Текст книги "Реванш России"
Автор книги: Михаил Делягин
Жанр:
Политика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)
Глава 6 СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ: КАКАЯ РОССИЯ НАМ ПО СЕРДЦУ
Наша цель – коммунизм.
(Лозунг на заборе советской ракетной части)
6.1. Промежуточная цель: примерное положение России к 2020 году
Реализация описанных выше первоочередных мер обеспечит восстановление и развитие в России нормальной индустриальной экономики с существенными элементами постиндустриализма. Наличие рядом Китая с его практически неисчерпаемыми ресурсами почти ничего не стоящей и притом весьма дисциплинированной рабочей силы делает существование российской экономики возможным только при условии достаточно жесткого и эффективного протекционизма.
В то же время понятно, что в 2020 году никакое участие в глобальной конкуренции на основе индустриального базиса невозможно в принципе. Этот базис будет играть не столько экономическую, сколько социальную роль, поддерживая уровень и образ жизни значительной части общества, не адаптируемой к постиндустриальному укладу в принципе или адаптирующейся к нему с определенной задержкой.
Конкурентоспособность России будут обеспечивать ее сырье (в значительно меньшей степени, чем сейчас) и ее интеллект. Не вызывает практически никаких сомнений, что Россия может существовать только путем существенного перекрытия положительной технологической рентой отрицательной ренты климатической и (по крайней мере на первых порах) также отрицательной ренты управленческой.
В этом отношении именно интеллект и его использование являются критическим фактором российского успеха. Будет в России сохранен передовой интеллект, научатся российское общество и государство использовать его в полной мере – значит, будет и Россия. Если же интеллект не будет сохранен, или его не научится использовать государство, или его не научится принимать российское общество, надеяться нам не на что: в любом из этих трех случаев России просто не будет.
Ключевым фактором постиндустриального аспекта развития России представляются так называемые «закрывающие технологии». Если руководство России сумеет обеспечить их широкое распространение в российской экономике и одновременно не допустит их массового использования другими странами, российское общество сможет на протяжении наиболее болезненного периода реструктуризации экономики жить на технологическую ренту, не меньшую по размерам, чем нефтяная, и в отличие от нее, не грозящую обществу стагнацией.
Использование «закрывающих технологий» с сохранением контроля за ними является исключительно сложной, тем не менее, в принципе решаемой задачей. Концентрация этих технологий в России и, соответственно, их ограниченное применение позволят не катастрофически разрушить, но плавно размывать глобальный монополизм, избежав чрезмерных потрясений.
Если же решить эту задачу не удастся и произойдет широкое распространение «закрывающих» технологий (в первую очередь, по всей вероятности, в Китай), Россия не получит существенного преимущества перед остальным миром. Однако данные технологии разрушат глобальный монополизм и, обеспечив регионализацию мировой экономики, снизят остроту глобальной конкуренции до приемлемого для нашей страны уровня. Тем самым они предоставят России дополнительный шанс развития в качестве крупной региональной державы. В экономическом смысле опорой нашего развития могут стать возврат контроля за собственным рынком, возвращение на основную часть рынков бывшего Советского Союза, заметную часть рынков бывшего социалистического содружества и «третьего мира», а также освоение ряда принципиально новых для нашей страны региональных и продуктовых рынков.
По уровню жизни Россия обгонит прилегающие страны, а по комфортности ее условий опередит Польшу (благодаря отсутствию безработицы) и Прибалтику (благодаря наличию «социальных лифтов» и достойной общенациональной перспективы).
В плане государственного устройства Россия, скорее всего, будет конфедеративным государством, включающим на формально равных правах современную Российскую Федерацию, Белоруссию, Украину (возможно, без Западной Украины, но с территорией Закарпатья, населенной русинами), Казахстан и Туркмению, а также, возможно, Молдавию и конфедерацию горских республик Северного Кавказа.
Объединение с временно отделившимися при распаде Советского Союза территориями представляется необходимым не только для расширения ресурсной (как человеческой, так и производственной, и пространственной) базы страны, но и для обогащения собственно российского общества рядом исключительно важных достижений многих постсоветских обществ. Среди них следует отметить, прежде всего, модернизированную (хотя и жестко националистическую) элиту Казахстана, добросовестную и честную государственную машину Белоруссии и мультинациональность молдавского общества, сумевшего в исторически короткие сроки практически полностью изжить последствия господства демократического фашизма (устроившего резню русского населения, которая, собственно, и привела к отделению Приднестровья).
Нельзя исключить, что республики Северного Кавказа отделятся от России на некоторое время, но затем – уже к 2020 году – вернутся в ее состав. В результате их конфедерация будет включать в себя республики Северного Кавказа, кроме Адыгеи, которая, скорее всего, будет поглощена Краснодарским краем, Абхазию и, возможно, Объединенную Осетию, которая, весьма вероятно, не будет отделяться от России вместе с другими республиками Северного Кавказа (если, конечно, такое отделение произойдет) и останется в ее составе.
Если государству удастся возобновить социально-экономическое развитие Северного Кавказа и не только прекратить его «дерусификацию», но и вернуть туда изгнанных оттуда русских, украинцев, армян и представителей других народов, а также превратить его в зону расселения основной части китайцев, переезжающих в Россию, Северный Кавказ останется в составе России в качестве ряда субъектов Федерации, имеющих особые и различные права, а не в качестве самостоятельного субъекта конфедерации. При этом не вызывает сомнения, что Северная Осетия все равно объединится с Южной, а Абхазия так или иначе воссоединится с Россией.
Весьма существенным обстоятельством будет то, что данное государство неминуемо заимствует часть государственной символики бывшего Советского Союза (как современная Российская Федерация заимствовала, с минимальными переделками, его гимн) – возможно, вплоть до названия – и будет рассматривать себя как полноправного преемника царской России и Советского Союза, оценивая нынешнее состояние России как относительно кратковременный провал.
Израиль, Кипр и Черногория к 2020 году станут ассоциированными членами нового государства с возможным присоединением через 10–15 лет.
Население Еврейской автономной области угрозой массовых беспорядков не допустит ее переименования в Китайскую, так как преимущественно проживающие там китайцы захотят всеми силами сохранять свою русскую специфику.
6.2. Основные конкурентные преимущества и недостаткиПреимущества и недостатки будущей России практически невозможно предвидеть в полном объеме из-за очевидной неопределенности нашего будущего развития даже в рамках описанного сценария. С уверенностью можно говорить лишь о наиболее фундаментальных чертах России, которые наблюдаются в настоящее время и вряд ли кардинально изменятся в ближайшие полтора десятилетия.
При этом черты, воспринимаемые нами сегодня как ее конкурентные недостатки и проблемы, последовательным проведением должной государственной политики могут быть превращены в источник весьма существенных конкурентных преимуществ.
Главная формальная черта России – ее колоссальное внутреннее разнообразие, включая этническое и культурное. С одной стороны, оно позволяет находить ответ практически на любую внешнюю потребность, с другой – постоянно угрожает сохранению ее целостности.
Носители русской культуры, получившие, что не менее важно, традиционное российское образование, развивающее способности к самостоятельному мышлению, отличаются повышенной склонностью к творчеству. Эта склонность может быть сверхэффективной движущей силой, однако она же может, с одной стороны, разрушать традиционные системы управления, а с другой – вызывать протест против них, опасный и для общества в целом.
Общее нежелание заниматься рутинным трудом при должных усилиях государства может быть источником непрерывного технологического прогресса, однако без этих усилий оборачивается разгильдяйством и повсеместным снижением эффективности.
Принципиальным ограничением российского развития (несмотря на свою самоочевидность, по-прежнему непостижимым для значительной части российских аналитиков) представляется то, что Россию можно вести только туда, куда она сама может пойти, и при этом туда, где она категорически необходима миру.
До сих пор остается открытым главный, ключевой вопрос: какая Россия и для чего нужна миру? В чем именно заключается та его потребность и в особенности та потребность лидеров мирового развития, которую мы – в том числе и уже в своем сегодняшнем, весьма незавидном состоянии – можем удовлетворить гарантированно лучше других?
Сегодня представляется вполне очевидным, что Россия – по крайней мере, в ближайшем будущем – не только не может, но и не должна быть глобальным экономическим конкурентом и военной угрозой. Конфронтация обессиливает; поэтому российская экономика должна встраиваться в мировые кооперационные связи, в том числе в случае необходимости (и возможности) используя самую грубую силу, но исключительно в целях достижения взаимовыгодного и взаимоприемлемого, конструктивного сотрудничества. Лишившись в результате поражения в «холодной войне» собственной технологической пирамиды, наша страна должна на первом этапе своего возрождения использовать все сохраняющиеся возможности по интеграции в качестве жизненно необходимых звеньев в технологическую пирамиду развитых стран.
Принципиально важно подчеркнуть, что такие жизненно необходимые звенья с самого начала могут быть лишь достаточно сложными, ибо, как с садистским удовольствием отмечал наиболее искренний и (по оценкам коллег) едва ли не наиболее порядочный из либерал-реформаторов А. Кох, просто еще один источник традиционного минерального сырья развитым странам не нужен, даже с учетом его потенциальной дефицитности.
Принципиальным ограничением сферы специализации для современной России является слабоосознаваемая даже нашим собственным обществом глубина его деградации. Эта деградация достигла таких масштабов, что современная российская экономика в целом (и многочисленные блестящие исключения из этого общего правила в лице ее отдельных субъектов лишь подкрепляют правоту данного вывода) практически не способна успешно вести конкурентную борьбу в глобальном масштабе.
Поэтому в своем сегодняшнем и завтрашнем состоянии Россия способна занять устойчивые позиции в глобальной конкуренции только там, где она занимает уникальное положение и в силу его уникальности не сталкивается с массовой и систематической конкуренцией.
Следует подчеркнуть, что, несмотря на всю тяжесть своего современного положения, Россия все еще располагает тремя поистине уникальными преимуществами:
пространством, позволяющим как минимум обеспечить создание и успешное функционирование жизненно необходимой мировой торговле трансевразийской железнодорожной магистрали;
природными ресурсами, в первую очередь полезными ископаемыми, являющимися последней на нашей планете значительной нетронутой природной кладовой;
особыми свойствами доминирующей общественной психологии, позволяющей России в массовом порядке рождать самое дефицитное и нужное современному миру «человеческое сырье» – творцов и революционеров.
Вместе с тем нельзя не отметить, что все описанные преимущества еще совсем недавно считались принципиально неотчуждаемыми, неотъемлемыми и практически вечными преимуществами России. Однако к настоящему времени общее ужесточение конкуренции за ресурсы развития сделало эти представления безнадежно устаревшими. Сегодня уже не вызывает сомнения, что российскому обществу уже в самое ближайшее время предстоит доказывать по меньшей мере основным участникам глобальной конкуренции если и не свою способность использовать эти ресурсы, то хотя бы свою возможность ими владеть.
Важнейшая задача российского государства заключается в сохранении территориальной целостности страны.
Одним из ключевых инструментов ее решения, сохранившим свою актуальность и на сегодняшний день, представляется реконструкция Транссибирской железнодорожной магистрали и прилегающих к ней с востока и запада участков, которая приведет к созданию единого, а через какое-то время – и скоростного железнодорожного пути Лондон – Токио (разумеется, с выходом также на китайские порты). Создание трансевразийской магистрали при всей экзотичности и неожиданности данного проекта несет его участникам серьезные и реальные выгоды, масштабы и долгосрочность которых вполне соответствуют масштабам и долгосрочности проекта.
Экономическая рентабельность для участников проекта очевидна, так как железнодорожные контейнерные перевозки на большие расстояния значительно выгоднее и быстрее морских.
Конечно, придется ломать глобальное сопротивление корпораций, связанных со сложившейся инфраструктурой перевозок и включающих не только транспортные компании, но и страховые корпорации, и власти ряда регионов и государств.
Кроме того, заказами на соответствующее оборудование явно будет загружена не только российская промышленность, но и корпорации Японии и Европы, и никакие клятвы российского руководства в верности протекционизму не смогут изменить этого, в том числе и по чисто технологическим причинам. Ведь даже во внутреннем обороте российского машиностроения доля импортных деталей остается довольно высокой.
Экономическая выгода для России также представляется совершенно очевидной: помимо прямых финансовых поступлений от транзита, это миллионы рабочих мест, возрождение целых отраслей промышленности (начиная с заводов по производству бетонных шпал) и кардинальное увеличение внутреннего спроса, в том числе на инвестиции, а также оздоровление управляющих систем. Нельзя забывать и о моральном возрождении народа, который после длительного перерыва вновь столкнется со вполне реальной возможностью зарабатывать себе на жизнь честным трудом, а не различными видами воровства.
Политически же Россия при реализации описываемого проекта не просто надежно обеспечивает свое экономическое, политическое и культурное единство, скрепляя ее мощной транспортной системой и на долговременной основе заинтересовывая наиболее влиятельных соседей в надежном обеспечении ее целостности.
Задолго до завершения указанного проекта, а фактически и вовсе с начала его официальной подробной проработки он впервые за последнее десятилетие запустит реальный процесс постсоветской реинтеграции, которая автоматически становится стержнем евроазиатской интеграции, внезапно возвращая Россию в число стран, способных на постоянной основе оказывать реальное влияние на мировую политику.
Развитые страны Европы, качественно и взрывообразно расширяя пространство интеграции за счет России, Японии и Китая, также расширят и свою геоэкономическую устойчивость, в первую очередь по отношению к потенциальным деструктивным воздействиям со стороны США.
Модернизация Транссиба объективно является началом объединения разрозненных рынков объединенной Европы, Восточной Европы, России, Японии и Китая при помощи объединения транспортной и, что при современных технологиях практически неизбежно, информационной инфраструктуры. Даже начало и даже простая подготовка такого процесса качественно повысит масштабы европейского (в определенном смысле уже евроазиатского) экономического пространства, а значит – и его устойчивость.
Реализация данного подхода позволит сформулировать единственный реалистичный в краткосрочном плане ответ на современный вызов глобализации. Это не утопическое конструирование «мирового правительства», которое неминуемо станет долгим и неосуществимым из-за изменчивости баланса сил и интересов, но своего рода стратегическое отступление от вырвавшихся из-под контроля новейших финансовых технологий, шаг назад к прогнозируемым и управляемым прямым инвестициям и осуществление на их основе временного ограничения международного перелива финансовых ресурсов.
Этот шаг даст предпринимающим его странам существенную передышку для качественного укрепления государственного регулирования финансовых рынков и глубокой реструктуризации крупнейших корпораций, на необходимости которых уже долгие годы подряд тщетно настаивает даже Мировой банк.
До сих пор такие шаги делали только относительно слабые страны Юго-Восточной Азии. Поэтому они носили временный, неуверенный и непоследовательный характер. Следование по этому пути развитых стран Европы, Японии и России с вероятным участием Китая приведет к постепенному образованию совместно с зоной обращения евровалюты подлинного «материка стабильности», что, в свою очередь, сузит потенциальное пространство передвижения спекулятивных финансовых капиталов – «финансового цунами» – до незначительного пятачка, безвредного для мировой экономики в целом.
Определенную (хотя и незначительную по сравнению с ущербом от срыва попыток дестабилизации конкурентов) выгоду получат даже США, так как доллары, в среднесрочном плане вытесняемые по мере распространения евро из резервов и расчетов в первую очередь европейских стран и Китая, неминуемо будут вложены в конечном итоге в строительство данной магистрали.
Таким образом, уже начало работы над проектом глобальной транспортной магистрали само по себе создаст не только для его непосредственных участников, но и для всего геоэкономического пространства новую, значительно лучшую реальность. Ведь в условиях широкого распространения информационных технологий на принятие решений влияет не само развитие событий, но уже сообщения о них – «информационные фантомы». Таким образом, евразийская магистраль начнет влиять на развитие человечества и процессы глобальной конкуренции не тогда, когда она будет построена и по ней будет налажена регулярная и массовая перевозка контейнеров, но уже тогда, когда всеми заинтересованными сторонами будет принято окончательное стратегическое решение о ее постройке.
Принципиально важно, что, прорвавшись в Среднюю Азию, Россия сохранит контроль за маршрутами трансевразийских перевозок и получит возможность либо заблокировать конкурирующий китайско-казахстанский проект (равно как и проекты газопроводов из Средней Азии в обход России), либо установить за ним свой контроль.
Освоение природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока под международным, а не российским контролем является открытой темой энергичных дискуссий американских специалистов и аналитиков ряда других стран, по меньшей мере, с 1996 года.
При этом обобщение картин идеального мироустройства, к которому неявно (а зачастую и неосознанно) стремятся ключевые участники глобальной конкуренции, приводит к примерно одинаковой итоговой системе представлений. В соответствии с ней реальная власть российского государства ограничивается не более чем европейской частью современной России. Границы этой «Московии» у различных участников мировой конкуренции по понятным причинам не совпадают: в то время как одни готовы щедро оставить нам Урал и всю равнинную часть Северного Кавказа, другие отрицают права России даже на Поволжье.
Так или иначе, на этой территории предполагается сформировать вполне европейское по внешнему антуражу государство – своего рода гибрид Португалии (этого недостижимого идеала путинского поколения российских реформаторов) и Польши.
Природные же ресурсы Сибири и Дальнего Востока, представляющие собой основную часть ресурсного потенциала современной России, должны будут перейти под внешний контроль авторов соответствующих подходов, которые рассчитывают на то, что сами будут осуществлять или, по крайней мере, организовывать их эксплуатацию. При этом, насколько можно понять, транснациональные корпорации даже готовы платить налоги со своей осуществляемой на территории Сибири и Дальнего Востока деятельности через Москву – частью ради поддержания относительной цивилизованности в лишающейся источников существования «Московии», частью в силу заведомо более выгодных условий ведения бизнеса. Ведь понятно, что выбить уступки из слабых российских властей для транснациональных корпораций будет на порядок проще, чем из любого относительно демократического (и, значит, учитывающего мнение населения) государства с относительно развитой экономикой.
Представляется принципиально важным, что подобные притязания ни в коей мере не являются чьими-то злонамеренными кознями, направленными на нанесение вреда России. Альтруистических, не связанных с достижением собственной выгоды мотиваций в современном мире попросту не существует.
К глубочайшему сожалению, прогнозы, связанные с территориальной дезинтеграцией России путем отторжения (разной степени насильственности) от нее Северного Кавказа, Сибири и Дальнего Востока, не говоря уже о Калининградской области, носят преимущественно инерционный характер. За редчайшими исключениями, они отражают не чью-то враждебность или агрессию по отношению к России, но не более чем сложившиеся и достаточно прочные тенденции развития последней, вызванные ее собственной слабостью, деградацией российского общества и ничтожностью сегодняшнего российского государства.
Чтобы избежать этой опасности, российское государство должно модернизироваться и затем как минимум регулировать, направлять и балансировать предстоящее и уже начавшееся столкновение интересов Запада (США и Евросоюз, вероятно, будут действовать порознь), Китая и исламской цивилизации на территории России. Уникальность позиции российского государства предопределяется не столько его статусом «хозяина» (который по мере обострения конкуренции во многих отношениях весьма скоро станет чисто формальным), сколько тем, что оно является единственным участником конкуренции, способным осознавать специфику осваиваемой территории и по-настоящему заинтересованным в ее развитии. Если оно не справится с исполнением объективно вытекающих из его уникального положения функций, конкурентное столкновение станет не только стихийным, но и неадекватным характеру спорных ресурсов. В результате оно сможет привести к последствиям, разрушительным не для одной лишь России, но и для всего человечества.
* * *
Важные и недооцениваемые в настоящее время изменения в глобальную конкуренцию за природные ресурсы может внести глобальное изменение климата. Его масштабы, скорость, цикличность и причинность еще долго будут оставаться полем дискуссий, однако наличие его изменений как таковых, по крайней мере в последнее десятилетие, не вызывает сомнений.
Изменение климата создаст вполне реальную угрозу если и не уничтожения, то серьезного ухудшения конкурентных позиций[20]20
Существенно, что чем более отдаленной будет эта отчетливо осознаваемая угроза, тем больше времени будет у соответствующих обществ для реакции на нее и тем жестче и последовательней будет эта реакция. В силу бесспорности самого изменения климата она успеет проявиться в ближайшие 10 и тем более 15 лет.
[Закрыть] для многих относительно благополучных обществ, обладающих значительными ресурсами и способными использовать их для изъятия «климатической ренты» у слабых обществ, которые глобальное потепление переместят в более благоприятные климатические условия. К первым среди других относятся США и некоторые страны исламского мира, ко вторым (также, разумеется, среди других) – Россия.
Сегодня эта опасность остается гипотетической, однако, чтобы она таковой и осталась, противостояние ей в нашей стране должно быть начато как можно раньше.
