Текст книги "Кровь предателя (ЛП)"

Автор книги: Майкл Арнольд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Он похлопал по своему камзолу, где был спрятан зашитый в подкладку пергамент.

– А если натолкнёмся на врага? – спросил Скеллен.

Форрестер улыбнулся.

– Вихрем умчимся в противоположную сторону!

К вечеру они добрались до гребня невысокого холма. Когда пересекли его, Форрестер указал на поселение внизу. Это оказалась всего лишь маленькая деревушка, лишь струйки дыма и ветхие крыши свидетельствовали о ее скромном существовании среди холмов. Они осадили коней, чтобы осмотреть местность – разваливающееся здание, дерево и кусты – в поисках признаков вражеского присутствия.

– Кажется, не так уж и опасно, а? – сказал Форрестер, подъехав к другу.

По приказу Страйкера отряд пустил лошадей лёгким галопом. План капитана был очевиден: деревня станет идеальным прибежищем на ночь.

Через час они достигли окраины деревни. Тропа, по которой они ехали, оканчивалась поляной, являвшейся, вероятно, местом выпаса скота, а за ней, перекрывая им путь, широким кольцом росла живая изгородь из колючего дрока. Пока они искали, как ее обойти, стало ясно, что деревья окружали всю деревню.

– Естественное ограждение, – одобрительно заметил Страйкер.

Изгородь не была сплошной, в ее колючих зарослях оказалось полно брешей, но она всё равно оставалась грозным оборонительным рубежом.

– Этого ей не остановить, – отозвался Скеллен, постукивая по прикладу своего мушкета.

– Однако остановит кавалерию, – сказал Форрестер.

Дома стояли по другую сторону изгороди. Въехав на поляну, всадники сразу же встревожились и насторожились. Они не могли привести мушкеты в боевую готовность, сидя в седле, но взвели карабины и подвигали в ножнах туки, убедившись, что те не застрянут в решающий момент.

Когда оружие навели на каждый уголок деревни, Страйкер пустил Воса рысью. Пройдя околицу, он направился к небольшой полоске грязи в самом центре, которую принял за деревенскую площадь. Никто не вышел ему навстречу, не прогремели выстрелы. Он повернулся налево, затем направо, не забывая о слепом левом глазе, и осматривал дверные проемы, свинарники, корыта с замороженной водой на предмет опасности. В царившей тишине неестественно громко раздавался цокот копыт. Он слегка нервничал, двигаясь вперед, но не сомневался, что друзья прикрывают его продвижение. Он был уверен в том, что враг будет сражен залпом огня. Но одна лишь пуля, и Страйкер – мертвец. Внезапно зловещую тишину деревенской площади нарушил скрип. Жалобный стон проржавевших петель.

Страйкер повернул Воса и спокойным движением поднял карабин, готовый пустить пулю в любого осмелившегося устроить засаду. Его указательный палец задержался на спусковом крючке. Большинство солдат, прицеливаясь, закрывали левый глаз, но одинокий правый глаз Страйкера спокойно смотрел вдоль короткого ствола, словно наблюдал за полетом птицы. И из распахнувшейся двери, прямо на мушке, показался человек.

Это был высокий мужчина, одетый в простые коричневые бриджи и льняную рубаху. В аккуратной бородке и редеющих волосах виднелась проседь. Он медленно подошёл к Страйкеру, подняв руки в знак мира, хотя держался как представитель власти.

Страйкер увидел, что у мужчины нет оружия, и медленно опустил свое.

– Кто вы? – выкрикнул он.

Теперь, находясь от него примерно в десяти шагах, мужчина попытался дружелюбно улыбнуться, хотя было очевидно, что он напряжён.

– Томас Арчер, – ответил он. – Я староста в этой деревне.

– Капитан Страйкер, пехотный полк сэра Моубрея, армия его величества.

– Слава Богу, – сказал староста.

***

Это едва ли можно было назвать трупом – скрюченные конечности и раздетое догола тело. Труп был не более чем кучей разлагающейся плоти, брошенной в сырой кустарник у обочины дороги.

– Это мужчина, – сержант Малачи Бейн исследовал тело с бесстрастностью, присущей его профессии. – Схлопотал пулю в грудь.

В десяти шагах от него рядом с лошадьми стоял Мейкпис, брезгливо наморщив нос.

– И его раздели?

Бейн кивнул.

– Чисто сработано, – он поднял голову. – Наверное, грабители.

– Может да, а может и нет. Каждый на нашем пути, будь он мужчина, женщина или ребенок, бежал от нас как от зачумленных, – он кивнул в сторону трупа. – Вот и разгадка. Бедного ублюдка, должно быть, ограбили разбойники, но с таким же успехом он мог столкнуться и с регулярными войсками.

Илай Мейкпис отслужил не один год солдатской службы и чувствовал царивший повсюду страх – на дорогах, в полях и городах. Народ не отличал друзей от врагов. Никто не доверял даже собственной родне.

***

– Милостивый Господь, к тебе я взываю. Прости нас, детей недостойных своих, грешников, предавших тебя самым чудовищным образом. Среди нас царят раздоры и междоусобицы. Мы забыли об истинном учении. Англия восстала против самой себя. Не избежать ей падения в пучину ада. Не допусти этого, Боже. Спаси нас от самих себя. Дай нашему королю храбрости и силы духа стать пастырем нашим.

Молитву отца Бенджамина Лэйни, склонившегося перед алтарем церкви Святого Петра, прервал отдавшийся эхом скрип огромной деревянной двери. Священник повернул свою голову с редкими рыжими волосами и сощурившись посмотрел на бесформенный силуэт, застывший подобно статуе посреди затейливо отделанного нефа. Горгульи, святые и грешники сплелись вместе на холодных стенах в пламени свечей, внезапный порыв ночного воздуха вдохнул в них жизнь.

Пока священник с трудом поднялся с колен, чтобы получше рассмотреть новоприбывшего, большая дверь захлопнулась, напомнив ему о плите на могиле Христа. По спине Бенжамина пробежал холодок, и ему пришлось призвать на помощь всё свое мужество, чтобы не развернуться и не побежать.

К нему двинулась фигура в капюшоне, решительно шагая по нефу, и Бенжамин опять мысленно взмолился.

Подойдя на расстояние вытянутой руки, фигура остановилась, и отец Бенжамин нахмурился, когда ноздри ему защекотало страшное зловоние. Возможно, фигура перед ним и была созданием из потустороннего мира, но благоухала определенно по-земному. От создания тянуло кожей, потом и лошадьми.

– Добрый вечер, отец.

Отец Бенджамин разинул рот от удивления. Голос был женский.

– Вы меня испугали, – упрекнул её священник, пока они шли в заднюю часть церкви.

– Простите, отец, – сказала Лизетт.

– Ничего. Я рад снова вас увидеть, дитя моё. Мне никогда не наскучит ваш приятный акцент.

– У меня есть новости.

Он внимательно на неё посмотрел.

– О королеве?

Лизетт покачала головой.

– У королевы всё хорошо, отец. Она занимается сбором средств за рубежом и передаёт вам наилучшие пожелания.

– Хвала Господу, – произнес священник. – Прошло немало лет с тех пор, когда я выполнял поручения ее величества, но я польщен, что она вспомнила обо мне, – он изучающе посмотрел на Лизетт. – И тем не менее, вот вы здесь. Любимый агент королевы и мой старый друг. Полагаю, вы совершили путешествие до Питерсфилда не ради отречения от католицизма?

Лизетт улыбнулась.

– Нет.

– Тогда зачем?

– У королевы украли нечто очень ценное. Предатель похитил это у королевской семьи. Меня послали в Англию, чтобы вернуть эту вещь.

Когда они добрались до личных покоев священника, находящихся в дальнем конце церкви, Лизетт передала свой последний разговор с Кэсли, лишь опустив кровавый финал.

– Олд Винчестер Хилл. Где это, отец?

Отец Бенжамин наморщил нос, размышляя над вопросом.

– Это древняя крепость. Очень древняя. К западу отсюда, – священник нахмурился. – Вы разыскали того полковника, Кэсли?

Она кивнула.

– Да. Полковник Джон Кэсли. Он не знал, что внутри шкатулки, только то, что ее содержимое бесценно для парламента. В краже ему была отведена роль хранителя шкатулки, подыскать безопасное место, до того как найдется покупатель. Я заставила его ... он рассказал мне, что города сочли слишком опасным местом для подобной ценности и что самое высокое командование мятежников приказало отвезти его на юг, к Портсмуту, чтобы в случае чего быстро перенести на корабль и отвезти за море.

Бенджамин пожал плечами.

– Прошу, не отягощайте мою совесть подробностями своей миссии. Несмотря ни на что, я убеждаю себя, что он заговорил без принуждения.

– Как скажете, отец, – ответила она с каменным лицом.

– Он назвал место – Олд Винчестер Хилл.

– Да, там он и спрятали. На вершине.

– И Кэсли сказал вам, что он находится в долине возле Питерсфилда, – закончил мысль священник. – И всё же вы пришли ко мне. Почему?

– Вы ближайший королевский агент. И я знаю, что вы, как и я, преданы делу роялистов, хотя и еретик.

Отец Бенджамин решительно поднял руку.

– Пожалуйста, мадемуазель Лизетт. Давайте сейчас не будем обсуждать богословие. Мы служим одному королю.

Лизетт поджала верхнюю губу.

– Нет. Я служу королеве. Генриетте-Марии.

Бенджамин вздохнул.

– Неважно. Я помогу вам, Лизетт, но не вслепую. Скажите мне, какая драгоценность находится в том тайнике.

Француженка прищурила глаза.

– Я скажу вам, отец. Но если вы меня предадите, я отрежу вам яйца и скормлю их своей кобыле.

Бенджамин с трудом сглотнул.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Там рубин. Чудо, которое королева продаст одному из великих монархов Европы. И на эти деньги купит армию для короля.

Бенджамин поджал губы.

– Какая драгоценность, неважно насколько прекрасная, может стоить целой армии?

– Не знаю, и у меня нет желания задавать вопросы, – ответила Лизетт. – У меня приказы, которые я выполню или умру, пытаясь это сделать.

Неожиданно Бенджамин развернулся.

– Подождите здесь минутку.

Лизетт задумалась о шкатулке, наблюдая, как отец Бенджамин исчезает в прихожей. В шкатулке находился не только рубин. Королева говорила и о других безделушках. В запертой шкатулке хранились также брошь и небольшое кольцо. Ни один предмет не имел особой ценности, но Генриетте они были дороги. Лизетт показалось, что королева больше хотела заполучить их, а не рубин. Но это не имело значения. Ей поручили вернуть шкатулку в целости и сохранности, и этого достаточно.

– Где остальные? – поинтересовался отец Бенджамин, появившись из прихожей, прижимая к груди плотно скатанный свиток. – Королева ведь не послала вас в одиночестве.

– Мертвы, – ответила Лизетт.

Медные глаза отца Бенджамина расширились. Он сглотнул и почесал остатки волос на макушке.

– Вас раскрыли?

– Успокойтесь, отец, – сказала Лизетт, заметив, что его пальцы слегка дрожат. – В таверне на берегу Темзы возникла стычка. Джерома пырнули в живот до того, как мы успели вмешаться.

Лизетт рассказала священнику, как она с другим своим спутником, Седриком, оттащила раненого к ближайшему лекарю. Пока костоправ ощупывал растерзанные внутренности Джерома, к ним приблизился солдат из вестминстерского ополчения. Он заявил, что опознал раненого, сказав, что тот похож на одного из гвардейцев Уайтхолла. Одного из людей короля.

– Этот чертов ополченец проткнул Джерома прямо на столе, – просто объяснила Лизетт.

Бенджамен в ужасе приоткрыл рот, обнажив мелкие желтые зубы и десны.

– А Седрик? – только и смог прошептать он. – Я имел с ним дело, когда меня послали шпионить за Бэкингемом. Он был славным малым, Лизетт.

Она кивнула.

– Да. Но это не помогло ему выжить, отец. Седрик вытащил шпагу, чтобы отомстить. Перерезал сукиного сына из ополчения почти пополам. Но появилось еще полдюжины его дружков. У Седрика не было ни единого шанса.

– Вам удалось сбежать?

– Нет. Не совсем. Они просто меня отпустили, – при воспоминании об этом она покачала головой.

Бенджамин понял.

– Вас не приняли за спутницу Седрика.

– Слава Богу. Я прикинулась случайной прохожей. Испуганной женщиной. И эти ублюдки мне поверили.

И тогда Лизетт осталась в одиночестве. Проще всего было сесть на корабль и отправиться обратно к госпоже, но Лизетт Гайяр любила королеву и не собиралась сдаваться без боя.

– Мне жаль, дитя моё, – сказал Бенджамин.

Лизетт заметила свиток, который он принёс из прихожей.

– Что это?

Она последовала за отцом Бенджамином к столику в центре комнаты, куда священник положил пахнущий плесенью пергамент. Снаружи было темно, и Лизетт заметила сверкающие в лунном свете снежные хлопья, но чадящие свечи давали достаточно света, чтобы высветить очертания на карте, которую они рассматривали.

– Мое родное графство, Лизетт, – сказал Бенджамин, бросая близорукий взгляд на спутанные линии и мелкий текст, описывающий географию Хэмпшира. – Мы вот тут, – он ткнул тонким пальцем в слово "Питерсфилд", нацарапанное почти неразборчивым почерком. Ведя пальцем вниз и влево, он остановил его на никак не отмеченном месте в центре карты. – А здесь – Олд Винчестер Хилл. Наверное, миль десять к юго-западу отсюда.

Бенджамин выпрямился.

– Но это не форт, как вы воображаете, Лизетт. Конечно, там есть крепостной вал, но он просто выкопан в меловом утесе. Наследие древнего города, – он встретился взглядом с Лизетт. – Вы отправитесь туда?

– Конечно.

– На дороге опасно, дитя моё. Особенно во время бурана. Прошу, подождите до рассвета.

Лизетт вняла его просьбе.

– Хорошо. Если можно остаться здесь.

– Вам не нужно спрашивать.

Отец Бенджамин скатал пергамент обратно и перевязал тесемкой, протянув его Лизетт.

– Вам это понадобится. Холм находится в глубине пересеченной местности. Не так-то легко найти незнакомому с этими краями человеку.

Лизетт посмотрела на него.

– Вот почему вы едете со мной, отец.

***

Глаза Страйкера блеснули. Он немного полежал неподвижно, прислушиваясь к грохочущему на заре грому.

Всю ночь шел дождь, и они были рады, что имеют в своем распоряжении это помещение. Не более чем сарай, аккуратно притулившийся к дому Арчера, тесный и грязный, но просто манна небесная по сравнению с ночью под зимними звездами. Страйкер повернулся на бок и увидел, что Уильям Скеллен тоже проснулся и уставился на влажные потолочные балки.

– Сэр, вы слышите это? – спросил Скеллен. – Странно. Когда я выходил час назад отлить, небо было ясным.

Страйкер прислушался, на сей раз тщательнее.

– Вот дерьмо, – он резко вскочил, перебудив при этом остальных. Снаружи опять послышался грохот, но теперь это был топот копыт.

Бёртон находился ближе всех к шаткой двери, и несмотря на то, что он только что проснулся, был уже начеку и выглянул наружу, в серый предрассветный свет. Он скосил глаза в сторону горизонта, пока остальные вскочили на ноги.

– Кавалерия, – прокричал Бёртон. – На холме к северу. Вскоре спустятся.

– Это наши? – рявкнул Скеллен.

– Не могу сказать, сержант. Но сомневаюсь. Не узнаю знамена.

– Сколько их? – спросил Форрестер, его лицо уже украшал обычный румянец.

– По меньшей мере два десятка.

Пока Бёртон произносил эти слова, из главного входа в дом выскочил мужчина и побежал в их сторону. Это был Арчер.

– Простите! – крикнул он, тяжело дыша и охваченный страхом. – Поверьте мне, капитан!

– Человек, которому можно доверять? – сплюнул Страйкер, пока его товарищи спешно разбирали оружие. – Он должен был нас предупредить, будь он проклят!

Арчер покрылся испариной, явно опасаясь ярости Страйкера больше, чем приближающейся кавалерии.

– Молю вас о прощении, сэр. Маркусу можно доверять, клянусь честью. Должно быть, он заснул.

Страйкер едва сдержал гнев. Он дал этому юному крестьянину целый шиллинг – гораздо больше дневной платы любого из его пикинеров, и ожидал, что его разбудят, как только появятся солдаты.

– Я огорчен, сэр, правда, – сказал Арчер.

У Страйкера не было времени обсуждать положение. Он оттолкнул Арчера в сторону, пробираясь к задней части навеса, где были привязаны лошади.

– Иисусе! – воскликнул он, добравшись до Воса и с раздражением увидев, что тот не оседлан.

Форрестер повернулся в его сторону.

– Они будут здесь, прежде чем мы успеем смыться.

Страйкер кивнул и поглядел на остальных.

– У нас нет выбора. Поставьте лошадей туда, – приказал он, кивнув на навес.

– Здесь нет места, – возразил Форрестер. – Они забьют друг друга копытами.

Страйкер набросился на него,

– У тебя есть идея получше?

У Форрестера её не было.

Страйкер вывел Воса из двери сарая, похлопав по шее, и мускулистое животное послушно скрылось во мраке. Остальные последовали его примеру, хотя там и правда оказалось тесновато.

– Что теперь, сэр? – с тревогой спросил Бёртон. – Мы в ловушке.

– Не теряй веру, Эндрю, – отозвался Страйкер и повернулся к Томасу Арчеру. – Пришло время внести кое-какие поправки, мистер Арчер.

Глава шестая

Отряд вступил в деревню, командовал ими офицер верхом на крупном жеребце. Солдаты носили толстые камзолы из желтой кожи, спускавшиеся ниже пояса, и новехонькие доспехи, сверкающие на рассвете подобно жемчужинам. Каждый из них был в стальном шлеме с тремя вертикальными пластинами, крепившимися к гребню. На боку висели односторонние мечи, хлопавшие по кожаным сапогам.

Рядом с офицером ехал корнет. Он высоко поднял сине-белое знамя, но оно безжизненно висело в неподвижном воздухе. Страйкер, наблюдавший из верхнего окна дома Арчера, не смог рассмотреть вышитую на флаге эмблему, но он прекрасно знал, на чьей стороне они сражаются.

– Дерьмо, – прошептал он.

– Чье дерьмо? – прошипел рядом с ним знакомый голос.

Рука Страйкера инстинктивно потянулась к поясу, схватив рукоятку кинжала, а потом обмякла.

– Иисусе, Форри, – сказал он. – Я ведь мог разделать тебя на кусочки.

Форрестер озорно ухмыльнулся.

– Поэтому я и зашел к тебе справа, старик. Прости мне эти слова, но я не хотел подходить со слепой стороны. Итак, кто же нам противостоит?

Страйкер гневно покачал головой, вернувшись к непрошеным кавалеристам.

– Точно не знаю, но это не наши.

– Сразимся с ними? – раздался голос Бёртона из глубины комнаты. Обернувшись, Страйкер заметил, что к ним присоединился и Скеллен. Похоже, что приказ оставаться в задних помещениях все пропустили мимо ушей.

– Сразиться с ними? – пронзил его взглядом Страйкер. – Из тебя выйдет прекрасный офицер, Эндрю, но только при условии, что ты поймешь, когда стоит проявлять осторожность. Это аркебузиры [10]10
  Аркебузиры (аркебузьеры) (от фр. arquebuse, итал. archibuso) – в XV-XVII веках род войск: солдаты, вооруженные аркебузами. Первоначально – пехота, сопровождавшая пикинёров. К середине XVI в. аркебузирами также стали называть конных стрелков, использовавших аркебузы, предшественников драгун.


[Закрыть]. Они хорошо обучены. Прекрасные наездники. Превосходно вооружены. Они уверены в себе. Нет, мы не сразимся с ними. Сперва каждого из нас обстреляют, а выживших эти шестнадцать загонят, как зайцев.

– Это в том случае, если они нас выпустят, – добавил Скеллен. – Скорее всего они подожгут дом, избавив себя от хлопот.

– Тем не менее, – весело произнес Форрестер, протянув Бёртону руку, – преклоняюсь перед вашей храбростью, прапорщик. Сказано в духе юного капитана Страйкера.

Достигнув площади, кавалеристы остановились. Загнанные кони явно нуждались в передышке и равнодушно бродили, пощипывая остатки травы, их взмыленные бока равномерно вздымались.

Капитан аркебузиров остался в седле и настороженно оглядывал ближние строения.

Из дверного проема показался Томас Арчер, высокий староста деревни, и солдаты напряглись в седлах. Некоторые из них обнажили свое смертоносное оружие, притороченное к мускулистым бокам лошадей. Арчер примирительно поднял руки, как и при встрече со Страйкером. Он окликнул кавалеристов, но Страйкер не смог разобрать его слов.

Солдаты не сдвинулись с места, пока староста не оказался в десяти шагах от ближайшей лошади. Конь капитана, откликнувшийся на легкий взмах поводьев, отделился от центра группы. Грозное животное, чья шкура лоснилась от пота, остановилось на расстоянии удара шпаги от селянина.

Страйкер продолжал смотреть, изучая своего соперника.

– Только не подведи меня опять, черт бы тебя побрал, – прошептал он сквозь стиснутые зубы.

Командир кавалеристов был молод, а его дорогое платье указывало на привилегированное положение. Он отказался от защитного кожаного камзола, который носили его подчиненные, отдав предпочтение удобному черному шерстяному плащу, отделанному золотом. На груди он носил черную кирасу с позолоченными заклепками, голову венчал сверкающий черный шлем, который он снял, обнажив коротко остриженные светлые волосы. Лицо украшали усы и борода, хотя всклокоченная растительность лишь усиливала впечатление, что ему едва исполнилось двадцать.

Страйкер посмотрел на Форрестера, передав тому мушкет.

– Мне надо услышать, о чем они там болтают. Подержи-ка это, Форри.

За мушкетом последовала его берендейка, осторожно стянутая через плечо, а за ней с перевязи сползли и ножны. Это был медлительный и неприятный процесс, но вынужденная мера.

Он пригнулся, стараясь держаться ниже уровня окна, и прокрался в конец комнаты, а затем спустился вниз по ступеням, скрип которых его обострившимся чувствам показался неестественно громким.

Быстрыми шагами он пересек небольшую прихожую скромного дома Арчера и притаился за низкой дверью, из которой вышел староста. Дверь была слегка приоткрыта, и в комнату врывался холод. Страйкeру удалось заглянуть в щель между дверью и косяком. Его единственный глаз перебегал слева направо, на площадь, солдат, их лошадей и Арчера.

– Верный последователь Бога и парламента. Как и вы, – нервно проговорил староста, кивая в сторону оранжевой перевязи, охватывающей торс капитана. В этой войне перевязь была единственным знаком принадлежности солдата к какой-либо воюющей стороне, чем и руководствовались простолюдины. Кавалерия роялистов чаще всего предпочитала кроваво-красную.

– Бога, парламента и короля Карла, – поправил его капитан. – Мы сражаемся, чтобы освободить нашего господина от влияния, затуманивающего его взор, – он сделал паузу. – Разве не так?

– Да... так и есть, – ответил селянин.

Офицер, которого, похоже, удовлетворила выказанная Арчером преданность, передал свой шлем одному из двух сопровождающих отряд трубачей. Перекинув через седло высокие кожаные ботфорты, капитан спрыгнул в вязкую грязь.

– Капитан Роджер Тайнтон, к вашим услугам, – сказал он, протянув затянутую в перчатку руку. Угодливый селянин с жаром пожал ее, у него отлегло от сердца. Бряцавших оружием всадников следовало бояться, какой бы стороне они ни принадлежали.

– Весьма рады вам, капитан, – искренне ответил староста, – но боюсь, что для ваших лошадей в деревне не хватит корма. Возле церкви находятся конюшни,– он указал на восток, на окруженное зарослями дрока поле, на окраине которого стояла небольшая церковь с примыкавшими к ней полуразрушенными строениями. – Возможно, вам будет угодно расположиться там, пока я позабочусь о вашей провизии?

Прекрасно, подумал Страйкер. Арчер в точности следовал его инструкциям, отводя силы круглоголовых, чтобы роялисты могли ускользнуть.

– Благодарю, – сухо ответил Тaйнтон. – Но мы остановимся на отдых здесь.

Роджер Тайнтон был благородных кровей.

– Мой отец даже был советником короля, – сказал он, – прежде чем началась... эта кутерьма, – он махнул рукой, пытаясь объяснить, как именно бушует война. – Теперь он возглавляет наши войска в чине полковника.

Они устроились в скромном доме Томаса Арчера. Тайнтона усадили в лучшее кресло, а староста и его жена устроились на скамье напротив. Между ними стоял крепкий, грубо сколоченный стол, не отличающийся ровной поверхностью. Кушанья подали в деревянных мисках, которые угрожающе накренились.

Основная часть отряда направилась в сторону церкви и прилегающим к ней конюшням, но Тайнтон, к вящей досаде Страйкера, передав командование отрядом лейтенанту, предпочел незамедлительно приступить к трапезе. Пара солдат разместилась возле дома, охраняя своего командира, а остальные удалились. Таким образом, Страйкера и его друзья остались дома в ловушке.

Страйкер теперь переместился в узкое прохладное помещение, служившее супружеской чете кладовкой. Она примыкала к кухне и оказалась идеальным местом для подслушивания.

Супруги, казалось, пристально внимали словам Тайнтона, но Страйкер полагал, что вели себя они так скорее из страха, нежели от восхищения. С набитым мясом и хлебом ртом, гость развлекал их рассказами о том, как мятежники обрушат месть на своих врагов, папистов.

– В это дело я внесу свою небольшую лепту.

– Памфлеты? – спросил Арчер, вспомнив, как люди Тайнтона прибивали листовки к стенам деревенских домов.

Тайнтон кивнул.

– Мы не должны позволить врагу овладеть сердцами и умами народа. Мы еще не полностью завладели этим регионом. В этих краях король обладает той же поддержкой, что и наша армия. Поэтому в деревни и города были отряжены определенные подразделения, чтобы утвердить волю парламента. В особенности в вашу деревню, поскольку она находится на перепутье любого направления удара короля. Если он выступит из Оксфорда, то пройдет через это местечко на пути к Лондону. Мне было поручено удостовериться, что все как один восстанут против его тирании.

– Аминь, – стоически ответил Арчер. – Могу заверить вас, капитан, что наша деревня – верный сторонник мистера Пима [11]11
  Джон Рут Пим (1584 – 1643) – выдающийся английский политический деятель, лидер Долгого парламента. Приказ Карла I об аресте Пима и ещё четырех членов парламента послужил поводом к Английской революции.


[Закрыть] и парламента. Можете быть в этом уверены.

– Это хорошо, сэр. В конце концов, я уверен, для вас нежелательно, чтобы я силой принудил вас оказать нам содействие.

– Силой, сэр?

– Да, – глухо ответил Тайнтон, прищурившись. – Если вы за врага, друг мой, то не можете здесь оставаться. Меня уполномочили ускорить процесс вашего... переселения, – сказал он, придав последним словам зловещий оттенок.

Страйкер знал значение этих слов, хотя и едва мог себе представить, что подобная угроза будет приведена в действие в Англии. Он видел руины городов и деревень в Нижних Землях и Германии. Он слышал крики и чувствовал запах обугленной плоти. Мучительные вопли вдов, лишившихся своих мужей, эхом отдавались у него в ушах и скручивали желудок. Они видел, как дергалась в петле вся семья, повешенная на скрипучей ветке дерева. Он вспомнил, как самый младший дергал ногами, на землю с его башмаков стекала моча, и в памяти всплыл виденный в Банбери мальчик.

Тайнтон внезапно смягчился.

– Но, конечно же, у меня есть и другие обязанности. Я должен привлечь в наши ряды новых людей. Силы наши должны быть несокрушимы при следующем сражении.

– Нам предстоят очередные сражения?

– Так точно, сэр, я в этом уверен. В битве при Кинтоне ни одна из сторон не получила большого преимущества, так что мы должны перетряхнуть нашу армию, укрепить веру и уповать на одно решающее столкновение. Поговаривают, что паписты, как и мы, тоже собирают войско.

Закинув в рот последний кусок хлеба, Тайнтон удовлетворенно крякнул и отодвинул в сторону тарелку. Когда с хлебом было покончено, рот капитана уже было раскрылся, но его прервал яростный стук в дверь.

– Мои люди, – произнес кавалерийский офицер. Порывшись в кармане, он извлек аккуратно сложенный квадратик ткани. Бережно коснувшись им уголков рта, он поднялся и, коротко кивнув хозяевам, вышел из комнаты.

Из своего убежища Страйкер не мог слышать разговора, но слова караульного звучали взволнованно. Страйкер интуитивно догадался о причине, вызвавшей оживление солдат, и сердце у него упало.

Тайнтон вернулся на кухню.

– Мистер Арчер, в пристройке к вашему дому стоят лошади.

– Это мои лошади, капитан.

– Вы владеете лошадьми? – недоверчиво усмехнулся Тайнтон. – И четырьмя комплектами сбруи?

Арчер сделал шаг назад. Жена приникла к его руке.

– Да ... владею, сэр.

Страйкер извлек из дублета дирк. Арчеры приютили их. Накормили и предоставили кров. Он чувствовал себя обязанным защитить их, даже в ущерб своей миссии.

– И вы держите лошадей в небольшом закутке, когда, по вашим словам, у церкви просторные конюшни?

Арчер не ответил.

Тайнтон шагнул к нему.

– Я уверен, вы лжете мне, мистер Арчер.

– Нет, сэр. Пожалуйста! – Арчер и его жена отступили еще дальше, спасаясь от вскипающего гнева капитана, словно он выдыхал пламя. – Мы используем их, чтобы возить на рынок телеги.

Тайнтон хищно ухмыльнулся.

– Рынок? Они не похожи на загнанных кляч. Солдат сообщил мне, что это прекрасные животные. Боевые кони.

Страйкер крепко сжал рукоять клинка и двинулся вперёд.

– Сэр? Сэр! – в комнату ворвался часовой, разрушив напряженную атмосферу.

Тайнтон обернулся.

– Ну что там опять?

– Враг, сэр. Кавалерия. На холмах.

– Сколько? – рявкнул Тайнтон.

– Не могу точно сказать, сэр, но немало. Может, человек шестьдесят.

У Тайнтона задрожал подбородок.

– Движутся в этом направлении?

Вестник кивнул, и Тайнтон, выругавшись, перевел взгляд на Арчера. Ему определенно хотелось задержаться, чтобы продолжить допрос о загадочных лошадях, но нельзя было терять времени.

– Беги к конюшням, Чалонер. Найди людей и прикажи им седлать лошадей.

Войска сторонников парламента выехали из южного прохода деревни. Хоть их и превосходили числом, вооружены они были лучше, и, гордо выпрямившись, с высоко поднятой головой, они собрались в тесное построение. Им не хватило времени, чтобы оседлать лошадей и натянуть снятые до этого тяжелые доспехи, но угроза надвигающегося врага, явно превосходившего их в численности и силе, сотворила чудеса, подстегнув солдат и вселив энергию в усталые ноги. Не теряя времени, кавалеристы круглоголовых построились в два ряда, возглавил их великолепный капитан Тайнтон вместе с корнетом.

– За мной, ребята! – прокричал Тайнтон, не оборачиваясь и пришпоривая разгоряченную лошадь. – За мной!

Небольшой отряд Страйкерa вышел из дома Арчера, как только из деревни выехали последние ряды колонны Тайнтона. Командир круглоголовых, видно, был храбрецом, подумалось Страйкеру, или просто безумцем. По направлению к деревне скакал отряд кавалерии, шестьдесят человек с шестьюдесятью клинками, а он мчался прямо в лобовое столкновение. Страйкер и сам зачастую дрался в ужасных сражениях с неравными силами лишь потому, что сам этого желал. А теперь он наблюдал, как его юный двойник во главе двадцати закованных в железо всадников послал жеребца в галоп, и прекрасно понимал чувства этого человека.

– А если наши ребята попадут в беду, сэр? – спросил прапорщик Эндрю Бёртон, пока они бежали к своим лошадям.

– Значит, так тому и быть, – ответил Страйкер. – Наша миссия слишком важна, чтобы рисковать в случайной схватке.

– Кроме того, – сказал Скеллен, – их там чертовски много. Если пара десятков круглоголовых поджарит задницы наших ребят, я сожру свои сапоги.

Форрестер первым добрался до навеса и распахнул скрипучую дверь, вглядываясь в темноту. Когда он повернулся к Страйкеру, на нём не было лица.

– Полцарства за коня.

– Ублюдки, – проворчал Скеллен, когда они присели на краю деревни, у изгороди из дрока. – Чёртовы ублюдки. Старушка Бесс мне начинала нравиться.

Бесс, коричневая кобыла сержанта, шла в задней части колонны Тайнтона. Очевидно, её конфисковали вместе с другими лошадьми. Тайнтон явно не поверил заверениям Арчера, что лошади принадлежат ему.

– Мы их вернём, – заявил Страйкер. – Подождём, пока начнётся сражение, и заберём.

В ожидании подходящего случая четвёрка расположилась среди зарослей дрока, в которых лежали мушкеты и заряженные карабины.

– Сэр, – резко прошептал Бёртон. – Что они делают? Кажется, они поворачивают назад.