Текст книги "Весь цикл «Десантник на престоле». Шесть книг"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 126 страниц)

– Обе бригады располагаются недалеко от океана. Кроме них на заставах до Байкала стоит двадцать легких кавалерийских эскадронов, усиленных взводами тачанок, и двенадцать отдельных стрелковых рот. Плюс на юге Сахалина расположен полк морской пехоты. А вот от Байкала до границы с землями Туркестана у меня есть всего двенадцать казачьих сотен, причем вооруженных как попало.

– Куда же все остальные казаки делись? – Несколько опешил Император.

– Часть я принял в армию, а остальных от содержания довольно скудных полков и сотен временно освободил. Нет, что вы, не официально. У меня и полномочий таких нет. Просто не использую и все, стараясь военные задачи решать без них.

– Почему так? Чем они вам не угодили?

– Отчего сразу не угодили? Практика показала, что содержание на границе регулярных войск дает больший эффект противодействия контрабандистам и бандам, вторгающимся на нашу землю. Да и у казаков задач хватает. Они мне для других вещей нужны.

– А сколько, как вы считаете, вам нужно сил для полного разрешения возникших затруднений?

– Для военной кампании в Уйгурии мне нужно собрать ударный кулак. К имеющимся двум бригадам я хотел бы получить еще две пехотные и одну горнострелковую. Не считая вспомогательных сил обеспечения и два десятка эскадронов легкой кавалерии, усиленных тачанками.

– Почему бригады? Чем вас не устраивают дивизии?

– По всей видимости, противник не будет давать нам генеральное сражение. Такое деление диктует сам характер военных действий.

– Хорошо. Что еще?

– Плюс, для ударного кулака, было бы неплохо получить хотя бы один осадный дивизион. По слухам, они отлично зарекомендовали себя в Османской Империи.

– Но к ним придется возить боеприпасы «из Санкт-Петербурга».

– С этим можно будет смириться, так как часто, я думаю, они будут не нужны.

– После французской кампании я передам в ваше распоряжение один из уже сформированных осадных дивизионов.

– Прекрасно! Но это только ударный кулак. Кроме него мне потребуется что-то порядка пятидесяти эскадронов легкой кавалерии с тачанками и три десятка стрелковых рот. Если получится, пехоту тоже нужно будет усилить пулеметами.

– А артиллерия полевая не нужна?

– Да против кого ее применять? Большая часть боев носят характер скоротечных стычек с малочисленным противником, который практически никогда не старается держать позиции долго. Впрочем, даже стрелковые роты – и без того очень серьезные по силе подразделения для имеющегося театра военных действий. Сильнее скучивать войска просто не нужно.

– Кстати, а почему легкая кавалерия? Вам не нравится идея с рейтарами?

– Честно говоря, я не очень доверяю этой форме кавалерии. Да и не очень понятно, что с ними делать.

– Михаил Михайлович, давайте поступим так. Я дам вам двадцать пять эскадронов легкой кавалерии, выделив на каждый по четыре тачанки, и столько же – рейтаров. Это весьма перспективный вид кавалерии для патрулирования степей и пустынь. Кроме того, в отличие от так желаемой вами легкой кавалерии, он значительно серьезнее вооружен.

– Вы так в нем уверены?

– Конечно, иначе бы не предлагал.

Голицын настороженно взглянул в глаза Императору и кивнул:

– Хорошо.

– Ну вот и ладно, – улыбнулся Александр. – Давайте теперь пойдем дальше. Как у вас обстоят дела с железной дорогой от Хабаровска к Владивостоку?

Спустя час.

– Кстати, вы наладили практику передачи оперативных отчетов по телеграфу? Помню, вы сетовали на большие затруднения в управлении, а мне такой подход очень сильно упростил дела.

– Наладить-то наладили, только все одно, это не сильно спасает. У меня значительные затруднения с управлением другого характера – кадры и пространство. Ведь эта громадина Восточносибирского генерал-губернаторства просто невероятная. Боюсь, что я вряд ли смогу поднять качество управления. Шутка ли – территория в половину России.

– И что вы предлагаете?

– Даже не знаю. Тут или делить генерал-губернаторство на более малые части надобно, или… даже не знаю, – покачал головой Михаил Михайлович.

– А не жалко такое предлагать? – хитро прищурившись, улыбнулся Александр.

– Жалко, конечно, но что делать? Вы ведь, Ваше Императорское Величество, с меня потом все спрашивать будете. Отчего то не сделал? Почему это не проконтролировал? А я и так уже недосыпаю.

– Так что же вы с губернаторами не работаете? Дали бы им больше самостоятельности в делах.

– Сколько мог – все дал. Но часть вещей находится только в моем ведении. Например, стратегические стройки, переселение, военные операции. А они, как вы понимаете, влекут за собой вникания в детали, разъезды по чрезвычайно обширным территориям и много головной боли, связанной с разбором кадровых вопросов на местах. Кадры – это вообще жуткий нарыв. Иногда сажусь в кресло, закрываю глаза и оторопь берет от того, как жить дальше и что делать. Все эти годы прошли как в тумане. Иногда сам не понимал, как что получалось.

– Не хватает Бернадаки?

– Конечно. Я без него как без рук. – Михаил Михайлович повесил голову с печальным взглядом. – Да и вообще, привык я к нему. Прикипел.

– Мы все по нему скорбим. – Александр выдержал паузу, глядя на сникшего Голицына, после чего продолжил. – И как вы предлагаете разделить Восточносибирское генерал-губернаторство?

– Как? – встрепенулся Михаил Михайлович. – На три части: Восточносибирское, Тихоокеанское и Североамериканское генерал-губернаторства. За первым оставить Енисейскую, Иркутскую, Якутскую и Забайкальскую губернии. За вторым – все оставшиеся владения в Азии плюс острова в Тихом океане.

– А третьему все земли Северной Америки?

– Именно так.

– Но ведь собственных ресурсов у наших владений по реке Юкон и далее просто нет. Какое же это генерал-губернаторство, когда там жителей тысяч десять только и наберется, не считая аборигенов, которые еще не вышли из каменного века?

– Так завезут же население. Вон, только при мне оно вдвое увеличилось, да с гаком.

– Вот когда завезут, тогда и поговорить можно будет, – отрезал Александр. – Но ваше желание разделить махину Восточносибирского генерал-губернаторства я поддерживаю. Сами где хотите остаться?

– Куда пошлете, Ваше Императорское Величество, – вытянулся Голицын.

– Хорошо. Тогда поступим так. Вы, как и были, останетесь Восточносибирским генерал-губернатором, оставив под своим началом Енисейскую, Якутскую, Иркутскую и Забайкальскую губернии, а также Монгольскую, после ее формирования.

– А как быть с Восточным Туркестаном?

– Он и раньше был западней ваших владений, но в ваших руках были сосредоточены весьма солидные ресурсы, однако теперь ситуация изменилась. Поэтому я поручу это дело Николаю Геннадьевичу Казнакову. Он, конечно, как военный человек себя не сильно хорошо проявил, но, думаю, сможет справиться. В конце концов, не сам будет бригадами командовать.

– Пехотные бригады прикажете отписать в его подчинение? Им долго идти, поэтому, если все так складывается, то надобно незамедлительно передавать приказ, а не ждать прибытия нового руководства на места.

– Разумно. Так и поступите. Причем на обратном пути непременно найдите минутку и посетите Николая Геннадьевича. Мне хотелось бы, чтобы вы не только передали ему самые сильные воинские части Сибири, но и многое пояснили в предстоящей военной кампании.

– Безусловно. А кому прикажете сдать дела по Тихоокеанским владениям?

– Синельникову Николаю Петровичу. Думаю, его нужно вводить в обстоятельства дел очень основательно, – сказал Александр и подмигнул Голицыну. – Поэтому через сутки я приглашу его и вас на совместную беседу. Вы, надеюсь, не против этого?

– Нет, конечно. Но меня смущает его репутация. Он ведь ведет себя так, будто идеалист, не понимающий объективных реалий.

– Я с ним уже провел несколько бесед. Навел справки. Это не самая плохая кандидатура, особенно для динамично развивающегося региона, где борьба с взятками и перегибами на местах одна из основных форм административной деятельности. Или у вас есть какие-то опасения?

– Если в этом ключе рассматривать вопрос, то ни одного. Хотя местным чиновникам я не стал бы завидовать.

– Ничего страшного. Как-нибудь переживут. Тем более что московские порядки в любом случае до них дойдут рано или поздно. А Николай Петрович уже поработал под моим началом и ясно представляет то, что я жду от государственных служащих.

– Может, это и к лучшему, – задумчиво пожал плечами Голицын. – Впрочем, я вам очень благодарен. Хоть высыпаться начну нормально.

– Кстати, в связи с изменением административной ситуации, я думаю, нужно будет разделить выделяемые войска между двумя генерал-губернаторствами. Подготовьте к нашей беседе с Николаем Петровичем рабочие предложения по данному вопросу. Но не очень сильно жадничайте. Синельникову в ближайшие месяцы проводить десантные операции в Тихом океане, поэтому потребуются люди. А солдат, как вы хорошо и сами знаете, в тех землях у нас немного.

– Конечно. Я все отлично понимаю.

Уже в Новосибирске Михаил Михайлович узнал, что решением аттестационной комиссии он стал первым награжденным орденом «За заслуги перед Отечеством», который был введен в ходе полномасштабной административной реформы, которой трясло государственный аппарат Российской Империи. Голицын, уезжавший из Москвы, в довольно подавленном настроении, чувствуя себя неудачником, провалившим порученное ему дело, после этой новости воспарил духом и засиял как хорошо начищенный медный грош.

Часть третья
Французский гамбит
Глава 1
7 апреля 1871 года. Лондон
Букингемский дворец

– Его Королевское Высочество принц Фридрих! – торжественно произнес слуга, уступая место Фридриху Прусскому, прибывшему от имени генерального штаба Пруссии в Лондон для согласования действий.

– Дорогой мой мальчик, я так рада вас видеть, – расплылась в довольной улыбке Виктория. – Вы совершенно забыли нас.

– К сожалению, эта отвратительная война заставила меня безвылазно сидеть на французской границе. Хельмут с удовольствием взвалил на мои плечи дела своего штаба, и я совершенно в них утонул.

– А мне показалось, что этот хитрый лис вас специально не подпускал к настоящему делу, – лукаво подмигнула Виктория.

– Ох… и не говорите. Кроме того, излишняя опека Бисмарка совершенно меня раздражает. Этого ворчливого человека так много, что будь моя воля… – махнул рукой и тяжело вздохнул Фридрих.

– Не вы один, любезный друг, не вы один. Его политическая слепота и упрямство уже порядком всех утомили.

– Вы бы знали, как мы с ним спорим! Он совершенно несносен!

– А вы не задумывались над тем, что он работает на русского Императора?

– Сейчас уже нет. Для нас всех это стало большим удивлением, я ведь не раз прилюдно его в этом обвинял. Мы думали, что Россия чего-то ждет и торгуется, а Бисмарк настолько слаб, что не может на нее надавить. Однако совсем недавно оказалось, что Отто заключил с Александром соглашение о невмешательстве русского Императора в нашу войну с Францией до тех пор, пока его не попросят.

– Странное соглашение.

– Бисмарк объяснил это стремлением повысить престиж Пруссии, ведь если бы наши войска смяли французов на границе, престиж Берлина в германских землях достиг бы высочайшего уровня. Но фон Мольтке уже год не может взять французские траншеи.

– И сейчас Бисмарк решил задействовать свой козырь в этом вопросе?

– Да. Не понимаю, что реально сможет сделать Александр, но Отто буквально на него молится, считая решением наших проблем в этой странной войне. Я же, напротив, не уверен, что он окажется способен хоть как-то изменить ход боев, так как не раз мог наблюдать атаки прусской пехоты. Вы знаете, это новое вооружение превратило войну в натуральную мясорубку.

– Признаюсь, мои советники тоже, как и ваш канцлер, считают, что русский Император, вмешавшись, сможет изменить ход войны. Впрочем, это не столь важно… Уже. Дело в том, что, питая к Пруссии и вам лично самые теплые чувства, я пыталась спасти ваше положение. Ведь успешное вмешательство России очень сильно подорвет престиж Берлина на международной арене.

– Я весь внимание, – Фридрих даже как-то подобрался, а его глаза загорелись.

– Самым разумным решением в сложившейся обстановке будет создание полноценной антифранцузской коалиции, как во времена наполеоновских войн. На фоне всей Европы небольшой военный контингент, который выставит Александр, просто потеряется. И, даже если добьется каких-либо успехов, их можно будет замолчать или затенить на фоне происходящих событий.

– Но это не такое быстрое занятие, создание коалиции. Каждый день играет против нас. Пруссия трещит по швам от бюджетных проблем. Недавно на заседании правительства решили приостановить финансирование строительства ряда железных дорог. Весь Берлин кипел возмущением!

– Именно для этого я вас и пригласила. – Виктория выразительно посмотрела на Фридриха и, выдержав небольшую паузу, продолжила: – Я имела смелость собрать в Лондоне представителей большинства европейских стран. Даже делегаты из Швейцарии приехали. Завтра в полдень произойдет открытие совместного заседания. Мы ждали только вашего прибытия.

– А Россия в этой коалиции тоже участвует?

– Князь Горчаков прибыл позавчера. Как ни странно, но Москва не воспротивилась созданию коалиции, даже, напротив, одобрила ее и поддержала.

– Может, это очередная уловка этого хитрого варвара?

– Вряд ли. Хоть наша разведка в России и слаба, но мои советники считают, что Москве не нужно продолжение войны. Вообще. Они тоже устали и имеют массу проблем. В частности, неразбитые соединения турок в Малой Азии. А там, по нашим сведениям, до ста тысяч ополченцев уже подняли свои знамена.

– А вооружение им кто поставляет?

– Я убеждена, что если турки пороются в своих арсеналах, то, безусловно, смогут найти еще винтовок, – сказала королева Виктория и лукаво улыбнулась.

– Английских?

– Разных. И русские об этом знают. Я считаю, что Александру вообще не очень хочется вступать в эту военную кампанию, так что мы легко договоримся.

– Было бы неплохо, потому как эта ужасная война мне нравится все меньше и меньше.

– Уж поверьте мне на слово, Великобритания, как и вы, не испытывает особенного рвения ее продолжать. Эта бессмысленная бойня уже всех порядком утомила.

– Именно.

– Фридрих, не печальтесь, вскоре это должно закончиться. Могущество всей Европы сомнет скорлупу Франции и поставит жирную точку во всем этом противостоянии.

Глава 2
9 апреля 1871 года. Москва
Николаевский дворец

– Это замечательно, но мне ваш отчет напоминает довольно скользкую фразу «работа ведется», – Александр с холодным прищуром смотрел на Дмитрия Алексеевича Милютина и Павла Дмитриевича Киселева. – Где конкретика?

– Ваше Императорское Величество, – немного помявшись, начал Милютин, – работа на Кавказе действительно ведется, но в самом хорошем понимании этого слова. Мы сталкиваемся с довольно сильным сопротивлением местных жителей, в том числе и под руководством их духовных лидеров. Сложная система социальных, политических и этнических связей, имеющая место в том регионе, приводит к тому, что даже в самый малый конфликт вовлекается большое количество людей. Нам приходится буквально пробиваться сквозь нежелание местных жителей принимать наши порядки. За минувшие полгода с момента начала подавления восстания мы выслали из того региона свыше трехсот тысяч человек. Но это только усугубило противостояние.

– Что значит усугубило?

– По горам бегают многочисленные небольшие банды, старающиеся обстреливать наши посты и казармы издалека. После чего, не вступая в бой, отходить. Местные жители их поддерживают, причем не явно, а тайно, снабжая продовольствием и боеприпасами.

– Сколько вам нужно времени для того, чтобы потушить этот пожар раз и навсегда?

– Затрудняюсь ответить. Дела идут довольно медленно. По предварительной оценке, на Северном Кавказе сейчас живет около миллиона мусульманского населения, с которым мы не можем примириться.

– В чем, на ваш взгляд, причина?

– Я думаю, в том, что им не нравятся наши порядки. Они им чужды и противны. Там все смешалось – и религия, и культура, и этнические традиции.

– Понятно. Ну что же. Тут можно идти только одним путем: Не умеют? Научим. Не хотят? Заставим. – Александр задумался. – Хотя, конечно, это весьма грубая форма, но лучше один раз вылечить этот нарыв, чем страдать столетиями. Но все равно передайте Драгомирову мою личную просьбу максимально ограничить кровь. Пусть лучше мы на несколько лет больше провозимся.

– Конечно, непременно передам. Но он и так старается придерживаться максимально мягкого сценария. Мы все прекрасно понимаем, что большая часть людей, вовлеченных в эти столкновения с нашими войсками, невиновна. Их так воспитали. Кроме того, очень сильно вредят провокаторы и духовные лидеры, которые сколачивают вокруг себя банды радикалов и заставляют где-то путем уговоров, где-то путем прямого насилия местных жителей оказывать им помощь. Поэтому Драгомиров старается выселять аулы с максимальной аккуратностью. Например, обеспечивает подводами, продовольствием и вообще ведет себя очень деликатно. Настолько, насколько это возможно в тех условиях.

– И люди это не ценят?

– Вы понимаете, оставлять насиженные места никому не нравится. Конечно же, те, кого он высылает, очень недовольны. Но Михаил Иванович делает важное дело – отделяет горы от равнины полосой отчуждения, в которой, кроме наших секретов да разъездов, ничего нет. Кроме того, с южной стороны Кавказских гор армянские добровольцы надежно блокируют все основные перевалы и тропы, мешая бандам получать продовольствие и боеприпасы. Еще год, максимум два, таких охранительных мер, и в горах почти никого не останется, потому как немногочисленные местные жители, спасаясь от бесчинств мятежников, загнанных в ловушку, стараются найти спасение у наших войск. Многие, потеряв в горах почти все имущество, с радостью соглашаются на переселение на тот же Дальний Восток, где им полагается довольно неплохая помощь.

– Крупные боевые столкновения все еще идут?

– Нет. Все крупные банды разбиты. Но так как Михаил Иванович не собирается никому прощать участие в восстании, то по горам прячется еще довольно много мятежников. Они боятся возвращаться в аулы и города, справедливо опасаясь расправы.

– Драгомиров строго следует инструкциям?

– Да. Выселения идут равномерно во все губернии Империи с плотностью не более одной семьи на населенный пункт и запретом на смену места жительства в ближайшие пять лет. Причем на местах их обеспечивают жильем и работой.

– Михаил Иванович не пытается смягчать приговоры? Все-таки это могло бы отчасти снизить напряжение в регионе.

– Нет, он непреклонен в своем желании навести порядок и на компромиссы не идет. Любого мятежника судят, и, в зависимости от проступка, его ждет наказание. Поэтому они боятся. Ведь Михаил Иванович использует предложенный вами метод перекрестного допроса, обещая смягчить наказание, если задержанный даст полезные для следствия показания. Учитывая, что внутри банд мятежники не раз хвалились друг перед другом своими успехами в лихом деле, показаний очень много. Редкого мятежника отпускают домой. Как правило, их ожидают либо многолетние, а то и пожизненные исправительные работы, либо смертная казнь. Причем, дабы заменить лабораторию НИИ медицины на обычный расстрел, осужденные рассказывают очень много полезной для следствия информации.

– Это хорошо. Жалко, конечно, случайно вовлеченных в мятеж людей, но неотвратимость наказания на порядки важнее. Михаил Иванович в этом плане делает все правильно. Нельзя прощать преступления, какими бы они ни были. Но не забудьте о том, что оставшихся жителей нужно неустанно информировать о том, кого и за что конкретно наказывают. Чтобы у них в голове откладывалось не слепое раздражение, а понимание ситуации и вера в неотвратимость наказания. Кстати, раз крупные боевые столкновения больше не идут, то, вероятно, вам уже не нужны столь значительные военные силы?

– Полки кавалерийского корпуса можно совершенно свободно возвращать к месту их расположения, так как бои сейчас идут преимущественно в горах. Да и часть резервных бригад можно вернуть на турецкий фронт, так как им дел практически не находится.

– А армянские и болгарские ополчения вы отпускать не хотите?

– Нет, потому что у них личные счеты с мусульманами. Да, они плохо обучены, но большая часть из них набрана из семей, пострадавших от действий турецкой администрации, с которой они ассоциируют восставших. Болгарские стрелки, особенно второго батальона, куда, по странной случайности, попало свыше восьмидесяти процентов людей, переживших погромы, непримиримые и неподкупные борцы с повстанцами. Такого рвения я никогда не встречал.

– Хорошо. Тогда я сниму у вас три резервные бригады и части кавалерийского корпуса, тем более что Гурко доложил о завершении его развертывания. Пора начинать кампанию в Средней Азии, а то мы и так затягиваем. Однако вам вот что будет нужно сделать – дабы не способствовать росту национализма, перемешайте эти добровольческие батальоны с оставшимися резервными бригадами.

– А вооружение?

– Будет вам вооружение. Я думаю, из оставшихся на Северном Кавказе войск стоит развернуть четыре горнострелковые бригады нового образца. Да. Сегодня же поговорю с Николаем Ивановичем и Николаем Алексеевичем. В пределах квартала попробуем поставить все необходимое вооружение и снаряжение.

– Ваше Императорское Величество, – спросил, помявшись, Дмитрий Алексеевич Милютин, – вы сказали про кампанию в Средней Азии…

– Да. Я планирую ее скоро начать. Местные правители дали нам массу поводов для проведения полноценной войсковой операции. С руководством Афганистана и Персии уже необходимые договоры подписаны, и они обеспечат закрытость своих границ. Ради чего мы даже отгрузили им сорок тысяч старых гладкоствольных ружей в качестве материальной помощи. Каждый месяц промедления приводит к тому, что в ту же Бухару приходят караваны с оружием, осложняющие нам предстоящее мероприятие. Нам нельзя медлить. Кроме того, у нас готовится военная операция в Уйгурии этим летом, ради чего из Приморской губернии перебрасываются две пехотные бригады.

– А мы разве не будем ждать развертывания всего корпуса?

– Нет. Потому что от разведки я получил весьма печальные сведения. Как только англичане восстановят нормальное транспортное сообщение с Индией и Китаем, они собираются поставить нашим противникам большие партии стрелкового оружия. Сейчас наши враги в Уйгурии вооружены не лучше, чем в XVI–XVII веках, но если мы протянем еще год, то получим большие проблемы. Так что придется играть эту партию авантюрно. Так сказать, «стрелять от бедра».

– Но ведь вы планируете участвовать во французской кампании? Это ведь тоже расходы. По факту – четыре войны одновременно!

– У нас еще осталось порядка пятисот миллионов фунтов стерлингов золотом и серебром, думаю, год мы еще легко сможем протянуть и в куда более сложных условиях. Тем более что активные боевые действия будут вестись ограниченными контингентами, суммарно не больше ста пятидесяти тысяч человек.

– Но эти средства еще не легализованы!

– Думаю, эту беду решить не сложно. Опыт, полученный в Бургасской затоке, показал, что наше водолазное дело в принципе развито неплохо и мы можем заниматься сложными изысканиями на морском дне. Поэтому рабочая группа, собранная из служб Имперской безопасности, уже начала операцию «золотой галеон», в ходе которой мы сможем «обнаружить» большое количество «утонувших» судов. – Александр улыбнулся. – И начнем мы с легендарного «Черного принца», который, по всей видимости, стал формой отмывания хищения крупных средств из английской казны.

– То есть? – удивился Киселев. – Он разве не перевозил четыреста тысяч фунтов стерлингов жалованья для английских солдат?

– Наша разведка смогла найти достоверные сведения о том, что это не так. Корабль был специально затоплен для того, чтобы этих денег не хватились. На самом деле вся указанная вами сумма оказалась в карманах ряда высокопоставленных лиц. «Подняв» «Черного принца», мы поставим их в очень сложное положение, благодаря которому они будут, дабы избежать петли за столь крупные хищения, всячески поддерживать заявленную нами легенду. А дальше уже будет легче. В Черном, Мраморном и Ионическом морях затонуло огромное количество различных судов. Вот их мы и поднимем. Само собой, проявим себя «жуткими варварами» и переплавим с максимальной расторопностью древние монеты в слитки, дабы закрыть дыры в государственном бюджете.

– Вы хотите «найти» на морском дне пятьсот миллионов фунтов стерлингов? – покачал головой Дмитрий Алексеевич. – Не слишком ли много для одного года?

– По предварительным подсчетам, для финансирования военных кампаний 1871 года сверх бюджетных возможностей потребуется порядка двадцати миллионов фунтов стерлингов. Миллионов пять мы «найдем» на морском дне. Остальные возьмем в качестве кредита во Всероссийском промышленном банке, под льготный процент. Там уже достаточно скопилось легализованных нами капиталов. Позже, по мере обнаружения новых «находок», мы будем покрывать эти экстраординарные расходы. Кроме того, помимо указанных морей перед нами открываются замечательные просторы Атлантики вообще и Карибского бассейна в частности. Что мешает нам «обнаружить» на дне какой-нибудь испанский галеон, груженный мексиканским серебром? Ведь в любом деле главное правильно начать. И англичане нам в этом очень сильно помогут.