Текст книги "Два вида истины (ЛП)"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

24

Находясь в воздухе, Босх чувствовал, как самолет совершает маневры, делает широкие круги и меняет высоту, то поднимаясь, то опускаясь. Он догадался, что это были попытки определить, ведется ли воздушное наблюдение. Но он не знал, было ли это обычным делом или из-за него. Он подумал о человеке, о котором упоминал Джерри Эдгар. Это был человек, которого перевербовало УБН и который поднялся на самолете, но которого не было на борту, когда самолет приземлился.

В конце концов самолет пошел на постепенное снижение и совершил жесткую посадку почти через два часа после взлета. Это было лишь предположение Босха. На нем не было часов, что было частью образа бродяги, покинувшего общество.

Все спокойно и организованно вылезли из самолета. Босх увидел, что они находятся на пустынной взлетно-посадочной полосе, гряда коричневых гор огибает выжженные солнцем равнины. Насколько он знал, они могли быть в Мексике, но, следуя за остальными к ожидавшему их фургону, он огляделся. Густой запах и белая соленая корка земли подсказали ему, что они, скорее всего, находятся недалеко от озера Солтон-Си. Помогли сведения, полученные от Джерри Эдгара.

Босх занял место у окна в фургоне и смог дальше наблюдать за своим положением. Он увидел два других прыжковых самолета, припаркованных дальше по полосе, а за ними низко висящее в небе солнце. Это сориентировало его, и вскоре он понял, что фургон движется на юг от взлетно-посадочной полосы.

Босх огляделся в поисках женщины со звездами на руке и увидел, что она сидит через две скамейки впереди него. Он видел, как она наклонилась вперед и напрягла плечи, скрестив руки перед грудью. Он узнал это поведение, и это было напоминанием о том, что он только выдает себя за наркомана. Все остальные в фургоне были настоящими.

Через тридцать минут езды фургон въехал в город, похожий на трущобы, которые Босх видел, когда следил за делами в баррио в Мексикали и других местах по ту сторону границы. Здесь было множество фургонов, автобусов, палаток и лачуг из алюминиевых листов, брезента и другого строительного мусора.

Не успел фургон остановиться, как люди уже встали со своих мест и столпились у боковой двери, словно не могли дождаться следующего этапа путешествия. Босх остался сидеть на месте и наблюдал, как толкаются и пихаются те, кто сидел так тихо и мирно несколько минут назад. Он видел, как женщина со звездами на руке схватила мужчину за руку, чтобы оттащить его от толпы и улучшить свое положение.

Дверь открылась, и люди чуть не вывалились из фургона. Через боковое окно Босх увидел, почему. Человек, вышедший из лагеря, чтобы открыть дверь, давал каждому из фургонщиков их ночную дозу. Он вкладывал таблетки в протянутые руки шнырей, когда они выходили из двери фургона.

Понимая, что ему нужно действовать, чтобы поддержать свое прикрытие, Босх встал, перекинул рюкзак через одно плечо и соскользнул с сиденья. Он подошел к последнему человеку в очереди на выход, положил свободную руку ему на плечо и дернул его назад, чтобы суметь пролезть в открывшуюся щель.

– Эй, ублюдок! – крикнул мужчина.

Босх почувствовал, как он возвращается на свое место. Он повернулся, поднял трость вверх и держал ее в руках крест-накрест. Человек, надвигавшийся на него, был намного моложе, но ослаб от наркотической зависимости. Босх легко отклонил его удар тростью, и мужчина упал спиной вперед в открытый проход рядом с сиденьями скамейки. Босх не сводил с него глаз, пока продвигался к двери.

Босх вышел из фургона предпоследним, и ожидавший его мужчина положил в его поднятую ладонь бледно-зеленую таблетку. Босх посмотрел на нее, отходя от фургона, и увидел, что на ней выбито 80. Человек, с которым он боролся, вышел следом, и ему тоже дали одну таблетку.

– Нет, нет, нет, подождите минутку, – сказал он. – Мне нужно больше. Мне нужно две. Дайте мне две.

– Нет, одну, – сказал дистрибьютор. – Ты дерешься, получаешь одну, вот и все. Двигайся.

Его акцент немного отличался от акцента людей из клиники в Пакойме, но он все равно был, по мнению Босха, из страны Восточного блока.

Наркоман, с которым Босх боролся, изучал единственную таблетку в своей руке с тем же выражением страдания, которое Босх видел на лицах самых отчаявшихся – беженцев, которых он видел десятилетиями ранее во Вьетнаме, наркоманов, которых он видел в сквотах в Голливуде. Этот взгляд всегда говорил одно и то же: "Что мне делать?"

– Пожалуйста, – сказал он.

– Продолжай двигаться, Броуди, или ты уйдешь, – сказал дистрибьютор.

– Ладно, ладно, – сказал наркоман.

Они последовали за остальными, образовав линию, которая вела в лагерь. Босх занял последнее место в очереди, чтобы не спускать глаз с человека по имени Броуди. Пока он шел, он заметил, как женщина со звездами, стоявшая в нескольких местах впереди, достала что-то из кармана. Затем она опустила руки перед собой, и по тому, как она повела плечами, Босх понял, что она что-то поворачивает в своих невидимых руках. Он знал, что это дробилка. Либо ей так сильно нужна была доза, что она не могла ждать, либо она боялась, что кто-то из мужчин, возможно Броуди, отберет у нее таблетки.

Босх наблюдал, как она поднесла руки к лицу и зажала рот и нос, словно собираясь чихнуть. На ходу она втянула носом порошoк, в который превратилась таблетка.

На ходу Броуди повернул голову, чтобы бросить на Босха злобный взгляд. Босх протянул руку и сильно толкнул его в центр спины резиновым наконечником своей трости.

– Двигайся, – сказал Босх.

– Ты должен мне восемьдесят, старик, – сказал Броуди.

– Да, приходи и забирай. В любое время.

– Да, поживем – увидим. Увидим.

Рукава ветровки Броуди были завязаны на талии, а пожелтевшая футболка облегала его костлявые плечи. С задней точки обзора Босх мог видеть татуировки, идущие по обоим его трицепсам, но они были размытыми и нечитаемыми, сделанные в тюрьме смешанными чернилами.

Человек из самолета, а также встречающий и дистрибьютор наркотиков провели их на открытую площадку, которая, судя по всему, была центром лагеря. Над головой были натянуты треугольные паруса из парусины, чтобы обеспечить тень днем, но солнце уже скрылось за горами на горизонте, и начинало холодать. Под ногами был бетон, и Босх предположил, что это одна из плит, давших неофициальное название этой местности.

За столом под одним из треугольников тени сидел человек. За группой последовал водитель фургона. Они посмотрели на человека за столом, который кивнул им. Босх увидел значок, приколотый к красной рубашке сидящего мужчины. Он выглядел как жестяной значок частной охраны. Но, судя по всему, он был шерифом Слэб-Сити. На столе стояли две картонные коробки.

Во время встречи с разведкой в то утро, перед началом операции РП, Босх просмотрел несколько фотографий Сантоса, имевшихся у УБН, и, хотя все они были минимум трехлетней давности, он был уверен, что человек за столом – не он. Шериф встал и посмотрел в запавшие глаза всех, кто стоял перед ним.

– Еда здесь, – сказал он. – По одной на каждого. Возьмите с собой.

Он начал открывать коробки на столе. Группа не спешила, как это было во время раздачи таблеток. Еда явно не была самой важной частью их жизни. Босх продвигался вперед без толчка, и когда он добрался до стола, то увидел, что в одной коробке лежат энергетические батончики, а в другой – завернутые в фольгу буррито. Он взял энергетический батончик и отвернулся.

Группа начала распадаться, люди расходились в разные стороны. Босху стало ясно, что у всех, кроме него, был свой пункт назначения. Броуди бросил на него еще один взгляд, а затем направился к открытой створке большой желто-черной палатки, которая выглядела так, словно была сделана из брезента, ранее использовавшегося для накрытия домов при противотермитной обработке.

Воспользовавшись тем, что люди двигались в разных направлениях, Босх опустился на одно колено, положил трость и лежащий рядом с ней пауэрбар, а затем начал завязывать шнурки на своих рабочих ботинках. Если в подоле правой штанины его джинсов находились дозы "Наркана", то в левой штанине была открытая прорезь во внутренней части подола. Туда можно было спрятать любые таблетки, которые ему давали, чтобы не проглотить, но сохранить их для использования в качестве улик при возможном обвинении. Он несколько раз отрабатывал маневр завязывания шнурков на ботинках во время тренировок. Когда он поднял нижнюю часть штанины, чтобы достать до шнурков ботинка с высоким верхом, он просунул таблетку через отверстие во внутренней части подола.

Когда он встал, женщина со звездами прошла мимо него и прошептала:

– Будь готов. Броуди придет за тобой сегодня вечером.

А потом она исчезла, направившись к палатке, куда ушел Броуди. Босх смотрел, как она уходит, ничего не говоря.

– Ты.

Босх повернулся и посмотрел на мужчину за столом. Тот указал Босху за спину.

– Ты там, – сказал он. – Возьми открытую кровать и положи под нее свое дерьмо. Завтра не бери с собой этот пакет.

Босх посмотрел за спину, пока завязывал шнурки. Шериф указывал на заднюю часть старого школьного автобуса, который выглядел так, словно после карьеры школьного транспорта он еще десяток-другой лет перевозил полевых рабочих. Тогда он был выкрашен в зеленый цвет, а сейчас находился в запустении. Его краска давно потускнела и окислилась. Окна были либо закрашены, либо закрыты изнутри алюминиевой фольгой.

– Здесь все мои вещи, – сказал Босх. – Мне это нужно.

– Здесь нет места для этого, – сказал шериф. – Оставь его здесь. Никто его не тронет. Попытаешься взять – и его выбросят из этого долбаного самолета. Ты понял?

– Да, я понял.

Босх поднялся на ноги и пошел к автобусу. До задней двери было два шага, и он оказался внутри. Внутри было темно, воздух был мертвым и кислым. Было знойно. Кровати, о которых говорил шериф, были армейскими раскладушками, и они стояли в ряд по обеим сторонам с узким проходом между ними. Начав медленно пробираться по проходу, он быстро понял, что более чистый воздух находится возле двери, через которую он только что вошел, и что эти койки уже заняты мужчинами, которые спят или лежат там, глядя на Босха мертвыми глазами.

Последняя койка справа была открыта и, похоже, не использовалась.

Босх опустил рюкзак на пол и ногой подтолкнул его под себя. Затем он сел и огляделся. Воздух был затхлым – сочетание запаха тела, неприятного запаха изо рта и запаха озера Солтон-Си, и Босх вспомнил, что Джерри Эдгар сказал ему много лет назад, после того как они присутствовали на вскрытии: все запахи – это частицы. Босх сидел, осознавая, что вдыхает микроскопические частицы наркозависимых мужчин в автобусе.

Он потянулся вниз и вытащил рюкзак из-под своей раскладушки. Он расстегнул его и копался в одежде, пока не нашел бандану, которую ему засунул один из кураторов УБН под прикрытием. Он сложил ее в треугольник и повязал вокруг головы, через рот и нос, как грабитель поездов со Старого Запада.

– Ничего хорошего.

Босх огляделся. Поскольку потолок автобуса имел только закругленные углы, голос мог доноситься откуда угодно. Казалось, все спали или не интересовались Босхом.

– Здесь.

Босх повернулся и посмотрел в другую сторону. На водительском сиденье сидел мужчина и смотрел на Босха через зеркало на пыльной приборной панели. Босх не замечал его раньше.

– Почему? – спросил он.

– Потому что это место похоже на рак, – ответил мужчина. – Ничто его не остановит.

Босх кивнул. Возможно, мужчина был прав. Но маску он все равно не снимал.

– Это ты здесь спишь? – спросил он.

– Да, – сказал мужчина. – Не могу лечь. Головокружение.

– Как долго ты находишься здесь?

– Достаточно долго.

– Сколько у них здесь людей?

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– Извини, просто поддерживаю разговор.

– Здесь не любят разговоры.

– Это я слышал.

Босх засунул руки обратно в рюкзак. Он вытащил одну из футболок и свернул ее, чтобы она служила подушкой. Он лег ногами к задней части автобуса, чтобы наблюдать за дверью. Он посмотрел на батончик. Это была марка, которую он никогда раньше не видел. Он не был голоден, но подумал, не съесть ли его для поддержания энергии.

– Так как тебя зовут? – прошептал он.

– Какое это имеет значение? – ответил мужчина на водительском сиденье. – Я Тед.

– Я Ник. В чем дело?

– Ну вот, опять вопросы.

– Просто интересно, во что я попал. Такое ощущение, что это трудовой лагерь или что-то вроде того.

– Так и есть.

– И ты не можешь уйти?

– Ты можешь уйти. Но тебе нужен план. Мы здесь в глуши. Подожди, пока не окажешься в городе. Тебе просто лучше быть уверенным, что ты чист, потому что они будут следить за тобой. Каждый из нас стоит для них кучу денег. Они не оставят это просто так.

– Я знал, что должен был сказать "нет".

– На самом деле все не так плохо. Они держат тебя на еде и таблетках. Ты просто должен следовать их правилам.

– Точно.

Босх позволил своим глазам блуждать по центральному проходу к открытой задней двери автобуса. Он стянул бандану под подбородком и начал открывать энергетический батончик. Он надеялся, что это не даст ему заснуть и быть в напряжении.

Естественное освещение уже почти исчезло. Впервые Босх начал ощущать напряжение страха в груди. Он знал, что здесь его подстерегает большая опасность – со всех сторон. Он знал, что рискует не проспать и пяти минут, не говоря уже о ночи.

25

Броуди напал на него в темноте ночи. Но Босх был готов к встрече с ним. Лунный свет высветил его силуэт в проеме задней двери автобуса, а затем он незаметно пробрался по проходу между кроватями, на которых спали остальные. Босх разглядел предмет, зажатый в одной руке. Что-то маленькое, похожее на нож. Босх лежал на правом боку, соответствующая рука была согнута в локте и, казалось, поддерживала его голову. Но сзади, за краем койки, он крепко сжимал трость.

Босх не стал ждать, чтобы определить, пришел ли Броуди ограбить или напасть на него. Прежде чем фигура в тени успела сделать хоть какой-то шаг навстречу, Босх с силой взмахнул тростью и ударил Броуди под таким углом, что удар пришелся ему в челюсть и в ухо. Звук был настолько громким, что он подумал, не сломалась ли трость. Броуди тут же упал на койку позади него, разбудив спящего мужчину, который застонал и отпихнул его. Его оружие, отвертка, шмякнулось на пол. Босх мгновенно соскочил с койки и оказался над ним в проходе между койками, оседлав его и держа трость на шее, как перекладину. Броуди уперся обеими руками в трость, пытаясь удержать ее от сдавливания горла.

Босх удерживал стабильное давление. Достаточное для того, чтобы серьезно затруднить дыхание Броуди, но не перекрывать его полностью. Он наклонился и заговорил жестким шепотом.

– Еще раз нападешь на меня, и я тебя убью. Я делал это раньше и сделаю снова. Ты меня понял?

Броуди не мог говорить, но кивнул изо всех сил.

– Сейчас я тебя отпущу, и ты вернешься в свою нору, и больше не доставишь мне никаких проблем. Понял?

Броуди снова кивнул.

– Хорошо.

Босх ослабил давление, но на мгновение замешкался, прежде чем слезть с мужчины. Он хотел быть готовым к двойному обману. Вместо этого Броуди ослабил хватку трости и протянул руки, растопырив пальцы.

Босх начал вставать.

– Ладно, убирайся отсюда.

Не говоря ни слова, Броуди собрался и встал. Он поспешил по проходу к заднему выходу из автобуса. Босх ни на секунду не подумал, что тот будет колебаться, если получит еще один шанс.

Он подобрал отвертку и вытащил рюкзак из-под своей раскладушки. Пока он прятал отвертку на дне главного отделения, он услышал шепот с переднего сиденья автобуса.

– Отличная работа тростью, – сказал Тед.

– Это трость, – ответил Босх.

Он ждал и прислушивался, не столкнется ли Броуди снаружи автобуса с шерифом или кем-то еще, кто мог слышать их борьбу. Но снаружи была только тишина. Босх присел и полез в рюкзак, быстро переодевшись в черную футболку с логотипом "Лос-Анджелес Лейкерс". Затем он сунул бутылочку со слабительным в один из карманов, встал и повернулся к выходу в задней части автобуса.

– Куда ты идешь? – прошептал Тед. – Не ходи туда.

– Где здесь люди ходят в туалет? – сказал Босх.

– Просто следуй за своим носом, парень. Это на южной стороне лагеря.

– Понял.

Он двинулся по проходу, стараясь не наткнуться на человеческие конечности, которые торчали из некоторых кроватей. Дойдя до двери, он остался в тени и выглянул на открытое пространство, где сидел шериф после его прибытия. Там было пусто. Даже стола не было.

Босх сошел с автобуса и замер. В воздухе все еще ощущался запах Солтон-Си, но он был прохладнее и свежее, чем любой вдох, сделанный в автобусе. Босх натянул бандану на подбородок и оставил ее свободно болтаться на шее. Он прислушался. Ночь была прохладной и тихой, в черном небе над головой сверкали звезды. Ему показалось, что он слышит низкий гул двигателя, доносящийся откуда-то из лагеря или рядом с ним. Но он не мог определить, откуда он доносится.

Спросив у Теда, куда можно сходить, чтобы облегчиться, он не знал, что делать дальше. У него не было никакого плана, кроме как обследовать лагерь, чтобы узнать его ориентиры и размеры и впоследствии помочь в составлении ордеров на обыск, если это станет частью последующих действий по операции "Грязная джинса".

Он отошел от автобуса и наугад выбрал путь между палаткой, в которой, как он знал, находился Броуди, и рядом лачуг. Он шел быстро и тихо и вскоре понял, что удаляется от звука двигателя. Он пошел по тропинке к южной оконечности лагеря, и здесь воздух был испорчен вереницей из четырех переносных туалетов на бортовом прицепе. От них пахло так, словно их не обслуживали очистным насосом несколько недель, если не месяцев.

Босх продолжал двигаться, обходя лагерь по часовой стрелке. Со стороны он ничем не отличался от лагерей бездомных, которые за последние несколько лет появились почти на каждом пустыре и в каждом парке Лос-Анджелеса.

По мере того, как он шел к северной стороне лагеря, низкий гул двигателя становился все громче, и вскоре он приблизился к двухместному трейлеру с включенным внутри светом и кондиционером, работающим от электрогенератора, который стоял в пятидесяти ярдах в кустарнике позади него.

Босх догадался, что перед ним помещение для персонала. Шериф и дистрибьютор, а может быть, даже пилоты самолетов, которые он видел, размещались в комфортных условиях с кондиционерами.

Его догадка подтвердилась, когда он осторожно приблизился под углом и вскоре увидел два фургона, припаркованных бок о бок за трейлером. Он также увидел тень, проходящую за занавеской единственного освещенного окна. Внутри кто-то передвигался.

Босх быстро направился к фургонам, чтобы использовать их в качестве укрытия. Оказавшись там, он прижался к заднему углу одного из них и стал изучать верхние края конструкции в поисках камер.

Он не увидел никаких признаков камер, но знал, что было слишком темно, чтобы быть уверенным. Он также знал, что существуют всевозможные другие электронные меры, которые могут быть приняты для защиты от вторжения. Тем не менее, он решил рискнуть, чтобы заглянуть внутрь двухэтажного дома.

Он подошел к освещенному окну. На двери рядом с ним висела большая табличка "ВХОД ВОСПРЕЩЕН" с угрожающей припиской: "Нарушители будут расстреляны".

Босх неустрашимо пошел дальше. Занавеска не была закрыта до конца. Оставалась двухдюймовая щель, которая позволяла Босху визуально прочесывать комнату, смещаясь вправо или влево снаружи.

В комнате было двое мужчин. Они были белокожими, темноволосыми, и оба были одеты в майки-алкоголички, которые открывали сильно татуированные руки и плечи. Они сидели за столом, играли в карты и пили прозрачную жидкость прямо из бутылки без этикетки. В центре стола лежала куча бледных таблеток, и Босх понял, что уровни дозировки таблеток оксикодона составляют схему ставок в игре.

Один из мужчин, очевидно, проиграл ставку, и пока его оппонент с ликованием перетягивал банк на свою сторону, другой сердито смахнул несколько карт со стола на пол. Движение руки заставило Босха проследить за ним взглядом, и тогда он увидел в комнате третьего человека.

С левой стороны на потрепанном диване лежала обнаженная женщина. Ее лицо и тело были повернуты в сторону задних подушек, и она, похоже, спала или была без сознания. Босх не мог видеть ее лица, но не нужно было быть гением, чтобы понять, что происходит. На мгновение он наклонил голову, его охватило отвращение. Все годы работы в правоохранительных органах он избегал работы под прикрытием именно по этой причине. Будучи следователем отдела убийств, он видел все самое худшее из того, что люди могут сделать друг с другом. Но к тому времени, когда Босх становился свидетелем, преступление уже было совершено, и страдания были позади. Каждое дело оставляло свой психологический след, но его уравновешивало торжество справедливости. Босху не удавалось раскрыть каждое дело, но в том, чтобы отдать каждому делу все свои силы, все равно было какое-то удовлетворение.

Но когда вы работали под прикрытием, вы выходили из безопасных рамок свершившегося правосудия и попадали в мир разврата. Вы видели, как люди охотятся друг на друга, и ничего не могли с этим поделать, не раскрыв дела. Приходилось принимать это и жить с этим, чтобы довести дело до конца. Босх хотел броситься в трейлер и спасти эту женщину от еще одной минуты насилия, но не мог. Не сейчас. Была большая справедливость, которую он искал.

Босх перевел взгляд с женщины на двух мужчин. Ему показалось, что они говорят по-русски, и слова, начертанные чернилами на их руках, тоже были русскими. У обоих мужчин было то, что полицейские называют телами зэков: огромные верхние части туловища, сильно обросшие мышцами в результате многолетних тюремных тренировок – отжиманий, приседаний, подтягиваний – и запущенные в процессе ноги. Один из них был явно старше. Ему было около тридцати пяти, с короткой солдатской стрижкой. Босх определил, что другому мужчине с крашеными светлыми волосами было около тридцати.

Он изучил размеры их тела и движения и сравнил их с тем, что помнил из видеозаписей, снятых во время стрельбы в аптеке и во время высадки и посадки в Уайтмане. Могли ли эти двое быть стрелками? Точно сказать было невозможно, но Босх считал, что в очевидной непринужденности, с которой мужчины в комнате надругались над женщиной, есть ключ к разгадке. Скорее всего, они накачали ее наркотиками, изнасиловали и оставили без одежды на диване. Босх считал, что любой мужчина, совершивший подобное, способен на такую же непринужденность в убийстве. Чутье подсказывало ему, что именно эти двое застрелили Хосе Эскивеля и его сына.

И они приведут его к Сантосу.

Босх увидел отблеск света на алюминиевой обшивке передвижного дома и, повернувшись, увидел приближающегося человека с фонариком. Он быстро пригнулся, а затем двинулся обратно к фургонам и проскользнул в проход между ними.

– Эй!

Его заметили. Он двинулся к задней части автомобилей и должен был принять решение.

Он быстро опустился ниже уровня окон фургонов и вернулся на внешнюю сторону фургона, стоявшего дальше всех от передвижного дома. Мужчина с фонариком подбежал и направился в проход между фургонами, где он в последний раз видел злоумышленника.

Босх выждал секунду и рванул к углу трейлера. Он знал, что если сумеет добраться туда, то сможет использовать строение в качестве заслона между ним и фонарем. Пока он бежал, он услышал, как мужчина лихорадочно переговаривается, и понял, что у него должно быть радио. Это означало, что в лагере может быть еще хотя бы один человек, патрулирующий территорию.

Босх добрался до угла трейлера, не привлекая внимания. Он плотно прижался к стене и огляделся по сторонам. Фонарик он нашел возле генератора. Это давало ему преимущество почти в пятьдесят ярдов. Он уже собирался рвануть к лагерю, когда увидел еще один фонарик, двигавшийся по тропинке в его сторону. У Босха не было выбора. Он бросился влево, надеясь добраться до укрытия старого фургона прежде, чем второй искатель заметит его.

Легкие горели, он успел миновать заднюю часть фургона, прежде чем на него упал свет. Он услышал еще голоса и крики и понял, что суматоха вывела русских из передвижного дома посмотреть, что происходит.

Босх продолжал двигаться, даже когда усталость от нагрузок начала одолевать его. Он шел по краю лагеря, пока не дошел до переносных туалетов. Он подумал о том, чтобы спрятаться в одном из них, но решил не делать этого. Он повернулся, вошел в лагерь и начал идти по тропинке обратно к автобусу. Он шел непринужденно, вытирая рубашкой пот с лица.

Он не дошел. На поляне за автобусом его ждали. Босха сначала ударили фонариком, а потом сзади толкнули на землю.

– Какого хрена ты делаешь? – сказал голос.

Босх поднял руки от грязи и песка и раздвинул пальцы.

– Я просто сходил в туалет, – воскликнул он. – Я думал, это нормально. Никто не говорил мне, что я не могу покинуть…

– Поднимите его, – сказал русский.

Шериф и человек, которого он принял за его помощника, грубо подняли Босха с земли и схватили за обе руки.

Двое мужчин, которых Босх видел играющими в карты, стояли перед ним. Старший из них подошел достаточно близко, чтобы Босх почувствовал запах водки в его дыхании.

– Тебе нравится подглядывать? – спросил он.

– Что? – воскликнул Босх. – Нет, мне нужно было в туалет.

– Нет, ты подглядывающий. Подкрадываешься, подглядываешь в окно.

– Это был не я.

– А кто же еще? Видел ли еще какого-нибудь подглядывающего? Нет, только тебя.

– Я не знаю, но это был не я.

– Да, это мы еще посмотрим. Обыщите его. Кто этот парень?

Шериф и помощник шерифа начали обшаривать карманы Босха.

– Он новенький, – сказал шериф. – Это у него был пистолет.

Он вытащил бумажник Босха из кармана и собирался снять его с цепочки.

– Минутку, минутку, – сказал Босх.

Он расстегнул петлю ремня, и бумажник с цепочкой освободился. Шериф бросил его русскому.

– Дай мне фонарь, – сказал он.

Помощник шерифа протянул фонарь, пока русский просматривал бумажник.

– Рейли, – сказал он.

Он произнес его серьезно.

Шериф нашел бутылочку слабительного и протянул ее русскому. Белокурый русский что-то сказал на своем родном языке, но тот, кто держал бумажник Босха, казалось, не обратил на это внимания.

– Почему ты потеешь, Рейли? – спросил он вместо этого.

– Потому что мне нужна доза, – ответил Босх. – Они дали мне только одну.

– Он дрался в фургоне, – сказал шериф.

– Не было никакой драки, – сказал Босх. – Просто толкались. Это было нечестно. Мне нужна доза.

Русский переложил бумажник в другую руку, обдумывая ситуацию. Затем он передал его обратно Босху.

Босх подумал, что у него получилось. Возвращение бумажника означало, что русский забудет о его нарушении.

Но он ошибся.

– На колени, – сказал русский.

Сильные руки одновременно схватили Босха за плечи, и он опустился на колени. Русский протянул руку за спину и достал пистолет. Босх сразу узнал в нем тот, что был изъят из его рюкзака.

– Это твое дерьмовое оружие, Рейли?

– Да. Они забрали его у меня в клинике.

– Ну, теперь он мой.

– Отлично. Неважно.

– Ты знаешь, что я русский, да?

– Да.

– Тогда давай сыграем в русскую рулетку, и ты расскажешь мне, что ты делал сегодня ночью, подглядывая в мое окно.

– Я же сказал тебе, что это не так. Я просто посрал. Я стар. Это занимает у меня много времени.

Помощник шерифа рассмеялся, но тут же оборвал смех, встретившись с мрачным взглядом шерифа. Русский открыл цилиндр пистолета и высыпал шесть пуль себе на ладонь. Затем он поднес одну пулю к свету и демонстративно вставил ее в цилиндр, защелкнул его и закрутил.

– Теперь мы сыграем в русскую рулетку, так?

Он протянул пистолет и прижал ствол к левому виску Босха.

Босх был уверен в том, что сотрудники УБН испортили оружие, но ничто так не заставляет задуматься о судьбе, как прижатый к виску ствол пистолета. Босх закрыл глаза.

Русский нажал на курок, и Босх дернулся от звука металлического щелчка. В этот момент он понял, что эти двое русских – убийцы из аптеки. Он открыл глаза и посмотрел прямо на человека перед собой.

– А, тебе повезло, – сказал русский.

Он снова покрутил цилиндр пистолета и рассмеялся.

– Теперь мы стараемся за двоих, счастливчик? Зачем ты смотрел в мое окно сегодня вечером?

– Нет, пожалуйста, это не я. Я даже не знаю, где находится твое окно. Я только что прибыл. Мне даже пришлось спросить, где здесь сортир.

На этот раз русский прижал дуло пистолета ко лбу Босха. Его напарник заговорил с ним настойчивым тоном. Босх догадался, что тот напоминает человеку с пистолетом о том, какие последствия для производства таблеток будет иметь убийство Босха.

Русский убрал пистолет, не нажимая на курок. Он начал перезаряжать его. Закончив, он защелкнул ствол и указал на место, где должна быть отсутствующая рукоятка.

– Я починю твой пистолет и оставлю его себе, – сказал он. – Мне нужна твоя удача. Ты согласен, Рейли?

– Конечно, – сказал Босх. – Оставь его себе.

Русский потянулся за спину и заправил пистолет за пояс.

– Спасибо, Рейли, – сказал он. – Можешь идти спать. И больше никаких подглядываний.