Текст книги "Тайна Ретта Батлера"

Автор книги: Мэри Рэдклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 20

Побродив по ярмарке, Гарри Купер очень скоро убедился, что Билла Карлсона на ней нет. Ведь у него в руках была очень четкая примета.

Билл Карлсон был одноглазым, второй глаз вот уже пять лет закрывала черная кожаная повязка.

Гарри обошел все закоулки ярмарки, заглядывал в лица, недовольно кривился. Он понял, что зря потерял время.

Но только лишь Гарри собрался уходить, как остановился.

«Может, я все-таки что-то пропустил? Может, эта скотина нализался и спит где-нибудь под забором?»

И Гарри пошел искать.

Солнце уже клонилось к западу. Ряды торговцев заметно редели.

Там, где торговали скотом, начиналась какая-то заваруха. Раздавались смех, выкрики, но Гарри Купер уже достаточно побыл на ярмарке.

Он отправился устраиваться в отель.

– Ничего, – говорил себе мужчина, поправляя свою черную шляпу и разглаживая тонкие черные усики, – завтра, если он только в этом городке, я его разыщу.

«Странно только, сколько я не расспрашивал людей, никто не видел прибывшего военного фургона. Как будто он сквозь землю провалился. Но ведь с этой дороги никуда не свернешь в сторону, а я не обгонял его. Единственное, если фургон где-нибудь перехватили грабители, а Билла Карлсона пристрелили. Тогда я останусь ни с чем».

Гарри Купер недовольно скривился и залез на лошадь.

Он подскакал к самому крыльцу отеля, передал поводья конюху и, бросив монету, приказал напоить и накормить животное.

В холл отеля Гарри вошел одновременно со служащим салуна и нос к носу столкнулся с хозяином. Пока тот интересовался, какой номер желает занять приезжий гость, Гарри Купер провел взглядом по залу.

И на его лице появилась зловещая улыбка. Он увидел сидящего к нему спиной Мигеля Кастильо.

Через кудрявую голову Мигеля тянулась черная кожаная повязка, закрывавшая один глаз, а на плечи был наброшен мундир сержанта.

Гарри Купер, стараясь казаться абсолютно спокойным, небрежно спросил у хозяина.

– А кто это такой? – и показал на Мигеля.

Хозяин прищурился.

– Извините, сэр, я не понял, о ком вы?

– Вот тот, в форме сержанта.

Хозяин пожал плечами.

– Не знаю, он только сегодня приехал.

Гарри Купер молча достал монету и положил перед хозяином, тот одной рукой ловко опустил монету в карман, а второй быстро полистал регистрационную книгу.

– Секундочку. Вот. Это сержант Билл Карлсон.

– Он прибыл с армейским фургоном? – спросил Гарри.

– Не знаю, фургона я не видел. Они вдвоем.

– А его приятель молодой симпатичный мужчина, не так ли? Как это его зовут, напомните мне.

Хозяин замялся.

Гарри вынул вторую монету.

Хозяин, не заглядывая в книгу, сказал:

– Рэтт Батлер.

– A-а, так это мои добрые знакомые. Если это тот Батлер, с которым я служил.

Хозяин пожал плечами, дескать, мне все равно.

Дверь отеля открылась и на пороге, закрыв своей мощной фигурой последние лучи заходящего солнца, появился верзила.

Гарри Купер вопросительно посмотрел на него.

Тот отрицательно качнул головой и заспешил к Гарри, наклонился к самому уху и зашептал:

– Мы обыскали весь городок. Билла Карлсона нигде нет. По-моему, это удивительный городок, в нем нет ни одного одноглазого. Есть однорукие, одноногие, есть вообще безногий. Но одноглазого нет.

– Не переживай, Фред, – Гарри похлопал своего подручного по плечу. – Я тебя сейчас познакомлю с человеком, который скорее всего, хорошо знает Билла Карлсона. Он здесь.

И Гарри Купер указал рукой на сидящего к нему спиной Мигеля Кастильо.

Увидев кожаную повязку, Фред расплылся в улыбке.

– А ребята еще ищут, – сказал он, – может, подождем их?

– Не стоит. Мы с тобой вдвоем отлично справимся.

И Гарри Купер самодовольно засмеялся.

– Этот идиот приехал сюда всего лишь с одним приятелем. Да того и нет сейчас здесь.

– Тогда никаких проблем, – тихо сказал Фред и преданно посмотрел на Гарри Купера.

Тот положил руку на кобуру револьвера и взвел курок.

Фред, улыбнувшись, повторил это нехитрое движение.

Они, бесшумно ступая, приблизились сзади к Мигелю Кастильо и, не успел тот оглянуться, как Фред вытащил из его кобуры револьвер.

А Гарри Купер ткнул его стволом своего оружия.

– Привет, Билл! Я сбил все ноги в поисках тебя.

Мигель Кастильо нехотя положил руки на стол и медленно обернулся.

Радостная улыбка мгновенно уступила свое место на лице Гарри Купера выражению крайнего изумления.

– Амиго, с каких это пор ты носишь военный мундир? И пожалуйста, не двигайся, иначе я могу нечаянно нажать на курок. А мне не хотелось бы тревожить собравшихся. А то, чего доброго, кто-нибудь узнает тебя.

– Э-э, Гарри, послушай, – расплылся в улыбке Мигель Кастильо, – ведь я тебе ничего плохого не сделал, ничего у тебя не украл, нигде не перешел тебе дорогу. К чему этот револьвер?

– Этот револьвер упирается туда, куда он должен упираться. И потише, Мигель. А иначе я действительно могу нажать на курок. Ты же знаешь, я делаю это очень быстро. Правда, нажимать на курок мне совсем не хочется. Есть более выгодный вариант. Сдать тебя помощнику шерифа или мировому судье и получить три тысячи долларов.

– Ну, Гарри, ты этого никогда не сделаешь. Ведь ты не служишь им. Ты такой же свободный охотник, как я.

– Нет, Мигель, я совсем не такой, как ты.

– Ну все равно, убери револьвер. А то я чувствую себя неважно, когда эта железка упирается мне в бок.

Гарри Купер сунул револьвер в кобуру, но рука его осталась лежать на рукоятке.

– Так с каких это пор, Мигель, ты стал военным, да еще сержантом? Что с твоим глазом?

– С глазом, Гарри, у меня полный ажур. Он видит, как и прежде. А форма – для маскарада. Ты же понимаешь, что теперь я не могу пользоваться своим именем. Очень уж я известный человек.

– О, да. Твоей известности можно позавидовать. Хотя я не хотел бы иметь такую.

– Ну, Гарри, каждому свое. Ты убиваешь за деньги, а я убиваю ради денег. Так что большой разницы между нами я не вижу.

– Э, амиго, это ты так думаешь, что между нами нет разницы. А я придерживаюсь совсем другого мнения. Пойдем-ка, поднимемся наверх.

– Да что ты, Гарри? А чем тебе плохо здесь? Хочешь выпить?

– Нет, амиго. Я выпью попозже, там, наверху. У меня есть к тебе серьезный разговор.

– Так в чем дело, Гарри? Давай поговорим здесь.

– Ну что ж, можем поговорить и здесь.

Фред уселся рядом с Кастильо и взял его руку в свою. Довольно крупный кулак Мигеля Кастильо показался детским в огромных лапах Фреда.

Казалось, при желании Фред может легко раздавить кулак Мигеля.

Но он этого не делал.

Ведь Гарри ему ничего не приказывал, а он привык повиноваться и исполнял любой приказ Гарри Купера молниеносно.

– Амиго, я не могу понять одного, что это у тебя за имя? Такое странное, Билл Карлсон. Насколько я помню, ты всегда был Мигелем Кастильо.

– Ну, Гарри, не всегда я был Мигелем Кастильо. Мне приходилось менять имена так часто, как люди меняют шляпы.

– Это понятно. Но почему ты стал именно Биллом Карлсоном, сержантом кавалерии?

– А, это длинная и вообще-то глупая история.

– А ты расскажи мне ее.

– Да ничего, Гарри, тут страшного нет. Просто придумал имя, понравилось, звучит хорошо – Билл Карлсон. Правда, хорошо?

– Да, амиго, звучит лучше, чем Мигель Кастильо.

– Гарри, ты потише, а то, не дай бог, кто-нибудь услышит и начнутся пересуды. Ведь я человек известный.

– Думаю, что твоя известность, амиго, очень скоро закончится.

Гарри Купер медленно вытащил револьвер, а огромные лапы сжали кулак Мигеля так, что тот едва удержался от крика.

– Не с твоей мексиканской рожей, Мигель, носить имя Карлсона. Ты, наверное, его украл? Ты ведь все крадешь.

– Я? Да я уже забыл, когда крал.

– Ты еще скажи, что давно не нажимал на курок своего револьвера.

– Ну это…

– Ладно, Мигель, хватит. Рассказывай.

– Я же говорю, Гарри, пойми, я придумал это имя. Как-то в одном городке я видел одного сержанта, его звали Билл Карлсон. Вот я и решил назваться его именем.

– И мундир у него прихватил, повязку? А, амиго? Что-то не сходятся концы с концами. Ты же знаешь, передо мной хитрить не нужно.

Большой палец правой руки Купера медленно оттянул курок.

– Не надо так шутить, Гарри. Я тебе все расскажу.

Мигель Кастильо заволновался, и его правая рука потянулась к нагрудному карману. Он вытащил табакерку, ногтем большого пальца отковырнул ее перламутровую крышку и хотел взять табаку, как Гарри Купер выхватил табакерку из его рук и прочел на ее крышке надпись

«БИЛЛ КАРЛСОН».

– Теперь, Мигель, я все понял. Ты подстрелил беднягу Билла Карлсона? Или я ошибаюсь?

– Нет, что ты, Гарри, я не убивал его. Ты же знаешь, с военными лучше не связываться.

– Это я знаю, но откуда тогда на тебе его мундир?

– А с чего ты взял, что на мне его мундир.

Гарри Купер отвернул ворот сержантского мундира и ткнул пальцем в вышитую монограмму «Б.К».

– Билл Карлсон. Так что, выходит, Мигель, что и мундир ты у него забрал.

– Да? Если бы я его убил, то на мундире обязательно была бы дырка. Это ты понимаешь, Гарри, не хуже меня. Посмотри, мундир везде цел.

И Мигель хотел продемонстрировать целостность своего мундира, но в это время Фред резко ударил кулаком в живот мексиканца. Тот скорчился.

– Не надо мне показывать мундир, – сказал Мигелю на ухо Гарри Купер, – и думаю, что будет лучше, если мы поднимемся наверх и немного поговорим. По-приятельски сядем друг против друга и поговорим.

Ты мне обо всем расскажешь, во всем признаешься, а я, может быть, и отпущу тебя на свободу.

Но если мне не понравится то, что ты мне расскажешь, то я, амиго, с чистой совестью отдам тебя шерифу. А он с такой же чистой совестью и с большой радостью оденет на твою шею толстую веревочную петлю… И утречком ты будешь болтаться посредине города. Представляешь, как это украсит окончание ярмарки.

Все жители будут показывать друг другу твой труп и говорить: «Вон болтается Мигель Кастильо, казнокрад и конокрад, бандит и разбойник». И вспомнят тысячу твоих грехов. Ведь за тобой, Мигель, я думаю немало чего водится.

– Знаешь, Гарри, за мной грехов, наверное, поменьше, чем за тобой.

– Вполне возможно, амиго. Но завтра будут говорить о твоих грехах, а мои останутся со мной. Так что давай, рассказывай, где ты убил Билла Карлсона?

– Да, не убивал я его, не убивал, – испуганно озираясь по сторонам, зашептал Мигель Кастильо.

– Говоришь, не убивал, – Гарри подмигнул Фреду и тот снова ударил своим огромным кулаком Мигеля Кастильо в живот.

Тот снова скорчился.

Казалось, что его глаза сейчас выскочат из орбит, настолько страшным и сильным был удар.

Но Мигель Кастильо привык к побоям и очень быстро пришел в себя.

– Значит, мундир, табакерку, имя ты нашел, амиго. Хорошо, тогда расскажешь, где ты их нашел? Давай медленно вставай, и мы поднимемся наверх. Ты понял, Мигель. Очень медленно и спокойно. Ты же знаешь, как быстро и легко я нажимаю на курок.

– Но ведь ты не станешь меня убивать, Гарри, не станешь?

– Это все зависит от твоего рассказа и твоего поведения, амиго. Правда, Фред?

– Конечно, Гарри.

– Может быть, я и не стану тебя убивать, но за Фреда я поручиться не могу. Он сделает это с преогромнейшим удовольствием, стоит мне только шевельнуть пальцем.

Фред осклабился, обнажив крепкие желтые зубы.

Мигель Кастильо обернулся, он все еще надеялся, что придет Рэтт Батлер, и тогда ситуация может измениться.

Но в дверях он увидел четверых дюжих молодцев, руки которых лежали на рукоятках револьверов. Он все понял.

Вдоль его позвоночника побежала холодная струйка пота.

– Значит ты, Мигель, говоришь, что нашел мундир, табакерку? А я вот нашел кое-что другое. Я нашел тебя. Представляешь, заехал в городок, зашел в отель и… буквально на полу нашел три тысячи долларов. Правда, это не большие деньги, да, Мигель?

– Да нет, что ты, Гарри. Три тысячи долларов – это очень большие деньги, очень.

– Конечно, большие, если их делить надвое. Но для меня это не очень большие деньги. Мне же нужно раскинуть их на пятерых, так что сумма значительно уменьшается. Жаль, что за твоего друга не назначили цену.

– Послушай, Гарри, может, мы по-приятельски, по знакомству сможем договориться? – попытался разжалобить Гарри Купера Мигель.

Но тот был непримирим. Его тонкие губы скривились в презрительной усмешке. А веко левого глаза подергивалось.

Гарри Купер похлопывал ладонью по рукоятке своего револьвера, а указательный палец все время механически сгибался, словно нажимая на курок невидимого револьвера.

– Пойдем потихоньку. Фред, проводи, – бросил Гарри Купер своему помощнику.

А сам подошел к хозяину отеля.

– Приятель, мы там наверху немного пошумим, но ты, пожалуйста, не волнуйся и не обращай внимания.

Гарри Купер опустил руку в карман своего сюртука и бросил на стол смятую банкноту.

– Как вам будет угодно, сэр, – подобострастно оскалился хозяин отеля, – никто ничего не услышит, никто ни о чем не узнает.

– А когда вернется мой приятель Рэтт Батлер, то скажите моим друзьям, – они давно его дожидаются, – и Гарри бросил на стойку еще одну банкноту, – только мне очень хотелось бы, чтобы эта встреча была сюрпризом для Рэтта Батлера.

– Конечно, конечно, сэр, все будет сделано в лучшем виде.

– Вот и чудесно.

Гарри Купер поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж и прошел в дальнюю комнату.

Очутившись в номере, Мигель Кастильо уже чувствовал себя почти мертвецом.

Но в его душе еще теплилась надежда выпутаться каким-нибудь чудесным образом из этой передряги.

Было ясно, что Гарри Купер знает о деньгах, спрятанных Биллом Карлсоном, и теперь они будут допытываться, где именно спрятаны деньги.

Если бы перед ним стоял не Гарри Купер, а кто-нибудь другой, то Мигель Кастильо не падал бы духом. Ведь ему удавалось выпутаться и не из таких, казалось бы, аховых ситуаций.

Но с Гарри Купером все штучки, изобретенные Мигелем, не пройдут.

Гарри был таким же прожженным проходимцем, как и сам Мигель, но, может быть, раз в десять хитрее его.

Мигель прекрасно понимал, что Гарри Купер настоящий профессиональный убийца, которому слово «жалость» известно лишь понаслышке.

Его ничто не могло остановить, он убивал людей целыми семьями, лишь бы ему за это платили.

Мигель даже знал, сколько платили Гарри за одно убийство.

И эти жалкие крохи не шли ни в какое сравнение с двумястами тысячами долларов, поставленными сейчас на карту.

Так что рассчитывать было почти не на что.

«Разве что вернется Рэтт Батлер», – подумал Мигель.

Но тут же упал духом, вспомнив четырех верзил, оставшихся внизу.

«Нет, наверное, все кончено», – Мигель Кастильо подошел к окну и жадно вдохнул воздух.

– Подыши, подыши, наберись сил, – Гарри Купер подошел к Мигелю и закрыл ставни.

Комната погрузилась в полумрак, и от этого мексиканцу стало еще страшнее.

– Ты, Мигель, можешь кричать сколько хочешь, может, тебе от этого станет легче, – проговорил Гарри, схватив его за плечи. – А мне, повстречав старого приятеля, приятно будет услышать его голос.

Гарри Купер усадил Мигеля за стол, плеснул себе в стакан виски и жадно выпил.

– Может, и ты хочешь выпить? – Гарри плеснул во второй стакан.

– Не откажусь, – трясущаяся рука Мигеля потянулась к стакану, он нерешительно обхватил его и уже было поднес к губам, но замер со стаканом у рта.

Он пристально смотрел в глаза Гарри Куперу.

– Ты что, подумал, виски отравлено? – засмеялся тот. – Нет, голубчик, ты мне пока нужен живым.

Но Мигель не спешил пить.

Тогда Гарри взял из его дрожащих пальцев стакан и пригубил.

– Видишь, я пью абсолютно спокойно.

Мигель тут же вырвал стакан и одним глотком осушил его.

– Ну вот, теперь горлышко твое промочилось, Мигель, и можешь рассказать мне все по порядку. Ты – Билл Карлсон, а именно его я искал. Так что рассказывай за него.

– А-а-а, – внезапно догадавшись, с облегчением вздохнул Мигель Кастильо, – я понял, тебя наняли, чтобы ты убил Билла Карлсона. Так вот, Гарри, не беспокойся, поверь мне, Билл Карлсон мертв. Я сам видел своими глазами его труп. Я сам содрал с него мундир и повязку. Билл Карлсон мертв. Ты мне веришь, Гарри?

– Мигель, я конечно, не очень высокого мнения о твоей нравственности, но думаю, с мертвеца ты бы не стал снимать мундир. Наверное, ты нашел его не мертвым, а, Мигель?

И Гарри Купер пристально посмотрел на мексиканца.

Тот принялся истово креститься и уверять своего собеседника в обратном.

– Он был мертв, Гарри. Абсолютно мертв. Он был холодным и его руки не сгибались. Вот видишь, даже мундир порвался под мышкой, когда я его стаскивал, – и Мигель Кастильо ткнул пальцем себе под мышку, туда, где мундир был цел.

– Да нет, я думаю все было немножко по-другому. И мне придется говорить с тобой, как с Биллом Карлсоном. Я все-таки думаю, что он был жив, и ты перекинулся с ним парой слов перед смертью, а, Мигель? Может быть, он сказал тебе что-то важное?

Гарри Купер схватил Мигеля за подбородок и запрокинул ему голову.

Тот от неожиданности чуть не прикусил себе язык.

– Волнуешься, а, Мигель? Может, хочешь понюхать табаку? – Гарри Купер сунул ему прямо под нос инкрустированную перламутровую табакерку.

– Это табакерка Билла Карлсона, на ней прямо так и написано: Билл Карлсон. Так что можешь понюхать его табачок.

Он отпустил Мигеля и открыл табакерку.

Мигель засунул пальцы, желая захватить побольше табака, но в этом момент Гарри Купер резко сжал его пальцы створками да так, что тот взвыл от боли.

– Хороший табачок, – приговаривал Гарри все сильнее сжимая створки, – хороший, сильный. Чувствуешь? Как он тебя пронимает? Хороший табак нюхал Билл Карлсон.

– Отпусти, – прошептал Мигель.

Гарри Купер отрицательно покачал головой.

– Отпусти, – уже взмолился мексиканец.

– Если ты будешь молчать и дальше, Мигель, то останешься без трех пальцев и уже не сможешь нажимать на курок, во всяком случае, правой рукой, а левой ты, наверно, стреляешь не так метко.

– Я скажу тебе, – прошептал Мигель.

Гарри Купер задумался, как будто бы колебался, разжимать маленький капкан или нет.

Наконец он немного ослабил хватку, и Мигель Кастильо смог выдернуть свои пальцы. Он тут же засунул их себе в рот и принялся сосать.

Боль немного стихла.

Но Мигель прекрасно знал, что это только начало и не самое худшее из того, что с ним случится сегодня.

– Ну, Мигель, ты обещал мне сказать что-то интересное. Я тебя слушаю. Что тебе сказал Билл Карлсон?

И Гарри Купер, приставив к уху руку рупором, сделал вид, что прислушивается.

– А, Мигель, ты говоришь слишком тихо. Я тебя не расслышал.

– Пошел ты! – выкрикнул Мигель, набравшись смелости.

– А вот это ты зря, – погрозил ему пальцем Купер и, взмахнув рукой, подал знак Фреду.

Тот подошел к Мигелю сзади, и мексиканец даже не успел обернуться, как на его шею обрушился удар железного кулака Фреда.

Мигель раскрыл рот и, казалось, разучился дышать. Его лицо тотчас же побелело, глаза закатились.

А Фред поддал ногой по стулу, и Мигель Кастильо с грохотом рухнул на пол.

– Я не слишком сильно его? – осведомился Фред.

– Нет, по-моему, в самый раз, – усмехнулся Гарри Купер одними губами. – Может, теперь он кое-что вспомнит и скажет мне.

Но Мигель Кастильо посчитал за лучшее лежать неподвижно с закрытыми глазами.

Как будто бы он мог обмануть Гарри, притворившись потерявшим сознание!

Гарри плеснул в стакан виски, сделал один глоток, а остаток вылил на закрытые глаза лежащего на полу Мигеля.

Боль была резкой, и Мигель сел на полу и принялся протирать глаза.

– Ты что? Так же можно выжечь глаза! – негодующе заорал он, пытаясь рассмотреть, где его мучители.

Но глаза слезились, и он видел какие-то размытые очертания.

В надежде защититься, он махал перед собой руками.

Фред вновь подкрался сзади, схватил размахивающего руками мексиканца и одним рывком поднял его с пола.

Ноги Мигеля Кастильо задергались в воздухе. Фред, держа его на весу, вопросительно посмотрел на Гарри.

Тот сидел за столом и раздумывал.

– Так ты не хочешь говорить? – вкрадчивым голосом поинтересовался он у Мигеля. – Ну это же так просто. Всего несколько слов. Ведь Билл Карлсон сказал тебе кое-что перед смертью.

Мигель что-то промычал в ответ.

– Внятнее, пожалуйста, внятнее, – поторопил его Гарри Купер.

– Я ничего не знаю. Билл Карлсон ничего не сказал мне перед смертью.

– Ага, значит, Билл Карлсон был живым, когда вы встретились. Значит, ты видел его последним. А я, наверное, тот человек, который тебя видит последним. А вернее тот, кого ты видишь последним в своей жизни.

– Гарри, не убивай меня.

– Я не это хочу от тебя услышать. Твоя жизнь в твоих руках.

– Конечно, Гарри, я понимаю, что все зависит от меня. Но я клянусь, я ничего не знаю. Ничего.

Мигель Кастильо ползал по полу, потом встал, молитвенно сложив перед собой руки.

– Клянусь, я ничего не знаю.

– Я вижу, ты большой мастер раздавать клятвы направо и налево. Но я же сказал, не этого я от тебя жду.

– Как на духу, клянусь, ничего не знаю.

Мигель Кастильо резко рванул мундир и рубашку у себя на груди и, нашарив маленький крестик на кожаном шнурке, вынул его.

– Вот, я могу поклясться на кресте. Я ничего не знаю.

– О, ты можешь клясться на чем угодно, даже на револьвере, но у тебя его нет. Фред, ты веришь этому человеку?

Фред отрицательно покачал головой и что-то невнятно промычал.

– Он верит, Гарри, Фред мне верит.

– Мне кажется, у тебя плохо со слухом, мексиканец. Фред ничего не сказал насчет того, верит он тебе или нет.

– Фред, ты же мне веришь? – подползая на коленях к верзиле, пробормотал Кастильо, как пес, заглядывая ему в глаза.

Фред повернул голову и сплюнул в сторону.

– Не верю я тебе, свинья мексиканская.

– Сам ты свинья, – обозлившись, выкрикнул Мигель Кастильо.

– А за это ты мне заплатишь, – проревел Фред, хватая Мигеля за ворот мундира и приподнимая над полом.

– Гарри, скажи ему, чтобы он меня не трогал. Я клянусь тебе, как брату, как лучшему другу, я ничего не знаю. Ничего.

– Я это песню слышу уже в сотый раз. Ты мне, Мигель, напоминаешь торговца лошадьми на ярмарке, который пытается продать одноглазую кобылу, выдавая ее за вороного жеребца.

– Нет же, я говорю тебе правду. Вот крест, видишь крест. Мне дал его мой брат. Ты же знаешь, у меня брат настоятель монастыря, очень хороший человек, очень набожный. Разве я могу, положив руку на этот крест, соврать?!

– Ты, Мигель, можешь соврать, положив руку на что угодно, даже на бутылку с виски.

– Нет, это святотатство. Гарри, ты же понимаешь, я не хочу богохульничать. Я клянусь тебе, клянусь своими родителями.

– О, даже так! – воскликнул Гарри, забрасывая ноги в начищенных сапогах на стол, – даже родителей вспомнил. Может, ты еще поклянешься своими детьми?

– Гарри, я бы поклялся своими детьми, хочешь – поклянусь. Но я только не знаю, есть они у меня или нет.

– У таких мексиканских свиней детей не бывает, – процедил сквозь зубы Фред и ногой толкнул в грудь Мигеля Кастильо.

Тот опрокинулся на спину и тут же отполз к стене, опершись на нее.

– Это чистая правда. Я ничего не знаю.

– Но Билл Карлсон умер у тебя на руках? И наверное, ты его исповедовал, как сейчас сам хочешь поисповедоваться передо мной. Но, к сожалению, Мигель, несмотря на то, что я тебя очень давно знаю, я не священник, хотя ношу черный плащ. Не священник. И поэтому клятвы твои мне абсолютно не нужны. И сейчас ты не в храме, а в этом грязном отеле ползаешь по полу, корчишься…

– Гарри, да я могу землю грызть. Хочешь я сожру… рукав от своего мундира, чтобы только ты мне поверил?

– Интересное зрелище, но я думаю, это будет долго длиться, а мне надо все узнать поскорее.

– Но я не знаю, Гарри, что я должен говорить. Этот чертов одноглазый Карлсон ничего не сказал. Ничего. Наверное, он просто не успел. Понимаешь, вот бывает же так в жизни, хочешь кому-нибудь что-то сказать, а тут эта костлявая старуха с косой – чирк по горлу – и тебя нет. И слова так и не сорвались с языка.

– Послушай, – прорычал Фред, – что ты там сказал про свой вонючий язык?

– Я говорю, слова не успели слететь с языка.

– Знаешь, мексиканец, когда тебя вздернут посреди площади, я с удовольствием посмотрю на то, как твой язык вывалится тебе на грудь. Вот это будет зрелище. Представляешь, твой вонючий мексиканский язык будет болтаться как шейный платок ярко-красного цвета.

– Что он говорит, Гарри, что говорит этот безумный человек?

– Ты думаешь, Фред безумный? По-моему, он рассуждает вполне здраво. Если ты ничего не скажешь, то завтра утром тебя повесят на площади. А если скажешь, то, может быть, я…

– Гарри, ну что я могу сказать? Вот посмотри на меня, посмотри в мои глаза. Разве я могу врать? Разве я стану обманывать тебя перед лицом смерти? Я же набожный католик. Я очень набожный. Мои отец с матерью молились целые дни напролет, все на коленях, все кланялись Богу.

– Знаешь, Мигель, мне наскучило слушать про твоего брата, про твоих родителей. Мне вообще надоело слушать тебя, я хочу, чтобы ты заткнулся и говорил только по делу, только то, о чем я тебя спрашиваю.

– Я слушаю тебя, Гарри, слушаю, – Мигель даже приложил к уху левую руку и повернул голову.

Тот брезгливо сплюнул.

– Фред, мне кажется, мексиканец ничего не понял. Постарайся внушить этому мерзавцу, что лучше во всем сознаться, обо всем рассказать.

Фред зарычал и, как большой бурый медведь, навалился на Мигеля Кастильо.

Он схватил его за шею и принялся бить головой об пол. На весь отель были слышны глухие удары.

Наконец Фред ослабил свою железную хватку и, усевшись на грудь Мигелю Кастильо, посмотрел ему в глаза.

– Ну что, теперь ты будешь говорить?

– Я не знаю, что, – давясь слюной, смешанной с кровью, зашептал Мигель.

– Ах, ты не знаешь!

Фред снова схватил Мигеля за волосы и принялся колотить головой о толстые дубовые доски пола.

– Осторожнее, Фред, – заметил Гарри Купер, – ты можешь вышибить все мозги из его башки.

– Да там нечего вышибать, Гарри, – вытирая рукавом вспотевшее лицо, проворчал Фред, – иначе он бы все давно сказал.

– Э, Фред, ты слабо знаешь этого мексиканца. Его уже не один раз пытали, и знаешь, он ничего не сказал.

– Что, Гарри, ты хочешь сказать, что он очень крепкий мужик?

– Да, Фред, это крепкий орешек, так что тебе придется попотеть изрядно.

– Я уже и так весь мокрый. А ему хоть бы что. Вот свинья мексиканская!

Фред тяжело поднялся на ноги, пару раз пнул тяжелым башмаком лежащего Кастильо под ребра.

Мигель ойкнул, судорожно хватая разбитыми в кровь губами воздух, и автоматически прикрыл лицо руками.

– Видишь, Гарри, он все соображает – закрывает лицо, как будто ему завтра под венец, как будто он собирается стать женихом и впереди у него брачная ночь.

– Послушай, Фред, а может, действительно устроить Мигелю брачную ночь?

– Что ты имеешь в виду, Гарри? – обернувшись к Куперу, поинтересовался Фред.

– А разве ты не знаешь, что у нас называется первой брачной ночью?

До Фреда наконец дошло, и он, стоя посреди комнаты, рядом с избитым Мигелем Кастильо, заржал.

Все его огромное грузное тело сотрясалось от взрывов хохота.

Мигель Кастильо тоже понял, что с ним собираются сделать. Он мелко затрясся и попытался ползти.

Но Фред наступил ему на горло ногой.

– Лежать, мексиканская свинья, – приказал он, наваливаясь на свою правую ногу всем телом.

Мигель Кастильо захрипел, вцепился ногтями в башмак Фреда, пытаясь оторвать его от своей шеи.

Но это было бесполезно, Фред весил раза в два больше, чем Мигель Кастильо.

– Видишь, Гарри, он все еще не верит, что мы ему устроим брачную ночь. А мне кажется, что это лучший выход. Боюсь, что он слишком набожный для такой пытки. И как-то, честно говоря, мне не хочется осквернять его плоть, но видимо, придется.

– Нет! Нет! Нет, нет, – вскричал Кастильо, скребя пальцами по доскам пола.

Вокруг все было перепачкано кровью.

– Понимаешь, Гарри, эти грязные мексиканцы так гнусно воспитаны, что ничего не боятся.

– Как это ничего? – заметил Гарри Купер, – все люди в принципе одинаковы и все боятся чего-нибудь. Надо только догадаться, чего же он боится.

Вот я сижу сейчас, покуриваю и размышляю, чего все-таки боится Мигель Кастильо? Конечно, если бы он был набожным католиком и хорошим любящим отцом, то мы бы помучили его детей или поизмывались над женой. А он на все это смотрел бы и, если он был бы хороший семьянин и отец, он бы обязательно во всем признался. Он вспомнил бы все, что сказал ему Билл Карлсон перед смертью, вспомнил бы слово в слово.

Гарри Купер делано вздохнул.

– Но так как у него нет семьи, никого, то естественно, нам этот способ не годится.

– Послушай, Гарри, а может, мы лишим его детородных органов? Тогда ему вообще никогда не понадобится семья.

– Понимаешь, Фред, семья этому мерзавцу и так не понадобится. Ведь завтра утром, самое большое в полдень, его вздернут на виселице.

– Ладно, Гарри, тогда я буду его бить до тех пор, пока он не начнет говорить.

И Фред со знанием дела взялся за работу…

Он колотил извивающегося Мигеля по почкам, нанося удары кулаками и башмаками, приподнимая обессилившее тело над полом и с грохотом швыряя назад на дубовые доски.

Мигель только стонал, вскрикивал и грязно ругался, но ничего не говорил…

– Послушай, приятель, – начал Гарри Купер, когда Мигель Кастильо немного пришел в себя, – а если я поступлю с тобой честно?

– Честно? – изумился Мигель Кастильо, облизывая разбитые губы.

– Ну да, честно. Я возьму тебя в долю и ты получишь свою часть.

– Нет! – выкрикнул Мигель Кастильо.

– Значит, ты все-таки знаешь и представляешь, какова часть. Ты знаешь, где спрятано золото Билла Карлсона, не правда ли?

– Я ничего не знаю. Я вот сейчас перед тобой, Гарри, – хрипел Мигель, давясь словами, – как в храме, как на исповеди, клянусь, что я ничего не знаю.

– Слушай, ты уже клянешься в сотый раз. Толку от твоих клятв никакого, только засоряешь воздух своими богохульствами. Ведь на твоей наглой мексиканской роже написано, что тебе все известно. А ты разыгрываешь из себя святошу. Ну какой ты, Мигель Кастильо, святоша? Ты же отпетый мерзавец! Один из самых грязных убийц.

– Да не грязнее тебя, – вдруг огрызнулся Мигель Кастильо.

– Вот видишь, ты еще и меня вводишь в грех, оскорбляешь. Я же тебе ничего плохого не желаю, я просто хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что знаешь, и тогда… Тогда, Фред перестанет колотить тебя.

Мигель Кастильо тяжело вздохнул и уронил разбитую голову на грудь.

Искушение, конечно, было очень велико.

Но в то же время он знал, что Гарри Купер – один из самых безжалостных людей. И он прекрасно понимал, что это все слова, пустые обещания, что не тот человек Гарри Купер, чтобы оставить его, Мигеля Кастильо в живых.

Если Мигель Кастильо останется живым, то он обязательно попытается добраться до золота и помешает захватить его Гарри Куперу. Но…

Если останется…

От этих безрадостных мыслей Мигелю Кастильо стало совсем плохо.

Но как плохо он себя ни чувствовал, все равно хотел жить, хотел вырваться из объятий смерти.