Текст книги "Штрафной удар в сердце (ЛП)"

Автор книги: Мэри Ми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 42

АРИЭЛЛА

РРРР, СЛЕДУЮЩИЙ ВОПРОС…

Он был повсюду и одновременно нигде – именно там, где мне было нужно.

– Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, Далтон, – взмолилась я.

Он покусал чувствительную кожу на моей шее, лаская укус языком.

– Я прикасаюсь к тебе, Ари. Тебе нужно быть более конкретной.

Мерзавец. Он знал, чего я хочу, но заставляет меня просить – умолять об этом.

Моя голова снова ударилась о стену, спина выгнулась, и я сдалась.

– Я хочу, чтобы ты засунул свои чертовы пальцы в мою киску, Тэтчер.

Низкий рык вырвался из его груди – до него я и не знала, что мужчины действительно издают такие звуки. В следующее мгновение он подхватил меня на руки и почти бегом донёс до кровати, бросив на мягкий матрас.

– Господи Иисусе.

Дьявольская улыбка, которую он мне бросил, должна была предупредить меня о том, что он собирался сказать.

– Думаешь, он знал, что умирает за грехи, которые мы собираемся совершить в этой постели?

Я раскрыла рот, когда Далтон опустился на колени, просунув свои широкие плечи под мои бедра, чтобы раздвинуть их еще шире, как делал в моем офисе. Я даже не смогла упрекнуть его за кощунство – слишком отвлекало ощущение его шершавых ладоней, скользящих вверх по моим ногам.

– Каждый день я мечтаю, чтобы эти ножки сжали мою голову, – прорычал он, прижавшись к моему бедру. Щетина на его лице оставила приятное жжение на внутренней стороне бедер. – Черт, ты такая теплая и мокрая для меня, солнце.

Его пальцы скользнули к моему обнаженному центру, и мы оба резко выдохнули.

Я не переживу это. Каждое ощущение было обострено только что высказанными чувствами.

Тем, что это было по-настоящему.

– Лучше хорошенько трахни меня, Тэтчер, – ответила я, выгибаясь на кровати, когда он вошел в меня пальцами. Восхитительная наполненность заставила меня стонать и хотеть большего.

– Я дам тебе все, что ты хочешь, солнце, – пообещал он, прежде чем прижаться губами к моему клитору, смешивая свою слюну с моей влагой.

Он заурчал, и я чуть не спрыгнула с кровати от того, как чертовски хорошо это ощущалось.

От его глубоких стонов я сжимала руками простыни. Похоже, он испытывал такое же удовольствие, как и я. Мое тело было полно ожидания с каждым движением его пальцев и каждым прикосновением его горячего языка.

Мой оргазм был уже совсем близко, балансируя на грани. Я схватила Далтона за волосы и потянула. Это завело его. Он закрутил языком быстрее, заполнив меня третьим пальцем. По телу пробежали разряды электричества. Мускулы напряглись, когда волна удовольствия накрыла меня с головой.

Далтон не переставал трогать меня, целовать, пока я наконец не отдышалась.

Я схватила его за голову, притянула его губы к своим, жаждая большего. Он стонал в мой рот, его сердце билось быстро, и его прикосновения были такими же страстными.

– Боже, ты идеальна, – прошептал Далтон, лениво рассыпая поцелуи по моему телу. Первоначальная стремительность сменилась чем-то более... осознанным. – Я хочу быть внутри тебя, – сказал он, и эмоции в его словах заставили мое сердце забиться чаще.

Я кивнула, но ему этого было недостаточно.

– Нет, я хочу услышать это от тебя, Ариэлла.

Он встал, снял боксеры и достал презерватив сама не знаю откуда.

– Я хочу почувствовать тебя. И больше ничего между нами, – сказала я, и эти слова вылетели из моих уст, ошеломив нас обоих.

Он резко вдохнул, и я заерзала под его вниманием. Может, это лишнее? Может, я неверно истолковала момент...

Кровать прогнулась под его весом, отвлекая меня от мыслей. Он навалился на меня, прижимая своим телом.

– Ты правда этого хочешь, солнце? – его голос был настолько нежным, что стало больно.

Как я могла сомневаться в его чувствха?

– Я принимаю противозачаточные. Так что, если ты хочешь...

Мой стон растворился в его поцелуе. Он старался не давить на меня всем весом, но я отчетливо чувствовала его твердый член между бедер. Я закрыла глаза, чувства обострились. Его руки были повсюду: на моей шее, груди, талии.

– Скажи, что ты моя, Ари.

– Я вся твоя, – прошептала я.

Как только слова сорвались с моих губ, он вошел в меня сразу во всю длину.

Далтон зарычал, заглушив мой вздох. Боже, как это хорошо. Так идеально.

Он медленно двигался во мне, не торопясь.

– Так туго, – прошептал Далтон, когда я обхватила его талию ногами. Мы оба застонали, новый угол позволял ему проникнуть глубже. – Ты так чертовски хороша, Ари. – он лизнул мои губы, продолжая двигаться во мне. – Это все, что я хочу. Твою киску. Твои губы, – он застонал, когда я провела языком по его губам, потерявшись в его словах, в нем. – Как чертовски яркое солнце.

Наши губы слились в пламенном поцелуе, пока его рука скользила вниз, достигая самого сокровенного. Он усмехнулся в мой раскрытый от вздохов рот, когда его пальцы нашли клитор, начиная ритмичные круговые движения в такт его мощным толчкам.

– О боже, Далтон..., – крикнула я, моя киска сжималась вокруг его члена, пока я вращала бедра в поисках трения, которое привело бы меня к блаженству.

– Блять, ты намного лучше, чем я мог себе представить, – прохрипел он с восхищением, когда я схватилась за белые простыни. – Мне никогда не было так хорошо. Скажи, что и тебе тоже, – задыхаясь, прошептал он, покусывая мою мочку уха.

Я могла только кивать, слишком поглощенная удовольствием, чтобы произнести слово.

– Я наполню тебя своей спермой, Ари, а потом буду смотреть, как она вытекает из твоей киски, потом засуну обратно туда, где ей и место, – пробормотал он, с каждым словом толкаясь все глубже и сильнее.

Черт возьми.

– Я кончаю... – задыхаясь, прошептала я, когда он схватил меня за бедра, впиваясь пальцами в кожу.

– Не сдерживайся. Позволь мне увидеть, как ты прекрасна, когда кончаешь.

Его грязные разговоры сработали, потому что, как по волшебству, я сорвалась в пропасть именно в этот момент

– Далтон, – застонала я, ощущая, как волны удовольствия сотрясают всё тело. Оргазм поглотил меня полностью. Я кричала, пока он продолжал двигаться во мне, продлевая наслаждение до такой степени, что мои ноги дрожали.

Даже в моем состоянии я услышала, как он произнес слова, в которых я не знала, что нуждалась.

– Ты моя, Ариэлла, и я никогда не отпущу тебя, – простонал Далтон, заполняя меня собой перед тем как рухнуть сверху, стараясь не раздавить своим весом. На несколько мгновений воцарилась тишина, прерываемая лишь нашим тяжёлым дыханием. Но затем он приподнялся на локте, и его глаза светились чем-то, что я не могла определить. От этого теплело на душе.

Как будто все было на своих местах, там, где я должна была быть.

Он провел пальцем по моему лицу, а затем притянул меня к себе для поцелуя, его член все еще был тверд во мне, наши тела были переплетены.

Далтон проник под мою кожу, в мою голову.

В мое сердце.

Мы лежали, переплетенные друг с другом, после еще одного раунда в душе.

– Когда ты вообще успел снять сапоги? – спросила я, вспоминая, как прошел сегодняшний вечер.

Сказать, что я не ожидала этого, было бы ложью. Еще большей ложью было бы утверждать, что я на это не надеялась.

– Черт, даже не знаю, как-то быстро из них выскочил. Практически выпрыгнул, – ответил он и посмотрел на меня, широко улыбаясь.

– В следующий раз оставлю шляпу, и сможешь оседлать меня.

– Разве это не я должна носить шляпу? «Наденешь шляпу – оседлаешь ковбоя» и вся такая фигня, – ответила я, махнув рукой, смеясь над тем, как его улыбка сменилась на мрачную гримасу.

– И где ты услышала это правило?

Я прикусила губу, чтобы сдержать смех, повернулась на бок, чтобы полностью видеть его лицо.

– Это что, ревность?

– Да, малышка, ревность, – сказал он и накрыл мои губы поцелуем, заставив меня растаять в его объятиях.

Боже, мы были ненасытны, и я была уверена, что этот поцелуй приведет к тому, что его язык снова окажется между моих ног, уже в третий раз за последние пару часов, но пронзительный звонок прорезал этот туман.

– Клянусь, если это твоя кузина... – он перевернулся, нащупывая телефон. – Черт. Это мой отец.

Эта короткая фраза заставила мое сердце забиться быстрее. Я почти сказала ему не брать трубку, но не успела.

– Привет, пап, – голос Далтона стал напряженным, лишенным обычного обаяния. Громкость была недостаточной, чтобы я могла разобрать, что ему отвечают, но мне не понравилось, как он напрягся. – О каких изменениях ты говоришь? – Его губы сжались, челюсть напряглась, пока он слушал очередную чушь. Я переплела пальцы с его, слегка сжала в знак поддержки. Мне ненавистно было видеть его таким подавленным. – А моё мнение кого-то интересует? Да, я знаю, что не совладелец, но я капитан. И твой сын.

Последнее слово он произнес с таким презрением, что оно прозвучало как плевок. Что бы ни ответил его отец, это лишь усилило хмурость на лице Далтона. Его пальцы сжались вокруг моих так сильно, что стало больно, но я не отдернула руку.

– Ладно. Да, это все, что я хотел сказать. Не понимаю, зачем звонить среди ночи, сообщать о перестановках в команде, но не говоря ничего конкретного. Какой вообще смысл этого звонка, если ты не хочешь услышать мое мнение? – он сделал паузу, челюсть все еще была напряжена. – Открытие сезона на этой неделе. Хотя бы подожди, пока не увидишь игру, прежде чем принимать решения.

С этим он завершил звонок, наконец взглянув на меня. В его зеленых глазах бушевала злость.

– Он уже планирует обмены, и сезон даже не начался. Он даже не видел, черт побери, ни одной игры.

Лунный свет, просачивавшийся сквозь полупрозрачные шторы, давал достаточно освещения, чтобы я могла разглядеть резкие линии его напряженной челюсти.

– Мы справимся, да? Ну, он же наверняка спросит мнение Монро, прежде чем что-то решать. И, я уверена, он захочет услышать и твое мнение – это же твоя команда, так же, как и его.

Далтон выглядел так, будто цеплялся за надежду, но я и сама не знала, действительно ли его отец будет спрашивать его или даже Монро. Винсент был нарциссом, который обожал держать все под контролем – очередная демонстрация власти. Но я не хотела озвучивать эти опасения вслух.

Признание о встрече с Винсентом в коридоре вертелось у меня на языке, но я всё ещё не знала, стоит ли рассказывать об этом Далтону.

Что-то холодное осело у меня в животе – тревожное предчувствие, которому я не могла найти объяснение.

Я услышала, как он пошевелился, но не поняла, что он делает, пока его мизинец не зацепился за мой, как будто держался за последнюю соломинку.

– Клянешься, что не расскажешь? – прошептал он, и боль в его голосе рвала мне сердце.

– Клянусь на мизинце, – прошептала я в ответ.

Далтон глубоко вздохнул:

– Он никогда не хотел быть частью моей жизни. Мой отец переспал с моей мамой, когда был на выездной игре. Она тогда работала барменшей в заведении, где тусовалась команда. Я не стал спрашивать у нее подробностей, потому что представлять, как моя мама занимается сексом, ну такое… – он улыбнулся, но в этой улыбке было столько грусти. – Мама сказала, что это было один раз. Мобильных телефонов тогда еще не было, он даже не удосужился оставить номер. Но когда она узнала, что беременна, устроила настоящее расследование. Так и выяснила, что он, оказывается, женат, и даже не упомянул, что он хоккеист.

Я ахнула от такого признания:

– И что было дальше?

– Ничего. Он сказал маме больше с ним не связываться, обвинил ее во лжи, мол, она выдумала беременность или порвала презерватив. Пообещал, что если она пойдёт в прессу, он её уничтожит.

Я приподнялась на локте, мне нужно было видеть его лицо. Сердце сжалось от той тоски, что читалась в его выражении. Я поцеловала его в щеку, соленую от пота и слез, зацеловала его лицо и губы, а потом снова посмотрела на него.

– Твой отец – ублюдок.

Он прикусил губу, глядя куда-то в пространство. Когда заговорил, в голосе звучала отстраненность, как будто он погрузился в воспоминания, и я позволила ему выпустить наружу все то, что копилось годами.

– Я получил полную стипендию за успехи в хоккее. Стал новичком года, побил рекорды в первый же курс. Вернулся на второй, и когда мы попали в плей-офф, он внезапно появился на тренировке. Я даже не знал, что мой биологический отец – хоккеист. Мама никогда не говорила. Мы вообще не говорили о моем отце. Это была наша первая крупная ссора, – он провел рукой по затылку. – До сих пор жалею. А потом он позвал меня на ужин и рассказал, будто мама всю жизнь держала его в стороне. И он был таким…

– Убедительным? – подсказала я.

Он кивнул, и даже при тусклом свете я поняла, он смотрит в никуда.

– Очень. Вот так я и бросил учебу на последнем курсе и подписал контракт с «Десперадос». Мама хотела, чтобы я получил диплом, – он горько усмехнулся. – Но мне так хотелось ему угодить. Дать ему повод остаться, – его взгляд встретился с моим, и в словах звучала горечь: – Его бесит, когда я называю его отцом. Мы живем в одном доме, на одном этаже, и я ни разу не видел его здесь. Я вожу машину, которую он хочет, представляюсь фамилией, которой он хочет, веду себя, как он хочет… И он все равно не дает мне звать его отцом. Может, если мы выиграем Кубок Стэнли в этом году…

Мое сердце разлетелось в дребезги от того, как Далтон жаждал принятия. От надежды, что звучала в его последней фразе. Он верил в ложь, будто любовь отца нужно заслужить, будто он недостаточно хорош, и ему нужно стараться еще больше, чтобы получить хоть крошку этой любви.

Хотя на самом деле, это отец был недостоин его.

Я не знала, как сказать, что ему лучше без этого ублюдка. Моя интуиция подсказывала, что он пока не готов это услышать. Так что я сделала единственное логичное.

Ушла в юмор.

– Думаешь, твои «проблемы с отцом» решатся, если я буду звать тебя Papi⁴⁵?

Он расхохотался, одарив меня широчайшей улыбкой, явно был рад смене темы. Улыбка не угасла, когда он заправил прядь моих волос за ухо, провел пальцами вниз по шее, оставляя за собой дорожку мурашек.

– Думаю, ты решишь все мои проблемы, если будешь звать меня Papi в постели.

ГЛАВА 43

ДАЛТОН

ПОЧЕМУ Я ТАЮ ОТ ВЫМЫШЛЕННЫХ РАЗГОВОРОВ?!?

Я:

| Какой смысл жить со своей девушкой, если я никогда не могу ее найти?

СОЛНЦЕ:

| Мы только что вместе лежали в кровати.

| Я в панике упаковываю вещи у себя в комнате.

Я:

| *В гостевой комнате.

| Твоя комната – это моя комната. Более того, пока ты там нервно швыряешь одежду в чемодан, перекинь остаток своих шмоток ко мне.

| Кстати, все будет хорошо.

СОЛНЦЕ:

| Легко тебе говорить. Это не ты ведешь белого парня на семейную тусовку.

| Разве ты не должен быть на льду?

Я:

| Пронес телефон на каток тайком.

| Пришли мне фотку, как ты лежишь в нашей кровати…

| Без одежды. Так, как я тебя оставил этим утром...

СОЛНЦЕ:

| Бегом на тренировку!

| Клянусь, если Монро обменяет меня в другую команду из-за того, что ты шлешь мне непристойные сообщения…

Я:

| Тогда я пойду за тобой.

| Сказал же. Я тебя не отпущу.

ГЛАВА 44

АРИЭЛЛА

ЭТО КОЗА, ЧТО ЛИ?

Внутри меня было ощущение цунами, как будто вся вода ушла из океана, чтобы потом обрушиться на берег.

– Хочешь прокусить себе губу, Контрерас? – спросил Монро. Вопрос не совсем означал «садись и делись личным», но я восприняла его именно так.

– Я кое-что сделала… и не уверена, как это воспримут.

Он приподнял бровь, оторвав взгляд от ноутбука.

– Вау, вот это конкретика. Да? И чего ты от меня ждешь с такой информацией?

Я застонала, откидывая голову на спинку стула.

– Я, возможно, заказала для Далтона другую джерси и выкинула его старую.

О, смотрите-ка, снова захотелось блевать.

Три моргания. Столько времени понадобилось, чтобы он отреагировал. Монро был явно не в восторге.

– Ты, блять, что имеешь в виду, говоря, что выкинула его джерси? У нас самолет на первую игру сезона через час…

– С надписью на спине Тэтчер, – выпалила я, чувствуя во рту вкус меди. Я реально прогрызала себе нижнюю губу.

Лицо Монро на миг стало пустым, а потом вдруг озарилось самой настоящей улыбкой. Быстрой, но я ее заметила.

– Тэтчер, – повторил он, какое-то время вглядываясь в меня, а затем коротко кивнул. – Слушай, какое бы ни было последствие после этого трюка, а оно точно будет – можешь на меня рассчитывать.

– Да. Я знаю.

И правда знала. Отец Далтона меня терпеть не мог, а я его тем более. Но в отличие от него, я заботилась о его сыне. Далтон заслуживал знать, каково это – когда кто-то действительно о тебе заботится. Должен был понять, что у него уже есть вся любовь и поддержка, что отец ему не нужен.

– Эта фамилия с самого начала должна была быть у него на спине. Этот парень для меня как младший брат, и⁠… – он замолчал, уставившись на свои руки. – У Далтона золотое сердце. Он заботится о людях по-настоящему. Видит в них лучшее. Даже в тех, кто этого не заслуживает… так что, если вдруг заметишь, что он терпит скотское отношение, будь терпеливой. Может, ты еще и научишь его отстаивать себя.

Слова вылетели, прежде чем я успела подумать.

– По-моему, его отец сделал мне непристойное предложение.

Глаза Монро моментально метнулись ко мне. Я ошибалась. То была не его фирменная мрачность – вот это была мрачность, и она пугала до чертиков.

– Я хочу, чтобы ты была очень осторожна… и очень конкретна в том, что собираешься сейчас сказать, Ариэлла. Почему ты так думаешь?

Я напряглась от его тона, мечтая отмахнуться от всего и забыть, но было ясно – этого не произойдет. Воздух в легких был холодным, когда я глубоко вдохнула.

– Я видела его в коридоре, возле квартиры Далтона. Он спросил, не буду ли я для него помехой. Не собью ли я Далтона с пути, который Винсент для него запланировал, – с каждой фразой у Монро все сильнее углублялись морщины между бровями, но он сидел, как статуя. – Он сказал, что у него с Эммой была «договоренность» и что он может исполнить все мои мечты, если я «буду послушной».

Вот это заставило его отреагировать. Он хмыкнул, провел рукой по лицу и пробормотал что-то, похожее на «кусок дерьма».

– Ты уверена, что правильно поняла, что он имел в виду? Может, не так истолковала?

Я достала телефон и нажала «воспроизвести». На экране ничего не было видно, просто внутренняя часть моей сумки, но голос Винсента звучал отчетливо. Мы сидели в тишине, пока запись не закончилась.

– Перешли мне это. А потом иди и собирайся, скоро вылет, – голос у него был резким, он уже снова уткнулся в ноутбук, и я поняла, что разговор окончен. – И, Контрерас, – сказал Монро, подняв на меня глаза, когда я встала. – Я бы воспринял все, что он сказал, как угрозу. Осторожнее. Говорю по личному опыту… за это будет расплата.

Я вымученно вздохнула, когда нам пришлось ехать все дальше и дальше по улице в поисках парковки.

– Вау, ты не шутила, когда сказала, что с парковкой в Сан-Хосе проблемы, – сказал Далтон, припарковав арендованную машинку в первом попавшемся месте, почти в пяти зданиях от дома моих родителей.

– Да, парковка – это ад. Но все эти машины принадлежат моей семье.

Глаза Далтона расширились, он снова оглядел ряд автомобилей.

Сзади раздался взрыв смеха, и голова Хименеса появилась между нашими плечами.

– Это будет весело. Сколько бойфрендов ты уже приводила домой?

– А кто тебя звал? – спросила я.

– То есть ни одного.

Щеки у меня вспыхнули, потому что, черт бы его побрал, он был прав, и ухмылка на его лице ясно говорила, что он это прекрасно знает.

Мы прилетели чуть больше часа назад и сразу направились к моим родителям. Я специально просила устроить скромный прием – у нас было мало времени перед тем, как нужно будет ехать на арену, которая, к счастью, находилась всего в нескольких минутах езды.

Но, похоже, Далтону предстояло встретить куда больше народу, чем он рассчитывал…

Может, нам просто уехать?

Сердце сжалось от этой мысли. Я ведь на самом деле с нетерпением ждала… того момента, когда представлю им своего парня. Мама была на седьмом небе, когда я сказала, что приеду с кем-то. Отец был не в восторге, но Рикки неожиданно вмешался и одобрил, чем удивил и меня, и папу.

А потом, к моему удивлению, всю оставшуюся неделю отец звонил мне, спрашивал, что Далтон любит есть, когда мы приедем, даже пытался выяснить, как попасть на игру.

– Déjala en paz⁴⁶, Хименес, – сказала Граси, меняясь с ним местами и просовывая голову вперед. – Я не понимаю, почему ты вообще думала, что моя tía не пригласит всех. И, кстати, еще раз спасибо за билеты на самолет, Далтон.

У него на лице появилась смущенная улыбка, но он ни капельки не выглядел обеспокоенным. Он говорил мне, что Граси приедет, но не говорил, что именно он дал ей возможность это сделать. Он почесал затылок, бросив взгляд на меня:

– Ари заслуживает, чтобы все, кто её любит, были на её первом матче НХЛ. Я не хотел быть там один.

Сердце забилось быстрее, и клянусь, я буквально почувствовала, как кровь забурлила в венах.

Это было не прямое признание в любви, но, чёрт возьми, казалось, будто он пытался сказать именно это. Его слова и этот жест...

– Ладно, мне дико хочется жрать. Так что пошли. Целоваться будете потом, – крикнула Граси, уже выходя из машины и почти добежав до заднего двора.

– Я с ней, – крикнул Хименес, практически бегом бросившись за ней, как пятилетний ребенок.

Я все еще была не готова, когда мы обошли дом сбоку к заднему двору, следуя за звуками смеха и разговоров. Я улыбнулась, услышав шумную болтовню семьи ещё на улице, но когда мы завернули за угол, что-то внутри меня разорвалось. На глаза навернулись слёзы.

Темно-синие и оранжевые баннеры свисали с деревьев, украшения в стиле «Десперадос» покрывали почти каждую поверхность.

– Что происходит? – прошептала я, с трудом сдерживая слезы.

Рикки подбежал ко мне, широко улыбаясь.

– Ну вот, кажется, мы не облажались, а? Она даже плачет, что для моей сестры редкость. Обычно она либо орет, либо бьет.

Он говорил не со мной. Его взгляд был устремлен куда-то за мою спину – на Далтона. Я обернулась, совершенно не понимая, что происходит.

– Ты тоже замешан?

– Я позвонил твоему брату после того, как забронировал билет для Граси, – пожал он плечами. – Представился, сказал, что он может врезать мне, если захочет, когда встретимся за то, что я перевез его сестру к себе домой.

– Мне не нужно его разрешение, чтобы пе⁠…

Глаза Далтона сверкнули, когда он вмешался:

– Я ему тоже так сказал, – он перевел взгляд на моего брата, который стоял, скрестив руки на груди, с усмешкой на лице.

– Да, este cabrón⁴⁷ сказал мнечто тебе не нужно, чтобы мы указывали, что делать или где жить. Ты сама можешь принимать такие решения, – он сделал паузу, кивнул. – И я, в общем-то, согласен.

Вот почему Рикки тогда заступился за меня перед отцом.

– Я все еще не понимаю, что вообще происходит?

Я посмотрела в теплые зеленые глаза Далтона.

Он вложил свою ладонь в мою, крепко сжав.

– Я же говорил, этот вечер – особенный. Ты заслуживаешь празднования.

– Я же даже не играю. И, по сути, я сегодня не тренирую. Я, можно сказать, просто болельщица.

– Ты совсем не болельщица. Ты гораздо важнее, солнце.

Он ладонью обхватил мое лицо, и у меня тут же вспыхнули щеки от мысли, что он касается меня так… перед всей моей семьей. Мелькнула мысль отстраниться, но это была старая я. Та, что бежала от отношений, потому что думала, что они отнимут мою независимость, что мне придется поддерживать кого-то в ущерб своим мечтам.

А теперь я стояла здесь, в окружении семьи, чувствуя такую поддержку, какую не ощущала никогда в жизни.

И все благодаря одному человеку.

Голос Рикки прервал момент, напоминая мне, где я нахожусь.

– Знаешь, кто точно будет болельщиком сегодня? Я.

Я повернулась к нему:

– Подожди, ты пойдешь на игру? Ты же терпеть не можешь хоккей.

Рикки пожал плечами, отпив из своей бутылки пива:

– Твой парень достал нам билеты, так что мы все идем.

Он оглядел двор, где толпились все мои тети и дяди:

– Ну ладно, не все. Мама просто немного перевозбудилась и решила, что звать нужно всех на биррию⁴⁸.

И как по сигналу, что-то промелькнуло между нами.

– Это что, коза?

Мое лицо залилось краской, глаза, наверное, вылезли на лоб.

– О боже, я совсем забыла, что белые обычно не режут животных прямо на семейных вечеринках, – я прикрыла лицо руками, желая провалиться сквозь землю. Между тем Рикки почти согнулся пополам от смеха.

Только что у нас был такой трогательный момент, и все испортила чертова коза.

– Ари? – Далтон аккуратно убрал мои руки с лица.

– Прости. Когда мои родители узнали, что я приведу кого-то, они так обрадовали⁠сь…

– Ари.

Я не обращала внимания, поток слов лился сам собой:

– Они захотели сделать биррию, но я должна была понять, что это слишком странно, и сказать им… ну, не знаю, приготовить кесадильи? Или может⁠…

Он крепко прижал меня к себе, поцеловал в макушку:

– Для меня честь быть здесь, и я хочу разделить с твоей семьёй всё, чем они готовы со мной поделиться. Я никогда не попрошу их изменить свои традиции, культуру или образ жизни, – он отстранился, посмотрел на меня сверху вниз. – Точно так же, как я никогда не попрошу тебя измениться ради меня. Я хочу все, Ариэлла.

Я была не совсем уверена, что в конце он все еще говорил про еду.