Текст книги "Во Власти Тьмы (СИ)"

Автор книги: Майя Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

В настоящих боях Алиосу, как и его брату, еще не приходилось участвовать, но стоило признать, удар он умел держать. Лишая жизни одного за другим, он пятился назад, ближе к своим. Отбившись от очередного зверя, Алиос обернулся, но вовремя отреагировать на очередную напасть не успел. Возникший перед ним ящероподобный зверь атаковал слишком неожиданно. Лесной волшебник встрепенулся и сделал шаг назад, но под натиском его потерял равновесие и пал на пыльную землю. Острые иглоподобные зубы существа сомкнулись на опасной близости от его шеи.

Воздух со свистом рассекло лезвие меча, что уже в следующий миг с поразительной легкостью разрезало зверя напополам. Нахлынувший на лесного адреналин отнял у него дар речи, что несомненно, помешало ему отблагодарить случайного спасителя, коим являлся Давид. Перепачкавшуюся в липкой крови одежду ему, увы, было уже не спасти, оставалось лишь смириться с потерей. Алиос, справляясь с буйством нахлынувших на него эмоций, поднялся на ослабевшие ноги и немного брезгливо стянул темно-синий плащ.

Особенно юркий ящер пробрался через не совсем плотное, но весьма крепкое защитное кольцо и рванул к взвизгнувшей Катрин. В самый последний миг несчастная девушка была схвачена за запястье и увлечена в сторону вовремя подоспевшей Сафи. Сбитый с толку ящер оказался предоставлен кровожадно усмехнувшемуся Гайлинту.

По окрестностям, и без того пропитанным напряжением, пролетел душераздирающий крик, заставив каждого разом оглянуться, что уж говорить о последнем остолбеневшем ящере. Любой из числа команды был готов узреть уже привычно кричащую Катрин, но как же они заблуждались.

Не на шутку перепуганная девушка в непреодолимом ужасе смотрела на оцепеневшую Сафи. По руке темной подобно рою насекомых шел уже знакомый узор, тянувшийся от самого запястья Катрин. Клеймо заплеталось в неясные иероглифы, расплывалось и, достигнув плеча, вновь образовывало узоры. Кожа темной лучницы стремительно бледнела, дышать становилось все тяжелее, сердце замедляло свой ход.

Перепуганная Катрин всеми силами пыталась высвободить свою руку, но все безуспешно. Хватка темной, словно напротив, крепчала. На подмогу к ней явился Алиос, без тени опасения рискнувший оторвать пальцы Сафи от запястья девушки. Не сразу, но все же ему это удалось. Проклятая всем светом печать успела коснуться и его рук. Довольно быстро спохватившись, он отпрянул от источника сего несчастья. Спустя миг, печать исчезла, словно ее и не было. Это позволило лесному облегченно вздохнуть. Так же узоры исчезли и с обессиленной Сафи, но та в тот же час упала без сознания.

Окинув присутствующих диким взглядом, ящер вдруг сорвался с места и исчез в дебрях дремучих лесов. К бледной подобно мертвецу Сафи тут же подскочил Карлен, более способный ей помочь.

– Простите, я не хотела, – с виноватым видом затараторила Катрин. – Я не в силах контролировать это.

Ригана не внемлила словам перепуганной девушки. Она присела подле темной и взялась хлопать по ее щекам. Саму Катрин она отчего-то недолюбливала. Понять почему, она и сама не могла.

– Сафи, очнись. Сафи!

– Ой, бабы. Чуть что – сразу в слезы.

Сказав то, Фаван невольно поморщился и повернулся к ним спиной. Только теперь он заметил пропажу ящероподобного создания. Тихо ойкнув, темный опустил меч и заогляделся по сторонам, но особо на этот счет не волновался. Не без помощи Карлена и Риганы Сафи все же пришла в себя и сделала жадный вздох.

– Что со мной?

– Это печать Хелайна, – сообщил Карлен. – За нее нельзя так просто хвататься, больная.

– Ты в порядке? – отстранив от нее темного воина, вопросила Ригана.

В ответ Сафи согласно кивнула и с помощи светлой поднялась на ослабевшие ноги. Несколько вяло она сделала пару шагов и отняла от себя руки Риганы, давая понять, что в состоянии передвигаться самостоятельно. Спустя еще пару шагов, темная покачнулась и едва не потеряла столь ценное равновесие, но, к счастью, была подхвачена крепкой рукой Фавана.

– Спасибо... мой господин.

Темный принц и сам не мог понять, почему его так коробило подобное к себе обращение, ведь всегда гордился своим положением в обществе. Но, так или иначе, раздражение взяло над ним вверх.

– Еще раз меня так назовешь, я лично отправлю тебя в гости к Аиду. Усекла?

– Извините.

Несмотря на видимую неприязнь и к ней в том числе, Фаван выпустил ее локоть лишь после того, как убедился, что та на ногах стоит крепко. До любопытных взглядов команды и насмешливой улыбки Сэма, в том числе, ему, казалось, не было и дела. Он поднял брошенную на пыльную дорогу сумку и безмолвно пошел вперед, никого не дожидаясь. Сэм, в свою очередь, первым из всех последовал за ним, попутно стягивая перепачканный белый плащ.

– Прости, – с трудом выдавила Катрин, чувствуя свою вину в произошедшем.

– Все в порядке, – улыбнулась ей в ответ Сафи.

Легкую дрожь в теле она пыталась просто не замечать. К тому же, силы стремительно возвращались к ней. Подобравшегося к ней ближе Лейна она заметила не сразу. Сафи оглянулась и, неожиданно наткнувшись на него, невольно встрепенулась. Светлый воин предпочел этого не замечать и, пытаясь казаться миролюбивым, полюбопытствовал:

– Идти можешь?

– Д-да...

Ответ очевиден и весьма предсказуем. Несмотря на ее возражения, он встал рядом с ней, позволяя ей ухватиться за руку. Да, он помнил ссору с ней и не забыл о неприязни, но все же кровь светлых эльфов брала свое. Добро жило и в его сердце.

Не глядя на протесты Сафи, команда старалась дальнейший путь преодолевать не так быстро. Тем более, идти дальше им пришлось пешком. В медленном темпе они шагали по пустынным дорогам, наслаждаясь царящей вокруг тишиной. Лейн по своей привычки поспешил избавиться от столь ненавистной ему обувки. И замечания Сэма ему ни по чем. Уж слишком сильно он любил осязать под босыми ногами все тепло нагретой под лучами солнца земли. Идущая с ним под руку темная улыбнулась и на удивление светлого воина последовала его примеру. И как такое ненавидеть?

Опаска в их сердцах властвовала неотступно на протяжении всего долгого пути. К наступлению сумерков позднего вечера на горизонте появились очертания искомой ими деревни. И тогда, лишь только тогда, они позволили себе растерять всю бдительность.

До слуха каждого из числа команды долетел тихий шелест, мягко сменившийся уже знакомым гортанным бульканьем. Вслед за приглушенным стоном донесся глухой стук, ставший завершением всего невразумительного аккомпанемента. Недоуменная команда тут же оглянулась. Увиденное заставило их потонуть в обречении позабыв обо всех своих целях. Лишь Ригана позволила себе испуганно охнуть. Фавана вся их утрата предсказуемо не тронула.

Залитое кровью тело Катрин лежало прямо посреди пыльной лесной дороги. На груди ее виднелась глубокая рана, глядя на которую было не сложно определить: сердце у нее уже отсутствует. Как зверь успел проделать эту работу так быстро и чисто, при том не допустив ни единой промашки, осталось для них загадкой.

– Что уберег девку, а? Давид? – с ядовитой насмешкой Фаван покосился в сторону лесного мага.

– Был шанс.

Спокойствие не покидала Давида даже в этой ситуации, хотя он и чувствовал себя виноватым. В таком же положении было большинство из присутствовавших, что, возможно, не касалось Гайлинта. Минан обошел мага стороной и встал подле Фавана.

– Пятьдесят на пятьдесят, – заметил он. – А у нас был шанс десять на девяносто... В нашу пользу. Не доглядели.

В воцарившей тишине раздалась короткая трель соловья, который уже в следующий миг слетел с нижней ветви дуба и взмыл в высь. Обрисовав петлю над лесом, он устремился прочь от шумной команды.

Тихий ветерок трепетал его перья. Безграничный аромат цветущих полей дурманил сознание. Бескрайнее небо стремительно темнело, желая погрузить мир во тьму. Невзирая ни на что, соловей пролетал над лесами, холмами и реками. Недолго покружившись над Мертвым Перевалом, он взял курс к темному замку.

Беспрепятственно он проник в один из серых коридоров через стрельчатые окна. Пролетав через широкие галереи, он проник в просторный зал. Одна из четырех его стен отсутствовала и вовсе. Не было ни окон, на его месте, ни дверей. Но был широкий огражденный балкон. Именно у его края возвышался чей-то высокий силуэт в черном плаще. Лик его скрывался в тени глубокого капюшона, и разглядеть его было, практически, невозможно.

Подлетев ближе к ней, соловей опустился на мраморный пол, и уже в следующий миг обратился в молодого мужчину с темно-русыми волосами. Телом он был весьма крепок и с виду мог вполне сойти за простого человека, но светло-карие глаза с змеиными зрачками противостояли этому сравнению.

– Моя госпожа.

По залу пронесся тихий шелест, чередующийся с неразборчивым шепотом. Он проникал в самый разум, парализуя. В сопровождении этой, мало приятной музыки, Тьма повернулась к нему всем телом. Мужчина поспешил опустить взгляд, не силясь заглянуть во мрак, скрывающийся под капюшоном. Холод пробежался по телу, сменяясь табуном мурашек, пробежавшихся по спине. Под гнетом неприятных чувств он сделал шаг назад, но, вовремя одумавшись, остановился.

– Темный Властелин объявил Вам войну, – протараторил он, не смея взглянуть на нее. – Силы трех империй воссоединились. Воины трех стихий держат путь к стенам Карленэла. Они вообразили, что смогут убить Вас.

Раскатистый смех пронесся по залу, отзываясь эхом от голых стен. Он вселил в сердце больше страха, вынуждая сделать еще один шаг назад, задыхаясь в том ужасе, что накатил на его разум.

– Убить... – повторила Тьма, оцепеняя нежным, но таким мерзлым голосом. – Чтобы убить тьму они прежде должны убить ее в себе. А они к этому не готовы. Не так ли?

Мужчина промолчал, хоть и был готов с ней согласиться. Тьма была источником силы всех темных эльфов. Убив ее, они рискуют лишиться своей магии. На подобное они не пойдут. Алчность им этого не позволит.

– У них был выбор, – взор Калии вновь обратился к пейзажам за окном. – Они упустили свой шанс, и теперь их ожидает лишь одно.

Гость сквозь страх все же решился посмотреть на нее. Та была, как и всегда равнодушна. Нити ее спокойствия обволакивали душу, но напряжение не отступало в любом случае.

– Вы что-то задумали, госпожа?

Тишина послужила ему ответом. Тьма не удостоила его даже вниманием, продолжая смотреть на далекий горизонт. Несомненно, у нее была пара идей, но ни одну из них она не спешила воплотить в жизнь. Пока рано.

Воцарившееся безмолвие совершенно неожиданно нарушила сама Тьма, чей голос был буквально пропитан неукротимой ненавистью и предвкушением:

– Война...

* * *

Быстрой, почти неслышной тенью скользя между густых ветвей высоких деревьев, юркий ящероподобный зверь передвигался вперед Каждую преграду, попадавшую ему на пути, он преодолевал необычайно легко. Пролетев едва ли не над самым лесом, он соскользнул на обросшую травой землю и настороженно огляделся, что-то вынюхивая. Вокруг было все так же тихо. Даже птицы не попадались в поле его зрения. Зверь тихо фыркнул и продолжил свой путь, но уже по земле.

Целью его оказался огромный многолетний дуб, подле которого он, наконец, остановился и придирчиво принюхался к его коре. Невнятно что-то буркнув, зверь капнул землю под его корнями, но только один раз. После он, припадая к проросшей травой почве, отступил назад. Неукротимое желание сорваться с места и убежать прочь, разъедала его, но он остался наблюдать за происходящим. Из-под самых корней старого дуба, на его глазах, стала просачиваться прозрачная слизь. Она образовывала несуразный ком и дрожала подобно желе. Приглушенно поскуливая, зверь достал на свет худой когтистой лапой укрытое под крылышком сердце и передал его странной жидкости. Та приняла его подарок с большой охотой.

Уже в следующий миг орган оказался заключен в жидкий плен. К нему тут же потянулась паутина черных вен. Они стремительно оплетали своей сетью весь слизистый ком, стремительно меняющий свой образ.

Не на шутку перепуганный ящероподобный пуще прежнего припал к земле. Он, бурляще поскуливая, лицезрел, как слизь принимает образ, приближенный к человеку. Не менее стремительно он начал приобретать и плоть. Будучи более не в состоянии находиться рядом с ним, существо сдавленно завыло и ускользнуло прочь, подобно ветру.

Процесс перевоплощения тем временем был завершен.

Сердце Катрин билось уже в здоровом человеческом теле. В здоровом мужском теле. Его черные, подобно ночи, короткие волосы были растрепаны. В темно-карих глаза затерялся тусклый блеск. Лицом он был довольно приятен, чего не скажешь о взгляде. И что могло быть мало удивительным: одежды на нем не было и вовсе.

С глубоким вздохом, полным наслаждения, сей незнакомец обратил свой пытливый взгляд в далекую глушь лесов. Словно отвечая ему, отовсюду донесся протяжный вой и рык. С обрывистым бульканьем в глотках в кронах густых деревьев мелькнули тени ящероподобных зверей. Его взгляд остановился на огромном сером волке, без всякого страха направлявшемся к нему.

* * *

День тянулся непереносимо долго. Темнота опускалась на землю с крайней неохотой. Он ранее и не замечал, насколько долгими могут быть сутки. Но, благодаря своему терпению, он дождался ночи. Дождался минуты, когда все стихнет и весь мир впадет в глубокую дрему.

Ночные сумерки в мягком вальсе опустились на землю, застилая собой весь бескрайний мир. Миллиарды звезд укрылись за покровом облаков, стремясь спрятаться вдали от любопытных глаз. В эту ночь было особенно темно и прохладно. Ветра не наблюдалось и вовсе.

В самый поздний час во дворце темной империи было невыносимо тихо. До слуха изредка доносились шаги проходящих мимо часовых. Весь мир канул в бескрайние миры безмятежных сновидений. В роскошных покоях Рохана было так же безмолвно. Тусклый свет свечи едва освещал помещение, позволяя большей части мебели вырваться из плена темноты.

В сопровождении этого покоя Рохан откинул одеяло и бесшумно покинул мягкую постель. Воровато поглядывая в сторону двери, он вытащил из-под кровати еще поутру припрятанную там дорожную сумку и подобрался поближе к шкафу.

Оставаться во дворце он был более не в силах. Его стены неуемно на него давили. Душа требовала своего, поддакивая вздорным мыслям, украдкой пробравшимся в его неспокойный ум. Возможно, было бы гораздо легче, если бы он хоть немного им противился, но, увы. Он не находил в том необходимости.

Прибавить в покоях света Рохан не решился, боясь привлечь к себе лишнее внимание. В царящем безмолвии он на скорую руку собрал самые необходимые ему вещи. Он хотел уйти незамеченным, притом, весьма точно зная, что правителю это придется не по вкусу. Задержаться он, увы, не мог, да он и не желал.

Собравшись в путь, Рохан так же бесшумно покинул покои и вышел в пустой затемненный коридор. Вокруг было все так же тихо, что радовало. Слуг на его пути, к счастью, не попадалось, что помогло ему незаметно добраться до мраморных лестниц, по которым он сбежал вниз. К его несчастью, там было более людно. От встречных прислуг ему приходилось прятаться за колоннами и портьерами, но до самого выхода он все же добрался. К сожалению у самой цели он натолкнулся на Флиру.

Насколько он помнил, та еще днем уходила в город, и вернуться была должна только на следующий день. Так почему она явилась так рано? Он то надеялся не встретить на своем пути подобных преград. Он рассчитывал уйти тихо.

Молодая, стройная эльфийка посмотрела на смутившегося юношу несколько растерянно и, отложив плетеную корзину, тут же шагнула к нему.

– Рохан, куда ты собрался?

Блондин был в тупике. Солгать Флире он, конечно, мог, но только вот в уме не нашлось ни одной подходящей на этот случай отмазки. Да и не факт, что она ему вообще поверит. Провести ее гораздо сложней, чем любого из подчиненных императора.

– Флира, пожалуйста, не поднимай шум.

В честности, Рохан выпалил первое, о чем подумал. Сказать ей о своих намерениях прямо, ему не хватало смелости. Он, был более чем уверен, что она непременно пожелает его отговорить.

– Ты уходишь? Куда?

– Я... – юноша запнулся и опустил голову.

Флира, осязая его неуверенность и, возможно, просто желая приободрить, склонилась ближе к нему и взяла его руку в свою. Пустой, непереносимо пристальный взгляд послужил ей ответом. Она была немало за него обеспокоена, но упрямо пыталась скрыть это за завесой своего мнимого спокойствия.

Рохан и сам не мог понять почему, но отчего-то ему захотелось ей довериться, раскрыться ей. Понимая, что еще может о том пожалеть, он открыл для нее свое сознание, позволяя проникнуть в глубины его разума. Мысли его Флира перебирала тщательно и при том с идеями его не соглашалась. Мало того, они ей просто не импонировали.

– Рохан, это безумие.

– Знаю, – улыбнулся ей в ответ блондин. – В этом вся и прелесть.

С тяжелым вздохом она выпустила его руку. Ее задумчивый взгляд опустился к полу. Она была в непроходимом тупике. Флира вполне точно знала, что отговаривать его уже поздно. Слишком крепко он вцепился в эту вздорную мысль.

– Надеюсь, я не пожалею об этом.

Смириться с неизбежным оказалось непередаваемо сложно, но она все же рискнула сделать этот шаг. С горечью, затаившейся в сердце, она склонилась к нему ближе и нежно поцеловала его в лоб. Добродушная улыбка, озарившая его, стала ей ответом, но и от той не стало легче.

Она могла предугадать, какой выговор мог устроить ей правитель, но этого она боялась не так сильно, как потерять того, к кому привыкла. Его шумное общество для нее всегда было в радость, а осознание того, что он уходит, огорчало.

Рохан не обмолвился более ни единым словом. Он обошел ее стороной и поспешил покинуть дворец. Ее внимательный взгляд, пропитанный горечью, блондин предпочел не замечать. Он и сам успел привыкнуть ко всем, но за столь недолгое время не проникся к ним с любовью. А жаль...

* * *

До деревни команда не добралась, ибо идти к ней и дальше смысла уже не было. Не размышляя над дальнейшим планом, они сменили траекторию и устремились к старой цели. Несомненно, очень хотелось посетить жилое поселение и остановиться в порядочной гостинице хотя бы на день. Каждый из них успел истосковаться об уютном очаге и теплой постели. Но на все это приходилось скрепя сердце, махнуть рукой. Их путь продолжался по холмистым полям Баридс'Эйлина, где трава была пожухлой, казалось, круглый год.

Ближе к поздней ночи они добрались до гор Фортлина, где и решились сделать привал в одной из невеликих пустых пещер. Запах сырости омрачал настроение, но иного выхода у них не оставалось. Лейн, как не любитель этих самых пещер, взбунтовался, требуя идти и ночью, ибо у него нет желания останавливаться в кишащих змеями и насекомыми дырах, как выразился сам воин. К радости всей команды Ригане удалось усмирить его пыл и затащить-таки во временное убежище.

Обещанных им змей и насекомых, к счастью, не наблюдалось. Но Сафи заметно насторожилась, чем неуемно пользовался Гайлинт, рискуя своими шутками довести эльфийку до истерики. Алиос оказался куда спокойнее младшего брата и вел себя гораздо тише него. Устроившись в тени, в стороне от всех он, наблюдая за всеми с ухмылкой.

Фаван остался стоять у входа в пещеру. Его задумчивый взгляд был устремлен к темному горизонту. В эту ночь небосвод был лишен всяких светил. Даже луна спряталась от их любопытных глаз. Во тьме мелькали неясные размытые тени – игра зрения. Но даже плод воображения настораживал не меньше, чем далекий вой диких волков.

Давид полулежал на камнях, заведя руки за голову. Так же безмолвно он внемлил воодушевленным рассказам Риганы о доблестных воинах, о которых слагалось в легендах светлой империи. При этом он ни разу не открыл глаза. Как оказалось, она была любителем всего этого. Лесному магу истории чужих земель были малоизвестны и, потому, эльфийку он слушал не перебивая. Столь же внимателен был и заинтересовавшийся Карлен, который в отличие от лесного, не гнушался осыпать ее расспросами о подробностях. На них она, впрочем, отвечала весьма охотно. Лейн к царящей вокруг идиллии был равнодушен. Он усердно нарушал общественный покой, измеряя пещеру шагами. В руке он привычно крутил одну из катан. Окружающие всеми силами пытались не попасть под удар.

В эту ночь не дул ветер, но прохлада резала кожу. Слегка моросил дождь, что омрачало не менее. Сэм не испытывал интереса к происходящему. Он поднялся со своего места и неторопливо вышел из пещеры. Фаван его приближения и не заметил, оставаясь таким же спокойным. Его внимание все также покоилось в далекой темноте.

– Тебя что-то беспокоит?

Сэму впервые захотелось поговорить с ним. Без насмешек и взаимных оскорблений. Просто спокойно поговорить. Фаван одарил его равнодушным взглядом. В отличие от светлого принца ему говорить не хотелось категорически. В полном безмолвии он отвернулся, не удостоив его и словом. Сэм, в свою очередь, проследил за его взглядом и несколько задумчиво усмехнулся.

– Впереди, за горами Фортлина, нас ожидают Гиблые Топи, – зачем-то сказал он, не глядя на собеседника. – Я часто читал о них. Его обитатели, как говорилось в легендах, очень коварны. Помнится мне, я с детства мечтал посетить те места. Всегда любил все эти небылицы о болотных тварях. Шла молва, что каждый, кто на них ни взглянет, лишается рассудка.

Фаван посмотрел на него привычно хладнокровно. Сэм выглядел несколько отрешенным и в мысли свои ушел, казалось, безвозвратно. В эти самые легенды темный эльф никогда не верил. Для него они всегда были выдумкой. Сказкой для детей. В них не было ничего обоснованного на фактах, что в очередной раз доказывало их пустоту.

– Летописи о них тоже слагали лишенные рассудка?

Вырванный из цепких лап раздумий, Сэм посмотрел на него немного удивленно. В глубине его голубых глаз поселилось смятение, чередующееся с недоумением. Изобилие чувств сводило с ума. Об этом вопросе он еще не задумывался. Восхищение всегда отуманивало его разум.

Понимание того, что он одержал вверх над предрассудками люда, Фавана немного забавило, но настроения ему это не поднимало. Внимание его по новой обратилось в даль, теряясь в его сумерках. Мелкие холодные капли моросящего дождя иглами кололи кожу. Холод становился сильнее.

К всеобщей печали, с севера подул легкий ветер, обостряя всю эту прохладу. О тепле грезил каждый, но свое недовольство выразить никто не решился. Смысл?

Сэм продолжал прожигать Фавана пристальным взглядом. Осознание того, что завязать с ним нормальную беседу не получится, доводило до нервов, но светлый мужественно пытался усмирить свое негодование. Неприязнь к равнодушию Фавана он скрыл за привычной ухмылкой.

– Мне не удается поверить в искренность твоей ненависти, – голос Сэма был пропитан спокойствием. – Ты умеешь быть добрым, но почему-то свет ты в себе стремишься погасить.

Фаван стиснул зубы и опустил взгляд. Недовольство впервые не ослепило его, лишь легкое раздражение натянуло нервы, подобно гитарным струнам. А Сэм как бард, пытался переиграть на этих самых струнах все известные ноты.

– Ты что-то таишь в себе. Именно это вызывает у тебя такую злость к миру. Тебя не посещала мысль, что, поделившись горем с кем-то, может стать легче? И, возможно тогда, мир не будет казаться таким враждебным.

Сложно определить, чего именно он добивался от темного. Неужели надеялся, что эти слова вразумят его? Не уж то полагал, что тот выложит ему все под чистую? Однако, все его надежды остались втуне. Фаван посмотрел на него с привычной неприязнью и так же раздраженно выпалил:

– Уймись же, наконец. Избавь меня от своего общества. Твое присутствие мне крайне неприятно. Неужели тебе больше не с кем поговорить?

Сэм чуть прищурился. Понимая, что задел его явно за живое, он в душе ликовал, но на деле лишь осклабился. Ненависть темного ему была неприятна, а противостоять ей становилось сложнее с каждым днем. Она словно возрастала. Но бороться с ней Сэм не переставал.

– Считай, что у меня слабость к психам.

Это стало последней каплей для Фавана. Полыхнув гневом праведным, он слишком резко схватил встрепенувшегося Сэма за ворот и грубо притянул его ближе. Вырваться из хватки светлому не представилось возможности. Уж слишком крепко он его держал. Но так или иначе попыток освободиться он не оставлял.

– Да, как ты смеешь? – хрипя от ярости, вопросил Фаван, дыша ему в лицо. – С чего ты вообще решил, что вправе говорить со мной как с равным? Ты ничтожен, ровно так же, как и все светлые. Что ты о себе вообразил? Я могу наплевать на все и скинуть тебя с ближайшего утеса!

– Так, чего ты ждешь? – не теряя своей безмятежности, полюбопытствовал Сэм, больше не пытаясь вырваться. – Твои угрозы не пугают меня. Неужели ты и вправду считаешь себя лучше других? Осмелюсь тебя огорчить – ты такой же, как мы. Ты можешь называть нас как хочешь. Оскорблять и унижать. Но всегда помни: ТЫ такой же, как МЫ.

Сэм не повышал голоса и пытался говорить ровно и спокойно, выделяя каждое слово. Объясняя все как ребенку. Он невольно поставил темного в тупик, из которого он не находил выхода. Возможно, именно это и спасло его. Злость бушевала в темном все так же, не давая ему даже вздохнуть. Сэм осязал ее, и, признаться, она его немного пугала, заставляя сердце забиться быстрее. Свой страх он попытался скрыть за привычной насмешливостью. Очередная попытка высвободиться не принесла ему никакой пользы, и не найдя иного выхода, он заглянул в омут черных глаз и вопросил:

– Хочешь поцеловать?

Этот метод действовал просто безотказно. Негодование вытеснило гнев из его сознания, позволяя Фавану опомниться. На радость Сэму хватку он ослабил и отступил на шаг. Но прежде чем выпустить его ворот, темный покосился в сторону пещеры и, убедившись в отсутствии свидетелей, совершенно неожиданно ударил его кулаком под дых. Резкая боль сложила Сэма напополам, выбивая воздух из легких. Фаван тут же дернул его за капюшон, заставляя выпрямиться и, хлопнув его по плечу, удалился, оставляя его наедине с собой.

Сэм сделал глубокий вздох, пытаясь унять дрожь и боль. Бешено колотящееся сердце, подобно попавшей в клетку птице, грозилась выскочить из груди. Впервые за все эти дни он понял, что угрозы Фавана имели возможность воплотиться в жизнь. Это пугало, но даже это не заставляло светлого одуматься.

За всю его долгую жизнь руки на него никто не поднимал. О боли он имел малое представление и, признаться, она его злила. Рядом с темным он грозился познакомиться с нею по ближе. Ему понадобилось пара минут, чтобы придти в себя. Боль, к счастью, отступила, позволяя вздохнуть полной грудью. Более или менее успокоившись, Сэм с ухмылкой на губах вернулся в пещеру.

* * *

Утро наступало медленно и неохотно. Первые лучи раннего солнца украдкой проникали в комнату через не зашторенные окна, скупо делясь своим тускловатым светом. И лишь в покоях правителя царил все тот же мрак. Через задрапированные окна не проникал ни единый луч света. Малую часть его покоев освещали задорные огоньки, поплясывающие в камине. Для него словно продолжалась ночь, темная и холодная.

Он сидел на мягком диване и отрешенно глядел на полыхающий огонь в камине. Неслышно, подобно мыши в покои проскользнул Освальд. Его шаги были почти невесомы и царящую тишину практически, не нарушали. Столь же бесшумно он прошел ближе к повелителю и опустился в кресло, стоящее подле дивана. Несомненно, он знал, что Владыка ведает о его присутствии с той самой минуты, как он переступил порог, по его сбивчивому дыханию и легкому аромату полевых цветов.

Кружащий по территориям помещения покой никто не смел нарушить. Освальд, храня эту тишину, смотрел на правителя. В трепетном свете огня шрам, пересекавший его левую бровь, казался более уродливым, чем был. Лицо императора было угрюмым, что стало привычным за последние дни. Своей короне он всегда предпочитал диадему, но, даже той, он не касался уже пару дней. Большую часть времени он молчал и чаще пытался остаться в стороне от дел. Освальд понимал его как никто другой, но настроения его не одобрял все равно.

– Что-то случилось, Освальд?

Безмолвия не вынес уже сам правитель. Видеть его задумчивым было не впервой, но молчаливым телохранитель не был никогда, и именно это насторожило Владыку. Освальд молчал слишком долго. Неровный свет огоньков поплясывал на волнах его темно-русых волос. Освальд всегда завязывал их в низкий хвост. Он был прост, даже слишком.

– Как Ваше самочувствие, господин? – уклончиво вопросил он.

– К чему этот вопрос? – с тяжелым вздохом вопросил правитель, отведя взгляд. – Я остался совсем один.

– Что Вы, Ваше Величество? У Вас есть я.

– Да... Спасибо тебе за это, Освальд. Ты настоящий друг. Кто бы еще помимо тебя стал терпеть мой капризный характер на протяжении стольких лет?

– Не капризен Ваш характер, – возразил тот, помрачнев от досаждающих мыслей. – И не один я Вам предан. Многие мечтают занять мое место. Знайте, Ваше Величество, чтобы не случилось, будет кому быть подле Вас.

– Возможно, ты и прав... – с легкой улыбкой отозвался Владыка. – Конечно, есть у меня и Рохан... Непоседа Рохан...

– Простите, господин, но... и его нет.

Невольно поежившись, он опустил голову, чувствуя всю вину, как свою. В помещении восторжествовала всепоглощающая тишина. Владыка был настолько ошарашен, что просто не нашелся с ответом. Верить в его слова было очень трудно, настолько абсурдно они звучали.

Конечно, в его дворце Рохан прожил не так долго, как хотелось бы, но и за это ничтожное время этот малец сумел завоевать его сердце. Вполне возможно, что он смог стать для него на крупицу дороже родного сына, трудно сказать. Фаван всегда старался быть взрослее и умнее своих лет и заботу отца всегда отвергал. А вот Рохан был ему полной противоположностью. Ему каждый раз было мало его внимания, и потому поглощенный всей существующей в нем наглостью он требовал ее еще больше. Вероятно, стоило удивиться тому, что Владыку это не раздражало вовсе. Всю свою заботу он дарил ему весьма охотно.

Для него было в радость обрести еще одного сына, пусть он и не был ему родным. После смерти матери Фаван очень изменился и к миру стал более жесток. Арестон был рад тому, что вместе с Роханом в его дворец вернулось и счастье. И пусть это самое счастье на пирах, балах и званых вечерах бегает по залам, сбивая важных гостей с ног. Пусть часто капризно. Пусть придирчиво к еде и одежде. Пусть оно и не усидчиво и не в меру энергично, и на месте не могло усидеться дольше пяти минут. И даже во время ужина способно выскочить из-за стола с желанием пройтись по залу, разминая ноги. И вдруг такая новость! Новость о том, что нет больше рядом этого счастья! Что же еще могло вывести Арестона из себя?