Текст книги "Убийцу скрывает тень"

Автор книги: Мэттью Скотт Хансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава тридцать первая

Дж. Д. Уаттс и Эррол Рейберн познакомились в тюрьме Монро. Обоим было по двадцать девять. Уаттс отсиживал три года за кражу, Эррол – пятерку за торговлю героином. Оба были условно-досрочно освобождены с разрывом в две недели. Дружба, родившаяся за решеткой, продолжилась и на свободе. Хотя по закону досрочно освобожденным запрещено общаться с людьми, отмотавшими срок, а также между собой, Уаттс и Рейберн сняли на пару принадлежащую бывшей супруге Уаттса развалюшку в окрестностях города Дювалл. Там они организовали солидную подпольную аптеку. Специализировались на кокаине и марихуане, но основной доход шел от оптовой продажи домодельного метамфетамина.

Все шло замечательно, пока один из их дилеров – горный велосипедист Леон Ньюбург – не кинул их на пятьсот долларов. Им он божился, что два пакетика у него сперли, а общему приятелю по пьянке хвастанул тем, как он обманул Уаттса и Эррола. Те, естественно, пришли в ярость, глотнули по таблетке для пущего озверения и пошли разбираться с этой падалью Леоном Ньюбургом.

После первых же выбитых зубов Ньюбург во всем признался, и его отметелили по всем правилам уголовного искусства. И все бы ничего, если б Уаттс не двинул его напоследок битой по голове. Ньюбург как-то нехорошо дернулся и застыл. Рейберн наклонился к нему и сухо констатировал:

– Ах ты черт! Малый готов.

Теперь обоим светила тюрьма. Вплоть до пожизненного, а то и хуже. Поэтому они закинули труп своего незадачливого дилера в кузов рейбернского «бьюика-скайларка» и повезли его с глаз долой – прикопать где-нибудь в глуши…

Крис намеренно шла на столкновение с комментатором новостей. Ее подхлестывало знание того, что народ в массе своей обожает слушать про серийных убийц и новости в одиннадцать вечера смотрят как раз такие любители кровавых баек. К одиннадцатичасовому выпуску Крис смонтировала классный материал. Интервью с Карильо она ловко отредактировала – кое-где приглушила слова детектива и добавила свой закадровый комментарий. В итоге этих нехитрых манипуляций детектив Карильо стал выглядеть совершенным придурком, готовым мать родную продать за похвалу начальства. Соответственно получало другую окраску и следующее за этим официальное заявление разъяренного заместителя шерифа округа Снохомиш, который неистово отрицал, что пропавшие убиты и полиция это скрывает. Отчего заместитель шерифа так сердится – прямо заходится? Не иначе как чувствует, что его вот-вот выведут на чистую воду! Завершался материал душераздирающим разговором с рыдающей Карен Робертс, подругой пропавшего велосипедиста.

Просмотрев репортаж в обновленном виде, комментатор новостей Дуг Готье тут же примчался к ее столу.

– Надеюсь, вы понимаете всю ответственность? – зашипел он. – Если это не серийный убийца, я сотру вас в порошок – и плевать, кто вас защищает!..

Крис пожала плечами.

– Не дергайтесь, – сказала она. – Этих четверых убили. История только начинает раскручиваться. Попомните мое слово – наш рейтинг взлетит до небес.

– Чушь собачья! Вся история высосана из пальца. В округе Снохомиш живет под миллион человек. И люди пропадают без вести каждый день. Вы произвольно объединили в один четыре частных случая. У меня уже звенит в ушах от звонков разъяренного полицейского начальства. Завтра они созывают пресс-конференцию, чтобы опозорить нас на весь свет. Короче, если ваша история окажется лажей, оттянут во все дырки не вас, а меня. Но я гарантирую вам, деточка, увольнение за пять секунд. Ясно?

Крис равнодушно кивнула, и Готье не оставалось ничего другого, как сердито зашагать прочь.

Дуг Готье вырос от блистательного репортера до комментатора новостей, гордился этим и к своей нынешней работе относился убийственно серьезно. Он считал себя лицом канала: в его глазах любая ошибка репортеров угрожала его репутации. Что отчасти соответствовало истине. Но Крис понимала – без риска карьеры не сделаешь.

Через минуту зазвонил телефон. Крис решила, что это Готье с новыми упреками, и, готовая к бою, сказала в трубку с вызовом:

– Да-а?

– У меня только один вопросик. Подскажи мне имя убийцы.

Крис была чуточку ошарашена, но тут же нашлась:

– Не смею отнимать у тебя хлеб.

Она ожидала куда более яростных упреков, но Мак говорил почти шутливым тоном.

– Оказывается, мы с Карильо целых четыре убийства прохлопали. Кстати, Карильо до сих пор не пришел в себя – до того лихо ты его сделала в эфире.

Крис устроилась в кресле поудобнее, закинув ноги на стол.

– Жизнь – суровая штука, – заявила она. – Или ты, или тебя.

– Ты что, всерьез думаешь, что мы покрываем серийного убийцу?

– По-моему, в эфире я выразилась достаточно ясно. Жаль, тебя не было с Карильо – я думала, вы неразлучная парочка.

– Да, досадно, что ты и меня разом с Карильо не подставила. Но зачем я тебе, если твоя фантазия сообщает все нужные ответы? Это я, зануда, собираю и анализирую факты, а тебе все дается природным талантом…

Что стоит за его иронией? Просто хочет поквитаться за обиженного партнера… или в деле появился новый поворот, о котором она еще ничего не знает? В любом случае эти шуточки-прибауточки Крис не нравились.

– Ну-ка выкладывай! – рубанула она. – Ты узнал что-то новое?

– Кто? Я? Да уж где мне что-нибудь узнать…

– По-твоему, этих ребят никто не убивал?

– Про других не знаю. А оба адвоката уже дома – целы-целехоньки и снова сутяжничают.

Крис побледнела и сбросила ноги со стола.

– Что-о-о?!

– Шучу, шучу. Но я по наивности ожидал, что ты радостно завопишь «Слава Богу!».

Крис тяжело сопела в трубку. И чувствовала, что Мак довольно ухмыляется на другом конце провода.

– Ты просто придурок, – проговорила она, стараясь не сорваться на крик. – Нет, ты гадина! Да, совершенная гадина!

– Забавно, но именно этот термин употребил Карильо, когда говорил про тебя. Злись не злись, но что, если в следующий раз те же слова про адвокатов окажутся не шуткой?

– Какого черта ты звонишь? До тебя я была в прекрасном настроении.

Крис чувствовала, что надо бить на жалость и пускать в ход женские чары. Ей было позарез нужно его доброе расположение.

Мак сразу угадал, что она просто сменила тактику, но ему по-прежнему хотелось помочь ей.

– Я позвонил сообщить, что видел твое интервью с Карильо. Поздравляю – может, у тебя не много ума, зато достаточно мужества. Это все, что я хотел сказать.

– И на том спасибо. А перед Карильо извинись за меня. Против него лично я ничего не имею – просто работа у меня такая.

Мак отлично понимал, что на самом деле чувства Карильо ей до лампочки. Просто у нее сиюминутный интерес задобрить собеседника.

– Будет новая информация – звякни мне, – сухо сказал Мак. – Ты будешь смеяться, но мы действительно пытаемся докопаться до истины!

В трубке раздались короткие гудки.

– Ну дела… – протянула Крис, повесив трубку.

У нее сложилось впечатление, что Мак темнит. Он что-то знает. Иначе с какой стати он стал бы хвалить ее за мужество – хотя бы и сквозь зубы? Ах, как жаль, что она не нормальная женщина с нормальными женскими мечтами! Этот Мак такой милый и порядочный. Если б она искала милого и порядочного – то вот он, хватай и не зевай! Но ей от жизни нужно совсем другое. Стало быть, не ей составит счастье этот Мак. Поэтому – сантименты в сторону. Следует обязательно выведать у него, что он там нарыл. Это может украсить ее репортаж. И, что куда важнее, спасти поставленную на кон карьеру.

Повесив трубку, Мак нажал кнопку приглушения звука на пульте дистанционного управления и застал конец прогноза погоды – «Седьмой канал» обещал бурю. В его душе буря уже бушевала: во-первых, он имел неосторожность втрескаться в свежеиспеченного лютого врага всей снохомишской полиции; во-вторых, что уж совсем ни в какие ворота, у него, очень похоже, имеются на руках улики в деле огромной важности, а напарник и начальство голову ему оторвут, если он эти улики обнародует… Впереди вдруг замаячило тоскливое будущее в чине охранника при обнесенном стеной квартале богачей. «Нет, врете, так просто я не подставлюсь!»

* * *

Ночью на пустынной горной дороге вероятность нарваться на полицейский патруль была почти нулевой. Но если у тебя в багажнике окровавленный труп, лучше не испытывать судьбу – и Эррол следил за тем, чтоб его шестицилиндровый «бьюик-скайларк» не превышал допустимую скорость. Уаттс когда-то охотился в этих краях и подсказывал, где повернуть.

– Туда, – сказал Уаттс, указывая на грунтовую дорогу справа.

Они съехали с асфальта. Через пару миль приятели были в настоящей глуши и в доброй тысяче футов над уровнем моря. Теперь они высматривали удобное место. Справа и слева была стена леса. Эррол затормозил, и они вышли из машины, оставив фары включенными.

Уаттс закурил, а Эррол пошел к багажнику.

– А лопата у тебя есть? – спросил Уаттс.

– Какого хрена мне с собой лопату возить? – огрызнулся Эррол. Он до сих пор кипел от злости, что его приятель замочил козла Ньюбурга из-за долбаных пяти сотен. Эррол открыл багажник и вывалил труп на землю.

– Слушай, – сказал Уаттс, – зачем нам с ним возиться? Катанем вниз по склону – пусть его звери сожрут.

– Умник! «Звери сожрут»! С таким дураком, как ты, запросто сядешь на электрический стул! Ну на хрена ты его укокошил?

– Этот пижон кинул нас. Такое прощать нельзя!

– Тсс! – вдруг перебил его Эррол и шепотом добавил: – Кто это там в лесу?

– Я ничего не…

– Глохни! Слышишь – снова!

– Ничего не слышу…

– Эй! – закричал Эррол в темноту. – Эй ты, выходи, мать твою!

Крутой на все сто процентов, Эррол никакого страха не испытывал – только приятное возбуждение. Кто там за деревьями, как сюда попал и что тут делает, его мало интересовало. Главное – свидетель. То, что Уаттс порешил пижона Ньюбурга, – глупость. Но казнить человека, который видел их, когда они избавлялись от трупа – дело святое.

– Выходи, трус поганый! – продолжал кричать Эррол, вглядываясь в чащу выше по склону. Потом повернулся к Уаттсу и нарочито громко сказал: – Ну-ка, приятель, достань мне пушку из бардачка!

Уаттс бросил сигарету и пошел за пистолетом.

– Эй, ты! – орал Эррол в ночь. – Отвечай, когда с тобой разговаривают, засранец!

Нашаривая в бардачке дешевую хлопушку тридцать второго калибра, Уаттс услышал странную череду громких звуков – что-то вроде топота ног, громкой возни, которая завершилась яростным невнятным воплем Эррола. За первым воплем последовал второй. Уаттс был спокоен: Эррол – мастак драться. Но тут Эррол вдруг завизжал как резаный. Уаттс, холодея душой, схватил пистолет и выскочил из-за автомобиля.

Первый раз в жизни Уаттс не верил своим глазам.

Освещенный слабым красным светом задних фар, его приятель извивался и хрипел в лапищах огромного мохнатого человекоподобного существа – ростом вдвое больше Эррола. Чудище на мгновение-другое встретилось глазами с Уаттсом, и тот обмер, загипнотизированный прожегшим его звериным яростным взглядом.

Опомнившись, Уаттс запрыгнул в машину со стороны пассажира. К счастью, Эррол оставил ключ в зажигании, и Уаттс повернул его, будучи еще только на полпути к месту водителя. Потом ударил по педали газа – машина рванула, и двери захлопнулись сами собой.

Он гнал со скоростью пятьдесят миль в час – миль на двадцать больше, чем благоразумно в темноте на ухабистой грунтовой дороге. При этом Уаттс опасался, что несется в тупик. Многие лесозаготовочные дороги – прямые как стрелы – ведут в никуда и не имеют в конце удобного разворота. А ну как придется возвращаться к тому же месту! От страха Уаттс обмочился – буквально. В тюрьме его дважды насиловали группой, но сегодняшний ужас не шел ни в какое сравнение с тогдашними чувствами. Эта тварь словно из фильма ужасов выскочила! Если она настигнет его, он ей живым в лапы не дастся – лучше застрелиться, чем кончить так же жутко, как бедолага Эррол. Уаттс ни секунды не сомневался в том, что Эррол Рейберн отмотал свой земной срок и его уже шмонают на входе в потустороннюю тюрьму строгого режима под названием ад.

Опасения Уаттса оправдались – миль через пять он уперся в тупик. Страшась остановиться, он только сбросил скорость и сделал рискованный разворот, лавируя между деревьями. Потом с прежней скоростью он погнал обратно по узкой грунтовке. Если чудище попробует его перенять, он его протаранит. Правда, эта тварь крупнее гризли, на которого они однажды охотились с дядюшкой, и кто больше пострадает от столкновения, можно только гадать. Подъезжая к полянке, где все произошло, Уаттс молился, чтобы двигатель не сдох после какого-нибудь очередного зверского ухаба. Внутренне он приготовился к тому, что чудище выскочит из-за деревьев – и прямо ему на капот, тогда и придется пустить пулю себе в лоб. Однако фары полоснули по знакомой полянке – и никого. Ни чудища, ни Эррола, ни трупа. Следующую минуту Уаттс провел в мучительном ожидании. Но из-за деревьев так никто и не бросился на его машину…

Дома Уаттсу было невмоготу о чем-нибудь думать. И плевать было на кровь в багажнике. Чтобы прогнать мысли о виденном чудище и о том, что случилось с Эрролом, Уаттс выкурил добрую самокрутку, осушил треть бутылки виски – тут же выблевал выпитое, рухнул на кровать и заснул мертвецким сном.

Глава тридцать вторая

В управлении полиции округа Снохомиш появление знаменитого Орлиного Когтя произвело маленькую сенсацию. Бен готовился к тому, что его узнают, и надеялся извлечь из этого выгоду. Раздавая направо и налево автографы, он стравил полицейским чинам наспех сочиненную байку о съемках некоего документального фильма о паранормальных явлениях и через десять минут получил вожделенный адрес Дональда Эллисона.

В полиции ему дали карту и подробно объяснили, как добраться до места, где произошел странный инцидент с перевернутым автомобилем. По мере углубления в горы Бен слышал в голове голос Оо-Маа все четче и четче. Не какие-то внятные звуки, а что-то вроде далекого бормотания из радиоприемника.

На почтовом ящике Эллисонов красовалась наклейка: «Дом продается». В этот ранний час дня Бен рисковал никого не застать. Но ему повезло – из дома навстречу вышла женщина средних лет, зябко обхватывая себя руками. Во дворе у сарая стояли две машины – старенький «крайслер» и новая «хонда». Покореженного внедорожника нигде не было.

– Чем могу вам помочь? – строго спросила женщина. Тут она узнала известного актера и расплылась в улыбке. Бен улыбнулся в ответ.

– Бен Орлиный Коготь, – с нарочитой помпой в голосе представился он.

– Добрый день. Меня зовут Марджи. Марджи Эллисон.

– Приятно познакомиться, Марджи.

Они обменялись рукопожатием.

– Я планирую снять документальный фильм о всяких необъяснимых происшествиях, – сказал Бен. – И в связи с этим разыскиваю семью, у которой непонятно кто перевернул автомобиль. Я по верному адресу?

Дональд строго-настрого велел жене ни с кем – ни с кем! – об инциденте не разговаривать. Но перед Марджи стоял почтенный старик, знакомый ей по десятку фильмов. Сердце таяло от того, что она может с ним разговаривать. Марджи жестом пригласила его в дом.

– Мой муж вот-вот вернется, – сказала она.

Бен одарил ее еще одной широкой улыбкой.

– Извините, что я вот так вваливаюсь…

– О, никакого беспокойства! Муж скоро будет. Он в городе по делам…

Марджи оставила гостя в гостиной, а сама пошла в кухню – приготовить ему кофе. Когда она вернулась, Бен кивнул в сторону большой фотографии на стене и спросил:

– Красивый парень. Ваш сын?

– Да. Его зовут Рики. Через пару недель будет восемнадцать. Точнее, двадцать второго декабря. Мой подарок к Рождеству.

Марджи застенчиво хихикнула.

Бен солидно кивнул.

– Вижу, вы переезжаете?

Лицо Марджи помрачнело.

– Да, похоже на то… Когда сюда перебрались, Рики был еще у меня в животе. Восемнадцать лет с хвостиком тут прожили – и вот приходится…

– Переезжаете в лучшее место? – вкрадчиво спросил Бен.

Марджи печально пожала плечами:

– Надеюсь.

Тут зазвонил телефон на кухне, и Марджи вышла. По отдельным фразам Бен понял, что она разговаривает с мужем. Потом она понизила голос – очевидно, докладывала о госте.

Вернувшись, Марджи сообщила:

– Звонил мой муж, Дональд. Задерживается в городе. Разбирается со страховой компанией – они не хотят оплачивать покупку нового автомобиля вместо покореженного. Поэтому муж застрял надолго.

Теперь она заметно нервничала. Бен постарался ее успокоить.

– Ничего страшного, – сказал он веселым тоном. – Я хотел бы осмотреть двор, где все произошло. Вы не против? Пять минут – и уберусь восвояси.

– Ну-у… ладно. Да, пожалуйста.

Как можно отказать знаменитому индейцу? Да и что дурного можно от него ожидать? Пусть себе… глядишь, снимет их для фильма. Пустячок, а приятно.

Бен поблагодарил хозяйку и вышел во двор. Тщательно осматривая каждый метр земли, Бен прислушивался и к себе – в ожидании, что внутренний голос подскажет ему, был ли тут Оо-Маа…

Марджи спокойно наблюдала за его передвижениями по двору. Но когда индеец прошел за сарай, откуда тропа вела в гору, сердце у нее заколотилось точно так же, как у Дональда, когда агенты по торговле недвижимостью пытались впечатлить клиентов прогулкой по близлежащей «нетронутой природе».

Каково будет, если этот благородный старец возьмет и… пропадет?

Бен прошел ярдов пятьдесят по заросшей тропинке и остановился. Теперь дом Эллисонов закрывали могучие кедры, дающие глубокую тень, и плотный подлесок, непроглядный с расстояния в десять ярдов. В этом подлеске мог таиться кто угодно.

Индеец попытался очистить ум от посторонних мыслей и сосредоточиться на своем внутреннем голосе. Сейчас ему были крайне необходимы эти особенные способности. Он с удовольствием вдыхал чистейший горный воздух. Курить он бросил всего несколько дней назад, но уже чувствовал, насколько легче ему дышится, насколько лучше работает обоняние.

В номере портлендской гостиницы мысленный контакт с Оо-Маа установился неожиданно, спонтанно. Теперь, вопреки сознательным усилиям, ничего не получалось. Возможно, как раз сознательность усилий вредила. Или же мешало сосредоточиться навязчивое желание закурить.

Глазами Бен шарил по подлеску. Пройдя еще несколько ярдов, он опять остановился.

И – получилось. Он вдруг ощутил, что Оо-Маа был в этом месте. Ощутил с такой уверенностью, словно увидел конкретные следы. Но как только его внутренний голос сказал: «Он был здесь!» – и повел его в сторону от тропы, глаза тут же нашли доказательства. Свежесломанная ветка высоко на дереве. Потревоженный мох. Бен вдруг снова – словно в детстве – читал лес как открытую книгу.

Через тридцать ярдов он остановился еще раз. Тут был просвет между деревьями. Здесь Оо-Маа стоял и наблюдал за домом. Бен присел, щелкнув старыми больными суставами, и провел рукой по земле. Оо-Маа был мастер заметать за собой все следы, однако ему не повезло – отодвинув папоротник, Бен увидел четкую вмятину огромной пятки. Оо-Маа ступил на поваленное деревце, но пятка отпечаталась на почве. Бен прикинул размеры существа и мрачно покачал головой. Этот Оо-Маа был куда крупнее того, который гнался за Беном много-много лет назад.

Было холодно, и Бен выдыхал облачка пара, которые снова и снова будили желание закурить. Он еще постоял в подлеске, внимательно оглядывая все вокруг, и наконец медленно пошел обратно к дому.

Глава тридцать третья

Голос в трубке звучал подчеркнуто официально:

– Мисс Уокер? Вас беспокоит Джейсон Купперман, помощник снохомишского окружного прокурора. В программе последних известий вы выдвинули серьезные обвинения против местного управления полиции, и я уполномочен начать расследование этого дела.

Крис в первую секунду даже решила, что это Мак Шнайдер подбил кого-нибудь из своих приятелей на глупый розыгрыш. Но Джейсон Купперман был так убедителен, что она огрызнулась предельно осторожно:

– Надеюсь, вы слышали о Первой поправке к Конституции, которая гарантирует гражданские свободы?

– Мисс Уокер, я юрист. В свою очередь, могу спросить: надеюсь, вы слышали о таких вещах, как чинение преград правосудию и клеветнические утверждения?..

Крис решительно перебила его:

– В эфире я не под присягой – могу высказывать любые предположения!

Купперман невозмутимо продолжал:

– В рамках расследования вашего недопустимого поведения я намерен обратиться также в Федеральную комиссию по связи, дабы они наказали ваш канал за выпуск в эфир непроверенной информации.

Крис про себя решила: розыгрыш это или нет – ей плевать. Никто не собьет ее с избранной дороги!

– Если вам не жалко своего и чужого времени – обращайтесь хоть к самому Господу Богу, – сказала она.

– Напрасно вы огрызаетесь. Шериф хочет вашей головы, и я намерен сервировать ему вашу прелестную головку в самое ближайшее время. Вы злоупотребили своим доступом к широкой публике, допустили заведомо ложные утверждения касательно пропавших без вести мужчин. Сверх того, легкомысленно заявляя, что все четверо погибли, вы проявили преступную глухоту к чувствам родных и близких этих людей!

– И тут вы ошибаетесь! – возразила Крис. – Я регулярно общаюсь с родными и близкими пропавших – и все они спрашивают меня, почему полиция до сих пор не нашла ни тел, ни убийцу!

Эта фраза, лживая и звонкая, выполнила свою задачу – помощник окружного прокурора понял, что спорить бессмысленно, и попрощался, добавив напоследок:

– Будьте уверены, что начальство вашего канала очень скоро получит от меня соответствующие бумаги.

Повесив трубку, Крис задумалась. Если это не розыгрыш, то на ее стороне, во-первых, Конституция, а во-вторых, современный общественный климат: нынешним репортерам с легкостью прощают красивую ложь. Выявленные ошибки – особенно если их выявили конкуренты – делают много шума, однако… быстро забываются. Так или иначе, чутье подсказывало Крис, что насчет четверки пропавших она права и самый грозный окружной прокурор ей не страшен. Если же она не права… Но об этом лучше не думать.

Мак опять набросал на ее автоответчик полдюжины просьб срочно связаться с ним. Она ему позвонит, и непременно. Только позже. Он у нее в резерве. Крис знала, что детектив по-прежнему неровно дышит к ней, и ей верилось, что именно он разрулит трудную для нее ситуацию.

Думая о четырех пропавших, Крис невольно возвела глаза к потолку студии и мысленно произнесла: «Господи, не дай им объявиться живыми!»