Текст книги "Вердана"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Во владениях благородного Рады. Он очень был озадачен явлением на его землях страной силы, – господин Нинхау для пущей убедительности придал лицу соответствующее выражение.

– Рада. Кстати, он не женат? – спросила Вердана.

Господин Нинхау замер.

– Неженат, – тихо ответил он.

– Не меня ли ожидал? – с издевкой спросила она. – Он был вчера среди гостей? Я не припомню.

– Он не посещает празднеств. Он скорбит по императрице. Пока не было тебя, он служил у нее охраной.

– Он всегда хотел занять мое место, – согласилась Вердана.

– Дана, надеюсь, ты…

– Еще одно слово о сватовстве, и я ударю тебя.

В порыве раздражения она даже замахнулась на него. Дядя сделал нелепый прыжок в сторону и выскочил из комнаты. Вердана последовала за ним, но господин Нинхау бросился бежать. Для своих почтенных лет он развил приличную скорость. Ей ничего не осталось, как расхохотаться. Однако веселилась она не долго. Мысль об эвакуации так сильно ее потрясла, что ей с трудом удалось остаться спокойной.

Вовремя речь зашла о Раде, удачно, что дядя сбежал. Он не мог услышать ее тревожных мыслей. Здесь знают об эвакуации. Вот откуда нелепые предположения о переселении. Верно то, что они через поколение повторяются генетически. Внук – аналог деда, внучка – аналог бабушки, и имена им дают соответственно. Она вспомнила, что с трудом разбиралась с системой перерождения на Фаэтоне. Дядя объяснил ситуацию приблизительно верно. Если муж умирает своей смертью, а местные эти сроки ощущают, то, вычислив момент зачатия, он может родиться в собственной семье, после своей смерти. Такой цикл существует не только на Фаэтоне, известны и другие народы. Но гибель в результате взрыва такой гарантии не дает. Эта задачка интересная и очень сложная, сейчас ее не решить, без специалистов, без исследования. Чутье подсказывало, что в этом что-то есть. В этой кутерьме с браками, женами, наследниками есть смысл.

«Ну да! Гарантия передачи власти по наследству! Императорская власть держится на этом постулате о перерождении. Вот как определяется наследник или наследница! Принцесса Изэ была копией матери императрицы. Она погибла, в ее лице погибла императорская ветвь по женской линии, а наследник не родился. Император единственный достойный власти из всего клана. Дочерей он отдал в жены, тем лишил себя возможности жениться на одной из них. Ситуация кризисная. Так рушатся государственные устои. Однако император рассчитывает вновь родиться после катастрофы с расчетом, что я – гарантия спасения. Я влипла. Да, наверху такое развитие событий никто не планировал. Сэс что-то знает, он предупредил меня. Выбора все равно нет, сеанс связи назначен, единственная рабочая кабина – во дворце. Если я не найду Ахши, по моим сведениям его отыщут. Бала – самый надежный источник. Выход один – скрутить его и вытрясти информацию. Надо бы все спланировать. А как? Я знаю только план дворца, то же самое, как в шахматной игре иметь представление, как устроено поле. Может быть не ходить? Вежливо послать всех далеко вместе с императором и исчезнуть. Ночью проберусь во дворец. Потом доберусь до северной границы и разыщу книжника», – думала она.

Когда побег стал казаться единственным выходом, внутри возникло неприятное чувство, противоречия. Оно усиливалось, усиливалось пока не переросло в раздражение. Бегство рисовалось, как трусость. Играла гордыня Верданы. К этому примешивалось сладкое ощущение рискованной ситуации и любопытство. Один визит во дворец может решить множество вопросов. Они могут быть не связаны с поисками Ахши, но непременно расскажут о местных тайнах и прошлом Верданы.

Обладая ее памятью, ее возможностями и еще своими знаниями, умом и подготовкой – грех не воспользоваться шансом. Для наблюдателя контакт – лучшая практика.

Опасения растаяли. Она решительно направилась в свою комнату.

Блокиратор и тетради Ахши валялись на постели. Вердана легкомысленно оставила их тут, на видном месте. Впрочем, никто не решиться тронуть вещи Верданы. Блокиратор она прицепила под ворот одежды, чтобы не был на виду. Тетради разобрала по порядку. Обнаружилось, что она имеет возможность читать на двух языках. Первая тетрадь содержала подробности из истории государства, главным образом, заметки из многочисленных путешествий. Все – на местном языке. Она пролистала тетрадь и отложила, выбрала ту, где записи были на двух языках, и стала читать только то, что на земном наречии.

Первые страницы напоминали сухой отчет. Четкие характеристики, немногословность, суть в одной фразе.

«Мрачное впечатление. Земля жила так же. Ложь, низость доступны им при видимой открытости. Думают не думая. Они умудряются обманывать друг друга. Читают чужие мысли и ошибаются друг в друге. Условия таковы, что возможны любые повороты местной истории».

Это была первая живая запись на земном языке, отличающаяся от предыдущих заметок. Дальше по тексту, написанном местным языком, были добавлены поздние комментарии. Чаще других попадались замечания: «Тут все гораздо сложнее…», или «Я ошибался, все не так».

Потом шла целая страница по поводу увиденной публичной казни.

«Я знал, что подобное возможно, но какое унижение. Чудовищно. Они казались мне более возвышенными существами. Я идеализировал…»

Дальше следовало очень напряженное излияние, с описаниями его состояний. Совершенно ясно, что, не имея возможности поделиться с кем-либо, он доверил чувства дневнику.

Эл вспомнила Тома. Прожив рядом с историком, да еще наблюдателем Галактиса, столько лет, она без труда понимала этого историка-наблюдателя. Он часто смотрел на мир глазами земного историка.

Стоп! Этого не должно быть. Точно! Двойные записи! В Ахши проснулся Виктор Орсеньев!

Потом, судя по дате, шел очень большой перерыв без записи. Ахши долго «молчал». Потом следовало: «Кто мог предположить! Их внутренняя организация позволяет улавливать дальние объекты. Теперь я связываюсь с главным наблюдателем лично. Настоятельно просил базу снять внешнее наблюдение».

Она посмотрела дату. Запись пятилетней давности, по местному времени.

Она перелистала дневник сначала. Ее целью было упоминание о Вердане. Она нашла запись двумя годами раньше: «В поле моего зрения попала местная дворянка Вердана из Дора. Интересный экземпляр. Невероятная мощь, плюс тупость, как у большинства военных».

– Что?

«Однако, наблюдения за ней в течение последнего времени навели меня на мысль, что она в некоторым смысле небезнадежна».

– Интересно.

«Вердана принадлежит к роду, где влияние переселенной расы особенно сильное. К сожалению, я не владею знанием по генетике и мутациям, моя стезя – история. Вердана как раз из тех, кто творит часть истории в Мантупе, сама того не осознавая. Она не анализирует, что вокруг твориться, но она выбирает верный вариант поведения. При здешних интригах подобное достоинство весьма велико. При ее мощной натуре ей бы еще соответствующее духовное развитие и знания, обязательно получился бы сильный лидер. Понимает ли она, что императорская семья потому и держит ее при себе, чтобы в голову Верданы не запали мысли о превосходстве».

– Невероятно.

«Мой предшественник неплохо знал Аху Вердану, как здесь говорят „прародительницу“. Вердана наследовала талант праматери, но ее не стали учить. Старуха понимала, что возвышение внучки грозит истреблением дорскому клану. У меня есть счастливая возможность изучить Вердану. Со дня на день мы станем тесно общаться».

Тут она остановилась. Слова «мой предшественник» насторожили ее больше последующих объяснений. Она перелистала дневник сначала. Она разбирала уже не только записи земными знаками, но и текст на потертых страницах.

За изучением дневников ее застал Урсу. Он с тревогой посмотрел на хозяйку, которая с азартом просматривала найденные вчера тетради.

– Куда прикажете подать ваше платье? – вкрадчиво спросил слуга.

– Не знаю, – неожиданно ответила она.

– Пора приступать к церемонии одевания, госпожа. Я пришлю служанку.

– Не сейчас, – фыркнула Вердана. – Позже.

– Скоро вас ждут во дворце.

– Подождут, – был ответ.

Урсу вздрогнул, замер, а потом, нарушив этикет, подошел к Вердане так близко, как не позволяло уложение.

– Госпожа моя, не гневите императора, подумайте.

– Я как раз думаю, а ты мне мешаешь.

Урсу стоял рядом и не знал, что делать. Господин Нинхау требовал начать церемонию, топотал ногами, но сам к племяннице не пошел. Урсу подумал, что если он вернется с тем ответом, что дала хозяйка, то его поколотит нервный хозяин.

– Что ты дергаешься, стой тут и жди, если не хочешь возвращаться. Дядя не придет сюда.

– Вы дозволяете, госпожа? – очень удивился Урсу.

– Сядь где-нибудь и жди.

От удивления Урсу не сообразил, что делает. Он отошел в угол, сел там и уставился на хозяйку. Она терпеть не могла, когда ей мешали работать. Урсу никогда не видел, чем она занималась в мастерской или библиотеке. Лицо хозяйки было столь озабоченное, что Урсу поверил, что сборы во дворец – теперь не самое главное.

Вердана отложила одну тетрадь и взяла другую лежавшую в стороне. Она открыла ее на первой странице и погрузилась в чтение. Урсу не умел читать и совсем не понимал преимущества этого знания. Ему было странно, что чему-нибудь можно научиться по написанным знакам. Все чему он, Урсу, учился в жизни, он учился на практике, не изучая замысловатых значков и не выводя их на листе. Какой в этом смысл? Он смотрел на Вердану и старался понять. Понял же он другое. Госпожа, теперь уж совершенно, была не похожа на ту Вердану, которая была вчера. Ни следов растерянности, ни грозного выражения лица, напротив, лицо ее было спокойным и светлым, она сложила руки в необычно красивом жесте. И сидела она необычно красиво. Урсу потянул из-за пазухи обрывок рукава и рассмотрел ее изображение, созданное Рушалой. Урсу удивился. Мальчишка смог увидеть ту Вердану, которая теперь сидела напротив. Когда? Где? Урсу опять подумал, что Рушала может оказаться ее сыном. Точно сын.

Вдруг Вердана сделал стремительное движение, схватила, лежавшую рядом тетрадь, и запустила в слугу.

– Ау-ау! – завопил Урсу, потирая то место, куда угодил угол тетради.

– Ах, ты старый развратник! Ты думаешь, что он мой сын? Я могла завести ребенка без мужа? Я терпеть не могу детского визга!

Урсу приготовился быть битым, но, услышав раскатистый смех Верданы, опешил совершенно. Вердана встала на ноги, потянулась с удовольствием.

– Старый ты болван, быть бы тебе битым, верно думаешь, но так и быть, прощаю. Я нашла то, что хотела. Неси платье, я буду одеваться.

– Так вы пойдете во дворец?

– Пойду.

Урсу поспешил удалиться. Через какое-то время за дверью послышался шум шагов и пять слуг во главе с Урсу внесли в комнату платье-подарок императора.

Вердана издала стон, словно ее ранили.

– Нет! Только не это! Уберите!

– Госпожа, в доме нет более приличествующей случаю одежды. Все ваши прежние наряды вышли из моды.

– Да провались она под землю, ваша мода! Это я не надену! Тащите его обратно!

Она сделала угрожающий жест и процессия обратилась в бегство.

– Нет, – сказала она сама себе. – Сейчас начнутся причитания дяди. Неизвестно что хуже, его визг или эта тряпка.

– Дана! Дана!

Дядя верещал где-то по пути в ее комнату.

Господин Нинхау не смог добраться до покоев племянницы. Грохот с силой открытой двери заставил его замереть, и Вердана с мечом в руке вылетела на него во всей своей ярости.

– Пискнешь еще хоть слово, насажу на лезвие по самую рукоятку, пискля пустынная! – орала она. – Уймись!

Пискля пустынная – это был местный зверек, наподобие грызуна, очень маленький, но вредный, к тому же обладавший протяжным, режущим слух голоском. Полчища этих писклей совершали набеги на поля крестьян, где-то раз в год. Стайку несущихся на кормежку зверьков было слышно еще издали. Вредителей стремились уничтожить по пути к полям. Их истребляли в большом множестве, но избавиться от них не было никакой возможности. Глупые зверьки не понимали, что именно выдает их намерения, и с тем же визгом рвались к полям, чуя созревший урожай.

Сравнить господина Нинхау с этим существом было равносильно смертельному оскорблению, так ругались торговцы на местном базаре, имея в виду своих детишек.

Бедный господин Нинхау оцепенел с пяти шагах от двери. Не угроза испугала его, то был вовсе не испуг, именно сравнение его с этой самой писклей заставило дядю застыть на месте и впасть в отчаяние. Господин Нинхау вырабатывал свой дивный, по его мнению, утонченный голос, с юности, чтобы быть приятным в общении.

Он никак не мог осмыслить ее слова, в его голове, ну ни как, умещалось выслушанное только что порицание.

Вердана проследовала мимо него в зал, где слуги пытались пристроить платье обратно на почетное место.

– Погодите!

Стало пусто, и только топот сбежавших слуг нарушал тишину.

– Я его надену. Непременно надену.

Схватив наряд, она начала отрывать самые яркие и не гармонирующие с фоном куски, лоскутья летели в разные стороны. За лоскутьями последовали нелепые и узкие для ее рук рукава, потом слишком длинный подол.

– Урсу! – позвала она. – Зови! Кого там. Я буду одеваться!

К изумлению всех, кто участвовал в надевании императорского подарка на Вердану, а так же наблюдавшие тайком слуги были введены в недоумение. Вердана потребовала надеть этот наряд поверх ее одежды. По завершении ритуала одевания господин Нинхау почти лишился чувств, а старый Урсу с облегчением выдохнул и кивнул. Он жестом приказал удалиться всем слугам, они остались втроем. У него было немного времени, чтобы полюбоваться на госпожу. Урсу не разбирался в моде, но ему было приятно смотреть на статную, высокую хозяйку. К стати сказать, Урсу согласился с тем, что те куски ткани, которые она оторвала были совсем лишними. Вердана оставила цвета своего клана, пару синих лоскутьев на плечах, а рукава ее оранжевой рубахи от нижнего одеяния очень уместно смотрелись в замен оторванных.

Она скосилась на Урсу, он откровенно выдал свое впечатление.

– Нравиться? – серьезно спросила она. Слуга кивнул. – Иди за мной. До того, как уйду, хочу дать тебе поручения.

Вердана сделала шаг, наступила на подол, зарычала, рванула еще кусок, так чтобы ничто не мешало ходьбе, швырнула его в сторону и потом стремительно удалилась в сопровождении Урсу.

Господин Нинхау вздрогнул, ожил и кинулся на пол, распластавшись на остатках платья племянницы.

– Сумасшедшая! – прошептал он. – Варвар! Чудовище! Дикость! Безумная, совсем безумная! Горе мне! Горе нам всем! И это наша будущая императрица!

В отчаянии господин Нинхау стал собирать цветные лоскутики, когда все кусочки не поместились в его руках, он все бросил и стал выбирать самые яркие. Постепенно он увлекся лоскутками, рассматривал самые яркие, забыл о своем горе и грядущем позоре для рода, решив приспособить что-нибудь из обрывков для своего наряда. Он запихал несколько понравившихся за пазуху, а два тут же приспособил к своему парадному платью. Остатки, нужно сказать немногие он побросал обратно в сундук, закрыл крышку и засуетился, опасаясь опоздать во дворец.

Пока дядя «совершенствовал» свой наряд Вердана успела отвести Урсу в свою комнату, всучить ему обратно дневники со словами:

– Спрячь на место. Запри в той комнате. К вечеру отправь всех слуг их дому, полагаю, они готовы убраться отсюда из-за меня. Пусть никого не будет. Потом принеси в библиотеку все веши моей прародительницы, если не сможешь их расставить, как мы ставили, пусть будут на столе. Урсу, если я не вернусь завтра к вечеру, ты должен уничтожить записи и эти предметы.

– Но как же вы не вернетесь? Как я смогу?

– Сможешь. Должен. Или прогоню со службы, – пригрозила Вердана.

– Как же, госпожа! – взмолился слуга.

– Увидишь на крыше Рушалу, не удивляйся и не гони его оттуда. Ясно?

– Я сделаю, госпожа моя, – согласился Урсу.

– Вот и умница, – неожиданно мягко похвалила она, взял слугу за шею, потрепала по затылку, коснулась кистью клейма на лбу.

Ошарашенный такой нежностью слуга, не отрываясь, смотрел на хозяйку. Ее глаза будто светились изнутри, он млел от этого взгляда.

– Я попробую вернуться. Не спеши выполнить мое поручение, только в случае, если в дом придут солдаты.

Урсу испугался.

– Ни слова больше. Дядя идет.

Она не позволила дяде войти, открыла дверь и вышла. Урсу остался в комнате один. Он стоял с желтыми тетрадями в руках и не мог сойти с места.

Вердана, грозная и величественная, проследовала мимо дяди, не удостоив его даже взглядом. Господин Нинхау оглядел наряд племянницы и почувствовал себя дурно.

Глава 8. Визит ко двору

Она не взяла в сопровождение никого из слуг, она просто не нуждалась в них. Не зачем придерживать подол хозяйского платья, если он едва достает до земли. Не нужно нести подношения, их Вердана не удосужилась запасти. Она не взяла с собой ничего, кроме оружия ловко скрытого под одеждой. Нервный припадок господина Нинхау был очень кстати. Вердана направилась во дворец одна.

Урсу прикрыл за ней ворота и потер свой старый лоб.

– Она не вернется, – печально сказал он.

Рушала мелкими шажками перебежал двор и приблизился к старику.

– Она станет императрицей? – спросил он.

– Что ты болтаешь! – Урсу замахнулся иссохшей рукой, а Рушала приготовился принять побои. Но Урсу во время одумался, припомнив благоволение хозяйки к этому нищему.

Урсу изобразил презрение и пошел в дом.

И тут Рушалу бросило в жар от догадки. Он приоткрыл ворота и юркнул в щель. Он мчался по узеньким улицам, минуя парадные. Бежал, не переводя дух.

Вердана как раз проходила мимо дома канцлера Балы. В доме слышался шум сборов. Значит, Бала – дома и не почтил еще двор своим присутствием.

Вердана предусмотрительно надела поверх «парадного» платья свой дорожный плащ, что скрыло ее от толпы. Она с удовлетворением заметила, что народ на улицах не обращает на нее внимания, ведь господа в городе или еще спят, или собираются во дворец, им недосуг ходить по улицам в одиночку.

Город был полон суеты и тревоги. Вердана стала частью этого хаотичного движения. Она опять почувствовала внутреннего наблюдателя, который ловил движения прохожих, остро воспринимал происходящее, придавал значение тем мелочам и тонкостям, которые она не считала бы важными, если бы… Если бы не это состояние наблюдателя внутри. Все знакомое и новое одновременно. Она тут же использовала свое состояние, чтобы наблюдать за прохожими. Ею мало кто интересовался, ее крупную фигуру обходили стороной.

Не теряя своего состояния, она добралась пешком до дворца. Предвкушая самый интересный этап своего путешествия, Вердана поравнялась с караулом у роскошных дверей. Она окинула взглядом это замысловатое произведение местного искусства, в глаза бросился символ – звезда странной формы. Она уже видела ее, где именно Вердана не успела вспомнить, караул преградил ей дорогу.

– Император ждет меня, – произнесла она и откинула капюшон плаща.

– Назовись, – попросил стражник.

– Я, Дана Вердана из Дора, – с поклоном, положенным по дворцовому уложению, ответила она.

Наступила пауза, потом в головах стражников случился хаос. Вердана смаковала эту неразбериху и с презрением свойственным вельможам осматривала перепуганную стражу. Двери ей никто не открыл, она сделал это сама, массивные створки от сильного толчка медленно отворились, Вердана проследовала мимо стражи без препятствий и сопровождения. Она вошла в первый внутренний двор, ей предстояло миновать еще три двора, прежде чем ей откроется дверь самого дворца. Она шла и уже догадалась, что эту дверь ей откроют слуги императора, стража обменяется предупредительными знаками раньше, чем она пройдет длинное расстояние. Дворцовые службы еще готовятся к празднику, она пришла раньше гостей.

Двери дворца распахнулись, императорский караул высыпал во двор, быстро и организованно занял позицию для торжественной встречи.

Вердана рывком отстегнула плащ и театральным жестом бросила его на мостовую.

* * *

– Что это за фарс, капитан? Кто из них руководит? – Эйсмут с тревогой смотрел на Торна. – Как она собирается добраться до связи? В открытую?

– Не знаю, – ответил Торн. – Не знаю, Эйсмут. Подождем. Геликс, прекрати сеанс, нас заметят.

Интерес капитана к этому эксперименту был необычайный. Он последние сутки следил за Эл-Верданой лично, если отлучался, то потом просматривал запись. Эйсмут убедил себя, что Торн чувствует то же что он – тревогу. Поведение наблюдателя выходило за пределы принятых рамок. У психолога возникло ощущение, что Вердана лично появилась в Тупе, и ведет себя, как местная дворянка, обиженная, неуправляемая, откровенно агрессивная. Это не наблюдатель, едва ли Эл владеет ситуацией и справляется с этой махиной, как сама ее называла. Эйсмут не смел еще раз предложить капитану эвакуацию наблюдателя, потому что не был уверен, что Эл теперь вообще можно вернуть.

Торн уловил смятение Эйсмута и обратился к маленькому доктору.

– Вы поддерживаете тревогу вашего коллеги? – спросил Торн.

Маленький гуманоид повел рукой, словно повторяя жест Верданы, бросившей плащ.

– Она не способна играть на публику. Вердана – воин. Это Эл. Я подозреваю, что наблюдатель не стала следовать тому плану, который разработали мы. У нее чутье, если можно так выразиться. Она безотчетно действует сообразно своим ощущениям.

– Своим или Верданы? – вмешался Эйсмут.

– Их обеих. Это одно существо. Эйсмут вы все еще считаете Вердану костюмом. Это ваше заблуждение.

– Тогда мы имеем дело со сращиванием, причем, стремительным.

– Давайте проверим, – предложил доктор.

– Как? – одновременно спросила Торн и Эйсмут.

– Самым примитивным способом. Главное, чтобы она добралась до комнаты связи…

* * *

Напрасно она думала, что пришла во дворец первой. Можно было подумать, что вся свита императора и приглашенные гости ночевали во дворце. Она вошла в переполненный зал! Вердана замерла как вкопанная. В глазах рябило от их количества и цвета одежд! Большой зал для церемоний и торжеств стал мал и тесен при такой толпе. Не меньше сотни. Сколько их?! Никогда в жизни у нее не кружилась голова, но сейчас пространство качнулось. У нее всего мгновение, чтобы удержать терявшее равновесие тело. Угол арбалета, грубо обработанный, впился в колено.

Ее не обыскали по пути в зал. За внос оружия – смерть.

«Какие смешные рожи… Это не я… Вердана… Не сейчас». Она сделал вид, что поправила платье, незаметно дав команду блокиратору создать помехи телепатам. Одно утешение – ее не услышат.

Вердана не вошла в зал, она скользнула в него, через боковую дверь. Перед этим она испугала слугу, который в панике прилип к стене.

– Страшно? – спросила она у него. – Ничего. Я тоже волнуюсь.

Теперь она медленно двинулась, стараясь придать походке мягкость и изящество, полы платья с глубокими многочисленными складками зашелестели по полу, звук показался ей успокаивающим. Все вели себя естественно, пока не заметили ее. Боковая дверь открыла ей короткий путь к тому месту, где находится император. Она не прошла и пяти шагов, как зал наполнил гул голосов, а ее пронзило множество взглядов. Приступ тошноты, особенно резко обострил ее ощущения. На мгновение она поняла, что не узнает императора, но потом успокоила себя. Почему нет? Она видела его изображение. А вот в ее познаниях дворцового этикета вдруг возник провал.

Она все еще шла в центр зала, уже по образовавшемуся коридору, когда ее внимание привлек высокий для местных мужчин экземпляр. Все святые! Это же Рада! И Вердана двинулась на него.

Да, теперь она понимала, почему его пророчили ей в мужья. Они внешне очень подходили друг другу. Ей некогда было обдумывать этот вопрос, она пыталась понять, как ей вести себя с ним. Он принес известие о смерти. Он видел мертвую Вердану? А если нет? Жаль, что она не читает мыслей.

Она решила вести себя нагло, надменно, с вызовом. Она нужна императору, он не посмеет так просто наказать ее. Стоит проверить его терпение.

Силуэт Рады заслонила другая фигура. Вот он – властитель Мантупа. Память ее не подвела.

Вместо полагающегося по этикету ритуального приветствия Вердана опустилась на колено и пригнула голову. Она едва не грохнула спрятанным оружием по полу, потому поклон вышел сдержанным. Чтобы подняться потребовалось усилие, но тело послушалось и медленно поднялось. Вердана застыла в величавой позе и больше не двигалась. Она смотрела поверх головы императора на Раду. Он резко развернулся и попытался уйти, толпа мешала ему. Она не успела понять его реакцию, император с приветственным, очевидно, жестом двинулся к ней. «Все. Теперь представление вступило в кульминационную фазу», – подумала Эл. И ей вспомнилось, как на Земле во времена одного их совместного приключения с Аликом и Димкой в нее буквально влюбился король. Это была проблема для нее, повод для ревности для Алика и повод для ехидных шуточек Дмитрия.

Император был уже рядом, он стоял в ожидании. Что сказать? Он ждет.

– Вы звали меня. Я все еще ваша слуга, поэтому я здесь. Как правитель изволит повелевать мной? – спросила она.

Она не помнила, имеет ли право задавать вопросы императору, но ее тон оказался явно резким и дерзким, что отразилось на физиономиях окружающих. Отлично. Тон встрече задан.

Император молчал, он просто рассматривал ее. Она тоже решила выдержать паузу и уставилась на императора. Она смотрела сверху вниз и чувствовала свое превосходство.

Ну, что дальше?

И тут из толпы выскочил запыхавшийся канцлер Бала. Он был один, без своего обычного эскорта – четырех секретарей, телохранителя и десятка стражников. Спешил бедняга. Бала встал за спиной императора.

– Канцлер? – она кивнула ему и скосилась.

Физиономия Балы, осталась, пожалуй, единственной в зале, не отразившей изумления, страха или восторга связанного с ее появлением. Бала знал, что она в Тупе, что придет во дворец. Более того, Бала знал о ее намерениях, настроении, а может и о том, что она наблюдатель. Эта мысль почему-то показалась здравой.

– Благородная Дана Вердана из Дора почтила нас присутствием своим, – провозгласил Бала. – Император доволен возвращением в полном здравии столь преданной подданной.

– Я, насколько мне стало известно, не считаюсь более доброй подданной. Скорее предателем! – копируя интонацию Балы и повышая голос, ответила она.

Зал замер. Пауза. Бала-Бала. Старый пройдоха всегда знал лазейку. Он в мгновение ока распластался на полу, как делали только в двух случаях, если ты ничтожный слуга своего господина, или ты просишь у кого-то милостиво простить тебя.

«Я должна была распластаться перед императором», – вспомнила Вердана. Дело было плохо. Если речь зайдет о сватовстве, и она откажется, за непочтение к императору ее ждет тюрьма. Теперь совершенно ясно, что Бала пришел позднее и не видел ее приветствия. Все до единого в зале решили, что брак с императором дело решенное, что она – их будущая императрица, потому не считает нужным падать на пол перед высочайшим господином Мантупа. «Мне конец», – успела подумать Вердана до того, как придворные, словно домино, повалились на пол. Стоять остались она и император.

– Простишь ли ты меня и моих верных слуг за такую роковую ошибку, госпожа моего сердца? – спросил император тоном мечтательным и слащавым.

– Встаньте все! – заорала Вердана, да так громко, что ее голос был слышен страже с обратной стороны дверей. – Кто из вас действительно искренне верит, что я не предатель и не убийца?!

Ей была отвратительна эта сцена, это неприкрытое лицемерие. От ее крика присутствующие еще больше вжались в пол. Она стала осматривать их, но вдали прозвучал единственный голос и отвлек ее.

– Я! – уверенно сказал кто-то.

В дальнем углу зала, возвышалась фигура Рады. Он стоял у тяжелой занавеси, такой же пестрой, как его наряд, потому она не увидела его. Рада не пал ниц, что весьма подрывает его авторитет в глазах императора. Такой поступок не в духе учтивого Рады. Что-то тут не так.

– Верю! – крикнула она. – Только не знаю, стоит ли?!

– Я слишком хорошо знал тебя, божественная госпожа моего сердца, чтобы верить, что ты примешь этот сан.

Вердана вдруг уперлась в бока своими ручищами, и ее голос опять прогрохотал по залу.

– Уж не лелеешь ли ты прежней надежды?! Я бы удивилась!

– Я уже похоронил тебя однажды, что-то говорит мне, что ты…

– Самозванка? – спросила она.

– Умолкни, непочтенный, не навлекай на нас гнев богов, – прошипел кто-то из лежавших на полу.

– Нет, Вердана, я не смею так утверждать. Особенно сейчас, когда вновь вижу тебя. Твои раны зажили, а тело так же крепко. Ты жива. Своим появлением ты развеяла любую ложь о себе. Тебе на занимать отваги, если ты пришла сюда. Вот только зачем?

Вердана посмотрела на императора, тот заинтересованно слушал их. Выражение его лица показалось Вердане глупым. Он смотрел так, словно она немедленно произнесет слова о готовности стать императрицей. Непременно.

Вердана двинулась к Раде, переступая через тела, арбалет снова ударил по колену, напоминая, что она должна быть осторожной.

Она добралась до него. Вот они стоят друг напротив друга. Она вдруг вспомнила его взгляды, какими он смотрел прежде. Сейчас было с чем сравнить. Его холодное равнодушие, говорило о том, что чувства к ней остыли. И, все-таки, он вздрогнул, когда она приблизилась, словно не хотел видеть ее так близко.

Тут он сказал очень тихо:

– Я знаю, почему ты здесь. Уходи из зала, пока они не опомнились. Дорогу ты, надеюсь, помнишь.

Никто не ожидал, что всего через мгновение Вердана с грохотом откроет другую дверь, ведущую из зала и, распугав стражу, вихрем промучится по галерее.

– Найти!!! – завопил встревоженный император.

Бала вскочил на ноги, а Рада кинулся следом за беглянкой.

– Вот так сцена, – пробормотал кто-то из толпы. – Что это с ней? И что с ним?

– Шальная. Как и была, – ответил ему другой.

– И все равно, она лучше, чем ничто в роли императрицы, – прозвучал уже женский голос. – Уж она то вам задаст. Обрадуетесь еще скорому концу.

Она бежала по огромному сводчатому коридору, боялась, что грохот шагов выдаст ее присутствие. Заставить массивное тело двигаться с приличной скоростью требовало такого сосредоточения, что думать о конспирации не приходилось.

Комната за углом, недалеко от входа в библиотеку. Ахши сам выбрал это место. Он редко выбирался из дворца через парадные входы, пользовался потайными ходами, потому и комнату расположил в жилой части этого гигантского сооружения. Она не смогла бы попасть сюда, минуя зал для церемоний. Она не рассчитывала на толпу. Еще немного и ее выдали бы замуж. Выходка Рады и его странное поведение помогли ей проскочить зал, а уж как она покинет дворец – решит потом.

Из-за поворота появился стражник, и Вердана с разбегу налетела на него. Они столкнулись с такой силой, что дыхание перехватило. Он отшиб ей легкое. Задыхаясь Вердана, пыталась встать, но поняла, что он вцепился в нее. Она стала высвобождаться, но он был ловок. Они боролись, как казалось целую вечность. Потом она нанесла оглушающий удар, он сник. Она не удостоверилась, жив ли он, вскочила на ноги, с десяток шагов отделяли ее от потайной двери. Она смогла с трудом пройти это расстояние, все еще стараясь отдышаться.