Текст книги "Штрафной удар в сердце (ЛП)"

Автор книги: Мэри Ми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 45

АРИЭЛЛА

НАДЕЮСЬ, ТЫ НАЙДЕШЬ ПАРТНЕРА, КОТОРЫЙ ДАРИТ ПОДАРКИ, ПОКАЗЫВАЮЩИЕ, ЧТО ОН ТЕБЯ ЗНАЕТ.

Холод пробирал сквозь ткань моего костюма, но мне было все равно. Я наслаждалась передышкой от волнения, бурлившего внутри. Атмосфера была наэлектризована, а матч еще даже не начался.

– Ну, как тебе? – голос Далтона прозвучал у меня возле уха, пока я смотрела в туннель, по которому мы должны были пройти буквально через несколько минут.

– Не верится, что я в тренерском штабе НХЛ.

Его теплый смех отозвался в моем сердце.

– Не верится, что я вообще смогу играть после всего, что съел.

– Я же говорила тебе, не ешь так быстро, – отчитала я, поворачиваясь к нему.

– Господи, но это того стоило. Твоя мама сказала, что я могу вернуться за добавкой после игры.

Он поиграл бровями, и моя попытка на него наорать тут же провалилась.

– Ты бы слышал лекцию, которую она мне устроила за то, что я не кормлю тебя, – я улыбнулась, вспоминая. – Моя мама сказала, что ты растущий мальчик и тебе нужна еда. А я ей говорю, что десяти съеденных тако вполне достаточно.

Смех разнесся по туннелю, растворившись в комфортной тишине между нами.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За вечеринку, за билеты, за то, что ты пригласил Граси и даже оплатил ей перелет, чтобы она села прямо за мной на моем первом матче в НХЛ. Я ведь даже не играю, а ты все равно сделал так, чтобы все были рядом и поддержали меня.

Боже, мое сердце чуть не лопнуло от чувств к нему.

– Ты заслуживаешь этого и даже большего, солнце, – сказал он мягко, большим пальцем поглаживая мою щеку. – У меня еще кое-что есть для тебя, – добавил он, и в его голосе появилась нерешительность, он почесал шею.

– Подожди. Сначала я.

Честно говоря, мне не стоило так плотно наедаться, потому что теперь все это угрожало выйти обратно. Я достала из сумки большую сложенную майку, внешне идентичную той, что была на нем сейчас (не знала, что он возьмет запасную, когда я выкинула прежнюю), за исключением одного важного изменения.

Он нахмурил брови.

– Я не…

– Просто посмотри на заднюю часть, – перебила я почти грубо, потому что нервы накрыли меня волной.

Далтон перевернул майку, пальцами скользя по ткани. Я наблюдала, как меняется его выражение от любопытства к недоверию, когда он увидел фамилию. «Тэтчер» растягивалось по плечам – смело и без извинений.

Его грудь то поднималась, то опускалась, и я увидела, как трещит его самообладание, как его горло подрагивает при вдохе. Когда он наконец поднял взгляд, его зеленые глаза были полны боли и отчаяния.

– Ари… – голос был низким, наполненным эмоциями. Он снова взглянул на фамилию, большим пальцем проводя по вышитым буквам. – Ты сделала это для меня?

Я кивнула.

– Ты должен играть под той фамилией, которой хочешь, а не той, что навязал тебе отец.

Его губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Вместо этого он двумя шагами сократил расстояние между нами и крепко прижал меня к себе. Его руки обвились вокруг меня, лицо уткнулось в мои волосы. Я почувствовала, как глубоко и неровно он вдохнул, как дрожала его хватка, пока он пытался держать себя в руках.

– Ты даже не представляешь… – прошептал он, голос дрогнул. – Даже не представляешь, что это для меня значит, – слезы защипали мне глаза, но я их сдержала, прижимая ладони к его груди. – Сфоткаешь меня в ней на льду? – рассмеялся он. – Хочу отправить маме, ей точно понравится. Наверное, придется сделать для нее такую же. И, дорогая… когда мы вернемся, пойдешь со мной на семейный ужин, познакомишься с ней? – спросил он, мягко обхватывая мой подбородок.

Мое сердце чуть не остановилось в груди.

– Конечно. Ну, в конце концов, справедливо, ты же только что вытерпел встречу с пятьюстами членами моей семьи.

– Скорее бы снова с ними увидеться, – улыбнулся он, но улыбка чуть померкла, сменившись нервозностью. – Похоже, у нас с тобой была одинаковая идея по поводу подарка к первой игре.

Он достал из-за спины кусок темно-синей ткани и протянул мне. Когда я начала разворачивать, увидела ярко-оранжевую вышивку.

– Знаешь, я рад, что ты переехала в мою спальню, потому что планировать сюрпризы стало гораздо легче, когда одежда моей девушки висит в моем шкафу, – в его голосе слышалось волнение, и мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем он говорит.

Но все стало на свои места, когда я полностью развернула пиджак от костюма. На спине, идеально в тон номеру на его джерси, оранжевой ниткой было вышито «55».

– Я же говорил, что найду способ снова увидеть свой номер у тебя на спине, – в его голосе проскользнуло то самое притягательное, почти хищное чувство собственности. Оно накрыло меня с головой, словно ласка. – Если не нравится, можешь не⁠…

Я не дала ему договорить. Метнулась вперед и обвила руками его шею. Жёсткие пластиковые щитки экипировки впивались в кожу, но мне было плевать.

– Оу, полегче, Ари. Я же на коньках, – засмеялся он, поймав меня за талию, его плечо ударилось о бетонную стену.

– Мне очень нравится.

Я люблю тебя.

– Правда? А то был ровно 50/50 шанс, что ты или вот так накинешься на меня… или наорешь за то, что я тебя «пометил».

Я наклонилась и коснулась его губ. Поцелуй был медленным, осознанным, как будто у нас впереди вечность, как будто он хотел впитать каждую секунду. Его руки крепче обняли меня за талию, прижимая ближе, а я просто растаяла, зарывшись пальцами в его волосы на затылке.

Шум арены, готовящейся к началу игры, отдалился, стал глухим фоном – все заглушало лишь биение крови в ушах и то, как двигались его губы на моих.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, он прислонил лоб к моему, и наше дыхание слилось воедино.

– Ты даже не представляешь, как много ты для меня значишь, – прошептал он хриплым, низким голосом.

Я улыбнулась, проводя пальцами по линии его челюсти.

– Думаю, я догадываюсь.

Он поцеловал меня снова – мягко, бережно.

– Ладно, тренер, – сказал он, – надевай пиджак и покажи всем, за кого болеешь.

– Черт.

Ещё один игрок «Сан-Хосе» врезался в борт, заставив оргстекло дрожать. Звук смешался с перепалкой игроков на скамейке и гулом трибун.

Монро фыркнул, скрестив руки на груди, с планшетом в одной руке.

– Контрерас, ты сколько уже в хоккее, и все еще дергаешься на каждом столкновении?

– Каждый раз, как в первый, – отозвалась я, вытягивая шею, чтобы проследить за прорывом Далтона.

Мой ответ вызвал у него новый фыркающий смешок, хотя он не отрывал взгляда от льда. Он смотрел на игру так же, как я анализировала движения игроков.

Читал. Предугадывал.

Я понимала, почему игроки уважали его как тренера. Монро считывал игру почти так же виртуозно, как и Далтон.

У меня в животе закружилось от одной только мысли о нем. Он был потрясающим на льду – двигался с такой напористостью, что от него невозможно было оторвать взгляд. Каждый его маневр, каждый толчок коньков – и цифры на моей спине словно становились теплее. Как будто весь стадион смотрел именно на этот номер.

У нас было преимущество в две шайбы перед последним периодом, и ребята были в ударе. Резкий металлический звон разнесся по арене – шайба угодила в перекладину наших ворот, вызвав хаос на льду.

«Сан-Хосе» играли агрессивно. Они вовсе не стеснялись вжимать наших в борты.

И я не знала, как к этому относиться.

Как тренер, я каждый раз вздрагивала от столкновений, в голове прокручивались возможные травмы.

А с другой стороны… была еще одна реакция. Чисто биологическая. Потому что всякий раз, когда Далтон врезался в взрослого мужика и вгонял его в плексиглас, мне становилось невероятно жарко.

Я вспомнила, что он прошептал мне во время перерыва, когда должен был слушать план Монро на третий период:

«Солнце, ты специально прикусила губу, когда я толкнул Холтца в стекло? Потому что если бы я не знал тебя лучше, решил бы, что тебя это завело».

«Ты так хорошо меня знаешь, Тэтчер».

У Далтона точно суперспособность. Он чувствует, когда я думаю о нем. Потому что прямо посреди этой мысли он снова врезался в Холтца – как раз возле штрафной скамейки – и подмигнул мне, прежде чем ускользнуть прочь.

– Чудесно. И сколько моих игроков используют свою профессию, чтобы переспать с кем-то? – проворчал Монро, раздраженно взмахнув рукой.

– Тренер, мы всегда использовали профессию ради секса. Вы же это знаете, – засмеялся Хименес, переводя дыхание на скамейке. – Черт, только не говорите боссу, но мне даже платить не надо – я бы играл бесплатно. Много девчонок – вполне достойная зарплата.

– Думаешь, тебя кто-то захочет, если ты будешь без денег, Хименес?

– Что вы, конечно, тренер. Ари постоянно говорит капитану, чтобы он не тратился, – он махнул рукой в мою сторону, встал и начал жевать капу, готовясь выйти на лед на последние минуты периода.

– Потому что у Далтона хороший характер. А все, что у тебя есть, Хименес, – это деньги, – подколол его Монро, по тону ясно было, что он просто прикалывается.

– Вот это жестко, тренер. Моя красота – мой второй козырь.

Он ослепительно улыбнулся, и я засмеялась.

Но все резко остановилось.

Атмосфера в арене мгновенно изменилась – от напряженного возбуждения к чему-то тяжелому, тревожному, неправильному.

Все началось со столкновения. Двое игроков влетели друг в друга на полной скорости – клюшки переплелись, коньки со скрежетом прошлись по льду. Один из них был Далтон.

Толпа взревела, но я почти не слышала – все мое внимание сузилось до одной точки, где его тело упало на лед под неправильным углом.

Он не поднялся.

– Черт, – выдохнул Монро, опуская планшет к бедру, в то время как игроки на скамейке вскочили, вытягивая шеи, чтобы понять, что происходит.

Хименес рядом со мной выругался себе под нос, от его обычной ухмылки не осталось и следа.

Далтон все еще не двигался.

Мое сердце тяжело стучало в груди, каждый удар эхом отдавался в ушах.

– Вставай, Тэтчер, – прошептала я, вцепившись в перила так сильно, что костяшки побелели.

Но он не шевелился.

Судьи дали свисток, игра замерла, и на лед поспешили медики. Я не слышала, что они говорили, но их резкие движения и то, как один из них жестом позвал каталку, заставило мой желудок сжаться.

Он в порядке. Он должен быть в порядке.

Но мозг не верил этой лжи. Он лежал так неподвижно. Волна паники накрыла меня с головой.

– Черт, дело плохо, – пробормотал Монро, его обычно невозмутимое лицо исказилось тревогой, когда он обменялся мрачным взглядом с помощником тренера.

Я почти не слышала его. Мысли неслись в бешеном темпе, в голове вспыхивали самые ужасные сценарии. А если позвоночник? А если голова? А если⁠…

– Ари? – голос Хименеса вырвал меня из оцепенения. Он смотрел на меня, и в его лице читалась тревога. – Ты в порядке?

Нет. Но все равно кивнула, не в силах оторвать глаз от льда, пока медики наконец не добрались до Далтона. Они говорили с ним, один из них склонился к его голове. Я судорожно искала хоть какой-то признак движения, любой знак, что с ним все в порядке.

И наконец – он шевельнулся. Совсем немного – его рука дернулась, и он слегка повернул голову, отвечая медикам. Облегчение должно было захлестнуть меня, но не получилось. Не до конца. Я должна точно знать, что с ним.

– Давай же, Далтон, – прошептала я, голос дрожал, пока его осторожно перекладывали на каталку.

Пульс стучал в ушах, и глаза жгло от слез, которые я изо всех сил старалась сдержать.

Я волновалась о нем. Больше, чем волновалась. И видеть его таким – уязвимым, раненным – было слишком. Слишком, чтобы не признаться себе, насколько сильно я к нему привязана.

Когда его катили с льда, а толпа разразилась смесью тревожных шепотов и аплодисментов, мое тело двигалось автоматически. Я повернулась к Монро, голос был тверже, чем я чувствовала себя внутри:

– Я еду с ним.

Он не спорил. Даже не попытался. Только кивнул, бросив на меня взгляд, в котором читалось, что он понимает, насколько это важно.

– Держи меня в курсе, – сказал Монро, голос его был мягче обычного.

ГЛАВА 46

АРИЕЛЛА

МЫ ВСЕ ЕЩЕ ДЫШИМ? НЕТ? ЛАДНО.

Гул от флуоресцентных ламп казался громче обычного, когда я вбежала в приемное отделение больницы. Хаос вокруг ничуть не помог справиться с паникой, сжимающей грудь, не дающей вдохнуть. Я почти не остановилась, подлетев к стойке медсестер, вцепившись в край стойки.

– Далтон Тэтчер, – выпалила я, голос дрожал. – Или Лэнгли, может. Я не знаю, под какой фамилией его оформили. Его привезли недавно. Пожалуйста, скажите, что с ним.

Медсестра подняла взгляд от компьютера, и в ее глазах промелькнуло сочувствие, когда она заметила мое выражение.

– Вы ему кто? – мягко спросила она.

Черт.

– Родственница. Пожалуйста, просто скажите, что с ним.

Она взглянула на экран перед собой.

– Сейчас он в операционной, – ее голос был спокойным, но серьезным. – Перелом ребра проколол легкое, также было внутреннее кровотечение. Сейчас хирургическая бригада устраняет повреждения.

Желудок сжался, как будто ее слова сдавили его.

– Он будет в порядке? – выдавила я, сжимая край стойки до побелевших костяшек.

– Врачи считают, что да, – уверенно сказала она. – Операция носит превентивный характер, чтобы остановить кровотечение и стабилизировать его состояние. Он молодой, сильный и в остальном здоров. Удача на его стороне.

Эти слова должны были меня успокоить, но ком в груди не исчез.

– Когда он очнется?

Она слабо улыбнулась:

– Пройдет несколько часов, прежде чем его выведут из наркоза. И даже тогда он будет под наблюдением. Ему понадобится время на восстановление.

Я кивнула, едва сдерживая слезы:

– Можно я подожду где-нибудь поблизости? Мне нужно быть рядом.

Медсестра кивнула в сторону коридора:

– После операции его переведут в палату 324. Можете подождать там.

– Спасибо, – прошептала я, и, не дождавшись ответа, повернулась и пошла по указанному направлению.

Каждый шаг давался тяжело, словно нес на себе вес всей ситуации. Мне нужно было увидеть его. Даже если он не проснется ближайшие часы, даже если его будут подключать ко всем возможным аппаратам, я должна быть рядом, когда он откроет глаза.

Я была слишком погружена в мысли, чтобы сразу заметить, как кто-то перегородил мне путь.

– Мисс Контрерас, – холодно произнес Винсент Лэнгли, словно это была обычная встреча, а не гребаный кошмар.

Его лицо было безупречно ровным, как всегда, но в глазах читалась явная злость.

Я выпрямилась:

– У меня нет на это времени.

– Найдите, – рявкнул он. – Операция займет часы. Бесполезно слоняться по коридорам в панике.

Я вздрогнула, но не сдвинулась с места.

– У меня нет никакого желания говорить с вами.

– Думаю, вы захотите это услышать.

Он достал из-под пиджака сложенный лист бумаги и протянул его мне.

– Откройте, – приказал он, когда я продолжала смотреть на него с ненавистью.

Я развернула лист – документы о переводе в «Сан-Хосе Старз».

– Что это? – спросила я, хотя по тяжести в животе уже знала ответ.

– Ваша новая жизнь, мисс Контрерас. «Старз» были очень рады услышать, что вы доступны. Оказывается, они давно пытались переманить вас, – его тон был таким самодовольным, что хотелось закричать или ударить. – Если вы действительно любите Далтона, а я в этом сомневаюсь, вы воспользуетесь этим шансом. Уйдете спокойно. Без прощаний. Без последствий. Просто подпишите, и я позабочусь, чтобы вы были обеспечены на всю жизнь.

Переходы тренеров – редкость, но такое случалось. Особенно если твоему «парню» – если это все еще можно так называть – мешает родной ублюдок-отец, решивший убрать тебя с дороги.

Грудь жгло. Злость. Боль.

– Вы хотите, чтобы я ушла сейчас? Пока он в операционной? Вы правда думаете, что я так с ним поступлю?

– Если бы вы его действительно любили – да, – сказал он, устало вздыхая, когда я в ответ только злобно на него посмотрела. – Это все уже давно в процессе, мисс Контрерас. Вы бы все равно не вернулись в Даллас с командой. Несчастный случай лишь подчеркнул: вы – не то, что ему нужно. У Далтона есть будущее. Наследие, которое он должен нести. Но он не может сосредоточиться на этом, пока вы рядом. Ваши амбиции и само ваше присутствие – это отвлекающие факторы, которые он не может себе позволить. Сегодняшняя ночь доказала это.

Его слова резали, как лезвие, но я не позволила себе дрогнуть.

– Вы не имеете ни малейшего понятия, что для него лучше.

Губы Винсента скривились в усмешке.

– Я вижу, что вы с ним сделали. Эта травма… Он был неосторожен из-за вас. Он был не сосредоточен. Из-за вас. Не притворяйтесь, будто не замечаете. Если вы уйдете, вы дадите ему шанс вернуться на правильный путь. Быть тем игроком, которым он должен стать.

Я покачала головой, голос задрожал:

– Далтон не только хоккеист. И ему не нужно, чтобы вы решали за него, что для него правильно.

Глаза Винсента стали ледяными.

– Я пытался быть разумным. Но если вы не примете это предложение, я вас уволю. С немедленным вступлением в силу.

Я скрестила руки, несмотря на то, что в животе все сжалось от ужаса. Упрямство взяло верх.

– Хорошо. Увольняйте. Я знаю себе цену, найду место в другой команде. Далтон заслуживает большего, чем это.

Он усмехнулся. Словно ждал именно этого ответа.

– А он стоит того, чтобы ради него пострадали его друзья?

– Что?

– Вы меня слышали, – его тон теперь был ядовитым. – Если вы не подпишете и не уйдете тихо, я завершу обмены, которые уже запущены. Хименес и Монро будут переведены к концу недели. Далтон потеряет товарищей, которые были с ним годами, и все из-за вас.

Из груди вырвался хриплый вздох. Он блефует. Точно блефут.

Но блеск в его глазах говорил обратное.

Бумага в моей руке вдруг стала невыносимо тяжелой.

– Вы бы сделали это со своим собственным сыном?

– Я сделаю все, что нужно ради своего наследия, – холодно ответил он. – Итак, мисс Контрерас. Что вы выбираете?

В голове все металось. Сердце кричало: «Не поддавайся. Борись. Защити его».

Но мысль о том, что из-за меня Далтон потеряет тех, на кого опирался, кто его держал в равновесии...

Я не могла. Не сейчас, когда он и так между жизнью и смертью.

Сглотнула ком в горле:

– Я подпишу.

Его самодовольная улыбка скользнула по лицу, но я ее едва заметила, в голове был гул, когда я поставила подпись внизу контракта, рука дрожала.

– Вы приняли правильное решение, – сказал он, убирая бумагу в карман пиджака.

Я его проигнорировала. Резко развернулась. Ноги будто налились свинцом. Грудная клетка опустела.

Я найду способ все исправить.

Защищу Далтона. И тех, кто ему дорог.

Когда я свернула за угол, меня ждали Граси и Рикки. На их лицах застыло потрясение и тревога. Они были как глоток воздуха после удушья. Рикки открыл рот, но я быстро покачала головой.

Винсент не должен их услышать.

Когда Далтон придет в себя, его отец будет рядом. С готовыми лживыми словами.

И мне нужен был план. До того, как это случится.

– Грасиэлла, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

ГЛАВА 47

ГРАСИЭЛЛА

PRIMAS – И В ОГОНЬ И В ВОДУ.

Какого хрена он там делает, раз так долго не открывает?

Я нажала на кнопку звонка еще три раза, постукивая ногой. Конечно, у него какой-то ретро-дверной звонок вместо камеры. Уверена, у него и телефон раскладушка.

Я передернулась от этой мысли. Вся моя жизнь – в телефоне. Он же кормит меня.

– У меня нет на это времени, – пробормотала я, поднимая кулак, чтобы постучать в деревянную дверь.

Но до того как я коснулась ее, она распахнулась.

– Монро, что за... – начала я, но фраза повисла в воздухе.

На пороге стоял не злой, но сексуальный мужчина, который обычно на меня смотрел сверху вниз. Вместо него я увидела милейшую девочку в розовом платье принцессы, с кудрями медового цвета и чуть криво надетой тиарой.

– О, привет, – сказала я, заглядывая за ее плечо в поисках хоть какого-то признака, что пришла по адресу. Судя по всему, нет.

Интересно, какие шансы, что она знает, где живет хоккейный тренер?

Она показала на мои кеды с яркими цветами.

– Мне нравятся твои ботиночки.

– А мне твоя корона.

Ее лицо засияло улыбкой, обнажив отсутствующий передний зуб.

– Голди, – строгий голос заставил нас обеих подпрыгнуть от неожиданности. – Что я тебе говорил про открывание двери? Надо ждать, пока папа откроет. А теперь иди наверх, играй.

– Но, папуля⁠…

– Никаких «но». Наверх. Сейчас же.

Мой мозг завис, когда дверь открылась шире – и передо мной предстал именно тот мужчина, которого я искала.

Папуля?! Охренеть.

Наверное, мне стоило вести себя скромнее, но с самоконтролем у меня так себе, поэтому я тут же уставилась на его левую руку в поисках кольца. Хотя настоящий индикатор – это след от кольца, и его тоже не было. Что, конечно, ничего не значило. Сейчас у отношений куча форм.

И вообще, с какого хрена мне важно, в отношениях ли он?

– Что ты здесь делаешь? – его грубый голос выдернул меня из мыслей. – Как Ари? Что случилось? Никто ни черта не говорит. Винсент запихнул нас в самолет сразу после финального свистка, а потом сказал, что она больше не в команде, а Далтон в реанимации, – он скрестил руки на груди, его брови сошлись так близко, что почти слились в одну.

Упоминание моей кузины напомнило, зачем, черт побери, я вообще прилетела обратно в Даллас спустя всего несколько часов после этого адского старта сезона.

– Воу, поубавь темп, парень, – я проскользнула мимо него внутрь, оказавшись в уютном холле с фотками его дочки. – Ух ты, я и не знала, что ты умеешь улыбаться, – сказала я, поднимая рамку мятного цвета и глядя на откровенно счастливого мужчину, подкидывающего свою дочку в воздух.

Но фото вырвали у меня из рук, прежде чем я успела сохранить в памяти это зрелище.

Большие руки обхватили мои плечи, аккуратно, но настойчиво, и этот горячий мужчина-гризли склонился, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Что, черт побери, происходит, Грасиэлла?

Так. Соберись.

– Тебе лучше сесть.