355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Ланцов » Весь цикл «Десантник на престоле». Шесть книг » Текст книги (страница 21)
Весь цикл «Десантник на престоле». Шесть книг
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:21

Текст книги "Весь цикл «Десантник на престоле». Шесть книг"


Автор книги: Михаил Ланцов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 126 страниц)

Бедная Лаура была сильно опечалена тем обстоятельством, что на ее глазах медленно умирал здоровый, красивый мужчина. Она его совсем не знала и ни разу не видела в ином виде, нежели бессознательным телом, что постоянно ворочалось и гадило под себя. Но то, как вокруг Александра вился президент Лопес, наводило девушку на трепетные мысли. Она искренне хотела помочь, но не знала как. Это обстоятельство только усиливало ее переживания и тяжелые, тошнотворные эмоции, которые вызываются только лишь чувством беспомощности.

Александру, впрочем, в это же самое время было намного интереснее. Он уже почти окончательно растворился в этом коконе тепла и покоя, что вился вокруг него, но вдруг, проскочившая где-то на краю сознания мысль о том, что это все, конец, смерть, вызвала во всем его существе бурю протеста. Он не хотел уступать без борьбы. Ему вдруг стало стыдно и больно за то, что последние дни он просто болтался как лист на ветру. Все его «Я» буквально вскипело от ярости. Поначалу это не приносило никаких успехов, но все нарастающее давление к исходу пятых суток резко, спонтанно выкинуло его в сон со странной ледяной пещерой.

Само собой, в новый сон он попал голышом, от чего все его физическое тело, что потихоньку умирало, покрылось обильными мурашками и стало биться ознобом, стремясь рефлекторно согреться. Лаура тут же вскочила и стала суетиться, бегая вокруг Александра на грани паники, так как ей происходящее показалось агонией. Но она ошибалась. Великого князя во сне окружал жуткий холод, пронизывающий до костей и вызывающий очень сильные болевые ощущения, но, почему-то, не убивающий. Поэтому, чуть-чуть освоившись, Саша пошел вперед, к выходу из этой странной пещеры. На огромной глыбе льда, что лежала метрах в ста от выхода, Александра ждал сюрприз – крупный белый медведь, который сразу заметил гостя и вальяжно, как бы нехотя, встал и пошел к нему навстречу.

Ситуация получилась несколько необычной. Больше года пребывание в англоязычной среде, когда приходилось общаться практически исключительно на языке аборигенов, сказались весьма странным образом – в голове у Саши всплыла песенка на английском языке, а не на русском. Да, собственно, даже и не песня, а одна лишь первая строчка и музыкальный мотив композиции Panzerkampf шведской группы Sabaton, в которой пелось о доблести советских воинов в битве на Курской дуге. «Into the Motherland the German Army March!» – с этой фразой, которая крутилась по кругу как заевшая пластинка, Александр дерзко улыбнулся и, подняв из-под ног ощутимых размеров кусок льда, пошел навстречу медведю, намереваясь ему «засветить в глаз» хотя бы разок. Надежды на победу или даже выживание в этой драке у него не было никаких, но Саше было плевать – предыдущей психологической раскачкой он был так разогрет, что никаких иных желаний, кроме борьбы в нем не возникало. Впрочем, как это ни странно, драки не получилось, так как медведь, вместо того, чтобы напасть, осторожно подошел поближе и с совершенно беззлобным видом потянулся к Александру, обнюхивая. А потом неожиданно для великого князя лизнул его лицо мокрым, теплым языком.

Спустя какие-то секунды все наваждения закончились, и Саша очнулся. А единственным человеком, который был с ним рядом, оказалась та самая юная Лаура.

– Вот ведь гады! Опять хоронить собрались! – Она недоуменно посмотрела на Сашу, не понимая его слова. – Где все? – Она что-то пролепетала на португальском языке, в котором великий князь был «ни в зуб ногой». Поэтому Александр начал называть ей имена и фамилии своих людей. Как и ожидалось, на фамилии Зарубаев она заулыбалась и закивала головой, показывая, что он ей знаком.

Спустя минут пятнадцать в залу с плотно пьющим комсоставом роты сопровождения, к которому присоединился ряд заинтересованных лиц, в том числе Элизабет и сам Франциско Лопес, вошла Лаура. На нее опирался, еле переставлявший ноги великий князь Александр Александрович, в одной лишь импровизированной набедренной повязке из куска простыни. В помещение наступила гробовая тишина. Люди как будто даже перестали дышать. Из ступора их вывел только бой больших напольных часов, которые возвестили о том, что завершились седьмые сутки, начиная с того дня, когда Саша был ранен.

Александр не спеша обвел всех спокойным, жестким взглядом и с невозмутимым видом спросил:

– Чего празднуем?

– Ваше императорское величество, мы… – начал оправдываться Коля Зарубаев.

– Высочество, – одернул его Саша. – Я не император, а его сын, причем даже не цесаревич.

– Извините. Ваше императорское Высочество, так мы не празднуем. Мы с горя пьем. Думали, что вы не выживете после ранений.

– Не дождетесь.

– Да мы…

– Дайте мне стул. Не видите, что ли? Девочка уже почти падает, а я пока стоять сам не смогу.

Сразу же началась суета. Александра усадили на диван, принесли одежду, позвали врачей. В общем, мир из пьяного угара для этих людей вновь свернул в какое-то осмысленное русло. Единственным человеком, который не бегал и не суетился, стала Лаура. Она просто сидела в уголке и восторженными глазами смотрела на Сашу.

На лечение пришлось потратить еще некоторое время, которое Александр решил занять с пользой, а не просто валяться по диванам и бездельничать. То есть, придумал, как заработать немного денег и разобраться в том, кто же подстроил ту провокацию на батарее. Соответственно, несколько человек из разведывательного взвода во главе с Лешей Путятиным, занялись расследованием, а большая часть роты – пошла инструкторами для разного рода учений парагвайской армии. Даже сам Александр и то вел небольшой кружок для офицеров, где рассказывал о новейших веяньях в области тактики и стратегии. Обычная болтология за хорошие деньги. Конечно, много заработать на этом предприятии не получалось, но копейка, как говорится, рубль бережет, тем более, все равно было нечем заняться.

Впрочем, Франциско и сам не жадничал и подносил Александру Александровичу разнообразные подарки, находясь под впечатлением от того чуда, которое он, по его мнению, наблюдал самолично. В числе самых ценных подарков была та самая Лаура, которая по доброй воле возжелала служить Александру и куда была торжественно отпущена. Умная, красивая девушка – индианка с густыми черными волосами и очень выразительными глазами в свои девятнадцать лет помимо гуарани, знала португальский и испанский языки. Ну и немного освоилась в медицине на уровне медсестры, само собой – колониального уровня. Кому-то может показаться, что Лаура попала в кабалу, но это только на первый взгляд, так как для нее оказаться в свите принца одной из крупных европейских держав стало чем-то вроде путевки в жизнь. В пару недель она смогла сделать по факту головокружительную карьеру. Причем, что немаловажно, не генитальным путем.

Дел было много, поэтому лишь 15 января 1863 года, завершив все свои дела в Парагвае, эскадра из трех парусно-винтовых фрегатов возобновила свое кругосветное путешествие.

Но тут следует сделать краткое отступление. Незадолго до отплытия завершилось расследование, проводимое «вашингтонскими» методами. Его результат, впрочем, оказался довольно ожидаем – удалось выйти на заказчиков диверсии, которыми оказались доверенные лица некоего месье Бартоломе Митре, президента Аргентины. Цель диверсии была простой – развязать конфликт между русским принцем и парагвайским президентом, то есть, не допустить продажи последнему большой партии оружия. Примечательно, что отчет по расследованию был завершен за сутки до прибытия послов Бразильской империи, поэтому Александр уезжал с полной уверенностью в том, что все получится согласно задуманному им плану.

Глава 2
Азиатский променад
15 января 1863 года – 25 июня 1863 года

Теперь путь великого князя шел на Гавайские острова, где он желал ознакомиться с обстановкой и «прицениться» к тому, чтобы из потенциальной сферы влияния подвести Гавайское королевство под руку Российской империи официально.

Оставление броненосцев в Асунсьоне очень сильно повысило ход эскадры, поэтому, те восемь тысяч семьсот миль, что предстояло проплыть, получилось преодолеть довольно быстро. В порт Гонолулу корабли Александра вошли уже двадцатого февраля, то есть на тридцать пятый день пути. Там их, как и условились, ждал парусно-винтовой шлюп «Шляхт», стоявший в порту уже под Черногорским знаменем. Как вы уже догадались, этим кораблем был тот самый австриец, который грабил индийские порты Великобритании. А на его борту находилась наемная команда опытных моряков-ирландцев, нанятых в портах Балтимора и Филадельфии и большая часть разведывательного взвода под командованием Виктора фон Валя. Также, в гостях у короля Камеамеа IV находился и руководитель Российско-американской компании Иван Васильевич Фуругельм, который предвкушал очень интересные переговоры.

Впрочем, никаких затяжных и сложных обсуждений не получилось. Король Камеамеа IV после своего кругосветного турне в конце сороковых годов пришел к совершенно очевидному выводу о том, что в «цивилизованной Европе» процветал расизм и острый национализм, который лишал его маленькое островное королевство шансов на какую-либо безвозмездную помощь. Короля буквально терпели, развлекаясь им как экзотической диковинкой. Он был для правителей Европы обычной обезьяной, которая только что слезла с пальмы и надела человеческое платье. Это необычной печалило, однако, найти выход из сложившегося положения он не мог. В связи с чем, последние свои годы жизни проводил довольно консервативную политику, передав подобный настрой и своему наследнику и брату, а по совместительству еще и будущему королю Камеамеа V.

Понимая сложность обстановки Александр не стал ходить вдоль да около и сразу «в лоб» выложил все карты на стол. А что собственно он предлагал? Всего лишь дать королевскому дому королевства Гавайи вассальную клятву русскому императорскому дому и войти в состав империи с сохранением титула и права на самоуправление. Взамен, острова получали защиту своих интересов силами императорского флота и армии, беспошлинную торговлю со всей империи и прочие прелести. Король поначалу немного пожевал губы, так как войти в состав одной из наиболее могущественных империй мира, сохранив автономию и получив возможность беспошлинной торговли с метрополией было очень заманчиво. Но его власть в самом королевстве была очень условна, и он опасался очередного восстания местной аристократии, которая либо ратовала за самобытность, либо тяготела к другим державам. Однако, после того как великий князь пообещал оставить один парусно-винтовой фрегат в Гонолулу, разговор сразу перешел к обсуждению формальностей.

Казалось бы, мелочь, но этот корабль оставался не просто так, а в полное распоряжение короля, который, согласно вассальному договору становился главнокомандующим Гавайским гарнизоном, к которому могли приписываться как армейские, так и флотские подразделения. Это не только решительно укрепляло власть самой династии на островах, но и давало рычаги воздействия на браконьеров и прочих удальцов, пытавшихся заниматься ограблением островов.

Собственно этот нюанс и послужил причиной того, что уже на третий день переговоров Камеамеа IV подписал вассальный договор, заверенный от имени русского императорского дома Александром, которому и предстояло его довезти до Санкт-Петербурга, дабы ратифицировать через подпись своего отца.

В качестве небольшого бонуса, Александр оставил Камеамеа IV помимо «Приватира», еще двадцать тысяч винтовок Энфилда, которые специально для этих целей он не стал продавать Лопесу. Само собой не просто так, а с большим количеством боеприпасов и отделением особой роты сопровождения. Эти одиннадцать человек, во главе с Федором Ласковским, должны были заняться обучением полноценного Лейб-гвардии Гавайского полка – гарнизона островов, набираемого исключительно из этнических гавайцев.

Что же касается Российско-американской компании, то Фуругельм лишь надувал щеки для солидности, но никак не участвовал в практически рейдерском захвате Гавайских островов. То, что Александр смог убедить Камеамеа IV подписать вассальную клятву русскому императорскому дому осталось для Ивана Васильевича чем-то непостижимым и непонятным, так как он был человеком другого склада характера. Дипломатичный, мягкий, практически обтекаемый, Иван Васильевич просто не представлял, как можно было вот так, с наскока, добиться результата, так как сам пытался всегда все, что только можно, проговорить, обсудить и, гармонизируя чужие интересы, выйти в муках на никому не нужное компромиссное решение. Да, конечно, он помнил, что в 1818–1825 Гавайское королевство де-факто уже было под крылом Российской империи, но после того, как Николай I по неведомой для Ивана Васильевича причине резко оборвал все интеграционные процессы, глава Российско-американской компании откровенно боялся навлечь на себя гнев самодержца.

Надо также отметить, что связка из мягкого и обтекаемого Ивана Васильевича Фуругельма и вороватого Дмитрия Петровича Максутова, который был его замом, довели, и без того убогую, деятельность Российско-американской компании «до ручки». Степень воровства, взяточничества и всемерного вредительства государственным интересам могла бы дать фору даже началу лихих девяностых, когда СССР растаскивали просто Стахановскими темпами. Но если первый персонаж был просто обычной квашней, не способной к жестким, решительным поступкам, то второй самым наглым образом не думал о последствиях своего откровенного воровства, хотя мужества, храбрости и решительности ему было не занимать. В итоге, получалась, как говориться, «картина маслом». В связи с чем, Александр решился на применение шоковой терапии – ночью, в связанном виде, с мешком на голове к нему доставили Максутова. Само собой не в апартаменты, выделенные ему королем, а в подвальчик припортовой таверны, где уже успел завязать надежные контакты командир разведывательного взвода Виктор фон Валь.

– Дмитрий Петрович, как вы добрались? Надеюсь, вам в дороге ничто не создавало неудобств?

– Ваше императорское Высочество!? Что происходит?

– Ходят слухи, дражайший Дмитрий Петрович, что ехать ночью с мешком на голове и связанными руками – очень дурная примета, – сказал максимально вкрадчивым тоном Александр и улыбнулся своей коронной сияющей улыбкой, от чего Максутова всего перекосило.

– Ваше императорское Высочество, я вас не понимаю.

– Давайте говорить начистоту. Вы вор. А вор, как известно, должен сидеть в тюрьме. Впрочем, за неимением таковой подойдут и другие лечебно-профилактические методы. Знаете, Дмитрий Петрович, вы очень удачливый и крайне счастливый человек. По большому счету, эта наша встреча случайность, так как до недавнего времени я хотел просто вас прибить, без шума и пыли. Случаи ведь разные бывают. Напились, вы, допустим, и упали с пирса головой вниз. Ударились. Потеряли сознание. Захлебнулись. С кем не бывает? – Дмитрий Петрович побледнел. – Но беседа с Иваном Васильевичем меня сильно опечалила. Людей совсем нет, в особенности таких, кои в состоянии что-то делать толково. Поэтому, я, в силу своего неисправимого человеколюбия решил дать вам второй шанс. Вы отменно себя зарекомендовали во время последней войны как артиллерист, да и с воровством справлялись совершенно изумительно. Так что, можно считать, что с организаторскими способностями у вас все в порядке. А потому мне остается лишь направить в нужное русло вашу кипучую энергию. Или не направлять? Как вы сами думаете? Сможете послужить Отечеству?

– А у меня есть выбор?

– Конечно, есть. Я же говорю вам, мое человеколюбие и природный гуманизм не знают пределов. Вы можете отказать от сделанного вам предложения и эти добрые люди, – Александр кивнул на трех парней в черных вязаных масках, свитерах, саржевых брюках и кожаных сапогах, сидевших на диване у входа в расслабленных позах с револьверами в руках, – проводят вас до пирса.

– Ваше императорское Высочество, вы сама доброта, – Максутов выдавил из себя кислую улыбку.

– А вы разве сомневались? – Александр заулыбался еще лучезарнее. – Если же вы согласитесь, то ситуация окажется совершенно другой. В этом сценарии есть место и вашей цветущей жизни и вполне недурственному успеху.

– А в чем заключается служба Отечеству?

– Ну что вы, Дмитрий Петрович, зачем же нам забегать вперед? Давайте решать вопросы по порядку. Тем более если вы выберете первый вариант, то я просто впустую потрачу свое время. А я, знаете ли, спать хочу. Итак, каков ваш выбор?

– Я с радостью принимаю это крайне благородное и щедрое предложение. У вас, Ваше Императорское Высочество, поразительный талант убеждать людей.

– Ну что вы, Дмитрий Петрович, я просто пользуюсь советом одного очень умного человека, который говорил, что доброе слово и револьвер убеждают намного лучше, чем просто доброе слово.

– Какой мудрый человек!

– Без сомнения. Впрочем, слова словами, но я должен получить гарантии вашей лояльности. У меня, знаете ли, большие виды на Аляску и прочие русские владения Тихоокеанского региона. Поэтому, как говорят банкиры, я хочу защитить свои инвестиции. Что вы можете мне предложить?

– Честно говоря, даже не представляю. У вас и так моя жизнь, ничего более ценного у меня нет.

– А ваша семья? Вы любите их? – Максутов вновь побледнел.

– Вы хотите взять их в заложники?

– Пожалуй. Но не пугайтесь так. Если вы, Дмитрий Петрович, будете честно и исправно служить империи, то с ними все будет хорошо. Мало того, хочу вам открыть небольшой секрет – я намерен купить в Южной Африке некоторые земли и мне там понадобятся офицеры. Например, ваши братья.

– И что с ними будет, если меня вновь случайно бес попутает?

– С ними? Почему только с ними? – Александр вновь посмотрел на Максутова ласковым взглядом бульдога.

– Хорошо, я вас понял, Ваше Императорское Высочество. Что мне нужно будет делать?

Беседовать всю ночь о предстоящих делах с «подопытным» Александр не стал, дав ему сутки на написание подробного и обстоятельного отчета по делам компании, после чего отпустил его домой. Само собой с соблюдением всех предосторожностей. Когда же Дмитрия Петровича увели, фон Валь спросил Сашу:

– Ваше Императорское Высочество, и как далеко мы зайдем в этой игре?

– Вопрос не в том, Виктор Вильгельмович, как далеко мы зайдем, а в том, насколько крепка ваша вера, чтобы зайти так далеко, как понадобится. Вы ведь знаете мой девиз: «Империя превыше всего!».

– А как же Бог?

– Я говорю только про мир людей. К тому же, по меньшей мере, трижды Он, – Саша поднял указательный палец вверх, – довольно явно выражал свое отношение к моему делу.

– Да, со знамениями не поспоришь. Тот же Леша Путятин воспринимает вас не иначе, как человеком, коего коснулась божественная благодать. Особенно после практически воскрешения в Парагвае. Но все равно, меня тревожат подобные тяжелые мысли. Людей, подобных этому «красавцу» по России великое множество и, боюсь, что узнав, какая судьба их ждет, они станут сопротивляться. А их сила и число колоссальны! Нет ничего страшнее и деятельнее перепуганного вора.

– Вы боитесь?

– Ни в коем разе. Но я не хочу, чтобы победили они.

– Я тоже, Виктор Вильгельмович. Именно поэтому нам остается только одно – надеяться на успех и решительно, без колебаний, делать то, что должно для его приближения.

– Вы правы, Александр Александрович, нам, в сущности, ничего другого и не остается, ибо связаны мы по рукам и ногам не токмо долгом, но и временем.

– Злоба, грустная злоба кипит в груди… Черная злоба, святая злоба… Товарищ! Гляди в оба!

– Что?

– Так, легкое наваждение, – Саша вздохнул, – Знали бы вы, Виктор Вильгельмович, чего мне стоило с этим «красавцем» вежливо беседовать. Мне его избить до полусмерти хочется, а потом выбросить в придорожную канаву – медленно умирать. Ведь каков «талант» – ему дело важное доверили, а он ворует. Да и не это важно. Бог бы с ним, если к его рукам немного прилипало в ходе плодотворной работы. Но ведь он же, гад, дело губит своей непомерной жадностью и глупостью. Да и не он один. Мне все руководство Российско-американской компании хочет под нож пустить. Такое дело губят! У меня от этих мыслей все аж закипает внутри.

– Не у вас одного, Ваше Императорское Высочество. Я вас отлично понимаю, да и не только я. В России еще остались трезвые люди, – фон Валь покивал головой, задумчиво смотря куда-то в пустоту. Только теперь Виктор понял, что все происходящее не развлечение и не случайность, а системная борьба, которую Александр начал еще в Москве.

Дела в Российско-Американской компании обстояли в действительности очень плохо. Дмитрий Петрович видимо прочувствовал всем своим седалищным нервом тяжесть своего положения, поэтому выкатил великому князю обстоятельный и детальный отчет. Первоначально экономика РАК базировалась на добычи меха калана, но к 1863 году этот зверек был практически выбит, и пришло время вертеться, да головой думать, от чего руководство компании за последние полвека отвыкло. «Товарищи» просто не представляли, каким образом можно было иначе зарабатывать деньги, так как преимущественно были либо военными, либо обычными чиновниками. Поэтому, поручив Дмитрию Петровичу привести в порядок практически неуправляемый бюрократический аппарат компании, великий князь, вместе с тем, пообещал прислать ему помощников, в первую очередь различных специалистов. А для того, чтобы местные «таланты» не решили поднять Максутова «на вилы», ему придавался сводный взвод под командованием Алексея Петровича Путятина, отлично показавшего себя как во время Вашингтонской контрразведывательной операции, так и при расследовании провокации на Парагвайской батарее. Помимо всего прочего он был лично предан не только Александру, но и Империи. Этакий Сильвестр Петрович из кинофильма «Россия Молодая». Ему оставили трех бойцов из медвзвода, десять разведчиков, служивших под его началом, а остальных добрали из обычных бойцов Зарубаева, набранных добровольцами. Из оружия, помимо запаса винтовок и револьверов, им оставили два механических пулемета и большое количество боеприпасов. С такими орлами Максутов теперь мог действовать намного решительнее, да и за ним самим было кому присмотреть.

В общем, дела на Гавайях завершились быстро, так что уже третьего марта, русская эскадра из двух фрегатов («Корсар» и «Капер») и шлюпа («Аврора» – очередное переименование) отправилась к берегам Японии. Александр никогда там не был в прошлой жизни, а потому горел желанием взглянуть, хотя бы одним глазком.

Две недели пути и перед глазами великого князя открыл город Нагасаки – одно из немногих мест, открытых для иностранцев в Японии.

Тут стоит сделать небольшое отступление и рассказать о команде этого во многом уже прославившегося шлюпа. Дело в том, что все моряки, идущие от самого Чарльстона и добровольно принявшие участие в том демарше, что устроил кораблик в индийских водах, оказались ирландцы. Они все как один в свое время бежали от тяжелой жизни в Ирландии еще во времена страшного голода сороковых годов. В САСШ они не смогли раздобыть себе земли, и поэтому подались во флот. Но позитивность их положения длилась не долго. С началом войны их уволили на берег из-за блокады Балтимора английскими кораблями, где они вновь голодали. И опять по вине Англии. Поэтому, озлобленности на Туманный Альбион им было не занимать. Ведь именно там приняли законы, из-за которых начался массовый голод в Ирландии. И именно оттуда пришли корабли, которые привели к тому, что ребята снова оказались не у дел, да еще и без гроша в кармане.

Поэтому Коннор Кейси, будучи капитаном шлюпа, не стал особенно ломаться и после коротких переговоров решил последовать за Александром, вместе со всеми своими людьми. Так как великий князь давал ребятам шанс отомстить тем, кто причинил столько боли и страдания им и их близким. В сущности ничего особенно Саша ирландцам не посулили, разве что курс обучения в императорском военно-инженерном училище, само собой, анонимно, с последующей помощью через поставки оружия. То есть, фактически, Александр решил формировать из этих ребят ядро ИРА, более чем за полвека до ее естественного появления. Неизвестно, конечно, выгорит это дело или нет, но попробовать стоило. Тем более что ребята загорелись. Да и, в крайнем случае, всегда можно было организовать массовую иммиграцию выходцев из Ирландии в Российскую Империю, благо, что земли пока хватало.

Но вернемся к Японии. Эта экзотическая страна очень быстро Саше наскучила, в особенности практически несъедобной кухней и странными нравами. И если от первой проблемы Саше просто регулярно становилось плохо физически, то вторая совершенно изматывала психологически. Обстановка была очень неприятной – Александр буквально кожей чувствовал, как его ненавидят аборигены. А учитывая, что он никогда не был поклонником японской культуры, то уже через неделю ему очень сильно хотелось «сделать ноги» из этого «гостеприимного» местечка. Но обстоятельства требовали задержаться, так как сегун пожелал лично пообщаться с русским принцем. Черт бы с ним и его желанием, но Саша решил, что будет некрасиво все бросить и уехать. Русским купцам тут как-никак торговать еще.

Время ожидания не могли скрасить даже лучшие в Нагасаки гейши, которые не знали русского языка точно так же, как Александр не знал японского. Поэтому дамам приходилось молчаливо пытаться снять с Саши раздражение немногими подручными средствами вроде массажей или зубодробительных чайных церемоний. Не та была натура у великого князя, чтобы млеть от столь мелочной формальности в любом, даже самом малозначительном деле. Ситуацию усугубляли местные «шишки», «прыщики» и прочие «пупырышки», которые, поняв, что русскому принцу скучно, пытались его развлечь на свой лад. То есть, пытаясь оказать честь, приглашая в гости. Но получалось только хуже. Поэтому, когда 25 марта прибыл сегун Иемочи, Александр был настроен только на одно – быстрее прекратить эту пытку и продолжить путешествие.

Впрочем, поговорить им толком не удалось. В самом начале беседы, пока еще все раскланивались и расшаркивались, прибежал вестовой, сообщивший, что в городе произошло нападение на людей великого князя. Два ирландца и один русский были зарублены. Александр и Иемочи решили немедленно выдвинулись на место инцидента, дабы разобраться в происшедшем.

Как выяснилось из опросов свидетелей, ситуация была традиционна для той эпохи. Погибшие ребята просто рассматривали колонну самураев княжества Сацума, так как их заинтересовали забавная стрижка и укладка волос с палочкой над выбритым лбом. Смешно очень выглядело. Само собой шумно обсуждая это дело. Самураи решили, что над ними насмехаются и попробовали выяснить отношения. А учитывая, что погибшие не знали о том, что прямо в глаза смотреть собеседнику нельзя, как и улыбаться на смешную и непривычную речь, все закончилось очень печально. На них набросились и порубили.

На великого князя этот прецедент произвел очень большое впечатление. Учитывая, что он и без того был в состоянии редкостного раздражения от местной фауны, да и в прошлом не сильно любил японцев, то это убийство стало последней каплей терпения. Ему вдруг захотелось превентивно отомстить за всех их прегрешения века на полтора вперед. Да с процентами.

Иемочи, оценив эмоциональное состояние русского принца, начал искать компромиссное решение для сглаживания инцидента, однако, Окубо Тосимити, официальный представитель княжества Сацума, заявил решительное нежелание выдавать виновников произошедшего. Из-за чего переговоры зашли в тупик, так и не начавшись. Но решать проблему нужно было как-то. Поэтому, дабы не смущать сегуна в столь сложной ситуации, Александр лично, на двух фрегатах, отправился к городу Кагосима, дабы побеседовать «по-свойски» с этими гурманами этикета. Дело в том, что сам Иемочи не обладал реальной возможностью заставить княжество выдать виновников, так как по законам Японии они были в своем праве. То есть его бы не поняли. Но препятствовать русскому принцу «привести в чувство» строптивого князя не желал, ибо ему это было на руку.

Поэтому тридцатого марта 1863 года парусно-винтовые фрегаты «Корсар» и «Капер» вошли в бухту Кагосимы и встали на якорь, ожидая гостей для беседы. Впрочем, вместо делегации с горы Тэмпо, уже через час, раздались раскаты пушечных выстрелов, а рядом с кораблями стали подниматься фонтаны воды. К счастью, дистанция стрельбы для гладкоствольных пушек указанной выше батареи была предельной, поэтому, в корабли за четыре залпа попало только одно ядро. Да и то не нанесло серьезных повреждений, ранив двух человек. Из чего Александр понял, что беседа не получится, а потому, сразу после первого залпа отдал команду, на открытие огня.

Как не сложно догадаться, дульнозарядные, нарезные восьмидюймовые орудия Паррота очень быстро решили исход дуэли с батареей в свою пользу. Как ни крути, а гранаты массой в шестьдесят восемь килограмм, отправлялись намного точнее, чем чугунные ядра стопятидесятифунтовых пушек, что использовались японцами для обороны бухты. А учитывая полное более чем трехкратное доминирование в дальности нарезных орудий, Александр смог после уничтожения батареи на горе Тэмпо, расстреливать позиции противника с безопасного расстояния. Причем, не спеша, тщательно прицеливаясь, одиночными выстрелами.

К исходу вторых суток, когда на каждый «ствол» осталось не больше десяти снарядов, великий князь прекратил обстрел. Все батареи противника были разбиты. Все промышленные объекты в городе были либо уничтожены, либо сильно повреждены. У японцев имелись обширные потери, как в солдатах, так и в гражданском населении – на улицах местами беспорядочно валялись трупы. Иными словами, город был решительным образом разгромлен и деморализован.

Впрочем, уйти, просто так, не получалось. Экипажи обоих кораблей были раздражены аборигенами не меньше великого князя, но, в отличие от Саши, были менее сдержаны, а потому жаждали крови. Тот факт, что за гибель трех человек, уже было убито несколько сотен, а то и более того, никого не волновал. Будь их воля, они бы вообще весь городок вырезали. К счастью был вечер и Александр смог без проблем отложить десантную операцию на утро, по крайней мере, формально. И подумать, что делать. Однако к полуночи стало ясно – избежать ее не получится. Дело было в том, что команды всех кораблей, а не только удачливого шлюпа, состояли исключительно из ирландцев. И они не желали успокаиваться. Горячая кровь зеленого острова буквально кипела. Даже более того – моряки умудрились напиться в хлам и отправить к великому князю делегацию с прошением отпустить их на несколько часов «порезвиться». То есть, перед Сашей встал вопрос – либо плыть дальше на кораблях, готовых в любой момент поднять бунт, либо проводить десантную операцию с последующей резней на берегу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю