Текст книги "Два вида истины (ЛП)"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

В комнате находилась Элизабет Клейтон. Она сидела на смотровом столе, бумажная простыня была обернута вокруг ее плеч и закрывала большую часть тела, ее голые ноги свисали со стола. На полу лежал источник звука, который слышал Босх. Чашка из нержавеющей стали лежала в луже пролитой воды.

Клейтон была обнажена под драповой простыней, и одна из ее грудей была открыта, хотя она, казалось, не знала об этом. Кожа груди была шокирующе белой на фоне ее груди и шеи, которые были темно-коричневыми от многих дней, проведенных под солнцем пустыни. Ее волосы были растрепаны, а сама она находилась в оцепенении. Она даже не подняла глаз, когда вошел Босх. Она уставилась на татуировку в виде звезд на своей руке.

– Элизабет!

Она медленно подняла подбородок, когда Босх подошел к ней. Она уронила руку на колени, и ее глаза задержались на его. Он увидел в них узнавание, но она не поняла, откуда она его знает.

– Я собираюсь позаботиться о тебе. Сколько он тебе дал?

Он начал натягивать на нее простыню, чтобы прикрыть ее наготу. Ее тело было истощенным, и он хотел отвернуться, но не сделал этого. Она держала одну руку между ног, но не в знак скромности, а в качестве, как понял Босх, защитного жеста.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, – сказал он. – Ты помнишь меня? Я здесь, чтобы помочь.

Он не получил ответа.

– Ты можешь встать? Ты можешь одеться?

Рохат вошел в комнату следом за ним.

– Тебе нельзя сюда входить! Она пациентка, и что ты…

– Что ты ей дал?

Босх повернулся к нему.

– Я не обсуждаю уход за пациентом с…

Босх набросился на него и впечатал его спиной в стену. Али ударился головой о гравюру с изображением жизненно важных органов человеческого тела. Босх ухватился за лацканы его белого лабораторного халата и сильно надавил на него.

– Ты не врач, ты чудовище. И мне все равно, сколько тебе лет, я забью тебя до смерти в этой комнате, если ты не ответишь на мои вопросы. Сколько ты ей дал?

Босх увидел в глазах Рохата настоящий страх.

– Я выписал две восьмидесятимиллиграммовые таблетки оксикодона от боли. Они с временным высвобождением и должны приниматься отдельно, но когда меня не было в комнате, она раздавила и вынюхала их обе. Это привело к передозировке. Это не моя вина.

– Чушь, не твоя вина. Как давно?

– Два часа. Я лечу ее налоксоном, и она будет в порядке, как вы можете видеть по тому, как она сидит.

– И что ты с ней сделал, пока она была в отключке? Ты трахал ее, ты, кусок дерьма?

– Нет.

– Да, ну, это мы увидим, когда я отвезу ее в центр для изнасилованных.

– У нас был секс до этого, да. Она согласилась. Это было полностью по обоюдному согласию.

– Да пошел ты, по обоюдному согласию. Ты отправишься в тюрьму.

Гнев Босха пересилил его, и он откинул Рохата от стены так, чтобы, когда он ударит его кулаком, ему было приятно увидеть, как голова Рохата откинется назад, прежде чем он упадет, как мокрое одеяло. Босх отвел левую руку назад, чтобы нанести удар. Но прежде, чем он ударил, раздался громкий гудок переговорного устройства на стене рядом с дверью.

Босх замешкался. Это дало Рохату время поднять руки, чтобы блокировать или хотя бы замедлить удар.

– Пожалуйста, – взмолился доктор.

– Эй, я тебя знаю, – сказала Элизабет.

Босх опустил левую руку, а правой толкнул Рохата к переговорному устройству.

– Скажи им, чтобы отвалили.

Рохат нажал на кнопку интеркома.

– Мы закрыты, извините.

Он оглянулся на Босха в поисках одобрения. Затем через переговорное устройство раздался голос, который Босх узнал.

– Джерри Эдгар, Медицинский совет Калифорнии. Откройте.

Босх кивнул. Его старый партнер пришел на помощь.

– Иди и впусти его, – сказал он.

33

Эдгар вошел в смотровую, когда Босх помогал Элизабет одеться.

– Гарри, я видел там твою машину. Я подумал, может, тебе нужна помощь.

– Нужна, партнер. Помоги мне одеть ее. Я должен увезти ее отсюда.

– Мы должны вызвать скорую помощь или что-то в этом роде. Это безумие.

– Просто держи ее. Она выходит из этого.

Босх пытался натянуть голубые джинсы на ее тонкие ноги. Он уговорил ее встать, а затем Эдгар держал ее, пока Босх натягивал брюки на костлявые бедра.

– Я хочу уйти, – сказала она.

– Именно это мы и делаем, Элизабет, – сказал Босх.

– Он злобный ублюдок, – сказала она.

Босх уже собирался согласиться и оглядел комнату.

– Эй, а где Рохат?

Эдгар провел такой же быстрый осмотр. Рохата в комнате не было.

– Я не…

– Она у меня. Иди проверь.

Эдгар вышел из комнаты. Босх повернул Элизабет так, чтобы она стояла к нему спиной. Он быстро потянулся к бледно-желтой куртке, лежавшей в куче ее одежды на полу. Он развернул его перед ней.

– Можешь надеть это? Остальную одежду мы возьмем с собой.

Она взяла куртку и медленно начала вдевать одну руку в рукав. Босх осторожно стянул бумажный лист с ее плеч и уронил его на пол. Он увидел полную татуировку RIP на задней части ее плеча.

ДЭЙЗИ

1994-2009

Пятнадцатилетняя девочка, подумал Босх. Это дало ему подсказку и понимание, что еще больше укрепило его в решимости не сворачивать с этого пути вместе с Элизабет.

Действуя механически, Элизабет сумела натянуть куртку, но возилась с молнией. Босх развернул ее и застегнул молнию. Затем он осторожно толкнул ее обратно на смотровой стол, чтобы надеть ей носки и туфли.

Эдгар вернулся после поисков Рохата.

– Он ушел. Должно быть, он выскользнул после того, как впустил меня.

Он выглядел облегченным, и Босх понял, что Рохат тут ни при чем. Все дело в том, что Элизабет была уже полностью одета.

– Наверное, потому что я сказал ему, что он отправится в тюрьму. Неважно. Мы можем подключить его позже. Давай вытащим ее отсюда.

– Куда? Ни один приют не возьмет ее в таком состоянии. Нам нужно в больницу, Гарри.

– Нет, никакой больницы, и я не говорю о приюте. Держи ее крепче.

– Ты не можешь быть серьезным, Гарри. Ты не заберешь ее домой.

– Я не заберу ее домой. Давай донесем ее до двери, а потом я подгоню свою машину.

Потребовалось почти десять минут, чтобы перенести Элизабет через клинику и через выход к проходу, соединяющему переднюю и заднюю части площади.

– Сюда, – сказал Босх.

Он повел ее к передней парковке. Там он оставил ее, прислонив к Эдгару, и побежал по асфальту к своему джипу. На ходу он осмотрел окрестности и не заметил никаких следов Броуди.

Босх подогнал джип к Эдгару и Элизабет, а затем выпрыгнул из него, чтобы помочь ей сесть на переднее пассажирское сиденье и пристегнуть ее ремнем безопасности.

– Гарри, куда ты едешь?

– В лечебный центр.

– В какой?

– У него нет названия.

– Гарри, какого хрена?

– Джерри, ты должен доверять мне. Я делаю то, что лучше для нее, и это не имеет ничего общего с правилами. Я прошел через все это, ясно? Тебе нужно беспокоиться о том, как обезопасить эти помещения теперь, когда Химический Али в бегах. В этой клинике, вероятно, достаточно таблеток, чтобы создать целую армию таких же зомби, как она.

Босх отступил назад, закрыл дверь джипа и пересел на место водителя.

– И эта армия будет здесь к рассвету.

Когда Босх скользнул в джип, он увидел, как Эдгар оглянулся на вход в незапертую клинику. Забравшись в машину, он проверил Элизабет и увидел, что она прислонилась головой к стеклу двери со стороны пассажира и уже задремала.

Босх отъехал и направился к выезду с парковки. Он посмотрел на Эдгара в зеркало заднего вида. Его бывший напарник просто стоял и смотрел, как Босх уезжает.

Хорошей новостью было то, что ехать им оставалось недолго. Он вернулся на бульвар Ван Найс и поехал по нему на север до Роско. В этом месте он повернул на запад и поехал по Роско под 405-й автострадой в промышленный район, где доминировали размеры и запах гигантского пивоваренного завода Anheuser-Busch, из труб которого в ночь вырывался пивной пар.

Босх сделал два неверных поворота в этом районе, прежде чем наконец нашел то место, которое искал. Въездные ворота в металлическом заборе с колючей проволокой, окружавшем территорию, были открыты. На здании не было ни вывески, ни даже адреса, но ряд из шести "Харлеев", припаркованных перед входом, выдал его с головой.

Босх припарковался как можно ближе к черной двери в центре фасада здания. Он вышел из машины и подошел к Элизабет, чтобы помочь ей. Он положил руку ей на спину и наполовину придержал ее, пока они подходили к двери.

– Давай, Элизабет, помоги мне. Иди. Ты должна идти.

Дверь открылась раньше, чем они дошли до нее.

Циско стоял там.

– Как она? – спросил он.

– Она успела получить сильную дозу, прежде чем я смог ее найти, – сказал Босх. – У нее была передозировка, потом ей ввели Наркан, и сейчас она выходит из этого состояния. Вы готовы к ней?

– Мы готовы. Позвольте мне взять ее.

Циско нагнулся, просто поднял Элизабет и понес ее в дом. Босх последовал за ним и, переступив порог, увидел то, что не было видно снаружи, – здание клуба. В большой комнате стояли два бильярдных стола, а также неработающий бар, диваны, столы и стулья. Неоновые вывески изображали черепа и мотоциклетные колеса с нимбами – символы "Святых дороги". Несколько крупных мужчин с длинными бородами наблюдали за проходом Циско и компании.

Босх последовал за Циско по тускло освещенному коридору и вошел в маленькую комнату, которая была столь же тусклой и содержала только армейскую раскладушку, подобную той, на которой Босх провел последние две ночи в автобусе мигрантов в пустыне.

Циско осторожно положил Элизабет на раскладушку, затем сделал шаг назад и скептически посмотрел на нее.

– Ты уверен, что не должен был везти ее в больницу? – спросил он. – Мы не можем позволить ей умереть здесь. Если она это сделает, она исчезнет. Они не собираются вызывать коронера, ты понимаешь, о чем я.

– Я знаю, – сказал Босх. – Но она выходит из этого состояния. Я думаю, с ней все будет в порядке. Доктор так сказал.

– Ты имеешь в виду врач-шарлатан?

– Он бы тоже не хотел, чтобы она умирала у него дома.

– Сколько она приняла?

– Она раздавила два восьмидесятых.

Циско присвистнул.

– Похоже, она хотела покончить с этим, понимаешь?

– Может быть, а может и нет. Так… вот где ты это сделал? В этой комнате?

– Другая комната, то же место. Меня забили гвоздями. В этой есть замки на внешней стороне двери.

– И здесь она в безопасности?

– Я гарантирую это.

– Хорошо. Я уйду и вернусь утром. Рано. Тогда и поговорю с ней. А у вас все готово?

– Все готово. Я подожду с субоксоном, пока ты не вернешься, и она сможет принять решение. Помни, она должна принять решение, иначе нам конец.

– Я знаю. Просто присмотри за ней, а я вернусь.

– Хорошо.

– И спасибо.

– Плати вперед, разве не так говорят? Это я плачу вперед.

– Это хорошо.

Босх подошел к кровати и наклонился, чтобы посмотреть на Элизабет. Она уже спала, но, похоже, дышала нормально. Затем он выпрямился и повернулся к двери.

– Мне что-нибудь принести, когда я вернусь? – спросил он.

– Нет, – ответил Циско. – Если только ты не хочешь вернуть мне мою трость и коленный бандаж, если ты с ними закончил.

– Да, это может быть проблемой. Обе были изъяты в качестве улик по делу.

– Улик чего?

– Это долгая история. Но, возможно, мне придется заменить их для тебя.

– Забудь об этом. В каком-то смысле, они были искушением. Хорошо бы от них избавиться, я думаю.

– Я понял.

Босх сел обратно в джип и задумался о поездке домой – не менее сорока минут в воскресных вечерних пробках – и почувствовал себя таким осатаневшим и усталым, что понял, что не успеет. Он подумал о том, как легко Элизабет заснула, прижавшись головой к стеклу. Он потянулся к боковому рычагу сиденья и откинул спинку на самый дальний угол наклона.

Он закрыл глаза и вскоре погрузился в глубокий сон.

Восемь часов спустя нефильтрованный свет рассвета пробрался под веки Босха и разбудил его. Оглядевшись, он увидел, что рядом с джипом припаркован только один мотоцикл. Остальные каким-то образом уехали ночью, и звуки их моторов не проникли в его сон. Это было свидетельством его изнеможения.

У единственного оставшегося мотоцикла был черный топливный бак с оранжевыми языками пламени. Босх узнал, что он похож на трость, которую ему одолжил Циско. Это подсказало ему, что Циско все еще здесь.

Сориентировавшись, Босх открыл бардачок и проверил, на месте ли его пистолет и значок.

Ничего не было похищено. Он снова закрыл отделение, вылез из джипа и вошел внутрь. В передней комнате никого не было, и он направился по коридору в заднюю часть здания. Он обнаружил Циско сидящим на раскладушке, установленной напротив двери в комнату, где Босх почти восемь часов назад оставил Элизабет Клейтон.

Рядом с раскладушкой стоял короткий табурет, на котором сидели во время работы над двигателем мотоцикла.

– Ты вернулся.

– Технически, я и не уходил. Как она?

– Это была хорошая ночь – никаких ударов. Она не спит уже около часа и начинает бить в стену. Так что тебе стоит пойти в комнату и поговорить с ней, пока она не начала грызть ногти.

– Хорошо.

Циско встал, чтобы убрать раскладушку с дороги.

– Возьми табурет. Будь на ее уровне, когда будешь говорить.

Босх взял табурет, повернул замок на двери и вошел в комнату.

Элизабет сидела на своей раскладушке, прислонившись спиной к стене, сложив руки перед грудью, демонстрируя ранние стадии нужды. Увидев вошедшего Босха, она наклонилась вперед.

– Ты, – сказала она. – Я думаю, это был ты вчера вечером.

– Да, я, – сказал он.

Он поставил табурет в четырех футах от койки и сел.

– Элизабет, меня зовут Гарри. Мое настоящее имя, то есть.

– Что это за хрень? Я снова в тюрьме? Ты что, нарк?

– Нет, ты не в тюрьме, и я не наркоман. Но ты пока не можешь уйти.

– О чем ты говоришь? Мне нужно идти.

Она сделала движение, чтобы встать, но Босх поднялся с табурета и протянул руки, готовый толкнуть ее обратно на койку. Она остановилась.

– Что ты со мной делаешь?

– Я пытаюсь помочь тебе. Ты помнишь, что ты сказала мне, когда я сел в самолет в первый раз? Ты сказала: "Добро пожаловать в ад". Так вот, теперь все это в прошлом. Русские, лагерь там внизу, самолеты, все. Все закрыто, русские мертвы. Но ты все еще в аду, Элизабет.

– Мне действительно нужно идти.

– Куда? Химического Али больше нет. Его отключили прошлой ночью. Идти некуда. Но мы можем помочь тебе здесь.

– Что у вас есть? Мне это нужно.

– Нет, не так. Я имею в виду, действительно помочь тебе. Вытащить тебя из этой зависимости и из этой жизни.

Она закричала от смеха, коротким стаккато.

– Ты думаешь, что можешь спасти меня? Думаешь, ты единственный, кто когда-либо пытался? Забудь об этом. Пошел ты. Меня нельзя спасти. Я уже говорила тебе. Я не хочу, чтобы меня спасали.

– Я думаю, что хочешь. В глубине души все хотят.

– Нет, пожалуйста. Просто отпусти меня.

– Я знаю, что это будет тяжело. Неделя в этой комнате, возможно, будет казаться годом. Я не собираюсь тебе ни в чем лгать.

Элизабет подняла руки к лицу и начала плакать. Босх не мог понять, была ли это последняя попытка использовать его сочувствие, чтобы выбраться из комнаты, или же слезы были искренними – из-за нее самой и того, что, как она знала, ждет ее впереди. Босх не хотел, чтобы она выходила из комнаты, но ему нужно было заставить ее признать и одобрить происходящее.

– За дверью сидит парень, который пришел за тобой. Его зовут Циско. Он был там, где ты сейчас.

– Пожалуйста, я не могу.

– Нет, ты можешь. Но ты должна захотеть этого. Глубоко внутри. Ты должна знать, что ты в пропасти и что ты хочешь выбраться.

– Нет, – застонала она.

Теперь Босх знал, что слезы были настоящими. Между ее пальцами он видел неподдельный страх в ее глазах.

– Кто-нибудь из врачей когда-нибудь назначал тебе субоксон? Это помогает. Ты все еще несешь тяжесть абстиненции, но это помогает.

Она покачала головой и снова сжала руки на груди.

– Это поможет тебе. Но ты должна вытерпеть и захотеть.

– Я говорю тебе, ничего не помогает. Меня не спасти.

– Слушай, я знаю, что ты кого-то потеряла. У тебя это написано на коже. Я знаю, что это может загнать тебя в яму. Но подумай о Дейзи. Разве такого конца она хотела бы для тебя?

Элизабет не ответила. Она подняла руку, чтобы снова прикрыть глаза и заплакать.

– Конечно, нет, – сказал Босх. – Это не то, чего бы она хотела.

– Пожалуйста, – сказала Элизабет. – Я хочу уйти сейчас.

– Элизабет, просто скажи мне, что ты хочешь, чтобы это закончилось. Дай мне кивок, и мы справимся с этим.

– Я тебя даже не знаю! – закричала она.

– Ты права, – сказал Босх, его голос оставался спокойным. – Но я знаю, что для тебя есть что-то лучшее, чем это. Скажи мне, что ты хочешь этого. Для Дейзи.

– Я хочу уйти.

– Уходить некуда. Вот и все.

– Черт.

– Оставайся здесь, Элизабет. Скажи, что хочешь попробовать.

Она перестала прятаться за рукой и безжизненно уронила ее на колени. Она отвернулась от него вправо.

– Давай, – сказал Босх. – Ради Дейзи. Пора.

Клейтон закрыла глаза и держала их закрытыми, пока говорила.

– Хорошо, – сказала она. – Я попробую.

34

Босх пришел на встречу за завтраком с пятнадцатиминутным опозданием. Холлер сидел в кабинке в задней части ресторана. Босх сел напротив него, размышляя, сможет ли он проглотить какую-нибудь еду. Он решил, что нет.

– Ты опоздал и выглядишь дерьмово, – сказал Холлер.

– Спасибо, – сказал Босх. – Скажем так, последние семьдесят два часа были не самыми лучшими в моей жизни.

– Тогда хорошие новости, брат мой. Мы здесь, чтобы спланировать твое возрождение из пепла.

– Звучит неплохо.

– Знаешь, многое произошло за последние семьдесят два часа. Я бы хотел, чтобы Циско был здесь, чтобы рассказать о своей части событий, но он, похоже, не в сети.

– Ты не можешь меня проинформировать?

– Конечно, могу. Главное, что у нас есть сильный состав свидетелей на среду, если только мы сможем попасть на слушания. Это будет ключом. Окружной прокурор и Кронин будут изо всех сил пытаться исключить нас из слушаний, но я думаю, что у нас есть веские аргументы в пользу того, чтобы выступить. Так что мне нужно, чтобы ты потренировался в возмущении.

– Мне не нужно его отрабатывать. А Бордерс будет там?

– Судья издал приказ о переводе. Он, наверное, едет в фургоне, пока мы тут сидим.

– Ну, если он там и так близок к свободе, то у меня будет все необходимое для возмущения.

Холлер кивнул. Это то, что он хотел услышать.

– Теперь, какой бы неприятной ни была эта статья в "Таймс", она будет работать в нашу пользу, – сказал адвокат. – Потому что это выводит дело на чистую воду, и штат не сможет утверждать, что твоя профессиональная репутация несильно пострадала. Это ясно как божий день, прямо черным по белому.

– Хорошо, – сказал Босх. – Я рад, что это обернется против этого засранца Кеннеди.

– Верно. Теперь мы должны быть готовы ко всем вариантам развития событий. После того, как я приведу свои аргументы, судья, возможно, захочет допросить тебя в кабинете. Вчерашняя история гарантирует полное освещение этого дела в СМИ, поэтому судья может захотеть забрать тебя и выслушать твою версию до того, как она будет выложена перед СМИ. У тебя есть с этим проблемы?

– Нет, никаких.

Официантка подошла к столику, и Босх заказал кофе. Холлер заказал небольшую стопку блинчиков, и официантка оставила их одних.

– Ты не хочешь есть? – спросил Холлер.

– Нет, не сейчас, – ответил Босх. – Так что там насчет Спенсера, парня за стойкой? Куда он делся с тех пор, пока я не был в курсе?

– Прошлой ночью мы поставили ему на ухо крепкий жужжальник.

– Что это значит?

– Я послал ему повестку в суд. Это вывело его из себя, потому что он не знал, что мы знаем, где они прячут его задницу.

– Ладно, назад. Я был в неведении с четверга, ты помнишь? Последнее, что я слышал, Циско следил за ним и видел, как он встретился с женой Кронина на парковке книжного магазина. Что случилось после этого?

– На следующее утро я снова приставил к нему Циско. Кронин и Кронин, очевидно, подозревали, что ты что-то замышляешь, и не собирались просто так это принимать. Поэтому они попытались спрятать Спенсера до окончания слушания, чтобы он не достался нам. Но, черт возьми, Циско и его ребята уже зацепили его и проследили за ним до тайного убежища, который они устроили в Лагуне. Это был их собственный дом на выходные. Видел бы ты лицо Спенсера, когда он получил повестку.

– Ты был там?

– Нет, это было бы против правил – вручать повестку. Но у меня есть то, что может сравниться с присутствием.

Холлер достал свой телефон и продолжил, установив воспроизведение видео.

– Я выписал повестку в суд и отправил ее по факсу знакомому частному лицу в Оклахоме. Лорен Сакс, бывший шериф округа Ориндж и настоящая красотка. Люди называют ее Секси Сакси. Сейчас она много занимается брачными делами – ну, знаешь, ходит в бары, чтобы проверить, не блуждает ли муж по барам, и все такое. У нее есть очки со скрытой камерой, которые она надевает на такие задания, и я сказал ей, что хочу получить видеозапись работы на этой штуке. Вот что у нее получилось.

Холлер повернул телефон так, чтобы Босх мог его видеть. Гарри наклонился через стол, чтобы можно было прослушать звук. На экране была дверь. Она была снята через объектив видеоочков Сакс. Босх увидел, как она протягивает руку, стуча в дверь. Наступила тишина, но затем сквозь декоративный витраж, расположенный в центре двери, проступила тень. Кто-то молча стоял по другую сторону.

– Мистер Спенсер, – сказала Сакс. – Мне нужно, чтобы вы открыли дверь, пожалуйста.

Ее строгий тон был встречен долгим молчанием.

– Мистер Спенсер, я вас вижу, – сказал Сакс. – Пожалуйста, откройте дверь.

– Кто вы? – сказал голос. – Что вам нужно?

– У меня есть юридические документы, которые вы должны подписать. Из Лос-Анджелеса.

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Ваша юридическая фирма – "Кронин и Кронин", верно? Тогда это для вас.

Никакого ответа. Затем послышался звук поворачивающегося замка, и дверь приоткрылась на три дюйма. Выглянул мужчина с одним глазом. Но в проеме появилось достаточно его лица, чтобы Босх и все остальные могли убедиться, что это Спенсер. Сакс быстро просунула в дверь сложенный белый документ. Спенсер попытался закрыть ее, но Сакс, что не было видно на видео, поставила ногу за порог. Документ прошел через образовавшуюся дверную щель, и Спенсер позволил ему упасть на пол в коридоре позади себя.

– Это повестка с требованием явиться в суд в ближайшую среду утром, – сказала Сакс. – В документе, который вам вручили, все ясно изложено. Если вы не явитесь в суд, то на вас будет выдан ордер и вы будете арестованы департаментом шерифа округа Лос-Анджелес. Я бы на вашем месте была там.

Глаза Спенсера расширились, когда он понял, что сейчас начнется его худший кошмар. Когда он заговорил, он заикался.

– Я… я… я не Терри Спенсер.

– Ну, сэр, я никогда не использовала здесь имя Терри, а в повестке написано "Терренс". На вашем месте я бы не стала пытаться таким образом избежать явки в суд. Документы вам были вручены должным образом и законно, сэр. У меня есть документальное подтверждение. Если вы не явитесь или будете утверждать, что вас не обслужили, это только разозлит судью Высшего суда и, возможно, вашего работодателя, Департамент полиции Лос-Анджелеса.

Сакс убрала ногу, и Спенсер закрыл дверь. Его тень осталась за витражной панелью. Сакс на мгновение задержалась у двери, затем протянула руку и постучала снова, на этот раз мягко, почти сочувственно.

– Совет, мистер Спенсер? Приходите с адвокатом. И вы должны знать, что привлечение Кэти Кронин было бы конфликтом интересов. Ее фирма представляет интересы Престона Бордерса, а не ваши. Хорошего дня, сэр.

Съемка развернулась на 180 градусов, когда Сакс повернулась и пошла по каменной дорожке к ожидающей ее машине. Местом явно были холмы Лагуны. и Босх мог видеть кобальтово-голубой океан над линией крыши дома на другой стороне улицы.

Видео закончилось, и Холлер забрал свой телефон. Он посмотрел на Босха с улыбкой.

– Довольно аккуратно, да? – сказал он. – Думаю, мы здорово подзадорили мистера Спенсера.

– Как ты думаешь, что он сделает?

– Я надеюсь, что он появится. Я сказал ей, чтобы она сказала, что он может разозлить судью и его работодателя. Может быть, это заставит его появиться.

– Ты сказал ей, чтобы она посоветовала ему привести адвоката? Адвокат может сказать ему воспользоваться пятой поправкой.

– Возможно. Но я подумал, что стоит рискнуть. Нам нужно, чтобы он освободился от Кронинов. Надеюсь, он не даст им понять, что происходит.

– Я понимаю, но, если он даст показания, мы никогда не узнаем, как он разыграл улики и попал в тот ящик.

– С некоторыми секретами приходится жить, если ты выиграл дело. Понимаешь, о чем я?

– Наверное. Что еще у нас есть?

– Вот тут-то ты мне и нужен, брательник. Циско на свободе – надеюсь, он не оступился – и мне нужен следователь. Я хочу найти…

– К твоему сведению, Циско работает на меня. Со вчерашнего дня. Не по этому делу. По личному делу.

Холлер рассмеялся, думая, что это шутка.

– Я серьезно, – сказал Босх.

– Личное дело, – сказал Холлер. – Какое личное дело?

– Он помогает моему другу, и это конфиденциально. Это не имеет никакого отношения к этому делу.

– Это имеет отношение, если у меня нет моего следователя. Что, блядь, происходит?

– Послушай, это было срочно, и он был мне нужен. Он прояснит всё позже, и тогда я смогу тебе все рассказать. Но у тебя есть я. Ты сказал, что хочешь найти что-то или кого-то. Что? Кого?

Холлер долго смотрел на него, прежде чем ответить.

– Это кто, – наконец сказал он. – Я достал судебное дело по первоначальному процессу и читал расшифровку. Я хочу найти Дину Скайлер.

Босху не потребовалось много времени, чтобы установить имя. Дина была младшей сестрой Даниэль Скайлер. Именно она должна была навестить Даниэль во время каникул.

Визит так и не состоялся, но Дина приехала из Голливуда, штат Флорида, во время судебного процесса, чтобы дать показания о планах сестер жить вместе и взять штурмом Голливуд, штат Калифорния. Дина была на восемнадцать месяцев моложе, и Даниэль ее опекала. Давая показания, она говорила о том, что им нравился фильм "Белое Рождество", потому что это была история шоу-бизнеса о двух сестрах. Она рассказала присяжным, что каждый праздничный сезон они исполняли песню "Сестры" для своих родителей.

Дина была сильным свидетелем на стадии вынесения приговора. Босх всегда считал, что именно ее часовые слезные показания склонили присяжных, а затем и судью к смертной казни.

– Я думаю, что она может понадобиться нам для эмоционального воздействия, – сказал Холлер. – Я хочу, чтобы судья знал, что семья все еще переживает, что сестра жертвы находится прямо в зале суда, и ему лучше сделать все правильно.

– Она активно присутствовала на суде.

– Она переехала сюда, как они с сестрой планировали?

– Да, переехала. Я поддерживал с ней связь в начале, а потом она как бы заглохла. Думаю, я был напоминанием о том, что случилось с Дани. Я получил сообщение и перестал ее проверять.

– Дани?

– Даниэль. Люди, которые ее знали, называли ее Дани.

– Если тебе разрешат дать показания в среду – а я сойду с ума, если этого не сделают, – обязательно назови ее так.

Босх ничего не ответил. Подобные тонкие манипуляции были частью повседневной жизни Холлера, но они всегда беспокоили Босха, даже если делались в его пользу. Он чувствовал, что если он не одобряет их со стороны адвокатов, работающих против него, то не должен принимать их от тех, кто работает на него.

Холлер продолжил.

– Итак, у нее получилось? – спросил он. – Я поискал ее на IMDB, но там ничего нет. Она сменила имя или что-то в этом роде?

– Эм, я не очень-то следил за этим. Я не знаю, осталась ли она в бизнесе.

– Как ты думаешь, ты сможешь ее найти?

– Если она жива, я найду ее. Но если она не в Лос-Анджелесе, я не знаю, как доставить ее сюда к утру среды.

– Хорошо. Просто посмотри, что ты можешь сделать. Может, нам повезет.

– Может быть. Что еще?

– Для тебя – все. Я собираюсь поработать здесь сегодня утром и прикинуть путь дела.

– Что это?

– Единственное, на что мы можем рассчитывать, так это на то, что наша просьба вмешаться в ходатайство об отмене иска вызовет сильный огонь со стороны окружного прокурора и Бордерса. Я приведу аргументы и предложу судье что-то вроде неофициального обзора того, что мы представим, если нам дадут разрешение. Я пробегусь по списку наших свидетелей и скажу, что каждый из них готов дать показания. Если мы убедим судью, тогда мы в деле, и тогда мы надерём им задницы.

– Понял. Ты не возражаешь, если я отвалю? Утром мне нужно заняться кое-какими делами, и я хочу заняться поисками Дины.

– Без проблем, Гарри. Иди и найди ее. Но между этим и средой поспи немного. Я не хочу, чтобы ты пришел в зал суда с таким видом, будто ты виновен.

Сделав последний глоток кофе, Босх направил на Холлера палец, как пистолет, и выскользнул из кабинки. Холлер заговорил снова, прежде чем он успел уйти.

– Эй, Гарри, и последнее? Ты чертовски хороший детектив, брат, но я хочу вернуть своего человека Циско.

– Хорошо. Я скажу ему.