Текст книги "Два вида истины (ЛП)"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

37

Как только Бордерс занял место за столом защиты между Лэнсом и Кэтрин Кронин, секретарь суда оповестил судью Хоутона, и тот вышел из своих покоев и занял свое место за судейской кафедрой. Он осмотрел зал суда, обращая внимание на тех, кто сидел за передними столами, а также на тех, кто находился на галерее. Его взгляд, казалось, задержался на Холлере как на узнаваемом лице. Затем он приступил к работе.

– Следующее дело – "Калифорния против Бордерса", вопрос о процедуре "хабеас корпус" и ходатайство об отмене приговора, назначенное для проведения слушаний по доказательствам, – сказал Хаутон. – Перед началом заседания я хочу пояснить, что суд ожидает постоянного соблюдения правил приличия. Любой выкрик с галерки приведет к быстрому удалению нарушителя.

Пока он говорил, Хоутон смотрел прямо на группу молодых женщин, которые пришли посмотреть на Бордерса. Затем он продолжил заниматься текущими делами.

– У нас также есть ходатайство, которое было подано в пятницу мистером Холлером, которого я вижу в задней части зала суда. Почему бы вам не подняться, мистер Холлер. Ваш клиент может занять место на галерее.

Пока Босх пересаживался на скамью рядом с Циско, его адвокат начал подниматься по центральному проходу к колодцу зала суда. Не успел он дойти до ворот, как Кеннеди уже был на ногах, возражая против ходатайства Холлера по техническим причинам. Он утверждал, что ходатайство было подано слишком поздно и было необоснованным. Лэнс Кронин встал и поддержал доводы Кеннеди, добавив свое собственное описание ходатайства Холлера.

– Ваша честь, это просто трюк мистера Холлера, чтобы добиться расположения СМИ, – сказал Кронин. – Как метко выразился мистер Кеннеди, это ходатайство не имеет никаких оснований. Мистер Холлер просто ищет бесплатной рекламы за счет моего клиента, который страдал и ждал этого дня в течение тридцати лет.

Холлер протиснулся через ворота и прошел к пюпитру, расположенному между двумя столами во главе зала.

– Мистер Холлер, я полагаю, у вас есть что ответить на это, – сказал Хоутон.

– Действительно, есть, ваша честь, – сказал Холлер. – Для протокола, я Майкл Холлер, представляющий в этом деле детектива Иеронима Босха. Да будет угодно суду, моему клиенту стало известно о ходатайстве о "хабеас корпус", поданном мистером Кронином и поддержанном окружной прокуратурой, в котором утверждается, что мистер Босх фальсифицировал вещественные доказательства, использованные для осуждения мистера Бордерса около двадцати девяти лет назад. Необъяснимо, что он не был вызван в суд на это слушание или иным образом приглашен присутствовать и дать показания в ответ на эти обвинения. И я отмечаю здесь для протокола, что эти необоснованные обвинения попали в газету "Лос-Анджелес Таймс" и были сообщены как факт, и поэтому нанесли непоправимый ущерб его профессиональной и личной репутации, а также его средствам к существованию.

– Мистер Холлер, у нас нет целого дня, – сказал Хаутон. – Изложите свои аргументы.

– Конечно, ваша честь. Мой клиент горячо отрицает обвинения, которые ставят под сомнение его честность, доброе имя и репутацию. У него есть свидетельские показания и доказательства, которые он хочет представить и которые имеют отношение и существенны для решения этих вопросов. Короче говоря, все это мошенничество, Ваша честь, и мы можем доказать это, если нам предоставят такую возможность. Поэтому я подал от имени своего клиента ходатайство о разрешении вступить в дело, а также жалобу с ответами на выдвинутые против него обвинения. Я направил уведомление всем сторонам, и, скорее всего, именно это уведомление привело к появлению упомянутой ранее газетной статьи, которая подорвала хорошую репутацию и авторитет мистера Босха в правоохранительном сообществе.

– Ваша честь! – воскликнул Кеннеди. – Штат возражает против злонамеренного утверждения, сделанного мистером Холлером. Источником газетной статьи, безусловно, был не мой офис или следственная группа, поскольку мы старательно пытались разобраться в этом деле с наименьшими последствиями для мистера Босха. История пришла из другого места, и штат просит применить санкции к мистеру Холлеру.

– Ваша честь, – спокойно сказал Холлер. – Я готов показать записи секретаря суда, а мой клиент готов показать записи своих телефонных разговоров, из которых ясно, что по прошествии менее чем двух часов после подачи ходатайств в пятницу репортер газеты "Лос-Анджелес Таймс" позвонил мистеру Босху и просил прокомментировать ситуацию. Мои ходатайства были поданы под грифом "секретно" и поэтому были скопированы только для сторон, выступающих против мистера Босха, прямо здесь и сейчас. Вы можете сделать свои собственные выводы, судья. Я сделал свои.

Хоутон на мгновение повернулся в своем кожаном кресле с высокой спинкой, прежде чем ответить.

– Я думаю, мы достаточно поспорили об этом, – сказал он. – Никаких санкций не будет. Давайте двигаться дальше. Мистер Холлер, и мистер Кеннеди, и мистер Кронин возражают против участия вашего клиента в этом деле. Что вы на это ответите?

Холлер для убедительности стукнул кулаком по пюпитру, прежде чем снова вступить в схватку.

– Что я должен ответить? – спросил он. – Я в недоумении, Ваша честь. Воскресная газета измазала моего клиента в грязи. В ней явно подразумевалось, что он подбросил улики, которые отправили человека в камеру смертников. И вот мы здесь, а его даже не пригласили на вечеринку? Учитывая, что газетная статья и обвинения, содержащиеся в ходатайстве штата, затрагивают имущественные права моего клиента на репутацию и доброе имя, я считаю, что он имеет право вмешаться и защитить эти права. Если это неправильный способ, то я бы предложил альтернативный вариант: рассматривать его как друга суда и разрешить ему давать показания и приводить доказательства, относящиеся к вопросам, которые суд должен взвесить.

Хоутон запросил ответы Кеннеди и Кронина, но Босху стало ясно, что судье трудно не дать ему свой час в суде после того, как его имя и репутация были поставлены под сомнение газетой "Таймс" и подробностями первоначальных петиций, которые прокуратура не пыталась скрыть от общественности. Кеннеди расстроился, когда прочитал слова и поведение судьи так же, как и Босх.

– Ваша честь, государство не может нести ответственность за статью в газете, – сказал он. – Я… мы… не были источником статьи. Если мы допустили ошибку, не попросив опечатать наше ходатайство, то ладно, это наша вина, но это, конечно, не настолько серьезное нарушение, чтобы оправдать такое вмешательство Босха. В этом зале суда сидит человек, который находится в камере смертников уже более десяти тысяч дней – да, я подсчитал, – и наш долг как служащих суда сделать эту несправедливость нашим приоритетом сегодня.

– То есть, если это несправедливость, – быстро сказал Холлер. – Доказательства, которые мы хотим представить, говорят о другом, ваша честь. Это история аферы, осуществленной хитрыми умами и направленной как на граждан, так и на мистера Кеннеди и его офис.

– Я собираюсь взять десять минут на обращение к кодексу, а затем мы снова соберемся, – сказал Хоутон. – Никто далеко не уходит. Десять минут.

Судья быстро встал со скамьи и исчез в коридоре за стойкой клерка, который вел в его кабинет. Босху нравилось это в Хоутоне. В прошлом он участвовал в процессах с участием судьи и знал, что тот весьма уверенно ведет дела в зале суда. Но он не был настолько самодовольным, чтобы считать, что знает все нюансы закона, как он написан. Он был готов взять небольшой тайм-аут, чтобы свериться со сводом законов, так что, когда он выносил решение, оно имело твердую поддержку закона.

Холлер повернулся и посмотрел на Босха. Он указал в сторону задней двери зала суда, и Босх понял, что тот все еще задается вопросом о Спенсере. Это был знак, что Холлер был уверен, что решение судьи будет в его пользу.

Босх встал и вышел из зала суда, чтобы проверить Спенсера. Коридор был практически безлюден, и его не было видно.

Босх вернулся в зал суда. Звук двери привлек внимание Холлера, и Босх покачал головой.

Судья вернулся на скамью на минуту раньше и сразу же отклонил просьбу Кеннеди предоставить дополнительные аргументы. Затем он приступил к вынесению решения.

– Хотя статут и правила, регулирующие процедуру "хабеас", находятся в рамках уголовного кодекса, аксиоматично, что такое ходатайство по своей природе является гражданским иском. Следовательно, вступление в дело в соответствии с гражданскими правилами представляется целесообразным. Право детектива Босха на его доброе имя и репутацию – это интерес, который он вправе и может защищать, и который, по наблюдениям и исследованиям суда, не защищается существующими сторонами в этом деле. Поэтому я удовлетворяю ходатайство о разрешении вступить в дело. Мистер Холлер, вы можете вызвать своего первого свидетеля.

Кеннеди, который необъяснимым образом остался стоять после того, как его последнее возражение было отклонено, быстро возразил снова.

– Ваша честь, это несправедливо, – сказал он. – Мы не подготовлены для свидетелей. Штат просит перенести это на тридцать дней, чтобы получить показания и подготовиться к слушанию.

Кронин тоже встал. Босх ожидал, что он будет протестовать против любой отсрочки, но вместо этого он поддержал просьбу. Босху показалось, что он увидел, как Кеннеди вздрогнул. Вероятно, в этот момент прокурор понял, что Кронин или Бордерс, или оба, каким-то образом облапошили его.

– А что случилось с десятью тысячами дней, о которых мистер Кеннеди упоминал ранее? – спросил Хоутон. – Пародия на правосудие? Теперь вы хотите отправить человека, которого оправдывает ваше ходатайство, обратно в камеру смертников еще на тридцать дней? Мы все знаем, что при нынешнем расписании судебных заседаний тридцатидневной отсрочки не существует. Если отложить это на тридцать дней, это может быть и девяносто, потому что мой календарь переполнен. Я не вижу причин откладывать это разбирательство, джентльмены.

Хоутон снова повернулся в своем кресле и посмотрел со скамьи на Бордерса.

– Мистер Бордерс, вы готовы вернуться в Сан-Квентин еще на три месяца, пока адвокаты займутся этим делом?

Прошло много времени, прежде чем Бордерс ответил, и Босх наслаждался каждой секундой. У Бордерса не было хорошего ответа. Согласиться на отсрочку означало бы, как только что сделал его адвокат, показать, что здесь что-то не так. Сказать, что он не принимает пожелание своего адвоката об отсрочке, значило бы предложить Холлеру вызвать своих свидетелей на допрос и подвергнуть всю аферу риску разоблачения.

– Я просто хочу все сделать правильно, – наконец сказал Бордерс. – Я там уже давно. Я не думаю, что еще немного времени имеет значение, если это означает, что они все сделают правильно.

– Именно это и пытается сделать суд, – сказал Хаутон. – Сделать все правильно.

Босх уловил движение в периферийном зрении и повернулся, чтобы увидеть, как открывается дверь зала суда. Вошел мужчина в костюме, который, по его предположению, был адвокатом, а за ним следовал Терри Спенсер.

Они вошли и осмотрели зал суда, и тихий стук закрывшейся за ними двери привлек к ним внимание всех присутствующих в зале. Босх повернулся, чтобы убедиться, что Холлер увидел, что их свидетель прибыл. Затем он посмотрел на лица за столом защиты. Бордерс проявил минимальный интерес к вновь прибывшим, поскольку не знал Спенсера в лицо. Но реакция команды адвокатов Кронин была показательна. Лэнс Кронин поджал губы и моргнул. Он был похож на шахматиста, который на три хода вперед понял, что проиграл. Реакция Кэтрин Кронин вышла за рамки удивления. Она выглядела так, будто увидела привидение. Ее челюсть отвисла, а взгляд переходил с мужчины, стоявшего в глубине зала суда, на ее мужа, сидевшего по другую сторону от их клиента. Босх прочел в них страх.

Затем Босх поискал глазами Люсию Сото среди рядов скамеек на галерее. Он нашел ее в первом ряду у стола заместителя председателя суда. Было ясно, что она узнала Спенсера, но на ее лице было озадаченное выражение. Она искренне не понимала, почему человек из отдела по контролю за имуществом находится в зале суда.

– Могу ли я обратиться к суду с предложением?

Эти слова исходили от Холлера и отвлекли все внимание от Спенсера.

– Говорите, мистер Холлер, – сказал Хоутон.

– Что если все адвокаты и доверители продолжат слушания в закрытом режиме? – сказал Холлер. – Я предоставлю мистеру Кеннеди и мистеру Кронину устные предложения по каждому свидетелю, которого я намерен вызвать, и по каждому документу и видеозаписи, которые я планирую представить. Тогда они будут лучше информированы о том, следует ли им просить об отсрочке или нет. Причина, по которой я прошу перейти в кабинет, заключается в том, что я хотел бы быть защищенным от средств массовой информации, если я не буду на сто процентов точен в своих предложениях.

– Сколько времени это займет, мистер Холлер? – спросил судья.

– Я буду быстр. Я думаю, что смогу сделать это за пятнадцать минут или меньше.

– Мне нравится ваша идея, мистер Холлер, но у нас есть проблема. Я не уверен, что у меня хватит места в кабинете для всех адвокатов и их клиентов, а также для мистера Кеннеди и его следователей. Кроме того, у нас есть проблема безопасности с мистером Бордерсом, и я не думаю, что наши помощники в суде хотят, чтобы он перемещался по зданию. Поэтому я собираюсь использовать зал суда для закрытого заседания и попросить свидетелей, представителей СМИ и всех других наблюдателей удалиться на пятнадцать минут, чтобы мы могли выслушать ваши предложения, мистер Холлер.

– Спасибо, Ваша честь.

– Камера в зале может остаться, но ее нужно выключить. Помощник шерифа Гарза, пожалуйста, вызовите дополнительного помощника, который будет стоять за дверью в коридоре, пока мы не будем готовы пригласить публику обратно.

Возникла суматоха: несколько человек одновременно встали, чтобы покинуть зал суда. Босх сначала сидел неподвижно, просто восхищаясь гениальным ходом Холлера. Поскольку он давал судье краткое изложение того, что будет показано и засвидетельствовано, клятвы не давались, а значит, не было никаких последствий для преувеличений или неправды, которые могли быть раскрыты позже.

Холлер собирался получить свободный ход в деле против Босха, и Кеннеди и Кронины ничего не могли с этим поделать.

38

Холлер подал Босху сигнал. Тот прошел через ворота и присел у перил. Оглядевшись, он увидел, что находится всего в шести футах от места, где Бордерс сидел в кандалах между Кронином и Кронином. Два помощника шерифа сидели на стульях прямо за ним.

Он посмотрел в заднюю часть зала суда и увидел, что люди все еще толпятся у дверей и выходят. Его дочь стояла последней в очереди и оглядывалась на него. Она кивнула ему в знак доверия, и он ответил ей тем же. После того как она прошла через дверной проем, он вновь обратил свое внимание на Бордерса. Он издал низкий свистящий звук, который привлек внимание Бордерса. Человек в оранжевом повернулся и посмотрел прямо на Босха.

Босх подмигнул.

Бордерс отвел взгляд. Холлер переступил порог и загородил Босху обзор.

– Не беспокойся о нем, – сказал он. – Сосредоточься на главном.

Он занял свободное место рядом с Босхом и наклонился к нему, чтобы прошептать.

– Я попытаюсь вызвать тебя на допрос, – сказал он. – Никаких наводок с моей стороны. Только ты сам. Так что помни, будь откровенен, веди себя возмущенно.

– Я же сказал, не проблема, – сказал Босх.

Холлер повернулся, чтобы проверить заднюю часть зала.

– Ты говорил со Спенсером или Дейли до того, как они ушли?

– Нет. Дейли – это адвокат?

– Да, Дэн Дэйли. Обычно он работает в федеральном суде. Должно быть, сегодня бездельничает. Или он раньше знал Спенсера. Я поставлю на него Циско.

Холлер достал телефон и начал набирать сообщение своему следователю, который был среди тех, кого судья пригласил покинуть зал суда. Босх встал так, чтобы иметь угол обзора экрана. Холлер писал Циско, чтобы тот проверил, не раскроет ли Дэйли то, что Спенсер готов дать показания. Он попросил Циско отправить ему ответное сообщение. Как раз когда он отправил сообщение, Хоутон призвал зал суда к порядку.

– Хорошо, мы будем вести протокол, но это конференция по ведению дела для присутствующих сторон. Это не часть официального протокола слушания. То, что здесь говорится, не должно выходить за пределы зала суда. Мистер Холлер, почему бы вам не рассказать нам о том, что вы планируете делать со свидетелями и документами, если ваше ходатайство будет удовлетворено. И давайте будем краткими.

Холлер встал и подошел к пюпитру, положив на него блокнот. Босх увидел, что верхняя страница испещрена пометками, несколько из которых были обведены стрелками, указывающими на другие круги. Это была схема подставы против Босха. Под блокнотом лежала папка с документами, которые он собирался представить судье.

– Спасибо за эту возможность, Ваша честь, – начал он. – Вы не пожалеете об этом. Потому что мистер Кронин и мистер Кеннеди правы, здесь имела место судебная ошибка. Только не та, о которой думает большинство людей.

– Ваша честь? – сказал Кеннеди, подняв руки ладонями наружу и вверх в жесте "что происходит?

– Мистер Холлер, – сказал Хаутон. – Если я могу обратить ваш взор на ложу присяжных слева от вас, вы увидите, что она пуста. Я сказал быть кратким. Я не говорил делать заявление несуществующим присяжным.

– Да, ваша честь, – сказал Холлер. – Спасибо. Тогда идем дальше. Отдел окружного прокурора по обеспечению доказательности обвинения взялся за это дело и в ходе экспертизы улик обнаружил на одежде Даниэль Скайлер ДНК, которая не принадлежала ее осужденному убийце Престону Бордерсу. Вместо этого она была получена от ныне покойного серийного насильника по имени Лукас Джон Олмер.

– Мистер Холлер, – снова прервал его Хаутон. – Вы излагаете известные суду факты. Я разрешил вам вступить в дело в качестве интервента. Вмешательство требует чего-то нового, изменения направления. Есть у вас это или нет?

– Есть, – сказал Холлер.

– Тогда приступайте к делу. Не говорите суду то, что он уже знает.

– Что у меня есть нового, так это следующее: Детектив Босх может доказать с помощью документов и показаний под присягой, что ДНК Лукаса Джона Олмера была подброшена в ящик для улик в отделе управления имуществом полиции Лос-Анджелеса как часть тщательно разработанной схемы, чтобы освободить Престона Бордерса и получить миллионы долларов в качестве компенсации за ложный приговор.

Хоутон протянул руку, чтобы удержать Кеннеди от очевидного возражения.

– Схема кого, мистер Холлер? – спросил Хоутон. – Вы хотите сказать, что Престон Бордерс, находящийся в камере смертников в Сан-Квентине, организовал всё это?

– Нет, ваша честь, – сказал Холлер. – Я говорю, что Престон Бордерс купился на это, потому что у него не оставалось другого шанса на свободу. Но схема была организована прямо здесь, в Лос-Анджелесе, юридической фирмой "Кронин и Кронин".

Лэнс Кронин тут же поднялся на ноги.

– Я категорически возражаю против этой шарады! – сказал он. – Мистер Холлер очерняет мою хорошую репутацию этим коварным обвинением, хотя именно его клиент…

– Принято к сведению, мистер Кронин, – сказал Хаутон, прервав Кронина в середине его пароксизма. – Но позвольте напомнить вам, что мы находимся на закрытом заседании, и ничто из предложенного адвокатом не достигнет ушей общественности.

Но затем судья обратил свое внимание на Холлера.

– Вы делаете очень сильное утверждение, мистер Холлер, – сказал он. – Вы должны или доказать это или заткнуться.

– Я буду говорить, – ответил Холлер. – Прямо сейчас.

Холлер вкратце обрисовал основное противоречие дела, о котором Босх сказал Сото в коридоре. Если ДНК, обнаруженная в уликах, была законной, то морской конек, найденный при обыске в квартире Престона Бордера, таковым не являлся. Это было предложение "или-или".

– Наша позиция заключается в том, что кулон морского конька был и всегда был истинным доказательством по делу, – сказал Холлер. – Именно ДНК Лукаса Джона Олмера была подброшена. И, прежде чем рассказать о том, как это произошло, я бы попросил суд оказать мне снисхождение и позволить моему клиенту высказаться по вопросу подброса улик. Он более сорока лет проработал в правоохранительных органах, и здесь на карту поставлены его доброе имя и репутация.

Кеннеди и Кронин встали и возразили против того, чтобы Босху разрешили дать показания без перекрестного допроса. Хоутон быстро принял решение.

– Мы не собираемся идти по этому пути на этой конференции, – сказал он. – Если мы вернемся в открытый суд и под протокол, суд рассмотрит это. Однако я скажу следующее. Детектив Босх много раз появлялся в этом зале суда за те годы, пока я имел честь заседать в суде, и его честность никогда не ставилась под сомнение до сих пор.

Босх кивком поблагодарил судью за умеренную поддержку.

– Продолжайте, мистер Холлер, – сказал Хаутон.

– Итак, продолжим, – сказал Холлер, открывая папку, которую он держал на пюпитре. – Суду и всем присутствующим здесь сторонам известно, что мистер Кронин представлял Лукаса Джона Олмера в деле, в результате которого он был заключен в тюрьму до момента своей смерти шестнадцать месяцев назад. Ключевым доказательством в этом деле были улики ДНК, связывающие Олмера с серией сексуальных нападений, в которых он был обвинен. Я представляю суду копию судебного постановления, взятого из протокола того дела, требующего от прокуроров разделить образцы ДНК из улик с защитой для частного тестирования.

Кеннеди встал, чтобы возразить.

– Ваша честь, если адвокат пытается намекнуть, что ДНК Олмера была передана Кронину, чтобы тот мог утаить часть ее для себя, чтобы использовать ее годы спустя в схеме освобождения человека из камеры смертников, то это смехотворно оскорбительно. Как, безусловно, известно мистеру Холлеру, мистер Кронин и близко бы не подошел к этому материалу. Протокол цепочки доказательств требует безопасной передачи из лаборатории в лабораторию. Мистер Холлер пускает дым и тратит время суда.

Холлер покачал головой и улыбнулся, прежде чем защищаться.

– Пускает дым, Ваша честь? Мы еще посмотрим, кто пускает дым. Я не утверждаю, что в передаче ДНК из лаборатории в лабораторию до суда над Олмером было что-то предосудительное. Но на суде улики в виде ДНК в конечном итоге не оспаривалась, поскольку защита предпочла заявить, что половые акты были совершены по обоюдному согласию. Совпадение ДНК было даже оговорено стороной защиты. Однако после суда доказательная база не была завершена. Согласно протоколу, составленному г-ном Кеннеди, все генетические материалы, не использованные в анализе частной лаборатории, должны были быть возвращены после суда на хранение в лабораторию полиции Лос-Анджелеса. Нет никаких записей о возвращении какого-либо материала. Он пропал, ваша честь, и в последний раз был в руках лаборатории, работавшей на мистера Кронина.

Теперь настала очередь Кронина встать и протестовать.

– Это смешно, судья. У меня никогда не было этого материала, и я не знаю, вернула его лаборатория или нет. Приходится сидеть здесь и слышать подобные обвинения…

– Повторяю, мы находимся на закрытом заседании, – сказал Хоутон. – Давайте останемся на месте. Мистер Холлер, что еще у вас есть?

– У меня есть еще пара документов, которые я хотел бы представить суду, – сказал Холлер. – Первый – это письмо от заместителя городского прокурора Сесила Френча, которое подтверждает, что город получил жалобу на возмещение ущерба от Престона Бордерса в связи с тем, что, по его словам, его ложно заключили в тюрьму за убийство после коррумпированного расследования полиции Лос-Анджелеса. Жалоба была подана адвокатом Лэнсом Кронином. Сумма требуемого ущерба не указана, потому что она никогда не указывается на ранней стадии дела, но здравый смысл подсказывает, что человек, якобы подставленный в убийстве городским служащим и отправленный в камеру смертников почти на три десятилетия, будет требовать возмещения ущерба в миллионы долларов.

Кронин снова начал вставать, но Хоутон поднял руку, как полицейский на дороге, и адвокат медленно опустился на свое место. Холлер продолжил.

– Кроме того, – сказал он, – у нас есть копия журнала посещений из Сан-Квентина, которая показывает, что Лэнс Кронин регулярно посещал Престона Бордерса, начиная с января прошлого года.

– Он является его адвокатом, – сказал Хоутон. – Есть ли что-то зловещее в том, что адвокат посещает клиента в тюрьме, мистер Холлер?

– Вовсе нет, ваша честь. Но для того, чтобы посещать приговоренного к смертной казни, вы должны быть его официальным адвокатом. Мистер Кронин стал им в январе прошлого года, за несколько месяцев до того, как он отправил письмо в Отдел по обеспечению доказательности обвинения, якобы очищая свою совесть по поводу признания Олмера перед ним.

Босх почти улыбнулся. Время начала сотрудничества Кронина с Бордерс ничего не доказывало, но это определенно попахивало сговором, и то, как Холлер подвел судью к этому, было просто идеально. Босх положил руку на свободный стул рядом с собой, чтобы иметь возможность случайно взглянуть направо на Сото и Тапскотта. Они выглядели так, будто всерьез следили за историей, которую плел Холлер.

– Кроме того, – сказал Холлер, – если ходатайство о вступлении в дело будет удовлетворено, детектив Босх готов представить свидетелей, которые опровергнут ключевые элементы ходатайства истца. В частности, заявитель бросает на съедение волкам репутацию своего судебного адвоката Дэвида Сигела, утверждая, что покойный Сигел подстрекал мистера Бордерса к лжесвидетельству на суде, сказав ему дать показания о том, что ключевая улика, найденная в его квартире – подвеска в виде морского конька – принадлежала не жертве, а была ее имитацией, которую он купил на пирсе Санта-Моники.

– И у вас есть свидетель, который противоречит этим показаниям? – спросил Хаутон.

– Есть, ваша честь, – сказал Холлер. – У меня есть сам мистер Дэвид Сигел, который готов опровергнуть сообщение о своей собственной смерти, а также утверждение о том, что он дал ложные показания своему клиенту на суде в тысяча девятьсот восемьдесят восемь году. Он готов свидетельствовать, что все показания, данные мистером Бордерсом, были состряпаны самим мистером Бордерсом в попытке оправдаться за то, что у него были драгоценности жертвы.

Кеннеди и Кронин быстро поднялись на ноги, но Кронин заговорил первым.

– Ваша честь, это абсурд, – сказал он. – Даже если будет доказано, что Дэвид Сигел жив, его показания будут вопиющим нарушением привилегии "адвокат-клиент" и совершенно неприемлемы.

– Судья, я позволю себе не согласиться с мистером Кронином, – сказал Холлер. – Привилегия "адвокат-клиент" была полностью нарушена мистером Бордерсом, когда он раскрыл внутреннюю работу своей судебной стратегии и попытался опорочить доброе имя и репутацию своего адвоката в своем ходатайстве – так же, как он опорочил моего клиента, детектива Босха. В моем распоряжении имеется видеозапись интервью с мистером Сигелом семь дней назад, которая показывает, что он жив и находится в здравом уме и защищает себя от клеветы, распространяемой мистером Бордерсом и его адвокатом.

Холлер полез в карман и достал флешку с видеозаписью. Он поднял ее над головой, привлекая к ней внимание всех присутствующих в зале суда.

Судья заколебался, а затем придвинул микрофон с трубкой поближе. Кронин и Кеннеди сели на свои места.

– Мистер Холлер, – сказал Хаутон. – Мы пока воздержимся от просмотра вашего видео. Суд находит его интригующим, но ваши пятнадцать минут почти истекли, а дело сводится к одному. ДНК Олмера была обнаружена на одежде жертвы, и это, похоже, ни у кого не вызывает сомнений. Эта одежда была запечатана в архивах улик в течение многих лет – за годы до того, как мистер Олмер предстал перед судом, а мистер Кронин мог или не мог стать обладателем его генетического материала, за годы до того, как мистер Кронин когда-либо встречался с мистером Бордерсом, и за годы до того, как мистер Олмер умер в тюрьме. У вас есть ответ на этот вопрос? Потому что если нет, то пора переходить к вынесению решения по этому вопросу.

Холлер кивнул и опустил взгляд на свой блокнот. Босх мельком увидел Кеннеди в профиль и подумал, что тот ухмыляется, несомненно, потому, что считает, что у Холлера нет ответа на вопрос о появлении ДНК в архивном ящике.

– Суд прав, – начал Холлер. – Мы не оспариваем факт обнаружения ДНК на одежде жертвы. Детектив Босх – и я тоже – полностью уверены в честности лаборатории полиции Лос-Анджелеса. Мы не предполагаем, что в результатах анализа стоит сомневаться. Мы считаем, что ДНК Олмера была нанесена на одежду до того, как она была передана в лабораторию.

Кеннеди снова вскочил и горячо возразил на намек на коррупцию в отделе контроля за имуществом полиции Лос-Анджелеса или двух детективов, которые переработали дело для ООДО.

– Действия детективов Сохо и Тапскотта были хорошо задокументированы и не противоречили правилам, – сказал Кеннеди. – Зная, что отчаявшиеся люди иногда делают отчаянные заявления, они пошли настолько далеко, что сами сняли на видео вскрытие ящика с уликами, чтобы документально подтвердить отсутствие фальсификации.

Холлер вскочил, прежде чем судья успел ответить.

– Именно так, – сказал он. – Они сняли все на видео, и, если это будет угодно суду, я хотел бы воспроизвести это видео в качестве части моего предложения. Я записал его на свой ноутбук и готов к показу, Ваша честь. Я прошу суд о снисхождении и продлении моего времени. Я могу очень быстро подключить свой компьютер к экрану.

Он жестом указал на видеоэкран на стене напротив ложи присяжных. Наступила тишина, пока Хоутон обдумывал просьбу, хотя остальные в зале суда, вероятно, размышляли о том, как Холлер получил копию видеозаписи. Босх увидел, как Сото бросила на него косой взгляд. Он знал, что нарушает их негласное правило конфиденциальности. Она не делилась с ним видеозаписью, чтобы он мог использовать ее в суде.

– Установите это, мистер Холлер, – сказал Хоутон. – Я буду считать это частью вашего выступления.

Холлер отвернулся от пюпитра и схватил свой портфель, который лежал на полу перед стулом рядом с Босхом. Когда он открыл портфель на стуле и достал свой ноутбук, он сказал Босху под нос.

– Вот и все, – сказал он.

– Как ягнята на заклание, да? – прошептал Босх.

Через пять минут Холлер включил видеозапись на настенном экране. Все в зале суда, включая тех, кто уже видел видео несколько раз, смотрели с напряженным вниманием. Видео закончилось без реакции судьи или кого-либо еще.