Текст книги "Вердана"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 7. Дневники Ахши

«Что сделали эти боги? Неужели я пережила собственную смерть? Может я уже не я? Такие вопросы не для моего ума, сам Ахши растерялся бы. Тем скорее его нужно найти. Если принять к сведению и не пугаться, что я не совсем Вердана из Дора, тогда кто? Откуда мне было знать, как расставить вещи старой Верданы? Про тайник я тоже не знала. Что прятала моя прародительница? Вчера я мыслила очень ясно, быстро. То, что сидело внутри меня, знало много. Сегодня по другому. Что же они сделали? Чтобы больше не терять себя нужно твердо запомнить: меня кто-то смог убить, а боги – эти странные существа, что следят за нами, оживили меня. Почему я не удивилась прежде? Ахши – не придворный, он один из них. Они хотят, чтобы я его вернула. У меня теперь есть его записи на двух языках, их никто не должен видеть…» – так она размышляла утром. Мысли вращались, перескакивали с одного на другое. Но, о, счастье! Она помнила! Память вернулась, кроме воспоминания о собственной смерти. Она не путалась в воспоминаниях. Она не знала, как и когда случилась ее свидание со смертью. Что с того, что она видит мир иначе? Вчера она не была собой, не совсем собой, но за то сделала то, что в обычном состоянии ей не доступно.

Безумец Сэс осмелился явиться к ней, рисковал жизнью ради бессмысленной сделки. В нескольких фразах он объяснил то, что Вердана сама понять была не в состоянии. Он знал, кто она. Откуда? Вчера она отказала ему. Сегодня поняла, что сделала ошибку. Что она, что Сэс – они были равны. У вора – армия злоумышленников, а она – совершенно одна.

Она нашла яркий кусок ткани – записку императора, и прицепила его на ставню окна, что означало – сделка состоится. Потом сорвала его снова. Нет. Для нее сделка с вором – падение в собственных глазах.

Вердана сунула лоскут обратно за пазуху. Там было еще что-то. Она добыла два предмета: один был медальон на цепочке с семейным знаком на одной стороне и неизвестным символом с другой, другой предмет похож был больше на подвеску, не больше, чем изящное украшение. Она рассмотрела его. Кристалл в оправе блестел на свету, его ровные грани ловили лучи, причудливо преломляли их дугой, отчего кристалл походил на распустившийся цветок. Эту безделушку она отобрала вчера у короля воров. Будучи не в себе она знала для чего он, сегодня – напрочь забыла. Она бросила его на постель. Медальон интересовал ее гораздо больше. Эта вещь много значила для Ахи Верданы, она носила его постоянно, но после смерти старухи эта вещь пропала. Великий случай, что вчера она обнаружила ее. Сходить с ума полезно, раньше ее не интересовали предметы из наследства Ахи, они стояли по всему дому. Урсу постоянно ухаживал за ними. Она думала из почтения к памяти хозяйки. Остальным старый хлам был ни к чему. Та, кем она была вчера, поняла их ценность и назначение. Кем она была?

Она покинула комнату. Не найдя Урсу, она позвала двоих слуг, и они снесли в библиотеку все вещи, что она указала. Она возилась с предметами очень долго. Вчера она расставила их быстро, а теперь не могла взять в толк, как они должны были стоять. Вердана сильно разозлилась и зарычала:

– Появись! Помоги мне, – прохрипела она. – Эй, ты, дух, что поселили в меня боги, раскрой мне секрет.

Хоть молись. Ничего у нее не вышло.

Она бросила свое занятие, спустилась во двор, стала вспоминать, что здесь вчера происходило, и только фыркнула недовольно:

– Тупая толпа.

Она огляделась еще раз. От затмения до затмения Вердана чувствовала себя самой собой, а в промежутках, когда теряла чувство реальности, она не понимала, что делает, но там в забытьи ей казалось, что она мудрее самой себя. Взгляд скользил по камням двора, по пустой верхней галерее, по крыше. Вердана взглянула на окно своей комнаты в самом верхнем ярусе дома. Она снова вспомнила о знаке, который назвал Сэс. Одна из дверей тихо скрипнула. Вердана обернулась. Рушала стоял в проеме двери. Он был, как обычно, испуган.

– Подойди, – позвала она.

Рушала послушно приблизился.

– Да, госпожа Дана Вердана из Дора, – сказал он тихо.

– Ты все еще хочешь рисовать меня? – спросила она.

– Я уже нарисовал.

– Ты не видел меня.

– Я нарисовал по памяти.

Он извлек свою табличку из-за пазухи и подал ей. Увидев свое изображение, Вердана сильно удивилась.

– Ну и махина, – произнесла она. – Неужели я так выгляжу?

– Вы недовольны? – Рушала смотрел испуганно, хотя несколько мгновений назад взгляд его потеплел.

Вердане было неприятно, что он боится ее. Почему она относилась к этому ребенку по особенному? Ей жаль его? Что за ощущения она испытывает? Странно.

– Я не сержусь. Перестань бояться. Никто еще не изображал меня так, как ты… У меня действительно такой гордый вид?

– Нет, госпожа. Я боялся, когда рисовал, поэтому и вид такой…Я хотел другое показать, какой вы были, когда я впервые вас увидел.

– Что же ты увидел? – Вердане стало очень интересно: мальчик говорил странно, он не лгал и не льстил ей.

– Величие, – выдохнул Рушала. – Я увидел…

Он умолк, весь сжался и приготовился пасть ниц.

– Договаривай, – сказала она как можно мягче, но ей хотелось приказать.

– Божество, – еле выговорил Рушала.

Вердана хмыкнула и посмотрела с интересом.

– Объясни, – теперь она требовала.

– Я не могу такое объяснить, – опять испугался Рушала.

– Иди за мной, – сказала она и двинулась к пандусу, ведущему к верхнему ярусу дома.

Рушала послушно семенил за ней. Она чувствовала его страх, дрожь, его смятение. Поразительно! Она не испытывала от этого удовольствия! О, как она раньше любила, что ее боялись и почитали. Прежде она испытывала чувство восторга, если жертва или собеседник трепетали от страха, или благоговения перед нею. Еще вчера у Марасы она жила подобным, уже более слабым чувством. Оно было и приносило удовольствие. Сегодня страх Рушалы был ей неприятен, и вчера же с Урсу она вела себя как с ровней. С ровней! Странно, странно, еще раз странно. Разряженная толпа, хвалившая и восхищавшаяся ею, только раздражала, а дядя с его льстивыми уверениями злил больше остальных. Напротив, чувства Урсу к ней и чувства Рушалы были иного свойства – грели душу и вызывали отзыв. Это не свойственные ей переживания были так остры. Она ли это?

Вердана сразу же вспомнила Ахши, который неоднократно повторял, что ко всем нужно относиться одинаково, слабых опекать, а не издеваться над ними. Он вообще говорил много того, что казалось Вердане вздором, особенно, что врагов надо прощать глупцов надо прощать за то, что они глупы, и так далее. Вздор? Ахши жил и чувствовал так, как говорил. Этим он ее привлек. Его она почитала, как существо высокое. Те же чувства испытывал к ней Рушала. Сбылась одна маленькая мечта книжника. Ахши неоднократно повторял, сначала в шутку, а когда они стали больше доверять друг другу, говорил откровенно: «Из тебя, Дана, получиться отличный покровитель для слабых, твоя сила – это большое достоинство, вопрос в том, как ты ею пользуешься».

Вердана остановилась. Она мгновенно забыла о существовании Рушалы, о том, куда направлялась. Эту фразу говорил ей не только Ахши. Она слышала ее раньше от многих. Перед глазами возникла пелена, потом череда странных образов. «Опять затмение. Только не это!» – внутренне воскликнула она. Она вцепилась в поручень пандуса, он захрустел. Этот резкий звук привел ее в состояние реальности. Она очнулась.

– Вам плохо, госпожа? – заботливый голос Урсу окончательно вернул ей ощущение реальности.

Она посмотрела туда, откуда донесся голос. Урсу стоял в галерее второго этажа. Свет падал на его фигуру. Он был уже очень стар. Вердана подумала, что ему, наверное, тяжело в таком возрасте управлять домом. Он показался ей слабым, высохшим, но полным достоинства и мира.

Слуга с клеймом на лбу. Она словно увидела его по-новому. Старик смотрел с тревогой, в его глазах была надежда и опасение одновременно. Она не слышала его мыслей, он стоял слишком далеко, но и без ухищрений ей стали понятны его чувства.

– Это прошлое, Урсу, – неопределенно ответила она.

В мыслях появилась та самая ясность, которую Вердана не ждала и опасалась, за такими просветлениями следовало состояние, когда она творила непонятно что. Грань была так тонка, но она ощутила ее. Несколько мгновений. Чувства были так же остры, а мысль ясной. Она почувствовала каждую часть своего тела по-новому. Мир перестал казаться своим и чужим одновременно. Воспоминания последних дней сложились в единую картину. Прошлое выступило из тумана. Она помнила!

– Урсу, за что я выжгла тебе клеймо? – неожиданно для слуги спросила она.

– Я забыл предупредить вас об одном визите, госпожа. Вы сказали, что я теперь буду помнить вечно и заклеймили меня.

– Ты еще был не совсем здоров в тот день, – добавила Вердана.

– Странно, что вы вспомнили эту мелочь, – смутился слуга.

– Странно, что я тогда об этом не вспомнила, – заявила Вердана, продолжая рассматривать слугу. – Надо найти комнату для Рушалы.

Урсу выразил удивление.

– Вы желаете поместить его в доме? Вчера вы собирались вернуть его хозяину, – сказал Урсу.

– Мне не хочется встречаться с Радой. Не теперь. Сегодня я иду во дворец. Кстати, там полагается одежда по уложению. Если сохранилось что-то из моих старых одежд, прикажи приготовить.

Рушала выронил портрет, и пластина с грохотом покатилась по пандусу. Мальчик кинулся ловить свое сокровище, но Вердана опередила его. Она подняла доску, еще раз взглянула на свое изображение. Она коснулась грифельного следа, краска осталась на руке.

Рушала испугался. Он подумал, что достаточно одного движения и изображение будет навсегда утрачено, что он уже не сможет снова изобразить ее такой. Рушала решил, что Вердана уничтожит портрет, и все его существо завыло от боли, хотя внешне он старался никак этого не выказать.

Она посмотрела на мальчика, потом стала осматриваться. Взгляд остановился на Урсу.

– Урсу, подойди.

Слуга выполнил приказание.

Вердана взяла его за рукав и с силой дернула. Урсу вскрикнул и отскочил в сторону. Ровный лоскут светлой ткани, половина рукава платья Урсу, остался в руках Верданы. Мальчишка и слуга переглянулись. Вердана лукаво посмотрела на обоих, потом приложила лоскут к доске Рушалы и прижала с силой, а когда отняла, то на ткани четко отпечатался рисунок, только наоборот.

– Ух! – с восторгом выдохнул Рушала.

Вердана вернула ему доску со словами:

– А ткань я оставлю на память.

Она вдруг рассмеялась неестественно добрым смехом. Урсу посмотрел, на что он пожертвовал половину рукава и не пожалел. Это было чудное изображение и такое точное. Урсу разглядывал его долго и внимательно.

– Чудо. Не видел ничего подобного, – восхитился он.

Вердана положила лоскут на руки Урсу:

– Возьми на память.

Урсу стал благодарить, но Вердана резко оборвала его и потребовала комнату для мальчика.

Рушалу разместили в уютной комнатушке на половине слуг. Он восторгался и благодарил. Своей комнаты у него никогда не было. Вердана равнодушно осмотрелась и уже собиралась выйти следом за Урсу.

– Не ходите во дворец. Вас там убьют, – еле слышно молвил Рушала.

Вердана внимательно посмотрела на мальчика, и сама закрыла за Урсу дверь.

– Откуда знаешь? – грозно спросила она.

– Знаю и все, – сказал Рушала и опять выказал испуг.

– Что ты боишься меня! – недовольным тоном сказала Вердана. – Я тебя не обижала.

– Верно, госпожа. Но я очень робею, когда вы на меня смотрите. Взгляд у вас страшный. А то, что во дворец вам не надо, ночной гость ваш просил вам это передать, когда вы придете в себя после вчерашнего. Вот так прямо он и говорил. Я столкнулся у ворот с ним. Я сбежал, когда гости стали собираться, боялся, что меня примут за вора и убьют. Еще я слышал, как шептались на рынке о вас. Говорили, если мертвые возвращаются, то это плохой знак. И императора хулили, что он якшается с мертвецами. Много дурного я услышал. Даже плакал, потому что не знал, что жители столицы так злы. Они вас не любят. Я совсем разочарован. Они вас совсем не любят, но очень бояться, они ничего не знают о том, какая вы на самом деле. А тот, что ночью приходил, сказал, что боги нас покарают, что вы еще страшнее, чем были раньше.

– Постой, Рушала. Как и где ты успел его встретить, где наслушался такого вздора?

– Он у ворот стоял не один. Я в темноте еще двоих видел. Они меня не заметили, даже не почуяли. Тот, что бы в доме, сказал им только две фразы, и они ушли, а потом он меня за одежду – хвать. И кричать не дал. Вот тут и просил он передать хозяйке, вам, чтобы не ходила во дворец.

– Страшно было?

– Очень.

– Значит, предупредил, – Вердана внимательно посмотрела на Рушалу. – Хочешь мне услужить?

– Конечно, госпожа Дана Вердана из Дора.

Вердана достала из-за пазухи синий лоскут с посланием императора.

– Ты по крышам лазать умеешь? – спросила она.

– Умею, – ответил Рушала, – хорошо умею.

– Где мои окна знаешь?

– Да. Знаю.

– Вот. Если к вечеру я из дворца не вернусь, ты этот лоскут повесишь у моего окна снаружи. Ясно?

– Да, госпожа.

Рушала взял в руки ткань. Она была испещрена знаками, очень дорогая на вид и пахла так дивно, что Рушала просиял от счастья.

– Я сделаю, как приказали, – заверил он.

– Не убегай больше. Опасно в городе, – пригрозила Вердана и вышла.

В мастерской по памяти она соорудила то оружие, что видела в небесном городе. На тонкий прут она насадила один наконечник.

Стрела с визгом и шумом вошла в стену. Вердана пришла в восторг.

– Удобнее чем меч!

Она придирчиво осмотрела свое творение, проверила еще раз на прочность нехитрый спусковой механизм, а потом занялась стрельбой. Стрелять можно было не только прутом, но и камнями и иглами. Сила удара была убойная, а главное ее новое оружие занимало так мало места, что его без труда можно было спрятать в обширной одежде. Она даже придумала перевязь для него, чтобы спрятать. Потом Вердана изготовила десятка четыре коротких стрел и насадила наконечники. Новое оружие было снова испытано. Она без труда попадала во все, во что целилась, словно пользовалась этой вещью всегда. Довольная собой Вердана вышла во двор. Дядя Нинхау стоял в галерее второго яруса и беседовал с неизвестным, у ворот ждали еще трое. Вердана спрятала оружие и стрелы в складки одежды и вышла в центр двора.

– Дана! Девочка моя. Это гонец от императора. Наш Великий хочет знать ответ на свое послание. Ты помнишь о приглашении на праздник?

– Я приду, – без всяких церемоний сказала Вердана.

Лицо дяди перекосило. Ну еще бы, никакого почтения гонцу или ему. Ей осталось только повернуться к нему и гостю спиной и уйти. Именно так Вердана и сделала.

Гонец с изумлением посмотрел ей вслед.

– И все? – с недоумением спросил он у господина Нинхау. – Кем она себя считает?

Хозяин дома был удивлен и раздосадован.

– За четыре года она утратила всякое воспитание, – высказался он. Вчерашняя обида и сегодняшнее оскорбление привели к тому, что господин Нинхау не выдержал и стал жаловаться посланцу. – Она…она не выносима, – он затрясся. Гонец выказал сочувствие. – Я боюсь пускать ее во дворец. Я не думаю, что она будет вести себя прилично! От нее теперь всего можно ждать!

– Почтенный господин Нинхау, а ведь она ведет себя так не случайно. Припомните, что уж таить, как осквернили ее имя. Вердана из Дора была гордостью императрицы, – высказался гонец и принял величавую позу. – Такой и осталась! Кто в Тупе сравниться с нею?! Кому в тяжелый час можно доверить власть?!

Гонец стал говорить нарочито громко, а его сопровождающие у ворот чинно поклонились, а потом присоединились к похвалам. Почтенный господин Нинхау стал пятиться, выражение его лица сперва выразило крайнее удивление, потом на нем отразилось подобие страха и смятения, но он нашелся, и скоро его физиономия выразила благость.

– О, император так думает?! – воскликнул он.

– Нет! Это я так думаю, – гордо заявил гонец. – Моя миссия заключается еще в том, чтобы передать скромный подарок императора вашей родственнице. Мы оставим его у ворот. Император не примет отказа и ждет, что дар будет принят и использован по назначению.

В ворота втащили громадный ящик украшенный традиционным для этих мест узором. На крышке красовался императорский знак. Ящик поставили у ворот, и с тем посольство и гонец чинно удалились.

Выражение глубокой благодарности сошло с лица господина Нинхау, он оглянулся, не видит ли кто из слуг, в два смешных прыжка оказался у ворот и прилип к ящику, поглаживая узоры на стенках и крышке.

– О, великие боги! Какая роскошь! – прошептал он. – Не удивлюсь, если сегодня император еще и прощения у нее станет просить. Ах, Дана, оценишь ли ты?

Господин Нинхау не выдержал и приподнял крышку.

– Могу поклясться, что там тряпки! – услышал он совсем близко голос племянницы.

– Ах! – вскрикнул дядя и отскочил от сундука.

– Презабавное дело, – прогремела Вердана совсем рядом. – Каков подарочек! А? Почтенный господин Нинхау?

– Дана. Ты сведешь меня с ума! – истерически завопил дядя.

– А нечего лазать в чужие вещи, – с усмешкой, совсем бесцеремонно, заявила племянница.

Вердана небрежно толкнула крышку.

– Я была права, – заключила она. – Фу! В глазах рябит.

В сундуке лежало нечто отдаленно напоминавшее одежду. Пестрые лоскуты, из которых все ЭТО состояло, кричаще не гармонировали друг с другом.

– Кажется, меня хотели обидеть, – произнесла Вердана и посмотрела на дядю. – Я думала – оружие.

Он заглянул внутрь сундука и ахнул.

– Какая роскошь!

Он осмелел и потянул наряд вверх. Достать он его не смог, слишком большое количество ткани ушло на этот подарок. Он поднял шум, созвал слуг, стал суетиться, командовать. Вердана не сразу поняла, что должно случиться. Когда догадалась, протестовать и злиться было поздно. Платье было выставлено на специальной подставке в большом зале дома. Все, кому было позволено, собрались посмотреть на императорский подарок. Вердана появилась последней, все замерли в ожидании ее слов.

– Пусть меня свесят за ноги с городской стены, но я этот хлам не надену, – наконец заявила она, и на ее лице красноречиво выразилось все то, что она думала по этому поводу.

– Дана! Дана! – заголосил дядя, его терпение лопнуло, куда-то делся страх перед грозной родственницей. – Прекрати! Как ты смеешь! Как смеешь ты, верноподданная императора, так дерзко вести себя! Ты! Ты! Тебя возвысили! Ты что не понимаешь ничего?!! Очнись, Дана! Из какой дикости ты явилась?! Где манеры? Где почтение? Ты понимаешь, что тут происходит?!

– В том то и дело, что не понимаю! – рявкнула Вердана. – Что, откупиться от меня решили? Милости моей хотят? Бояться? Да не поверю! Ни за что!

Тут Вердана озверела. Одного взгляда на слуг было довольно, чтобы они разбежались. Остались дядя, которому некуда было деться, и Урсу, готовый защищать хозяина, или остановить хозяйку, или как уж получиться.

– Думали, похоронили меня?! Оболгали и забыли?! Меня опозорили, Ахши, умника невинного, растоптали, погубили, стерли! Да кто вы, по сравнению с ним?! Мерзость! Слизь! Убили невинного и кары не ждете?! Не будет так!

«Да кто же ей сказал, что Ахши умер? Ищут И не нашли», – мелькнула мысль в голове господина Нинхау..

Он оказался достаточно близко, чтобы Вердана услышала его внутренний возглас.

– Сдохнете все! – рявкнула Вердана напоследок.

Она удалилась, перевернув по дороге несколько предметов, грохот был жуткий, что-то разбилось.

Урсу облегченно опустил руки.

– Она не в себе, – ужаснулся дядя, – она сумасшедшая.

– Переживете то, что она, таким же станете, – раздался в ответ голос старого привратника.

– Что?! – завопил дядя. – Что ты посмел сказать, низкий?! Как ты посмел мне говорить без дозволения?

Господин Нинхау замахнулся на Урсу. Старик приготовился принять удар. Слабо застонал, принимая побои, но прощения не попросил и не извинялся, чем довел хозяина до такой ярости, что он схватил со стола каменную подставку и приготовился ударить слугу. Урсу не видел, что произошло, он нагнулся до пола и решил, что ему пришло время умереть. Что-то взвизгнуло у него над головой, раздался крик, и на Урсу посыпались осколки. Стрела, выпущенная Верданой, разнесла камень на куски. Она опустила руку со странным оружием.

– Попала, – спокойно сказала она. – Удача. Он хороший слуга, зачем же его убивать. Хозяева не могут договориться, а слуг колотят. Какие же мы дворяне после этого. Не удалиться ли нам для переговоров?

Урсу поднял глаза и увидел хозяйку точь в точь, как недавно, когда застал ее с Рушалой. Она как будто опять изменилась.

Вердана указала жестом на выход. Господин Нинхау безропотно пошел в указанном направлении. Хозяева ушли, Урсу опустился на пол и осмотрел осколки, тут же лежал странный стержень и завершался он еще более странным наконечником, Этот стержень и расщепил камень. Он трижды поблагодарил хозяйку, потом стал собирать куски, а стержень подобрал, чтобы вернуть.

– Ох, госпожа, чем дальше, тем чуднее. Больно много от вас беспокойства. Однако вы и верно изменились, да так, что узнать трудно. Что же это? Мир переворачивается? А может я старею? Не пойму, – он ворчал, ворчал, говорил сам с собой, да так ни к чему не пришел.

В это время Вердана увела дядю в его покои, туда, где слуги не появлялись. Она даже проявила вежливость, усадила его первым.

– Я хочу все выяснить. Ты знаешь больше, чем я. Поведай, к чему все это? – начала разговор Вердана.

– Не пойму, – недовольным тоном сказал дядя.

– Зачем тебя вчера позвали во дворец?

– Я же пробовал тебе намекать вчера, – фыркнул дядя.

– Намеки меня не интересуют. Правду хочу знать.

– Мы доверительно беседовали с нашим Величеством.

– О чем же вы беседовали? О хозяйстве? О нарядах? Какие государственные дела император мог решать с тобой? – Вердана говорила с достоинством и спокойно. – Или тебя повысили, возвели в должность? Поделись радостью.

– Будто не понимаешь?

– Понимаю. Говорили обо мне. Только с какой стати император так мною интересуется? В Тупе мало достойных?

– О, все боги! Дана! Да ты ли это? Если бы случилось несчастье, упаси нас всех, Мантупу потребовался новый клан правителей. Мы стали бы первыми. Мы, Дана!

– Императору угрожает опасность?

Вердана напряглась. Господин Нинхау усмотрел в племяннице перемену. Она, кажется, все еще чувствовала себя обязанной защищать императорский клан. Он чуть было не подумал лишнего. Он очень хотел узнать, что на уме у Верданы, но сидела она в отдалении. Ох, хитра! Далеко – неслышно. Господин Нинхау ждал момента, чтобы объяснить племяннице всю ситуацию. Вчера она и слушать бы не пожелала.

– Дана, император болен. Дни, может десяток дней отделяет его от конца. Ему очень важно позаботиться о продолжении своей жизни. Вернулась ты не вовремя. Плохо нам стало в Тупе. Власть шатается, разбой в городе. Императору нужна сила. Эта сила – ты, Дана.

Он стал сосредоточен и серьезен. Вердана не ожидала, что он способен думать о чем-либо кроме хозяйства и нарядов. Она прониклась в этот момент уважением к господину Нинхау.

– Император предложит тебе брак сегодня, и конечно извиниться за тот позор, которому тебя подвергли.

– Меня? Я это пережила. Меня интересует репутация Ахши. Оскорбили его.

– Дана, он замешан в гибели наследницы, его видели на крыше незадолго до того, как погибла принцесса Изэ. Он – убийца.

– Меня тоже видели там. Однако я то точно знаю, что была в другом месте, то же самое скажу о книжнике. Он не виновен.

– Дана. Да кому теперь это интересно? – дядя удивился вполне искренне.

– Мне, – твердо сказала Вердана.

– Дана, решается твое будущее. Наше будущее. Семьи.

– Семья это ты и я – все, что осталось. Хочешь возвыситься за мой счет?

– Почему ты так низко меня ценишь? Я же знаю, как тебя уберечь. Станешь моей, и этот брак станет невозможен. Во дворце интриги. Ты застанешь очень грустную картину.

– Вернемся к Ахши. Он жив. Откуда тебе это известно? Только не хитри, прошу добром. Ты знаешь, как я умею добиваться правды.

– Его ищут до сих пор. То там, то тут появляются известия, что его видели. Канцлер Бала лично, лично, ведет поиски. Что говорить, если ищут, значит жив.

– Бала. Опять Бала, – Вердана выразила недовольство. – Надеюсь, ты ему не служишь?

– Мы только соседи. Я иногда оказываю ему услуги. А как не оказывать, он самое могущественное лицо, после императора. Ссориться с ним все равно, что смерть искать.

– Рада, что понимаешь это, – согласилась Вердана. – Сватовство императора тоже его идея?

– Как ты догадалась?

– А что тут тайного? Он один из первых узнал, что я вернулась. Его затея. Только не нужна я ему, как носитель власти. Опять тут тайна какая-то.

– Нет, Дана, император сам тебя выбрал.

Вердана громко выдохнула и замолчала надолго. Господин Нинхау всматривался в ее лицо. Вид у нее был будто растерянный. Он недоумевал. Что так озадачило ее? Занять трон, что еще можно ей желать? Для ее тщеславия – самое лучшее решение. Тут дядю посетила та же мысль, которой привратник Урсу мучился с момента появления Верданы в доме. Она была не похожа сама на себя. За суетой и неприятными впечатлениями от общения, он не придал никакого значения странным изменениям ее характера. Просто было оправдать их долгим отсутствием и суровой жизнью, сложнее рассмотреть эти странности. Господин Нинхау хоть и выглядел суетливым и легкомысленным, но глупцом он не был. Вердану он знал не хуже Урсу. Он начал подозревать, что Вердана не просто изменилась, она словно чужая. Что-то от нее прежней, несомненно, осталось, но во многом, даже в основном она стала другой. Меркантильный ум господина Нинхау не стал углубляться в детали, мысль потекла в ином русле – какую выгоду можно извлечь из этой перемены? Из осторожности господин Нинхау не стал обдумывать вопрос немедленно, решил сделать это в уединении. Он вновь погрузился в наблюдения, и смотрел, пока Вердана не бросила в его сторону недовольный взгляд.

– Ты еще хочешь у меня что-то спросить, Дана? Спрашивай сейчас. До начала бала не так много времени, а я еще не начал церемонию подготовки. И тебе следует провести свою. Слуги в твоем распоряжении.

– Где последний раз видели Ахши? Сгодиться все, даже сплетня, – спросила Вердана

– Опять ты о нем? Да к чему?

– Отвечай.

– На севере, у скал. В наших владениях. Что как раз очень подозрительно. Искали и не нашли. Беда с этим книжником. Почему в наших землях? Напасть на наш род.

– Не причитай, нам он ничего не сделал.

– Дана, все беды твои начались с вашего с ним знакомства. Странно отрицать.

Вердана задумалась. Он прав. Она думала так же. Хорошо это или плохо – Вердана не судила ни раньше, ни теперь. Сейчас нужно выполнить обещание, вернуть Ахши обитателям небесного города. Вердана остановилась на одной своей мысли: вдруг она поняла, что не считает их богами. У нее возникло ощущение, что она имеет право претендовать на место среди них. Возможно, если Ахши будет найден, ей предоставят право выбора: уйти или остаться. Спасать других – лучшее, на что она могла рассчитывать. О возвращении рано было думать. Первое задание оказалось непростым. Совершенно запутанная история. Будь она собой, а тут еще чужая роль, масса условностей и мало времени. Она поймала и удержала состояние, когда ощущаешь себя в двух лицах сразу. Вот оно! Совершенно ясно. Совсем недавно она еще колебалась между двумя сознаниями: преобладала Вердана, а Эл терялась. Память Верданы рисовала четкие картины, всплыли недостающие куски. Откуда? Какая теперь разница. Первый раз с момента пробуждения в теле Верданы, она не ощущала дискомфорта, напряжения, затмений, пробуждений, всего, что тревожило ее эти несколько суток на Фаэтоне.

Она знала, как действовать. Наконец-то возник план.

– Значит, не умер? – она хмыкнула.

– Почему тебя так заботит этот вопрос? – недоумевал дядя.

– Тебя это не должно беспокоить, – отмахнулась Вердана.

– Дана, я чую, ты что-то скрываешь.

– Не люблю, когда посторонние лезут в мои дела, – огрызнулась она.

– Я не посторонний! Может быть, я единственный, кто может тебе оказать помощь. Дана, если случиться то, что я жду, завистники начнут интриговать против тебя. Против нас.

– Вот поэтому сегодня я пойду во дворец одна. Ты останешься здесь и никуда не уйдешь до моего возвращения.

– Но я тоже приглашен, – обиделся дядя.

– Не понимаешь? Это будет не праздничный бал, это будет бал интриг, пиршество, позорящее наше государство. Хочешь взглянуть, как император будет унижаться передо мной?

Дядя поморщился. Его нервная и утонченная натура не терпела подобных ситуаций.

– А еще там будет Рада. Без грызни не обойдется. Желаешь лицезреть меня во всем блеске? Думаешь, я буду уложение соблюдать? Они будут лизать мои ноги и плеваться в сторону, а я буду делать вид, что все замечательно?

– Дана, – дядя сморщился еще больше, – какие гадости ты говоришь.

– Правду говорю. Пируете? Празднуете? А вы страну видели? Ни одного караула на дороге, одни соглядатаи Балы. В селениях не осталось ни одной девушки или девочки, всех продали в жены. Знаешь, откуда взялся Рушала? Я отбила его. Мальчишку выдали за девочку и продали его. Его хозяин насиловал его в отместку. В лучшем случае он умер бы в ближайшие дни от побоев, или встретил смерть на цепи в трактире, как раб. В стране твориться такое, что богам тошно! А наш император намерен жениться, сохранить себя для будущего. Какому идиоту пришла в голову такая бредовая идея?

Господин Нинхау был поражен. Вердана произнесла целую речь. Невиданное дело, и каковы ее слова, как это уместилось в ее ограниченном уме? Удивительно, что она при этом совершенно не злилась, а выступала как на суде. Не всякий мужчина может похвастаться таким ясным мышлением. Он снова подумал: «Она ли это?» Мысль становилась навязчивой. Господин Нинхау решил не менее красноречиво возразить протест и объяснить невежественной племяннице суть дела.

– Я могу объяснить, Дана. Откуда тебе знать. Тебя не было столько времени. Объявились некие, боюсь назвать. Они вывезли беременных женщин. Куда неизвестно. А ты знаешь, что со смертью мужчины при живой жене он родиться опять и будет с нею. Эти «некие» будто бы спасают только женщин и кого-то из детей, преимущественно мальчиков. Теперь понимаешь?

Ей захотелось схватиться за голову. Вот так новость! Одно дело, когда Рушала с сомнением рассказывает случай, который якобы, где-то произошел, а тут житель Тупа откровенно и с убеждением повествует, как боги забирали людей. Почему они так откровенно обнаружили себя? Она не стала скрывать своего потрясения. Кем бы ее ни считали здесь, кем бы она себя не видела – Эл или Верданой, – в обоих положениях такое известие вызвало шок.

– Где и когда такое происходило? – вкрадчиво спросила Вердана и сделала вид, что не верит.