Текст книги "Наследники миров Книга 6"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

– Не упоминай при мне Фьюлу. Я уже забыл о ее существовании и, представь себе, счастлив этим.

– Боишься встретиться с ней снова? Там она тебя не пощадит. Тебе бы стоило заручиться дружбой Эл. Представляешь, если их натравить друг на друга, Эл и Фьюлу. Это будет схватка поинтересней той, что я наблюдал в городе. Если она с тобой совершила метаморфозу, что ж она с сестрицей сделает?

Кикха увидел, как помрачнел брат. Радоборт отошел от него и не стал более продолжать беседу, ничего не спрашивал.

Эл скоро ожила, достала чистый лист и грифель, снова принялась чертить свои рисунки. Радоборт забрался к ней и разглядывал изображения из-за ее плеча. Вдруг он ткнул пальцем в лист.

– Здесь не так, в другую сторону, – сказал он.

Эл подняла на него глаза.

– Верно! Я ошиблась. – Эл улыбнулась ему.

– И здесь тоже. – Радоборт указал в другую часть рисунка.

– Да. Практики не было. Ты понимаешь, как работает эта система?

– Что тут знать. Ветер разгоняется отсюда – сюда, – Радоборт стал указывать на линии рисунка. – К этому месту он набирает самую большую мощь и сносит все, что ему попадается.

– И никакой мистики, – подытожила Эл. – Храм в долине – это не храм, это защита от ветров. Эту же модель повторил странник в городском храме. Достаточно поднять стены старого храма на мой рост, чтобы ветер разбился об эту систему и поменял направление.

– Тогда удар придется в дверь, – добавил Радоборт.

– И она откроется, – подытожила Эл. – А если убрать часть хребта, то скорость ветра станет меньше, из-за эрозии седловина просела и стала уже, поэтому и ветра сильнее, вернее они дуют постоянно.

– А если бы здесь снова был океан, вся система работала бы по-другому, – не унимался Радоборт, – он видел, как растет удивление Эл, ему нравилось красоваться.

– Совершенно верно. Радоборт, твои познания меня впечатлили.

– Ты забываешь, я великий. Ты умная, откуда ты узнала?

– У меня хорошее образование, – Эл хитро прищурила один глаз. – Кикха, кто сделал вывод, что твой брат – неуч?

– Как? Вы еще помните о моем существовании? Я не говорил, что он – неуч, я говорил, что у него мало практического опыта, – высказался Кикха. – Все ваши наблюдения, разумеется, правда, но применить их вы не успеете. Буря будет завтра. Завтра половины города не будет в живых. Кому, как не тебе это знать, брат. Эл, иди в город, мне нужно с ним поговорить.

Эл охотно ушла. По дороге она размышляла о том, что случилось бы, в случае, если бы дверь открылась. Кикхе хватит сил открыть ее, но он не хотел уступать первенство ей или Радоборту. Уже сойдя в долину, Эл пожелала, чтобы Кикха не уводил Радоборта дальше в следующий мир.

Братья вернулись в город позже Эл, на улицах звенела музыка, сновали жители, царило всеобщее веселье. Народ двигался в сторону дворцовой площади. Кикха вступил в диалог с одним их прохожих, тот не без удивления долго изучал высокого чужака, а после размышлений разъяснил, что трое певцов будут там исполнять баллады. Каждый может заказать им песню о чем угодно, только нужно немного заплатить.

– Певцы берут плату? – фальшиво удивился Кикха.

Горожанин не уловил фальши и объяснил, что это единственный день, когда любой может попросить у певцов рассказать не о себе, а узнать о ближнем, именно за это нужно платить, кто скуп – тот не платит, кто корыстен и хочет узнать чужие секреты, -должен заплатить много. Цену певцы назначают сами.

Радоборт присоединился к беседе.

– И что же, они во всеуслышание расскажут о другом, даже если он не желает, чтобы его чувства выставили на всеобщее обозрение?

– Тот, о ком будут слагать песню, может потребовать у певцов за это ту цену, которую назначили за него. Певцы обязаны петь, если примут плату.

– В каком случае певцы откажут просителю? – спросил Радоборт.

– Если он попытается узнать, кто завтра умрет, – ответил горожанин.

Радоборт бросил взгляд на Кикху.

– Ты же жаждал знать правду, вот тебе шанс, – ответил Кикха на немой вопрос.

– Но учтите, вы можете навсегда потерять доверие того, чью душу выставите на показ, – предостерег горожанин и пошел своей дорогой.

Площадь была самым оживленным местом. Музыка здесь гремела, в нескольких кругах танцевали. Братья увидели в одном круге Эл. Она снова облачилась в платье, беседовала с горожанами, а те смотрели на нее, как на диво.

Даниэль ловко выманил Эл из толпы. Он заставил ее двигаться с ним в такт музыке, она быстро усвоила нехитрые движения. Вот она уже увлеченно выплясывала в компании горожан, круг стал расти, от повалившего туда народа. Всем хотелось увидеть, как танцует пришлая девушка. Эл вытаскивала из толпы новых танцоров, и люди пускались в пляс вместе с ней, а зрители приходили в восторг. Образовался новый круг танцующих, скоро площадь была занята одним большим кругом. Среди танцоров Кикха видел, как мелькали знакомые лица, тех, кто был на совете, он видел Ладо и Хети, людей, в числе которых они недавно пришли в город. Эл смешалась с толпой и выглядела как своя.

– Не знал, что ей по душе подобные забавы, – заметил Радоборт. – Неужели только для того, чтобы заполучить доверие окружающих?

– Она всерьез решила принять вызов стихии. Она теперь наравне со всеми. Завтра ее тоже может убить ветер, – ответил Кикха.

Радоборт смутился, а потом произнес:

– Зря ты равняешь ее со смертными.

Взгляд Эл в это время выхватил из толпы высокую фигуру Кикхи. Она выскользнула из круга танцующих и пошла к ним. Переводя дыхание, она сказал:

– Раз вы еще тут, я и с вами прощаюсь. Раз я не сделала этого на скалах, то воспользуюсь случаем. Простите за все неудобства, которые я вам причинила.

– Ты решила умереть? – спросил Радоборт.

– Нет, пока. Есть подробность на счет ветров. Будет два урагана с перерывом. Если я переживу завтра, то я не упущу второй случай. Заметили? В городе стих ветер. Еще утром был.

К ней подошел Хети. Он сначала обратился к братьям.

– Простите меня, великие, я сердился на вас за сестру и Эл, но я еще слишком молод, чтобы владеть собой.

– Я тебя прощаю, – сказал Кикха. – Прости и ты меня.

– За что? – спросил любопытный Хети. – Прощения просят за что-то.

– За то, что обижал твою любимую Эл.

– Так вот же она. У нее и проси. Но я все равно прощаю тебя.

– Тогда за что? – в свою очередь спросил Кикха.

– За то, что ты великий, – сказал Хети и засмеялся.

Кикха тоже рассмеялся.

– Мальчишка!

Хети поспешил скрыться в толпе.

– А где твоя сестра?! – крикнула ему вдогонку Эл.

– Действительно, где же королева? – удивился Радоборт.

– Я поищу ее, – вызвалась Эл и впорхнула обратно в круг.

Протанцевав на другую сторону круга, она опять смешалась с толпой и выскользнула с площади через арку с воротами, которые были открыты по случаю праздника.

– А мы поищем певцов, – намекнул Радоборт.

– Знаешь, я сомневаюсь, что нам стоит осуществлять эту затею. Я вспомнил про доверие. Эл придет в бешенство, – заметил Кикха. – Слышал, что сказал ребенок. Нас тут не любят.

– Кому на этой площади не хочется знать, кто она в действительности такая? – спросил Радоборт.

Он выхватил из толпы небольшого роста женщину в яркой одежде.

– Хотела бы ты знать, милая женщина, кто такая Эл? – спросил у нее Радоборт.

– Ой, господин! За милую женщину, спасибо. Только я не певец, чтоб знать, кто она такая, – радостно ответила та.

– А почему не спросишь певцов? – спросил Радоборт.

– А где я возьму богатство, чтобы расплатиться за такую правду, – тут женщина смутилась, он смотрела на них какое-то время, потом заметила. – Есть такая правда, которая хороша, когда она тайна для толпы.

Она вновь была увлечена в круг людей.

Кикха и Радоборт переглянулись.

Эл тем временем мчалась по улице к дому Ладо, она не сомневалась, что разыщет Алмейру там. Эл вбежала в дом. Первым делом она переоделась. Очутившись в своем обычном сером костюме, Эл почувствовала себя уютнее. Перекинув через плечо сумку, с которой она старалась не расставаться, накинув плащ, Эл исследовала дом. Девушки не было. Тогда Эл сделала вывод, что королева прячется в другом месте. Эл вернулась на площадь, нашла место, где было немноголюдно, и подкралась к дворцовой стене. Разбег. Прыжок. Эл как кошка вскочила на перила галереи, спрыгнула на пол. Она пригнулась, чтобы ее не заметили с площади. Не плохо бы натолкнуться на жреца, он подскажет, где искать королеву. Эл зря надеялась. Такие существа имеют свойство не появляться, когда они действительно нужны. Тут ей пригодилось знание дворца. Скоро Эл оказалась во внутреннем дворике, где, рос маленький сад. В арке галереи третьего яруса Эл заметила Алмейру. Та вдруг метнулась в глубину галереи. Эл удивилась тому, что Алмейра убегает от нее. Эл помчалась вдогонку. Ей пришлось рыскать по коридорам, пока она не настигла девушку.

– Почему королева одна и прячется, когда все ликуют? – спросила Эл.

Алмейра посмотрела на Эл своими проникновенными очами. Эл догадалась, что с девушкой произошла перемена, что ее присутствие вызывает боль у молодой королевы.

– Что случилось? – задала Эл следующий вопрос и подошла вплотную.

– Мне не обязательно присутствовать на празднике. Я им чужая, – ответила та.

– Какая интересная позиция. Не пора ли перестать питать собственную трусость? Не порадуешься ли ты оттого, что я скажу? Я нашла способ отвести ураган от города. Есть надежда, а это повод для радости.

В ответ девушка тяжело вздохнула и заплакала.

– О святые небеса! – воскликнула Эл. – В этом городе до сих пор не идет дождь только потому, что вся влага выливается через эти очи! Что опять случилось? Ты же не жертв оплакиваешь? Алмейра, не вынуждай меня на крайние меры. Я могу узнать о твоих печалях помимо твоей воли. Как люди воспрянут духом и поверят в спасение, если видят испуганную и вечно чахнущую королеву?

– Неужели ты не понимаешь?! Ты не знаешь причину моего горя?! Неужели ты не видишь! Я хочу умереть! Нельзя так больше мучиться! – с рыданиями выкрикнула Алмейра.

– Я не знаю причину твоего горя, – призналась Эл. – И мне не понятно твое желание умереть. Вот не ожидала.

– Оставь меня, Эл. В тебе и счастье, и горе, и мука одновременно. Владыка наказывает меня! Но зачем так жестоко?!

– Я думаю, владыка здесь ни при чем, – сказал Эл, призывая свое терпение. – Ты не могла бы мне, глупой, объяснить, что твориться в твоем сердце? Постой, – Эл вдруг улыбнулась. – Радоборт?

– Я люблю его! – с болью простонала Алмейра. – Люблю. Никто и никогда не возбуждал таких чувств, такой боли.

– Да-а-а, – протянула Эл. – Твой выбор оказался по-королевски сложен. Хм. Да.

Эл отошла от Алмейры. Подпрыгнула и уселась на перила.

– Что же ты станешь делать? Страдать моча? – спросила она.

– Что мне остается, если он избрал тебя!

Эл старалась не засмеяться, пряча улыбку, она терла пальцами кончик своего носа.

– Выход здесь один. Нужно признаться ему. Это огромный риск, потому что этот мальчишка не знает, что такое любовь.

Эл увидела, как Алмейра перестает рыдать, как ее охватывает изумление.

– Так ты не любишь его?

– Ты придумала себе бог весь что! Мы чуть не убили друг друга! Хороша любовь! Наш разговор после схватки ты приняла за объяснение? Зря. Я люблю другого.

– Кикху?

– Нет. Он далеко отсюда.

– Тогда почему ты не с ним? – Алмейра выразила красноречивое изумление.

– Мы потеряли друг друга, потому что однажды я не решилась сказать ему правду о себе, о своих чувствах, об опасностях, которые мне действительно грозили. Я охраняла его чувства, его покой, чего не должна была делать. В результате, я потерла его, свой мир и даже себя. В иной ситуации, я бы посоветовала не торопиться с признаниями, но сейчас время быстрых событий, один день – дороже вечности. Скажи ему, как только почувствуешь, как только представиться возможность. – Эл спрыгнула с перил, подошла и крепко сжала руки Алмейры. – Долой смятение. От нашего с тобой мужества зависит будущее этого города и его народа. Идем. Люди должны видеть свою королеву. Она прекрасна и достойна уважения.

Эл распахнула складки верхней одежды Алмейры, под ним мелькнуло лиловое платье.

– То, что нужно, – заключила Эл и освободила Алмейру от серого одеяния. Потом сняла свой плащ и набросила ей на плечи. – Вот так. Рядом с тобой должен был идти принц или король, но, увы, я лишь могу его заменить.

Эл засмеялась, а Алмейра, утирая остатки слез, сказала:

– Это, почти, правда. Ладо изначально принял тебя за принца. Он вел тебя в город, надеясь, что ты будешь нашим королем.

Эл засмеялась еще громче.

– Я оказалась женщиной! Бедняга.

– Эл, могу я попросить тебя?

– Да.

– Позволь мне привести в порядок твою одежду и волосы, поскольку нам предстоит торжественный выход.

– Не могу отказать, – согласилась Эл.

Алмейра завела ее в одну из комнат. Там Эл увидела огромное зеркало и остановилась, как вкопанная. Королева пыталась подвинуть Эл к зеркалу, чтобы та взглянула на себя, но сдвинуть оцепеневшую Эл с места оказалось не под силу. Алмейра нашла гребень и аккуратно разобрала первую прядь волос. Эл так и стояла на месте, пока ее шевелюра не превратилась в красиво уложенный ореол. Алмейра сняла сумку с плеча, поправила куртку.

– Что это за зеркало? – наконец, спросила Эл.

– Самое обычное. Секрет этих зеркал прост, его показал странник.

– Твой отец?

– Откуда ты знаешь? – смутилась Алмейра.

– Меня нельзя поить. Все претензии к Таниэлю и его братьям.

Алмейра понимающе кивнула, но заметила:

– Горожане лишь подозревают это.

– Я не выдаю тайн чужого происхождения. Меня это не касается.

– Благодарю тебя, Эл.

– Что отражается в этом зеркале? – спросила Эл.

Алмейра оставила в покое ее одежду и заглянула в лицо.

– Ты знаешь легенду о зеркалах? – спросила она.

– Нет, – честно ответила Эл. – Какую легенду?

– Когда-то владыка этого мира создал зеркала, которые отражали истинную природу всего живого. Каждый, кто смотрел в зеркало, мог понять свое предназначение в этом мире. Но владыка позднее уничтожил все зеркала.

– Почему?

– Это знает только он, – ответила Алмейра.

– А это зеркало?

– Оно отражает видимость.

Эл вздохнула. Алмейра ждала, что она взглянет на свое отражение. Эл не двинулась с места.

– Все готово, – сообщила Алмейра.

– Нам пора, – сказала Эл и подала Алмейре руку.

Они спустились в нижнюю галерею.

– Мне не хочется выходить из дворца, на площадь, – со смятением в голосе сказала Алмейра.

– Но там стоит кресло, я видела. Оно для тебя, – настаивала Эл.

– Нет. Его ставят каждый год. Оно для короля. Это напоминание, что у нас был король и надежда, что он когда-нибудь будет, – сказала Алмейра и открыла перед Эл дверь.

Эл проследовала за ней по подземному переходу, они вышли на поверхность где-то за пределами площади. Они подошли к воротам. С площади доносился звучный голос Даниэля. Он пел. Эл стала вслушиваться в слова.

– Слышишь? Он поет о любви. О том, что в город пришла любовь. Хороший знак. Певец не лжет. Смелее, моя королева, – торжественно произнесла Эл и толкнула створки ворот.

Алмейра вздрогнула, Эл удержала ее руку в своей и ввела на площадь. Звучала музыка, голос Даниэля стал громче. Он пел со ступеней дворца, так чтобы всем было видно его.

Даниэль с возвышения разглядел, что происходит в дальних рядах. Люди расступались, по образовывающемуся проходу, шагала Алмейра в сопровождении Эл, потом он увидел сияющий взгляд старшего брата Таниэля, одобрительный кивок Ладо, торжество в лице маленького Хети, изумление Радоборта, который не сводил с королевы глаз. Даниэль неожиданно для себя соприкоснулся с ощущениями Кикхи, который был не проницаем до этого момента, он проникся ощущениями, которыми жил в это мгновение тот, кого все называли великим. Кикха был благодарен Эл, он испытывал удовлетворение и гордость за нее, точно видел триумф друга.

Даниэль умолк, потому что не смог петь, смятение охватило его. Совсем недавно великие всучили Таниэлю редкий кристалл, чтобы певцы рассказали людям об Эл. В их просьбе, как сказал Таниэль, не было доброго умысла, потому он пытался отказать в просьбе, но строгое требование, с которым обратился Радоборт, не подразумевало отказа. Таниэль принял плату, покачал головой и помрачнел. Теперь Даниэль с тревогой смотрел на Кикху. Когда была ложь? Тогда или сейчас?

Кикха ответил ему насмешливым взглядом, дал понять, что он все слышит, что придется исполнить обещанное. Даниэль понял, что великий состроил им ловушку, в которую попалась совесть троицы певцов.

Даниэля бросило в жар. Он сошел по ступеням вниз и поравнялся с девушками, точно встречал их. Эл серьезно посмотрела на него и передала руку Алмейры ему. Даниэль взял ее механически и направился к креслу. Ему показалось, что Алмейра испугалась, когда он усадил ее на трон, предназначенный королю, но Эл кивнула ей одобрительно, Алмейра осталась сидеть. Эл развернулась и поклонилась людям. Наступило молчание. Девушка обвела взглядом притихших горожан. Ее поступок стал неожиданностью, но еще не вызвал ни осуждения, ни одобрения. Ладо отделился от толпы, поклонился и встал за спинкой трона, поддерживая решение Эл, там же встали и трое певцов. Перед тем, как присоединиться к ним, Эл встала напротив трона опустилась на колено и коснулась края платья Алмейры.

– Пока я пребываю в этом городе, мои знания, мое сила, моя отвага в твоем распоряжении королева Алмейра, – сказала Эл так громко, чтобы ее слышали все.

Эл встала рядом с Ладо.

– Благодарю тебя, – шепнул он.

– Что-то я жреца не вижу, – тоже шепотом сказала Эл.

– Он не посещает праздники, – ответил Ладо.

– Эл, – позвал Таниэль, – сейчас время для песен. Что нам делать?

Эл указала взглядом на Алмейру.

– Как решит королева, – ответила она.

Таниэль склонился и спросил разрешения у Алмейры и еще шепнул ей что-то очень тихо.

– Такова их воля, – сказала Алмейра.

Таниэль приблизился к Ладо, и загадочно шепнул тому на ухо. Ладо встревожился. Тут Эл догадалась, что речь о ней. Таниэль в это время двинулся к лестнице, Даниэль и Маниэль шагнули за ним. Ладо сделал два шага и встал плечом к плечу с Эл.

– Мне нужно тебе сказать, – начал он. – Случилось то, чего я не ждал. Мне следовало объяснить раньше.

– Конкретнее, – сказал Эл. Люди на площади ждали представления, и ей не хотелось задерживать общее веселье.

– Отойдем к стене, – предложил Ладо.

Они оставили Алмейру одну, лишившись поддержки, она почувствовала себя неуютно. Люди были захвачены предвкушением продолжения праздника, и на нее уже мало кто смотрел, взоры устремились к певцам. Королева перевела дух.

Эл снова оказалась у ворот. Вид у Ладо был виноватый. Эл ждала объяснений.

– Я должен был предупредить тебя, но события мчались, и я не успел сказать. То, что сейчас будет происходить, затрагивает тебя.

– Каким образом? – спросила Эл.

– Эл, это традиция. Певцы прибывают в наш город каждый год перед ураганами. В этом городе принято…

– Ладо, я уже понимаю, что у вас принято, можно рассказать очень коротко.

– Сейчас будет часть праздника, когда певцов можно попросить спеть о чем угодно. Если кто-либо просит спеть о другом жителе или госте он должен за это заплатить.

– За меня заплатили? – спросила Эл.

– Да.

– Догадываюсь кто. И дорого?

– Таниэль не сказал мне цену.

– Забавная традиция. Необычно для моего понимания.

Эл не стала продолжать объяснение, Ладо с трудом давался этот разговор. Она хотела пройти сквозь ряды людей обратно к Алмейре, но сообразила, что исход представления неясен и откровения о ней могут навредить королеве.

Эл оказалась не единственной, о ком просили сложить песню. Таниэль уже огласил первую просьбу и запел. Он на ходу слагал куплеты с изрядной долей юмора, они звучали как поучение, люди на площади хохотали, и ему приходилось делать перерывы, чтобы успокоить народ. Когда Таниэль закончил петь, тот, о ком звучали его слова, вышел на ступени, обнял Таниэля и поблагодарил.

Настала очередь следующего, о нем пел Маниэль, он не подражал брату, и песня его оказалась серьезной, о несчастной любви. Из текста Эл поняла, что один молодой человек попросил спеть о своем друге, чтобы помочь раскрыть его душу. Эл была тронута этой песней. Маниэль, быть может, помог объединиться двум сердцам.

Потом Даниэль сложил веселую песню про соседа, который немного скуп, но не потому, что скуп от природы, а просто не подозревает о своей скупости. Вышла забавная песенка. И Эл увидела, как один горожанин взял плату за то, что поют о нем.

И тут Эл поняла, что настала ее очередь. Таниэль сообщил о поступившем заказе, народ оживился. И вдруг певец сказал:

– Я взял плату, но усомнился в том, что ее достаточно.

– Ты хочешь еще? – услышала она вопрос Радоборта.

– Я бы просил совета у людей. Такое в этом городе в первый раз. Что мне делать, люди?

– Ты знаешь правила, певец! – кричали ему из толпы. – Ты взял плату, теперь придется петь. Если гостья сочтет плату малой, мы согласны собрать еще, сколько сможем.

Эл стала не по себе, захотелось уйти, оставив им право следовать своим традициям. Она старалась не сердиться, однако, чувствовала себя уязвленной.

– Что мне делать, Эл? – спросил Таниэль.

Эл не сдержалась, в ее голосе звучали злорадные нотки.

– Разве такому великому певцу не слышна песнь моей души? Или ты сейчас оглох?

– Сколько бы я не дал, даже более того, что дали мне, ты не возьмешь ни пылинки, госпожа. Я не смею предлагать тебе, – смутился Таниэль.

– Сколько за меня заплатили? – выкрикнула Эл и пошла к ступеням, перед ней расступались, а она видела, как на лицах появляется виноватое выражение.

Таниэль тем временем достал крупный кристалл. Эл догадалась, кому он принадлежал.

– Я поступлю по-другому, – сказала Эл, взяла камень в руки и швырнула в Кикху. – Вы не возьмете плату, но петь все ровно будете. Правду. Как оно должно быть.

Камень едва не угодил в голову старшему брату, Радоборт перехватил его.

– Это я заплатил, Эл! – выкрикнул Радоборт. – Разве всем уже не известно, как ты великодушна. Так пусть услышат балладу о тебе.

Даниэль почуял новую ссору.

– Мы принимаем твои условия, Эл, – сказал он и положил ей руку на плечо. – Позволь мне и Маниэлю взять этот труд на себя. Одного голоса будет недостаточно, а два то, что нужно, а Таниэль путь нас поправит.

Эл чувствовала, как растет напряжение в душе Таниэля, и поняла, что уже стареющий брат не сможет петь от волнения.

– Изволь, – кивнула Эл.

Маниэль встал у другого ее плеча и произнес первые слова, Даниэль подхватил мотив и продолжил, так они, словно переговариваясь, запели на два голоса:

Проходит этот день,

Один из тысячи, что проносились мимо,

И он не повторим, как все другие,

Из тысячи, когда была любима,

Когда сияла славой жизнь моя.

Но, где бы ни скиталась я,

И тысяча миров мне не заменят

Родимый дом и голоса друзей,

Что слышу я в своих воспоминаниях.

Я воскрешаю прошлое, когда мне грустно,

Оно уже не затмевает разум и не мешает

Жить и в этом дне.

И пусть никто не вспомнит обо мне.

Я свой свершаю путь велением сердца.

И, может быть в стремлении моем

Вы не найдете ни нужды, ни прока,

Меня вы не вините в том.

Я с вами прибываю лишь до срока,

Когда опять уйду своим путем.

В течение времен я перестала видеть

Прямую череду событий,

Я вижу жизнь, как полотно из нитей,

Что соткано судьбой.

На этом полотне и времена, и души,

И рок сплетаются в одно,

И дай мне Бог, на это полотно

Свой наложить стежок.

Да так, чтоб стало лучше,

И чтоб не упустить заветный срок.

Не просто следовать узорами судьбы,

Преодолеть сомнения и страх

И ложь, что на чужих устах

Сплетает сети зла.

О, будь добра, судьба! Чтоб я смогла

Замкнуть заветный круг,

И обрести тот мир, что сердцу дорог.

Опять попасть туда, где ждет меня любовь,

Где другом и любимой буду вновь.

Они пели, а перед глазами Эл стали проноситься картинки из прошлого. Первые путешествия во времени, полеты, космос, лица наставников и друзей, немногих врагов, плен, остров. Эл увидела всю свою жизнь, словно перед смертью. Голоса сплетались, терзали душу, а песня все не кончалась. Когда смолкли последние звуки, Эл очнулась со слезами на глазах. Певцы стояли рядом.

– Это обо мне? – спросила Эл.

Она смотрела на все отсутствующим взглядом.

Ладо издали наблюдал все действо. Он видел, как поднялся и ушел Кикха. А Эл впала в некий транс, он узнал этот взгляд, такой, какой видел на поляне во время схватки, словно дверь только что отворилась перед ней. То была дверь в прошлое. Он облегченно вздохнул. Все обошлось.

Эл спустилась со ступеней и ушла с площади. Никто не последовал за ней. Не посмели. Он понимал – извиняться бесполезно, и думал, что певцы немного нарушили условия. А возможно ли спеть обо всем сразу? Он не знал историю жизни Эл, но давно сделал вывод, что такой опыт в таком молодом возрасте, каким, очевидно, обладала она, не зарабатывается легко. Рассказ Алмейры о ранах, схватка с Радобортом, ревность Кикхи, – все говорило о том, что Эл не случайный гость в этом мире, что у нее есть цель, которую ему не дано постичь.

Эл брела прочь от центра города, ей хотелось спрятаться от всех, забиться в угол, забыться. Воскресли! Опять воскресли ее воспоминания! Она слышала голоса. Певцы пели, и среди их голосов ей чудился голос Игоря, смех Ники, вкрадчивые мурлыкающие интонации Дмитрия. Она не слышала только один голос – Алика.

– Прости меня, Эл. Я должен был остановить Радоборта, – это был его голос, и Эл шарахнулась в сторону.

Показалось. Кикха стоял за ее спиной. Эл свела брови, ей было неприятно видеть его, она снова пережила все чувства, что вспыхнули на площади, но не дала выхода злобе. Ком в горле. Она не смогла ответить, пошла дальше.

Совсем без цели она вышла к тем трущобам, где жили Хети и Алмейра. Она нашла тот дом, зашла внутрь, поднялась на второй этаж. Дом казался брошенным. Эл легла на пол, свернулась калачиком и больше не шевелилась. Приступ подобного оцепенения она переживала, когда очутилась одна на острове, когда нет ни мыслей, ни устремлений.

Она закрыла глаза. И незаметно погрузилась в тяжелый сон. Сама собой перед ней возникла картина прощания с островом. Алик. Алик. Этот образ снова стоял напротив. Что она говорила Алмейре? Признаться. Время. Время. Завтра может не наступить.

– Я люблю тебя. Слышишь. Я другая. Не важно, что такая я тебе не нужна. Я другая, но я люблю тебя.

Он молчал. Это была картинка из ее памяти, а не видение, а так хотелось, чтобы он возник. Эл впервые осознала, что ей нужна защита, что так в одиночку ей отсюда не выбраться. И тут возник другой образ, которого не было в ее видениях. Дмитрий. Какой-то высокий, мощный, слегка не бритый с шальным взглядом.

– Так не пойдет, капитан, – журчал Димкин голос. – Вставай. Битва еще не окончена. Проснись, Элька. Неужели ты пропустишь первый порыв этого проклятого ветра. Или я в тебе ошибаюсь? Бейся, капитан. Не время киснуть.

Эл проснулась.

– Дмитрий?!

Пустой дом, хмуро, сквозняк, какого не было. Первый порыв!

Эл вскочила на ноги. Спохватилась. Сумки нет. Эл выбежала на улицу, она мчалась к городской стене, только потому, что так сказал Димка. Уже известным путем она влезла на стену. Он не ошибся. Это была еще та картина! Эл имела дело с бурями, потому впилась взглядом в сплошную стену мглы, которая летела на город с огромной скорость, она хотела поймать ее направление. Еще чуть-чуть и мгла достигла холмов с остатками храма. Там она немного рассеялась, появились течения, и Эл смогла ясно увидеть, как движется это нечто, как скользит между холмиками и тает. Досмотреть представление до конца она не смогла. Инстинкт самосохранения погнал Эл прочь со стены, только теперь стало очевидно, что ее снесет оттуда. Эл, царапая руки, разбивая колени,сползла со стены и бросилась бежать. Не чувствуя под ногами мостовой, она мчалась так быстро как могла. Куда? Эл понятия не имела, где ей укрыться. Ее вынесло на дворцовую площадь.

– Сюда! Сюда! – услышала она крик.

Эл остановилась. На другом конце площади стоял и махал руками Матиус. Эл побежала к нему. Он не дождался, пока она поравняется с ним, и метнулся в ворота. Вместе они бежали к храму. Эл чувствовала, что не успеют. Грохот сзади означал, что ураган уже в городе. Они опять оказались на дворцовой площади, правда, в другом конце.

– Сюда! Сюда! – твердил Матиус.

Он метался как заяц. Эл уже собиралась схватить его и тащить во дворец. Матиус опередил ее и вбежал в галерею быстрей. Эл оглянулась. Темное марево уже застилало площадь, в лицо ударил удушающий порыв. Она задержала дыхание.

Матиус распахнул дверь. Она вбежала за ним. Он уже поднимал плиту. Эл помогла ему, и они свалились в темный лаз. В ловкости Матиусу не откажешь, он успел зацепиться за что-то, да еще прикрыть плитой отверстие. Он хрипел. Эл тоже дышала с большим трудом.

– Беда, – выдохнул Матиус. – Этот все снесет. Ох.

В темноте Эл слышала его бормотание, переходящее из внятного в совершенно неразборчивое. Эл не могла еще сообразить, что Матиус перешел на другой язык. Он долго что-то говорил. Эл перевела дыхание, откашлялась, и уже потом стала вслушиваться в его новую речь.

– Ты не знаешь этого языка, он уж очень древний, – внятно сказал Матиус. – Пришлось вспомнить его, когда искал смысл твоего имени. Думаешь просто прикидываться сумасшедшим. Ух. Пока разыскал тебя, думал, целая вечность прошла. Чуть не погибли. Какой переполох был вчера и всю ночь. Искали тебя. Думали, ты ушла. Пропала и все. Этот здоровенный великий метался по городу, злющий, как тот ветер. Вот радостная весть – ты можешь и от них спрятаться. Значит, и от владыки. Кто меня после этого переубедит, что ты – странник.

Эл переводила дух и молчала. Матиус дернул ее за рукав.

– Нельзя тут стоять, он и сюда проникнет. Нащупай внизу плиту.

Эл стала шарить в темноте. Они стояли в колодце, где поместилось бы еще несколько таких как они. Она нашла люк у себя под ногами – гладкую поверхность отличную от плит пола.

– Нашла, – сказала она.

– Я думал, ты говорить разучилась. Сердишься.

– Нет.

Матиус нащупал что-то в темноте и открыл люк. Эл скользнула туда, повисла на руках, ноги нащупали пол. Эл аккуратно встала на ноги.

– Там коридор, – указал Матиус. – У тебя за спиной есть ниша, поищи там лампу. Ай, да ты огня не достанешь. Вот что. Люк нужно за собой закрыть. Как бы тебе подержать меня.

– Спускайся, я возьму тебя за ноги, – сказала Эл.

– Не. Ты отойди, я сам.

Матиус, как мешок, рухнул рядом, покряхтел. Он взял у нее лампу. Свет осветил длинный коридор, который вдали поворачивал направо. Эл смотрела на светильник.

– Он не похож на те, что вы зажигаете наверху.

– Вот странность. Во время урагана шары не светятся, словно ветер забирает их силу. Заметила, что в храме я пользуюсь огнем. Огонь в храме должен всегда гореть. Всегда. Я ежедневно проверяю огни. Пора закрыть проход. Встань мне на спину и закрой его.