Текст книги "Клад"

Автор книги: Медеу Сарсекеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

Казыбека всегда шокировала поспешность, особенно если речь шла о чем-то серьезном. В обком не приглашали по пустякам. С Крутасовым ему не приходилось встречаться. Значит, секретарь знает о нем тоже из чужих уст.

Меруерт слышала разговор мужа с приезжим человеком. И хотя у них продолжалась игра в молчанку, она с вязаньем в руках и растерянностью на лице выглянула из коттеджа. Вчера, увидев его фамилию в областной газете, она подколола мужа:

– Казыбек, ты становишься в рудном крае популярным человеком.

Сейчас она вернулась в комнату и принялась за мужнин выходной костюм.

Через полчаса обкомовская «Волга» уже везла его к областному центру. Казыбек старался не думать о причине этой внезапной поездки. Но мысли перебегали с одного на другое.

В какой-то миг догадка перенесла его к Бакбаю Сержанову. Уход бурильщика номер один с открытого им месторождения, ссора с генеральным директором объединения на время заглушила все другие разговоры вокруг. Бакбай не только хлопнул дверью перед лицом Кудайбергенова, но и не захотел молчать о причинах разрыва с ним.

Вихрь событий подхватил и понес Казыбека вместо отдыха на родной земле! Неужели в обкоме его ждет еще одна комиссия? На этот раз по расследованию фактов, сообщенных Сержановым? Так можно невзначай превратиться в ревизора!

С невеселыми раздумьями прибыл в Ускен. Время – начало пятого. Сопровождавший инструктор проводил его в кабинет заведующего промотделом.

– Пришлось опять нарушить ваш отдых, – сказал Валерий Иванович, улыбаясь. – Сущие формальности, но потребовалось срочно заполнить вот этот листок.

Перед ним лежал форменный бланк с рамочкой в верхнем углу, оставленной для фотокарточки. Сколько раз их заполнял Казыбек в своей жизни!

– Для чего? – спросил тихо, внутренне сопротивляясь предложению заведующего. В конце концов имеет право знать, кому потребовались его биографические данные.

Матвеев вздохнул, не решаясь сказать. Возможно, он не имел права разглашать довольно важную информацию.

– Об этом вам скажет Сергей Илларионович.

Что поделать, пришлось примириться. Здесь такой порядок. Лишних слов не скажут, о чем будет вести разговор старший по службе, другим знать не полагается.

Казыбек написал о себе все, что спрашивала анкета. Матвеев внимательно прочел каждую строку в тех записях. Затем сообщил по селектору Актаеву: «Анкета и листок по учету кадров заполнены».

– Пригласите товарища Казтуганова ко мне! – отозвался секретарь веселым голосом. – Сергей Илларионович пока занят. Приходите оба ко мне. Подождем вместе. У меня есть для Казыбека Казтаевича приятные вести.

Ахмет Актаевич принял его как старого знакомого, всем обликом показывая, что Казыбек желанный гость в его кабинете.

Не успел сесть, получил в руки плотно заполненный телеграфный бланк.

«УСКЕНСКОМУ ОБЛАСТНОМУ КОМИТЕТУ ПАРТИИ ТОВАРИЩУ КРУТАСОВУ ЗПТ КОПИЯ МИНИСТЕРСТВАМ ГЕОЛОГИИ И ЦВЕТНОЙ МЕТАЛЛУРГИИ КАЗАХСКОЙ ССР…

НА ТЕРРИТОРИИ АКТАССКОГО ГОРНООБОГАТИТЕЛЬНОГО КОМБИНАТА В УРОЧИЩЕ СОВИНАЯ СОПКА НАМИ ПО СОБСТВЕННОЙ ИНИЦИАТИВЕ БЫЛО НАЧАТО ГЛУБОКОЕ БУРЕНИЕ НА ПОИСК НОВЫХ РУДНЫХ ЗАЛЕЖЕЙ ТЧК ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ СМЕНА БУРИЛЬЩИКА ТОКТАСЫНОВА НА 637 МЕТРЕ ДОСТИГЛА РУДНОГО ТЕЛА С ВЫСОКИМ СОДЕРЖАНИЕМ СВИНЦА ТЧК БУРЕНИЕ ПОКА ИДЕТ ЧЕРЕЗ ТОЛЩУ РУДЫ ТЧК ПРОСИМ СРОЧНО КОМАНДИРОВАТЬ ЭКСПЕРТОВ ДЛЯ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ НАШЕГО ОТКРЫТИЯ УВАЖЕНИЕМ ЖАКСЫБЕКОВ АЛТЫНБАЕВ».

– Когда вы это получили? – спросил Казыбек, едва сдерживая себя от волнения. Он забыл взглянуть на дату отправки телеграммы.

– Сегодня утром.

– Самая большая радость за все годы службы в геологии! – воскликнул Казыбек, вскочив на ноги. Он так и стоял, не слыша приглашения сесть, никак не реагируя на слова секретаря.

И для него, не перестававшего верить в руду на Совиной все годы, новость эта была ошеломляющей. А ведь было время – воспринимали его проект как чудачество, не больше. Сколько мытарств пережито, куда только ни бросала крутая волна, о какие скалистые берега ни била, заставляя отказаться от слишком смелой мысли!

Казыбеку в эту минуту было радостно как ни в кои времена, одновременно и обидно. Добрались до залежей все-таки не профессионалы, а рудничные люди, изверившиеся дождаться помощи от геологов. Прислушайся Ильяс Мурзаевич к его словам вовремя, сейчас на Совиной работали бы не бурильщики, а проходчики «Шахтстроя», подбираясь к пластам… Вот как изменчиво счастье геолога!

Сопку бурил Щекочихин четверть века тому назад – неудача; спустя много лет он тоже хотел попытать счастье – свои же дали по рукам… А горняки, пошедшие по их следам, поддерживая себя лишь надеждой, поверив в легенду о близкой руде, настояли на своем. И вот вознаграждение за упорство, за наивную веру в удачу! Что и говорить, не слепая вера и отнюдь не простое упрямство вело людей в глубины. Были прогнозы академика Снурникова, помнили на руднике об упрямце Казтуганове… Беспокойная совесть Кали Наримановича не дала уснуть мысли о возможной находке.

Долгожданная, мерцающая блестками, весомая руда явилась взору почти изверившихся людей! Отчего так случается: желаемое приходит в тот непредсказуемый час, когда уже иссякли силы ждать; счастье нагрянет с той стороны, куда уже и не смотришь?!

Радости в его нынешнем состоянии все-таки было больше.

– Наша общая победа! – объявил Казыбек, все еще не выпуская из рук телеграммы. Он вдруг пожал руку секретарю: – Поздравляю вас, Ахмет Актаевич!.. Однако надо бы проверить… Во всяком случае, повременить с выводами. Даже очевидные факты в нашей работе бывают обманчивы.

– Я верю пока не в руду, а в Кали Наримановича, – сказал Актаев. Лицо его излучало радость. – Вы, я вижу, горите нетерпением поехать на Совиную. Очень закономерное желание. Но давайте все вместе подождем подробностей. А вот самые последние сведения. Звонили с комбината: за ночь углубились на пятнадцать метров. Из руды не вышли. Поразительно! Скважина, говорят, была поставлена там, где двадцать пять лет назад бурили другие геологи. Как ни странно, прежняя скважина не дошла до руды всего лишь сорок метров. Пробурили до шестисот и закрыли как пустую.

– Ошибка в методике. Геологам в то время не разрешали уходить дальше, чем на пятьсот. Вы говорите о шестистах, но то был своего рода риск Щекочихина. Его просто сломили после.

Мыслью Казыбек был уже с теми, кто неотступно шел вглубь. Но радость оказалась настолько всеобъемлющей, что он никак не мог к ней привыкнуть. Вспомнил пословицу:

– Свой глаз – алмаз, чужой – стекло… Керн у Жаксыбекова не попросили?

– Сам послать догадался! – ответил Актаев. – Два часа, как отправлена машина. Ждем.

– А позвонить можно?

Лицо секретаря омрачилось.

– К сожалению… – он развел руками. – С ним приступ… Врачи уложили в больницу. Говорят: ничего особенного, стресс. Понять человека можно… Мы уже послали к нему областного кардиолога.

Заказали разговор с больницей. Но вот вспыхнул огонек селектора. Всех пригласили в кабинет первого секретаря.

После приезда в Ускен Казыбек много слышал о Крутасове: жестковат характером, работает много. Больше на выезде, чем в своем кабинете. Заглядывает в цеха, любит знакомиться со специалистами и вообще старательных людей ценит.

Широкоплечий высокий человек с едва заметной сединой в волосах и внимательным взглядом серых глаз поднялся навстречу вошедшим. Выждал, пока все сядут за приставленный к секретарскому продолговатый стол, еще раз поглядел в лицо Казтуганову, улыбнулся, будто близкому, хотя виделись впервые.

– Наслышан о вас, – сказал Крутасов Казыбеку. – Рад видеть… Между прочим, представлял вас более старшим по возрасту. Что ж, молодость – не порок.

Ему положили заполненный геологом листок.

– Сорок только? – удивился Крутасов. – Много успели в ваши годы… Говорят, у разведчиков к этим годам вырастает зуб мудрости. А еще слышал: когда геологу под сорок, его особенно влечет в поиск. Вера в себя появляется, что ли?

– Возраст тоже обманчив, – сдержанно заметил Казыбек. – Я встречал таких старичков, что за ними и молодому не угнаться.

– Да, понятия эти относительны, – согласился Крутасов. – И все же я лично отдаю предпочтение тем, кто моложе. Им еще долго жить… Сегодня хороший день для откровенного разговора, – говорил дальше Крутасов, рассказав одну историю, слышанную от сибиряков, не для широкого круга. – Мы все радуемся доброй вести из Актаса. И доброй и долгожданной. Нам приятна тамошняя находка еще и потому, что к поискам на Совиной вы, Казыбек Казтаевич, имеете прямое отношение. Дельный и своевременный совет подали горнякам.

– Спасибо, Сергей Илларионович, за добрые слова! Подсказать большого труда не стоит. Но нередки в нашей работе и ошибки.

Крутасов недоверчиво посмотрел на геолога.

– Ошибок надо бояться, – заметил с усмешкой. – А вот некоторые… Не будем скрывать от вас, товарищ Казтуганов: за приписки, слишком частые отклонения от принятых в нашем обществе норм жизни мы позавчера на своем бюро вынесли решение о необходимости устранить от должности обоих руководителей объединения… Да, пришлось обоих. Редко, но так бывает. Секретарь парткома там тоже оказался не на высоте. В целом создалось критическое положение.

Для Казыбека эта новость была не менее ошеломляющей, чем телеграмма из Актаса.

Голос первого секретаря звучал удручающе:

– Как руководители они оказались людьми вчерашнего дня. Утратили моральное право быть во главе коллектива. В свое время, говорят, неплохо начинали. Но с годами поиздержались авторитетом. Занялись приписками, подвели горняков. Не буду говорить о моральных потерях. Любая, даже малейшая нечестность в поступках старшего бьет по нравственным основам общества… Рудники на голодном пайке, а значит, и заводы тоже лихорадит. А руководители объединения регулярно получали премии за перевыполнение планов по бурению и росту запасов сырья. Парадокс!.. Без зазрения совести тянули руку за прибавками к зарплате. Потери, как видим, не только в деньгах… Члены бюро областного комитета высказались единогласно: пора на этом участке навести порядок, поскорее избавиться от болезненных ошибок.

Разговор прервал телефонный звонок.

Поговорив с секретарем сельского района, Крутасов, подстегнутый другими заботами, заключил:

– Обком партии предлагает вам, Казыбек Казтаевич, возглавить геологоразведочное объединение.

– Генеральным? На место Кудайбергенова?

Казыбек ждал чего угодно, только не такого разговора в обкоме.

– Можем предложить и другую должность, – заметил Крутасов. – Но вы сами подумайте, что вам по силам. Я уже сказал: негодными оказались оба руководителя. Поэтому перестройку работы хотелось бы начать с замены обоих бездельников. Нам нужно получить от вас подсказку: с кем вам удобнее окажется навести там порядок… Положение серьезное, я бы сказал, даже кое в чем опасное.

– Министерство геологии одобряет вашу кандидатуру, – добавил к сказанному первым секретарем Актаев.

Казыбек молчал. Его не торопили с ответом.

– Прошу меня понять… Я ведь не имею навыков вести крупное хозяйство. Если признаться, и не готовил себя к этому. Мне всегда казалось, что лучше понимаю землю, чем людей.

– Недра – это продолжение поля, – опять вставил Актаев.

– Я тоже так всегда считал, и мне бы поближе к живому делу. На генерального едва ли вытяну, а вот главным по геологии… здесь что-то видится… Есть идеи.

– Прекрасно сказано! – подхватил Крутасов. – Безыдейный рулевой очень скоро посадит корабль на мель. Подберите себе знающего коллегу. Подумайте о других специалистах… Что касается опыта, никто из нас, сидящих здесь, не родился, чтобы рукой водить над другими. Наш опыт – от тех же корней, от жизни. Ошибетесь – поправим. Худший вид ошибки – бездеятельность, леность мысли, переоценка себя. Лишь бы ваш просчет был из честных побуждений. Перегорюем вместе досадный промах, поможем. Не за море же нам ехать в поисках людей, которые не ошибаются. Вас мы знаем, люди в вас верят. Короче говоря, есть такое мнение. Я вам изложил его. Признаюсь, с большим удовольствием.

Казыбек смотрел в лицо первого, будто не все сказал сам и не все услышал.

Сергей Илларионович продолжал говорить вполне доверительно, будто близкому человеку:

– Было бы вам за пятьдесят, Казыбек Казтаевич, мы бы еще подумали, доверить вам объединение или поискать другого. А сорок – возраст для дерзаний. Годы сейчас на вас работают, а вы уж постарайтесь для нас, для всего края.

– От дела никогда не отказывался, но подумать еще раз перед серьезным решением полагается… В себя хочу заглянуть. Если смогу, подставлю плечо под толстый конец бревна, не осилю – выберу ношу полегче, чтобы других не подвести.

Впоследствии, через много дней позже, Казыбек сам себе удивлялся. И смелости в разговоре с первым, и быстрому своему согласию. Не опомнился, как прозвучал обрадованный голос хозяина кабинета:

– Вот теперь мы услышали слово настоящего джигита! Что ж, товарищи, будем готовить материал на очередное заседание бюро. Дело не терпит. Я за то, чтобы рекомендовать Казтуганова в директоры. О других вакансиях подумайте вместе.

Когда Казыбек вышел из здания обкома, солнце уже лепилось к горизонту. Оно брызгало в глаза острыми лучами, но не источало дурманящей жарыни, как в середине дня. Темно-синяя «Волга» ждала на другой стороне площади, напротив подъезда. Казыбек устроился на заднем сиденье. Возбуждение было так велико, что не заметил, как водитель отпустил тормоза. Думы его теперь занимала всецело Меруерт: «Не слишком ли я быстро согласился? Жена в моем поведении непременно отыщет какой-нибудь изъян. Пост главного геолога в объединении или генерального для нее означает одно: прощай, Алма-Ата! С выездом семьи сойдут на нет все героические подвиги Меруерт на поприще укрепления родного гнездышка! Неужели она решится на крайность? Уход к сестрам, когда поссорились из-за гарнитура, мог быть репетицией разрыва… Нет, нет, моя Меруерт – хорошая. Она должна понять меня. Не сами по себе живем на свете. У каждого из нас обязанности перед другими…»

Водитель, молодой казах с иссиня-черными волосами и прилипшим ко лбу чубчиком, повернулся к нему, спросил, блеснув зубами:

– Агай, что вы так крепко держите в кулаке?

Казыбек ослабил пальцы и раскатисто рассмеялся. Он только сейчас заметил, что в левой руке покоится, согретый его ладонью, обломок галенита, отпавший от керна, когда они разглядывали желанную находку в кабинете Актаева. Теперь геолог перекатывал камешек с ладони на ладонь, словно крупицу золота, найденную на ровном месте. Разглядывал на свет, согревал дыханием, будто птенчика, выпавшего из материнского гнезда. Будущий руководитель объединения забыл о своем возрасте и радовался, как ребенок подарку в день рождения.

Разглядывая жаксыбековский дар в машине, Казыбек думал о взаимосвязи человека и природы: как сложилась бы его судьба, окажись этот небольшой камешек в его руках четыре года назад? Где бы работал теперь он?.. А если бы залежи обнаружили еще в то время актасцы? Чем обернулась бы судьба этой находки для всего рудного края, попади клад в руки людей типа Табарова? И те и другие искали в одном месте. Каждый надеялся на успех… Был бы тот успех радостью для всех или оказался бы фартом для одного-двух, для кучки эгоистов, думающих лишь о своем благополучии?

И все же это не тот случай, когда говорят: «Дураку бог послал!» Жаксыбековский керн – не случайность. Находка явила собою сгусток человеческой веры, проявление воли самых сильных, знания – самых умелых. У таких людей благородные чувства превращаются со временем в предчувствие. Оно не дает им покоя, мучает бессонницей и тревогой. К своему подвигу умелый человек идет не слепо, не бездумно. Его отвага в деле порождена не стечением обстоятельств, а направленной энергией мышления. Беспрестанные думы о завтрашнем дне для своего города, для всего края звали Жаксыбекова в поход за жар-птицей земных глубин. Кали Нариманович шел по следам других, но те, другие, кто подарил ему Мысль, были хорошими людьми. С плохими он размежевался еще до свершения своей мечты, разошелся напрочь, навсегда, невзирая на гримасы судьбы, как произошло с дурацким сватовством Кудайбергенова.

Покачиваясь вместе с машиной, Казыбек смежил отяжелевшие веки, но улыбка продолжала теплиться на его исхудавшем лице. Не знающее устали его сердце, обретя крылья, рвалось куда-то на простор, в глубины остывающего предвечернего неба.

И с закрытыми глазами человек видел впереди себя зовущие горы, различал свое место среди этих всегда загадочных далей. Вот он с молоточком на длинном цевье идет между отвесными скалами, спускается в озвученную талыми водами долину, отыскивает тропу. Давняя и желанная тропа геолога… Здесь он свой среди своих. С ручьями и нависшими над головой скалами Казыбек еще поговорит, и они откликнутся на его зов! А остальной мир со всеми его благами в тот час не очень-то занимал этого человека.

Казыбек напряженно думал: как встретит его с такими неожиданными новостями Меруерт? Радость он везет в дом, бережно зажав в ладони, или очередные огорчения?

Семипалатинск – Усть-Каменогорск

1980—1984

Примечания

1

Арабское название Алжира; дословно: «острова».

(обратно)

2

Горнорудное управление.

(обратно)

3

Весна.

(обратно)

4

Уважительное прибавление к имени женщины, старшей по возрасту.

(обратно)

5

Раньше казахи называли так изыскателей.

(обратно)

6

Милая.

(обратно)

7

Шестикрылая – по количеству углов каркаса юрты.

(обратно)

8

Черномазый (прозвище).

(обратно)

9

Название драгоценных камней: бриллиант, изумруд, жемчуг.

(обратно)

10

Время, в течение которого образовались горные породы.

(обратно)

11

Я готов, извините (франц.).

(обратно)

12

Беспроволочный телеграф, дословно: «длинные уши».

(обратно)

13

Обогащенная руда.

(обратно)

14

Уважительное обращение к старшему, здесь от имени Ильяс.

(обратно)

15

Белая кошма с вышивкой, напоминающей бараньи рога.

(обратно)

16

Так алжирцы называли служебное помещение.

(обратно)

17

Господин директор (франц.).

(обратно)

18

Мсье инженер (франц.).

(обратно)

19

Так сокращенно называют за рубежом СССР.

(обратно)

20

Обращение к старшему по возрасту.

(обратно)

21

Игра слов: вместо позавчера – послезавтра.

(обратно)

22

Герой.

(обратно)

23

Персонаж из казахского эпоса вроде Аники-воина. Здесь намек на мятежный характер Казыбека.

(обратно)

24

Магарыч.

(обратно)

25

Нежелательная.

(обратно)

26

Чернополосатая.

(обратно)

27

Дословно: «богатырь», но здесь как нарушитель спокойствия.

(обратно)

28

Уважительное от имени Кали.

(обратно)

29

Серебряная.

(обратно)

30

Рудники (местн.).

(обратно)

31

Опорный столб.

(обратно)

32

Центральная госкомиссия по запасам.

(обратно)

33

Верблюжий кумыс.

(обратно)

34

Дословно: «женушка».

(обратно)

35

Дословно: «скатерть-самобранка», щедрое угощение.

(обратно)

36

Побратимы.

(обратно)

37

Мужской головной убор.

(обратно)

38

Крыло, каркас юрты.

(обратно)

39

Приветствие.

(обратно)

40

Скакун.

(обратно)

41

Уважительное от слова «бастык» – начальник.

(обратно)

42

Намек на милицию.

(обратно)

43

Уважительное от Максут.

(обратно)

44

Бог, в переносном смысле: «богом данный» или «богом подаренный».

(обратно)

45

Обращение к женщине, которая считается старшей по положению, хотя она может оказаться меньше, чем собеседник, годами.

(обратно)

46

Милый Ахмет, уважительное.

(обратно)

47

Дорожная сумка.

(обратно)

48

Прелесть, сокровище.

(обратно)

49

Жена.

(обратно)

50

Скакун богатыря Кобланды из казахского эпоса.

(обратно)

51

Возглас удивления.

(обратно)

52

Идущих в отвалы.

(обратно)

53

Отходная молитва.

(обратно)

54

Академик К. И. Сатпаев.

(обратно)

55

Концентрация других металлов над скрытым в недрах месторождением основного минерала.

(обратно)

56

Браток (ласк.).

(обратно)

57

Центральная комиссия по запасам руд.

(обратно)

58

Шибын – муха. Здесь сравнение с насекомым.

(обратно)

59

Предание, связанное с воздействием лести.

(обратно)

60

Подход к руде по выработке.

(обратно)

61

Четвертый период палеозойской эры.

(обратно)

62

Подземный домовой, согласно горняцкому фольклору.

(обратно)

63

Волк.

(обратно)

Оглавление

 ГЛАВА ПЕРВАЯ

 ГЛАВА ВТОРАЯ

 ГЛАВА ТРЕТЬЯ

 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

 ГЛАВА ПЯТАЯ

 ГЛАВА ШЕСТАЯ

 ГЛАВА СЕДЬМАЯ

 ГЛАВА ВОСЬМАЯ

 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

 ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

 ЭПИЛОГ

Реклама на сайте