Текст книги "Совсем не респектабелен"

Автор книги: Мэри Джо Патни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Маккензи сделал очень глубокий вдох.

– У меня все-таки хватило сил, чтобы рассказать Рэндаллу, что произошло. К тому времени как примчались Уилл и Веллингтон, я уже мог связно говорить.

Она с трудом сдержала навернувшиеся на глаза слезы.

– В таком случае я рада тому, что есть эти шрамы, ведь если бы не они, если бы не наказание, которому тебя подвергли, ты бы умер до того, как я встретилась с тобой.

– И лучше бы это случилось, моя дева-воительница, – горестно сказал он. – Ничего хорошего от меня не жди.

– Вздор! – заявила она. – Ты на редкость необычный человек. Если бы я не узнала тебя, это сильно обеднило бы мою жизнь.

– И все же, повторяю, было бы лучше, если бы ты никогда не узнала о моем существовании, – сухо проговорил он. – Хотя если бы меня повесили, то я остался бы в воспоминаниях как насильник и убийца. Я не хотел бы обрекать Уилла на подобное родство.

– Оно и понятно. Даже такой разумный человек, как Уилл Мастерсон, был бы удручен такого рода известностью, – сказала она, обеими руками поглаживая его спину. – Но ведь ты не совершил никакого преступления.

– С точки зрения закона – не совершил, но эти шрамы символизируют мою преступную глупость. Гарриет Суиннертон заигрывала и с другими офицерами. Интересно, откликнулся бы Уилл на ее заигрывания? А Рэндалл? Они наверняка проявляли бы больше здравого смысла.

Она поняла: он видел в шрамах признак не только глупости, но и позора. Обвив его руками, она приложилась щекой к изуродованной спине.

– Шрамы являются также символом несправедливости, – тихо сказала она. – Ты чуть не умер за преступление, которого не совершал, и из-за этого у тебя развилась страсть к справедливости, не так ли? Отчасти из-за этого ты работаешь с Керклендом. Ты изменился, стал более хорошим человеком.

Он довольно долго молчал, потом раздумчиво проговорил:

– Что лучше: сразу родиться умным или набраться ума в результате трагической по своим последствиям глупости?

Кири задумалась.

– Родиться умным было бы проще. Моя единоутробная сестра Люсия унаследовала здравый смысл от отца и всегда была в отличие от меня разумным ребенком. Но мне кажется, предпочтительнее бороться и преодолевать свои слабости. – Она вдруг рассмеялась. – Во всяком случае, это гораздо интереснее!

Маккензи повернулся и прижал ее к своей груди, зарывшись лицом в ее волосы.

Кири на мгновение отстранилась от него.

– Мне нужно ненадолго зайти за ширму, приготовить себя. Я бы очень хотела, чтобы, когда вернусь, в камине горел огонь, а ты бы уже сбросил всю одежду.

Он усмехнулся:

– Ваше желание – приказ для меня, королева-воительница.

Она ушла не оглядываясь, потому что знала, что, оглянувшись, уже не сможет оставить его даже на минуту.

Будучи оптимисткой, она заранее приготовила там губку и уксус – они понадобятся ей после их интимной близости. Однако она сделает все, чтобы избежать катастрофических физических последствий. Ведь если вдруг она забеременеет, он, как джентльмен, почувствует себя обязанным жениться на ней, а ей не хотелось иметь мужа, которого вынудили жениться на ней обстоятельства.

Загремел уголь – это он разжигал огонь в камине. Потом послышался шорох – это он раздевался и снимал сапоги. Ей доставляло удовольствие знать, чем он занимается. Она сняла с себя корсет, рубашку и чулки, развешивая на ширме один за другим эти предметы одежды.

– Ты знаешь, как подлить масла в огонь, не так ли? – с восхищением сказал он, наблюдая за этим.

– Я стараюсь, – отозвалась она. Неизвестно почему засмущавшись, Кири вынула шпильки из густых темных волос и тряхнула головой. Волосы блестящей волной упали до талии.

Сделав глубокий вдох, она вышла из-за ширмы. О том, что она красива, ей говорили, еще когда она была своенравным ребенком. Сейчас настало время проверить правдивость этого утверждения.

Судя по выражению лица Маккензи, она выдержала испытание.

– Как тебе удается выглядеть невинной, как Ева, и одновременно быть такой желанной, как Афродита?

– Я не Ева и не Афродита, хотя рада, что ты так думаешь, – сказала она. Прищурив глаза, Кири внимательно осмотрела каждый дюйм его великолепного тела – от густых, волнистых волос до широких плеч и груди, узких бедер и мускулистых ног. И уж конечно, не обошла вниманием свидетельство того, насколько сильно он ее желает.

– Ты тоже красивый, Деймиен, но я не думаю, что ты невинный.

– Не невинный – это уж будь уверена. – Он взял ее за руку. – Но сегодня мне кажется, что я заново родился. Как будто это происходит со мной впервые. – Стиснув ее руку, он прижал ее к сердцу.

Она шагнула к нему и прижалась своим мягким телом к его твердому, мускулистому. Мужская и женская особи, готовые слиться. Они обнялись и застыли в поцелуе, нежно лаская друг друга.

Прошло немного времени, и нежность уступила место страсти. Разгорелся пожар. Пора было, не растрачивая попусту радость от ощущения близости голых тел, перейти в более удобное горизонтальное положение.

И, почувствовав это, он подхватил ее на руки и положил на кровать. Она попыталась увлечь его за собой, но он не позволил.

– Я изголодался, – заявил он, окидывая ее напряженным взглядом. – Поэтому я сначала закушу тобой, прежде чем перейти к главному блюду.

Он наклонился над ней так, что его грудь, бедра и символ его мужественности почти прикасались к ней, вызывая невероятное возбуждение. Потом он лизнул ее ухо, как это раньше делала она. Когда она охнула, его губы спустились ниже и нежно заскользили вниз по ее телу. Его язык обласкал пупок, а губы прошлись по животу… Потом его рука погладила ее по бедру, и его пальцы окунулись во влажный жар заждавшегося его сокровенного местечка.

Ее бедра приподнялись, а пальцы вцепились в его волосы.

Она постепенно возвращалась из заоблачных высот, и он, приподнявшись, устроился между ее коленями. Акт окончательного и полного обладания свершился гладко, не считая короткого момента преодоления сопротивления, предварявшего полное соитие. Она закрыла затуманившиеся глаза и увидела, что удивление на его физиономии исчезло, как только она качнула бедрами, заставляя его погрузиться еще глубже в ее плоть и вызывая тем самым совершенно новые ощущения.

Он беспомощно застонал, входя резкими движениями в ее плоть – еще, еще и еще, пока их общий пароксизм чувств не исчерпал себя. Она зажмурила глаза, наслаждаясь острыми запахами секса и покоем, который наступает после бури.

Она мечтала об этом, но Деймиен Маккензи превзошел ее мечты.

Глава 24

Потрясенный до глубины души, Мак перекатился на бок, чтобы не раздавить Кири. Даже если не принимать во внимание его трехлетнее воздержание, это были такая страсть и такое полное удовлетворение, какие и представить себе невозможно.

Мысленно проиграв каждый яркий момент того, что произошло между ними, он, сам себе не веря, сказал:

– Я, конечно, не эксперт в таких делах, но… я бы подумал, что ты была девственницей. Но ты говорила, что ты не девственница. Как это понимать?

– Я говорила, что не невинна, – заявила она, глядя ему прямо в глаза. – Но физически я, наверное, была девственницей.

– Пропади все пропадом! – воскликнул он, и от его блаженного ленивого состояния не осталось и следа. – Если бы я об этом знал, то держался бы от тебя на почтительном расстоянии!

– Именно поэтому я и ввела тебя в заблуждение, Деймиен. Извини, я поступила не совсем честно, но я не могу сожалеть о результатах, – сказала она, робко улыбнувшись.

– Тогда объясни, в чем дело! Я не поверю, если ты скажешь, что безумно влюбилась в меня и решила соблазнить, чтобы заставить на себе жениться. Не такой уж я завидный жених.

На ее лице появилось горестное выражение.

– Я знаю, ты не из тех мужчин, которые женятся. Да, я ввела тебя в заблуждение, чтобы затащить в свою постель, но не для того, чтобы потом повести тебя к алтарю.

– Тогда зачем?.. – спросил он, совершенно сбитый с толку. – Обычная похоть? Конечно, это мощный стимул. Но когда речь идет о такой умной молодой леди, как ты, в это трудно поверить.

– На этот вопрос нелегко ответить, – тихо проговорила она, не глядя на него. – Надеюсь, ты не будешь сердиться, хотя имеешь на это право. Видишь ли, в Индии я влюбилась в одного из младших офицеров своего отца. Это было безумное юношеское увлечение и первая страсть. Чарлз был человеком чести и отказался обесчестить меня. Но мы были очень молоды, и нас отчаянно влекло друг к другу. Мы находили способы при каждой возможности встречаться наедине.

На ее лице появилось несвойственное ей выражение беззащитности. Начиная понимать, что к чему, Мак тихо проговорил:

– И вы испробовали все способы удовлетворения страсти без фактического соития.

Она кивнула, закусив губу.

– Это было великолепно. Завораживало.

– Потом он передумал? – спросил Маккей, надеясь, что этот Чарлз не отвернулся от нее из-за ее смешанной крови. Если бы такое случилось, он разыскал бы это дьявольское отродье и свернул ему шею.

Она невесело рассмеялась.

– Уж лучше бы он отказался от меня. Но этот проклятый парень погиб. Он вел патрульный отряд в горах по узкой каменистой тропе, которая неожиданно осыпалась, и половина его людей упала в бурную реку. Он был хорошим пловцом, и ему удалось спасти почти всех своих людей, но в конце концов силы его иссякли и он погиб.

– Какое несчастье, – тихо сказал Мак. – Я тебе очень сочувствую. Он, несомненно, был хорошим офицером и погиб как герой.

– Я это знаю, – сказала она, с трудом сдерживая слезы. – Гибель Чарлза оставила брешь в моем сердце, а также… гнев. Я очень сожалела о том, что мы не стали любовниками и я не получила того, что мне нужно.

– Но я – не он. – Мак криво усмехнулся, – Героизм не входит в ограниченный перечень моих добродетелей. К тому же меня не привлекает перспектива стать… заменой Чарлза.

Кири покачала головой.

– Это совсем не так. Вы очень разные. Но ты умеешь заставить меня смеяться, как это делал он. – Она нахмурилась. – К тому же… я хочу тебя так, как не хотела ни одного мужчину после гибели Чарлза. Пожалуй, даже больше, чем хотела его, хотя говорить так, видимо, несправедливо по отношению к нему.

– Теперь ты знаешь, чего тебе не хватало, – сказал он более мягким тоном. – Ведь с Чарлзом у тебя, кроме желания, была и любовь, а это меняет все.

– Возможно, ты прав, но… прошло время, я теперь совсем другая. По крайней мере после нынешней ночи я смогу наконец жить дальше, оставив в прошлом свою утрату. – Она провела рукой по его груди. – Ты и я будем вместе, пока сможем, а потом пойдем каждый своей дорогой. Когда я стану солидной пожилой леди, я буду вспоминать тебя с мечтательной улыбкой, но без сожалений.

Он рассмеялся.

– Вы никогда не будете солидной, леди Кири.

– Если не буду солидной, то стану тогда чудаковатой старой леди, окруженной кошками.

Он покачал толовой.

– Думаю, ты уже стала несколько эксцентричной, но это в порядке вещей. Аристократам сходит с рук то, что не сошло бы с рук людям попроще. – Он сел, одеяло соскользнуло с его тела, и он почувствовал, как холодно в комнате. – Я не могу исправить то, что мы только что сделали, но могу не допустить, чтобы это случилось снова. Ты получила желаемое завершение, а теперь, когда вернешься в реальную жизнь, сможешь найти мужчину, который будет достоин тебя.

Она ласково погладила его бедро.

– Ты прав, мы не можем исправить то, что сделали, так зачем отказываться от того, чего мы оба так сильно хотим? Мы смогли бы в течение недели или двух наслаждаться друг другом. Разве ты не будешь потом сожалеть о проявленном благородстве?

– Буду, – решительно заявил он, – но уж лучше сожалеть о неслучившемся, чем чувствовать себя подлецом.

Он хотел встать с постели, но ее рука, скользнув по бедру, коснулась его мужского достоинства. Он замер. И снова почувствовал, что не может оторваться от нее…

В собственную спальню он вернулся только перед рассветом.

В тот вечер миссис Пауэлл приготовила баранину с картофелем под сырным соусом. Мак сосредоточил внимание на еде, опасаясь взглянуть на Кири, потому что выражение лица могло бы его выдать. Она, не глядя на него, скромно сидела по другую сторону стола.

В нем все еще боролись здравый смысл и похоть. Эти огромные зеленые глаза были очень убедительными, когда она утверждала, что, если они продолжат свою любовную связь, это не причинит ей большего вреда, чем та ночь, которую они уже провели вместе. Его интуиция настоятельно требовала, чтобы он никогда больше не прикасался к ней, однако она лишила его силы воли, чего не удавалось сделать еще ни одной женщине.

Он должен был взять себя в руки, пока что-нибудь не случилось. Боже милосердный! Что сказала бы леди Агнес, если бы узнала, что он спит с сестрой Эштона?

Он даже содрогнулся.

Вошел Керкленд, расстроенный и усталый. Он не стал возражать, когда Кэсси, наполнив едой его тарелку, добавила стаканчик вина.

– Мак, после того как я получил твою записку, я установил слежку за Рупертом Суиннертоном. Кэсси, а вам с Робом удалось узнать что-нибудь интересное?

Она кивнула.

– Мы установили личность умершего боксера. Это дублинский боксер-профессионал, который выступал под именем Хулигана О’Рурка. Он приехал в Лондон в надежде заработать целое состояние, но особого успеха не достиг, поэтому занялся менее легальной работой.

Керкленд скорчил гримасу.

– Значит, пора обдумать процедуру проведения похорон Мака. Если похороны состоятся в Лондоне, слишком много народу пожелает на них присутствовать, а это осложнит дело, когда он возвратится к жизни. Я помешу в газете объявление, что похороны состоятся не в Лондоне. А тело О’Рурка будет отправлено в Дублин, где его смогут похоронить под его собственным именем.

– Ты написал Уиллу? – спросил Мак. Его мало трогали сложности, которые неминуемо возникнут у других людей, когда они узнают о его гибели. Иное дело Уилл – единственный член его семьи.

– Наутро после твоей якобы смерти, – заверил его Керкленд. – Уилл получит письмо до того, как лондонские газеты достигнут Испании. – Он взглянул на Кэсси и Кармайкла. – А вы не узнали, как сообщники О’Рурка связаны с похитителями?

– Через денек-другой мы будем знать больше, – заверил Кармайкл.

Керкленд кивнул, и разговор перешел на общие темы. По окончании ужина они, не засиживаясь за столом, стали расходиться, чтобы подготовиться еще к одному рабочему вечеру.

– Маккензи, не задержишься ли ты на минутку? – сказал Керкленд. – Мне нужно с тобой поговорить.

То, что его назвали «Маккензи», не сулило ничего хорошего. Интересно, что такое хочет сказать ему Керкленд, чего не следует слышать остальным?

Керкленд подождал, пока дверь в столовую закрылась и они остались одни, потом язвительным тоном спросил:

– Я очень надеюсь, что мне не придется объяснять Эштону, что по моей вине ты соблазнил его сестру?

Мак почувствовал, как кровь отлила от его лица.

– Как тебе такое пришло в голову?

– Я не дурак, – сказал Керкленд. – Вы оба источаете похоть, а работа, которую вы делаете, заставляет вас слишком долго находиться вместе. Неудивительно, что она увлеклась лихим повесой, но кому, как не тебе, знать, что с ней в такие игры играть нельзя?

Если Керкленд считает Кири невинной, то он явно не знает, какая она на самом деле. Не знает он – слава Богу – и того, что произошло этой ночью. Обычно Керкленд знал все.

– Я знаю, что представляет собой леди Кири, – ответил Мак. – И если мы действительно уважаем ее молодость и положение, нам не следовало вовлекать ее в это расследование.

– Сожалею, но это было необходимо, – сухо сказал Керкленд.

– Как бы то ни было, но ты с готовностью подключил ее к работе, – продолжал Мак. – Чувство долга заставляет не слишком нежничать с людьми. Так что не вини меня в том, что она оказалась здесь.

– Это было непростое решение, но слишком высоки были ставки, – заметил Керкленд, глядя на него усталыми глазами. – И все же, – добавил он, – прибереги свои приемчики соблазнителя для светских женщин в «Деймиене», куда ты вернешься через несколько недель. Наверняка ты сможешь пока обойтись без женщины.

Увидев, как вспыхнуло гневом лицо Мака, Керкленд сказал:

– Извини, если обидел тебя.

– Поверь, леди Кири сама знает, чего хочет, – проговорил Мак, примирительным тоном. – Она умная, светская и не такая уж юная. В ее возрасте большинство женщин уже замужем и имеют детей.

– Я знаю, что ты прав, – вздохнув, сказал Керкленд. – Но она не просто отважная молодая женщина. Она – особая.

– Что правда, то правда. – Подумав о том, что произошло прошлой ночью, Мак продолжил: – Если тебе будет от этого легче, то я обещаю не соблазнять ее. Моя задача – защитить ее, а не скомпрометировать.

Керкленд взял свою шляпу, собираясь уходить.

– Извини, что наговорил тебе все это. Уж очень напряженная выдалась неделя.

– Как и для всех нас. А теперь я намерен посетить еще несколько игорных притонов вместе с леди, о которой мы говорили.

Керкленд кивнул, и Мак вышел из комнаты.

Он категорически не одобрял свое отвратительное поведение. Прошлой ночью он поддался искушению и уступил Кири, но нельзя допускать, чтобы такое повторилось снова.

Он знал, как следует поступить, только не был уверен, что сможет это сделать.

Глава 25

Поднимаясь вверх по лестнице вместе с Кэсси, Кири сообщила:

– Сегодня мы отправляемся в заведение под названием «Мадам Бланш», и Мак сказал, чтобы я попросила тебя помочь мне с созданием образа прикрытия. Кого мне изображать – потаскушку или леди?

Кэсси задумчиво выпятила губы:

– Скорее – леди. Заведение мадам Бланш похоже на клуб Деймиена. Там бывают люди знатные, которые любят получать удовольствия в изысканной обстановке. Так что ты, возможно, именно там обнаружишь человека, который пользуется одеколоном «Алехандро». Однако там ты можешь столкнуться с кем-нибудь из тех, с кем ты встречалась на каком-нибудь светском рауте.

– Я в Лондоне всего лишь с весны, и меня едва ли хорошо знают, – запротестовала Кири.

– Но у тебя очень заметная внешность. Тебе следует выглядеть более обычной. Я захвачу кое-какие вещи, чтобы поработать над твоей внешностью, и приду к тебе. Кстати, советую надеть золотистое платье. Оно выглядит более нарядном, чем зеленое.

– Не намного!

Кэсси усмехнулась:

– Оно достаточно нарядное для «Мадам Бланш». Нам надо позаботиться о том, чтобы никто не распознал в тебе дочь герцога.

У золотистого вечернего платья было менее глубокое декольте, чем у зеленого шелкового, но оно было явно не из тех платьев, которые носят молодые девушки. Кири это ничуть не смущало, поскольку белый муслин казался ей скучным.

Кэсси появилась как раз вовремя, чтобы помочь Кири надеть платье.

– В нем ты выглядишь старше и искушеннее, а это нам и нужно, – сказала она. – Теперь подберем тебе парик. Я принесла парочку.

Кэсси подняла вверх оба парика. Один был темно-русый, тронутый сединой. Другой – светло-русый, коротко подстриженный и с кудряшками.

– Вот этот. – Кири взяла кудрявый паричок. – Мне всегда хотелось посмотреть, как я буду выглядеть с короткими волосами.

– Такие волосы, как у тебя, нельзя обрезать, но чтобы надеть парик, тебе придется крепко зашпилить их, – сказала Кэсси, доставая пригоршню шпилек.

После того как волосы были заколоты и парик водружен на место, Кэсси продолжила:

– Теперь я сильно напудрю твое лицо – у тебя чересчур темная кожа. А кроме того, это сделает тебя похожей на овцу, которая пытается изобразить из себя ягненка.

Открыв ящичек с косметикой, Кэсси принялась за работу. Некоторое время спустя, удовлетворенная результатами, она сказала:

– Взгляни на себя в зеркало.

Кири взглянула и удивленно охнула. Она буквально не узнала себя в бледнокожей англичанке, смотревшей на нее из зеркала. Кэсси нарисовала темные линии вокруг ее рта и в уголках глаз, которые потом запудрила, чтобы создать эффект неумело скрываемых морщин.

– Потрясающе! Я выгляжу по меньшей мере на десять лет старше и совсем как англичанка. Моя родная мать с трудом узнала бы меня.

Кэсси с удовлетворением кивнула:

– Именно этого я и добивалась.

Кири открыла свой чемоданчик с духами и достала один из флаконов.

–А это мой личный скромный вклад в изменение внешности. Аромат легкий, цветочный, диаметрально противоположный тому, каким я обычно пользуюсь. Запах является частью примет, по которым мы узнаем людей, хотя не каждый об этом знает. – Она подушилась, потом предложила флакон Кэсси.

Кэсси понюхала духи.

– Очень приятный запах и хорошо подходит к твоим кудряшкам, но я понимаю, что ты имеешь в виду. От тебя пахнет не так, как обычно. – Кэсси провела пальцем по флаконам, стоявшим в чемоданчике. – Я и не подозревала, что так мало знаю о запахах.

Кири достала другой флакончик.

– Попробуй эти. Они, возможно, подойдут тебе. – Сложный запах духов – франгипани с нотками кедра – намекал на непознанные глубины характера. Кэсси понюхала их, и у нее загорелись глаза.

– Они великолепны. Можно, я подушусь ими сегодня?

– Можешь взять весь флакон. Я назвала его «Древесная мелодия».

– Они прелестны. – Кэсси подушила виски. – Запах напоминает мне… – Она смутилась. – Спасибо тебе. Я буду их беречь.

– Мне хотелось бы сделать специальные духи, предназначенные только для тебя, – сказала Кири.

– Возможно, когда-нибудь ты это сделаешь. Но сначала мы должны спасти Англию. – Кэсси сказала это так, словно подшучивала над собой.

– Я здесь только потому, что стала случайной свидетельницей похищения. А вот ты и такие, как ты, настоящие герои, – с искренним уважением проговорила Кири.

– Ты считаешь работу агентов более романтичной, чем она есть на самом деле, – усмехнулась Кэсси. – Это скучная, грязная работа, от которой человек раньше времени стареет и утрачивает оптимизм.

– То же самое можно сказать о работе судомойки при кухне, только цели у агентов более высокие. – заметила Кири, перебрасывая через руку плащ. – Пора идти. Удачной охоты.

– И тебе того же.

Кири спустилась на первый этаж и направилась в переднюю гостиную, где должна была встретиться с Маккензи. Открыв дверь, она увидела пожилого джентльмена. Он сидел у камина и читал газету.

Зная, что в этом доме не всегда можно верить своим глазам, она бодро спросила:

– Вы мой сопровождающий на этот вечер, сэр? Мне сказали, что в игорный дом мадам Бланш меня будет сопровождать красивый, полный сил молодой мужчина. Видимо, меня ввели в заблуждение.

Маккензи взглянул на нее поверх газеты и усмехнулся.

– А мне сказали, что я буду сопровождать молодую девушку, – сказал он хрипловатым голосом. – Вы, случайно, не видели ее наверху? Она довольно высокого роста, с темными волосами и очень элегантная.

– Здесь нет такой девушки, – ответила она, восхищаясь измененной внешностью Маккензи. Он отложил газету и поднялся на ноги. Волосы у него были почти совсем седые, а спина чуть сгорблена. Сегодня на нем были очки, под которыми неодинаковый цвет его глаз не был заметен. И он опирался на трость. Перейдя на свой собственный голос, она заметила: – Люди подумают, что я твоя дочь.

– Пусть думают, лишь бы никого из нас не узнали, – сказал он и, взяв у нее плащ, накинул ей на плачи. – Готовы ли вы подарить старому человеку вечер удовольствий?

– Только при условии, что вы не умрете под конец от сердечного приступа. – Она взяла его под руку, и они вышли из гостиной.

Кири с удивлением обнаружила, что эксклюзивный салон мадам Бланш находится на границе фешенебельного района Мейфэр. Когда они поднимались по ступенькам, Маккензи, понизив голос, сказал:

– Бланш – вдова, которой пришлось самой обеспечивать себя и своих детей после смерти мужа. Она гораздо успешнее справляется с этим, чем ее покойный муж. Постоянные клиенты «Деймиена» частенько бывали и здесь, поэтому мне пришлось особенно серьезно потрудиться над своей внешностью. Ты тоже можешь встретить здесь людей из социального круга своей семьи.

– Если так, то они меня не узнают, – сказала она с мидлендским акцентом. – Похоже, однако, что ты хорошо знаешь эту леди. Не боишься, что она узнает тебя?

– Возможно. Но если даже узнает, она ничего не скажет. Мадам Бланш умеет держать язык за зубами, – сказал он, открывая тяжелую входную дверь.

Их встретил ливрейный лакей, он принял входную плату и взял их плащи. Они направились в большой игорный зал, откуда доносились смех и шум голосов. К ним подошла мадам Бланш, чтобы поприветствовать их.

Владелица игорного заведения была дамой неопределенного возраста с зоркими глазами. Такие глаза, начала понимать Кири, являлись отличительной чертой людей этой, категории. Когда она представилась, ее взгляд на мгновение замер, задержавшись на Маккензи. В глазах промелькнул огонек узнавания, но выражение лица ничуть не изменилось. Она, как полагается, рассказала, какие удовольствия их ожидают, и пожелала хорошо провести время.

Они двинулись дальше. Маккензи опирался на трость. Кири, державшая его под руку, прошептала:

– Хорошо, что мадам так сдержанна.

Он кивнул, соглашаясь с ней, и сказал:

– Может быть, осмотримся вокруг, прежде чем сесть за игру, дорогая?

– С удовольствием. Такое великолепное заведение.

Он с некоторой иронией взглянул на нее из-под очков, и они отправились дальше. Среди присутствующих было почти столько же женщин, сколько мужчин. Шум, царивший в зале, позволял Кири и Маккензи разговаривать между собой, чуть понизив голоса.

Прохаживаясь по залу, Кири имела возможность подходить достаточно близко к гостям, чтобы определить, какими одеколонами или духами они пользуются. На нее бросали взгляды, но гораздо реже, чем тогда, когда она была самой собой. Она перешла в безопасную категорию людей незапоминающихся.

Когда они вошли в первую комнату, где играли в карты, она уловила запах «Алехандро». Все ее чувства напряглись. Запах казался не вполне правильным для мужчины, которого она искала, но она все-таки подошла поближе и, старательно изображая непосредственность, спросила:

– Как называется эта игра, дорогой?

– Баккара. Это французская игра. Не хочешь ли попробовать? – сказал он снисходительным тоном мужчины, который знает, что его женщина не очень умна, но ему это даже нравится.

– Ах нет! Я просто так… полюбопытствовала, – сказала она и пошла дальше.

Когда они немного отошли, она прошептала:

– «Алехандро». Но им пахло от седовласой женщины.– И, повысив голос, Кири протянула: – Дорогой, давай немного посмотрим на танцующих.

– Почему бы и нет? – вздохнув, сказал он. – Извини, девочка, сам я стал слишком стар для танцев.

– Это не имеет значения,– бросила Кири, совсем так не думая: жаль, что она и Маккензи не могут присоединиться к кадрили, – возможно, другого шанса у них никогда не будет. Но, учитывая очевидную дряхлость Маккензи…

Они стали ходить по бальному залу, стараясь держаться ближе к стенам, чтобы не мешать танцующим. Танцевали в большинстве своем довольно молодые люди, однако было и несколько пар постарше. Глядя на одну седовласую пару, Кири подумала: интересно бы узнать, каково это, состарившись, все еще танцевать вместе?.. У нее и Маккензи такого не случится. Он принадлежит к другому миру и вообще не из тех людей, которые женятся. Но сейчас он принадлежит ей. И этого достаточно.

Они уже наполовину обошли зал, когда она уловила запах, который заставил ее замереть и насторожиться . Почувствовав это, он спросил:

– Что?

– Обрати внимание на группу мужчин, мимо которой мы только что прошли, – тихо сказала она. – Давай вернемся на несколько шагов обратно и остановимся. – Она тщательно принюхалась, уголком глаза наблюдая за мужчинами. Убедившись, что была права, Кири взяла Маккензи под руку, и они продолжили свою прогулку.

Когда они отошли на безопасное расстояние, она сказала:

– Один из этих мужчин пользуется «Алехандро», и запах почти правильный. Но… не совсем. Я не думаю, что он и есть нужный нам человек. К тому же он недостаточно высок ростом. Я имею в виду мужчину в темно-синем пиджаке, того, что стоит спиной к танцующим.

– Я его знаю, – пробормотал Маккензи. – Это лорд Фендалл. Он завсегдатай «Деймиена» и является другом моего управляющего, Баптиста, но я мало о нем знаю, если не считать того, что он игрок, который выигрывает и проигрывает крупные суммы денег. Керкленд включил его в список подозреваемых. Правда, я не знаю толком почему.

– Если он друг твоего управляющего, ему может быть известно расположение коридоров и черных выходов «Деймиена», – задумчиво проговорила Кири. – Но он недостаточно высок и слишком грузен.

– За ним, как и за Рупертом Суиннертоном, необходимо понаблюдать. Слишком уж много совпадений,– нахмурясь, сказал Маккензи. – Если запах человека может меняться в течение дня, то в другое время он, возможно, будет пахнуть так, как ты это помнишь.

Кири чуть помедлила.

– Возможно. Но он все-таки не того роста, и я просто чувствую, что это не тот человек. Не думаю что он был одним из похитителей. Но вполне возможно, что он с ними связан.

– Беда в том, что, будучи мертвым, я не могу поговорить с Баптистом о Фендалле, – пробормотал Маккензи. – Придется это сделать Керкленду.

– Мы, кажется, неплохо продвинулись, так что тебе недолго оставаться мертвым, – заметила она. Возможно, подумала Кири, это будет хорошо для Маккензи, но не для нес – она-то вернется к нормальной, повседневной, скучной жизни.

Они покинули заведение мадам Бланш только после полуночи, чтобы Кири смогла проверить всех гостей. Никаких других возможных вариантов она не обнаружила. Они покидали заведение одновременно с несколькими группами гостей, как вдруг она уловила один из запахов, которые искала – чесночный, несомненно, французский запах, названия которого она не знала, но который ей хорошо запомнился.

Пока они спускались по лестнице на улицу, она, вцепившись ногтями в руку Маккензи, шарила взглядом по толпе, пытаясь определить источник этого запаха. Маккензи тихо спросил:

– Кто?

Ее взгляд остановился на паре широких плеч, принадлежащих мужчине, который выходил на улицу в одиночестве.

– Это он, – шепнула она. – Он пахнет именно так, как тот француз, который был в «Деймиене».

– Кажется, это Пол Клемент, он тоже внесен в наш список подозреваемых. Хорошо, что он направляется в сторону нашего экипажа, – сказал Маккензи и, несмотря на то что все еще опирался на трость, резво прибавил ходу.

Они прошли мимо своего экипажа, – Кири увидела, как их кучер насторожился, – и свернули за угол, на одну из безлюдных боковых улиц.

– Я заговорю с ним, – сказала Кири, с трудом переводя дыхание, и громко окликнула его: – Сэр! Сэр! Мне кажется, мы с вами встречались. Возможно, на каком-нибудь светском рауте?

Человек, идущий впереди, немного помедлил, потом оглянулся и сказал по-английски, но с французским акцентом: