Текст книги "Последний штурм"

Автор книги: Михаил Домогацких

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На старом, с облезшей краской велосипеде Фам Лань подъехал к мастерской Нгуен Динь Туана, когда солнце уже готово было нырнуть за горизонт и оставить землю в кромешной темноте. У владельца такого велосипеда всегда найдется о чем попросить хозяина ремонтной мастерской: тормоз не работает, колеса делают восьмерку, крепление руля настолько поизносилось, что велосипед часто не слушается и едет в сторону. Приходится соскакивать и с помощью нехитрого инструмента кое-как закреплять руль. Но разве долго так проездишь? Того и гляди свалишься в яму, а то и попадешь под какое-нибудь громыхающее чудовище, на которых американские шоферы-негры носятся со страшной скоростью, не останавливаясь даже тогда, когда под колесами оказывается какой-либо зазевавшийся велосипедист или пешеход.

– Здравствуйте, уважаемый господин Туан, – приветствовал Фам Лань хозяина мастерской, склонившегося над расчлененным велосипедом, не уступавшим по возрасту самому Туану. – Как ваш бизнес, господин Туан? На машину себе еще не скопили денег?

Туан поднял голову и, узнав посетителя, улыбнулся. Морщинки на лбу разгладились, усталые, покрасневшие от долгого напряжения глаза повеселели.

– Здравствуйте, господин Лань, – проговорил он, растирая ладонью спину. – Давно вас не видел. Как ваш гоночный «пежо», еще не принес солидного выигрыша? Знаменитая марка. Мне кажется, что лет двадцать назад я видел его в Сайгоне. Какой-то храбрец на нем сорвал кругленькую сумму. Кстати, не вы тогда крутили педали? – шуткой на шутку ответил Туан. – Ну, а мою машину вы разве не видели? Да вон она, – показал он на стоящий неподалеку «додж» с американским номером.

– А чего это вы его держите далеко от дома?

– Приятель взял покататься. Видит, что я занят работой, вот и попросил. А мне не жалко. Скоро куплю новый, получше этого.

Сосед, слушавший этот разговор, рассмеялся.

– Веселый вы человек, господин Туан, да и приятель ваш из той же породы. Вот что значит ворочать большими деньгами, всегда будет хорошее настроение, – включился и он в шутливую болтовню.

– Мой приятель-то побогаче будет, сосед. Видишь, каким транспортом владеет, всем на зависть. Верно, господин Лань?

– Совершенно верно. Да ведь я стараюсь беречь его и чаще на себе таскаю, чем на нем езжу. Вот прибыл к вам на техническое обслуживание. Что-то подозрительно мотор стал постукивать, вы уж осмотрите его повнимательней, подправьте, если надо.

Хозяин мастерской поднялся, держась за спину, принял у Фам Ланя велосипед.

– На ночь поставим в гараж, а завтра все сделаем. Или вы торопитесь?

– Хотел бы поторопиться, да боюсь, как бы не было плохо в дороге.

– Какая дорога? Ночь наступает, оставайтесь ночевать у меня, а плохо покажется – к соседу можно попроситься. Верно, сосед?

– Если мои семь наследников не испугают, то – пожалуйста, выделю господину две комнаты во дворце, – показал на низенькую хижину, из которой доносились детские голоса.

– Спасибо, – ответил Фам Лань соседу, – в другой раз обязательно остановлюсь в вашем дворце. А сегодня, так и быть уж, переночую у господина Туана.

Он помог хозяину собрать и снести вовнутрь дома инструменты, запасные части, разобранный велосипед. Потом они сели на круглые обрубки дерева и почувствовали, что теперь можно отдохнуть. Фам Лань устал за день, проделав на своем не очень удобном велосипеде километров тридцать, а с объездом, может быть, и больше: от Плейкотенга до Лечунга. Объезд пришлось делать, чтобы не проезжать через Плейку, мимо военно-воздушной базы, где можно было нарваться на патруль. А езда по проселочным дорогам и тропам растягивала каждый километр вдвое, а при подъеме и еще больше. Он сидел, полуприкрыв глаза, и слышал, как гудят ноги, руки, плечи, как тело заполнила свинцовая тяжесть, спасение от которой мог бы дать только хороший сон после сытного ужина. Немного вареного риса с кусочком вяленого мяса были съедены еще утром, и он не отказался бы сейчас от любой еды.

Нгуен Динь Туан, видимо, хорошо понимал его состояние, не беспокоил разговорами, а тихонько встал и отправился готовить ужин. Фам Лань слышал, как зашумела горелка примуса и поплыли в вечернем тихом воздухе вкусные запахи, обострившие чувство голода, и если бы ему сейчас сказали, что надо вставать и идти куда-то, хоть десять шагов, он бы не мог их сделать. Прошло с полчаса, может, больше, когда он, находясь в состоянии полузабытья, услышал голос Туана:

– Господин Лань, я приготовил воды помыться вам с дороги, пожалуйста. А потом будем ужинать.

Лань с трудом поднялся и, медленно передвигаясь, пошел в дом. Тазик горячей воды, чашечка крепкого зеленого чая были вроде лекарства: сразу ощутил бодрость. Они сели за столик и принялись за еду. Рис, поджаренный с яйцом и кусочками мяса, горячий овощной суп, несколько нэм-сайгон с подливкой из ныок мама[4]4
  Блинчики по-сайгонски: тонкие листочки рисовой лепешки, начиненные фаршем из мяса с овощами и ароматными травами. Ныок мам – рыбный соус – самая популярная приправа, без которой нельзя представить вьетнамскую кухню.


[Закрыть] окончательно восстановили его силы. Когда с едой было покончено и на столике снова появился чайник, настало время делового разговора.

– Что у вас нового, господин Туан, и есть ли какие новости для меня? – спросил Фам Лань.

Туан вынул из кармана и протянул ему листок бумаги. Развернув его, Лань наклонился к не очень яркой керосиновой лампе и сразу угадал мелкий, убористый, но четкий почерк Нгуен Куока и, еще не зная содержания письма, с теплотой вспомнил своего друга, будто увидел его рядом. «Недалеко от Плейку, в местечке Плейнго, – писал Куок, – находятся крупные склады американской базы, охрану которой ведет рота особого назначения сайгонской армии. Командует ротой лейтенант И, а его правой рукой является капрал Бао, мой дальний родственник. Хотя мы встречались раньше не более двух раз, но сейчас мы по-настоящему подружились. Парень смелый и с головой. После многих бесед с ним я выяснил, что он сочувствует нам. Я повел разговоры с ним более откровенно, и Бао воспрянул духом, просит меня связать его с кем-нибудь из Вьетконга, которому он мог бы оказать хорошую услугу. Говорит, что лейтенант И тоже согласен помочь, но боится оказаться под подозрением. Вы извините меня, но я сказал Бао, что у меня есть знакомый, который связан с капитаном Тиеном, командиром батальона Вьетконга. Под Тиеном и его связным я имел в виду вас. От имени лейтенанта Бао предложил встретиться с вами и поговорить, чем они могут помочь. А возможности у них большие. И еще одно: шофером у американского майора, начальника складов вооружения, работает племянник лейтенанта И, готовый, как сказал Бао, в любой момент перейти на сторону Вьетконга, может даже доставить к партизанам и самого майора. Майор-то, я думаю, ни к чему, а вот машиной воспользоваться можно. Сам майор постоянно живет в Плейку и после работы шофера с машиной отпускает. Мое мнение: вам надо встретиться с капралом, а может быть, и с самим лейтенантом. Если вы с этим согласны, скажите нашему другу. Он имеет возможность передать мне от вас письмо или устные распоряжения, как мне действовать».

– Вы знаете содержание письма, господин Туан? – спросил Лань.

– Конечно, наш друг просил меня с ним ознакомиться, запомнить и передать вам все на словах, а письмо уничтожить. Но я не успел это сделать, письмо доставили мне только сегодня утром.

– И что же вы думаете по этому поводу?

– Я думаю, что вам надо пойти на встречу. Риск есть, а где его сейчас нет, уважаемый Лань? Если все пойдет так, как пишет друг, можно добыть оружие, а оно очень нужно.

– Да, на базе мне говорили, что людей в отряды прибывает все больше, а оружия на всех не хватает. Будь в достатке оружие, можно было бы предпринять серьезные боевые акции. Ну что ж, будем действовать, – решил Лань.

Они обсудили, как обеспечить безопасность, проверить искренность людей, с которыми предстоит встретиться, найти пути отхода, если вдруг все будет не так, как предполагает Нгуен Куок.

Той же ночью Туан сходил к своему «знакомому» за цепями и трубками для ремонта велосипеда и передал сообщение для Куока, что связной капитана Тиена готов встретиться с лейтенантом И или капралом Бао, но пусть Куок подумает об охране, еще и еще раз убедится, что встреча не превратится в засаду.

Прошло долгих четыре дня – Лань ни разу даже не выходил за это время на улицу. Потрепанный годами и дорогами велосипед Туан надежно спрятал, чтобы никто не подумал, что его хозяин еще не покинул Лечунга. И вот пришло письмо из Плейнго. Куок сообщил, что опасаться засады нет никаких оснований, а встреча состоится на самом краю поселка, откуда легко уйти в поросшие лесом горы. Но на всякий случай он подобрал двух надежных ребят, которые с оружием будут вблизи от места встречи. Он писал, что прийти на встречу надо будет часов в восемь-девять вечера. Куок приложил тщательно нарисованный план, как найти маленький домик на окраине, напротив которого будет стоять «джип» с поднятым капотом, а в моторе, при свете переносной лампочки, будет копаться шофер, «разыскивая неисправность». У шофера, тоже на всякий случай, под руками будет автомат. Поравнявшись с машиной, надо спросить у шофера время, он ответит: «Часов у меня нет, но, наверное, поздно, вон уже господин Бао спать собирается». Вы скажите: «Как жаль беспокоить господина Бао. Дрова вот ему привез». Если не будет ничего подозрительного, шофер положит переносную лампу и скажет: «Для дела никогда не поздно. Давайте я вас провожу к нему».

«Молодец все-таки Куок, – подумал Фам Лань, читая послание, – все предусмотрел. Вырос в настоящего разведчика».

За несколько часов до встречи Фам Лань в крестьянской одежде появился в Плейнго с увесистой вязанкой дров на багажнике велосипеда. Он въехал в поселок как раз с той стороны, где была назначена встреча, и сразу узнал домик, описанный Куоком, поколесил по улицам – их было не так много, – увидел крошечную мастерскую с большой вывеской: «Ремонт и окраска велосипедов всех марок». Перед входом горела паяльная лампа, и, видимо, сам хозяин мастерской с молотком в руке и сигаретой во рту склонился над маленькой наковальней. Фам Ланю надо было, не вызывая подозрения, переждать время, оставшееся до встречи. В сотне метрах от мастерской, в местечке, темном из-за густой кроны деревьев, он открутил и спрятал в карман педаль велосипеда, проколол толстым гвоздем шину, из которой с шипением вырвался воздух, и, не садясь в седло, направился к мастерской. Хозяин все еще был занят у наковальни. Поприветствовав его, Фам Лань пожаловался:

– Вот ведь беда-то какая случилась: сначала педаль отлетела, а потом и с шиной что-то случилось: видно, не выдержала груза. Помогите, пожалуйста, а то мне не добраться до дома, – и он назвал деревеньку недалеко от Плейнго.

Хозяин поднял голову, поправил на носу очки в металлической оправе.

– Время-то, любезный, позднее, когда же я успею все сделать? Видите, сколько работы? – показал он на разбросанные детали. – Приходите утром.

– Где же мне до утра ждать, у меня здесь ни родных, ни знакомых. И дома ждут, время сейчас беспокойное, подумают, что случилось недоброе.

Мастер поднялся, вытер руки о замасленный фартук.

– Да, время и правда беспокойное. Что же мне делать с вашим конем? – сказал он и по привычке потянулся к велосипеду. – Вы что же, любезный, думаете, это трактор или грузовик, что навалили такую тяжесть? – укорил он Фам Ланя, с трудом удержав велосипед. – Педаль-то хоть есть?

– Педаль есть, да гайка потерялась. Без педали-то я бы как-нибудь двигался, а вот на такой шине далеко не уедешь. Вы уж помогите, я вас отблагодарю. Человек я небогатый, но на ремонт, думаю, денег хватит.

– Был бы богатый, не наваливал бы на велосипед как на трактор, – ворчал мастер. – Ко мне богатые не заглядывают. А ты из какой деревни-то, говоришь? – запросто перейдя на «ты», спросил он.

Фам Лань назвал.

– А ты учителя Фаня не знаешь?

Фам Лань почувствовал опасность: он никого не знал в деревне и о самом существовании ее узнал только накануне, когда изучал карту. Но отступать ему было некуда.

– Как же не знать? Очень хороший человек, его все в деревне любят, – пустился он импровизировать, не вдаваясь в подробности, которые могли подвести.

– Учитель Фань – мой родственник, женат на дочери моего двоюродного дяди. Вернешься, передай ему от меня привет, скажи, что я рад бы его увидеть. Моя фамилия Хунг. Не забудешь?

– Обязательно передам, мы и живем-то почти рядом, – довольный таким оборотом разговора, сказал Лань. – А фамилию такую разве забудешь, королевская, помните, была такая династия во Вьетнаме.

– Да, фамилия-то королевская, только живу победнее, – рассмеялся мастер своей шутке. – Значит, не забудешь? Так и скажи: мастер Хунг из королевского рода шлет привет. Как там у него дела со старшим сыном, случайно, не знаешь?

Фам Лань понятия не имел, что могло случиться со старшим сыном человека, которого он никогда в глаза не видел. Он мучительно подыскивал ответ, снимая вязанку дров с багажника и чувствуя, что покрывается потом не только от тяжести вязанки. Хозяин мастерской, видя, что он занят, продолжал говорить:

– Молодые, они ведь какие? Все по-своему хотят делать. Заладил одно и то же, одно и то же: поеду в Сайгон, не останусь в деревне. А что, спрашивается, делать ему в Сайгоне? Пропадет, да и только. Отцу пока удается удерживать его, но надолго ли его хватит? Парень-то хороший, но хочет в Сайгоне выучиться на шофера. Попробуй такого отговори. И не понимает, что его там быстро заметут в армию. Спаси, небо, от такой беды.

– Да, уж там его быстро приберут к рукам, – проговорил Фам Лань, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Вот и я так сказал ему: нечего, мол, лезть в огонь, походи по земле, пока можно. И тут можно устроиться куда-нибудь на работу.

– Разумный совет, разумный совет, – сказал Фам Лань, – не послушаться такого – только себе повредить.

Кажется, мастер был доволен поздним заказчиком: несмотря на крестьянскую одежду, рассуждает что тебе учитель. С таким приятно побеседовать. Он зажег яркую керогазовую лампу и стал внимательно осматривать велосипед со всех сторон.

– Ну что ж, – сказал он наконец, – часок-полтора посидим, побеседуем, и машина ваша опять послужит, хотя, честно сказать, не мешало бы обзавестись и новой.

– Давно пора, – поддержал его Лань, – да только денег-то сколько надо, а взять негде. Вы вот, уважаемый Хунг, мастерскую держите, а, извините, не вижу, чтобы могли похвастаться богатством. А что же говорить про нас?

– Богатые сейчас те, кто пристроился поближе к американцам, да ведь это тоже ненадежно: сегодня американцы здесь, а завтра их может и не быть. Вы-то в деревне, может, не видели, а мы своими глазами наблюдали и ушами слышали, как их из Фусани Вьетконг вышвырнул. Говорят, много миллионов денег они потеряли там. Теперь в Плейку укрепляются. Но и отсюда могут погнать.

– Что вы, мастер Хунг, у них такая сила, одной техники сколько! – возразил Фам Лань, чтобы подзадорить словоохотливого Хунга.

– Техники много, верно, только не в одной технике дело. Я сижу здесь, вроде никуда не хожу, но и то знаю, сколько они ее теряют. Года полтора назад в Плейку такое творилось, что даже тут страшно было. Все небо было красное, когда Вьетконг поджег их самолеты на базе. Вот вам и техника.

Фам Лань с удовольствием наблюдал, как Хунг проворно все делал, не переставая в то же время вести оживленный рассказ обо всем, что знал. Видно, к нему стекалась информация со всех сторон. Каждый, кто приходил к нему, приносил какую-то новость.

– Вы что же, один живете в этом доме? – спросил Лань.

– Нет, не один, с женой. Только она на несколько дней ушла к дочери, ребенок родился, помочь надо. А дочь живет в Плейку, зять там в какой-то американской конторе работает. Даже не знаю, в какой, но зарабатывает прилично.

– Он у вас военный, что ли?

– Нет, что-то со снабжением связано. Много интересного рассказывает, когда встречаемся. Опасная жизнь, говорит. Очень Вьетконг беспокоит.

– У них самолетов как птиц в лесу, что же они там смотрят, эти американцы?

– Э, любезный, партизаны хоть и пешком воюют, зато их каждый лесок укроет, каждая горка спрячет. Найди их, попробуй. Они же ночью воюют, а американцев ночью не заставишь далеко от базы отойти, того и гляди в засаду попадешь. Но зато днем они смелые на своих самолетах да танках. Бомбят и стреляют, аж дрожит земля, да толку-то что? Зять говорит, что каждая бомба таких денег стоит, что нам и не снились, а они их тысячами сбрасывают, землю переворачивают. Как, говорит, узнают что-нибудь подозрительное о какой-то деревне, сразу на нее самолеты посылают. Вот и бегут люди из деревень, кто в город, кто в лес.

– В город – понятно, там надежнее, а что в лесу делать? Ни жилья, ни пищи.

Хунг положил в тазик с водой починенную камеру, стал проверять, нет ли другой дырки, поэтому не сразу ответил. Вынул камеру, прощупал ее руками, а потом сказал:

– Вьетконг в лесу, туда и бегут, вот какое дело-то. Никакие приказы и угрозы не помогают.

Помолчал немного, потом перешел к другому:

– Сейчас мы вашего коня на ноги поставим. Скачите хоть до самого Сайгона.

– Что мне там делать, в Сайгоне? Мы люди деревенские, нам в земле копаться привычнее.

– Я тоже когда-то землей занимался, а потом сюда переехал, пять лет уже тут. Землю отобрали под американскую базу в Антуке. Правда, деньги заплатили, вот я купил тут домик и занялся велосипедами. Богатства не наживешь, но пока кое-как живем, не хуже других, а что дальше будет – одному небу известно. Пугают нас, правда. Придут, говорят, коммунисты, все отберут. А что у меня отбирать? Руки всегда при мне, а коммунисты тоже на велосипедах, думаю, ездят, им тоже надо будет чинить-латать свои колеса, а я тут как тут. Чего мне бояться?

– Вот и я так думаю. Нас в деревне тоже запугивают, а я, как и вы, считаю, что нам за себя нечего бояться, капиталов нет, дорогих вещей тоже. Пусть боится, кто за собой вину знает, кто богатство нажил нечестным трудом.

– Честным трудом богатство не наживешь, – согласился Хунг. – Ну, вот и готова ваша машина, привязывайте ваши дрова – и в дорогу. Только осторожнее, время позднее, не попадите в полицию. У нас, правда, строгостей меньше, чем в Плейку, но бывает, хватают без разбору.

Фам Лань расплатился с Хунгом, искренне поблагодарив его за помощь, и отправился по темной улице к месту встречи.

«Джип», как и было условлено, стоял посреди дороги. Фам Лань, подойдя к нему, спросил у шофера, не знает ли он, сколько сейчас времени. Короткий разговор-пароль был выдержан во всех деталях. Одно только чуть не вывело из равновесия Фам Ланя: шофером был Нгуен Куок.

– Господин Бао, – сказал он, сопровождая Фам Ланя, – вам тут дрова привезли. Вы можете их принять?

Из дома ответили:

– Пусть заносит сюда, во двор, я сейчас расплачусь.

Фам Лань отвязал дрова и внес во двор.

– Заходите, заходите, – пригласил его хозяин.

В комнате было светло от яркой лампы, и Фам Лань увидел высокого парня в военной форме с капральскими нашивками. Лицо красивое, хотя его несколько портил шрам через всю левую щеку.

– Садитесь, – пригласил капрал, наливая в чашечки чай.

Сделали по несколько глотков.

– Я думаю, – сказал капрал, – нам нет нужды тратить время на прощупывание друг друга. Лейтенант И согласен встретиться с капитаном Тиеном и выслушать его. Если это будет в силах, он поможет ему, но при условии: в случае опасности капитан укажет ему путь на базу Вьетконга.

– А следом за лейтенантом не последуют карательные отряды? – спросил напрямую Фам Лань.

– Но ведь это означало бы его смерть, ведь он будет в руках, а лейтенант думает пожить и принести пользу народу.

– Скажите, господин Бао, чем объяснить желание лейтенанта сменить свое нынешнее положение на нелегкую жизнь?

– Причина одна – освобождение родины.

– Рад это слышать, – сказал Фам Лань, – значит, мы будем иметь дело с настоящими и храбрыми патриотами Вьетнама. Я передам это своему командиру. Его интересует одно: можете ли вы помочь нам оружием?

– Лейтенант просил меня ответить на этот вопрос утвердительно – он знал, что такой вопрос возникнет. О количестве и системах оружия он хотел бы поговорить при встрече с самим капитаном. Достаточно ли двух дней для подготовки их встречи?

– Достаточно, – ответил Фам Лань.

– Тогда через два дня, в это же время лейтенант и я будем ждать капитана здесь.

– Мы с вами, господин капрал, люди военные, и поэтому прошу мой вопрос не считать нетактичным. Скажите, а капитан Тиен, явившись на встречу с лейтенантом, не попадет в лапы контрразведки?

– Я не считаю вопрос нетактичным. Он оправдан. Я на него отвечу так: семья лейтенанта И уничтожена полностью во время карательной экспедиции. Американские самолеты сровняли с землей деревню, в которой она жила. Мои родные живут в контролируемом Вьетконгом районе, можете взять их в качестве заложников.

– Господин Бао, – сказал Фам Лань, – мы не берем своих соотечественников в качестве заложников. Мы сами жертвуем собой за их освобождение. Поэтому, извините за откровенность, даже если бы вы повели нечестную игру, вашей семье, ни одному человеку, не грозила бы никакая кара. Мы бы сделали все, чтобы покарать вас, но не ваших близких. Еще раз простите за откровенность, но я думаю, что она не повредит нашим отношениям.

– Полностью согласен с вами. Я имею в виду кару в отношении меня, если я стану на путь предательства. Хочу только добавить к тому, что сказал раньше. Мой младший брат служит в войсках Фронта освобождения. Если об этом узнают здесь, мне-то уж не миновать контрразведки.

– Хорошо, – сказал Фам Лань, – через два дня в этом доме будет капитан Тиен. И я прошу передать лейтенанту И нашу благодарность за сотрудничество. Больше я не смею и не имею права оставаться здесь, чтобы не вызвать подозрения. До свидания, господин Бао, и большое вам спасибо. Ваш благородный поступок будет высоко оценен родиной. До свидания.

Укрыв Фам Ланя у своих знакомых, Нгуен Куок старался побыть с ним каждый свободный час и обязательно принести что-нибудь новое. В тот день, на вечер которого была назначена встреча с лейтенантом И, Куок пришел на квартиру совершенно неожиданно, сразу после обеда. Обычно спокойный, неторопливый на словах и в действиях, он был крайне возбужден и взволнован. Это Фам Лань заметил, еще не услышав от него ни одной фразы. Волнение передалось и Фам Ланю.

– Что-нибудь случилось, Куок? – спросил он.

Куок осмотрелся по сторонам, выглянул в проем двери, занавешенный шторой из нанизанных на нити бамбуковых суставчиков.

– Я только что говорил с Бао, товарищ Фам Лань, он сообщил очень важную новость. Лейтенант И получил срочное распоряжение сопровождать завтра два грузовика с оружием и боеприпасами в район Контума. Начальник склада, американский майор, сказал ему, что дорога эта опасная, Вьетконг часто устраивает на ней засады и устанавливает на дороге мины. Поэтому, сказал он, лейтенант должен взять отделение своих вооруженных солдат и лично сопровождать груз до места. Бао говорит, что, если между капитаном и лейтенантом будет договоренность, грузовики могут не дойти до Контума.

Теперь Фам Лань понимал, почему Куок так взволнован.

– Что будет в грузовиках? – спросил Фам Лань.

– Это знает только лейтенант, если знает. Ему приказано никому не говорить ни слова о грузе и, главное, о маршруте, чтобы сведения не попали к Вьетконгу.

– Известие очень хорошее, Куок. Заполучить такое богатство было бы очень кстати. Но ты сам понимаешь, что даже при самом благоприятном стечении обстоятельств нам трудно будет. Это не мешок с рисом. Чтобы управиться с таким грузом, нужно много людей, а у нас нет времени предупредить базу, чтобы прислали помощь.

– Главное, чтобы лейтенант согласился, а в дороге можно найти какой-нибудь выход.

– Кто поведет грузовики: вьетнамцы или американцы?

– Не знаю, вполне возможно, что американцы. Но это опять-таки знает только лейтенант.

– Если вьетнамцы, то лейтенант может договориться с ними. Хуже, если американцы, тогда не избежать жертв и стрельбы, – рассуждал вслух Фам Лань. – Километрах в двадцати от шоссе номер четырнадцать идет ответвление на Ниньдык, а там недалеко до нашей горной базы. Если бы можно было быстро связаться с ней… Тебе нельзя покидать свое место, меня, вероятно, не возьмут в конвой, а лейтенант не имеет опыта… Вот сколько трудных вопросов встает сразу. И мы должны найти на них ответ, потому что другой такой возможности может и не быть. Ну, ладно, – решительно произнес он, – мы еще не знаем, как поведет себя лейтенант. Подождем до вечера, Куок.

Фам Лань шел на встречу, испытывая серьезную тревогу, ведь он должен предстать перед лейтенантом в роли капитана Тиена, а два дня назад был его связным. Лейтенант может отказаться от разговора со связным, и тогда все полетит прахом.

Домик на окраине стоял в полной темноте. И хотя Фам Лань знал, что вокруг домика Нгуен Куок поставил своих людей, тревога не покидала разведчика. Он переложил пистолет поудобнее, чтобы его сразу можно было пустить в дело, если возникнет необходимость.

– Входите, входите, – услышал разведчик голос капрала.

В той же комнате, где он был совсем недавно, Фам Ланя встретил плотный, спортивного вида лейтенант в хорошо подогнанной форме с орденскими планками на груди. Капрал Бао, стоявший за спиной Фам Ланя, представил его лейтенанту, но так, что Фам Лань невольно потянулся рукой к пистолету.

– Господин лейтенант, – строго по форме доложил капрал, – разрешите представить вам капитана Тиена.

– Очень рад, капитан, – проговорил лейтенант, – садитесь. Сейчас будет чай. Вы удивлены?

– Честно говоря, удивлен. Кто вам сказал, что я капитан Тиен?

– Мы вас высчитали, господин капитан. Это, правда, чисто теоретический вывод капрала Бао, но он у нас человек наблюдательный, острый. Все-таки три года учился в университете, пока не попал в армию. Он подробно передал содержание вашей беседы, и мы пришли к выводу, что командование Вьетконга не могло послать сюда простого связного. Скажите, это верно?

– Ну что ж, – сказал Фам Лань, – капралу Бао и вам, господин лейтенант, нельзя отказать в остроте ума. Да, я капитан Тиен, Нгуен Ван Тиен, представитель командования освобожденной зоны. А вам, господин Бао, я мог бы предсказать блестящую карьеру разведчика, добывающего самые ценные сведения для армии национального освобождения, если бы вы перешли на сторону народа. Я искренне рад, господин лейтенант, что самые честные и мыслящие люди в армии наших противников думают о том, как и чем помочь родине. И должен вам сказать, что теперь уже много таких людей из сайгонской армии воюет в наших рядах. Они пользуются полным доверием и уважением командования.

Фам Лань не ошибся в своем предсказании. Получив офицерское звание в Народной армии, Нгуен Куанг Бао несколько лет будет работать в штабе одной сайгонской дивизии. Он не доживет до победы. Чисто случайная встреча с американским майором, бывшим начальником склада вооружения в Плейнго, оборвет его жизнь по приговору военного трибунала. Но зато капитан И будет входить в Сайгон, командуя батальоном сил освобождения.

– Я полагаю, – сказал лейтенант И, – что вам известно о том, что послезавтра я буду сопровождать тяжелые грузовики с оружием в Контум?

– Да, известно, но срок был другой – завтра.

– Срок перенесен начальником склада. Сегодня не успели подготовить груз.

– Это даже лучше, есть время подумать.

– Может быть, предупредить кого следует? – задал вопрос лейтенант.

– К сожалению, этого я не успею сделать. Скажите, господин лейтенант, вы твердо решили перейти на нашу сторону?

– Иначе не было бы нынешней встречи. Давайте обсудим детали. У вас есть какой-нибудь план, господин капитан?

– Есть, но он составлен без знания многих деталей, поэтому я изложу один из вариантов. Мне бы только хотелось знать, что будет представлять собой конвой.

– Тяжелые грузовики с оружием – двести автоматических винтовок М-16 с тысячью патронов для каждой, минометы с боезапасом, несколько огнеметов. Это двадцать ящиков с винтовками и столько же контейнеров с другим оружием. Пятнадцать человек охраны на двух «джипах». Один будет идти впереди, второй – сзади. В каждом грузовике будет по два американских шофера.

– Ну что ж, этот вариант мы тоже рассматривали. Кто будет в группе охраны?

– Солдаты моей роты. Я их буду отбирать сам. Наша рота особого назначения, а вы знаете, наверное, что солдаты этих частей – привилегированные. Они получают и отрабатывают зарплату не только в южновьетнамских донгах, но и в долларах. До того как стать ротой охраны важного объекта, она участвовала во многих карательных акциях. Но эти акции не только ожесточили, сделали убийцами многих солдат, но и вызвали скрытое возмущение и недовольство у части из них. В конвой будут отобраны последние. Среди них есть те, кто умеет водить машины.

Фам Лань изложил свой план: где-то за поворотом в горы или не доезжая до него остановить конвой под предлогом неисправности в головной машине. Водители грузовиков наверняка подойдут поинтересоваться, тут их надо будет обезоружить и устранить. Затем повернуть на Баодык, а там постараться добраться как можно ближе к базе. Надежно укрыть оружие, послать связного на базу или перенести оружие с помощью местного населения. Там много сочувствующих Вьетконгу.

Выслушав, лейтенант удивился:

– Вы так хорошо знаете местность, господин капитан, что вам и карта не нужна. Но что делать нам без проводника?

– Придется, господин лейтенант, найти повод, чтобы взять меня с собой.

Лейтенант задумался:

– Отсюда вас будет трудно посадить в машину. Придется подобрать вас где-то за городом, если вы попросите подвезти вас до Контума.

– Но это будет подозрительно: гражданский человек в военной машине.

– Да, это верно, – согласился лейтенант.

– Господин лейтенант, – предложил капрал, – а если капитан оденет форму?

– А где ее взять сейчас?

– По-моему, господин лейтенант, вы одной комплекции с капитаном…

Лейтенант схватил мысль Бао на лету.

– Верно, оденете мой костюм и станете тоже лейтенантом. Кстати, господин капитан, а на «джипах» не удастся продвинуться подальше, чтобы быстрее уйти из опасного района?

– Дорог хороших там нет, но попробовать будет можно. Однако, господин лейтенант, обстоятельства могут сложиться так, что встретимся с патрулем или заградительным отрядом. Вам надо будет подготовить своих людей к этому.

– Это я сделаю, когда завершим первый этап плана. Думаю, что смогу уговорить солдат. Сейчас об этом и намека нельзя сделать, можно все испортить.

– Верно, – согласился Фам Лань. – Хочу сказать вам откровенно, господа, что вам предстоит рискованный шаг и надо быть готовыми ко всему неожиданному и трагическому.