Текст книги "Клад"
Автор книги: Медеу Сарсекеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)
Табаров сел, взглянул на часы. Говорил он сорок пять минут.
– Имеются ли вопросы к Виктору Николаевичу? – спросил секретарь, поочередно глядя на собравшихся.
Жаксыбеков поинтересовался, насколько вероятны месторождения, указанные на карте? Можно ли надеяться?..
Кали Нариманович денно и нощно думал об одном: уцелеет ли город?
Табаров успокоил его твердым обещанием руды в районе Актаса, не забыв предупредить, что извлекать ее с новых глубин будет во много раз труднее, чем сейчас.
Теперь все внимание переключилось на ученого. Каждому из участников совещания хотелось что-либо спросить о своем районе, где располагался рудник или родственное предприятие отрасли, связанное с поставкой сырья.
Табаров внимательно выслушивал, не торопился с ответом. Но ответы его звучали уверенно и четко, всегда конкретно. В том случае, если не мог сказать точно или обещать, поправку дела немедленно, говорил с убеждением: «Будем искать, товарищи! Вместе с вами найдем выход!»
Но вот поднялся с места Таир Унисьянович. Он успел убедиться: чаша весов в определении истины все больше склоняется в сторону Табарова. Для руководителей объединения приезжий специалист не виделся таким уж безупречным, знающим и гораздым на то, чтобы всем сестрам раздать по серьгам. Они его видели отнюдь не в таком уж победоносном состоянии. Умолчать о своих впечатлениях нельзя. Шибынтаеву надоела игра в одни ворота. По едва уловимому знаку генерального Таир Унисьянович встал за столом поровнее, начал рубить фразами:
– Как главного геолога объединения меня интересует конкретный научный расчет, который сулит скорую удачу… В частности, я хочу спросить вас, Виктор Николаевич, проверяли ли вы сами на практике свою симметричную теорию и каков оказался результат?
Сказав эти слова, Шибынтаев хотел было сесть, уверенный в неотразимости удара, но повелительный взгляд шефа удержал его в положении стоя. Это был наигранный ими прием с целью сокрушить Табарова. Они знали: по существу, теоретику разведки нечего было ответить на их вопрос.
Табаров поднялся. Он явно волновался.
– Результатов пока нет, – произнес он тихо. – И вы, Таир Унисьянович, знаете, почему их нет.
Шибынтаев взялся за грудь, состроив невинное лицо. Его опередил Кудайбергенов, изрыгая убийственную для теоретика, как он считал, тираду:
– Мы вам дали на целых два года технику и людей. Где ваша руда?
– Вы дали, это верно! – согласился Табаров. – Не забудьте уточнить сколько… Один станок и к нему смену бурильщиков.
– Вот вам и новейшие теории! – Кудайбергенов ударил ладонью по столу, и получилось это гулко, будто взрыв в ущелье. Так Ильяс Мурзаевич изобразил крайнее разочарование словами ученого и его выступлением в целом.
Шибынтаев осторожно уводил вспыхнувшие по его вине споры в русло делового разговора.
– Признаюсь, я тоже здесь виноват кое в чем. Ну, скажем, в снабжении вашей группы техникой… Не только в этом. Виноват в том, что раньше других поверил в магию симметричной теории расположения рудных зон, разработанную уважаемым Виктором Николаевичем. Не только поверил в нее, стал союзником ученого человека в борьбе с косными и неповоротливыми специалистами нашего объединения… Проявил характер и принципиальность, даже настоял… В общем, ухлопали на это дело уйму денег. Сказать, сколько? Больше миллиона за два года… Но все это окончилось конфузом для нас, практиков, и, полагаю, для науки.
Шибынтаев не спускал с Актаева глаз и будто не замечал присутствующего автора несбывшихся надежд.
– Согласно теории Виктора Николаевича, в любом регионе имеется некая условная геологическая ось, относительно которой рудные залежи обнаруживаются в симметричных точках. Стоит обнаружить эту ось, все остальное само по себе приложится.
Подбодренный насмешливыми улыбками участников совещания, не терпящий шуток над собою, Таир Унисьянович продолжал улыбаясь:
– Не обязательно быть опытным разведчиком недр, организатором всегда нелегких поисков. Знай лишь место, где проходит эта все определяющая ось. Если уловлено ее прохождение, любой маркшейдер может опустить в эту точку на карте ножку циркуля, прочертить круг. По линии круга, слева и справа, непременно должны размещаться так называемые рудные узлы. Термин тоже, как видите, новый. Все новое! Дело за бурильщиками. Не зря ведь говорено: «Все гениальное – просто!» Два года мы с Виктором Николаевичем ходили по этому кругу. Результат известен: ноль!..
– Вы не упрощаете ли? – заметил Шибынтаеву секретарь обкома.
Тот развел руками:
– На уровне моего понимания! Но я был ярым союзником Виктора Николаевича, примите это к сведению!
– Примем! – пообещал Актаев, не поднимая задумчивого лица.
После выступления главного геолога объединения обмен мнениями на некоторое время прекратился. Участники совещания сидели, переглядываясь… Общая картина несогласия между объединением по разведке и людьми от науки более-менее прояснялась: каждая из сторон была по-своему права. Верно рассуждал доктор геологии, объяснявший причину застоя неумением Кудайбергенова или его боязнью пойти вглубь. Понятны опасения геологов, не решавшихся положиться на расчеты науки, тем более что эти расчеты по круговой симметрии пока ничем не порадовали. В этом непростом споре в кабинете секретаря обкома симпатии остались все же на стороне Табарова: он был сравнительно молод, полон энергии, хотел помочь краю, горячо к тому стремился… Кудайбергенов ни за что не отвечал уже. Не мог или не был способен. Будто замшелый камень встал на пути. Имя этого человека постепенно обрастало насмешками. Вокруг Кудая («Ты знаешь, что сказал однажды Кудай?») плелись всевозможные анекдоты. В одном он рисовался гением, в другом – круглым идиотом. Но чаще всего выступал в роли бродячего кудесника, чтобы смешить чересчур доверчивых людей.
Жаксыбеков вдруг ощутил в себе желание поддержать приунывшего ученого, пусть косвенно, быть может, наивным вопросом. Он встал и спросил, глядя на Табарова:
– Мне хотелось бы знать, Виктор Николаевич, какими реальными запасами располагает район Актаса сейчас? Имеются ли лучшие виды на будущую пятилетку? Нам, производственникам, важно знать: что у нас в потенциале? Сколько сырья осталось, на какое время его достанет, чтобы занять делом тридцать тысяч горняков?..
Актаев, молчаливо согласившись с вопросом, повернул голову в сторону Табарова. Пока ученый отыскивал нужную ему бумажку, подхватился с места Ильяс Мурзаевич.
– Я могу сразу ответить Кали Наримановичу.
Генеральный огляделся: не последует ли возражение со стороны того, кому был задан вопрос, или, чего доброго, его опять одернет Актаев. Но тот и другой, похоже, не собирались мешать Кудайбергенову в его желании удовлетворить любопытство неугомонного директора комбината.
– Могу сказать точную цифру, – почему-то ухмыльнулся Ильяс – Только держись покрепче за стол, чтобы не упасть от неожиданности, побереги свое сердце… Так вот слушай: Актасу твоему приходит конец… Да, я не оговорился, такими вещами не шутят… После партийной конференции специалисты еще раз проверили геологические материалы по всему месторождению. Пробурили контрольные скважины, чтобы увериться в неутешительном прогнозе. Увы, нижние горизонты Ревнюхи безрудны. Как говорится, пора сматывать удочки. Наше объединение готовит вам новое месторождение, более богатое, чем Актас…
Кудайбергенов, похоже, переиграл с интонацией, потому что никто не принял сообщения всерьез. Наоборот, люди с недоверием слушали его излишне торжествующую речь.
– А как же с предложением геолога Казтуганова идти вглубь в районе Совиной сопки? – спросил Жаксыбеков.
– Утопия! Погоня за призраком! – чеканил слова Ильяс Мурзаевич, уловив в молчании секретаря обкома растерянность или некомпетентность. Шеф геологов почувствовал приближение момента, когда он должен ошеломить людей, неосторожно вторгшихся в его хозяйство, где он три десятка лет подряд считал себя владыкой… Смять любого, обратить в бегство, невзирая на авторитет и заслуги. – Такими пустыми прожектами завалены полки наших архивов… Избыточно их в любом научно-исследовательском учреждении. Прямо-таки бездна проектов и монографий. Больше, чем руды в подземелье. Все эти кружева из цифр не больше чем упражнения досужего ума. Нам, практикам, тебе, Кали Нариманович, и мне, пока мы стоим на грешной земле, нужна реальная руда – полноценная и много… Мы имеем такие запасы. Скоро ты о них услышишь!
В эту минуту Кудайбергенов был похож на судью над неудачниками, напоминал собою пробудившийся вулкан, засыпающий пеплом не подготовленных к бедствию, осмелившихся прогневить его людей.
Кали Нариманович не поверил громовержцу, не испугался. Он давно знал Ильяса с его авантюрным характером, привычкой идти на несогласных штурмом, подавлять.
– Мы уже начали бурить… – Сказал и осекся. На языке так и вертелось добавить: по проекту Казтуганова, с поддержкой Снурникова.
Генеральный сразу понял, о каком начинании говорит Жаксыбеков.
– Надоели прожектеры! Опять миллионы на ветер! Табаров в чем-то сходен с Сергеем Архиповичем. Только запросы столичного товарища помасштабнее. Снурникову достаточно Актаса, Виктору Николаевичу подавай весь рудный край для экспериментов… Ставка обоих невелика – собственные заблуждения. А игра сулит выгоду: регион богатый на залежи. Авось что-нибудь да отыщут ради отчета. Нам нужны миллиардные запасы руды. Не для галочки, – Все больше распалялся Ильяс Мурзаевич, поглядывая на Актаева.
Генеральному показалось, что Ахмет Актаевич качнул головой в знак согласия с ним, Кудайбергеновым. И тогда Ильяс Мурзаевич выдал еще одну тираду, теперь уже смахивающую на жалобу.
– Кто бы ни изощрялся в составлении теории – сырье потребуют от Кудайбергенова! Так было уже не раз… И мы готовы!..
Ахмет Актаевич неожиданно для Ильяса попросил его сесть. И тут же извинительным голосом объявил:
– Давайте, товарищи, минут на пятнадцать прервемся.
И все сидящие за столами облегченно вздохнули. Это была разрядка после напряженного состояния не только для спорящих сторон, но для тех, кто лишь слушал.
3
…Дискуссия продолжалась, прерываемая нечастыми репликами секретаря обкома. Жаксыбеков сидел молча с отрешенным видом. Со стороны казалось, что он внимательно слушает спорящих геологов, а на самом деле Кали Нариманович тревожно размышлял: «Сказать им сейчас все до конца или еще не настало время?» Его подмывало заявить о своем решении открыто, однако выдержка кондового хозяина предприятия не позволяла раскрывать секреты своего дела до срока, похваляться перед другими тем, что лишь задумано. Надежды хороши, однако всегда помни, что цыплят считают по осени… Да, именно осенью он может положить конец затянувшимся спорам вокруг руды.
Еще в начале года, а это случилось недели через три после партийной конференции, Жаксыбеков, пригласив к себе в кабинет главного геолога комбината Сардара Алтынбаева, дал ему задание: хорошо продумать, как можно произвести доразведку руд в окрестностях Актаса своими силами. Поручение директора сразу насторожило всегда исполнительного Сардара. Он долго не уходил, не спешил произнести привычную для него фразу: «Сделаю!» Сидел у стола, теребил лежавшую перед ним на столе бумагу и недоверчиво поглядывал на хозяина кабинета.
– Ты свободен, Сардар Алтынбаевич! – напомнил Жаксыбеков. – Приступай уже сегодня.
Главный сделал глотательное движение, не сразу выдавил из себя:
– Кали Нариманович! Рудничному геологу предлагаете ворошить подземные пласты?
Директор вздохнул, отвел глаза, не выдержав испытующего взгляда Сардара.
– А куда нам деваться, друг мой? Геологи-то не хотят довести изыскания до конца! Уперлись как черти. Да и разуверился я в них. Сколько их ковырялось здесь! В руду вроде верят, не отказываются, а поискать толком не хотят. Что нам остается? Сложить лапки и читать себе жаназа?[53] Почему бы самим не попытать счастья?
– Накладно это для меня, Калеке…
– Легкую работу я поручил бы Карлыгаш, – сказал директор, намекая на рассыльную конторы. – Тебе-то уже тридцать пять, мужчина! Когда возьмешься за что-нибудь серьезное, испробуешь себя?
– Будьте милосердны, ага. В рудничных заботах надвое разорвусь, любую поклажу вытяну, а в разведке – увольте, не силен. Никакой практики. Все равно без поисковиков не вытянем этой работы.
– Вот что, Сардар. Я тебя понимаю, и ты меня постарайся понять… Найди в архивах какую-нибудь зацепку за наши бугры. Подготовь докладную. А я с этими бумагами в министерство, в Госплан. Авось что-нибудь выгорит. Не сидеть же сложа руки, черт вас побери, трусишек несчастных!
Директор нажимал на самолюбие специалиста. Сардар испугался его слов. Чувствовал в них неотступность.
– Если настаиваете, попробую.
Через две недели Алтынбаев принес в директорский кабинет охапку смятых папок, рулоны ватмана… По части исполнительности Сардару не занимать энергии. Докладная записка была подготовлена надлежащим образом, обстоятельная, с выводом о необходимости продолжить поиск сырья… Сверх всякого ожидания инженер наткнулся в архиве на готовые проекты. При них были пояснения, истолкования, прикидки на стоимость работ…
Директор был рад этим бумажным раскопкам несказанно. Он то и дело твердил: «Лиха беда – начало!» А самого старателя на первой же поре поощрил премией.
При всех изначальных удачах Сардар не разделял энтузиазма своего начальника. Он сидел перед ним молча, хмурился в предчувствии очередной выдумки шефа. Рудничный геолог слишком хорошо знал Жаксыбекова, не раз был свидетелем проявления его довольно крутого характера. Такой уж человек: пока не свершит задумки – не утихнет, лоб расшибет себе и подчиненных заставит выложиться до изнеможения… Геолог не мог взять в толк: неужели на старости лет руководитель солидного горнодобывающего комбината решил всерьез заниматься изучением недр?
– Вот что, братец, – заключил Жаксыбеков, полистав принесенные документы. – Запихай все это добро в чемодан и отправляйся с ним в Алма-Ату, в институт Сатпаева, ищи там академика Снурникова. Живи в городе хоть месяц, пока не достучишься до Сергея Архиповича. Позванивай в нашу контору, не забывай. Может, я отсюда чем пособлю. Еще лучше, если бы удалось деда уговорить на поездку в Актас. Прими к сведению: ученый – потомственный рыбак с Балхаша. Не скупись на обещания, сули, в смысле рыбалки, что на ум взбредет, – все для него тут сотворим… Главное – заманить его в наши сети. А уж тут он отыщет и для наших забот минутку.
Сардар страшился ходить по высоким учреждениям. Столичные жители казались ему чванливыми, слишком занятыми собою и вообще недосягаемыми. Сам он всегда робел перед чинами.
– Не станет академик якшаться со мною! – уверял он. – Да и смогу ли я толком объяснить ему. Экая высота для меня – академик!.. Может, кто другой поехал бы?
– Нет, Сардар, у меня в загашнике никого из надежных людей, кроме тебя. Помимо всего прочего поиск руды – наша тайна, дружище. Доверься пришлому в таком деле, еще посмеется над этой затеей да «стукнет» кому-либо повыше, прежде чем поможет. Вот ведь загвоздка в чем!
Алтынбаев позвонил из Алма-Аты уже через день:
– Академика в городе нету! Говорят, укатил в Устюрт.
Жаксыбеков задумался.
– Слушай! Сиди на этом чемодане в гостинице, – произнес он заговорщицким голосом через минуту. – Завтра прилечу. А пока разведай через сослуживцев Снурникова, по каким районам он в той пустоши обретается. Действуй!
Наскоро подготовив себе замену на несколько дней, Жаксыбеков помчался вслед за подчиненным. Через двое суток два одержимых актасца прибились к глухому и безлюдному, без единого кустика вдоль дорог, плато Устюрта. Академика они отыскали в утлом вагончике экспедиции. Сардар к той поре уже и сам заразился азартом поиска и был в восторге от предприимчивости шефа: прилетев в Алма-Ату, Жаксыбеков с помощью депутатского мандата добыл в кассе Аэрофлота два билета до Актюбинска, там они пересели на «Як-40» и прибыли в аэропорт города Шевченко; дальше – в район экспедиции добирались на вертолете… Всюду к Жаксыбекову и его спутнику относились с пониманием, старались порадеть их успеху в поисках нужного человека.
Полевой отряд Снурникова – полтора десятка человек. Размещались геологи в двух тепляках. Передвижные будки внутри чистенькие, уютные, но тамошние ветры сотрясали их и продували насквозь. На ночь люди втискивались в спальные мешки. В суровом климате той местности никто не проживал постоянно… Если с утра подтаивало, то с полудня начиналась снежная круговерть.
Далеких путников обитатели вагончика угостили горячим чаем. Выложили на стол вяленую рыбу, консервы…
Жаксыбеков начал с упрека:
– Забыли, Сергей Архипович, дорогу к нам! Изменили не только старым друзьям, но и всему рудному краю… Скажите, в чем мы провинились?
– Га… Вспомнили старика! А что мне у вас делать, позвольте спросить? Чем заняться? Рудный край – прочитанная книга. Прогнозную карту мы вам составили, разработками снабдили. Хватит вам наших предписаний до конца века! Берите любой план, ищите, лишь бы желание… А здесь, в Устюрте, – настоящая целина, особенно для моих узкоштанников, металлогенистов. Искали нефть, газ, а на железки всякие – ноль внимания. Но ведь в этих местах залегает платформа. Если не забыл, милейший Кали, институтские лекции, в Устюрте нет цветных и других металлов, как, скажем, в вашем регионе. Нет и быть не может. В том соль… Однако возможны осадочные месторождения.
Разговорчивость академика была по душе Жаксыбекову. Все пока складывалось к лучшему. Сидеть бы и молча слушать. Но не удержался, прорвалось любопытство.
– Удалось что-нибудь, Сергей Архипович? Признайтесь!
– Э-э, куда ты лезешь с вопросами, голубчик! О моих удачах погодим толковать… Скажи-ка лучше, зачем в этакую даль прикатил? Я ведь тоже человек любопытный. Выкладывай, с чем пожаловал?
Сардар уже открывал дорожный чемодан.
– А не желаете ли, Сергей Архипович, заглянуть в свои прежние записки?
Алтынбаев вывалил на стол слипшиеся в дороге папки. Кали Нариманович, наскоро объяснив суть нынешних волнений, признался своему учителю:
– Совсем остаемся без штанов, Сергей Архипович! Скоро и ваш Кали перейдет на джинсы. Выручайте, если сможете. А лучше бы приехать в Актас, еще разок шевельнуть глубины…
В вагончике стало совсем тихо. Академик боднул взглядом привезенный издалека ворох бумаг.
– Ну-с, показывайте, что вы тут поднакопили?
Три дня продолжалось вынужденное гостевание актасских горняков в Устюрте. И ни одного часа приезжие не потратили даром. До глубокой ночи продолжались снурниковские чтения земных недр. Гости восторгались и спорили с наставником, слушали его разинув рот.
– Давайте подытожим наши суждения, – сказал Снурников в последний день их пребывания в Устюрте. – Из всех привезенных материалов наибольший интерес представляет, пожалуй, проект Казтуганова. Помню, помню этого шебутного джигита! Есть, конечно, и в других материалах интересные наблюдения. Нам важны сейчас не детали, а более-менее целостная картина залегания руд.
Снурников прервался, подтянул к себе лежавшую сбоку тетрадь. Резким движением руки проложил вдоль листа две параллельные линии. Заштриховал.
– Вот в чем смысл предложения того парня… Он не разбрасывает буровые по флангам, исследует трещины и структуру горизонтов оруднения Ревнюхинской свиты. Здесь он нюхом чует новую структуру. Учтите, не горизонт нащупывает, верит в структуру!.. В его проекте лишь на околицах Актаса четыре предполагаемых участка… Насчет четырех, прямо скажу, я сомневаюсь, а на трех и мне видится верняк… – Сергей Архипович обозначил эти места на карте, обвел их двойным кружком. – Обратите внимание: разведчик сосредоточил на небольшом пятачке двадцать буровых! Значит, есть какая-то особая вера в удачу. А может, точный расчет… Мне по душе все это. Итак, друзья, в бой! Ничего больше не выдумывайте… Пересчитайте смету по нынешним расценкам… Это я советую сделать настоятельно. Ошибетесь в поиске – не поругают. Превысите нормы расходов – все вам зачтут, все грехи в кучу свалят.
– А вдруг опростоволосимся? – вслух подумал Жаксыбеков.
– Ты рискуешь, голубчик, тебе и отвечать!
Кали Нариманович смолк. Наступила решающая минута в беседе. Директор не из пугливых, рисковать в интересах производства приходится постоянно. Но то был свой риск. Подменяя геологов, Жаксыбеков как бы влезал в чужое для него хозяйство, деньги на это чужое требовались свои, и немалые. Как быть?
– А что, если мы в соавторстве с вами напишем записку в Госплан? Ваш авторитет сыграет…
Снурников не любил слова «соавторство».
– Стоит ли в Госплан? – лукаво произнес он, отводя глаза. – Оттуда позвонят Кудайбергенову. А у него ответ готов: «Был на Совиной – пусто». Слишком хорошо я знаю этого человека, упрям что осел… А в Совмин или в ЦК ты не обращался?
Жаксыбеков уловил подначку в словах старика. Смутился. Никак не ждал, что Снурников будет хитрить в разговоре. Это уже что-то новое. Трусит?
– Не понимаю вас, Сергей Архипович!
– Тебя, горняк, я тоже не понимаю! – сердито повел бровью ученый. – Зачем в такую даль забрался? Совет выслушать насчет руды или заполучить соавтора для кляузы?
– Подметное письмо на соседа и забота о жизни города – вещи разные, Архипыч, – обиделся Жаксыбеков. – Нас ведь и горком партии поддержит. За нами все честные люди.
– Вот-вот, – продолжал академик. – Тяни за собой всех, будоражь профком, местный Совет, Общество охраны природы, кого еще… С виду коллегиально, а приглядишься: куча мала!
Жаксыбеков удрученно молчал. Ему всегда казалось: то, что на виду у людей, всегда свято.
– Впрочем, – повеселел Снурников, – если надумаешь все-таки писать, можешь ссылаться на мою записку двадцатилетней давности, адресованную уважаемому тобою Госплану. В свое время верил и я в силу исписанного моими каракулями листа. Цель была – не выходя из-за стола, с помощью ручки с чернилами поставить на колени Кудайбергенова. Не вышло, однако. Не те средства убеждения! Противники сильнее оказались! С тех пор докладные не пишу. Если потянет к сочинительству, отвести душу захочется – сразу отправляю свои записки в фонды. Авось кто-нибудь, вроде твоего оруженосца Алтынбаева, и в лучшие времена доберется до них, обратит в дело… Да что говорить! Много ли у нас с вами осталось годочков, чтобы просиживать за столом? А поле кто будет пахать? Земные радости все здесь! С людьми! И работать-то мы, кажется, научились… Скажи, не так?
Жаксыбеков, наконец-то уловив смысл поучений академика, сказал с облегчением:
– Значит, разведкой заняться? Да ведь я-то хоть сейчас! А что, если мы с Алтынбаевым в землю полезем, а вы за нами присмотрите пока?
Лицо Снурникова посветлело в улыбке. Он даже вздохнул, будто отвалил камень.
– Уф!.. Наконец-то слышу здравую мысль и вижу прежнего Жаксыбекова! Чего уж проще: иди в наш институт, подпиши там договор на сотрудничество. Вам выделят группу моих специалистов в помощь. Да, моих… Люди, между прочим, готовы. Они могут выехать через несколько дней. Недостанет у них зрения – сам загляну, проявлю интерес.
– Вот это дело! – воскликнул Жаксыбеков, потирая руки. – Спасибо! Будем считать, что не зря ездили. Правда, Сардар?
В день отъезда сидели допоздна. О многом говорили. Вспоминали дни молодости. Старались под конец встречи избегать разговоров о геологии, о поисках вообще, но слова прорывались и об этом. Ради чего, собственно, жили?.. Жаксыбекову было обидно за академика: большой знаток руд, непререкаемый авторитет в оценках залежей… А вот задвинут кем-то в тень, вроде бы совсем лишним человеком стал… Кто это сделал, кому выгодно? Почему сам Сергей Архипович смирился со своим положением?
Избрав удобный случай, спросил об этом. Смутил таким вопросом человека изрядно. Заговорил ученый нехотя, будто о давней болячке:
– Виноватых в моей истории много… Понимаю, это не ответ. Но лучшего объяснения не припас. И самый изощренный разбор того, что случилось, ни прежде, ни сейчас ничего не дал бы нам обоим, коллега. Сложным для всех нас, и хороших, и плохих, оказалось время. У каждого века были свои герои. Для других лет те герои небось и не годились бы, а своему часу пришлись в самый раз. Трудно взглядом окинуть наш путь: одно поколение людей обязано было шагнуть от лаптя и конного плуга до полета в космос! Такое вообразить немыслимо! А проделать надо. Отставание означало смерть! Нас окружали, нам грозили… Замешкайся чуть, и набросили бы оковы, превратили в рабов. Богатство растащили бы и жизни наши превратили в ничто… Полагалось во всем спешить. Вот и старались, не щадили себя, голубчик. Напряжение первых пятилеток – закладывали основы… Четыре года войны… Восстановление… А призыв один: «Давай, давай!»
Уму непостижимо, как удавалось людям? Нужны были горы сырья – миллионы тонн угля, руды, металла. Чтобы поспеть за остальным миром, наверстать упущенные века, работали на износ, никто о себе не думал. Уцелеет дом – будем жить, сожгут его пришельцы – пойдем в батраки к соседям… Железному веку, как его назвали, требовалось много металла, а значит, и руды. Хватали, где поближе, брали с поверхности, шарили чуть не вслепую подчас.
Сотни геологических отрядов уходили каждый год на поиск новых месторождений… Именно – новых! Разведчики добились почти невозможного: «накормили» растущие, словно грибы после дождя, заводы, а те обеспечили страну металлом. Удачливые искатели руд стали героями, их носили на руках, осыпали знаками отличия. В то время с нами, спецами, не разговаривали долго: нашел руду, значит, хороший человек, не повезло – пеняй на себя. Могли приписать саботаж и вредительство. Деньги потратил, а отдачи ноль?.. Вот ведь как рассуждали! Чего скрывать, я сам в те годы мыслил подобным образом!
Многих из нас выручал щедрый от века рудный край. Дарил и славу и спасение. Но и тогда я часто спрашивал у самого себя: не жадно ли выхватываем у земли припасенное матушкой за сотни тысяч лет? Задумывался о том, что ждет нас, действующих безоглядно, через полвека? Об Актасе вспоминал чаще, чем о других землях, дальних… Так появилась идея поэтапной разведки не на одном, а на нескольких горизонтах. Нашел залежи – гони бур дальше, измеряй глубины… Коллеги интересовались моей «трехэтажной», но не больше. После и сам убедился: теория эта смахивала на преждевременно появившегося на свет ребенка. К ее рождению ни сам я, ни другие не были готовы. Рассуди, друг мой: кому захочется лезть в какие-то там нижние пласты, если руды навалом и она чуть не на поверхности?
Каждая сотня метров углубления прибавит к стоимости тонны сырья десяток рублей! Где их набраться, этих рубликов? Конечно, решились бы на такие расходы, если бы ничего другого не оставалось. Короче говоря, мои увещевания идти вглубь остались гласом вопиющего в пустыне. Модным тогда был лозунг: «Искать гиганты месторождения на поверхности земли!» Дошло?
– Возможно, вы правы в ссылке на время, – вставил слово Жаксыбеков. – Но хотя бы в порядке опыта копнули. Разве возбранялось? И уж в конечном счете ругать-то вас имелись ли причины? Ну, помечтал человек, ваши мечты – это тоже дело…
– Не Кудайбергеновы меня одолели, коллега, а время, возвысившее их!.. – подытожил рассказ о себе академик. – В конце концов я понял: со своей теорией оторвался от других, слишком широко мыслил, требовал к своей персоне избыточного внимания… Пока уразумел все это, много силушки угрохал и здоровье пошло на убыль… А понял – перестал ходить по инстанциям. И все же от задуманного не отрешился! Подбадривал себя злорадной мыслишкой: «Погодите, люди, иссякнет кошелек, что в ближнем кармане. Вспомните о чудаке Снурникове!..» Двадцать лет ждал. И вот ты приехал… Спасибо, начинайте с богом!. Обрадуйте старика добрыми вестями с глубин. Не откажусь разделить с вами радость удачи. Сочту за честь поздравить смельчака… А как же?
И он протянул руку Жаксыбекову, будто здравил победителя авансом.
4
После перерыва председательствующий попросил Табарова ответить на вопрос директора комбината.
– Пожалуйста! – отозвался ученый и, привстав, слегка поклонился Актаеву, поблагодарив таким образом за возможность продолжить беседу. – Попытаюсь удовлетворить законный интерес уважаемого Кали Наримановича. Извините, на этот раз не обойдусь без загляда в записи… Так вот при исчислении запасов рабочая группа института заложила в компьютер разведывательные данные прошлых лет и самые последние отчеты с буровых. После точной обработки компьютеры подсказывают нам места сразу трех структур вблизи Актаса… Прошу не путать их с прежними прогнозами. Найдены совершенно новые рудовмещающие зоны. Могу огласить точные координаты. Одна в черте города, в районе аэропорта. Еще две несколько в стороне, с десяток-полтора километров к востоку от населенного пункта. Такая география источников устраивает вас, Кали Нариманович?
– Как по заказу! – не удержался от восклицания Жаксыбеков, не очень веря услышанному и все же радуясь.
Под воздействием разоблачительных слов Кудайбергенова Кали Нариманович начал было сомневаться в возможностях ученого, но ясный и открытый, даже по-юношески увлеченный ответ Табарова, который обнаруживал убежденность и даже страсть поисковика, сближал этих двух людей. Кали ощутил в себе желание подойти и пожать руку Виктору Николаевичу.
Тот продолжал, будто уже видел перед собою горы галенита.
– Я понимаю вашу радость, Кали Нариманович… Но вы, горняки, извините за резкость, народ избалованный. Вам приятно ставить рекорды на богатых залежах. Предположим, на наш век достанет сырья с большим содержанием металла. Но если бы разведанных руд хватило бы и на два века, нелишне позаботиться об экономном их расходовании. Посмотрите на крестьянина: сколь бы ни радовал его урожай, он не оставит часть обмолота на току, сгребет в мешки до зернышка, до крошки. Накажет детей за неуважение к хлебу. За рубежом извлекают металл даже из бедных руд. Вы же, актасцы, оставляете их в целиках и отвалах почти половину. А там свинец, медь, цинк и другие редкие элементы. Почему бы не искать пути к бережному обращению с дарами подземелья? Разве зазорно научиться использовать любую тонну так называемых отвалов, а по существу той же руды, но победнее? Я за то, чтобы выбирать из забоев аккуратнее, использовать добычу с умом. Пусть это обойдется нам дороже, но мы научимся быть хозяевами.
Кудайбергенову было совсем неинтересно слушать рассуждения ученого о лучшем использовании руды. Ты ее сначала отыщи, укажи людям место…
– Виктор Николаевич! – напомнил о себе генеральный. – Вы делите шкуру неубитого медведя… Почему наше объединение ничего не знает об открытых вами структурах в районе Актаса?
