Текст книги "Сыграй ещё раз, Сэм"

Автор книги: Майкл Уолш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава двенадцатая

Пятнадцати минут не прошло, как они добрались до дома на Клэрвиль-стрит, у поворота с Бромптон-роуд. Большой стандартный белый дом в пять этажей, бок о бок с неотличимыми собратьями, в ряду зданий, какие британцы зовут «многоквартирниками». Единственное отличие – маленькая табличка с надписью «Блендфорд». По бокам – два дома без огней с объявлениями «Сдается». В Нью-Йорке обычно уже по виду дома понимаешь, что тут живут богатые люди. Не то здесь. Здесь ничего не понять. Рик давно выучился не доверять людям, но прежде ему не приходило в голову, что равно нельзя доверять и зданиям.

Они высадились из такси. Сердце Рика колотилось.

– Вот куда довел нас прямой подход, – сказал он.

Он поднялся на крыльцо и вдавил кнопку звонка.

К его удивлению, почти в тот же миг им открыла маленькая пожилая леди.

– Добрый вечер, – сказал Рик, приподнимая шляпу.

– И вам добрый вечер, сэр, – ответила старушка. В фартуке; седые волосы зачесаны назад и стянуты в тугой узел. Она оглядела пришельцев с легким намеком на интерес – или то было подозрение? – Наверное, джентльменам нужны комнаты, так? – вежливо осведомилась она.

Меблированные комнаты? Вот и объяснение всем приходящим-уходящим, движению на верхних этажах и – до некоторой степени – его отсутствию внизу. Рено подсунул туфту?

– Ну, вообще-то да, – сказал Рик. – Все отели вокруг забиты.

Старушка покачала головой.

– Боюсь, у нас на сегодня тоже все забронировано, – с сожалением промолвила она. – Вам надо спросить у миссис Блейк дальше по улице, в шестнадцатом доме. У нее часто комнатка-другая бывает не занята.

Она начала закрывать дверь. Весь разговор Рик пытался разглядеть внутренности дома за спиной хозяйки, но деревянная и весьма солидная с виду двустворчатая дверь в маленькой передней скрывала их от глаз.

– А вы вполне уверены, мадам? – спросил Луи в самой заискивающей манере. – Мы приехали издалека и слыхали, что ваше заведение ни с кем не сравнится.

Чтобы дополнить континентальное впечатление, капитан низко поклонился.

– Ого, – сказала старушка. – Кошмар, как мало стало места в Лондоне. Столько этих янки едет, не найдешь приличного дома, где голову преклонить.

Опять заговорил Рено:

– Я подумал, нельзя ли нам войти и посмотреть? Исключительно на тот случай, если в ближайшие дни у вас вдруг освободится место. – Капитан щелкнул каблуками. – Вы очень обяжете союзника из Свободной Франции.

Лицо старушки заметно просветлело.

– О, разумеется, – сказала она. – «Блендфорд» – лучший гостевой дом в этом районе, и я с радостью покажу его, тем более таким приятным джентльменам.

Она широко распахнула дверь, и Рик с капитаном вошли.

Они оказались в парадной гостиной состоятельного дома. Комнату украшали свежие цветы в вазах, вдоль торцевых стен тянулись книжные полки, а панорамное окно смотрело в прелестный летний садик, в зимнем сумраке увядший и блеклый. В центре комнаты стоял большой рояль, крышка опущена и застлана кружевной салфеткой, а на ней – разнообразные семейные фотографии. Рик окинул их взглядом, но ни единого лица не узнал. Очередные чужаки, и половина из них, наверное, уже мертвы.

– Этот адрес мне дали друзья, – сказал Рик, нащупывая подход. – Мне кажется, они могли остановиться у вас, миссис… ээ…

С виду дом полностью соответствовал тому, за что себя выдавал. По-британски аккуратный, как игрушка, с чайным сервизом в гостиной и с картинками кошечек на стенах вперемешку с идеализированными портретами королевской семьи.

– Миссис Бантон, – подсказала старушка. – К вашим услугам. Вдовею двадцать шестой год, и дня не проходит, чтобы я не думала о второй Сомме [62]62
  Имеется в виду второе наступление Антанты в ходе почти пятимесячного сражения на реке Сомме в сентябре 1918 г.


[Закрыть]и моем бедном Берти, которого убило под Амьеном – а ведь до победы оставалось всего ничего. Не угодно ли сесть? – Она указала на диван. – Могу я предложить вам чаю?

Рик предпочел бы что-нибудь посущественнее чая, но Рено охотно согласился.

– Это было бы весьма замечательно, миссис Бантон, – сказал он.

Луи с Риком сели на диван, а миссис Бантон принялась разливать чай.

– И кто, интересно мне, будут эти ваши друзья? – вежливо осведомилась она.

– Мистер и миссис Виктор Ласло, – ответил Рик.

Миссис Бантон секунду-другую подумала.

– Мистер Ласло? – переспросила она. – Этот джентльмен будет, я полагаю, иностранец?

– Да, – сказал Рик. – Он чех. А жена его, которая также носит имя Ильза Лунд, – норвежка.

– Я точно знаю, что здесь таких нет, – сказала старушка, пожевав губами.

– Может быть, они зарегистрировались под другими именами? – предположил Рик.

Судя по всему, миссис Бантон такая мысль оскорбила.

– Я уверена, все, кто здесь останавливается, называют настоящие имена, – возмутилась она. – Администрация на этом настаивает.

– И кто будет эта администрация? – безучастно спросил Рик.

Вместо ответа миссис Бантон потянула за шнурок старинной викторианской сонетки. Практически тут же выхватила из складок фартука маленький пистолет и умело взяла на мушку Рика с капитаном. Оба замерли, как идиоты, не донеся чашки до рта.

– Это будет мистер Ламли, – осведомила их старушка. – И он скоро появится. А пока, джентльмены, не соблаговолите ли держать руки так, чтобы я их видела, пару секунд. – И она снова крепко потянула за шнурок.

И верно, не прошло и двух минут, в комнату вошел Реджинальд Ламли.

– А не наш ли это пытливый мистер Блэйн? – сказал он. – Или я очень сильно ошибаюсь, или вы пришли на день раньше.

– Хотел убедиться, что меню подходящее, – сказал Рик. – Желудок у меня, знаете ли…

– А это, не иначе, Луи Рено, бывший префект полиции в Касабланке, – продолжил Ламли.

Рено слегка кивнул:

– К вашим услугам, сир.

– Ну что ж, – сказал Ламли. – Раз все почетные гости, кроме одного, в сборе, не вижу причин откладывать вечеринку. Прошу за мной, джентльмены.

Рик с капитаном следом за Ламли поднялись на три пролета. Второй и третий этаж, отметил Рик, выглядели как меблированные комнаты или небольшой частный отель, но еще одним пролетом выше картина изменилась. Весь этаж занимал своеобразный оперативный пункт: мужчины склонялись над картами, женщины говорили в телефоны и стрекотали на пишущих машинках. Несколько слуг молча скользили по комнате, поднося еду и питье, где и когда в них возникала нужда.

Остановившись в дверях, Рик тихонько присвистнул.

– Неплохо вы тут устроились, – сказал он. – Напоминает мне кое-какие фокусы, которые мы проделывали дома. Но здесь, конечно, побогаче.

– Рад, что вам нравится, мистер Блэйн, – сказал Ламли. – Мы всегда стараемся, чтобы гостям было удобно. Даже когда мы не вполне уверены, что это званые гости. – Ламли громко постучал, чтобы заявить о своем появлении, затем провел спутников в комнату. – Вы, конечно, знаете Виктора Ласло, – кивнул он на одного из присутствующих.

Рик и Ласло впервые после расставания на взлетной полосе в Касабланке посмотрели друг на друга.

– Мсье Блэйн, – сказал Ласло, протягивая руку. – Как я рад снова встретиться с вами.

– А уж я-то, – ответил Рик, прикуривая.

Ласло взял его под руку и отвел в угол.

– Нам нужно было убедиться, что момент подходящий, – тихо сказал он. – И абсолютно увериться, что план сработает. И знать, твердо знать, что вам можно доверять.

Рик затянулся.

– А я думал, хватило того, что вы добрались сюда целым.

– Точно, – сказал Ласло. – Именно это я им и говорил с самого приезда. Британцы не доверяют никому. Им нужно было наверняка установить, что вы не финтите. Мне жаль, что это затянулось.

– И потому они забежали ко мне в гости, – сказал Рик. – Послушайте, Ласло, я ровно тот, за кого себя выдаю. И вам это известно. Если у кого это не так, я вряд ли захочу с ним работать. Я сказал, что я с вами, еще в Касабланке, когда Луи вас запер, и я говорил серьезно. Там, где я вырос, слово обязывает. Бывает, у человека нет ничего, кроме его слова. Вот теперь и у меня осталось только оно, и я не хочу пустить его псу под хвост.

Ласло кивнул:

– Одобряю и принимаю. А теперь к делу. – Он подвел Рика к усатому военному. – Сэр Гарольд Майлз, майор, разрешите представить мсье Ричарда Блэйна.

Майор Майлз протянул Блэйну руку и формально потряс.

– Добро пожаловать в Лондон, – сказал майор. – Присядем?

Они сели за большой переговорный стол: Рик, Рено, Ламли, Ласло и майор Майлз. Поодаль встал адъютант. Стенографист начал записывать.

– Полагаю, джентльмены, все мы друг друга знаем – по крайней мере, слышали, – сказал майор, который вроде как был за главного. – Я представитель начальника управления спецопераций, которое, как вам известно, занимается диверсионной деятельностью. Мистер Ламли присутствует здесь в качестве личного секретаря сэра Эрнеста Спенсера, военного министра, который руководит всей операцией. – Майор бросил на стол пачку фотографий. – Надеюсь, вы меня извините, если я поступлюсь церемониями, но времени мало. Вот, джентльмены, наш объект.

На них смотрело жестокое лицо, которое Рик разглядывал в Британской библиотеке: лицо Рейнхарда Гейдриха.

– …начальник РСХА и наместник Богемии и Моравии, – продолжал майор. – Ницшеанская «белокурая бестия» во плоти. Красавец, культурный, одаренный, гурман, ценитель вин и женщин. Малый из тех, кого ты охотно принимал бы в своем клубе, не будь он еще безжалостным убийцей.

Рик изучал лицо на фотографии – гораздо четче газетных картинок. Дома, в Нью-Йорке, Рик видел это лицо уже тысячу раз. Лицо честолюбца. Лицо спекулянта. Лицо прохиндея, который ради ничтожной личной выгоды продаст родную мать. А этот Гейдрих, похоже, еще и садист, но вот трус ли он вдобавок ко всему – непонятно. Такие вещи чуешь только вживую.

– Писаный красавец, а? – сказал Рик.

– Пусть его внешность вас не обманывает, – сказал майор. – Гейдрих, пожалуй, самый опасный из фашистских бонз, не считая самого Гитлера. Геринг – напыщенный фигляр, его люфтваффе может временно осложнить нам жизнь, но не защитит Германию, когда пробьет час. Геббельс – партийный функционер, но он пропагандист и запоет совсем по-другому, если ветер подует в другую сторону. Гиммлер – мерзкий маленький агрессивный паршивец. Гейдрих умнее всех троих и потому вдесятеро опаснее.

– А почему не нацелиться на Гитлера и не покончить со всем разом? – спросил Рик. – Если надо убить зверя, отсекают не хвост, а голову.

Майор посмотрел на Рика, словно тот спятил.

– Боюсь, этого нам нельзя, – объяснил он. – В верхних эшелонах давно решили, что Гаагская конвенция не разрешает устранять глав враждебных государств, даже в состоянии войны. Война – это вам не уличная свалка.

Рик припомнил кучи обломков на лондонских улицах и усомнился в правоте майора.

– По-моему, люфтваффе этим и занято. Пытается накрыть Черчилля, я имею в виду.

Майор отмахнулся.

– Бомбежки с воздуха – одно дело, устранение – другое, – сказал он. – Если Королевские ВВС Бомбера Харриса [63]63
  Сэр Артур Харрис (1892–1984) – британский маршал авиации, командующий Королевскими ВВС с февраля 1942 г.; предложил тактику «бомбардировки по площадям», фактически – разрушения целых городов массированными интенсивными авианалетами.


[Закрыть]разнесут фюрера к чертям, уверяю вас, никто из нас не разрыдается. В любом случае о диверсионной операции в Берлине речи быть не может. У нас там слишком слабая агентурная сеть. – Майор хлопнул себя по ляжке щегольским стеком.

– Так почему Гейдрих? – спросил Рик. – Как он вытянул короткую спичку?

– Потому что мы можем, – ответил майор.

– Потому что нам придется! – воскликнул Ламли. – В смысле, как эти сраные чехи могут рассчитывать, что мы побьем гансов, если сами и пальцем не шевельнут?

– Потому что мы обязаны, – тихо сказал Ласло.

– Это вы о чем? – спросил Рик у Ламли.

– Чехи что-то совсем не брыкаются, – сказал тот. – С тех пор как Гейдрих явился и пристрелил там нескольких парней, вряд ли они хоть разок пискнули. Да господи, даже сраные лягушатники показали себя лучше.

– Кхм! – сказал Рено.

– В любом случае, – продолжил Ламли, – пора подпалить паршивцам пятки. Как-нибудь расшевелить, так сказать, тамошних ирландцев.

– Не сомневаюсь, они скажут вам спасибо, – вставил Рено.

– Честно говоря, – прибавил майор, – мы уже некоторое время сомневаемся в лояльности чехов. Богемия и Моравия в культурном смысле всегда были равно чешскими и немецкими, и они подозрительно легко встали под нацистское ярмо.

– Я думал, ваш Чемберлен должен был спасти Чехословакию для демократии, – заметил Рик.

– Вчерашний день, – возразил сэр Гарольд. – Сейчас премьер Уинстон, и он решительно настроен исправить ошибки предшественника.

– Если не он, мы точно исправим, – сказал Ласло.

Рика это не убедило.

– Я не понимаю, чем Гейдрих хуже или опаснее других нацистских шишек – тем более что он в Праге, а не в Берлине, где принимаются решения.

– Наверное, вы думали бы иначе, если бы Гейдрих был гауляйтеромНью-Йорка, – заметил Ласло.

– Наверное.

Майор бросил взгляд на Рика.

– Мистер Ласло осведомил меня о вашем стремлении помочь делу Сопротивления в Европе, мистер Блэйн, – сказал он. – Еще он вкратце описал ваше прошлое и ваши умения, каковую информацию мы и сами старательно искали.

– И потому разгромили мой номер и украли паспорт.

– Надо было убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете, – ответил майор. – Мы не могли допустить, чтобы вы оказались немецким агентом, засланным установить местонахождение мистера Ласло…

– А если бы я им оказался?

– Пришлось бы вас убить, – довольно равнодушно ответствовал сэр Гарольд. – К счастью для всех нас, мистер Ласло поручился за вас по предъявлении вашего паспорта и также по визуальном опознании, пока вы наслаждались гостеприимством миссис Бантон.

– Кто здесь гончая и кто заяц? – спросил Рено. – И кто лиса?

Майор Майлз бросил на стол Риков и Сэмов паспорта.

– На сегодня, мистер Блэйн, – сказал он, – думаю, что не покривлю душой, если скажу: я знаю о вас больше, чем ваша родная мать.

Рик вспомнил встречу с другим майором, Штрассером, в кабинете Рено в Касабланке и свое досье в вялых руках фашиста. Британцы, понятно, не могли собрать на него больше сведений, чем собрали немцы. Сейчас выясним.

– Мать никогда меня толком не знала, – заметил он, жалея, что нельзя прямо сейчас выпить.

– А мы знаем, – продолжил Майлз. – Мы знаем, что в 1935-м и 1936-м вы ввозили оружие в Эфиопию для императора Хайле Селассие, который тщетно пытался противостоять Муссолини. Это свидетельствует о вашей изрядной храбрости – и редком донкихотстве, если позволите так выразиться.

– Всегда питал слабость к побежденным, – вставил Рик. – Американские штучки.

– Тоже весьма необычно. Скажите, мистер Блэйн… – Теперь настала очередь майора закурить. – Что заставило вас так внезапно покинуть город Нью-Йорк в октябре 1935-го?

– Честное слово, не думаю, что вас это касается, – сказал Рик как можно спокойнее.

– Так внезапно и так бесповоротно, что говорят, будто вы теперь никогда не сможете вернуться в родные края. – Майор стряхнул пепел в корзину для бумаг. – И что вас заставило из всех стран выбрать Эфиопию?

– Я не выбирал, – сказал Рик. – Я приехал в Париж, оставил там Сэма и отправился поразведать, что к чему. – Он сжал губы. – Наверное, не секрет, что дома я занимался клубным бизнесом, и я слыхал, что открыть заведение в Париже – самое оно. Так и вышло.

– Почему же вы оказались в Аддис-Абебе? – не унимался майор.

– Ну, скажем, я просто не люблю бандитов, и давайте покончим с этим, – ответил Рик.

Майор Майлз покопался в каких-то бумагах.

– Мы также знаем, что вы воевали в Испании за республиканцев против Франко. Опять выдающаяся храбрость, отчаянное донкихотство – и большой риск. Вы довольно понюхали пороху – и по ходу дела собрали кругленькую сумму, поставляя республиканцам оружие.

Рик глубоко затянулся.

– И это тоже не секрет, – сказал он. – Расскажите мне, что такого нашла ваша хваленая разведка, о чем не было бы уже известно всему миру.

Сэр Гарольд пропустил насмешку мимо ушей.

– Затем в мае или июне 1939-го вы обнаружились в Париже, где и обретались, пока в город не вошли немцы.

– С отъездом особого выбора не было, – объяснил Рик. – С моим испанским прошлым надо было бежать, если я не хотел закончить, как Ласло, гостем рейха. Видите ли, майор, фашисты не особенно меня любят, да и я, правду сказать, их тоже недолюбливаю.

– Мне как-то трудно увязать этот, если позволите, идеализм с пассивной и безучастной личностью, которую вы явно с сугубым тщанием культивировали в Касабланке.

– Это как хотите, – сказал Рик. – Мне и самому порой довольно трудно.

Он докурил сигарету и положил в пепельницу. С него хватит.

– Знаете что, – гневно сказал он. – Я все это проходил в Касабланке с майором Штрассером, и будь я проклят, если собираюсь сидеть тут и проходить все по новой с вами. Человек имеет право оставить при себе хотя бы часть своей личной жизни. Почему я поступал так, как поступал, – мое дело и больше ничье. Теперь, если вопросов больше нет…

Он поднялся, как будто собираясь уходить.

– Ричард, пожалуйста, подожди.

Ее голос! Она.Рик и не заметил, когда она вошла в комнату. Но она здесь.

Он хотел обернуться, взглянуть на нее. Но не стал. Не смог. Снова опустился на стул.

Заговорил Виктор Ласло:

– Прошу вас, мсье Блэйн, нам с женой и вправду нужна ваша помощь. Вы не должны винить нас в том, что сэр Гарольд навел о вас справки. В операции такой важности и тонкости мы должны абсолютно точно знать, где границы лояльности каждого… Про мсье Рено нам все ясно. – Ласло кивнул на капитана. – Для него на первом месте деньги и удовольствия. С такими людьми мы можем вести дела. Но вы – другая история. Я больше не оскорблю вас предложением денег…

– Вы за транзитные письма предлагали мне сто тысяч франков, помните? – сказал Рик. – Или двести тысяч?

– И вы отказались их принять. Вместо этого вы просто отдали бумаги мне – или, пожалуй, правильнее будет сказать, вы отдали их ей.

– Именно, – буркнул Рик.

– Я был готов – мыбыли готовы – пойти на все, лишь бы выбраться из Касабланки. Ильзины чувства к вам меня не заботили, при условии, что мы уедем и здесь продолжим нашу борьбу. – Ласло налил себе воды из графина на столе. – Идет мировая война – мы не можем позволить личным чувствам мешать делу. Я считаю, то, что вы решили встать на нашу сторону, перевешивает любые ваши планы касательно моей жены. Так давайте же скрепим соглашение, к которому пришли в Касабланке. – Ласло встал. – Я протягиваю вам руку – не как другу, ибо знаю, что друзьями нам не быть. Вместо того я протягиваю ее вам как соратнику.

Прошло несколько секунд, прежде чем Рик протянул руку. Виктор взял ее.

– Ласло, я сделаю все, что позволит мне совесть, для вас обоих, для вас и Ильзы. А сколько именно – определю я, и только я. Принято?

– И снова, – сказал Ласло, – с возвращением на поле битвы.

– Еще одно, – сказал Рик. – То, что я сказал Ильзе на аэродроме, было сказано всерьез. Она не сможет последовать за мной и участвовать в моей борьбе. Мы договорились об этом.

Рик услышал ее шаги – Ильза подошла к столу. Ее голос зазвенел. Он уловил запах ее духов. Обернулся и внезапно утонул в ее глазах.

– Майор, – сказала Ильза, – будьте добры, объясните мистеру Блэйну, как обстоит дело.

Глава тринадцатая

Сэр Гарольд встал.

– Мистер Блэйн, – начал он, прочистив горло. – С момента вступления в войну Соединенных Штатов обстоятельства конфликта кардинально изменились.

Рик сидел недвижно, слушал, сердце его колотилось.

– Эта война перестала быть войной одной-единственной свободной страны, Англии, против Третьего рейха. Перестала быть соревнованием двух империй – Британской и Германской. Перестала быть ученым спором о том, какая система правления лучше – фашизм, коммунизм или демократия. Эта война, – сказал он, грохнув по столу кулаком, – битва насмерть.

Ильза поморщилась от грохота. Ласло нет.

– Насмерть, – повторил майор Майлз. – Я не вполне представляю, каков ваш личный опыт в борьбе такого рода, мистер Блэйн.

– Я успел понять, что люблю выигрывать, – откликнулся Рик. – Но успел понять, что рассчитывать на это нельзя.

– Точно так. Теперь, мистер Блэйн, наша война – это и ваша война. – Майор указал на одну из карт на стене. – Вот, – сказал он, – все, что осталось от Чехословакии. – Он постукал по карте указкой. – Это Прага. Как видите, двести миль к северо-востоку от Вены, и не такая уж даль от Мюнхена и от Берлина. Другими словами, Прага – не какое-нибудь восточное захолустье, далекое и недоступное, а цивилизованный город, расположенный в самом сердце рейха и европейского континента. Невозможно переоценить стратегическое и моральное значение этого города.

Логично, подумал Рик. Если надо кого-то убрать, лучше всего делать это в его собственном заведении. Не повредит и помощь своего человека, кто готов, когда придет время, продать тебе жертву с потрохами. Очередной урок, который Блэйн усвоил на горьком опыте. Он и сейчас помнил, как выглядел Джузеппе Гульельмо, когда Тик-Так засадил ему нож между ребер, а Эйби Коэн отстрелил лицо; несостоявшийся capo di tutti capi [64]64
  Капо всех капо, главный гангстер (ит.).


[Закрыть]умер на месте, на персидском ковре, за который, конечно, переплатил, в собственном офисе над вокзалом Гранд Сентрал в старые добрые денечки.

Голос Майлза потребовал внимания.

– Мы считаем, что лучший способ устранить герра Гейдриха – граната. Мистер Ласло представил нам убедительные доводы в пользу такой атаки во время одной из ежедневных поездок Гейдриха по городу.

Майор Майлз, решил Рик, отнесся к задаче строго по-деловому, без эмоций. Майлз – хороший британский офицер. Из него вышел бы хороший гангстер.

Сэр Гарольд указал на крупномасштабную карту Праги.

– Один из аргументов в пользу такого плана – самый характер пражских улиц. Средневековый город сохранился практически нетронутым, что позволяет потенциальным ликвидаторам подобраться близко почти незамеченными. По тем же причинам применение снайперов менее желательно. Ствол, торчащий из открытого окна, слишком заметен.

– Вы имеете в виду, для снайперов это слишком опасно? – спросил Рено.

Губы майора Майлза дернулись под стриженой щеточкой усов. Он и без того был невысокого мнения о французах, а после их жалкого выступления против немцев в 1940-м оно упало еще ниже. Воля бы Майлза – лягушатникам вообще не было бы места в этой операции. Но военные союзы сводят в одной палатке странные компании, и к тому же надо умаслить Свободную Францию.

– Нет, мсье Рено, – поправил майор. – Я имею в виду, что слишком велика опасность провала. Это может поставить под серьезную угрозу успех всей миссии и, соответственно, подорвать авторитет правительства Ее Величества.

– А этого допустить, конечно, никак нельзя? – вставил Рено.

– Нельзя, – ответил майор, не замечая сарказма. – Яд тоже не подходит, поскольку предполагает определенную близость между ликвидатором и мишенью, что мы можем, конечно, попробовать, но не можем твердо гарантировать. То же, разумеется, можно сказать и о закалывании. Таким образом, граната остается самым рациональным и эффективным подходом к устранению Гейдриха. – Губы майора изобразили фигуру, которая у него сходила за улыбку. – К тому же тогда у наших людей максимальные шансы скрыться. В конце концов, мы не самоубийцы.

– Я бы не был в этом так уж уверен, – сказал Рик.

– Джентльмены, – вмешался Ласло. – Майор прав. Все должно пройти и пройдет безукоризненно. Мы не можем допустить недопонимания, даже малейшего. И нам нельзя поступиться собственной безопасностью. – Он посмотрел на Рено, который ответил кротким взглядом.

Снова заговорил майор.

– Правительство считает, что в интересах наших военных действий должно поддержать эту операцию полностью и безоговорочно, – сказал он. – И еще я должен добавить, что план одобрен лично президентом Эдуардом Бенешем и ратифицирован чешским правительством в изгнании.

Рик взмахнул зажженной сигаретой:

– И какие роли у нас с Луи?

Ответ у майора был наготове:

– В лице мистера Ласло мы имеем представителя центральноевропейского сопротивления Гитлеру. В лице капитана Рено – новоопределившегося представителя Свободной Франции. А мистер Блэйн, – майор кивнул на Рика, – олицетворяет промышленную мощь и великий дух Соединенных Штатов Америки.

Помимо воли Рика охватила гордость за родину. Давно с ним такого не бывало. С 1935 года не проходило и дня, чтобы Рик не вспоминал Нью-Йорк, но лишь сейчас впервые столь остро почувствовал себя американцем.

– У герра Гейдриха имеется ряд слабостей, – сказал Виктор Ласло. – Он много пьет. Чрезмерно самонадеян и оттого излишне беспечен. Решительно неверен жене, которая старается как можно больше времени проводить в Берлине. Обожает общество красивых женщин – может показаться, что неумеренно.

Не приходилось ломать голову, кому это может «показаться».

– Гейдрих – начальник имперской службы безопасности, но, как мы себе представляем, его собственную защиту возможно расшатать и взломать.

– Не так уж мудрено, – прибавил Рик. – Я читал, что он разъезжает по городу в открытой машине.

– Это так, – согласился Ласло, – но это знание бесполезно, если мы не знаем его графика и маршрутов. Логово Гейдриха надежно защищено стенами замка Градчаны. Кто-то должен близко подобраться к Гейдриху, не вызывая подозрений.

– Другими словами, нужен шпион в его резиденции.

– Именно.

– И кто это будет?

– Я, – тихо сказала Ильза.

Рик дернулся, уронил пепел с сигареты. Да уж посылали бы прямиком в ад, следить за сатаной.

– Я горд сообщить, что моя жена Ильза согласилась стать нашим внедренным агентом в канцелярии Гейдриха, – сказал Виктор. – Так сказать, нашими глазами и ушами в главном управлении самого рейхсзихерхайтшауптамта.

– Да вы смеетесь, – сказал Рик.

– Ничуть, – ответил Ласло. – Я абсолютно серьезен. Ильза тоже.

Рик посмотрел на Ильзу, но взгляд ее был непроницаем, а губы не шевельнулись. Все ясно. Для Виктора это не безличная военная операция, как для майора Майлза. Это личная обида Ласло на Рейнхарда Гейдриха, жесточайшая вражда.

Ласло поднялся и заходил по комнате. Рик, готовясь к проповеди, снова закурил.

– Такой случай нанести удар по тиранам, какой выпал нам, немногим достается в наше время. Если бы я мог, я бы уничтожил самого Гитлера. Но мы не можем. И значит, как ни досадно, будем довольствоваться одним из его клевретов. Человек, которого мы хотим убить, – Рейнхард Гейдрих.

– Сказали бы: «я хочу убить», – возразил Рик. – Он ведь засадил вас в концлагерь. Мне уже чудится, что это личное.

– Хорошо, – равнодушно сказал Ласло, – которого я хочу убить.

Рика в который раз озадачила невозмутимость этого человека.

– И все же что-то мне тут не нравится. Нет, не план, не гранаты и не как мы их будем бросать. Это ваше дело, не мое. Вы спецы. Говорю же, мне чудится тут что-то личное, и я готов это повторить. Мне это не по нутру. Мне в свое время пришлось кое-кого прикончить, и я этим не горжусь. Была война, и приходилось убивать – будь то в Ньй… – Рик осекся. – Будь то в Испании, в Африке или еще где. Но если убиваешь, убивать надо быстро и наверняка, не то жертва сама нападет на тебя в ярости. Потому что и для нее это станет личным.

Заговорил Рено.

– Должен сказать, что мой друг Ричард прав, – начал он. – Я ничуть не сомневаюсь в искренности намерений мистера Ласло и в их происхождении. Короткой прогулки по любому из концентрационных лагерей покойного майора Штрассера довольно, чтобы отбить аппетит у кого угодно. Но мне сдается – если позволите высказаться гражданину Франции и подлинному наследнику Декарта, – что не эмоции должны решать дело.

Майор Майлз глянул на Рено с невольным уважением.

– Я не могу вполне выразить, как серьезна эта миссия, – сказал он, – и какое значение придает ей наше правительство. Всех вас здесь выбрали за способности, а не за эмоции.

– Я и не знал, что побывал на пробах, – заметил Рик.

– О, мистер Блэйн, вы побывали, – сказал майор. – В Эфиопии и в Испании, когда вы стояли за абсолютно безнадежное дело – и проиграли. – Сэр Гарольд обернулся к Луи: – Должен сказать, ваше bona fide, мсье Рено, стоило нам парочки бессонных ночей. Однако ваш внезапный побег из Касабланки тотчас после убийства майора Штрассера и исчезновения мистера Блэйна снабдил вас убедительным алиби мелкого персонажа. Уверен, вы будете органичны в роли вишистского чиновника – мы дадим вам новые документы.

– Догадываюсь, что этим предложением мой выбор исчерпывается, – сказал Рено. – Значит, оно мне подходит.

– Что до вас, мистер Ласло, у нас не может быть никаких сомнений ни в вашей честности, ни в вашем горячем желании свершить возмездие над поругателем вашей родины. – Ласло кивнул. – Но при этом с вами нужно еще кое-что прояснить. – Майор полистал досье. – «Виктор Ласло, – вслух прочел он, – родился в Пресбурге, ныне Братислава, в Чехословакии. Языки: венгерский, чешский, немецкий, французский и английский. Национальность…» – Пауза. – Нет.

– Я всю жизнь посвятил исправлению этой ситуации, – сказал Ласло.

– Полно вам, мистер Ласло, – примирительно сказал сэр Гарольд. – Одна из отличительных особенностей этой войны в том, что уж очень многие участники оказываются не тем, кем поначалу кажутся. Герр Гитлер – не немец, а австрияк. Мистер Сталин – не русский, а грузин. Даже наш премьер-министр, мистер Черчилль, наполовину американец. – Майор отпил воды из стакана.

– Мой отец из Вены, – сказал Ласло. – Но я считаю себя чехом. Чешский – мой родной язык. Я вырос на преданиях о чешских героях, о Шарке, о Вышеградском утесе, о Градчанах, древнем замке богемских королей. Чехословакия столетиями боролась против немцев. Они пытались запретить наш язык, растоптать наш народ. Колонизировали Богемию и Моравию, запрещали играть в театрах чешскую музыку. И хотя мы славяне, они угоняли самых белокурых и голубоглазых наших девушек для своей злодейской Лебенсборн, [65]65
  «Источник жизни» (нем.) – разработанная рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером программа превращения германской нации в расу господ путем селекционного отбора.


[Закрыть]а остальных чехов хотят обратить в рабов, как и всех славян, кого не убьют. Откуда, в конце концов, происходит ваше английское слово slave, [66]66
  Раб (англ.).


[Закрыть]как не от славян? – Ласло повернулся к Рику: – Да, мистер Блэйн, это личное. И всегда было личное. И вы смеете меня осуждать – вы, кто не испробовал ни минуты гостеприимства Рейнхарда Гейдриха и ему подобных! Вы, кто не видел, как убивают ваших любимых – только за то, что вы их любили…

– Зря вы так уверены, – пробормотал Рик.

Ласло, впрочем, его не услышал.

– Вы из страны, которая никогда не знала тягот войны, ваш народ не вырезали, на вас никто не нападал. Вы, с вашим джазом и небоскребами, с вашими неграми и чикагскими гангстерами. Вы, надежно защищенные барьером Атлантического океана. В то время как мы, чехи, живем в самом сердце Европы, окруженные врагами, тоскуя о свободе! – Ласло заломил руки. – Вы говорите, это мое личное дело? А я скажу – это должно быть и вашим личным делом!

– Может, так оно и есть, – сказал Рик.

На секунду Ласло умолк. Затем сказал:

– Вы говорите о моей жене. – И это было утверждение, а не вопрос.

– Джентльмены, – вмешался майор Майлз, – может, стоит вернуться к делу?