Текст книги "Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура"

Автор книги: Майкл Векс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

II

Клал-шпрах с его усредненным литовским произношением вовсе не похож на тот идиш, на котором когда-то говорили в Варшаве. Студенты, изучающие идиш в университетах, зачастую не понимают польский и галицийский диалекты. Сравните два разных звучания одной и той же фразы. Сначала стандартный язык:

Майн ман войнт ин а гутер штот мит а шейнер фрой.

Это означает «Мой муж живет в хорошем городе с красивой женщиной». А вот то же самое предложение на пойлиш – диалекте, в среде которого я вырос. Слова, которые отличаются от клал-шпрах, выделены жирным:

Маан ман воонт ин а гитер штут мит а шайнер фроо.

Одно существительное, ман, осталось таким же; ин, мит и а тоже особо не переделаешь. Все остальные слова звучат иначе:

майн – [ай]	маан – долгое [а]
войнт, фрой – [ой]	воонт, фроо – долгое [о]
гутер, фун – долгое [у]	гитер, фин – краткое [и]
штот – глубокое долгое [о]	штут – краткое [у]
шейнер – [эй]	шайнер – [ай]

Самое важное из этих различий – третье, ведь именно благодаря ему появились такие известные (и часто обсуждаемые) варианты произношения, как мешуге/мешиге («сумасшедший») и кугл/кигл («запеканка из лапши или картофеля»). Эти слова попали и в английский, причем из пары кугл/кигл было заимствовано только слово кугл, а вот мешуге и мешиге (и их производные мешугенер[14]14
  У прилагательных в мужском роде окончание – ер, в женском и среднем – е. Впрочем, в устной речи это правило не соблюдается.


[Закрыть] и мешигенер) используются в английском с равным успехом. Мешугенер означает то же, что и мешуге, но употребляется с артиклем или существительным. Можно сказать «Он мешуге» или «Что он делает, а мешугенер!»; «Она придумала а мешугенер план – а чего вы хотели, она же мешуге»; «Ты что, совсем мешуге?!». В старой песне Луи Примы поется: «Я мешуге от подруги,/ А подруга – от меня»; у Слима Гайяра^{27} есть композиция «Мешугене мамбо». Если все равно никак не получается запомнить, какая из форм требует артикля (или существительного), а какая – нет, тогда вот вам поговорка. Это одна из лучших в идише личностных характеристик: «фриш, гезунт ун мешуге» («бодрый, здоровый и чокнутый»).

Раскол в произношении возник из-за вавилонской системы огласовок, которая развилась в иврите задолго до появления идиша. Звук [у] в мешуге – ивритский гласный, который на письме обозначается тремя нисходящими вправо точками: ֻ. Эта огласовка называется кубуц. Сейчас в иврите используется система огласовок, созданная в Земле Израильской, в городе Тивериада (сейчас – Тверия). С Тивериадской системой соперничала вавилонская, согласно которой этот гласный произносился как [и]. Сама эта огласовка в Вавилонии называлась кибуц, и даже в современных ивритских словарях даются два произношения: основное – «кубуц», дополнительное – «кибуц».

Идиш выбрал вавилонское произношение, применив его и к другому ивритскому гласному – шурек (звучит так же, как и кубуц – [у]). Многие польские, венгерские, румынские, западноукраинские евреи, в отличие от литовских, произносили гебраизмы и арамеизмы на вавилонский манер – например, мешиге вместо мешуге или сиде («торжественный обед», «пиршество») вместо суде. Праздники Швуэс и Пурим превратились в Швиэс и Пирим. Вавилонская традиция распространилась и на тексты богослужений: известная молитва Овину Малкейну («Отец наш, царь наш») стала Увини Малкайни, а фраза «ве’ал кулом» («и за все это») из Шмоне-Эсре – главной молитвы каждой синагогальной службы – преобразилась в легендарное «ве-и’лл килл’им»^{28}.

Гласный [у] превратился в [и] около полутора тысяч лет назад, предвосхитив развитие идиша. Подобное явление произошло и в немецком языке, именно оно поможет нам разобраться с кугл и кигл. Но сначала хочу предупредить: если вы никогда не задумывались о разнице между кугл и кигл, мешуге и мешиге – дальше вам может быть трудновато читать эту главу. Возможно, вы захотите перейти к главе 4 и вернетесь сюда, только когда дочитаете книгу до конца. Но если вам надоело выслушивать обвинения в том, что ваш идиш – «неправильный», что ни один нормальный человек не разговаривает так, как ваши родители, – на следующих страницах вы найдете все, что нужно, чтобы отбиться от критиканов.

Слово Kugel и сейчас существует в немецком. Оно означает «шар», «сфера», «пуля»; Kugel Eis – «шарик мороженого в стаканчике». В идише, как и в немецком, звук [у] изначально был долгим, поскольку стоял в конце слога: ku-gel (ударение падает на [у]). Если слог кончается на гласный звук, то он называется открытым; если на согласный – закрытым. Гласный в конце открытого слога удлиняется: краткое [у] превращается в долгое.

Итак, в немецком слове Kugel два слога; первый слог – открытый, в нем стоит долгий звук [у]. В средненемецких диалектах звук [у] зачастую превращался в гласный переднего ряда [и]. Поэтому в идише есть две полноправных формы одного и того же слова: верхненемецкое нуцн и средненемецкое ницн («использовать»). Эти слова попали в идиш независимо друг от друга, поэтому иногда люди, которые едят кугл (а не кигл), могут при этом говорить ницн – просто слово ницн пришло к ним уже со средненемецким звуком [и]. Сдвиг долгих гласных характерен не только для немецких диалектов, но и для идиша – так кугл превратилось в кигл.

Как мы видим, в идише и немецком в разное время происходило одно и то же явление: долгий [у], вытесненный в переднюю часть ротовой полости – так сказать, отправленный в изгнание, – становится звуком [и]. В вавилонской традиции произношения абсолютно все [у] превращаются в [и]. В немецком же меняются только долгие гласные в открытом слоге. Что касается идиша, то в некоторых диалектах слова ивритского и арамейского происхождения подчиняются вавилонскому правилу, а все гойише слова – немецкому. Причем к гойише относятся не только немецкие слова: наряду с германизмом кигл в идише есть и славянизм пипик.

В некоторых словах гласные сдвинулись еще на ранних этапах формирования языка. Немецкое слово Jude, «еврей» (которое сначала из иврита попало в латынь, а оттуда – в немецкий), состоит из двух слогов – ju [йу] и de [де]. В некоторых формах средненемецкого и во всех диалектах идиша [у] в первом слоге превратилось в [и]; на идише это слово всегда произносится как йид, и никак иначе.

Jude стало йид, потому что в открытом слоге долгое [у] меняется на [и], но как объяснить превращение немецкого gut («хороший») в идишское гит – ведь слог, казалось бы, закрыт? Дело в том, что идиш предвзято относится к гойским словам. В слове из лошн-койдеш, чтобы закрыть слог, достаточно поставить после гласного звука один согласный; нееврейское слово (будь то славянизм, германизм или еще что-нибудь) платит вдвойне: здесь слог считается закрытым, только если после гласного стоят два согласных.

Именно удлинение гласных – причина многих различий между диалектами: пары войнт/воонт и фрой/фроо возникли потому, что в немецких словах-прототипах были разные гласные: современное слово Frau в средневерхненемецком звучало как frou [фроу], а в некоторых позициях – frô [фро]. Позже удлинились гласные и в словах, пришедших из других языков. Варшавские евреи говорили гоо вместо гой. Типичное для ашкеназов (то есть европейских евреев) произношение ивритских слов – тоже результат удлинения. Моисей на иврите – Моше, на идише – Мойше. Слово состоит из двух слогов: Мо-ше. Краткий гласный [о], удлиняясь, становится дифтонгом [ой]. В закрытом же слоге краткий «о» не меняется: ивритское йом («день») и в идише осталось таким же (например, в названии праздника Йом Кипур).

То же самое случилось с попавшими в идиш ивритским гласным [э] (огласовка сегол ֶ) и европейским кратким [э]. Ивритские слова дерех («путь»), мелех («король») разбиваются на слоги так: де-рех, ме-лех. Согласно немецкому правилу, краткий [э] удлиняется, превращаясь в дифтонг [эй]. Так в идише появились слова дейрех, мейлех и Пейсах («Пасха») вместо ивритского Песах. То же самое произошло с германизмами редн («говорить») и бетн («просить») – они стали рейдн и бейтн.

В настоящем[15]15
  То есть не стандартизованном, не клал-шпрах.


[Закрыть] литовском диалекте идиша никогда не было удлинения, там вообще все гласные – краткие. В литвиш существуют только такие формы, как редн и гут. Именно это произношение выбрали создатели стандартного идиша – выходцы из Вильны.

III

В предложении, которое мы рассмотрели, главное различие между литвиш и клал-шпрах – слово войнт («живет»). В языке, когда-то звучавшем в еврейских кварталах Вильны, это слово произносили как вейнт. На стандартном идише вейнен означает «плакать»; для литовских евреев жизнь и плач неразделимы. [ой] – губной дифтонг, то есть, чтобы его произнести, мы округляем губы, вытягиваем их трубочкой. [эй] – негубной. Превращение [ой] в [эй] – характерная черта литовского диалекта; отсюда название Йель (так на литвиш звучит древнееврейское имя Йоэль). Один мой идишеязычный друг назвал обед в нью-хейвенском^{29} «Макдональдсе» «обедом в шотландском ресторане возле литвацкого колледжа».

Наличие губного или негубного гласного – не просто одно из отличий идишских диалектов. Это еще и доказательство того, что Род Серлинг, создатель сериалов «Сумеречная зона» и «Ночная галерея», был литваком. В его пьесе «Реквием по тяжеловесу» есть герой по имени Мейш, менеджер боксера-тяжеловеса. Мейш – сокращение от Мейше, а Мейше – литовский вариант имени Мойше, а Мойше плачет по адресу: Нью-Йорк, Бруклин, еврейский квартал.

Мы уже увидели, как ивритское [о], удлиняясь, превращается в идишское [ой], например, в слове «Мойше». Посмотрите, в каком положении находятся ваши губы, когда вы говорите «ой»; обратите внимание на то, как они вытягиваются трубочкой. Теперь попробуйте произнести тот же звук без «трубочки» – держите губы в одном и том же положении. Послушайте, что получится. А теперь, не меняя положения губ, скажите «Мойше». Слышите, как это звучит? Литваки, в отличие от других идишеязычных евреев, не округляют гласные. Они разговаривают, поджав губы, и ни за что не желают расслабиться. Сложившийся в народе образ литваков – суровые, чопорные и держатся, словно аршин проглотили, – основан, хотя бы отчасти, на их выговоре.

В пойлиш губными стали и другие дифтонги – в том числе и те, которые в стандартном идише остались негубными. Отсюда различие между [эй] (клал-шпрах) и [ай] (пойлиш) в шейнер/шайнер. Замена [ай] на [эй] – характерная черта польского и галицийского диалектов.

Таким же образом возникли пары вроде штот/штут («город») или фотер/футер («отец»). Долгий гласный [а] в немецком Vater (первый слог – открытый) округляется: губы полуоткрыты, язык приподнят к нёбу и отодвинут назад, в итоге получается звук [о]. В пойлиш этот звук еще сильнее округлился, превратившись в [у], – именно поэтому в английский попали не клал-шпрахные цорес, бобкес, штопн и тохес, а цурес, бупкес, штупн и тухес – «горести», «козий помет», «трахаться» и «задница».

А теперь – когда мы, сами видите через что, заглянули в самые глубины языка – можно переходить к религии.

Глава 4
Поросята, петухи, подгузники:
религиозные корни идиша

I

Если бы термины, связанные с религией и традициями, использовались только в своей области, то идиш был бы столь же фантастичен, как и страховой полис, столь же полон сюрпризов, как и букварь. Конечно, можно воспринимать все в прямом смысле (попросив хануке гелт, вы таки получите монетку, если дело происходит на Хануку), но тогда вы не увидите того, что Рихард Вагнер назвал бы «иудаизацией» светских предметов и занятий^{30}. Идиш, верный сын Талмуда, применяет религиозные понятия буквально ко всему. Например, незнакомые с ортодоксальным иудаизмом люди часто удивляются, узнав, что религиозные евреи читают молитву «ашер йоцер» (дословно – «который создал») после посещения туалета. Но любому идишеязычному еврею хорошо знакомо словосочетание ашер йоцер папир – «бумага Того, Кто создал». Так на идише называется туалетная бумага. Вы можете отрицать существование Бога хоть до самого прихода Мешиеха (Мессии), но ваша неверующая задница будет ворчать и требовать бумаги, которая самим своим названием подтверждает, что человек – Божья разработка:

Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, Который мудро создал человека, сотворив его тело с необходимыми отверстиями и внутренними полостями. Явно и известно перед престолом Славы Твоей, что если закроется одна из полостей или откроется одно из отверстий, то ни единого часа не сможет существовать человек.

Благословен Ты, Господь, исцеляющий всякую плоть и творящий чудеса.

Хотя у ашер йоцер папир есть синонимы туалет-папир и клозет-папир, но в живой речи они звучат редко, ведь для евреев каждый удачный поход в туалет – символ победы над смертью, а победу надо праздновать должным образом. Для этого не обязательно произносить благословение или даже верить в Бога – уже одно название бумаги напоминает о том, что нам снова удалось перехитрить старуху с косой. Сталин не ошибся в своих подозрениях: коммунист, говорящий на идише, ближе к раввину, чем к красному комиссару, даже если никто из перечисленных персонажей не согласится с этим. Сталин – или его советчики из Евсекции^{31} верно уловили суть дела: носители идиша по определению являются и носителями еврейства; знание и понимание культуры жизненно необходимо, поскольку идиш привязан не к географической области, а к самоопределившейся культурной группе. Человек не станет говорить на идише, не сможет его правильно понять, если он незнаком с идишкайт – традиционной еврейской культурой в самом широком смысле слова. Поэтому Сталин пытался искоренить не только религиозные, но и светские проявления идишкайт: даже еврейская туалетная бумага противоречит основам диалектического материализма.

Пищеварительный процесс рассматривается с точки зрения космогонии, поэтому термин «туалетная бумага» – который описывает всего лишь способ применения рулона, а не вселенские бури – выглядит весьма примитивно. Товарищ Сталин понимал, что те евреи, которые не пользуются термином «ашер йоцер папир» (или не осознают его гастроэнтерологической и теологической подоплеки), и идиш скоро забудут. А все потому, что в какой-то момент они, не уловив некоего существенного различия, незаметно для себя поставили крест (подчеркиваю, крест) на еврейском образе мышления и перешли на гойский.

II

Именно из таких существенных различий и вырос идиш. Главное еврейское занятие – решать, где «наше», а где «чужое», определять, по какую сторону религиозной (а значит, и нравственной) границы лежит то или иное явление. В субботнюю ночь религиозные евреи произносят благословение, завершающее Шабат: «Благословен Ты, Господь Бог наш, царь вселенной, отделяющий святое от будничного, свет от тьмы, Израиль от всех народов, день седьмой от шести рабочих дней».

Иудаизм одержим идеей разделения, границ. Мишна предписывает нам возвести ограду вокруг Торы, и многие поколения мудрецов-талмудистов строили стены вокруг этой ограды, чтобы никто ее не тронул: раз Тора запрещает нам варить козленка в молоке его матери (см. Исх. 23:19), то мы будем разделять мясную и молочную пищу, чтобы отгородить любого убитого козленка от любого вида молока. Отдельные наборы посуды для мясного и молочного – еще один барьер; мясо козленка не может даже соприкоснуться с молоком, поскольку их нельзя готовить в одной посуде. Каждая следующая ограда становится самостоятельным законом, порождая собственную систему заборов и заборчиков, и в конце концов исходная точка – козленок в молоке матери – теряется среди вороха правил для какого-нибудь частного случая: например, отбивную случайно разрезали молочным ножом. Какая была отбивная: горячая или холодная? Что теперь делать с ножом, мясом, тарелкой? Разрешается ли съесть отбивную? Можно ли пользоваться этим ножом впредь? Те, кто соблюдает кашрут, сталкиваются с такими вопросами каждый день.

Но мясное и молочное – только один из примеров. Посмотрите, как сильно подобные перегородки прижились в еврейском сознании: идишское порец («барин») – сокращение от порец гейдер, «взламывающий ограду». Это выражение впервые было упомянуто в Книге Екклезиаста: «Копающий яму – в нее упадет, а взламывающего ограду ужалит змея» (Еккл. 10:8).

«Взламывать ограду» означает «преступать закон», ничем не ограничивать свое поведение – а у евреев, проживших две тысячи лет под влиянием Мишны, уже почти что в крови привычка строить барьеры и налагать запреты. Во времена моей юности обычная еврейская гостиная представляла собой неосознанное воплощение в жизнь мишнаитского склада ума: любовно расставленные стулья и диваны в пластиковых чехлах были собраны в одной комнате, куда могли заходить только хозяйка дома и уборщица. «Возведите ограду вокруг дорогой обивки», и очень скоро вся гостиная превращается в запретную зону. Теперь туда разрешается входить только с пылесосом.

Чехлы на мебели, ограниченный доступ в комнату – лишь светские подобия мишнаитского забора вокруг Торы. В психологическом отношении они сродни мехице, отделяющей мужчин от женщин в ортодоксальной синагоге (зачастую она действительно имеет вид ограды^{32}). Ночная субботняя служба, которая знаменует окончание Шабата и начало воскресенья, называется ѓавдоле, дословно «разделение» – как будто святость и величие Шабата нужно беречь от греховной светскости воскресенья или вторника. Если Шабат – гостиная, то воскресенье – мальчишка в грязных ботинках, а ѓавдоле – чехол, защитное покрытие для еврейской души.

Есть и менее формальные, не связанные с обрядами словесные ограды; они – неотъемлемая часть идиша. Слово леѓавдл, от того же ивритского корня, что и ѓавдоле, означает «разделять», «различать». Оно используется, чтобы подчеркнуть контраст между двумя людьми или предметами, которые стоят рядом в предложении, но ни в коем случае не должны ассоциироваться друг с другом: «Ганди и, леѓавдл, Гитлер – политические деятели XX века»; «корова и, леѓавдл, свинья…» Если в переводе на другой язык заменить «леѓавдл» на «извините за выражение», то фраза прозвучит неестественно, кокетливо. А для идишской речи это слово просто необходимо, его отсутствие чувствуется сразу же. Ганди настолько далек от Гитлера, что одного леѓавдл может быть недостаточно: возможно, вам захочется сказать «леѓавдл бе-элеф ѓавдолес» («разделить тысячей перегородок») или даже «…бе-элеф алфей ѓавдолес» («миллионом перегородок»).

Важно не количество оград, а сам акт разделения. Обходя стороной гоев, используя разную посуду для мясного и молочного, вы тем самым включаетесь в рожденную мицвами систему запретов. Вам предстоит вечно решать, что считать своим, а что – чужим, кто есть кто: каждое слово проходит отбор. Тот, кто произносит леѓавдл между «Битлз» и «Фрэнк Синатра», и тот, кто обходится без него, – это, как говорится, две большие разницы. В английском предложении можно вставить слово-перегородку между Ганди и Гитлером, а можно и не вставлять, это личное дело говорящего. Но если разговор идет на идише, то не сказать леѓавдл может только гой – человек, знающий идишские слова, но не понимающий принципов, которые их связывают. Пропустив леѓавдл, говорящий становится по ту – чужую – сторону самой большой ограды: «Благословен ты, Господь Бог наш, Царь Вселенной, за то, что ты не создал меня неевреем».

Это благословение произносят каждое утро; оно считается выражением благодарности за возложенные на нас обязательства – мицвы. Поскольку соблюдение мицв есть тахлес («истинная цель») всей человеческой жизни, то йид – взрослый мужчина-еврей – самый привилегированный из людей. У еврейских женщин заповедей меньше, чем у мужчин, а у неевреев их вообще нет. Если личностный потенциал человека тем ниже, чем слабее его связь с Торой и мицвами (иначе между евреем и гоем не было бы никакой разницы), то можно с полным основанием использовать слово йид как синоним слова менч – «человек» (читай: «представитель того же вида, что и я»),

Йид = мужчина + мицвы. Незнакомца, зашедшего в синагогу (где вряд ли кто-то усомнится в его вероисповедании), спросят: «Фун ванет кумт а йид?» («Откуда пришел еврей?»). Если хотите спросить, как он поживает, скажите: «Вос махт а йид?» («Как дела у еврея?»). Йид может с равным успехом означать и «еврей», и «вы»; это единственный способ вежливо обратиться к незнакомому еврею (если, конечно, перед вами мужчина). Реб Йид – очень уважительное обращение, что-то вроде «господин». Когда вам нужно спросить у незнакомца дорогу, особенно если он вашего возраста или старше, следует сказать так: «Зайт мойхл („простите“), Реб Йид, вы не подскажете, как пройти в библиотеку?» Вежливее может быть только обращение в третьем лице, через оборот дер йид[16]16
  Дер – определенный артикль.


[Закрыть]: «Ци кен дер йид мир зогн…» («Не мог бы еврей мне сказать…»). В переводе на другой язык почтительный тон не просто теряется, а становится прямо противоположным: вне идиша слово «еврей» само по себе означает просто «один еврей», «какой-то еврей»: «Жил один еврей, так он сказал, что все проходит».

Многозначность слова йид связана с обрезанием, которое Бог заповедал Аврааму. Глагол йидишн (буквально – «превращать в еврея») означает «делать [кому-то] обрезание». Каждый йид – обрезанный по определению. Все женские формы слова йид (то есть термины, обозначающие еврея-которому-нечего-обрезать) давно ушли из языка. Йидене теперь уже означает не просто «еврейка», а «мелочная, сентиментальная, болтливая еврейка»^{33} («petty, sentimental, talkative Jewess» – Uriel Weinreich, Modern English-Yiddish Yiddish-English Dictionary) либо «пожилая или старомодная еврейка»^{34} («elderly or old-fashioned Jewish woman» – Alexander Harkavy, Yiddish-English-Hebrew dictionary, 4^th edition, 1928). Говоря с еврейской женщиной, не называйте ее йидене: в этом слове так слышны дополнительные значения – «узколобая», «глупая», «вздорная», – что вы рискуете получить оплеуху.

Если бы на свете был идишский хип-хоп, то йидене стояло бы в текстах песен вместо «сучка». Если бы существовали идишеязычные футбольные тренеры, они обзывали бы проигравшую команду «сборищем йиденес». В США общепринятая форма обращения к незнакомой еврейке – «миссис», например: «Зайт мойхл, миссис». В Израиле скажут «геверет», в Южной Америке – «сеньора»^{35}.

Йидене упоминается в паре поговорок: брокн лигнс ви а йидене локшн («стряпать небылицы, как хозяйка – лапшу»; подробнее об этой фразе говорится в главе 9) и цевейнен зих ви а йидене («разрыдаться, как глупая баба»), но в основном его используют еврейские ворчливые мужья, говоря о своих женах: «Сегодня йидене не пустит меня на боулинг». Это идишский аналог выражений «моя старуха», «моя супружница». Ди плойнесте в обиходе означает то же самое, но в буквальном переводе – «как-бишь-ее». Плойнесте – форма женского рода от плойне, «имярек». Шуточный термин говорит сам за себя: евреи признают, что в их языке туго с обозначением женщины, однако исправлять ничего не намерены.

Но, слава Богу, есть такая часть речи, как определение. Поскольку слово йид не годится для еврейки, а йидене звучит оскорбительно, о женщине можно сказать а йидиш кинд («еврейское дитя») или а йидише тохтер («еврейская дочь»), причем независимо от ее возраста. Так обычно говорят о взрослых замужних женщинах, видя в них если не символ безоговорочной верности всем еврейским обычаям, то хотя бы носительниц самых основных традиционных ценностей и правил поведения. Если прочесть выражение йидише тохтер как «дочь еврейского народа», то общая идея станет ясна.

В идише еврея называют, а еврейку описывают. Но ее, по крайней мере, описывают как еврейку. Если же еврея не включили в какой-то список вместе с остальными евреями, он воспринимает это как обвинение в вероотступничестве. Тот, кого обделили почестями, или не продвинули по службе, или почему-то не пригласили на общественное мероприятие, задает риторический вопрос: «Их ѓоб зих гешмат? Что, я перешел в христианство? Теперь, когда ищут людей для миньяна, я не в счет, как христианин?»

Если еврей и впрямь отрекся от своей веры, он никогда не задаст такой вопрос – точно так же, как ругательством гойишер коп («болван», «простофиля»; дословно – «гойская голова») никогда не обзовут настоящего гоя. Есть старый анекдот о еврее, который перешел в христианство. Наутро после крещения он просыпается, надевает талес и тфилин, начинает молиться. «Мойше, – говорит ему жена, – ѓост зих нехтн опгешмат» («ты же вчера покрестился»). Мойше обрывает молитву на полуслове и хлопает себя по лбу с криком «Гойишер коп!».

Не уверен, что это смешно, но здесь хорошо виден смысл выражения. Гойишер коп тесно связано с близким по значению, но менее известным пойершер коп («крестьянская голова») – от немецкого Bauernschädel, «крестьянский (то есть твердый, непробиваемый) череп». Если не считать первой буквы, пойершер и гойишер в разговорном идише звучат очень похоже; кроме того, немецкое Bauer («фермер» или «крестьянин») уже содержит в себе все главные смысловые оттенки слова гой, в том числе его (гоя) христианское вероисповедание. Пойер – тот самый немецкий Bauer, крестьянин с непробиваемой башкой – именно та разновидность гоя, с которым евреям чаще всего доводилось общаться. Распространенный среди евреев стереотип «глупого гоя», очевидно, возник не только из еврейского, но также из немецких представлений о немцах – и, возможно, гойишер коп появилось под влиянием пойершер коп.

Не всякий гой был пойером, но каждый пойер был гоем. А для евреев и тот и другой были неотесанными деревенщинами. В еврейской картине мироздания неевреи находятся где-то между снежным человеком и говорящим попугаем. И гой почти всегда означает «необразованный», «невоспитанный», «необрезанный» – не обязательно плохой или хороший, просто он никогда не станет таким, как мы. Еврею, чье поведение на каждом шагу ограничивали мицвы, гой казался существом, состоящим из одних инстинктов, сплошным ходячим аппетитом, цель которого – наслаждение. Между гоями и их желаниями не стоит Тора, нет системы заборов, которая бы мешала удовлетворению или отсрочивала его. Как поется в народной песне:

 
Шикер из эр,
Тринкен миз эр,
Вайл эр из а гой.
 
 
Он пьян,
Он должен пить,
Потому что он – гой.
 

Мужчины, женщины, дети. Они пьют, дерутся и трахаются. Время от времени бьют евреев. И пока на земле есть выпивка и разврат, гои останутся гоями. Если между йид и йидене существуют стилистические различия, то между гой и гойе почти ничего такого нет. Единственная разница в том, что распутство губительнее сказывается на женщинах, поэтому в слове гойе есть легкий намек на то, что женщина эта не первой свежести. О Кларке Гейбле можно сказать шейнер гой, то есть «красивый мужчина-нееврей», но назвать Ингрид Бергман, да и кого бы то ни было, шейне гойе – все равно что назвать ее «симпатичной старушенцией». Бергман, Монро, любая пышущая жизнью нееврейка в любом возрасте – не гойе, а шиксе.