Текст книги "Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура"

Автор книги: Майкл Векс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

VI

Лучший пример того, какое развитие в идише может получить религиозный обряд, – церемония, которую совершают перед Йом-Кипуром. Живого петуха (или курицу^{41}) вертят в воздухе, говоря: «Это – моя замена, мой заместитель, мое искупление. Этот петух/курица умрет, а мне предстоит долгая, добрая и мирная жизнь».

Христиане выбрали для такой цели Иисуса, евреи – домашнюю птицу. Ритуал называется шлогн капорес (шлогн – «бить», а к слову капорес мы вернемся немного позже); на протяжении ста лет им пренебрегали и даже презирали, а сейчас начали понемногу возрождать, но даже те, кто его соблюдает, признают, что смотрится он несколько странно. Во времена своего расцвета традиция была так популярна, что некоторые раввины начали протестовать против нее, – и так не похожа на все остальные традиции, что переводчик «Писем темных людей»^{42} (памятник европейской сатиры шестнадцатого века) использовал шлогн капорес как довод в защиту сынов Израиля от недоброжелателей. В «Письмах» упоминаются споры, возникшие вокруг немецкого ученого, христианина Иоганна Рейхлина и его выступлений в защиту Талмуда (его доступности христианам). Сатира была направлена против плохих парней, во главе которых стоял мешумад (еврей, отрекшийся от иудаизма) по фамилии Пфефферкорн. В 1909 году «Письма» перевел на английский Фрэнсис Гриффин Стоукс (тоже ученый-нееврей). Стоукс, разозленный нападками Пфефферкорна на евреев, насмехался над его утверждениями: дескать, на иудейский Новый год принято выворачивать карманы на берегу реки, а в канун Судного дня – вертеть над головой живых кур.

Такова трагедия еврейской жизни в изгнании, почва, из которой идиш был вынужден расти: вы в точности описываете ваши религиозные обряды, а все думают, что это антисемитская клевета. Выворачивание карманов на Рош ѓа-Шана называется ташлих (буквально – «ввергать»), слово взято из Книги пророка Михи (7:19): «Ты ввергнешь [ташлих] в глубины моря все грехи их». Этот обряд и сейчас широко распространен, но он не подарил идишу ни одной поговорки. Зато от шлогн капорес пошло множество выражений, даже не связанных с Йом-Кипуром.

Капорес – множественное число от капоре. Слово пришло из лошн-койдеш, оно образовано от того же корня, что и Кипур в «Йом-Кипур», и означает «искупление», «отпущение грехов». Шлогн капорес – «бить петуха отпущения»; это единственное название данной церемонии. Птицу берут за ноги и трижды вращают вокруг головы, после чего режут. Раньше кур раздавали бедным – которые, ясное дело, не были рады такой щедрости: не очень-то приятно питаться грехами богатого ближнего своего. Теперь денежный эквивалент курицы отдают на благотворительные цели.

Почему именно куры? Потому что коровы слишком тяжелые. Спрашивать «а почему куры?» – все равно что «а почему евреи?». Кур хватают, мучают и казнят – ведь они дешевые и легкие; кроме того, ивритское гевер означает и «петух», и «мужчина». Око за око, зуб за зуб, мер за рубьо, а гевер за гевера: добрая половина иудаизма основана на каламбурах, а люди еще удивляются, почему евреи такие смешные.

Капоре ни с того ни с сего поднимают в воздух и начинают ей размахивать. Птица не понимает, в чем дело, она испугана. А что случается с птицами от страха?… Моя мать всю жизнь питала отвращение к курам и всему, что с ними связано, поскольку в детстве пострадала как раз от такой неприятности с капоре, – и, видимо, это был не единственный случай: теперь в религиозных газетах можно встретить объявления, предлагающие «живых капорес в памперсах». Я уверен, что в каких-нибудь религиозных общинах ведутся жаркие споры о том, какие подгузники надевать на кур – «Памперс» или «Хаггис». То, что традиция сохранилась и даже распространилась, – дело рук (точнее, макушек) хасидов: уже почти все религиозное еврейство давно заменило кур на благотворительные взносы, а хасиды продолжали шлогн; возможно, именно этим объясняется их загадочный обычай носить широкополые шляпы.

Человек, впервые попавший на шлогн капорес, зачастую кукт ви а ѓон ин бней-одем – «смотрит, как петух на молитву Бней Одом»[18]18
  На ашкеназском иврите – «Одом», на идише – «Одем».


[Закрыть], то есть совершенно растерянным взглядом. Он не может понять, что творится, поскольку слишком потрясен. И немудрено – вот если бы на вас надели подгузник, перевернули вниз головой, поднесли к молитвеннику, из которого кающийся зачитывает «Бней Одом», а потом начали крутить в воздухе? Когда-то эта поговорка была излюбленным выражением учителей в хедере – именно так они описывали отчаянные попытки ученика истолковать текст (причем обычно учитель говорил все в лицо ученику). О человеке, оцепеневшем от ужаса, так не скажут. Обычно поговорка означает, что человек слишком глуп, чтобы разобраться в происходящем, – даже если все ясно как божий день. «Представляете, я нажимаю кнопку звонка, а она стоит за стеклянной дверью и кукт ви а ѓон ин бней-одем» – ну не видит она связи между звуком из стены и гостем, который хочет войти.

Жертвенная птица – капоре-ѓон («петух отпущения») или капоре-ѓун («курица отпущения»), а вот название капоре-ѓиндл («курочка отпущения») употребляется только в переносном смысле. Оно означает «невинная жертва, которая расплачивается за чужие грехи»; капоре-ѓиндл часто переводится как «козел отпущения». Интересно, что хотя само понятие «козел отпущения» пришло из Библии, евреи заинтересовались этим образом только тогда, когда капорес и идиш уже глубоко укоренились в их быте: ни библейское се’ир л’азазел (дословно «козел для Азазеля»^{43}), ни талмудическое се’ир ѓа-мишталеах (дословно «посланный козел») в идиш не попали – что тем более странно, если учесть, что по-французски «козел отпущения» – bouc émissaire, а это буквальный перевод талмудического названия. Делать человека козлом отпущения – очень в духе христиан: Иисус стал капоре-ѓиндл для человечества и всех его грехов. Видимо, евреи переняли выражение у соседей, но заменили Иисуса и библейского козла на петуха из уже существующего ритуала, в котором невинное создание тоже умирает за чужие грехи.

Идиш взял христианскую трактовку жертвоприношения, описанного в иудейской Библии… и переделал ее на другой манер, ни христианский, ни библейский, – не козел гибнет за народ, не Спаситель за человечество, а курица – за одного отдельно взятого человека… и все это не потому, что идиш хотел высмеять данную христианскую идею, а потому, что он сам подпал под влияние христиан. Люди нуждаются в чувстве защищенности, уверенности, а ритуал жертвоприношения вызывает это чувство. Перечисление библейских жертвоприношений входит в традиционную еврейскую молитву, но жертвы не могут быть принесены на деле, пока не придет Мессия и не отстроят Храм. Для христиан, леѓавдл, источником душевных сил и даже некой временной власти является идея жертвенности, связанная с Иисусом. Что касается евреев – они позаимствовали образ козла отпущения и переиначили его, просто для того, чтобы как-то примириться со своими горестями, изгнанием, с тем, что в глазах посторонних они – «живое доказательство истинности христианства»… и в то же время не чувствовать себя виноватыми во всем. Благодаря шлогн капорес они поняли, как это сделать.

Но страдалец-искупитель – лишь одна из ипостасей еврейской курицы. В идише есть выражение, тесно (хотя, может быть, и не явно) связанное с капоре-ѓиндл, – верн ди капоре. От этой фразы веет страстью и смертью. Говоря кому-то «вер мир ди капоре» («стань моим жертвенным петухом»), вы тем самым приказываете ему умереть. Чтобы человек стал вашим капоре, вам надо трижды прокрутить его в воздухе, а потом убить – желательно за вашу собственную провинность. А сказав «вер ди капоре фар мир» (фар – «для»), вы, как это ни дико звучит, приказываете собеседнику влюбиться в вас. Верн ди капоре фар кого-нибудь означает, что человек так одурел от любви, что готов позволить вам покрутить его над головой, а потом разрезать на кусочки и раздать бедным. Известная песня на стихи Айры Гершвина «Я без ума от тебя, малышка» на идише звучала бы как «Их вер ди капоре фар дир, кеценю». Я становлюсь жертвенным петухом ради тебя, котеночек.

Если «стать» заменить на «быть», то есть вместо «верн ли капоре фар» сказать «зайн ди капоре фар», фраза приобретет немного другой оттенок: нашего героя уже схватили, повертели и убили. Влюбленность переросла в безумную, всепоглощающую, самозабвенную любовь, которой не страшны преграды – как внешние, так и внутренние. Только идиш мог умудриться перенести действие «Ромео и Джульетты» в курятник.

Шлогн капорес мит (дословно – «бить жертвенного петуха с [кем-то]», а точнее – «обойтись с [кем-то] как с жертвенным петухом») означает либо «оскорбить», либо «выгнать». Связь этой поговорки с обрядом вполне ясна, так же как и в очень известном выражении тойгн аф капорес – «годиться на роль жертвенного петуха», то есть ни на что не годиться. С такой ерундой можно сделать только одно: трижды помахать ею в воздухе и выбросить. Тойгн аф капорес по смыслу близко к ѓелфн ви а тойтн банкес («как мертвому припарки», дословно – «помогать как покойнику банки»). Лекарство припоздало, пациент уже умер.

Та же ситуация, что и в тойгн аф капорес, только с обратной стороны, – дарфн аф капорес, дословно: «нуждаться [в чем-то] в качестве жертвенного петуха». «Аф капорес дарф их дос» – «мне это нужно, как собаке пятая нога». Синонимичное выражение «Их дарф дос ви а лох ин коп» – «мне это нужно как дырка в голове». Если хотите выразиться еще пренебрежительнее, можно сказать «их дарф дос аф тиш-ун-найнцик капорес», «мне это нужно разве что для девяноста девяти жертвенных петухов». Но «девяносто девять» на идише будет найн-ун-найнцик, а тиш («девять») – заимствование из иврита. Помимо «девяноста девяти капорес», в идише ивритское «девять» встречается только в словосочетании тише б’ов, «девятое ава» – день, когда были уничтожены оба Храма, самая скорбная дата еврейского календаря. Что касается «дарфн аф тиш-ун-найнцик капорес», гебраизм придает этой фразе торжественно-нелепый оттенок; это как если бы в песне пелось про сорок сороков алых роз.

Есть отличная невежливая (и широко известная) фраза, как и верн ди капоре, связанная со смертью: «А шейне, рейне капоре!» – дословно: «Прекрасный, чистенький жертвенный петух!», а на самом деле – «скатертью дорожка», «наконец-то мы от него отделались». Это совсем не обязательно означает, что наш «объект» умер (хотя, конечно, было бы неплохо). Узнав о смерти достойного, уважаемого человека, люди из традиционной еврейской среды всегда говорят борух даян эмес – «благословен судья праведный». А шейне, рейне капоре – полная противоположность борух даян эмес; это выражение тоже очень часто встречается в идишской речи, но его употребляют не столь традиционно настроенные люди, услышав о смерти личного врага, или ненавистного им общественного деятеля, или любого антисемита. «Бенедикт Арнольд^{44} умер? А шейне, рейне капоре».

Если перед существительным стоит просто «а капоре», без шейне и рейне – оно означает «к черту», «плевать мне на». «Гелт? Что ты мне плетешь о гелт! А капоре гелт! Искусство, вот что важно».

Слово капоренице раньше означало «цыпленок» на воровском арго; форма мужского рода, капореник, на общееврейском сленге – «нееврей». Так выражались в присутствии нееврея, который знал слово гой. Это прозвище не менее удачное, чем англо-американское ofay (что на негритянском сленге означает «белый»), и возникло оно по той же причине – а капоре этого чужака!

Капореник – яркий пример некогда популярного приема ивре бе-лой («иврит, чтобы не [поняли]»). Заключается он в следующем: «Гой, который сейчас слышит нас, знает идиш. Чтобы он не понял, о чем мы говорим, используйте ивритские слова, не вошедшие в стандартный разговорный идиш». Хотя у большинства евреев образование было не выше уровня хедера, но почти все знали иврит достаточно хорошо, чтобы, недолго думая, превратить «ехал грека через реку» в «ехал яван через наѓар». Ивре бе-лой широко применялся – что неудивительно – в еврейском криминальном арго, и немало слов из этого «бандитского иврита» проникло в блатные языки других народов^{45}, а потом некоторые из них попали в повседневную речь. Достаточно вспомнить, что американское сленговое gun («вор») произошло от идишского «вора», ганев.

Все это, конечно, весело, но было и много обычных терминов, которые ни во что не превращались. Учтивый заменитель слова гой – орел, что означает «человек с крайней плотью», «необрезанный мужчина». Здесь перед нами просто констатация факта; слово орел, в отличие от гой, не имеет дополнительных смыслов «глупый» или «порочный». Глупого или неверующего еврея можно обругать гоем, но орелом – никогда. В «Дер Йид», еженедельной газете сатмарских хасидов, даже была отдельная рубрика объявлений: «Фарлеслехер орел („благонадежный необрезанный мужчина“) предлагает услуги разнорабочего».

Над некоторыми арейлим (мн.ч. от орел) евреи насмехались, называя их ивритскими словами. Почти любой еврей из ЮАР знает, что африканеры, они же буры, – южноафриканцы голландского происхождения, которые составляют немалую часть белого населения страны, – у евреев зовутся хатейсим (ед.ч. – хатас). Хатас, от ивритского хет («грех»), означает «искупительная жертва», что-то вроде официального капоре. В идише слово хатас сохранило ивритское значение, но приобрело и другое, которое в итоге стало основным: «грешник» или же «мошенник». В Мишне, в трактате Овойс, который все ортодоксальные мужчины-евреи изучают каждую субботу между Пейсахом и Швуэсом, есть известная фраза: эйн бор йерей хет, то есть «невежда не боится греха». Бор («невежда») и бур звучали так похоже, что евреи не могли не обратить на это внимание; а поскольку тот, кто не боится греха, сам является грешником, то в итоге буров на идише стали называть хатейсим. Евреи обошлись со словом бур (от голландского boer – «крестьянин», сродни немецкому Bauer и идишскому пойер) так, как будто на самом деле оно произошло из иврита – и даже более того, из достоверного древнееврейского источника, где дается определение этого слова. Слово бур постепенно приобрело пренебрежительный оттенок, как и порец гейдер, с которым мы сталкивались в начале главы, но эти два понятия пришли к такому результату разными путями толкований.

VII

В качестве завершающего примера того, в какие сферы жизни могут забрести религиозные образы, рассмотрим выражение шейне мойше ве-арендлех («красивые моисейчики и аарончики»). Перед ним всегда ставится зи ѓот («у нее есть»), и все вместе означает «она – баба с формами». Моисей и Аарон попали в поговорку благодаря Песне Песней, которую по пятницам читают многие ашкеназы, а на Пасху – все евреи вообще, так что это произведение знали даже не особо начитанные люди. Один из ее стихов гласит: «Два сосца твои – как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями» (Песн. 4:5).

Со времен рабби Акивы все традиционные толкователи Песни Песней усердно пытались доказать, что это не эротическая поэзия, что здесь речь идет вовсе не о плотской любви. Принято считать Песнь аллегорией, чаще всего – аллегорией любви Бога к евреям. Такое толкование популярно изложено в молитвеннике издательства Artscroll, который все чаще и чаще встречается во всех видах синагог. В своем предисловии к Песни редакторы молитвенника открыто заявляют, что «буквальный перевод был бы неточным, более того – неверным, поскольку он не передал бы смысла, который вложил в Песнь Песней царь Соломон». В их трактовке первый стих – «Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина» выглядит так: «Поведай мне Твою сокровенную мудрость в любви и близости, ибо дружба Твоя мне дороже всех земных наслаждений». Неточный перевод 11-го стиха первой главы – «Доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благовоние свое» – был исправлен на «Доколе Царь был на горе Синай, зловоние моего проступка просочилось наружу, когда мой Золотой Телец оскорбил завет Божий», что, на мой взгляд, звучит куда более непристойно.

Но будем справедливы к редакторам, они не сами придумали всю эту чепуху. Они честно придерживаются объяснения Раши; не забывайте, что уже почти тысячу лет его комментарий является обязательной частью традиционного образования; иудаизм без Раши – все равно что поп-музыка без Битлов.

В комментарии к стиху о сосцах Раши ссылается на мидраш к Песни Песней: «Два сосца, которые кормят тебя. Это Моисей и Аарон». Два источника, питающие сынов Израилевых, – закон, данный Моисеем, и жертвоприношения, которые совершали первосвященник Аарон и его потомки. Конечно, ни о чем подобном в тексте Песни не сказано, и многие поколения еврейских школьников сталкивались с этой неувязкой: в книге говорится одно, а взрослые утверждают, что имеется в виду совсем другое. И каждый раз дети (в данном случае – мальчики), усвоив толкование, переносили его на окружающую действительность: теперь мы знаем, что такое «грудь» на самом деле, поэтому называть всякую грудь «грудью» было бы неточно, более того – неверно. Если буров искусственно «вставили» в текст, то Моисея с Аароном насильно «вытащили» из него. Толкование стали применять не к литературному описанию предмета, а к самому предмету – и в то же время оно осталось толкованием конкретного библейского стиха. Раз сосцы женщины из Песни Песней – Моисей и Аарон, значит, так можно сказать о любой женской груди, ну а если грудь и впрямь хороша – тогда это «красивые Моисей и Аарон». Хорошее название для бренда кошерных бюстгальтеров.

Глава 5
Не поминайте лихо:
идиш и нечистая сила

I

Наверно, каждый, кому доводилось много общаться с евреями (выходцами из Европы), замечал особенность этих, зачастую вполне славных, людей: даже если найдется что-то не вызывающее у них неприятия – бурного одобрения оно уж точно не удостоится. Такое впечатление, что им вообще ничто не может понравиться.

ВЫ: Ну, как фильм?

ОН: И-и… (другой возможный ответ: «Фи!»)

ВЫ: Как вы себя чувствуете?

ОН: Как старик.

ВЫ: Как там ваш брат?

ОН: Умер.

ВЫ: Что слышно?

ОН: Ничего.

ВЫ: Ничего?

ОН: Ничего.

ВЫ: Ничего?

ОН: Слава Богу, ничего.

ВЫ: Хорошие новости! Вашему сыну повезло, он выиграл в лотерее главный приз!

ОН: Выиграл? В лотерее выиграл, говорите? А кто, по-вашему, ему билет купил?

Евреи могут держаться сухо, но это не значит, что им все безразлично. Я бы сказал, они как раз слишком переживают. Однако, согласно их мировоззрению, проявление любви – первый шаг к потере: если «те» узнают, что вы любите что-то, они попытаются его отнять. Веками еврейские родители твердили детям: единственное, чего «те» не могут отобрать, – образование. Поэтому, если уж любить, то втихомолку, чтобы никто не увидел, а лучше всего придумать шифр: свои все поймут, а чужие не заметят ваших привязанностей. Одобрение должно быть молчаливым; вслух можно только ругать. Если случайно вырвется доброе слово – немедленно сплюньте; если не можете удержаться от комплимента, тогда выразите его в форме проклятия: «Из зи шейн? Майне соним золн зайн азой миес» – «Красива ли она? Чтоб мои враги были настолько же уродливы [насколько она прекрасна]».

Идиш – это вам не клуб по интересам, он скорее найдет отдушину для чувств, чем поделится ими с окружающими. Но не вините евреев: они – заложники неуправляемых высших сил. Мало того что жизнь клал исроэл («народа израильского») проходит в бесконечном изгнании, мало того что их окружают гои – вдобавок ко всему их денно и нощно осаждают шейдим, рухес, клипес, лейцим, мазиким и дибуким: демоны, духи, черти, бесы, домовые и неприкаянные души. Единственный смысл их жизни – в том, чтобы рушить наши надежды, портить радость. Они ненавидят человеческое счастье и успехи. От нечисти нельзя укрыться: «Аба Биньямин говорит: „Если бы было дано право глазу видеть демонов, ни одно творение не вынесло бы такого ужаса“. Абайе говорит: „Их больше, чем нас. Они окружают нас, как вал – яму“. Рав Хуна говорит: „У каждого из нас слева тысяча, и десять тысяч – по правую руку“» (Брохойс 6а). И все эти существа ждут не дождутся, когда кто-нибудь скажет: «У вас такие красивые дети!», забыв добавить кейнеѓоре (не сглазить бы[19]19
  На самом деле это три слова, германизм и два гебраизма: кейн эйн-ѓоре, дословно – «никакого злого глаза».


[Закрыть]) или трижды сплюнуть в конце. Мало кто из ныне живущих идишеязычных евреев признается, что верит в чертей или сглаз, но подобные формулы и обычаи настолько прочно закрепились в языке, что без них предложение звучит как-то… не так. Даже евреи-материалисты не осмеливаются пропустить кейнеѓоре, хвастаясь детьми, пока те не слышат.

Идиш, в отличие от современного английского языка, – настоящий дом с привидениями, где вовсю резвятся бесенята и бушуют темные силы. Все эти Шейдим (ед. ч. – шед) считаются евреями: они чтят Тору, выполняют все мицвы, положенные еврейской нечисти, строят свою жизнь по принципу «Не дай ближнему своему преуспеть» и существуют – с Божьего благословения и при Его активном содействии – афцилохес, назло всему миру. Они – это те же мы, только невидимые; подобно нам, шейдим склонны нападать на единоверцев.

Еврейская нечистая сила, прославленная благодаря творчеству Исаака Башевиса Зингера, известна под разными собирательными названиями: ди ейнике («те», «другие»), ди ништ гуте («нехорошие»), ди гуте лайт («хороший народец») и ди рехте лайт («народец что надо», «сами знаете кто»). Все они – хицойним, то есть «чужаки», нечисть. Их потусторонний мир зовется ситре ахре, «другая сторона». Каждый из злых духов – клипе, что в дословном переводе означает «скорлупа» (наросшая на искре Божией, чтобы заслонить ее свет и парализовать ее святую силу).

В разговорной речи клипе означает «стерва» или «надоедливый ребенок»; клипе-стерва напоминает свою потустороннюю тезку враждебностью, клипе-надоеда – неугомонностью. В первом случае мы имеем дело с типичной мегерой, помесью ведьмы на метле и Пэрис Хилтон – непрерывно вопящая вздорная баба, непонятно, как с ней кто-то может жить. Во втором случае перед нами приставучий, вечно ноющий ребенок (такой маленький, а уже квечит), которому всегда кажется, что ему уделяют недостаточно внимания. Сколько с таким ни возись, ему все мало. Считалось, что эти два типа характера не могут уживаться в одном человеке, – но тут появилась Кортни Лав.

Что касается клипе-духа, у него есть много подвидов. Их названия обычно взаимозаменяемы, если речь идет о настоящих бесах, но, когда эти слова употребляются в переносном значении, у каждого из них появляется свой смысловой оттенок. Чаще всего в идишской речи упоминаются такие черти, как мазик, лец и руэх.

Мазик, от ивритского корня, означающего «ущерб», «вред», – полтергейст или злой домовой, из тех, что приходят по ночам портить башмаки, над которыми вы трудились целый день. Еще так называют умного зловредного ребенка (Барт Симпсон, только обрезанный) или бесшабашного рубаху-парня, вроде героев Эррола Флинна или Дугласа Фербенкса. Мазик аф эпес – «спец по части чего-то». Эр из а мазик аф зинген – «он чертовски хорошо поет». Еще мазиком называют нежно любимого пройдоху, выросшего Барта Симпсона. Представьте, что вы по-дружески, восхищенно толкаете товарища в бок со словами «Ах ты сукин сын!»; на идише ваше восклицание прозвучит так: «Мазик вос ду бист!».

Лец – насмешник, зубоскал, нахал (от того же корня, что и ивритское лац, «шут»), а также особый вид нечисти. Если мазику нравится сам процесс разрушения, то лецу – результаты: напакостив, он не убегает, а держится неподалеку, любуясь плодами своих трудов. Это озорной, хитрый бес; его не одурачишь, уговорив обернуться мошкой и забраться в бутылочку. Применительно к человеку «лец» означает «шутник», вечный остряк из задних рядов.

Есть еще руэх, бесплотный дух, способный вселиться в человека. Выражение «а руэх ин дайн татн» («да овладеет руэх твоим папой») – нечто вроде еврейского «твою мать». Духа, перелетающего из одного тела в другое, называют также дибук. Это самый известный из всех демонов: он прославился благодаря одноименной пьесе Ан-ского^{46}. Дибук – душа беса или недавно умершего человека либо животного, проникшая в тело живого человека, чтобы посеять в нем метафизический хаос или, наоборот, навести метафизический порядок.