошо видел, что как предстоящая операция по штурму укреплений Тэйнгуена отличается от первого успешного боя дивизии, так отличаются и нынешние войска от подразделений первой регулярной дивизии: и масштабы другие, и вооружение не то.

– Помнишь, Ле Хань, как брали штурмом штаб генерала де Кастри под Дьенбьенфу? – спросил он командира корпуса.

– Очень хорошо помню. Только недавно говорили об этом с начальником оперативного отдела корпуса Фам Ланем. Какими мы стали! Огромные перемены произошли, товарищ генерал армии.

– Да, – согласился Ван Тиен Зунг, – ты был лейтенантом под Дьенбьенфу, на плато Тэйнгуен стал генералом.

– Я не это имел в виду, товарищ генерал армии, – смутился Ле Хань.

– А я и это имел в виду, и наше вооружение, и задачи, которые мы беремся решать. Помнишь, под Дьенбьенфу те танки, которые охраняли штаб де Кастри? Они казались такой силой, что даже не верилось, что мы с ними справимся. Кстати, как их подбили тогда артиллеристы, так они и стоят и сегодня невдалеке от бункера, где сдался в плен де Кастри. Я ездил недавно туда, прошелся по полю, видел наши подземные туннели, пообсыпавшиеся окопы, металлический купол штабного бункера де Кастри и думал, как выросли мы за эти годы. Теперь у тебя одного танков больше, чем у всего французского экспедиционного корпуса, да артиллерии сколько.

– Сила большая, только и противник другой, – сказал Ле Хань.

– Тут как в наступлении: высота, которую предстоит брать, всегда кажется выше, которой овладели.

Командир 320-й дивизии Ву Ланг встретил генералов на опушке леса, в котором укрывались его подразделения. Генерал армии побывал в полках, встретил нескольких знакомых, поговорил с солдатами и везде отмечал хорошее настроение, решительность и готовность к боям. В беседе с офицерами и бойцами, собравшимися у штаба, он сказал, что наступает решающий момент и на каждого бойца, на каждого командира ложится нелегкая доля ответственности за исход этой борьбы.

– Вы должны, – говорил Ван Тиен Зунг, – согласовывать и координировать свои действия с действиями всего фронта. Пульс вашей дивизии, вашего корпуса должен совпадать с пульсом родного Юга. Ваши удары по врагу должны быть сильными, меткими и своевременными. Их необходимо согласовывать с мощными ударами других соединений, чтобы положить противника на обе лопатки. Надеюсь, что дробная россыпь ударов боевого барабана вашего корпуса призывным кличем разнесется по всему фронту, а победные звуки ваших фанфар уверенно вольются в общее, мощное звучание единого оркестра, составленного из армии и народа. Так разрешите вас спросить: можете ли вы принять участие в общем концерте? Если да, то его дирижер – Военный комитет при ЦК партии и Главное командование – готов поднять дирижерскую палочку вовремя, в нужный момент.

Ответом генералу был общий гул одобрения и восторженные крики: «Можем! Можем!»

На оперативных совещаниях, которых проходило много и в штабе фронта, и в соединениях, генерал постоянно напоминал, что надо запутать врага, не дать ему как можно дольше распознать направление главного удара.

Командование сил освобождения считало, что успех битвы за Тэйнгуен будет определяться тем, насколько неожидан будет для противника удар, нанесенный не там, где он думает. В стратегическом плане задача сводилась к тому, чтобы отрезать Тэйнгуен от приморских равнин и побережья, лишить противника возможности в критической ситуации получить оттуда поддержку, или спастись бегством в еще контролируемые сайгонской администрацией приморские районы. Тактический план предусматривал изоляцию друг от друга трех важнейших узлов обороны – Контума, Плейку и Буонметхуот. Падение этих баз, которые длительное время укреплялись американцами, будет означать крушение всей оборонительной системы Тэйнгуена.

– Мы должны, – говорил представитель Главного командования, – отвлекающими ударами вокруг укрепленных узлов обороны заставить генерала Фам Ван Фу стянуть к ним больше сил со всего района, ослабить оборону Буонметхуота. Ложными сведениями о передислокации наших частей, распространяемыми подпольщиками и разведчиками, запутать вражеский штаб. В районе Буонметхуота надо держаться тихо, но накапливать силы.

И этот маневр удался. Штаб сайгонского генерала в конце концов потерял из виду две дивизии – 320-ю и 10-ю, решив, что они скрытно переброшены к Плейку и Контуму.

Начавшийся в два часа ночи 10 марта 1975 года в районе Буонметхуота сильный артиллерийский обстрел тыловой базы противника – аэродрома «Хоабинь» и крупнейшего склада боеприпасов – штаб генерала Фу воспринял как отвлекающий маневр Вьетконга. И вместо того чтобы попробовать узнать намерения сил освобождения, он отдал приказ привести в полную боевую готовность оборону Плейку и Контума.

Всю ночь к Буонметхуоту подтягивались танки, зенитные установки и артиллерийские батареи сил освобождения. Подразделения, которым предстоял штурм города, вовремя вышли на исходные рубежи атаки. В семь пятнадцать утра началась артиллерийская подготовка. Мощный шквал огня обрушился на штаб 23-й дивизии, командный пункт Дарлакского военного округа и на парк бронемашин. Под прикрытием огня артиллерии в город ворвались первые подразделения и завязали бой. Через четыре с половиной часа наступающие овладели улицами, прилегающими к штабу 23-й дивизии. К шести часам вечера в их руках оказался штаб военного округа.

К тому времени командование сайгонского корпусного района успело наконец разобраться, что атака на Буонметхуот – не отвлекающий маневр, а основной удар, но в темноте – в тропиках ночь наступает рано – перебросить части на помощь осажденному городу было невозможно, тем более что это нарушало будто бы так хорошо продуманную оборону ключевых объектов. Но не только ночь сдерживала противника. Он не мог послать подкрепление и днем, потому что дорога, ведущая из Плейку в Буонметхуот, была перерезана силами освобождения. Прорваться к осажденным могли только сильные мотомеханизированные подразделения, а лишних полков и батальонов у генерала Фу не было.

Штаб Ван Тиен Зунга, обсудив с командирами частей и подразделений создавшуюся обстановку в районе Буонметхуота, пришел к выводу, что, как ни устали части, штурм города надо продолжать, не давая врагу опомниться.

Утром 11 марта осажденные связались по радио со штабом генерала Фам Ван Фу, а потом и с министерством обороны в Сайгоне: «Сейчас, когда я разговариваю с вами, – сообщал заместитель командующего военным округом, – положение в Буонметхуоте критическое. Пали штабы военного округа и 23-й дивизии, в руки противника перешли тыловая база боевой группы и пункт снабжения боеприпасами. За зданием штаба военного округа, где занимают позиции 72-й и 96-й батальоны, сосредоточено большое число вьетконговских танков. Боевая группа оказалась бессильной спасти штаб 23-й дивизии. Боеприпасы почти кончились. Осталось лишь два артиллерийских орудия и 100 снарядов. Если не подоспеет помощь, положение будет совершенно безнадежным».

Штаб генерала Фам Ван Фу даже не успел послать осажденным обнадеживающего ответа: в 11 часов утра Буонметхуот был взят силами национального освобождения. Генерал Ван Тиен Зунг направил министру обороны радиограмму:

«Мы полностью овладели провинциальным центром Буонметхуот, захватив штабы округа и дивизии, район расположения бронемашин и городской аэродром. Остатки войск, скрывающиеся в городе, ликвидируются».

Сайгон был потрясен падением Буонметхуота. Власти решили скрыть эту удручающую весть. Французский журналист Поль Леандри, передавший в Париж сообщение об этом, был убит в полицейском управлении. Заведующий отделом печати сайгонского правительства, выступая перед прессой, нашел удивительную форму опровержения информации: «Сказать, что Буонметхуот пал, – ошибка, грубейшая ошибка».

На следующий день после падения города президент Тхиеу, не веря в случившееся, потребовал от командующего 2-м корпусным районом: «Надо любой ценой удержать Буонметхуот, ответственность за руководство боевыми действиями в этом районе возложите на командира 23-й дивизии».

Начинался заключительный этап битвы за Тэйнгуен. Стягивалось кольцо окружения Плейку и Контума. Главное командование поставило задачу не допустить прорыва противником кольца. Хотя командование сайгонской армией, решив во что бы то ни стало выручить окруженные города-крепости, начало самолетами перебрасывать подкрепления, результаты действий по деблокировке были неэффективными. Операция началась без разведки, без знания обстановки, и транспортные самолеты и вертолеты оказались в зоне хорошо построенной противовоздушной обороны, они гибли от зенитного огня в воздухе, а те, которые успели приземлиться, попадали под огонь крупнокалиберных пулеметов и гусеницы бронемашин и танков. Всего шесть дней потребовалось силам национального освобождения для того, чтобы сломить сопротивление крупнейших оборонительных узлов Плейку, Контум, Теорео, и месяц на полное завершение Тэйнгуенской операции.

Взятый в плен полковник сайгонского оперативного отдела группировки признался на допросе в штабе генерала Ле Ханя:

«Никто не ожидал, что вы имеете достаточно сил, чтобы после взятия Фыоклонга предпринять крупные операции. Мы думали, что вы будете атаковать мелкие уездные городки, но на штурм провинциальных центров или таких баз, как Плейку и Контум, решитесь не скоро. Теперь у вас открыта дорога на Нячанг и военно-морскую базу Камрань. Я когда-то служил там и знаю, что Камрань для вас не преграда».

Основное внимание командования сил освобождения после завершения «Операции Тэйнгуен» было направлено на разгром противника в приморских провинциях. Прорвав линию его обороны на севере, в районе Куангчи, и завершив освобождение этой провинции, оно приступило к осуществлению Хюэ-Данангской операции.

Командующий I корпусным районом сайгонской армии генерал-лейтенант Нго Куанг Чыонг, выступая по радио в Хюэ, поклялся: «Я умру на улицах этого города. Вьетконговцы войдут в нашу древнюю столицу только через мой труп».

Посол США Мартин посетил в эти дни президента Тхиеу. С одной стороны, он хотел вежливо выразить сочувствие в связи с потерей Тэйнгуена, а с другой – узнать, какие меры думает предпринять президент для защиты Хюэ, Дананга, Камрани и вообще всего побережья. Тхиеу – что поразило Мартина – был на редкость бодр, шутил. Намек на сочувствие принял по-своему.

– Нам пришлось, господин посол, пойти на некоторые жертвы, – говорил он. – Да, мы оставили Плейку и Контум, но мы сохранили свои силы, а это, сами понимаете, крайне важно в нынешних условиях.

У Мартина были другие сведения: сайгонская армия понесла тяжелый урон в боях за Тэйнгуен. Хотя части войск удалось, бросая технику и оружие, бежать в Нячанг и Камрань, но говорить, что, сдав Плейку и Контум, Сайгон сохранил свои силы, – явное преувеличение. Но раз президент считает возможным создать у посла видимость чуть ли не запланированного бегства, пусть утешается этим.

– Что касается Хюэ, Дананга и прибрежных провинций, то мы будем там держаться до последнего. И я прошу вас, господин посол, так и проинформировать Вашингтон.

– Как вы предполагаете, господин президент, будут развиваться военные события в районах, о которых вы говорили?

– Генеральный штаб разработал план разгрома основных сил противника. Наша разведка установила, что Вьетконг, овладев Тэйнгуеном, израсходовал свой наступательный порыв. Теперь мы можем нанести смертельный удар, а потом вернуть утраченную инициативу.

«Да в своем ли он уме? – подумал про себя посол. – Сейчас в его окружении только и говорят о том, что нет такой силы, которая была бы способна остановить Вьетконг, нацелившийся на район Хюэ – Дананг, а он бредит о нанесении смертельного удара».

– Господин президент, мои встречи с вашими ближайшими помощниками не создали у меня столь оптимистического мнения, которым поделились вы, – не щадя самолюбия Тхиеу, сказал посол. – Обстановка крайне серьезная, и необходимы такие же крайние меры, чтобы изменить ее в свою пользу. Мне бы хотелось знать, господин президент, на чем вы основываете свои выводы? Знать для того, чтобы сообщить моему правительству.

– Я только что вернулся с военно-морской базы Камрань, где проводил совещание с командующими фронтами, или, как мы их называем, корпусными районами. Там, конечно, говорилось об определенном ухудшении обстановки, но все твердо уверены, что мы стоим накануне крупных побед над Вьетконгом. На этом и покоится моя вера, господин посол.

Вернувшись в посольство, Мартин отправил в Вашингтон шифрограмму: «Президент Тхиеу, по сложившемуся у меня впечатлению, или не понимает того, что происходит на фронтах, или ведет какую-то двойную игру. В нынешней ситуации, когда смертельная опасность для режима слишком реальна, его поведение может только усугубить положение. Я просил бы в ближайшее время направить в Сайгон высокопоставленного военного, чтобы разобраться в сегодняшней картине и дать трезвый совет президенту и его правительству».

В двадцатых числах марта части 2-го армейского корпуса сил освобождения начали наступление на Хюэ. Они прорвали оборону противника, нанесли ему серьезный ущерб и через четыре дня напряженных боев подняли на высокой башне перед торжественными воротами бывшего императорского дворца знамя Национального фронта освобождения. Теперь наступала очередь Дананга.

Военно-морская и военно-воздушная база Дананг была построена Соединенными Штатами. На землю Дананга по плану Джонсона высаживались первые десанты американской морской пехоты. Здесь была чуть ли не четвертая часть всей мощи экспедиционного корпуса США. На земле этой провинции ни на один день не утихали бои против войск США и их союзников. Дананг считался неприступной крепостью на вьетнамской земле, – так его называло и командование сайгонской армии, принявшее базу с полным вооружением.

Когда части второго армейского корпуса начали обстрел базы, в городе вспыхнуло восстание. Захватив грузовики и бронемашины, восставшие ворвались на военно-воздушную базу, блокировали взлетные полосы, и продержались до подхода сил освобождения, не дав подняться в воздух ни одному самолету. В порту шли бои сайгонских солдат за место на корабле, лодке, автомобильной камере. Причалы были усеяны автоматическими винтовками, пистолетами, формой не только солдат, но и офицеров. 29 марта, через четыре дня после освобождения древней столицы Вьетнама – Хюэ, завершилась Хюэ-Данангская операция, поставившая сайгонский режим в безвыходное положение.

Соединенные Штаты снова предпринимают усилия спасти режим Тхиеу от краха.

В конце марта в Сайгон с поручением президента США помочь командованию сайгонской армии организовать оборону оставшейся под контролем Тхиеу территории снова прибыл начальник штаба сухопутных сил США генерал Уэйнд. Он увидел, что большая часть войск, оборонявших прибрежные районы, рассеяна, перестала представлять какую-нибудь организованную силу. Уэйнд посоветовал генералу Тхиеу в самые короткие сроки создать оборонительный пояс на дальних подступах к Сайгону, насытив его военной техникой, которая имелась в его распоряжении. Вместе с тем генерал Уэйнд в телеграмме на имя президента США попросил оказать Сайгону любую военную помощь, какая может быть оказана в сложившейся обстановке. Джеральд Форд отдает приказ наладить воздушный мост между Бангкоком и Сайгоном. Каждый день тяжелые американские транспортные самолеты «C-5 Гэлакси» совершали по несколько рейсов, доставляя технику, вооружение и боеприпасы на аэродром Таншоннят в Сайгоне. В территориальные воды Вьетнама зашли четыре крупнотоннажных транспорта и авианосец «Хэнкок» с 15-ю тяжелыми вертолетами и батальоном морских пехотинцев на борту.

Но было ясно, что никакие меры уже не могут спасти тонущий сайгонский корабль. Политбюро ЦК партии отметило: «С операции «Тэйнгуен» началось наше генеральное наступление. В стратегическом плане создалась новая ситуация. Сегодня мы имеем все возможности в скором времени осуществить полное освобождение Южного Вьетнама».

Этот вывод основывался на том, что за время генерального наступления было выведено из строя более трети всей живой силы противника. Он потерял сорок процентов современной боевой техники. Более сорока процентов его военных баз и тыловых складов были разрушены или захвачены. За месяц боев было освобождено двенадцать провинций.

31 марта 1975 года силы национального освобождения начинали подготовку к последнему штурму.