Текст книги "Кровь предателя (ЛП)"

Автор книги: Майкл Арнольд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава пятнадцатая

– Даст Бог, зима выдастся мягкой, – негромко произнесла Лизетт.

Мужчина, к которому она обратилась, был низеньким, склонным к полноте человечком с припухшими красными веками и пергаментной кожей. Он сидел у кромки реки, счищая грязь с своих сапог небольшим кинжалом, но едва заслышав ее слова, вскочил.

Мужчина пошел вдоль берега реки, Лизетт поспешила за ним. Они прошли мимо вереницы длинных и маленьких судов с высокими бортами, и столь обветшалых, что, казалось, они не переживут даже легкого ветерка. Наконец, толстяк остановился у носа крепкой баржи и с ухмылкой повернулся к Лизетт.

– Добро пожаловать на борт.

"Баклан" оказался плоскодонной баржей, возившей грузы по всей Темзе, от пашней Глостершира и Уилтшира до городов Суррея и Мидлсекса и даже до Северного моря.

Толстяк представился шкипером "Баклана" Хорасом Крамбом. Он извинился за свое заговорщицкое поведение.

– Видите ли, я за короля, – произнес Крамб. – Но тут немало таких, особенно когда поплывем дальше на восток, кто с радостью свернет шею за подобную точку зрения, – он потер свой пергаментный нос заскорузлым пальцем. – Так что мы особо об этом не распространяемся.

Он занялся канатами.

– Однако должен заметить, что как и у всего прочего, у войны есть и свои прелести, – фыркнул он. – Производство – вот в чем ключ к успеху. Мятежники заняты литьем оружия и созданием армий. Для этого им требуются лошади. Перевозить войска, повозки, передавать донесения. Для всего этого нужны лошади. И тут в игру вступаю я.

Лизетт всю ночь нещадно гнала свою неутомимую кобылу, и когда рассвет прорезал мглу, прибыла в Ричмонд. Верфь оказалось в точности там, где говорил отец Бенджамин, и она легко узнала Крамба по детальному описанию священника.

– Значит, вы скупаете сено в графствах и отвозите его в Лондон? – спросила Лизетт.

– Совершенно верно. Но только в летние месяцы. Мы загружаем сено и доставляем, по сходной цене, разумеется.

– А до сезона сенокоса?

– Шерсть, моя дорогая. На континенте постоянно нуждаются в шерсти. Постоянно.

Так что Лизетт Гайяр пробралась между огромными тюками с шерстью и свернулась там калачиком. Ей осталось лишь терпеливо ждать, пока баржа проложит путь мимо Кью и Вестминстера, Ламбета и Гринвича, и молиться. После заверений, что его состоящая из пяти человек команда слишком сильно ценит свою работу, чтобы предать его, Крамб сообщил, что на причале возле Тильбери стоит голландское торговое судно, и Лизетт взмолилась, чтобы их путешествие прошло гладко, и судно не отплыло до их прибытия.

Поначалу ей казалось, что ее молитвы будут услышаны. Они прошли значительное расстояние на север от Ричмонда, через большую излучину реки, возвестившую о том, что они причалили неподалеку от Хаунслоу. Люди Крамба с привычной легкостью перемахнули через борта баржи, проворно приземлившись на берег, чтобы пришвартовать "Баклана" и принять на борт груз. Из своего укрытия Лизетт слышала голоса, окликивающие друзей на берегу или на борту других пришвартованных судов.

Когда мимо прошлепал Крамб, Лизетт схватила его за толстую лодыжку.

– Вы не говорили, что будете останавливаться, – прошипела она.

Крамб глянул вниз.

– Терпение, мадемуазель. Мы вскорости отчалим. Но сперва я должен принять на борт дополнительный груз. Навоз.

Она удивленно уставилась на него.

– Навоз?

Он с жаром кивнул.

– Дерьмо! Настоящая золотая жила – навоз. Мы загрузим несколько мешков и продолжим путь.

Спустя приблизительно час простоя, баржа отчалила от берега и принялась вновь набирать скорость. Теперь она была до отказа заполнена, ее плоский трюм был забит грузом под завязку, и размышления Лизетт то и дело прерывали благоухание навоза и веселое мурлыканье пухлого шкипера "Баклана". У него оказался сильный и на удивление мелодичный голос, и она поддалась чарам заразительного мотива. Хотя Лизетт лежала, скорчившись среди грязной шерсти и смердящего навоза, ее настроение поднялось.

– Стоой! – прорезал воздух властный голос, оборвав веселую песенку.

Лизетт не видела приближающуюся лодку, но слышала протесты Крамба, сетовавшего, что он спешит на встречу с голландским купцом у побережья, и что любое промедление может оказаться фатальным для его торговли.

Но всё тщетно.

– Капрал Граймс! Возьмите дюжину парней и отправляйтесь на баржу, – распорядился властный голос

***

Лейтенант Росс командовал небольшим пассажирским паромом, который сторонники парламента реквизировали для досмотра направляющихся в Лондон судов. Его людям было дозволено останавливать, подниматься на борт и в случае необходимости, задерживать любой подозрительный речной транспорт. Обязанности были слишком расплывчаты, но начальство Росса не вполне себе представляло, какая угроза может прийти со стороны Темзы. Жители Лондона лишь были осведомлены о близости огромной армии роялистов и боялись возможного появления паромов, набитых мушкетерами, которые подплывут к самому Вестмнистеру, пока Эссекс со своей армией двигается на запад. Им мерещились канонерки, причаливающие у Саутуарка и разносящие в клочья самое сердце восстания, или орды воинов, потрясающих оружием, кавалеров, высаживающихся на одной из бесчисленных верфей и мчащихся по улицам города, грабя и сжигая всё на своем пути.

– Мы все обязаны принять участие в обороне этого великого города, – произнес Крамб с легкой дрожью в голосе.

– Совершенно верно, – ответил Росс. – И парламент первым подает пример. Каждый день набирают всё больше полков.

– Да благословит Бог мистера Пима!

Росс кивнул.

– Лондон превратится в настоящую крепость, дружище. И в случае чего, нас будет чертовски трудно одолеть.

– Полагаю, ополчение уже мобилизовали, – произнес Крамб.

– Конечно, сэр. Ополчение мобилизовано и рвется в бой.

– А скольких солдат это нам добавит, лейтенант Росс?

Росс запнулся, очевидно задумавшись.

– Полагаю, семь-восемь тысяч.

Крамб присвистнул.

– Впечатляющие цифры, сэр. Молю Господа, чтобы они встали плечом к плечу рядом с регулярными полками, такими как ваш.

– Лондонское ополчение не из числа обычных задир, – серьезно ответил Росс. – Они лучше вымуштрованы, лучше организованы и намного профессиональней любых других отрядов ополчения. Ополченцы хранят верность лишь своим семьям. Решись Карл атаковать, лондонское ополчение будет защищать свой дом.

– Уже чувствую себя в большей безопасности, – заявил Крамб.

А тем временем в трюме Лизетт тесно свернулась калачиком, закутавшись в плащ, и задержала дыхание, насколько позволили полыхающие легкие. Инстинктивно она дотронулась рукой до шкатулки, которую прятала на груди, обводя пальцами углы, чтобы успокоиться. Про себя она нещадно бранилась. Добираться до побережья по Темзе было делом рискованным, но ни Лизетт, ни отец Бенджамин не предвидели повальных обысков всех лодок.

Пара сапог оказалась угрожающе близко. Добротные сапоги стучали по доскам. Крамб и его люди таких не носили. Лизетт стиснула зубы и просунула руку в потайной карман плаща, где прятала свой надежный дирк.

– Тут ничего нет, сэр! – прокричал солдат своему командиру. – Только шерсть и дерьмо!

– Что ж, тогда нам остается пожелать вам доброго пути, – произнес лейтенант. – Прошу прощения за то, что задержал вас, сэр, но мы не можем позволить реке стать нашей ахиллесовой пятой.

Солдат, который так близко подошел к Лизетт, повернул обратно, и она едва не расплакалась от облегчения. Но внезапно его шаги смолкли. Сердце ее сжалось, когда она поняла, что он возвращается.

– Обождите, сэр, – услышала она голос солдата. – Прошу прощения, но тут еще один мешок, который я не проверил.

***

Илай Мейкпис находился в отличном настроении. Обещанные хозяином деньги и слава теперь находились на расстоянии вытянутой руки.

Мокскрофт находился в безопасности, а Страйкер под стражей, несомненно, обреченный на пытки и казнь. Мейкписа будут чествовать, как героя нового режима. Возможно, их даже лично представят самому Джону Пиму.

Удача улыбнулась ему. Существовала постоянная угроза, что Мокскрофт изменит Мейкпису и решит, что для него гораздо выгодней продать его Страйкеру со всеми потрохами, сообщив тому о подлинной цели визита Мейкписа в Лэнгриш. Но соблазненный обещанными богатствами, он держал свое слово, а рот на замке.

До тех пор, пока кавалеристы сторонников парламента не вырвались из глубины Шинфилдского леса, у Мейкписа не было никакого плана, как улизнуть от отряда Страйкера, не говоря уже том, чтобы тащить за собой Мокскрофта. Теперь решение само упало ему в руки. Страйкер был бесшабашным воином, типичным кавалером, и в любое время мог решить биться насмерть. Но Мейкпис знал его, как достаточно разумного человека, который не будет жертвовать жизнями своих людей в бессмысленной схватке. Ледяной ветер хлестал по ушам и отморозил им носы, но когда отряд наконец заметил темные столбы дыма бесчисленных очагов столицы, клубившиеся на горизонте, Илай Мейкпис понял, что восходит его звезда.

Все повстречавшиеся им путники несли слухи о том, что Карл со своей армией направился на юго-восток, стремясь вырвать Лондон из цепкой хватки парламента. Вчера, десятого ноября, эти слухи подтвердились, когда отряд перехватил курьера, направлявшегося в замок Фарнхэм. Всадник сообщил им, что роялисты действительно подошли к Лондону и встали лагерем между Виндзором и Колнбруком. Поговаривали, что парламент направил делегацию, чтобы провести мирные переговоры, но ни Тайнтон, ни Мейкпис не ждали от этих переговоров многого. Карл верил в то, что он помазанник Бога, и определенно не удостоит аудиенции субъектов низкого происхождения, которые с таким унизительным бесстыдством выкинули его из столицы. Нет, время для попыток избежать дальнейшего кровопролития давно уже вышло.

Так что близится судный день. Мейкпис не был в восторге от очередного сражения, но осознавал его неизбежность. Если дело дойдет то конфликта, то он будет держаться поближе к Бейну. Некоторые шкуры, отметил про себя Мейкпис, слишком драгоценны, чтобы ими рисковать, ну а другими можно и рискнуть.

Он почесался. Ему нужна ванна, доброе вино и женщина.

– Мы прошли Морден, – в ушах Мейкписа прозвенел голос Роджера Тайнтона, едущего справа. – Осталось около десяти миль.

– Хвала Господу, капитан, – ответил Мейкпис, набожные слова сами собой сорвались у него с языка. Он пообещал молодому офицеру долю славы в спасении Мокскрофта, в случае если Тайнтон согласится проводить их в Лондон. Мейкписа слегка задевало, что кто-то другой доставит легендарного Страйкера на казнь, но оно того стоило. Он приобрел нового могущественного союзника.

Когда передние ряды завернули за плавный поворот дороги, то сперва заметили алебарду, раскачивавшуюся над густыми зарослями кустарника, как серебряная птица. Вскоре показались и сами солдаты.

Их было восемь – полдюжины мушкетеров в заляпанных грязью ботфортах, в плоских охотничьих шляпах, во главе с длиннолицым капралом грозного вида и приземистым, заросшим бородой сержантом. Крюк, топорик и лезвие алебарды последнего блестели на зимнем солнце, словно военный штандарт возвещая о предназначении солдат. Они носили оранжевые перевязи, и Мейкпис втайне вздохнул с облегчением. Они дошли до расположения войск парламента.

Тайнтон послал жеребца вперед. Последние тридцать шагов, разделяющие отряд и дозорных, он проехал легкой рысью в сопровождении Мейкписа и еще двух офицеров.

Когда на горизонте показались первые лондонские дымки, и Тайнтон надел свою перевязь, и от небольшого отряда дозорных отделился сержант, чтобы их поприветствовать.

– Добрый день, сэр, – произнес он, обнажив кривые зубы, блеснувшие между потрескавшихся губ.

Тайнтон коротко кивнул.

– Капитан Тайнтон. Кавалерийский полк сэра Эдварда Тайнтона.

Сержант перевел взгляд своих крохотных, темных и подозрительных глаз за спину восседавшего верхом офицера, где из-за грязного поворота дороги показалась длинная вереница солдат.

– Хоулинг, сэр. Сержант ополчения Тауэра. Прошу прощения, капитан, но могу спросить о цели вашего прибытия?

Тайнтон раздраженно заерзал в седле.

– Мы направляемся в Вестминстер, сержант. Я везу пленников, – обернувшись, он кивком головы указал на повозку.

Сержант с интересом оглядел ее пассажиров, черные глаза на секунду задержались на пленниках, и он облизнул губы толстым языком.

– Повесьте их всех. Повесьте.

– Избавьте меня от ваших предложений, сержант, – отрезал Тайнтон.

Хоулинг оторвал от пленников злобный взгляд, посмотрев в глаза Тайнтону.

– Прошу прощения, сэр, но согласно моим приказам, я не могу вас пропустить.

– Приказы, говорите? – переспросил Тайнтон, нахмурив брови, но не повышая голоса.

Сержант кивнул и извлек из складок дублета тщательно сложенный свиток.

– Король в Виндзоре, сэр. Говорят, что идут мирные переговоры.

– Что вы хотите этим сказать, сержант? – гневно произнес Тайнтон. – Давайте же, выкладывайте!

Сержант подошел к Тайнтону и вручил ему свиток.

– Лучше вам взглянуть, сэр, я не умею читать. Вам придется свернуть с дороги.

Они оставили сержанта Хоулинга с его пикетом позади и у развилки дороги на восток и запад, свернули на левую дорогу, которая приведет их к западной части столицы. После захвата одной из самых знаменитых фигур роялистской армии, Тайнтон отчаянно желал блистательно и победоносно проехать по оживленным улицам Лондона в своих прекрасных доспехах. Но приказы были ясны. Они содержали предписания для любого отряда сторонников парламента, который встретят дозорные. Всем отрядам велели срочно прибыть к полям между Чизвиком и Брентфортом. Роберт Деверё, граф Эссекс и по совместительству главнокомандующий войсками круглоголовых, был не намерен оставлять западную часть города уязвимой для внезапной атаки.

У городского порога расположилась огромная армия роялистов, и он не собирался подарить ей возможность беспрепятственного прохода по Темзе. С этой целью Эссекс приказал любым вновь прибывшим отрядам передислоцироваться в поля и деревни, сгрудившиеся вдоль древней реки от столицы до самого Брентфорда. Всю армию они стянуть не могли, поскольку подобный шаг мог быть ошибочно истолкован как провокация, а парламент отчаянно желал найти мирное решение после кровавой сечи у Кинтона. Потому на западных окраинах города предпочли выставить подразделения весьма умеренных размеров, чтобы эти действия не были восприняты, как враждебные.

На землю опустились сумерки, и большая часть пассажиров повозки заснула. Сон выдался беспокойным – они ощущали каждый ухаб, на котором повозка встряхивала их и подбрасывала, но после утомительных событий со времен отъезда из Лэнгриш-хауса все совершенно вымотались.

Страйкер не спал. Он сидел, прислонившись к борту повозки, и наблюдал. Наблюдал за всадники, своими связанными товарищами, за Мейкписом, Тайнтоном, Бейном и местностью. Изучал слабые места. Но ни одного не обнаружил. Их отвезут в штаб сторонников парламента и допросят, возможно, подвергнут пыткам и несомненно казнят.

А что еще хуже – они провалились. Он провалился. По приказу принца и графа он захватил сэра Рэндальфа Мокскрофта, но затем позволил шпиону попасть в руки врага. Мокскрофту ничто не мешало выдать имена всех роялистских информаторов на юге рьяным и мстительным сторонникам парламента. И эти информаторы умрут медленной смертью.

Страйкер услышал журчание воды – шумное течение большой реки. Повернув голову, он выглянул из-за бортика повозки, увидев перед собой широкое русло. Должно быть Темза, догадался он, ведь недавно проехали Ричмонд. Он глянул вперед, на конец дороги. Опустившийся туман, смешавшись со сгустившимися сумерками, мешал рассмотреть далекие огни. Но они там были. Большинство светилось в сумерках оранжевым огнем, свидетельствуя о наличии дюжины домов, обещая еще больше за ними. Он вглядывался в тьму, но не мог разглядеть никаких других указаний на то, где они могут находиться. Поселение определенно было приличного размера.

В сгущающемся тумане они добрались до паромной переправы. Тайнтон отлично руководил своими людьми, они погрузились на баржи без всяких проволочек. Даже лошади лишь слегка заартачились, пока их заводили на покачивающиеся баржи. Они исчезли в белой завесе, вода шумно плескалась у бортов парома, и в какое-то мгновение, когда Страйкер отчаянно размышлял о побеге. В конце концов, он мог просто прыгнуть в воду, а его захватчики ни за что бы не смогли выловить его из глубоких вод реки. Но одежда на нем была тяжелой. Видимость была настолько ограничена, что он мог и не добраться до скользких берегов реки, а вода – столь ледяной, что могла прикончить его задолго до того, как это сделают враги.

Тайнтон предусмотрительно заранее выслал вперед всадника, и по прибытии на другой берег их поджидал конвой с новой повозкой.

– Где мы? – спросил Страйкер Тайнтона, когда облаченный в черные доспехи капитан проехал мимо него, призывая свой отряд прибавить шагу. Теперь Темза мчала свои воды за их спиной, и Страйкер понял, что они направляются на север. Поселение, которое он видел раньше, теперь находилось намного дальше; его огни ярко светились справа.

– Сайон-хаус, сэр, – рявкнул Тайнтон, махнув рукой налево. – В том направлении находится усадьба, хоть ее сейчас и не видно. Мы пройдем мимо и окажемся на Лондонской дороге у Брентфорд-Энда.

– А потом?

– Пойдем по ней на запад, чуть в сторону от города, и найдем кров в доме сэра Ричарда Уинна.

Страйкер нахмурился.

– Он же предан короне.

– Верно, – ответил Тайнтон, расплывшись в омерзительной, освещенной луной ухмылке. – Но сейчас его нет дома.

Страйкер смотрел, как он поскакал вперед, чтобы занять свое место во главе колонны. Солдат с карабином в руках позади повозки лениво наблюдал за ним, а затем отвернулся, созерцая проплывавшие мимо деревья и поля.

Сэра Ричарда Уинна дома не оказалось, место хозяина усадьбы занял подполковник Джеймс Куорлз.

– Отправился лобызать королевский зад! – такими словами помянул Куорлз отсутствовавшего владельца, встречая Тайнтона у порога.

– А полковник Холлс?

– Этот, несомненно, отправился лизать зад Деверё, – ответил Куорлз. – Так что во главе этих прекрасных бойцов стою я.

Этими прекрасными бойцами оказался пехотный полк Дензила Холлса. Холлс был членом парламента и одним из самых преданных сторонников восстания, который набрал свой полк из подмастерьев Лондона. Молодые подмастерья, в основном мясники и красильщики, пользовались большим уважением, несмотря на то, что им недоставало профессионализма. Они прославились при Эджхилле, где стойко стояли на фоне общей паники первых минут кавалерийской атаки принца Руперта.

– Он вернется через день-другой, – пояснил Куорлз. – А до тех пор не стесняйтесь обращаться ко мне. Это приказ.

Повозка с пленниками под бдительным надзором осталась перед домом, в то время как Тайнтон, Мейкпис и Мокскрофт – последний взгромоздился в кресло, которое несли два дюжих пикинера – прошли в дом.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – произнес Джеймс Куорлз, указывая на два из трех деревянных кресел в той комнате, что служила ему временным жилищем. Помимо кресел тут стоял большой дубовый стол, высокий книжный шкаф и изысканные настенные часы, размеренно тикавшие гирями. Оба капитана заняли свои места; рядом с ними поставили кресло сэра Рэндальфа.

– Видите ли, господа, – продолжил Куорлз, усевшись в оставшееся кресло, ближнее к потрескивавшему огню. – Мне поручено защищать дорогу. Это моя забота. Я требую, чтобы вы не препятствовали моей главной цели. Чего вам надобно?

Тайнтон с Мейкписом переглянулись.

– Мы должны доставить пленников в Лондон. Тут дело великой важности, – ответил последний.

Куорлз блеснул улыбкой.

– В таком случае, вы сможете продолжить свой путь, как только будет подписано мирное соглашение.

Он был привлекательным мужчиной с длинным лицом и крепкой челюстью, но черты его лица намекали на сталь – предостережению любому, осмелившемуся пробудить его гнев.

– Мы понимаем, полковник, – взял слово Мокскрофт; к его мягкому голосу вернулась былая уверенность, – но могу вас заверить, дело наше не терпит отлагательств. Сам Джон Пим пожелает нас видеть.

– Под нами вы подразумеваете только себя?

– Нас.

Куорлз недоверчиво покосился на Мокскрофта. Человек, сидевший перед ним, обладал тщедушной фигурой. Его бледная внешность и апатичные движения разительно отличались от мощного телосложения Куорлза и его кипучей энергии. Наконец, всплыла догадка.

– Вы что-то вроде шпиона?

Мокскрофт кивнул.

– Отчасти.

Куорлз отвел взгляд. Упоминание Пима его смутило. Он потер подбородок, под грубыми пальцами заскрипела щетина. Он встретился взглядом с Тайнтоном – такой тип людей он понимал лучше и потому охотнее обращался именно к нему.

– А что насчет тех бродяг?

Холодную ночь прорезал треск мушкетной стрельбы, раздавшей неподалеку от дома. Послышались громогласные крики сержанта, занимающегося строевой подготовкой, который бранил, хвалил или поправлял своих солдат.

– Вам знакомо имя капитана Страйкера? – спросил Тайнтон.

Кустистые черные брови Куорлза полезли на высокий лоб.

– Да! Его репутация впечатляет. Вы его схватили?

– Да, – Тайнтон не мог скрыть гордости в голосе. – Он взял в плен сидящего тут сэра Рэндальфа. Но затем мы его схватили.

– Тогда мне следует поздравить вас со спасением и захватом, – Куорлз вытянул длинные ноги в ботфортах и уставился в потолок. Затем перевел взгляд на томящихся в ожидании офицеров. – Я понимаю, что вы должны довести отряд до Лондона, простите меня, если я повторяюсь, но моим главным приоритетом остаётся дорога и, следовательно, защита Брентфорда.

Тайнтон раскрыл было рот, но Куорлз, подняв массивную руку, призвал его к молчанию.

– Теперь, когда вы здесь, я не могу вас лишиться. Как и не могу позволить себе выделить конвой до Вестминстера для сэра Рэндальфа. В доме есть комнаты, изолированные не хуже любой тюремной камеры, и нет недостатка в вооруженных людях для их охраны. Вы остаётесь здесь до подписания мирного договора или до тех пор, пока мы не исчерпаем все попытки. Я полностью завишу от упомянутых событий. Как и вы.

– Подполковник, – спокойно произнес Мокскрофт. – Мы вынуждены возразить. Наши сведения жизненно важны для дела повстанцев.

– Я в этом не сомневаюсь, сэр. Но если мирные переговоры сорвутся и нас атакуют, Брентфорд надлежит удержать. Если он падет, никакого дела повстанцев не будет.

Тем временем, снаружи в повозке проснулись пленники. Стояла туманная беспроглядная ночь, но всё пространство вокруг дома и сада сэра Ричарда Уинна было освещено кострами, возле которых грели свои лица и руки красномундирники пехотного полка сэра Дензила Холлса.

Оранжевое зарево костров мягко освещало дом. Строение выглядело внушительно, хотя, как подозревал Страйкер, не шло ни в какое сравнение с большим величественным зданием, стоявшем на северном берегу Темзы. Там расположилось еще больше людей Холлса, которые высматривали во тьме признаки врага, группировавшегося лишь в нескольких часах перехода.

– Сэр Ричард не обрадуется, обнаружив, что они разбили лагерь около его дома, – произнес Форрестер, глядя на дом. Пар его дыхания белым облачком поднялся над их головами. – Тем не менее, это отличное место для наблюдения за дорогой.

– Вам доводилось бывать здесь прежде? – спросил Бёртон.

– Я проходил здесь много раз, – ответил Форрестер. – К востоку от нас Лондон, главная дорога на Виндзор проходит через старый Брентфорд, поднимаясь сюда.

Они вышли на Большой Восточный тракт вскоре после того, как пересекли Темзу. Дом стоял на южной стороне дороги и был идеальным местом для дозоров.

– Если переговоры сорвутся и Карл решит наступать, ему придется пройти здесь.

– Почему, сэр? – спросил Бёртон. – Разве он не может спуститься вниз по течению Темзы или провести армию полями, вместо того, чтобы пробиваться по такой узкой дороге?

– Да, конечно, может. Но парламент контролирует реку выше по течению и нацелил не нее артиллерию. Наши лодки спалят меньше чем за час.

Бёртон кивнул.

– А атака с суши?

– Сейчас зима, – продолжил объяснение Страйкер. – Поля предательски размокли. Не годятся для прохода большой армии. А кроме того вся здешняя местность превращена в пастбища. Здесь не обширный луг, как у Кинтона, а огороженные полоски земли, чтобы скот не потерялся в холмах или не утонул в реке.

– Вы видели, с каким трудом мы пробирались вдоль главных дорог до Банбери, прапорщик, – произнес Форрестер. – Путь был нелегок, но у нас не было выбора, несмотря на то, что пришлось ехать медленно, преодолевая чащу за чащей. А если прямо во время такого марша придется вступить в сражение, то действия кавалерии почти сведутся на нет, она сможет сподобиться лишь на самые слабые наскоки, – он покачал головой. – Нет, Карл вынужден держаться дороги.

Их беседу прервал вышедший из дома мушкетер. Пройдясь по каменным плитам, устилавшим парадный вход здания, он ступил на грязную дорогу, где стояла повозка с караулом. Это был юнец с легким рыжим пушком вместо бороды, он перекинулся парой слов с одним из приятелей, который сделал шаг вперед.

– Эй, ребята, – произнес он, окутавшись облачком пара. – Приказ от полковника. Заводи эту честну̀ю компанию в дом. Запрёте их в погребе.

– Надеюсь, там внизу вина на всех хватит, – произнес Ланселот Форрестер, когда откинули задний борт повозки. – Кларет окажется весьма кстати, – продолжил он, ни к кому не обращаясь. – Однажды я играл короля Лира в погребе. Так там сцена провалилась, вся прогнила. И погребла под собой все хранившиеся в бочонках запасы. К последнему акту в доме не оставалось ни одного трезвого, ни женщины, ни ребенка. Вот было весело. Где же это было?

– Заткни свое хлебало! – проревел ближний из стражей в красных мундирах, приблизившись к повозке – высокий, прямой как жердь и сизый от холода. – Вываливайтесь, папистские задницы, – съязвил он, в одной из его ноздрей набухала сопля.

Встав сбоку от повозки, красномундирник переходил от одного человека к другому, пересчитывая пленников на пальцах. Когда его взгляд остановился на Страйкере, он наклонил голову набок, как любознательный щенок.

– Разрази меня гром, Бен! – окликнул он одного из товарищей. – Ты когда-нибудь видел такого уродливого ублюдка?

Страйкер боднул его головой.

Удар вышел несильным, так как Страйкеру оборачиваясь пришлось тянуться к высокому стражу, но сила и траектория удара застали мушкетера врасплох. Лоб Страйкера врезался в рот круглоголовому, окрасив кровью сизые губы. Долговязый солдат рухнул на замерзшую землю, и его товарищи метнулись вперед. Со скрежетом вылетели палаши из ножен и вскинулись мушкеты.

– Отставить! Кому сказано, отставить! – заслышав суматоху, Тайнтон вышел из дома и ворвался в самую гущу бурлящей свалки солдат. – Этот человек – мой пленник. Как и остальные. Только дотроньтесь до них и будете иметь дело со мной.

– Но, сэр, взгляните, что они наделали, – возмутился один из людей Холлса, указав грязным пальцем на своего распростертого товарища, ковырявшего пальцем во рту. – Нам следует их повесить.

Тайнтон повернулся к солдату.

– Делайте, как я приказал, капрал, – произнес он властным голосом аристократа. – Час расплаты за все его преступления, могу вас заверить, вскорости пробьет, но не раньше, чем я отдам приказ, – он посмотрел на скорчившуюся на земле фигуру раненого мушкетера. – Твой приятель оказался слишком близко от него. Вот и всё. Считайте это предупреждением и держитесь от него на расстоянии вытянутой руки. Капитан опасен, как гадюка.

Тайнтон повернулся и направился к дому.

– А как поступить с пленниками, сэр?

– Хрень Господня, капрал, заприте их! – сердито бросил, не оборачиваясь, Тайнтон.