Текст книги "Штрафной удар в сердце (ЛП)"

Автор книги: Мэри Ми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 25

АРИЭЛЛА

«НИ ОДНА ЖЕНЩИНА НЕ СТОНЕТ ТАК ИЗ-ЗА МУЖИКА»

Что-то между нами изменилось после встречи с папарацци почти неделю назад.

Может, из-за того, что я была в двух секундах от того, чтобы залезть к нему на колени и начать тереться об него прямо на парковке. Меня так зверски возбудил тот момент, и все шло к тому, что меня наконец-то оттрахают на заднем сидении «Бронко», но вместо этого я получила…

Тихую поездку домой. И затяжной поцелуй в лоб, прежде чем выйти из машины.

А еще, жгучее сожаление о том, что не сняла себе отдельное жилье, чтобы можно было остаться одной.

– Сегодня я провожу тебя до квартиры, – сказал он, вырывая меня из воспоминаний.

Щеки вспыхнули, я чуть не спалилась, думая о том, как собиралась оседлать одного из своих хоккеистов.

Мы спорили об этом каждый день с той ночи, как он начал возить меня на работу и обратно. Он хотел провожать меня до самой двери, я же говорила, что я сильная и независимая женщина, которая справляется сама.

Думаю, теперь он это затевает исключительно, чтобы меня поддразнить.

– Далтон, я взрослая девочка, – сказала я, отстегивая ремень безопасности. – Сама себя до квартиры доводила все эти дни. Что мне делать на выходных, когда тебя рядом не будет? А?

Он проигнорировал вопрос, заглушил двигатель и выскочил из машины, чтобы открыть дверь с моей стороны.

– Ари, – он провел пальцем от моего виска к подбородку, приподняв его, чтобы наши взгляды встретились. – Позволь мне, пожалуйста, проводить тебя до квартиры?

Его голос мягкий, но под сладостью таилась твердость. Его зеленые глаза пригвоздили меня к месту, пока я не забыла, из-за чего мы вообще спорили.

Уголки его губ потянулись в хитрой улыбке:

– Я тебя сломал?

Я откашлялась и закатила глаза, пытаясь скрыть тот факт, что да, он меня немного сломал.

– Ладно. Можешь проводить. Но не потому, что мне это нужно, – я толкнула его в грудь ладонью.

Его ухмылка превратилась в самодовольную широкую улыбку.

– Ну, это само собой.

Пока мы шли к зданию, я бросила через плечо:

– Я разрешаю только ради соседки. И предупреждаю – она может тебя похитить. Она слишком мила со всеми курьерами. Кажется, охотится на молодого белого парня.

Его смех разнёсся в вечернем воздухе.

– Тогда я к ней на обратном пути загляну. Наверняка она классно готовит, – его ладонь легла на мою поясницу, мягко направляя к входу. – У вас тут ни консьержа, ни домофона? Сюда кто угодно зайти может? – спросил он, открывая стеклянную дверь с металлической рамой и смотря на нее, будто она лично его оскорбила.

Раньше я просила его оставлять меня у гостевой парковки, так что он этого не замечал. Теплое дыхание скользнуло по моему уху, когда я в ответ только закатила глаза, и его голос стал низким, почти интимным:

– Ари, ты моя, пока вся эта сделка не закончится, помнишь? И мне не нравится мысль о том, что сюда может войти кто угодно, – он взял меня за руку – крепко, уверенно. – Я знаю, ты сильная, независимая и, скорее всего, наваляешь любому, кто попробует тебя тронуть. Но ради моего спокойствия, можешь, пожалуйста, писать мне, когда будешь возвращаться после тренировок или чего-то еще?

Удивительно, но просьба меня не раздражала. Она не прозвучала как приказ. В ней оставалось пространство для отказа, а это как раз и заставило меня захотеть согласиться.

Но прежде чем я успела ответить, нас перебили звуки, доносившиеся от моей двери. Очень громкие звуки.

Я застонала:

– О боже, да вы издеваетесь.

– Вау, да они там конкретно разошлись, – он почесал затылок, и уши у него окрасились в розовый, когда особенно пронзительный стон пронесся по коридору.

Я не смогла сдержать смешок:

– Она притворяется.

– С чего ты взяла? – ужас отразился на его лице.

– Ни одна девушка не стонет так из-за мужика, – хихикнула я, но резко замолчала, когда его взгляд потемнел, не было ни следа смущения.

Моя спина ударилась о стену, он подступил ближе, загнав меня в ловушку своими руками.

Я должна была предугадать. Не надо было такое говорить.

– Уверен, ты бы не сдерживалась со мной, – пробормотал он хриплым, низким голосом.

Каждая клеточка моего тела загудела. Я остро ощущала, насколько он близко. Его рука лежала у меня на талии, удерживая на месте.

– Самоуверенность – не самое привлекательное качество, – прошептала я, едва удерживаясь, чтобы не сократить расстояние между нашими губами.

Я никогда раньше не понимала, что люди имеют в виду, когда говорят, что глаза могут потемнеть, пока не увидела его взгляд. Мшисто-зеленый оттенок сменился на глубокий лесной, его ноздри чуть раздулись, пока он удерживал мой взгляд. Пальцы у меня сжались, нестерпимо хотелось схватить его за белую футболку и притянуть к себе, чтобы узнать, исполнит ли он обещание, читавшееся в его глазах.

Но прежде чем я успела даже осознать это желание, голос Граси разрушил момент к чертовой матери:

– Ай! Не туда, Dios mío. Ты же, блять, врач! Думала, ты хоть что-то понимаешь в женской анатомии, – заорала она.

Далтон посмотрел на дверь, как будто, если прищурится, то сможет разглядеть, что там происходит.

– Да, пожалуй, ты была права. Она фальшивит, – сказал он.

Мы оба расхохотались, напряжение моментально растаяло, сменившись уютным молчанием.

– Ну что ж, – сказала я, положив руку ему на грудь, создавая немного расстояния между нами, – тебе бы пора домой. Атлетам вроде тебя нужно высыпаться и все такое.

– Пойду, как только ты зайдешь в квартиру и закроешь за собой дверь. Ты точно нормально относишься к тому мужику, или мне пойти и выгнать его нахрен? – спросил он.

– Я лучше тут побуду, пока они там не закончат, – махнула большим пальцем через плечо. – Не хочется смотреть любительское порно, понимаешь? Надеюсь, у телефона батарейки хватит. Напишу ей, чтобы закруглялись.

Но Далтон даже не думал уходить.

– В смысле «тут побудешь»? У тебя что, своей комнаты нет? – нахмурился он.

– Студия, помнишь?

Я снова оказалась в его ловушке, но в этот раз его взгляд был не жарким, а защитным.

– Ариэлла, это что значит? Где ты спишь?

Черт. Я знала, ему не понравится мой ответ.

– На диване у кузины, – призналась я с виноватым видом.

Одну секунду назад я стояла у двери, а в следующую уже болталась у него на плече, глядя на его упругую задницу, обтянутую джинсами.

– Далтон. Поставь меня. Куда, мать твою, ты меня тащишь?! – уперлась в его спину, пытаясь приподняться, осматриваясь в поисках помощи, но коридор был пуст.

– Домой. Я везу тебя домой.

– Это мой дом! – заерзала я, пытаясь вырваться, но он держал железной хваткой.

– Не сегодня, – спокойно ответил он. Мой протест был заглушен звонким шлепком по заднице. – Перестань дергаться, или получишь еще.

Слава богу, он не видел, как я прикусила губу от удовольствия, когда его грубая ладонь провела по тому месту, где еще пульсировала легкая боль.

Он усмехнулся:

– Хотя, может, именно этого ты и хочешь.

Игнорируя тот факт, что он абсолютно прав, я фыркнула:

– Ты же понимаешь, что это перебор?

– Ни капли, – ответил он без тени сомнения, направляясь к лифту. – Это именно та реакция, которую ты заслужила за то, что скрыла от меня, что живешь на чертовом диване.

– Далт, серьезно, мне не нужно здесь оставаться. Я просто дам ей еще немного времени, чтобы она закончила свою оргию, и вернусь, – начала я, но мой аргумент умер на губах, когда я шагнула в его темную квартиру.

Центр Далласа сверкал за панорамным окном, каждый огонек был крошечной искрой в ночи. Вид завораживал, словно мы парили над городом. Ноги сами понесли меня по гладкому дощатому полу прямо в просторную гостиную, хотя в машине я клялась, что не переступлю порог его дома.

– Вау, – прошептала я.

– Вау, это точно.

Я подняла глаза, удивившись, как близко он оказался. Но его взгляд был устремлен не на пейзаж за окном, а на меня. Живот сделало сальто от той страсти в глазах, с которой он смотрел, как я провожу языком по нижней губе, прежде чем прикусить ее.

Я отвела взгляд, чтобы осмотреть квартиру. Нужно было отвлечься, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость, например, наброшусь на него и начну целовать его дьявольски красивое лицо… или проверю, будет ли его щетина царапать внутреннюю сторону бедер.

Квартира была потрясающей, как мечта дизайнера: темные угольно-серые стены, металлические акценты, все вылизано и отшлифовано. Но выглядело это так, будто ее поставили на продажу – не было ни одного личного штриха.

Ни фото. Ни растений. Даже пледа не было.

Я провела рукой по спинке кожаного коньячного дивана, направляясь на кухню.

– Ты только что сюда въехал? – я подняла бровь. – Или мы вообще проникли на чужую собственность? – повернулась к нему, отступая назад. – Боже, ты даже не живешь здесь, да? Все это только чтобы произвести впечатление? Могу напомнить, я уже с тобой в фейковых отношениях, не стоит рисковать сроком за незаконное проникновение.

– Сарказм – не самое привлекательное качество.

– Ну, тогда нам точно не по пути, потому что сарказм – моя основная форма общения. С добавлением черного юмора, как механизма выживания, – сказала я, обернувшись, чтобы нажать на одну из сенсорных панелей на стене, надеясь, что она включит свет, а не, скажем, опустит с потолка диско-шар… или что там еще у богатых бывает.

– У тебя есть диско-шар? – спросила я, теперь уже по-настоящему заинтересованная.

Он рассмеялся, немного удивленно:

– Что у меня есть?

– Диско-шар? Ну, знаешь, такие зеркальные штуки, которые в клубах висят…

– Я знаю, что это. Но с чего бы мне его иметь?

Я пожала плечами:

– Потому что это было бы круто. Комната-то у тебя такая, что можно устраивать танцы.

Свет мигнул, и включился, открыв моему взору самую потрясающую кухню, что я когда-либо видела. Черт возьми, это было впечатляюще: глянцевые белые шкафы, техника из нержавейки, раковина, в которой можно было бы искупаться.

Далтон продолжал наблюдать за мной, стоя, прислонившись к стене, руки засунув в карманы, и выглядел слишком хорошо для моего душевного здоровья. Его взгляд ощущался физически, словно прикосновение. По коже пробежал озноб.

Боже, где надзор со стороны взрослых, когда он так нужен?

– Да ты что, у тебя есть холодильник для напитков? – ахнула я, присев перед мини-холодильником.

Мини-пустым-холодильником.

Отсутствие личных вещей в квартире – одно, но не иметь ничего в холодильнике? Это уже преступление.

– Почему он пустой?

Далтон перешел к стойке, прислонился к ней, казавшись слегка неуместным в этой глянцевой обстановке, босиком, в белой футболке и потертых «Wrangler’s», с легкой улыбкой на грешно красивом лице.

– Может, потому что у меня есть нормальный холодильник прямо за твоей спиной, и мне не нужно приседать, чтобы достать из него напиток, – поддел он.

Я закатила глаза. Он явно упустил суть. К счастью, я здесь, чтобы его просветить.

– Полностью забитый мини-холодильник с напитками – это вершина роскоши, – указала я на него. – Это символ богатства. Ну и еще те ледогенераторы, что делают маленькие круглые льдинки.

Он рассмеялся, его плечи затряслись от смеха. Он разжал руки и подошел ближе:

– Так это и есть символ богатства? – спросил он, протягивая мне руку.

Я вскрикнула, когда вместо того, чтобы помочь мне подняться с корточек, он подхватил меня и усадил на мраморный кухонный остров. Холодная поверхность хоть немного остудила мое пылающее тело. Он встал между моими бедрами. Эта поза… мы идеально совпали по высоте. Слишком идеально.

– Ну что, Ари, – прошептал он, отступив, подмигивая. – У меня есть и то, и другое.

То, как близко находился Далтон, было перегрузом для моих чувств. Его чистый аромат, уверенные движения, жар, исходящий от тела – и голос… этот низкий, обволакивающий голос.

Я сглотнула, пытаясь хоть как-то справиться с внезапной сухостью во рту.

Его улыбка была настолько обворожительной, что меня пробрала дрожь.

– Ну так, расскажи, солнце, – снова это прозвище… – Что бы ты положила в холодильник?

Хорошая тема для разговора, да – то, на чем можно сосредоточиться вместо мысли, что если я сейчас разденусь и подвинусь на полдюйма вперед, эта стойка будет идеальным местом для секса.

– Ари?

подзадорил он, его грубоватые ладони легли на мои обнаженные бедра. Судя по его хитрой ухмылке, этот придурок специально пытался смутить меня.

Но я тоже умею играть в эти игры.

Против всякого благоразумия, я обхватила его ногами, притягивая ближе. Это было слишком... интимно. Его челюсть напряглась, и я заметила, как он едва отодвинул бедра, чтобы мы не соприкасались там – но было невозможно не заметить выпуклость в его джинсах.

Ох, как же быстро я сдалась.

Я была в одном шаге от того, чтобы тереться о капитана своей команды.

О боже, в таких формулировках это звучало ещё хуже. И… ещё горячее.

Я прокашлялась, стараясь сфокусироваться и выдавить из себя хоть какие-то слова.

– Ну, я бы положила «Топо Чико». Только в стеклянных бутылках, – выдохнула я, и фыркнула, когда Далтон сморщил нос.

– Острая газировка. Принято. Что еще?

– «Ред Булл» без сахара, – прошептала я, едва слышно, пока его пальцы поднимались выше, и край большого пальца скользнул под кромку моих шорт, отправив ударную волну прямо вниз живота. Это чертовски отвлекало, и я закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.

– Какой объем?

– Эм… Мне нравятся маленькие, на 200 миллилитров.

Почему я дышу так прерывисто?

– Что-нибудь еще?

Его голос был мягким, но слегка хриплым. Холод от мрамора обжигал мои ладони, когда я оперлась, чтобы не потянуться к нему.

Я снова открыла глаза – и встретила его взгляд, прикованный к моей груди. Я отчетливо чувствовала, как мои соски напряглись под тонким белым топом.

– Зачем ты все это спрашиваешь? – мой вопрос прозвучал откровенно пошло, потому что больше походил на стон.

Он медленно поднял взгляд на меня, лениво улыбнулся и засунул палец под потрёпанную ткань. Почему-то я одновременно была и расслаблена, и возбуждена до дрожи.

– Я хочу знать о тебе все, – прошептал он, поцеловав меня в лоб. – И важное, и всякие мелочи. Хочу знать все.

Я замерла, застигнутая врасплох искренностью его слов. Давно уже никто не интересовался мной по-настоящему. Не спрашивал, чего я хочу. Одной этой фразой он пробил ещё одну брешь в моей крепости, и я металась, пытаясь укрыться.

Металась, чтобы сбежать.

– А что бы ты положил в холодильник? –  спросила я, отчаянно нуждаясь в передышке, чтобы осознать, как он на меня смотрит – будто я самая важная вещь в этой комнате.

Он пожал плечами:

– Это не важно. Мы же говорим о тебе, – сказал он, и поморщился, когда я шлепнула его по плечу.

И вот что ещё я в нём заметила.

Да, он заботливый и внимательный, но иногда у меня возникало ощущение, что это ему в ущерб. Он готов был забыть о своих желаниях ради других. И да, в каких-то ситуациях это можно назвать романтичным или благородным… но только если люди, ради кого ты это делаешь, отвечают тебе тем же.

А были ли в жизни Далтона люди, которые ставили его желания на первое место?

Было ли у него вообще право голоса в собственной жизни?

От этой мысли стало пусто в груди. И, может быть, я почувствовала каплю вины. Далтон с самого начала был добрым, внимательным, чутким… Чёрт, не уверена, что он вообще когда-либо вёл себя так, будто всё между нами – фальшивка.

Может, мне и не нужно было прямо сейчас знать, куда все это приведет. Может, вместо того чтобы париться из-за границ и четких линий, стоит взять пример с Граси и просто жить моментом.

– Если ты хочешь знать все обо мне, тогда и я хочу знать все о тебе, – сказала я мягко. – У девушки должно быть представление о вкусах своего парня.

Он отвел взгляд, его челюсть на секунду напряглась, но я успела заметить проблеск удивления, или, может, облегчения. Сердце сжалось. Интересно, сколько он сдерживал себя?

– Какой у тебя любимый цвет? – спросила я, надеясь, что разговор не станет тяжелым.

Он тут же посмотрел на меня, уверенным голосом ответив:

– Желтый.

– Правда? – я удивленно приподняла бровь. – Большинство парней отвечают: синий, зеленый… или черный, – я поиграла с воротом его футболки. – Желтый – редкий вариант.

– Это новый, – улыбнулся он.

Я рассмеялась:

– Новый любимый цвет? В двадцать пять? Кто вообще взрослым меняет любимый цвет?

Он чуть наклонился ближе, и теплое дыхание обдало мою кожу:

– Желтый напоминает мне о солнце. Поэтому теперь это мой любимый цвет.

Солнце.

Все вокруг словно замерло. Он уже называл меня так раньше. Солнце. Но я никогда не задумывалась, что за этим может стоять что-то большее.

– Почему именно «Солнце»? – спросила я, едва вспоминая, как дышать.

Он медлил так долго, что я подумала – не ответит.

– Потому что, когда я впервые услышал, как ты смеешься, это напомнило мне, как приятно чувствовать тепло солнца на коже, – сказал он слегка хриплым голосом, как будто не привык говорить подобное вслух.

Что-то внутри меня растаяло.

Это было пугающе настоящее. Намного более реально, чем я ожидала от всей этой договоренности. С одной стороны, я хотела еще таких моментов, хотела больше узнать мужчину за его публичной маской. Но с другой – все это шло вразрез с моими планами.

Его прикосновение выдернуло меня из внутренней неразберихи. Не говоря ни слова, он подхватил меня на руки, будто я ничего не весила, и я инстинктивно обвила его шею.

– Далтон, я могу идти сама, – пробормотала я, но это прозвучало неубедительно.

– Знаю.

Я не стала спорить. Вместо этого позволила себе устроиться в его объятиях, ощущая ровный ритм его сердца. Он распахнул дверь плечом, и перед нами оказалась гостевая спальня, такая же безупречно оформленная, как и вся квартира.

– Останься здесь, – сказал он, усаживая меня на темно-синее покрывало, и исчез.

Я играю с огнем.

Шёлковая ткань обволокла меня, когда я плюхнулась на спину, закрыв лицо руками. Втайне надеялась, что, стоит убрать ладони – и все мои вопросы и тревоги чудесным образом разрешатся. Но чуда не случилось. Зато тот настырный внутренний голос, твердящий «да пошло всё к чёрту, просто набросься на него», звучал всё громче.

– Подумал, тебе будет комфортнее в этом, – раздался голос с порога.

Он смотрел на меня с тихой сосредоточенностью. Я потянулась за серой поношенной футболкой, которую он протягивал.

– Спасибо.

Я сжала мягкую ткань в руках, следя за тем, как он делает шаг вперед. На мгновение мне показалось, что он наклонится и поцелует меня. Дыхание перехватило, пульс подскочил, когда его пальцы коснулись моего подбородка, чуть приподняв его.

– Спокойной ночи, солнце.

Он мягко коснулся губами моего лба, большим пальцем еще раз проведя по щеке, и отступил.

Как будто не вогнал меня в еще больший эмоциональный шторм.

Что, блять, вообще происходит?

Вот так выглядит женская версия «синих яиц»? Потому что я ощущала буквально каждой клеткой, как он довел мое тело до предела. И у меня даже не было с собой вибратора, чтобы хоть как-то снять это напряжение. Часть меня хотела крикнуть ему вслед. Приказать вернуться сюда и вместо милых поцелуев в лоб дать мне то, чего я на самом деле хотела. Он же должен был понимать, что довел меня до состояния тотального возбуждения.

Но другая часть была благодарна, что он ушел.

Почему он оказался таким хорошим? Почему он понравился мне как человек, а не просто как объект вожделения? Если бы все сводилось только к сексу – это было бы так просто. Я умею эмоционально отстраняться от случайных интрижек. Он бы дал мне пару потрясающих оргазмов, и все, я бы двигалась дальше.

Но симпатия к нему как к человеку..? Черт, это уже другая история.

Я стянула с себя одежду, натянула его мягкую, огромную футболку и забралась под одеяло, укутавшись в его запах. Мысли метались, застряв где-то между «хочу большего и боюсь, что это большее разрушит мои планы», и под этим напряжением я медленно погрузилась в сон.

ГЛАВА 26

ДАЛТОН

ВЛЮБЛЕННЫЙ И РАЗГОРЯЧЕННЫЙ

Моя фальшивая девушка спала в гостевой спальне.

А я бы все отдал за то, чтобы она не спала, и не в гостевой.

А еще больше, чтобы она была моей по-настоящему…

Черт.

Почему я просто поцеловал ее в лоб?

ГЛАВА 27

ДАЛТОН

КОГДА СЦЕНА ГОРЯЧАЯ, НО ВСЕ РАВНО ХОЧЕТСЯ СКАЗАТЬ «АХ...»

Сон ускользал от меня часами после того, как я показал Ари комнату для гостей – ее комнату. Она пока этого не знала, но я ни за что не позволю ей снова спать на диване. По крайней мере, ненадолго. У меня есть квартира, и слишком большая для одного человека.

Единственная причина, по которой я вообще жил в здесь – мой отец. Его квартира на этом же этаже. Хотя я его, по сути, и не видел. Когда после расставания он предложил мне это жильё, я подумал, что, может, у нас появится шанс проводить больше времени вместе – ужинать, как я делал с матерью.

Но прошли месяцы, а я так ни разу и не столкнулся с ним даже в коридоре.

Я резко выдохнул, скинув с ног простыню, в которой запутался за ночь от постоянных поворотов. Если засыпать с мыслями о Ари было тяжело, то знать, что она спит через стену, под той же крышей, – это уже совершенно новый уровень.

Я раз десять вставал с кровати, искушаемый мыслью пригласить её к себе.

Единственный источник света в комнате – тусклое свечение циферблата часов сквозь затемненные шторы. Семь утра. Довольно поздно, даже для субботы.

С недовольным стоном я сел на кровати, тело тут же отреагировало протестом, и я быстро понял, что расхаживать в одних трусах теперь не вариант, не с Ари в квартире. Выругавшись себе под нос, я схватил спортивные штаны, с мрачной обреченностью глядя на утренний стояк, с которым придется как-то справиться, прежде чем предстать перед ней. Вздохнув, я потянулся за телефоном, не в силах больше сдерживаться, и быстро набрал сообщение:

Я:

| Доброе утро, солнце. Как спалось?

Я уставился на экран, чувствуя себя идиотом. Как подросток, влюбленный по уши.

Нервы были на пределе, пока ждал ответ. А вдруг она уже ушла?

АРИ:

| Из чего это чудо-кровать сделана? Из крыльев ангелов? В жизни не спала в чём-то настолько мягком.

| Тебе стоит побрить ноги, просто чтобы потереться о эти простыни. Серьезно, это настоящий рай.

Я рассмеялся, понимая, что не просыпался вот так, с улыбкой, пусть даже от переписки, уже много лет. Я стал зависим от ее чувства юмора, от этой идеальной смеси язвительности и легкого сумасшествия. За все деньги мира я бы не смог угадать, что она скажет в следующий момент.

Хотя кое-что мне бы очень хотелось от неё услышать.

АРИ:

| Завтрак хочешь?

Я ухмыльнулся, уже зная, как именно отвечу:

Я:

| Да, и я уже придумал, что бы хотел съесть этим утром…

Мой член дернулся, как щенок, жаждущий внимания, будто я мог забыть, что у меня тут вообще-то «проблемка».

Дверь в комнату для гостей с грохотом распахнулась, и я услышал легкие шаги босых ног. А потом... тишина.

– Ты собираешься постучать или простоишь там всё утро, Ари? – крикнул я, вставая и пытаясь поправить член в трусах.

– Ну и какой смысл стучать теперь? – крикнула она в ответ.

– Потому что, – я распахнул дверь и посмотрел на нее сверху вниз: растрепанные волосы, моя огромная футболка, спадающая с плеч, оголяющие ее голые бедра. – Так поступают вежливые соседи, – практически прорычал я, слишком отвлеченный ее видом. – Повернись, Ариэлла.

Ее изящный нос сморщился в замешательстве от приказа, не понимая, что я с трудом сдерживаю себя, чтобы не схватить ее за талию и не швырнуть на свою кровать.

– Во-первых, мы не соседи.

– Мы соседи.

– Мы не соседи, и почему ты вообще так считаешь? – возразила она, скрестив руки на груди.

Это движение еще сильнее прижало футболку к ее телу, и я понял, что на ней нет лифчика.

Я оперся рукой о дверной косяк, наклонившись ближе, уловив слабый запах кокоса от ее кожи.

– Потому что ты носишь мою футболку.

– Ну спасибо, Шерлок. Ты же сам это знал, – закатила глаза она, но я заметил, как покраснели ее щеки.

– Да, но я забыл, что дал тебе одну из моих хоккейных футболок из колледжа – ту, где сзади моя фамилия. И я хочу посмотреть, как ты в ней выглядишь, – я сделал круговое движение пальцем, давая понять, что хочу увидеть ее со спины.

А лучше – нагнувшейся вперед.

Она повернула голову, пытаясь разглядеть за плечом буквы на спине.

– Здесь не написано «Лэнгли», – сказала она, в то время как я начал разворачивать ее, она вертелась, словно кот, пытающийся поймать собственный хвост, но я замер и прикусил губу, когда наконец увидел.

«Тэтчер».

Блять. Теперь я понял, почему некоторые парни из команды так настаивали, чтобы их девушки носили их игровые майки.

– В колледже я не выступал под фамилией Лэнгли, – пробормотал я, все еще отвлеченный ее видом.

Боже, она и по утрам красивая. Честно говоря, сомневаюсь, что вообще существует момент, когда она не выглядит сногсшибательно.

– Поэтому ребята тебя по фамилии и не называют? – спросила она.

– Ага, – почесал я затылок. – Всю жизнь я играл под фамилией Тэтчер, это девичья фамилия моей мамы. Но… когда отец снова появился в моей жизни, он настоял, чтобы я играл под фамилией Лэнгли. Типа, надо продолжать «наследие».

У меня скрутило в животе, как всегда, когда я думал об этом.

Ее глаза сузились, в них проскользнула раздраженность, и у меня сердце сжалось в груди при мысли, что я могу ее разочаровать.

Не оправдать ожиданий любимых – мой самый большой страх. Однажды ночью, после слишком большого количества виски, я признался Кристиану, что думаю, отец ушел, потому что я был недостаточно хорош. Ублюдок тогда отчитал меня, доказывая, что это неправда. Но это семя сомнения проросло во мне задолго до того разговора. И теперь не уверен, что когда-либо смогу полностью вырвать его с корнем.

Быть разочарованием… моя ахиллесова пята.

А теперь Ари попала в мой короткий список тех, о ком я действительно забочусь. И ее мнение имело значение.

– Он хотя бы спросил, хочешь ли ты этого? – ее голос был полон раздражения.

– Что? – вопрос застал меня врасплох.

Я открыл рот, но слов не нашел. Она стояла, уперев руки в бока, с таким видом, будто если надо будет, сама вытрясет из меня ответ.

– Эм… нет, – признался я наконец. – Он просто сказал… – я осекся, не желая пересказывать точные слова отца. Знал, что это не пойдет ему в плюс. – В общем, давай поедим, пока не поздно, – пробормотал я, уходя от темы.

Губы Ари сжались в тонкую линию, и на секунду я подумал, что она продолжит давить. Все тело напряглось в ожидании. Годами я защищал отца от всего, особенно в разговорах с мамой. Понятно, то, что он сделал, было подло. Но от одной мысли о том, что Ари его осудит… я не знал, как среагирую.

Но ожидаемый удар не последовал. Вместо этого Ари коротко кивнула, развернулась и пошла в сторону кухни, крикнув через плечо:

– Надеюсь, твой основной холодильник укомплектован лучше, чем холодильник для напитков, Тэтчер. Я приготовлю тебе huevos rancheros³³.

Я пошел следом, с трудом скрывая улыбку от того, как легко она использовала мою фамилию.

– Значит, ты все-таки принимаешь титул соседки по квартире? – поддразнил я ее, наблюдая, как она двигается по кухне, словно хозяйка там.

Она обернулась ко мне с улыбкой, закатив глаза и открывая холодильник.

– Давай не будем забегать вперед. Я просто одолжила твою кухню. Ну и, может быть, пару яиц. Если бы я была твоей соседкой, у тебя в шкафу был бы ящик с леггинсами и спортивными топами, и минимум десять бутылок соуса «Tapatío» в кладовке.

Я улыбнулся, опираясь на столешницу, наблюдая за ее сосредоточенным лицом, пока она доставала ингредиенты.

Она сейчас шутила, но понятия не имела, насколько серьезно я относился к этой «угрозе».