Текст книги "Во Власти Тьмы (СИ)"

Автор книги: Майя Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Эта тишина темному показалась довольно странной, особенно в присутствии столь шумной личности. Не выдержав напора любопытства, Фаван оглянулся. Дико было видеть Сэма таким спокойным и молчаливым. Он открыл было рот, чтобы съязвить по тому поводу, как вдруг его поймала нежная, но довольно сильная женская рука, украшенная тяжелыми кольцами и браслетами.

– Позолоти ручку, милок, – с добродушной улыбкой пропела темноволосая цыганка. – Всю судьбу расскажу.

С кривой ухмылкой Фаван повернулся к ней всем телом. Ее слов всерьез он явно не воспринял. Взглянув на ее дорогие перстни, кольца серебреных браслетов, тройку золотых цепочек и большие сережки, можно было со смелостью сказать, что золотить ей ручку уже нет смысла. Но на сей повод Фаван благоразумно умолчал.

– Забавно, – хмыкнул он с прищуром. – Расскажешь о моей судьбе? Увидишь ее? Неужели? Интересное дело. Неужто твои серые очи на это способны?

– Не угадали, милейший, – невозмутимо отозвалась стройная девушка, ослепляя своей лучезарной улыбкой. – Я вижу будущее сердцем, а не глазами. Так, позолоти же ручку – познаешь судьбу наперед.

Темный измерил ее несколько недоверчивым взглядом, после чего оглянулся к безучастному к разговору светлому. Тот стоял в нескольких шагах от них и в ответ на его внимание неопределенно пожал плечами. С утомленным вздохом Фаван извлек из кармана пару золотых монет, при виде которых глаза цыганки переняли их идеальную форму. Тихо и беззаботно, стараясь не показывать своих эмоций, она спрятала монеты в поясную сумку.

– Дай мне свою левую ладонь.

Помешкав лишь долю самой малой минуты, Фаван все же сдался, и вполне уверенно подал ей свою руку, позволяя пристально разглядеть ладонь. Цыганка глубоко вздохнула и закрыла глаза, взявшись водить пальцем по линиям ее, словно касаясь каждой клеточки.

Молчание тянулось. Миловидная девушка накрыла его ладонь своей и опустила голову. В сердце темного вселилось легкое беспокойство, заставляя вновь посмотреть в сторону Сэма. Последний невольно скривился в попытке сдержать рвущийся на волю смех. Только теперь темный понял, как привык к его улыбкам. Без них мир становился до невыносимости скучным, обыденным и слишком неинтересным. Невольно поежившись от собственных мыслей, темный повернулся к цыганке. Та наконец открыла глаза.

– Долгий и сложный путь предстоит пройти темному эльфу, – тихим голосом произнесла она, заглянув в омут его черных глаз. – Много потерь, горести и боли. Но главной твоей утратой станет смерть светлой эльфийки. Той, что вторглась в твое сердце и завоевала твою любовь.

Лишь долю минуты Фаван смотрел на нее как на умалишенную, после чего раскатисто рассмеялся. Позабытый им Сэм был в смятении, не ведая, чему удивиться больше – искреннему смеху темного или же сбивающему с толку предсказанию. Так или иначе, он был ошарашен.

– Удачная шутка, – Фаван отнял свою руку, возвращая себе привычную серьезность.

Махнув на весь этот бред, Фаван шагнул прочь, оставляя цыганку и, Сэма в том числе, где-то позади. Но чуяло его неспокойное сердце, что все не могло кончиться так просто. Как не странно, он не прогадал.

– Ты думаешь, что я лгу, темный? Ну уж нет! – воскликнула девушка. – Это еще не все, что выпадет на твою долю. Не так скоро перед тобой предстанет выбор между близкими и тьмой. Видят Боги, темный, ты выберешь тьму!

Слишком громкий стук учащенно забившегося сердца мутнил его разум, оглушая слух. Взгляд более чем просто ошарашен. Мысли в отчаянном вихре закружили в голове. Дыхание перехватило так, словно ему пережали глотку. Такой на эти слова была реакция перепугавшегося Сэма. Его было сложно заставить во что-то поверить, но, зная Фавана, он был готов уверовать цыганке с первого раза.

Ненависть темного уже переливала за край самой огромной чаши. Мысль, что Тьма сможет найти к нему подход именно через его злобу к миру, была допустима. Она догадается. Воспользуется его слабостью.

– Пошли, Сэм, – коротко бросил ему Фаван, неосознанно вырывая его из паутины нездоровых размышлений.

Смахнув прядь длинных волос с плеча, цыганка демонстративно от них отвернулась и поспешила удалиться. Не без видимого труда приходящий в себя Сэм растерянно посмотрел ей в спину, но заставлять темного ждать себя, он не рискнул. Под настороженным и слегка удивленным взглядом Фавана он неспешно направился в его сторону, не замечая даже суетливых, прохожих несущихся кто куда, порой цепляя его плечом словно нарочно.

Для него ужасающей была одна лишь мысль о том, что кто-то из его друзей мог сломаться под влиянием Тьмы. Допустить это несчастье он просто не мог. Для него это было все равно что пасть перед ней самому.

И что она имела ввиду говоря о светлой? Кто она? Ригана? Быть такого не могло. Он ведь ненавидит ее всем сердцем.

Шагая вперед наравне со светлым, Фаван косился на него с чувственной опаской. Выдерживать столь напряженную тишину ему оказалось сложнее, чем когда-либо. Лицезреть Сэма в подобном состоянии, разбитом и подавленном, ему приходилось впервые и именно потому это пугало несколько сильней.

– Да ладно тебе, Сэм, – попытался он спасти положение. – Не бери в голову. Она ведь шарлатанка, как и многие из ей подобных. С Риганой все будет в порядке.

Его слова подобно молоту прибили Сэма к месту, принуждая встать как вкопанный посреди дороги, ошарашено глядя на темного. Быть может и неосознанно, но он частично подтвердил слова цыганки. Свою осечку Фаван осознал довольно быстро и, отступив на шаг, поспешил исправиться:

– Я это о том, что помимо нее иной светлой средь нас нет, – из ступора его вывести у Фавана все же получилось. – А если ты не о том, так знай. Судьба очень изменчива и если даже цыганка окажется права, мы будем к этому готовы. Тут достаточно моей силы воли. Все обойдется.

Сэм поднял на него туманный взгляд и несколько болезненно улыбнулся. При виде подобной улыбки даже Фаван скривился как от зубной боли. Но и этого ему, впрочем, хватило, чтобы понять – Сэм ему не поверил.

– Быть может ты прав...

– Налетай! Торопись!

Неосознанно спасая положение и разряжая обстановку, очень кстати, пролетел между рыночными лавками громкий голос пухлого торговца, что невольно перебил раскисшего Сэма.

– Самые лучшие и здоровые молодые зверушки со всех концов света! Самцы и самки! Любых расцветок и пород! Налетай!!!

Повернувшиеся в его сторону товарищи пригляделись к его лавке, а то и к нему самому. Губы темного по новой накрыла кривая ухмылка.

– Ему бы в ораторы, – с иронией произнес он. – Цены бы не было.

Все внимание Сэма было уже далеко от него. В этот час его интересовало нечто иное, нежели темный, который впервые говорил с ним спокойно, без злобы. Он совершенно неожиданно схватился за запястье Фавана, чем немало его удивил, и потянул за собой в сторону этой самой лавки.

И в самом деле животные там были на любой вкус и цвет. Но, конечно, очень жаль, что это не распространялось на вкусы темного. Всегда возмущенный взгляд Фавана был нахраписто проигнорирован. Возражения и вовсе не приняты. С восхищенно распахнутыми глазами Сэм разглядывал товар громогласного торговца. Темного успокаивал один факт: он перестал беспокоиться о его невеселом будущем.

Всплеск новой волны восхищения во славу зверей вызвала у Сэма клетка с существом, ему ранее не известным, но довольно чарующим. Образ его не оставил равнодушным даже самого темного принца. Размером он был не больше взрослого котенка. Он захватывал дух огромными синими глазами с черной радужкой. Мордочка его напоминала карнавальную маску пестрыми перьями бело-голубых окрасок. На его маленьком клювике, так удачно заменявшем ему характерную зверям пасть, виднелся крошечный рог, который оным, и назвать было сложно. Он больше напоминал капельку утреней россы. Лапки у него были маленькие, но не исключали наличие набора острых когтей. Коротенький хвост его был довольно пушист и в отличие от синеватой шерсти по всему телу был цвета луны.

– Ты только погляди, – Сэм, наконец, обрел дар речи. – Оно... само очарование... Торговец! – более твердо воскликнул он. – Сколько за него?

– Двенадцать серебряников, уважаемый, – радушно отозвался тот.

– Я возьму.

В пухлую, весьма упитанную ладонь торговца легла указанная им сумма. Монеты тут же исчезли в его жирном засаленном кармане. Сэм самостоятельно открыл дверцу клетки и довольно осторожно вызволил заинтересовавшего его зверька. Последний предпринял попытку вырваться, но вот хватку светлых он явно недооценил. Бежать от них явно будет не просто. Зверьку пришлось сдаться, выразив свое недовольство в низком фырканье.

Внимательный взгляд темного пробежался по его шерстке и остановился на проблеске тонкого ошейника. Заинтересовавшийся Фаван подошел ближе и неосознанно потянулся к нему, но это его стремление тут же пресек сам зверь, едва не сомкнувший клювик на его пальце.

– Мразь! – недовольно прошипел он, отдернув руку.

– Не выражайся так при ней, – возмутился вдруг Сэм.

– При ней? – переспросил темный, заломив бровь. – Так, значит она девка?

– Не девка, а самка. – нахмурившись, поправил его светлый принц и недолго помешкав, обошел его стороной, бросив. – Идем. Мы и без того задержались. Еще немного, ребят и за сутки не найдем.

С этим Фавану пришлось согласиться и так же непреклонно последовать за ним. Терять ребят из виду не было желания, так же как, и задерживаться на рынках. О неприятном было на время забыто.

* * *

Густые кроны деревьев шелестели под дуновением легкого ветра тихим потоком, струящимся по их далеким вершинам. Редкие лучи заходящего солнца проникали в чащу сквозь листву и солнечными зайчиками играли в высокой траве и терялись в разноцветий прекрасных лесных цветов.

Существо, вновь обретшее жизнь, легкой тенью шло по тропе, местами заросшей дикой травой. Его шаги выдавал лишь тихий шорох опалых листьев. Рядом с ним, почти неслышно ступал серый волк, искря алым огнем в глазах. До чуткого слуха долетел едва уловимый треск ломающегося под чьим-то весом хвороста. Он прислушался к вновь воцарившей тишине, встав средь дороги, но услышал лишь тихое биение чьего-то сердца. Холодный подобно северным льдам взгляд его устремился в сторону недалеких кустов.

Как ни странно, таившиеся в них разбойники не заставили себя ждать. С громкими воскликами и улюлюканьями они, не замечая волка, высыпались на тропу, окружая равнодушного незнакомца. В его новоприобретенном сердце не поселился страх, не было в нем и злости, лишь холодная пустота.

Завидев абсолютно обнаженного парня, разбойники растеряли весь пыл, оставаясь тем самым недовольны.

– Что за подстава, босс? – возмутился один из них. – Его уже обворовали. Подчистую. Что с него еще-то брать?

– Теряем хватку, босс, – подхватил еще один. – Какие-то любители нашу добычу перехватили.

Не внемля их словам, так называемый босс, растолкал неопрятных товарищей и вышел вперед.. Его серая рубаха и не застегнутый жилет со множеством странных заклепок притягивали взгляд куда больше, чем все остальное. Лицо его от левого виска до правой скулы пересекал уродливый шрам. Левый его глаз и вовсе отсутствовал. Осталась лишь пустая глазница, скрытая за опущенной векой. Второй более целый, но не без отклонений глаз, измерил незнакомца придирчивым взглядом. После главарь неприязненно сплюнул.

– Паразиты! – выругался он, подходя ближе. – Кто такой? Представься.

Пристальный взгляд, измеривший его с ног до головы, стал ему ответом. Не стремясь назваться, незнакомец изучал его столь странный жакет, приподняв за ворот. Недовольство охватило разум разбойника, принуждая грубо отмахнуться от его руки и упустить тот миг, когда эта самая рука схватила его за горло. В глазах незнакомца царила та же пустота. На лице не дрогнула ни единая мышца, оставляя его таким же безмятежным. Крепко сжимая пальцы, он вырвал подавленный хрип из его горла, позволяя черным ядовитым узорам охватить его шею, подобно цепям и душить, натягиваясь все сильней. Единственный уцелевший глаз разбойника закатился, приобретая беловатый цвет. Кожа главаря стала стремительно бледнеть, тело высыхало прямо на глазах, выжимая из него жизнь и обрывая стук сердца.

Переполошенные разбойники переглянулись в страхе, отступая назад. Лишь один из них позволил эмоциям взять над собой вверх.

– Да он псих!

Отбросив массивный нож в сторону, он сорвался с места и пустился наутек. Не найдя иного выхода, остальные были вынуждены махнуть на все дрогнувшей рукой и с не меньшим рвением унестись за ним вдогонку, позабыв о главаре, которому, явно, уже не помочь.

И уже никто не познает, что стало с теми, кто так невзначай нарвался на лесных хищников, принявших подобных гостей на ужин с большой охотой.

Глава 3

Горечь жизни

Сложно жить на свете, когда твою сущность признает только отец. И все дело в том, что ты внебрачный сын Владыки светлой империи. Который, узнав о твоем существовании, немного смутился, но оставлять сироту, к тому же столь благородных кровей в приюте, не смог.

Его обожаемая супруга Карла, несомненно, была против такого "подарка", но хвала Богам, слушать ни ее, ни народ Лоренс не стал. Он без всякого соглашения домочадцев поселил его во дворце. Лизавин, старшая из дочерей, была второй по счету, кто смиловался над сиротой и принял в круг своей семьи. Первым по числу чад правителя стал, несомненно, Сэмиан, пожалуй, готовый любить всех и вся. Но была средь них и Ливиана, до сей поры ненавидящая его всем сердцем.

Вскоре жизнь стала обретать более удачный образ, ведь забывшаяся в хлопотах Карла и не заметила, как немало к нему привыкла, и, быть может, даже полюбила. Ее мягкое сердце стало к нему привязано, и по истечению некоторого времени перестала видеть разницу между ним и родными детьми. Вдохновленные ее уверенностью о том забыли и остальные, помимо Ливианы, в чей разум это словно въелось. Это мешало ей даже взглянуть в его сторону без злобы. Лишь извечно веселый Сэмиан отгораживал его от злостных нападок сестры близняшки, обдуманно подвергая себя волне колких слов в свой адрес. Шутки и подколы младшего из них переносить было легче, он ведь не со зла.

Несмотря на все то, гораздо сложнее было с Лизавин. Отношение ее было всегда изменчивым, становясь то справедливым, то снисходительным, то добрым, а то и жестким.

– Почем все так? – глядя на серую под вечерним небом водную гладь, вопросил Сиверен.

– Как так? – полюбопытствовала притихшая за его спиной синеглазая эльфийка с длинными волнами золотых волос, заплетенными в замысловатую косу.

– Почему все против меня? – мрачно уточнил темноволосый парень.

– Ничего не бывает против нас, Сив. Это чистая сила самовнушения и то, как мы воспринимаем мир. Ведь, как правило, мы видим то, что хотим видеть.

В ответ на то Сиверен печально улыбнулся и опустил взгляд на мелкие волны под ногами. О чем-то думая, он присел на корточки и повел пальцем по сырому песку. Элиан невольно прикусила губу и, немного помешкав, присела рядом с ним, не боясь испачкать подол богатого голубого платья.

Водя пальцем по золотистому песку, Сиверен вывел на нем короткую строку, содержащую в себе его имя и фамилию рода Дель Парос чуть ниже. Очередная вспенившаяся волна выбросилась на берег и без всякого сожаления смыла из строки лишь его имя. Он хмуро сдвинул брови и поджал губы, позволяя неспокойным мыслям унести его разум далеко от тела. Элиан, осязая его тоску, прижалась к его плечу и нежно шепнула ему в ухо:

– Все будет хорошо.

– Нет, – с тяжелым вздохом возразил он устало. – Видно мне и право суждено сгинуть с этого мира, раньше, чем достигну двадцати пятилетия. Прорицательница света еще никогда не ошибалась.

С раздражением он стер с песка фамилию рода отца и, выпрямившись, спешно направился в сторону дворца. Элиан нагнала, его не мешкая. Она взяла его руку в свою и направилась вперед бок о бок с ним.

– У каждого в жизни иногда происходят ошибки. Мелкие промашки, которые объясняют тот или иной случай, – пояснила эльфийка. – Может, это ошибка со стороны Хайзы?

Сиверен невольно нервно рассмеялся в ответ, притом, не теряя грусти в карих глазах. Мысли эльфийки он явно не разделял, но и не отчаивался настолько сильно как она.

– Элиан, прошу, будь спокойней. Ты воспринимаешь эту весть куда тревожней, чем я.

– Потому, что я волнуюсь за тебя. Если же прорицательница окажется права, то знай – без тебя теряется всякий смысл моей жизни. А жизнь без смысла – это не жизнь.

Он, внемля ее словам, остановился и посмотрел на нее несколько недоверчиво, все так же не выпуская ее руки. Элиан повернулась к нему и встала ближе.

– Почему я тебе так дорог?

– Потому, что ты единственный человек, которого я полюбила.

Может ей это показалось, а, может, и действительно, его лицо помрачнело на крупицу больше. Он пытался скрыть от нее все те неприятные чувства, что жили в нем, но, к несчастью, для него, от Элиан было сложно что-то утаить.

– В этом и вся проблема... Я обычный человек...

– Сиверен, но я люблю тебя именно такого.

Печаль едва теплилась в ее синих глазах, грозя разрастись с большей силой. Он боялся допустить это и потому улыбнулся ей более радушно и, заключив в объятья, подарил ей нежный поцелуй. Рядом с ней ему всегда становилось спокойней, быть может, именно по этой причине он проводил больше времени в ее обществе, уходя из дворца. Ей он открывал всю свою душу, позволяя читать мысли как открытую книгу.

Ей можно, она поймет.

С ней он мог молчать целые дни напролет, просто взяв ее под руку. Она не станет возмущаться, обвинять. Она просто помолчит вместе с ним.

На территорию спокойного, как и всегда, дворца он вступил в ее же сопровождении. Но наткнуться в его коридорах на всегда серьезную Лизавин они были просто не готовы. К их паре она всегда относилась с неким недоверием и зачастую даже с неодобрением. В этот день она от чего-то умолчала, обратив все свое внимание к брату.

– Тебя отец видеть желает.

– Отец? – искренне удивился Сиверен. – Он ведь в Менсуэле.

– Вернулся, – сухо отозвалась она, прожигая Элиан недобрым взглядом. – Получасом назад. Он ожидает тебя в своем кабинете.

Неуверенность охватила его сознание. В легкой нерешительности он повернулся к Элиан. Он возможно никогда не перестанет ее боготворить. Она всегда вела себя слишком идеально, что заставляло его задуматься: а достоин ли он ее?

В ответ на его взгляд эльфийка выпустила его руку и улыбнулась. Она поймет...

Сиверен не обронил ни слова, обошел сестру стороной и быстрым шагом удалился прочь. Он очень хотел поскорее увидеться с правителем и, наконец, узнать, что заставило его так скоро отправиться на темные земли.

Задумчивый взгляд Лизавин проводил его до первого поворота, за которым он скрылся, после чего внимание неспешно переплыло к невольно отступившей Элиан. Последняя явно была готова пуститься наутек в любую минуту. Гнев в серых глазах Лизавин всегда вызывал в ее сердце непреодолимое чувство вины перед ней.

– Вижу, ты нуждаешься в повторе моих слов, Элиан, – холодно произнесла она. – Еще хоть раз увижу рядом с братом, я повторяться более не стану. Вперед ногами отсюда вылетишь.

– Но что я такого сделала? – неожиданно возмутилась Элиан, подняв на нее взгляд.

– Помни, ты здесь гость. Завлекать Сиверена в любовные сети я тебе не позволю. У меня нет желания смотреть на то, как он повторяет судьбу забытого тобой Фэинэла.

Разумеется, позабыть о нем, она была не в состоянии, но и вспоминать без боли не могла. А Лизавин, несомненно, зная об этом, нипреминит всякий раз надавить на старые раны. Фэинэл был ее возлюбленным, ее женихом. Отнюдь, у нее не было к нему такой сильной любви как к Сиверену, скорее она чувствовала себя перед ним обязанной. Отказаться от этих чувств оказалось гораздо сложнее.

Граф Хизари был заядлым любителем крепких напитков и еще не раз не упускал возможности завязать с ней беспричинную ссору. И что было гораздо невыносимей – так это то, что и руку на нее он поднять мог без зазрения совести. От чужих глаз Элиан всегда пыталась скрыть свои проблемы, словно боясь чего-то. На последующий день после очередной ссоры Фэинэл повесился, но истинная причина подобного поступка никому не была ясна. Позже она стала более или менее всем понятна. На плечах Хизари висел не маленький должок одним очень влиятельным людям. Сумму настолько огромную выплатить он был просто не в состоянии, что и подтолкнуло его на этот безрассудный шаг. После его смерти долг, несомненно, перешел на нее, но она, хвала Богам, справилась с этим.

В день смерти Фэинэла Элиан была в отъезде. Она и сама не понимала, почему ее посчитали виновной в его гибели. Она ведь была к тому абсолютно не причастна.

– Я не виновата в его смерти, – возразила она сквозь слезы. – Он был повинен в ней сам.

– Сомневаюсь, – Лизавин была непреклонна.

– Я люблю Сиверена. Всем сердцем люблю.

Элиан была просто в отчаянии, но даже это не смягчало сердца Лизавин. Она в ответ лишь хмыкнула и, не желая продолжить эту беседу, уверенным шагом направилась прочь, нарочно задев ее плечом. Для Лизавин, под чьим присмотром Сиверен рос с трех лет, сводный брат навсегда оставался ребенком. Он вырос слишком быстро и незаметно для нее. Воспринимать этот факт ей не хотелось абсолютно. Ее можно было понять, ибо он был для нее ценен больше, чем кто-либо.

Дверь в кабинет Лоренса открылась настежь и с громким грохотом ударилась ручкой об стену. В слабо освещенное за счет нескольких свечей помещение торопливым шагом вошел Сиверен. Уверенным шагом он направился в сторону несколько удивленного правителя.

– Здравствуйте, отец, – поприветствовал его Сиверен, восстанавливая сбившееся дыхание. – Слышал, Вы звал меня.

– Верно, звал, – кивнул в ответ Лоренс. – Сядь.

– А где Сэм? Он вернулся?

– Нет, Сив, он не вернулся, – со вздохом ответил Владыка. – Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.

Сиверен целеустремленно вернулся к порогу, закрыл дверь и лишь после того подошел к рабочему столу правителя и сел в указанное им кресло. В его карих глазах затеплились искорки опасения, что не давало ему покоя. Утопая в том омуте, он встревожено спросил:

– С ним что-то случилось? Что-то такое, из-за чего Вы был вынужден оставить его в Менсуэле?

– С ним все в порядке, – опровергнул его догадки правитель и как-то неуверенно улыбнулся.

Облегченный вздох сам собой вырвался из груди Сиверена, откинувшегося на спинку кресла. Хоть Сэм и был ему братом не родным, он все же дорожил его жизнью как своей. Во всей семье его любили и чтили больше всех, поскольку Сэм являлся той частичкой, которая не позволяла им рассыпаться или упасть духом вне зависимости от положения.

– Полагаю, слух о том, что мы решили противостоять силам Тьмы, уже дошел до тебя, – начал свое объяснения Владыка, не сводя пристального взгляда с сына.

– Нет, – с некоторым удивлением отозвался тот.

Лоренс невольно изумленно заломил бровь.

– Теперь тебе это известно, – продолжил он, сомкнув руки в замок. Сиверену оставалось лишь беззвучно шевелить губами не найдя слов. – Так вот Сэм основное звено в этом задании. Он в числе трех избранных.

Эти слова заставили Сиверена поновой нахмуриться. В руке он все крепче сжимал хрустальный шар, в чьем сердце вспыхнул алый дымок, выражая все эмоции своего хозяина.

– Сэмиан еще слишком молод для столь опасных походов, – отрешенно произнес он. – Почему Вы не послали кого-нибудь из опытных воинов?

Лоренс слишком сильно ощущал его страхи и чувства. Впрочем, на то Сиверен и человек, чтобы не брать их под контроль. Он не был на него зол, не винил. Это радовало правителя.

– Понимаешь ли, Сиверен, – наконец нарушил он тишину. – Силы моих воинов не способны слиться с силами врага. Те, кто хорошо владеет мечом – великой магией не владеют. А те, кто ее ведают – в бою бесполезны.

– Любопытно, – гнев в его голосе все же выдал себя. – А ведь умельцы нашлись бы.

– Невозможно научить воинов владеть и тем и другим одновременно, в итоге не раздавив их силы и не ослабив сознание.

Разум Сиверена вновь погрузился в тягучий омут размышлений. Раздражающий его самого гнев стал неохотно отступать. Во все еще сжатом в пальцах шаре заклубился золотой дымок, сплетающийся с тающим в нем алым. Обратив на это внимание, Лоренс одобрительно кивнул.

– Я рад, что ты меня понял, сын.

Сиверен невольно стиснул зубы и посмотрел на Лоренса так, словно увидел его впервые.

– Почему меня так коробит, когда Вы меня так называете?

– Что за глупости, Сиверен? – невольно нахмурился Владыка. – Я называю все своими именами. Почему это должно тебя смущать?

– Меня с детства интересует один вопрос, – от ответа Сиверен ускользнул. – Зачем Вы вообще связались с моей матерью?

Вязкая и малоприятная тишина опутала своей паутиной все помещение, завлекая в свои сети. Лоренс, не сдержав тяжелый вздох, откинулся на спинку богато украшенного кресла и прикрыл глаза. Хоть Сиверен и был отчасти человеком, он все же умел долго ждать.

– Она была очень красивой и добродушной, – на полушепоте изрек правитель после затянувшегося молчания. – Таких мало...

– Бросили из-за жены, верно?

– Я предлагал ей остаться! – как-то резко возразил Лоренс и уже более спокойней добавил. – Она отказалась.

– А зачем меня забрали?

– Потому, что не мог оставить, – раздраженно заметил он. – Твоя мать умерла, когда тебе было всего три года. Надеюсь, об этом ты не забыл. Если бы я о тебе не узнал – ты бы рос на улицах.

Одну долгую минуту Сиверен пристально смотрел в глаза отца. Он и сам не понимал, зачем затронул эту тему, ведь еще никогда даже не задумывался об этом. Недовольство медленно сменилось задумчивостью, принуждая его почти прошептать:

– Иногда я жалею о том, что Вы обо мне узнали...

– Прекрати, Сиверен!

Донесшийся из-за спины голос Карлы заставил его невольно содрогнуться всем телом и тут же подскочить на ноги. Наткнувшись на ее недовольный взгляд, он едва не осел, чувствуя тот страх, что всегда осязал при ее гневе. Уверенным шагом она подошла к нему и заглянула в омут его темных глаз.

– С чего вдруг такие мысли посетили твою голову? Чем тебя не устраивает наша семья?

– Меня устраивает все! – не грубо, но возмущенно возразил он. – А вот на ваш счет не уверен. Вас не устраиваю я!

Не внемля растерянным взглядам родителей, он поспешил покинуть кабинет, все сильнее сжимая шар, окрашенный серым дымом с черным оттенком. Недоуменная Карла переключила свое внимание на молчаливого супруга.

– Что с ним?

Лоренс оторвал взгляд от дубовых дверей и посмотрел на свой стол.

Нервно крутя в руке все чаще сменяющий цвета шар, Сиверен размеренным шагом шел вперед, поедаемый тусклыми мыслями. Ему было невероятно сложно смириться с разлукой с единственным эльфом, который всегда был способен его понять и поддержать, пусть и своими глупыми шутками. Главное, он был рядом.

В этот час ему не было дела ни до единой живой души, что проплывали мимо. Все его мысли парили где-то далеко от него. Боязнь за жизнь Сэма полностью поглотила его разум. Его внимания не добилась даже устремившаяся ему на встречу Элиан. Говорить ей об острой необходимости побыть одному, не пришлось. Проводив его несколько отрешенным взглядом, она молча удалилась в иное крыло коридора.

Она поймет...

Он продолжал идти вперед, ни на минуту не задумываясь, куда держит путь. И нет ничего удивительного в том, что в одном из галерей в его поле зрения объявилась Ливиана. Сворачивать, отступать или останавливаться он не стал. Это могло стать унизительным для человеческого самолюбия.

Сама Ливиана заметила его совершенно случайно. Отослав служанку, с которой вела беседу, она заинтересованно проследила за братом, но тот ее присутствию не придал никакого значения, чем задел эльфийку.

– Эй, ошибка природы! А ну, погоди!

Терпеть подобное к себе отношение и, уж тем более от Ливианы, ему было не впервой, и злиться на это не было смысла. Ее можно понять – гнев и ненависть к нему в ее сердце не остынут никогда.

Ее требования Сиверен выполнил, но оборачиваться к ней не спешил. Крепче сжав вдруг затуманившийся шар в кулаке, он приготовился выслушивать новый всплеск оскорблений, упреков и унижений. Но все же недолго, поразмыслив, решил попытать удачу:

– Ливиана, прошу не сейчас.

Думать долго не приходилось – на его слова она наплевала. Ливиана презрительно фыркнула, встала напротив него и заглянула в полные горечи глаза. В семье она была, пожалуй, единственной, кто обладал рыжими волосами. Даже ее брат близнец этой окраски с ней не разделил. Сэм был на голову выше ее и притягивал взгляд абсолютно белоснежными волосами.

– А это уже решать мне.

Усмирить нахлынувшие на него эмоции оказалось куда сложнее, чем когда-либо. Сиверен обреченно вздохнул, понимая, что уже некуда деваться. Ливиана с каждым днем становилась все несносней. Но поделать с этим хоть что-либо он даже не пытался. Смысл? Вся ее ненависть возрастала с новой силой и под-конец она грозила и вовсе обратить в ад всю его жизнь.

– Когда это все прекратится? Когда ты перестанешь каждый новый день задевать меня? Прекратится ли это вообще?

– Прекратится, – весьма убедительно заверила девушка, кивнув ему.

– И когда же?

– Когда умрешь.

Сказано то было с такой резкостью, что сердце его пропустило удар. Сбитый с толку прямолинейностью сестры, Сиверен некоторое время прибывал в замешательстве. К ее скверному характеру он привык уже давно, а к привычке задевать за живое – нет.

Каждый из ее слов причинял ему пульсирующую боль, с которой справляться становилось сложнее с каждым проходящим днем. И почему ему так сложно смотреть ей в глаза, даже если его вины нет ни в чем? Слушать ее мнения о нем – ему было не впервой, но на этот раз это воспринималось особенно остро. Пытаясь не слушать ее речь о том, насколько сильно она надеется на правдивость слов Прорицательницы, он обошел ее стороной и, усмиряя бешено колотящееся сердце, двинулся прочь. Показывать ей свою слабость он никогда не станет. Ему хватит сил перенести эту боль, но вопрос был в том, надолго ли это? В какой из несчастных дней он все же сорвется? Думать об этом он не хотел абсолютно. Гораздо легче уйти в свои покои и не вылезать из окружения этих стен максимально долгое время, дабы не встречаться с реальностью лицом к лицу.

* * *

Греющее душу яркое солнце, теплая погода и ласкающий кожу свежий теплый ветерок. Это все, конечно, прекрасно, но по истечению долгого времени проведенного в этой сфере, вся эта красота утрачивает свое превосходство. Она перестает быть такой уж идеальной и чарующей, когда душа к тому уже привыкла. В такие моменты понимаешь, что идеальней уютного дома не может быть ничего.