Текст книги "Два вида истины (ЛП)"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

На суде Бордерсу и его адвокату пришлось из кожи вон лезть, чтобы объяснить подвеску с морским коньком. Но усилия казались отчаянными. Адвокат Дэвид Сигел, известный в судебных кругах как "Законник" Сигел за его проницательное понимание и использование закона, попытался оспорить подлинность украшения, принадлежащего Скайлер.

Обвинение представило мать жертвы, которая опознала изделие и со слезами на глазах рассказала его историю, а также фотографии Скайлер, сделанные всего за несколько недель до убийства, на которых кулон висел у нее на шее. Сигел представил представителя производителя ювелирного изделия, который показал, что несколько тысяч подвесок в виде морского конька точно такого же цвета и стиля были изготовлены и распространены по всей стране, в том числе сотни в розничных магазинах Лос-Анджелеса.

Бордерс дал показания в свою защиту и заявил, что купил найденный в его квартире кулон в магазине на пирсе Санта-Моники. Он объяснил, что вспомнил, что видел похожий кулон на Скайлер во время их свидания и он ему понравился. Он купил себе такой же, чтобы в какой-то момент подарить, и поэтому спрятал его, а также другие женские украшения на стеллаже. Он хранил украшения как потенциальные подарки для женщин, с которыми встречался, и не хотел, чтобы тайник обокрали в случае взлома его квартиры.

Сигел подкрепил показания своего клиента статистикой краж со взломом в округе Ван Найс, но натянутые объяснения о хранении кулона с морским коньком не произвели впечатления на присяжных, особенно в сопоставлении с воспроизведением аудиозаписи допроса Бордерса. Присяжные совещались в течение шести часов, прежде чем вынести обвинительный вердикт. После отдельного слушания тем же присяжным потребовалось всего два часа для обсуждения ужасов, которым подверглась Скайлер, чтобы рекомендовать смертную казнь. Судья выполнил приговор и назначил Бордерсу высшую меру наказания.

Босх закончил изучение результатов первоначального расследования в четыре часа утра. Музыка затихла незаметно для него. Он устал и знал, что в семь тридцать у него запланировано совещание всех сотрудников в штабном зале полиции Сан-Фернандо, на котором будет обсуждаться ход расследования убийства в Фармации. Он решил поспать пару часов и приступить к новому расследованию, проводимому Сото и Тапскоттом, как только в текущем деле наступит очередной перерыв.

Он направился по коридору в свою спальню, вспоминая тот момент, когда нашел морского конька, и в глубине души понимая, что Бордерс – убийца и что он заплатит за свое преступление.

7

Потягивая кофе, сваренный в домашних условиях, Босх выехал на дорогу в семь утра, съезжая с бульвара Бархэм на северное шоссе 101. Было прохладное, хрустящее утро, и горы, окольцовывающие Долину и обычно задерживающие смог под перекрестными потоками, четко вырисовывались на северном горизонте. Перейдя на шоссе 170, второе из трех шоссе, которое должно было привести его в Сан-Фернандо, он достал телефон и позвонил по номеру, который был у него для отдела следственных служб в тюрьме Сан-Квентин.

На звонок ответил человеческий голос, и Босх попросил позвать детектива по имени Гейб Менендес. В тюрьме был свой собственный отдел детективов, которые занимались преступлениями между заключенными, а также собирали информацию о деятельности преступников, содержащихся в тюрьме. Босх работал с Менендесом в прошлом и знал его как честного человека.

После небольшой задержки на линии раздался новый голос.

– Это лейтенант Менендес. Чем я могу вам помочь?

С тех пор как Босх разговаривал с ним в последний раз, Менендес получил повышение.

– Это Гарри Босх из Лос-Анджелеса. Похоже, вы продвигаетесь по службе.

Босх старался не говорить, что якобы звонит из полиции Лос-Анджелеса. Он уклонялся от реальной ситуации, потому что считал, что добьется лучшего сотрудничества, если Менендес поверит, что имеет дело с полицией Лос-Анджелеса, а не с крошечной полицией Сан-Фернандо.

– Давно не разговаривали, детектив Босх, – сказал Менендес. – Что я могу для вас сделать?

– Один из ваших парней в камере смертников, – сказал Босх. – Зовут Престон Бордерс. Я посадил его туда.

– Я его знаю. Сидит здесь дольше меня.

– Ну да, тогда вы, возможно, слышали. Он пытается это изменить.

– Возможно, я что-то слышал об этом, да. Мы только что получили для него приказ о командировке. Он отправляется к вам на следующей неделе. Я думал, что такой парень, как он, находится здесь так долго, что его апелляции должны были закончиться.

– Да, но это новый угол зрения, который он использует. Мне нужно знать историю его посещений и кто есть в его списке.

– Не думаю, что это будет проблемой. Как далеко назад вы хотите вернуться?

Босх подумал о том, когда умер Лукас Джон Олмер.

– Как насчет того, чтобы вернуться на два года назад? – спросил он.

– Не проблема, – сказал Менендес. – Я поручу это кому-нибудь и свяжусь с вами. Что-нибудь еще?

– Да, я хотел спросить, есть ли у Бордерса доступ к телефонам и компьютерам в камере смертников?

– Не напрямую, нет. Ни телефона, ни компьютера, но у него есть доступ к обычной почте. Есть несколько сайтов, которые облегчают общение между заключенными в камере смертников, друзья по переписке и тому подобное. Он связывается с ними через почту.

Босх на мгновение задумался, прежде чем продолжить.

– За этим следят? – спросил он. – За почтой, я имею в виду.

– Да, все проходит через считывающие устройства, – сказал Менендес. – Кто-то в этом подразделении. По ротации. Никто не может заниматься этим слишком долго.

– Какие-нибудь записи об этом ведутся?

– Только если требуются последующие действия. Если в письме нет ничего подозрительного, оно передается дальше.

– Вы не знаете, много ли писем получает Бордерс?

– Они все получают. Помните Скотта Питерсона? Объем его почты зашкаливает. Там много чертовых женщин, Босх. Они влюбляются в плохих парней. Только это безопасно для них, потому что эти плохие парни отсюда не вылезают. Обычно.

– Верно. А как насчет исходящих писем?

– То же самое. Они проходят проверку перед отправкой. Если с ним возникают проблемы, мы возвращаем его заключенному. Обычно, когда мы так делаем, это потому, что у парня в голове крутятся какие-то больные сексуальные фантазии или что-то в этом роде. Например, что он сделает с девушкой, если они когда-нибудь встретятся, и тому подобное. Мы этого не допускаем.

– Понял.

– В любом случае, у меня есть ваш номер в моей картотеке. Я последний парень здесь, который все еще пользуется ей. Давайте я найду кого-нибудь, чтобы записать его, и мы с вами свяжемся.

– Тогда позвольте мне дать вам мой сотовый. Я сейчас занят другим делом – вчера было двойное убийство – и сотовый лучше всего. Можете занести его в свой "Ролодекс".

Босх дал ему номер и поблагодарил, после чего отключился. После звонка он понял, что нужная ему информация, возможно, уже есть в отчетах, которые ему подсунула Сото. Новое расследование должно было охватить тех, с кем встречался или общался Бордерс, но Менендес не дал никаких указаний на то, что он уже получал подобный запрос. Это навело Босха на мысль, что либо Сото и Тапскотт что-то упустили, либо Менендес просто играл с ним.

В любом случае Босх скоро все узнает.

Затем Босх позвонил своему адвокату Микки Холлеру, который также приходился ему сводным братом. Холлер занимался его юридическими вопросами, которые возникли, когда Босх уволился из полиции Лос-Анджелеса, и в итоге подал в суд на департамент с требованием выплатить ему полную пенсию. Департамент уступил, и Босх получил еще 180 000 долларов, которые осели на счете, который он надеялся однажды оставить своей дочери.

Холлер ответил то, что Босх описал бы как неохотное ворчание.

– Это Босх. Я тебя разбудил?

– Нет, старик, я не сплю. Обычно я не отвечаю на заблокированные звонки так рано. Обычно это один из моих клиентов: "Мик, копы стучат в мою дверь с ордером, что мне делать?". И всё в таком духе.

– Ну, у меня есть проблема, но немного другая.

– Мой брат из другой муты, что случилось? ВОЖДЕНИЕ В НЕТРЕЗВОМ ВИДЕ?

Холлеру нравилась эта фраза, и он произносил ее каждый раз, всегда напоминая техасца Мэттью Макконахи, актера, сыгравшего его самого в фильме шесть лет назад.

– Нет, никакого нетрезвого вождения. Хуже.

Босх рассказал Холлеру о визите Сото, Тапскотта и Кеннеди накануне.

– Итак, мой вопрос в том, должен ли я сейчас перевести свою пенсию, дом и все остальное на имя Мэдди? То есть, всё это предназначено для нее, а не для Бордерса.

– Во-первых, к черту. Ты не заплатишь этому парню ни цента. Позволь мне задать пару вопросов. Эти люди, которые приходили к тебе, говорили или подразумевали, что с твоей стороны были какие-то злоупотребления? Например, что ты подбросил улики или скрыл от защиты оправдательные доказательства во время суда? Что-нибудь в этом роде?

– Пока нет. Они вели себя так, будто это была ошибка лаборатории, если она вообще была. Тогда у них не было тех методов, которые используются сегодня. Никаких ДНК или чего-то подобного.

– Вот и я о том же. Так что если что-то было упущено во время проверки и ты просто добросовестно выполнял свою работу, то город должен прикрыть тебя в любом случае, если по делу Бордерса против тебя будут предприняты какие-либо действия. Все просто, и мы подадим в суд на город, если он этого не сделает. Подожди, пока профсоюз узнает об этом и поймет, что город не прикрывает парней, просто выполняющих свою работу.

Босх подумал о том, что Сото сказала о возложении вины на Шихана. На встрече с Кеннеди этот вопрос не поднимался. Может быть, она пыталась навести его на другой вопрос, поднятый в ходе повторного расследования? Он решил не поднимать этот вопрос, пока не ознакомится со всем досье.

– Хорошо, – сказал он.

Он почувствовал некоторое облегчение от разговора с Холлером. Возможно, в скором времени ему придется столкнуться с унижением, покончившим с карьерой, но, похоже, по крайней мере, его финансы и наследство дочери будут защищены.

– Как зовут прокурора из ООДО, который приходил к тебе? – сказал Холлер. – Я имел дело с этими людьми несколько раз.

– Кеннеди, – сказал Босх. – Я не могу вспомнить его имя.

– Алекс Кеннеди. Настоящий мешок с дерьмом. Может, он и разыграл с тобой карту уважения, но этот парень подойдет с ножом за спиной и попытается снять с тебя скальп.

Вот и все облегчение, которое почувствовал Босх. Теперь он ехал по автостраде 5 и приближался к выезду на Сан-Фернандо.

– Хорошая новость в том, что и хрен с ним, – сказал Холлер. – Если все это основано на новых доказательствах, а не на недобросовестном исполнении обязанностей, то, как я уже сказал, городу придется тебя прикрыть. Ты хочешь, чтобы я в это ввязался?

– Пока нет, – сказал Босх. – Я изучаю это. Я пересмотрел собственное расследование и не думаю, что был тогда неправ. Это дело рук Бордерса, и я собираюсь найти искажения дела. Но слушание назначено на следующую среду. Какие у меня там варианты?

– В зависимости от того, что ты узнаешь за это время, я всегда могу подать ходатайство, оспаривающее все решение суда и требующее заслушать меня по этому вопросу. Это может отложить решение, дать судье повод подумать неделю или около того. Но в конце концов нам придется либо смириться, либо замолчать.

Босх задумался над этим. Если ему понадобится больше времени для расследования дела, это может быть вариантом.

– Но это было бы странно, – сказал Холлер.

– Что? – спросил Босх.

– Я пойду в суд, чтобы попросить судью не освобождать заключенного, приговоренного к смертной казни. Это было бы впервые, вообще-то. Возможно, мне придется поручить это дело своему помощнику. Быть не на той стороне в этом деле может плохо сказаться на моём бизнесе, брат. Просто говорю.

– Ты не будешь не на той стороне.

– Я лишь хочу сказать, что ДНК – великий уравнитель. Как часто, по-твоему, копы ошибаются и отправляют невинных людей в тюрьму?

– Не очень часто.

– Один процент? Я имею в виду, никто не идеален, верно?

– Не знаю, может быть.

– В этой стране два миллиона человек сидят в тюрьме. Два миллиона. Если система ошибается в одном проценте случаев, это двадцать тысяч невинных людей в тюрьме. Если снизить этот показатель на полпроцента, то останется десять тысяч человек. Вот что не дает мне спать по ночам. Почему я всегда говорю, что самый страшный клиент – это невиновный человек. Потому что на карту поставлено так много.

– Может быть, ты не тот парень для этого дела?

– Послушай, я просто говорю, что система несовершенна. Есть невиновные люди в тюрьме, невиновные люди в камере смертников, невиновные люди казнены. Это факты, и ты должен подумать об этом, прежде чем браться за дело. Несмотря ни на что, ты лично – защищен. Просто помни об этом.

– Буду. Но мне пора идти. У меня встреча.

– Хорошо, брат. Позвони мне, когда я тебе понадоблюсь.

Босх отключил звонок, чувствуя себя еще хуже, чем утром, когда вышел из дома.

8

Босх вошел в штабную комнату незадолго до семи тридцати, но Лурдес уже вывешивала на одной из досок детали дела и списки задач.

– Доброе утро, Белла.

– Привет, Гарри. В офисе свежезаваренный кофе.

– Я пока в порядке. Ты выспалась?

– Немного. Трудно заснуть, когда у нас тут первое живое дело об убийстве за последние четыре года.

Босх выдвинул стул во главе стола и сел, чтобы изучить то, что она выкладывала. Слева она завела две колонки с вертикальной линией между ними. Одна была помечена "Хосе", другая – "Джуниор". Основные факты о каждой из жертв были перечислены под их именами. Он знал, что после убийства она провела большую часть дня с женой и матерью двух жертв и собрала много информации о семейной динамике. Хосе-младший, только что окончивший фармацевтическую школу, жил дома, но у него были разногласия с родителями по поводу условий проживания и работы.

Сейчас Лурдес писала на второй доске и перечисляла следственные версии и задания, которые нужно было поручить и выполнить. Некоторые она писала черными чернилами, некоторые – красными. Нужно было провести вскрытие и баллистическую экспертизу. Видео с камер аптеки за тридцать дней до убийства было доступно, и его просмотр занял бы несколько часов. За последние годы в Лос-Анджелесе были совершены другие ограбления аптек, которые необходимо было проверить на предмет сходства деталей.

– Почему красный? – спросил Босх.

– Высокий приоритет, – ответила Лурдес.

– Что такое МСК?

Она написала и подчеркнула буквы красным цветом, а затем нарисовала стрелку к своим инициалам. Это была зацепка, которой она собиралась заняться.

– Медицинский совет Калифорнии, – сказала Лурдес. – Я была вчера в комнате Джуниора и нашла письмо от МСК, в котором говорилось, что они получили его жалобу и свяжутся с ним после того, как ее рассмотрит следователь.

– Хорошо, – сказал Босх. – Что делает это дело приоритетным?

– Пара вещей. Первая – это то, что письмо было у него в комнате в ящике, как будто он его прятал.

– От кого? От родителей?

– Я пока не знаю. Второе – мать выдала, что Джуниор и его отец в последнее время ссорились. Она не знала, из-за чего, но это было как-то связано с работой. Дома они не разговаривали. Я думаю, что это как-то связано с жалобой, которую он подал в Медицинский совет. Похоже, это стоит проверить.

– Согласен. Дай мне знать, что ты получишь.

Дверь открылась, и вошли Систо и Лузон, а за ними капитан Тревино. У всех были кружки с дымящимся кофе.

Тревино было около пятидесяти лет, с усами цвета соли и перца и бритой головой. Он был в форме, что было для него обычным делом, но всегда казалось Босху странным, поскольку он возглавлял детективное бюро, где никто никогда не носил форму. В отделе было известно, что он является преемником шефа полиции, но не было никаких признаков того, что шеф, пожизненно назначенный, собирается куда-то уходить. По мнению Босха, это расстраивало Тревино, и он направил это раздражение в русло приверженности правилам и дисциплине.

– Я собираюсь посидеть и проинформировать шефа после, – сказал Тревино. – У него завтрак для бизнес-лидеров, и он должен быть там.

В таком маленьком городке, как Сан-Фернандо, шеф должен быть в равной степени полицейским администратором, политиком и лидером с общественной поддержкой. Двойное убийство на одной из главных деловых улиц и улиц, где собирается община, стало бы горячей темой, и Вальдесу нужно было успокоить нервы и вселить уверенность в ход расследования. В некотором смысле это было так же важно, как и само расследование.

– Нет проблем, – сказал Босх.

Когда Босх только пришел в отдел, у них с Тревино начались терки в отношениях. Основываясь на истории работы Босха в полиции Лос-Анджелеса, капитан считал Босха вольным стрелком, за которым нужно тщательно следить. Это не помогло Босху, но ситуация немного выровнялась год спустя, когда расследование, проведенное Босхом и Лурдес, выявило и привело к аресту серийного насильника, который нападал на женщин в маленьком городе более четырех лет. Последующая огласка вызвала всплеск общественной поддержки департамента, причем львиная доля заслуг досталась Тревино как человеку, возглавляющему детективный отдел. С тех пор Тревино предоставил Босху свободу действий, дав работать с материалами нераскрытых дел и ящиками с уликами в старой городской тюрьме. Но Босх чувствовал, что подозрения у того остаются, и знал, что как только Тревино узнает о ситуации с Бордерсом, он начнет шептать шефу на ухо, что Босх должен уйти.

– Почему бы нам не начать с просмотра видеозаписи из аптеки? – сказал Босх. – Не все из нас его видели. Затем мы можем обойти комнату и подвести итоги вчерашней работы, чтобы капитан Тревино мог ввести шефа в курс дела. Белла?

Лурдес взяла пульт и включила один из экранов на стене напротив досок. Видео из аптеки уже было включено, потому что Босх и Лурдес просмотрели его несколько раз накануне вечером – это была их последняя работа перед отъездом домой.

В "Фармасии" было три камеры, и потолочная камера над стойкой с рецептами давала наиболее полную запись убийств. Пять человек в штабной комнате молча наблюдали за замедленной съемкой.

На экране было видно, как Хосе Эскивель и его сын стояли за прилавком в аптеке. Они готовились к работе, так как аптека открывалась в десять часов каждый день, кроме воскресенья. Хосе-старший стоял у прилавка, перебирая пластиковую корзину с несколькими маленькими белыми пакетами – упакованными рецептурными лекарствами, ожидающими получения. Хосе-младший стоял у компьютера в конце прилавка, очевидно, проверяя новые рецепты, присланные медицинскими учреждениями. Других сотрудников в магазине не было. В результате опроса, проведенного накануне, выяснилось, что отец и сын были единственными штатными сотрудниками. Была еще сотрудница на неполный рабочий день, которая работала в самые загруженные дни недели или когда один из Эскивелей не работал, но она не была фармацевтом и выполняла в основном функции кассира.

В 10:14, согласно таймеру на видеозаписи, входная дверь аптеки открылась, и вошли двое мужчин, уже в лыжных масках, в перчатках и с оружием наготове. Они не бежали, а быстро шли, разделившись у двух торговых проходов и направляясь к прилавку в задней части магазина.

Хосе-старший первым поднял голову и увидел человека в проходе, ведущем прямо к его месту. По ракурсу камеры невозможно определить, понял ли он, что мужчин было двое. Но он тут же переместился вправо и толкнул предплечьем в бок своего сына, оттолкнув его от компьютера и предупредив о приближающейся опасности.

Хотя видеозапись была без звука, было ясно, что Хосе-старший что-то крикнул своему сыну. Затем Хосе-младший повернулся направо в сторону полуоткрытой двери, которая вела в коридор и к заднему выходу. Похоже, он не понял, что таким образом оказался на пути человека, двигавшегося по другому проходу. Хосе-младший начал выбегать в коридор. Стрелок вышел из прохода и последовал за ним, оба они исчезли за кадром в задней части аптеки.

Второй стрелок без колебаний направился к прилавку и поднял оружие. Хосе-старший поднял руки ладонями вперед в знак сдачи. Стрелок просунул пистолет между поднятыми руками Эскивеля и выстрелил ему в грудь, почти в упор, сквозным выстрелом, который разнес шкафы позади него. Хосе-старший сделал шаг назад и натолкнулся на шкафы, затем рухнул на пол, его руки все еще были вытянуты вверх.

– Черт возьми, как хладнокровно, – сказал Систо, который раньше не видел видео.

Никто не отреагировал. Они смотрели в ошеломленном молчании.

Через несколько мгновений после того, как Эскивель упал, в дверях появился второй стрелок, который пришел из заднего коридора, предположительно после того, как застрелил Хосе-младшего. Он подошел к прилавку и потянулся к белому пластиковому мусорному ведру. Он высыпал его содержимое на пол, а затем начал перемещаться среди шкафов с лекарствами, открывая ящики и бросая в корзину упаковки таблеток и капсул. Другой стрелок не сводил глаз с входной двери, держа оружие двумя руками наготове. Босх снова понял, как повезло, что не было больше жертв – покупателей, забредших в аптеку, не зная о подстерегающей их опасности. Эти убийцы явно не собирались оставлять свидетелей.

Это могло бы стать массовой резней.

Через девяносто секунд после того, как преступники вошли через парадную дверь, они ушли через задний коридор и исчезли навсегда, выйдя через черный ход.

– Мы думаем, что в переулке у них должна была быть машина с водителем, – сказала Лурдес. – Кто-нибудь хочет посмотреть еще раз?

– Нет, спасибо, – сказал Тревино. – Есть видео с того места, где застрелили сына?

– Нет, в заднем коридоре нет камер, – сказал Лурдес.

– А что насчет улицы? – настаивал Тревино. – У нас есть что-нибудь, что показывает этих двух ублюдков без масок?

– Ничего, – сказал Лузон. – Там есть камеры на обоих концах торгового центра, но они ни хрена не зафиксировали.

– Мы думаем, что их высадили в переулке, и они вошли в заднюю дверь "Трех королей", – сказал Систо, используя английское название бара, расположенного через две двери от аптеки.

– Они прошли через бар и вышли через переднюю дверь, – сказал Лузон. – Затем спустились в "La Familia" и сняли маски, прежде чем войти внутрь.

– Они знали, что делали, – добавил Систо. – И где были камеры.

– Мы получили их описания от "Королей"? – спросил Тревино.

– Там не очень сговорчивый персонал, капитан, – сказал Лузон. – У нас нет ничего, кроме того, что бармен сказал, что видел двух парней, которые быстро прошли мимо. Он сказал, что они были белыми, и это все.

Тревино нахмурился. Он прекрасно знал, что "Трес Рейес" был источником частых вызовов патруля из-за драк, азартных игр, пьянства, нарушений правил и других проблем, связанных с нарушением общественного порядка. Это заведение было больным местом торгового центра, и департамент в течение многих лет находился под давлением общественности, требующей что-то с этим сделать. Шеф Вальдес регулярно проводил совещания в участке и выделял это заведение для активного правоприменения, что означало, что он хотел, чтобы патрульные проходили через бар несколько раз за смену, что не приветствовалось никем в баре. Впоследствии отношения между полицией, руководством и клиентами бара стали не очень хорошими. В этом деле от "Трес Рейес" не будет большой помощи.

– Хорошо, что еще? – спросил Тревино. – Это совпадает с какими-нибудь недавними делами в городе?

Он имел в виду Лос-Анджелес. Большинство жителей Сан-Фернандо называли его городком, а Лос-Анджелес – городом.

– У нас есть два похожих случая, – сказал Систо. – Оба в городе. Сегодня я узнаю подробности и получу видео. Но суть одна и та же – двое белых мужчин в лыжных масках, водитель ждет на улице. Разница лишь в том, что никто не пострадал. Это были ограбления – одно в Энсино, другое в Вест-Хиллз.

Босх непроизвольно покачал головой, и Тревино заметил это.

– Не наши подозреваемые? – спросил капитан.

– Я так не думаю, – сказал Босх. – Я думаю, наши подозреваемые хотели, чтобы мы так думали. Но здесь была цель – убийство.

– Хорошо, – сказал Тревино. – Тогда на чем мы сосредоточимся?

– На сыне, – сказала Лурдес.

– Как это? – спросил капитан.

– Ну, насколько мы можем судить, парень был чистым. В прошлом году он окончил фармацевтическую школу в Калифорнийском государственном университете в Нортридже. Ни одного ареста, ни одной известной принадлежности к банде. Он был "наиболее способным к успеху" в своем школьном классе. Но миссис Эскивель сказала, что он переживал трудные времена, связанные с семейным бизнесом и жизнью дома.

– Знаем ли мы что-нибудь еще, кроме этого, и как это может быть связано?

– На данный момент нет, но мы работаем над этим. Мне нужно еще раз взглянуть на миссис Эскивель. Прошлой ночью было неподходящее время.

– Тогда почему мы думаем, что это связано с парнем?

Босх указал на экран, где изображение замерло на кадре, показывающем Хосе-старшего, распростертого мертвым на полу своего бизнеса.

– Видео, – сказал он. – Похоже, что отец понял, что сейчас произойдет, и попытался вытащить сына оттуда. А потом – перебор: в отца выстрелили один раз, в сына – три.

– К тому же ничто так не говорит о настоящей цели, как выстрел жертве в задницу, – добавил Систо.

Тревино просчитал все это и кивнул.

– Хорошо, что насчет дальнейших действий? – спросил он.

Дела были разделены, Лузону поручили вскрытия и баллистическую экспертизу, в срочном порядке выяснить, какое оружие использовалось в убийствах и совпадает ли оно с другими делами в базах данных, содержащих баллистические профили. Систо получил задание по видеозаписям и с инструкциями просмотреть видеозаписи из аптеки в поисках признаков того, что оба стрелка побывали там ранее в этом месяце, а также изучить отношения между отцом и сыном. Систо также должен был выяснить в полиции Лос-Анджелеса всё о двух похожих ограблениях аптек и попросить просмотреть видеозаписи этих преступлений.

Лурдес сказала, что займется выяснением биографии сына и проверкой жалобы, поданной им в Медицинский совет штата. Босх будет выполнять функции координатора дела и помогать Лурдес, когда ее запросы будут отвлекать ее от работы в участке.

Поняв всё это, Тревино дал всем последние наставления.

– Это расследование убийства, поэтому ставки выше, – сказал он. – Это касается всех, включая наших стрелков. Я знаю, что у нас небольшой отдел, но никто не должен выходить на улицу по этому делу без напарника. Никогда не знаешь, на что можешь нарваться. Поняли?

В ответ он получил хор подтверждений.

– Хорошо, – сказал он. – Давайте найдем этих парней.