Текст книги "Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура"
Автор книги: Майкл Векс
Жанр:
Языкознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Итак, кугл у нас – зохер («мужчина»), потому что с яйцами. Такой себе симпатичный эвфемизм: «Принеси-ка мне мужского кугла». Обратный каламбур – со словом бейцимер, так когда-то на североамериканском еврейском сленге называли ирландцев. В дословном переводе бейцимер – как бы «яйчанин», «житель яичек». Дело в том, что слово Irish («ирландский», «ирландцы») созвучно с айер.
И наконец, есть фарфл, что Вайнрайх мудро переводит как фарфл. Применительно к еде это слово означает вид лапши или кусочек теста. В переносном смысле – «карлик», «коротышка». В Корпорации «Убийство»{70} был гангстер Филип «Крошка Фарфл» Коволик. А еще это распространенная еврейская собачья кличка. Можно было бы стать фильм о еврейской полиции «Ко мне, Фарфл!».
В рекламе растворимого шоколадного напитка Nestlé Quik снимался чревовещатель Джимми Нельсон со своей собачкой. В конце ролика Нельсон пел: «Нестле вам представить рад самый лучший…» – и тут вступала собака: «…шоколад». Так вот, собаку звали Фарфл.
Глава 10
Привет, подставляй тухес!
Идиш от рождения до бар-мицвы
I
Трудно найти период жизни, который идиш воспринимал бы всерьез. Даже беременность – казалось бы, святая святых – не осталась нетронутой. Есть вежливые определения трогедик и швангер («беременная»), но их затмевают такие обороты, как цуштелн а байхл («обрюхатить», дословно «сделать животик»); само зачатие – повод для ироничных выражений вроде айнредн а кинд ин бойх, дословно «уговорами сделать ребенка». Это классический идишский фразеологизм, означает он «заставить поверить в полную чушь» (и зачастую они таки верят). Для евреев архетип такой ситуации – вера в то, что Мария понесла от Святого Духа, влетевшего ей в ухо. На самом-то деле уши никак не участвуют в процессе; любой еврей скажет вам, что фун зогн верт мен ништ трогн, «от разговоров не беременеют».
Подобные выражения не являются насмешкой над беременностью как таковой (в отличие от, скажем, бай ир из дер бойх шойн аф дер ноз, «у нее пузо уже под носом»), но в них чувствуется легкомысленное отношение к беременности, которое в других культурах сочли бы неуместным. Видимо, из всех возможных человеческих состояний идиш пощадил только одно – роды; к ним евреи относятся с искренним почтением и немалым страхом.
«Рожать» на идише – гейн цу кинд (дословно «идти к ребенку»); роды называются кимпет – от кинд бет, «детская кроватка». К кимпет относятся настолько серьезно, что в языке даже не возникло ни одной насмешливой поговорки с этим словом. В старину роженицу, кимпеторн, тщательно оберегали от различных опасностей. Часто она носила штерншиc, орлиный камень, чтобы не случился выкидыш. Иногда на стену над кроватью подвешивали пекарскую лопату и пару буханок хлеба, чтобы ребенок вышел из матери легко и гладко, как булочка из печи. Кроме того, роженицу всегда охранял амулет, зачастую даже несколько. Он назывался кимпет-бривл, «родильное письмецо», или йолдес-квитл. Йолдес – еще одно идишское название роженицы, не путать с этимологически родственным йолд – «болван» или «молокосос»; квитл может означать «записка», «квитанция (в частности, ломбардная)» и – самое еврейское значение – «молитвенная записка», то есть листок с именами просителя и его матери, например Мендл бен Яне, Миндл бас Марго; материнское имя указывают вместо отцовского, поскольку в иудаизме считается, что душа приходит к ребенку от матери. Ниже проситель излагает свою просьбу и отдает послание ребе, хасидскому духовному лидеру, а тот обязуется похлопотать за него на небесах. Квитл можно также оставить на могиле ребе или мудреца, а можно отвезти (самолично либо через посыльного) в Иерусалим и сунуть в щель между камнями Стены Плача. Все эти бумажки, торчащие из Стены, и есть квителех, оставленные там в надежде на ответ.
В йолдес-квитл содержится текст Псалма 120: считается, что он обладает защитной силой. Один из его стихов гласит: «Господь охранит тебя от всякого зла», и слово «всякий» евреи понимают в самом что ни на есть буквальном смысле. У моей матери была цепочка для ключей, на брелке которой были выгравированы слова псалма. Но поскольку этот текст обеспечивал только общую защиту, то в амулетах, помимо него, писали имена патриархов, а также ангелов и духов, противостоящих Лилит. Что бы там ни говорили еврейские феминистки, Лилит – непокорная предшественница Евы, первая жена Адама, изгнанная из рая и ставшая дьяволицей, – внушала людям страх не потому, что была независимой женщиной, а главным образом потому, что убивала (или пыталась убивать) младенцев и их матерей.
Новорожденный на идише зовется кимпет-кинд (дословно «ребенок из детской кроватки») или эйфеле. Второе название – одно из тех еврейских ласковых обращений, что попали даже в речь людей, редко говорящих на идише. Это уменьшительное от оф («цыпленок» или «домашняя птица»). Лековед шабес, ѓоб их гекойфт ан оф – «я купил курицу, чтобы отпраздновать шабат (дословно: в честь шабата)». Когда ребенка называют эйфеле, «цыпленочек», возникают жутковатые ассоциации с «кошерные ручки и ножки» и «так бы тебя и съела!». Обратите внимание, что эйфеле – это так называемая уменьшительная форма второго порядка: например, полное имя – Роберт, уменьшительное первого порядка – Боб, второго порядка – Бобби. В случае с оф последовательность такая: оф – эйфл – эйфеле. Однако идиш переходит сразу к эйфеле, пропуская эйфл: словосочетание ан эйфл (ан – неопределенный артикль) звучит в точности как а нейфл – «мертворожденный ребенок». Эйфл встречается в сложных словах: эйфлшафт («младенчество»), эйфлвайз («в младенчестве»), иногда даже в прямом обращении: «Ой, майн тайер, зис эйфл» («Ах ты мой дорогой, сладкий малыш»), но никогда не употребляется в третьем лице (ан эйфл – «один младенец», «какой-то младенец») – в этом случае используется только ан эйфеле.
На восьмой день после рождения все здоровые эйфлы мужского пола проходят обряд посвящения в евреи – церемонию брис миле, где миле – обрезание – является символом брис, союза еврейского народа со Всевышним. Делать обрезание – мал зайн; есть и другое выражение, которое мы встречали в главе 4: йидишн дос кинд (дословно «делать ребенка евреем»). Обрезание совершает специальный человек, мойел. Обряд заканчивается тем, что все присутствующие восклицают: «Так же, как приобщился он к завету, пусть придет он к Торе, и к хупе, и к добрым делам».
Новорожденную девочку просто шлепают по попке, чтобы та начала дышать, а чуть позже, во время молитвы о здоровье матери, дают ей имя. Молитву читает служитель синагоги, когда отца девочки вызывают к Торе, так что имя младенцу дают в понедельник, четверг, субботу или на праздник. Присутствие самого ребенка и матери желательно, но не обязательно. Отцу полагается выставляться: за молитвой следует кидеш, освященная трапеза{71}; в зависимости от дня, обстоятельств и порядков данной синагоги кидеш может варьироваться от бутылки виски до целого банкета.
II
В идишской лексике нет особого раздела, посвященного детям ясельного возраста. Ребенка, который уже начал ходить и разговаривать, называют пицл кинд, «кроха» (ср. пицл бройт – «кусочек, крошка хлеба») или даже пицеле кинд, «крохотулька». Его словарный запас может ограничиваться лепетом вроде татеши («папочка»), мамеши («мамочка»), коше («лошадка») – а может и включать в себя стихи-потешки для пальцев, с которым мы сталкивались в главе 4:
Йиделе,
Шпил фиделе,
Кнак ниселе,
Путер шиселе,
Гробер гой.
Пальчик – еврейский мальчик,
На скрипке игрунчик,
Ореховый щелкунчик,
Масла горшочек,
Жирный гой.
Есть очень известные еврейские «ладушки»:
Патше, патше, кихелех{72},
Ди маме гейт койфн шихелех,
Шихелех вет зи койфн,
Дос кинд вет ин хейдер лойфн.
Лепим, лепим пирожки,
Мама купит башмачки.
Башмачки принесет —
Детка в школу пойдет.
(Если это мальчик, то вместо «детка» называют имя).
Еще есть «потягушки»: в конце первой строки мать тянет ребенка за ручки:
Ви гейт Шмереле ваксн?
От азой гейт Шмереле ваксн!
Какой Шмереле вырастет?
Вот такой Шмереле вырастет!
Мальчиков отдавали в хейдер в возрасте трех лет (неудивительно, что на «ясельный возраст» времени особо не было); там им предстояло провести почти все дни на протяжении последующих десяти лет. Если вы найдете человека, который учился в восточноевропейском хейдере до Второй мировой войны, то узнаете из первых рук, как дети выходили из дома затемно и возвращались впотьмах (только по пятницам они приходили домой раньше), освещая себе дорогу бумажным фонариком. Почти все школьные дни, с октября по май, заканчивались так: дети становились в ряд и ждали ребе, учителя; он подходил к каждому и зажигал его фонарик. Что касается девочек, большинство из них учились читать, писать и молиться на базовом уровне; их образование не было таким серьезным, как у мальчиков, из которых растили самостоятельных евреев – то есть мальчики должны были знать, что́ следует делать еврею в тех или иных обстоятельствах, а также хоть немного разбираться в Талмуде и раввинистической литературе.
Такого результата учителя достигали не всегда (не у всех детей были способности и любовь к книжной премудрости; кроме того, у многих семей попросту не хватало денег, чтобы ребенок доучился до конца срока), но на удивление часто. Если мальчик покидал школу в десять лет – то есть задолго до срока, – к этому времени у него за плечами уже было семь лет учебы, по двенадцать часов в день.
Начальная школа называлась дардеке-хейдер, а каждый из ее учеников – дардеке-йингл, он же дардеке-кинд. Дардеке – от арамейского дардак, «маленький ребенок». Слово хейдер изначально было сокращением от хейдер тойре – «комната Торы», т. е. учения. Зачастую хейдер тойре представлял собой обычную комнату в доме учителя; есть множество историй о старых европейских хадорим (мн.ч. от хейдер), где поперек помещения была натянута веревка, на которой висели простыни, скрывавшие от детей учительскую кровать. До недавнего времени хейдером также называли еврейскую вечернюю школу{73}. Обычная комната в доме на идише называется цимер или штуб, но можно сказать и хейдер, если речь идет о хейдер меюход, «личном кабинете» писателя или какой-то важной персоны: например, у судьи либо хасидского ребе.
Хейдер в значении «классная комната» упоминается в популярной поговорке ойсзогн фун хейдер («выносить сор из избы», дословно – «выбалтывать за пределами школы»). Гейн ин хейдер бай…/гейн ин [чей-то] хейдер – «досконально знать [кого-то или что-то]». Вы как бы «прошли эту школу» и выучили там все, что можно. Их бин геганген ин блюзишн хейдер, «я прошел школу блюза» – то есть вы знаете эту музыку от А до Я, что объясняет вашу извечную меланхолию.
В дардеке-хейдере учат непреложным истинам: как пишется алеф, как произносятся огласовки, как буквы соединяются с огласовками – в еврейском алфавите гласные звуки передаются на письме точками и черточками, стоящими над, под и между согласными буквами. Эту премудрость уже способен освоить и дардеке-йингл, поэтому его еще называют алеф-бейс йингл, «алфавитный мальчик».
Основной метод обучения в хейдере увековечен в многочисленных мемуарах и народных песнях; хасиды применяют его по сей день. Поскольку все еврейские буквы – согласные, а для обозначения гласных используются диакритические знаки, то дети повторяют алеф-бейс много раз подряд, заучивая, как звучит каждая из букв в сочетании с каждой огласовкой: «комец-алеф – о, комец-бейс – бо, комец-гимел – го». Все это произносится нараспев: так учитель подготавливает почву для геморе-нигн, мелодической интонации, с которой читают Талмуд. Добравшись до «комец-соф – со», ученик возвращается к первой букве алфавита и прибавляет к ней следующий гласный звук: пасех-алеф – а, пасех-бейс – ба, пасех-гимел – га… и так далее, пока не переберет все возможные комбинации. Затем детей учат читать буквы подряд, потом – слова.
Одновременно с базовыми навыками чтения на иврите (идиш как отдельный предмет никогда не преподавался в таких хадорим) дети знакомились с простыми молитвами и благословениями, зазубривая их наизусть. Письму зачастую обучали с помощью шуре-гризл – строчки, которую ученик переписывал раз за разом, зачастую просто обводил на просвет – до тех пор, пока не получалось то, что надо. Шуре переводится как «строка», «линия», «ряд»; ди унтерште шуре («нижняя строчка») означает «итог», «вывод».
Кроме того, на примере шуре мы можем познакомиться с еврейским детским юмором. Поскольку шуре – именно прямая линия, то еврейских Шур вечно дразнили «криме» («кривая», «кособокая»). Еврейские дети, как и любые другие, бывают жестоки:
Первые две строки – традиционный зачин еврейской колыбельной. Третья – отсылка к поро адумо, рыжей телице из девятнадцатой главы Книги Чисел: намек на искупление грехов. Четвертая возвращает слушателя на землю, точнее, на детскую площадку, где вместо «Мендл» могут выкрикнуть имя любого из нас. Издеваться над именами других – важное умение для тех, кто желает научиться квечу об окружающих, а еврейские имена годятся для насмешек не хуже прочих. Я до сих пор помню множество обидных рифмованных прозвищ: Малке – ѓалке («шарик из мацы»), Дине – маслине («маслина») или слине («слюна»), Ноте (уменьшительное от Носн, то есть Натан) – блоте («грязь»), Соре – поре («корова»), Гецл – пецл (уменьшительное от поц), Ицик – шмичик (здесь: «половой член»), Лейбл – швейбл («спичка»), Мендл – фендл («сковородка»). Эту дразнилку я даже встречал в книгах), и англоязычные дразнилки Шмул – fool («дурак») и Шмул – tool (здесь: «член»). Году в 66-м, когда наши родители думали, что их дети уже большие для таких глупостей, мы с друзьями распевали модную в то время песенку Ширли Эллис «Name Game»{74}, заменив английские имена на еврейские: вместо «Ширли, Ширли, бо бирли» – «Мендл, Мендл, фо фендл; Банана кане („клизма“), бо бендл („шнурок“)» и так далее; зачастую мы пели это в автобусе.
В дорадиовещательную эпоху, если ребенок уже был достаточно вредным и мог сам сочинять такие стишки – значит, скорее всего, он учился уже не в дардеке-хейдере, а в обычном хейдере, то есть перед нами уже не алеф-бейс йингл, а хумеш-йингл, «пятикнижный мальчик». В хейдере дети изучали одновременно иврит и хумеш мит Раше, Пятикнижие с комментариями Раши. Очень распространенное название хумеш (мн.ч. хумошим) широко обозначает Тору как книгу со всеми огласовками и ударениями – в отличие от свитка Торы, где нет ни огласовок, ни ударений, ни знаков препинания. Мы уже несколько раз упоминали имя Раши; как видно из выражения хумеш мит Раше, Тора и его комментарии в еврейском сознании были неразделимы. Любое слово из Торы было известно не само по себе, а в комплекте с пояснением Раши; каждый мальчик из хейдера был не просто знаком с трудами Раши, но и – сам того не осознавая – мыслил как ученый XI века; согласитесь, неслабо для ученика средней школы начала XX века.
Ниже вы можете увидеть, как выглядел типичный отрывок из хумеш мит Раше, – только не забывайте, что хумеш и комментарий Раши написаны на иврите, а ученикам приходилось фартайчн, переводить все на идиш. В квадратных скобках я оставил несколько ивритских слов из текста Торы, необходимых, чтобы понять объяснение Раши; комментарий самого Раши дан курсивом.
Мы рассмотрим Книгу Бытия 22:2, где Бог сказал Аврааму: «Убей-ка мне сына»{75} – «возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мория и вознеси его там в вознесение-всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе».
ВОЗЬМИ [КАХ НО]. «Но» выражает не что иное, как просьбу. Сказал ему: «Прошу тебя, ты ради Меня должен устоять перед этим испытанием, чтобы не сказали, что предыдущие были несущественны». (Санѓедрин 89)
СЫНА ТВОЕГО. Сказал Ему: «Два сына у меня». Сказал ему: «Единственного твоего». Сказал Ему: «Этот единственный (сын) у своей матери, и этот единственный у своей матери». Сказал ему: «Которого ты любишь». Сказал Ему: «Обоих я люблю». Сказал ему: «Ицхака». А почему не открыл ему с самого начала? Чтобы не ошеломить его внезапностью: как бы разум его не помутился и он не лишился бы рассудка[27]27
Не стал бы цемишт (прим. автора).
[Закрыть]. И чтобы ему осознать важность повеления. И чтобы вознаградить его за каждое слово в отдельности.ЗЕМЛЮ МОРИЯ. Йерушалаим. И также в Хронике: «возводить Дом Господень в Йерушалаиме, на горе Мория» (2 Пар. 3:1). А наши мудрецы разъясняли (название так): «Потому что оттуда исходит учение [ѓоро’о], наставление для Израиля». Онкелос{76} переводит это как связанное по значению с воскурением, в которое входит мирра (мор), нерд и другие благовония.
И ВОЗНЕСИ ЕГО. Не сказал ему: «Заколи». Потому что Святой, благословен Он, не желал заклания Ицхака, но чтобы возвел его на гору и подготовил как жертву всесожжения. Когда же Авраам привел его на гору, Он сказал ему: «Веди его вниз».
ОДНОЙ ИЗ ГОР. Святой, благословен Он, удивляет праведных, а затем открывает им. И все это для того, чтобы умножить им вознаграждение. И подобно этому – «землю, которую укажу тебе», и также, как сказано в книге пророка Ионы, «воззови над ним зов»[28]28
То есть поначалу не сообщая пророку, о чем будет послание (прим. автора).
[Закрыть].
Немалое пояснение к восьми ивритским словам, а ведь это еще отнюдь не сложный отрывок. В нескольких абзацах мы успели встретить: цитату из трактата Санѓедрин; цитату из мидраша с разговором Авраама и Бога; разъяснение слова, отсылающее читателя к другому разделу Танаха, где это слово упоминается; этимологию того же слова согласно мудрецам-толкователям; арамейский перевод стиха, подтверждающий толкование слова; продолжение диалога между Авраамом и Богом; наконец, два других случая из Библии, когда Бог утаивал от людей некие сведения, необходимые, чтобы выполнить Его повеление.
Десятилетние дети с такими текстами уже не работали, разве что отстающие. В таком возрасте они уже переходили к Талмуду; хумеш мит Раше изучали в восемь-девять лет. Подобные отрывки заучивали наизусть, переводили на идиш и читали нараспев – и делали это малыши, многим из которых еще мамы нос вытирали. О том, чтобы учить хумеш без Раше, не могло быть и речи. Они немыслимы друг без друга: однажды я слышал, как жена известного раввина утешала кого-то, расстроенного своим невежеством в области иудаизма. «Даже рабби Акива [выдающийся талмудист, умерший во II веке н. э.] начал изучать хумеш мит Раше только в сорок лет», – сказала она.
Если вы думаете, что люди, которые ушли из религии, забывают все это, – учтите, вышеприведенный отрывок читают вслух ежедневно, поскольку он входит в текст службы. Даже если человек порвал с религией в шестнадцать лет, к тому времени он успел произнести его больше раз, чем Клятву на верность флагу{77}. Он может возненавидеть его, но забыть – вряд ли.
Хумеш мит Раше также использовался как учебник иврита – языка, который дети еще почти не знали, но уже переводили с него. Цель тайча (который становился все более осмысленным по мере того, как ребенок изучал Тору) – убедиться, что дети имеют какое-то представление о том, что они изучают. Нельзя вбить кому-то в голову то, чего он не понимает; учителям стоило немалых трудов донести до учеников цурес алеф («форму алефа») или шайтл ивре («обрубок иврита»). Оба выражения используются только в отрицательной форме: ништ кенен цурес алеф, «не знать даже как выглядит алеф». Не путайте этот цурес с другим, означающим «горе-злосчастье». В данном случае перед нами притяжательный падеж гебраизма цуре – «образ», «форма», «внешний вид». Если о ком-то говорят «эр ѓот а цуре» (у него есть цуре) – значит, он почтенный, всеми уважаемый человек; здесь цуре означает «репутация». Кто-то шпарт ин цуре, то есть обжирается (дословно «напихивает физиономию»), – а кто-то наоборот: будучи не от мира сего, отказывается от наслаждений и вейст ништ кейн цурес матбейе, «даже не знает, как выглядит монета».
Шайтл ивре, по сути, означает то же самое: ивре – иврит как древний язык молитв и священных текстов, в отличие от того языка, на котором сейчас говорят в Израиле. Можно быть знатоком ивре и не уметь связать двух слов на современном израильском иврите. Выражение зогн ивре (дословно «сказать ивре») означает не «разговаривать», а «читать вслух». Шайтл в данном случае – «полено». «Эр кен нит кейн шайтл ивре» – «он не знает языка даже в самом общем, грубом (как полено) виде». Плохое, корявое чтение называют ѓилцерне ивре, «деревянный иврит»; если человек так читает, то вполне вероятно, что он шрайбт Нойех мит зибн грайзн – «пишет „Ной“ с семью ошибками» (а на идише и на иврите слово Ной состоит из двух букв).
Классический пример ѓилцерне ивре и его последствий можно увидеть – где бы вы думали? – в Новом Завете. В трех Евангелиях из четырех Иисус въезжает в Иерусалим на осленке, тем самым якобы исполняя пророчество из Книги пророка Захарии: «Возликуй, дочь Сиона, издавай крики радости, дочь Иерусалима: вот царь твой придет к тебе, праведник и спасенный он, беден и восседает на осле, на осленке, сыне ослиц» (Зах. 9:9).
Однако есть еще Евангелие от Матфея – и вот тут у Иисуса начинаются трудности с ивритом. Вместо того чтобы увидеть в словах «осел, осленок, сын ослиц» параллелизм – один и тот же осел назван несколькими именами, – Иисус делает элементарную ошибку в ивре и говорит двоим ученикам: «пойдите в селение, которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязав, приведите ко мне <…> Ученики пошли и поступили так, как повелел им Иисус: привели ослицу и молодого осла и положили на них одежды свои, и он сел поверх их» (Мф. 21:2, 6–7).
Если бы существовало движение еретиков – дипопистов, – то оно бы началось именно здесь, с этого описания Иисуса с четырьмя ягодицами, на одной заднице, который заглянул в будущее, узрел там идишскую пословицу «ме кен ништ зицн аф цвей штулн мит эйн тухес» («на двух стульях одной задницей не усидишь») – и решил опровергнуть ее заранее. И опровергал всю дорогу.
Не подумайте, что я хочу оскорбить Иисуса – если бы хотел, то писал бы эти строки на идише… но еврейская школа – не для слабонервных. Это душное заведение, переполненное подростками; дети вынуждены продираться сквозь дремучие джунгли силлогизмов, бобе-майсес и трудновыполнимых запретов: нельзя касаться своих волос, когда молишься; нельзя гладить собаку в шабес; нельзя купаться в речке на протяжении трех самых жарких недель в году{78} – чтобы руководить хейдером, нужно быть тюремным стражем, толкователем Торы и детским психологом в одном лице. Но поскольку мы живем в голес, их всех нам заменяет меламед.
