Текст книги "Большая игра. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 8. В огне. Часть 4

– Жадные ублюдки! – сжатый кулачок грохнул о стол, заставляя стоящую неподалеку кружку жалобно звякнуть. Взмыленная и разъярённая, майор Вайнер бушевала в непривычно пустой лаборатории. Чуйков понимающе вздохнул и покачал головой. – Ну что тут скажешь…

– Какого чёрта? Я – её куратор! Я должна знать всё о ней! – Кира тяжело опёрлась на стол и помотала головой. – Они не имели права так делать. Это уже выходит за всякие рамки. Мы пошли на все требования, ускорились и с вводом процита, и с полётами, и с обучением, какого чёрта они не унимаются?

– Аппетит приходит во время еды, – пожал плечами профессор и сочувственно посмотрел на Владимира – инженер, насупившись, сидел за верстаком и ковырял щупом начинку заспинного блока в спортивном костюме Алголя. По лицу его шли красные пятна, он то и дело тяжело сопел и что-то бормотал, и по всему было видно, что вся эта ситуация ему нравилась не больше, чем Кире.

– И знаете, что ответил руководитель операции? Я, видите ли, не её мейстер! Она таким ходом не доживёт до его появления!

– Ты обращалась к директору?.. – начал Чуйков, но она решительно перебила его. – Конечно, первым же делом! Только вот ему, похоже, вообще наплевать на Рин.

– Скотина… – донеслось со стороны верстака – Марков стиснул щуп в потной ладони так сильно, что тот погнулся.

– Пётр Иванович, почему так? У нас что, на замену очередь стоит? Они с ней не считаются. Будто она мусор какой-то. Разве это нормально?..

– Кирочка Юрьевна, успокойся, – старик примирительно поднял ладони и улыбнулся. – Я сам мучаюсь теми же вопросами, поверь. Но если сравнивать, то с Алголем они обращались куда как хуже. Я верю, что девочка справится, она большая умница.

– И что вы предлагаете, просто сидеть и ждать? – Кира окатила его пылающим взглядом. – Я не согласна, я не буду просто стоять в стороне и ничего не делать. Хоть что-то бы узнать, в систему там залезть, не знаю, отследить маршруты, перемещения. И где Майя, когда она так нужна…

– Зайцева тоже устала после перелёта, завтра утром соберёмся и обсудим всё обстоятельно и в деталях, найдём общее решение, – не оставлял своих попыток Чуйков, подслеповато щуря глаза. – Сейчас главное не спешить и не наделать ошибок. Ты уже и так всем позвонила, кто мог как-то повлиять на ситуацию.

– У меня друг есть, в инженерном корпусе, я могу попробовать с ним связаться, – глухо добавил Владимир и отложил в сторону погнутый щуп. – Не ахти какая помощь, но чем чёрт не шутит.

– Давай, – кивнула она и замерла на месте, осенённая новой мыслью. – А я вот что сделаю. Раз люди мне помогать не хотят, я пойду к тому, кто лучше всех знает, каково это. Алголь прошёл через это, он и поможет.

– Кира, не надо, – голос Чуйкова неожиданно похолодел и стал жёстким, он решительно встал перед ней, преграждая путь к двери. – Не подставляйся так сильно, они это не простят. Кроме того, это опасно.

– Пётр Иванович, я всё равно это сделаю, – с нажимом ответила она.

– Кирочка, тебе не к нему ехать надо, а домой, принять душ, сумки разобрать, кофе с коньячком на ночь попить, – он снова смягчился и подошёл ближе. – Время уже позднее, скоро полночь, все спят уже давно. Хочешь, Вова тебя подвезёт до дома?

Она стояла напротив и молча смотрела на него, обдумывая всё сказанное. На изящных скулах играли желваки, плотно сжатые губы вытянулись в тонкую полоску – всем своим видом она выражала напряжённую внутреннюю борьбу. Наконец, из груди вырвался полный усталости вздох.

– Хорошо, поеду домой. Марков, сиди, сама доеду.

– Вот и славно, – улыбнулся профессор и сложил ладони вместе в одобрительном жесте. – Это мудрое решение. Позаботься о себе, Кира, богом тебя прошу. Этим ты поможешь Рин куда больше.

– Да поняла я, поняла… – схватив со стула куртку, она торопливо оделась и направилась к двери, когда сзади снова послышался голос профессора.

– Не иди к нему, Кира. Не надо.

Она коротко кивнула и провела рукой по сенсору – дверь с шипением открылась, выпуская майора из лаборатории.

– Вов, проводишь её до дома? – Чуйков повернулся к инженеру, слепо глядевшему в недра блока на чёрно-зелёном костюме. – Просто чтоб никто не обидел по дороге.

– Она сейчас сама кого хочешь, обидит, – буркнул тот и с недовольным выдохом отложил в сторону костюм ретранслятора. – Ладно, проеду за ней до дома – и спать. Осточертело мне это всё уже. Коньяк, говорите…

– Спасибо, Володя, – старик с облегчением кивнул и промокнул платочком лоб. Сердце старика всё никак не могло успокоиться от волнения.

***

Наспех приняв душ и переодевшись, а заодно и сбросив хвост в виде Владимира, она снова села в машину и помчалась по ночному городу. Не просохшие как следует, волосы замёрзли на кончиках, стоило ей пробежаться без шапки по свежевыпавшему снегу, но Кира довольно быстро отогрелась в тепле салона. За стеклом проносились столбы, вывески и редкие прохожие, неизвестно зачем выбравшиеся в час ночи на улицу.

Вскоре на дороге перестали встречаться машины и рекламные щиты, а тем более – люди, сменившись однообразным пустынным пейзажем. Мертвенно-тихий район, так и не ставший жемчужиной увядающего города. Гетто ретрансляторов встретило её одиноко загорающимися фонарями и полузаметённой снегом дорогой. Проехав несколько кварталов домов, чернеющих пустыми глазницами окон, она свернула в дальний двор и припарковалась в стороне от подъезда.

Универсальный ключ не с первой попытки отпёр дверь – раз за разом загорался красный индикатор, не пропуская её внутрь. Она перепробовала все методы – дышала на ключ, отогревая его, зажимала несколько кнопок, проводила им по считывателю с разной скоростью и разными краями. Наконец, наверное, с сотой попытки ей удалось добиться своего – пискнувшая дверь приоткрылась, и здорово продрогшая Кира проникла внутрь.

Дохнув в замёрзшие ладони, она потерла их, чтобы согреться – и медленно пошла к лестнице. В пустынном коридоре каждый шаг отдавался эхом, усиливаясь и создавая ощущение, будто за ней кто-то идёт след в след. Жутковатое ощущение напомнило ей злосчастный день, когда в институте произошла диверсия, и она едва не погибла. В голове промелькнуло – может, Чуйков был прав? И не стоило даже соваться в дом к ретранслятору, к тому же ещё и раненому – рука его всё-таки была сломана. И ему наверняка больно, даже если он не подаёт вида.

Отбросив сомнения, Кира поднялась ещё на один этаж вверх – в конце коридора виднелась дверь с номером 25. Квартира Рин… она едва поборола в себе соблазн заглянуть внутрь и узнать, как живет её подопечная. Ключ, предусмотрительно сделанный когда-то ещё Николаем, покоился в кармане, на одном кольце с ключом от квартиры Алголя. Набрав воздуха в грудь, она пошла дальше – на лестницу к следующему этажу, к его квартире.

Едва она взошла на первую ступень, сверху донёсся звук открывающейся двери – майор не растерялась и поспешила наверх. Она увидела закрывающуюся дверь – и высокую фигуру в чёрном, с замотанным в бинт предплечьем. На мгновение показалось, что в сужающемся проёме мелькнула чья-то тонкая рука, но всё внимание Киры сосредоточилось на ретрансляторе.

Алголь стоял перед ней, заслонив собой дверь, и сверлил строгим, неприветливым взглядом. По коже пробежал холодок, хоть Кира и предпочла подумать, что это был сквозняк, дошедший с улицы. Она постаралась взять себя в руки и, поднявшись на этаж, улыбнулась. – Добрый вечер, Алголь.

На лице ретранслятора появилась неприятная, хищная улыбка. Он медленно пошёл навстречу, не сводя с неё глаз – от этого пробирающего взгляда Кира невольно попятилась к стене.

Что, если он и правда на нее нападет? При всём богатом опыте рукопашной схватки, в бою с ним она не имела шансов. Майор здраво оценивала свои силы – он был выше её, крупнее и сильнее. И, чёрт возьми, в свои шестнадцать парень выглядел значительно старше и имел столько опыта, что не каждый профессиональный боец мог с ним сравниться. Не говоря уже о том, что он был ретранслятором. В душе появилось нехорошее предчувствие.

– Вы неосторожны, майор, – наконец, заговорил он, но плотоядный оскал с его лица никуда не исчезал.

– Говорила же, можешь на «ты», и я пришла поговорить о… – начала было она, но подошедший вплотную ретранслятор схватил её за руки и прижал к стене. Пронизанные бледными вспышками глаза замерли напротив лица. – Тогда ты должна понимать, чем всё может кончиться. Ты пришла ночью, ко мне, совсем одна. Знаешь, как это выглядит? В пяти километрах вокруг нет никого, кто мог бы услышать твои крики.

Он развел в стороны её руки и скользнул ощупывающим взглядом от шеи до груди. Замок на куртке сам собой расстегнулся и разошёлся. Кира ощутила, как его колено упёрлось в стену между бёдер и двинулось вверх.

Она медленно подняла голову и улыбнулась.

– Так вот что ты выбрал…

Кира тихонько засмеялась – так неожиданно, что ретранслятор замер в непонимании и сощурился, вглядываясь в её лицо.

– Ты интересный, Алголь, – в её голосе послышались нотки облегчения, – Но сделал ты неправильный выбор…

В следующее мгновение она устремилась к его лицу, едва не впиваясь губами в приоткрытый рот – Алголь рефлекторно отшатнулся назад и увернулся от поцелуя. Однако Кира снова попыталась его поцеловать, на этот раз более смело.

И Алголь отступил. Легонько оттолкнув её, он отпустил руки и ушёл в сторону, прочь от новых попыток раскрасневшейся Киры. Майор хихикнула и, неторопливо размяв кисти, застегнула куртку. Сердце в груди забилось сильнее, её здорово заводило то, что она видела перед собой – неукротимый и холодный Алголь совершенно точно был смущён её смелостью. Парень смотрел на неё с непониманием.

– Такими вещами меня не напугаешь, Алголь, – улыбнулась она и поиграла бровями. – На этом поле у меня преимущество! Но, думаю, ты знал об этом. Так зачем ты это сделал?

Он молчал, снова сверля её холодным, непроницаемым взглядом. Однако теперь она уже не ощущала тревоги или испуга – из всех возможных вариантов он выбрал то, что не причинило бы слишком большой боли и не убило бы её. Он хотел её отпугнуть – но сделал это неумело, не так, как всегда. Что-то неуловимо изменилось в его отношении, в нём самом. Ретранслятор отвернулся и посмотрел на лестницу вниз.

– О чём ты хотела поговорить?

– О Рин, – она сунула руки в карманы и подошла к перилам – внизу виднелись лестничные пролёты и этажи, совершенно пустые и холодные.

– Её забрали досрочно по приказу Минобороны, назначили на боевую операцию, – голос похолодел, она снова вспомнила вечер в Японии, тот роковой звонок, – и растерянное лицо запутавшейся в себе девушки, ещё слишком юной для того, что ей приготовила жизнь.

– Я знаю, – кивнул Алголь и подошел к ней, встав в стороне. – Турция и Армения.

– Да, – та кивнула, – Только она не готова, Рин ничего ещё не знает для этого. Мы не проходили с ней ни тактику, ни оружие, ни воздействие. Тем более бой с другим ретранслятором. Меня просто отодвинули, отстранили. Ничего не говорят, никуда не пускают. Алголь, она не справится сама, понимаешь? Ей нужна команда, поддержка и навыки. Сейчас ничего этого нет, и на мои попытки это объяснить или изменить реакция одна – отказ. Я ничего не могу сделать одна…

– И поэтому ты здесь? – он пристально посмотрел на встревоженное лицо майора. Она повернулась, их взгляды снова встретились. Ещё минуту назад она вела себя решительно и смело, но теперь выглядела растерянной.

– Да. Я не знаю, что ещё придумать, чтобы ей помочь. И, кажется, сделала всё, что могла, – губы ее растянулись в кривой улыбке. – И всё бесполезно.

Он неоднозначно хмыкнул.

– Почему ты думаешь, что я смогу что-то изменить?

– Не знаю, – Кира тряхнула волосами, беспорядочно выбивающимися из-под ворота куртки. – Наверное, потому, что верю. Знаю, что это наивно, но я верю в то, что ты можешь сделать что-то такое, что изменит всё. То, что не могут сделать люди, – наверняка сможет сделать ретранслятор. Если кто-то и может всё изменить, то только он. Звучит, конечно, глупо, – вы ведь не боги, и всё же…

Он ощутил, как пальцы Киры коснулись его ладони – она всегда старалась держаться уверенно и строго, но сейчас он ощущал, как подрагивают её руки.

– Я верю в тебя, и поэтому я здесь, Алголь.

Её слова эхом разносились по этажам, раз за разом отражаясь от стен и возвращаясь. В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь доносящимся с улицы свистом ветра да шелестом вентиляции. Он тихо выдохнул, оставляя в воздухе полупрозрачное облачко пара.

– Я прошу очень многого, да? – в дрогнувшем голосе послышались нотки вины. – Что тогда, что сейчас. С моей стороны это некрасиво. Ты не обязан это делать. И всё же, если чем-то могу – я готова заплатить за это.

– Кира, почему ты делаешь всё это? Почему ты готова так много сделать ради неё? Почему она так важна?

Она отпустила тёплую ладонь ретранслятора и, развернувшись, опёрлась спиной на перила ограждения.

– Я не знаю, правда. Это сложно описать словами, – взгляд скользнул по стене и безликой двери в пустую квартиру, останавливаясь на пыльном светильнике под самым потолком. – Когда я её впервые увидела, она была такой беззащитной, и мне захотелось её оберегать. Когда она окрепла, стала более уверенной – то стала похожа на маленькое солнышко. Знаешь, я никогда не хотела смешивать работу и личную жизнь, да и на последнее у меня нет ни времени, ни желания. Может, я просто компенсирую её нехватку работой? Просто, когда появилась Рин – она сразу стала для меня какой-то особенной. Я хочу её защищать. Я хочу ей помогать. Хочу, чтобы она была счастлива. Мне ничего не надо взамен, понимаешь?

Он молчал и слушал её, буравя взглядом едва видневшуюся дверь в квартиру под номером 25.

– Я не знаю, как передать всё то, что у меня на душе, – Кира прижала ладонь к груди и повернулась к нему. – Ты ведь можешь читать мысли, так? Коснуться сознания человека, проникнуть в него?

– Если и могу, то что? – Алголь взглянул на неё, недовольно хмуря брови.

– Так загляни в моё, посмотри, и сам всё поймешь. Я хочу, чтобы ты понял, почему я всё это делаю.

– Кира, это может быть больно. Ты просишь пустить чужое сознание в себя. Это может быть хуже, чем просто насилие.

Майор усмехнулась и смерила его оценивающим взглядом, в глубине её глаз снова заблестели задорные огоньки.

– Как ты и говорил, я ведь понимала, чем это всё может кончиться, когда шла сюда. Почему ты думаешь, что я не была к этому готова?

Вместо ответа он коротко кивнул – тёмные, почти черные волосы качнулись, соскальзывая с плеч. Сияние его глаз становилось интенсивнее, словно недрах головы разгоралось бледно-голубое солнце.

– Расслабься и не сопротивляйся, – тихо произнёс он и сделал шаг вперёд, стремительно сокращая дистанцию между ними. Кира сглотнула, сжимая кулак. – Давай. Я готова.

Перед глазами всё поплыло. Два бледно-голубых огонька, размытых в пространстве, пошатнувшаяся сероватая стена и дверь в ней, знакомое строгое лицо, приблизившееся почти вплотную. Она ощутила, как что-то вязкое, тягучее и тяжёлое обволокло её, голова наполнилась плотным и густым туманом. Мир вокруг качнулся и накренился, ускользая, – её веки закрылись, сознание медленно потухло.

Он аккуратно подхватил оседающую на пол Киру и, морщась от боли, взял на руки. Не было никакой нужды читать её мысли – все и так было предельно понятно. Аура майора горела розовым и алым, с красивыми ветвистыми прожилками серо-стального – верность и честь. Таким людям можно было доверить даже жизнь, не опасаясь, что они в самый ответственный момент ударят ножом в спину. Рин была удивительно везучей, раз уж ей довелось встретить на своём пути такого человека.

Погрузив Киру в глубокий сон, он перехватил её поудобнее и понес вниз по ступеням, к дальней двери вдоль по коридору.

Она всегда была сильной, очень сильной. И когда пришла к нему на встречу в пустой лаборатории, и когда вела в бой в шутливом сражении японского фестиваля, и когда в глубокой ночи и полутьме гостиничного номера пыталась поделиться своей заботой. Кира, как могла, затыкала пустоту в своей душе заботой о других людях. Зияющую брешь, пробитую в ней задолго до того, как Рин узнала о том, что такое ретрансляция, а он сам принял процит и навсегда изменился.

Дверь бесшумно открылась, скользя на прекрасно смазанных петлях. В полутьме ночи он аккуратно внес её в прихожую, прошёл через зал – сразу в спальню.

Здесь всё было под стать хозяйке – чисто, аскетично и аккуратно. Маленький прикроватный столик с часами и красивой картинкой в рамке, заправленная постель с мягкой пышной подушкой, пушистый ковёр под ногами. Не так уж и давно он проделал ровно то же самое, неся на руках не Киру, а Рин, – и вот, всё снова повторялось.

Кровать тихонько скрипнула под весом майора – он уложил её голову на подушку и, повозившись со шнурками, стянул с ног тяжёлые ботинки.

На её расслабленном лице не было ни одной морщинки, лишь красивые густые брови то и дело сходились ближе друг к другу, создавая аккуратные складочки. Она видела сон.

Последним делом он расстегнул и осторожно снял с неё куртку, невольно задев бок. Горячее сердце в груди молодой женщины, прикрытой лишь тонким джемпером и рубашкой, билось ровно и спокойно. Он невольно залюбовался ею – правильные черты лица, приоткрытый рот и розовые, нежные губы, подтянутая фигура, выделяющаяся через одежду крепкая грудь. Сейчас Кира выглядела как никогда беззащитной.

Совсем не такой, как несколько минут назад, когда он пошёл на крайность, пытаясь скрыть от неё прячущуюся в квартире Эстер. Сильная, одинокая и отчаявшаяся найти хоть какую-то помощь, готовая принести себя в жертву ему… ещё одна. Похоже, это никогда не закончится.

– Отдохни, майор, – он бережно погладил большим пальцем её щеку. – Я сделаю всё сам.

Ретранслятор беззвучно вышел из комнаты и машинально закрыл за собой дверь в квартиру. Голова, привычно налившаяся тяжестью, наконец-то могла расслабиться. Внезапный ночной визит лишь подтвердил его уверенность – он должен был любой ценой попасть туда. Пока ещё не стало слишком поздно, он должен был остановить Вегу.

Глава 8. В огне. Часть 5

***

Утра в привычном понимании не было. Ничего не изменилось с того момента, как она неловко провалилась в сон, с трудом пригревшись в неуютном, необжитом и подрагивающем от порывов ветра спальнике. Вокруг было всё так же темно, неприветливо и сыро, всё так же где-то вдали кричали горные козлы. Разве что дождь прекратился, оставив после себя промозглую сырость да лужи.

– Ноль-два, вставай уже, а то прямо так на землю вытряхну, – уставший трясти её за плечо, Ваха выпрямился и несильно ткнул ботинком в спальник. Удар пришелся на ягодицу, девушка зашипела от боли – но сонливость как рукой сняло. Довольно ухмыляясь, боец добавил. – Через десять минут завтрак, через двадцать выходим.

Она с неохотой поднялась и посмотрела по сторонам – всё то же унылое зрелище и те же люди. Зевая и сонно моргая, они готовили завтрак, на крошечном огоньке разогревателя стояла новая порция консервированных каш с мясом. Сбросив остатки сна, Рин принялась одеваться.

Голова кружилась до тошноты. К ощущению непрекращающегося шторма добавилась сырость от так и не просохших ботинок. Перебарывая себя, она поплелась за пределы лагеря – организм давал явные сигналы к необходимости уединиться.

– Так, я тут немного прошёлся вокруг, – краем глаза следя за уходящей Рин, Актёр показал пальцем на планшет с картой и обвёл небольшой участок. – Тут у нас речка, и ниже по течению есть неплохой брод. Не разглядел в деталях, но по карте вполне себе проходимое место. Метров пятнадцать шириной. После дождя должна была немного шире разлиться, конечно… в общем, переходим – и сразу в лес, вот сюда… до самой границы – хороший, глухой лес. Если успеем до рассвета, о камерах можно не переживать. А дроны на этом участке границы не летают – много живности, путаются. Возражения есть?

Возражений не было, Вахе не терпелось приступить к завтраку. Воткнув ложку в исходящую паром консерву, Актёр посмотрел на часы – запас по времени у них ещё был, хоть и небольшой.

Конечно, переходить границу им следовало часа в три-четыре утра, когда даже самый внимательный часовой начинает дремать на посту, полагая, что самая сложная часть дежурства позади. Но зная о напряжённой обстановке в регионе, наверняка охрану границы усилили. И пусть горный район с откровенно запущенной системой безопасности был самой слабой точкой границы, умный офицер наверняка уделит ему особое внимание. Рассчитывать, что в грузинской пограничной службе работают идиоты, он бы не стал – противника недооценивать нельзя.

– Девчонка что-то не идёт, да и Рыжего не видно, – отвлёк его от размышлений Ваха. Выскребая остатки каши, он покосился на лесок за его спиной, а потом – на часы. Подозрительных звуков слышно не было, но мало ли что могло случиться.

Актёр со вздохом отложил недоеденный завтрак и поднялся. – Пойду, проверю.

– Не спугни, вдруг застанешь на самом интересном месте? – боец подмигнул ему.

Стараясь ступать бесшумно по сырой траве, он пошёл за растворившейся среди деревьев девушкой. Склон шёл вниз, то и дело попадались небольшие каменные осыпи и покосившиеся деревья – разбухшая земля с трудом держала их под напором горного ветра. Особо не укроешься.

Впереди показалась поблескивающая в тусклом свете луны поверхность реки – с тихим шумом вода перекатывалась по небольшим порогам и журчала между камнями. А метрах в десяти от берега, притаившись за раскидистым деревом, стояли Рыжий и Рин. Пригнув головы и притаившись, словно прячась от кого-то. Он сощурился и прислушался – сквозь ветер и плеск воды едва уловимо слышались голоса людей.

Боец машинально присел и бесшумно, прячась за деревьями и осыпями, подобрался к ним. – Что тут?

Рин осторожно повернулась к нему – большие глаза подрагивали, челюсти плотно сжаты. Испугалась.

– Четверо на той стороне реки, – не отвлекаясь от наблюдения, негромко начал докладывать Рыжий. – Двое вооружены, похоже, браконьеры. У одного ружьё с транквилизатором. Поймали барса, ублюдки… смотри.

Он подошел ближе и, держась за ствол, посмотрел в ту же сторону – через реку, откуда доносились голоса.

На другом берегу, метрах в пяти от кромки воды, на небольшой травянистой полянке виднелись четыре фигуры людей и ещё одно странное, шевелящееся пятно – раза в полтора больше человека. Под плотной нейлоновой сетью в неверном свете луны виднелась большая голова, прижатые к телу лапы, тёмные пятна на густой, серебрящейся шерсти. Животное лежало неподвижно, было видно лишь, как вздымается его пятнистый бок.

Актер нахмурился и, посмотрев на спутников, покачал головой.

– Ублюдки, это да. Мы должны были там переправляться, а теперь придется идти выше по течению, чтобы обойти их. Жалко, конечно, зверя, такая шкура стоит целое состояние. Ладно, пойдём обратно, мы время теряем.

– Нет…

Тонкие пальцы вцепились в его рукав – Рин смотрела на него так, будто это он был одним из браконьеров.

– Что?

– Нет. Я не пойду. Мы не можем просто так его бросить, они же убьют его… – голос девушки дрожал, но она продолжала настойчиво шептать. – Я его не брошу… не хочу, чтобы с ним… как со мной.

– Да твою же мать…

Актер еле слышно прошептал такое затейливое и непотребное ругательство, что Рыжий невольно вздрогнул.

– Слышь, ты, – он схватил девушку за запястье и крепко сжал. – Мы сейчас тихо вернёмся в лагерь, тихо соберёмся и тихо свалим отсюда. Не хочешь уходить сама – утащим насильно. Будешь кричать – рот заткну, вырублю, если надо. Но я тебя довезу до этой чёртовой базы, поняла?

– Идите… я и одна как-нибудь справлюсь.

– Мы на задании вообще-то, – тихо добавил Рыжий. – Тебя в Армении ждут. И если ты ещё не поняла, времени у нас нет. Сцепимся с ними – нас грузины заметят, ты так всю операцию сорвёшь.

– Знаешь, сколько народу погибнет тогда? Только из-за того, что ты одного зверя пожалела? – Актер ощутимо тряхнул её – голова Рин мотнулась, едва не задевая ствол. – Ты этого хочешь что ли?

– Как я могу спасти их всех, если я одному зверю помочь не могу?.. – девушка стиснула зубы, горящий взгляд подернутых свечением глаз упёрся в бойца.

Перед ней снова встал образ Алголя, она вспомнила их разговор тогда, в городе, возле подворотни. В тот день, когда она впервые ощутила свою истинную силу. Слова сами полились из неё, словно шли из самого сердца.

– Что мы за люди тогда такие, если готовы просто уйти, когда кто-то страдает? Зачем мы тогда нужны? Вы же сильные, вы можете что-то сделать! И я могу! Если не хотите помогать, так хотя бы не мешайте!

– Вот же ты дубина тупая!.. – жарко зашептал Актер, но она продолжала.

– Эти… браконьеры, они убьют его, сдерут с него шкуру, и вы сможете спокойно жить, зная, что могли остановить их? Это неправильно, не по-человечески, не должно так быть! Я не смогу! Я спать не смогу после этого спокойно, понимаете? Он же даже сопротивляться не может… если мы не поможем, то никто… понимаете?

– Слышишь, босс, – Рыжий с тихим вздохом положил ладонь на его руку. – Так-то права она. По-человечески если.

– По-человечески… – недовольно буркнул он и посмотрел за реку – браконьеры складывали вещи возле пойманного зверя, у одного из них в руке загорелся фонарик – узкий луч света скользнул по мокрым камням и бурлящей поверхности воды.

– Да хрен же с тобой… короче так. Идём вчетвером, переправляемся выше течения, тихо и быстро, обходим их со стороны леса – и вырубаем по одному. Работаем без трупов, грузины потеряют кого-нибудь здесь и сразу панику поднимут. Никакой нам тогда границы… Рыжий, что они говорят, слышишь?

– По-грузински что-то, – боец улыбнулся и продолжил шептать. – И один азербайджанец, говорит давно тут промышляет, выслеживал его, урод…

– Вот же сучёныш, – со злостью выдохнул тот и неприятно осклабился. – Транквилизаторы действуют минут тридцать-сорок, у нас в запасе минут двадцать. Рыжий, иди за Вахой, ножи не забудьте. И веревку мою возьми. Так, теперь ты.

Он железной хваткой вцепился в худенькое плечо Рин.

– Я скажу тебе это один раз. Хочешь ему помочь – слушай меня, ясно? Говорю «беги» – ты бежишь, говорю «ползи» – ползёшь, и никаких «но» и «если». И пока не придём на базу, ты каждое слово моё выполняешь, как закон, поняла?

Она кивнула, на бледном лице читалось выражение полной готовности.

– Пока мы работаем, жди в укрытии, но если что – не мешкай, бей наверняка. Нож вот держи, не потеряй только.

Он отцепил от пояса добротные ножны с ухватистой рукояткой – армейский нож, прочный и лёгкий. Рин молча кивнула и сунула его за пазуху, во внутренний карман.

Сзади послышался тихий шелест и скрадываемые ветром шаги – пригнувшись, бойцы приближались к ним короткими перебежками.

– Дальше молча, – он показал ей знаком закрывающуюся ладонь и указал направление – вверх по течению реки. Еще один взмах ладонью – за мной. Бросив взгляд на людей на другой стороне реки, девушка осторожно пошла за ним. Сердце забилось чаще – от тревожного ожидания она наконец-то перешла к действию.

Идти пришлось метров триста вверх по склону, по осыпающейся скользкой гальке, как назло шумевшей от каждого шага. На берегу каждый обвязался веревкой вокруг пояса – один конец предусмотрительно привязали к здоровенному валуну. Первым в воду вошел Актёр, а сразу за ним, держась за веревку, пошёл Ваха.

Рин шла третьей – вцепившись в дрожащую, как струна, насквозь мокрую веревку, она шаг за шагом ступала за бойцами. Вода то и дело пыталась снести её ниже, а то и вовсе опрокинуть в бурный поток и унести вниз, благо место было довольно мелкое – всего по колено. Но идти даже по колено в холодной горной речке, по скользким камням, продрогшей насквозь девушке было невероятно тяжело. Если бы не адреналин, переполнивший кровь, она бы точно не решилась на такое.

Проще было снова с нуля научиться материализации и десять раз подняться в воздух, чем пройти эти пятнадцать-двадцать метров в ночных горах Кавказа. Шаг за шагом она приближалась к берегу, и каждый новый шаг казался на этот раз уже точно непреодолимым. Стиснув зубы, она неумолимо шла дальше.

Наконец, переправа закончилась – шедший последним Рыжий помог ей отвязать верёвку – продрогшие пальцы совсем не гнулись. Актёр жестом подозвал всех к себе и, присев, негромко заговорил.

– Их четверо, двое с оружием. Один – самый дальний, с ружьём, он мой. Обойду через лес. Рыжий, твой – второй. Сможешь зацепить третьего – отлично, но не рискуй. Ваха, твой – последний, который помельче… да, вон тот.

Он указал на ближайшего к зверю браконьера – маленькая темная фигурка склонилась над рюкзаком, что-то выискивая в тусклом свете фонаря.

– Ваха, работаешь первый, выключи свет. По готовности мы подхватим. Ноль-два, идёшь с ним, но остаёшься, где скажет. Всё, поехали.

Оба бойца с тихим шорохом растворились в чернильной тьме ночи, оставив их вдвоём. Рин вытерла нос и, нащупав под одеждой нож, поспешила за спутником – он без промедления двинулся вперед.

Они бесшумно подобрались к небольшой куче камней возле самого лагеря браконьеров – Ваха сделал знак рукой, приказывая оставаться на месте. Девушка кивнула и притаилась за укрытием. Благодаря своему зрению, Рин успела заметить крадущиеся вдали силуэты – Актёр и Рыжий также вышли на позиции. Всё было готово к атаке.

Потянулись напряжённые секунды ожидания. Расслабившись на привале, люди переговаривались, кто-то даже негромко засмеялся, радуясь удачной охоте. Пленённое животное издало тихий, протяжный рык – сквозь мучительный сон прорывалась тревога обречённого зверя. А через мгновение Ваха бросился в бой.

Всё происходило пугающе быстро – покрыв отделяющее их расстояние в несколько прыжков, мужчина врезался в соперника. Тот, поворачиваясь на звуки шагов, опрокинулся навзничь от сокрушительного удара в голову. За ним, потеряв ружьё, с тихим вздохом упал на землю второй – Актёр сработал молниеносно.

Рыжий, чуть помедлив, просчитался – третий успел вскинуть ружье. С тихим хлопком дротик улетел в корявый ствол дерева, а браконьер рухнул на землю, поймав удар приклада своего же оружия. Оставался лишь проводник – тот самый азербайджанец, что хвастался остальным. Оставив товарищей, он бросился бежать прочь, вверх по течению… в её сторону.

Лежащий за пазухой нож внезапно налился свинцовой тяжестью. Ей уже приходилось отнимать жизнь человека, но сделать это снова, хладнокровно, лицом к лицу? Вонзить в живого человека сталь, прерывая его жизнь… Рин стиснула зубы, кровь в ушах застучала с утроенной силой.

Рука сама нащупала небольшой округлый камень. Замах – и, выскочив навстречу, она швырнула его в неприятеля.