Текст книги "Маг с полосатым хвостом (СИ)"

Автор книги: Майк Рэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава третья

Каменные Скалы – небольшое плато, возвышающееся над лесом, словно исполинский пень. Мурры проводили здесь Дни Взросления с тех самых пор, как заселили остров. Лучше места не найти. Из-за скудности почвы тут почти не растут деревья, а диким кабанам трудно сюда подняться.

Когда Ник добрался до Каменных Скал, там было уже около тысячи мурров. Со всех сторон поспевали новые. Он немного помедлил, прежде чем спрыгнуть с ветки на голые камни. "Когда я последний раз спускался на землю?" – спросил себя Ник. И правда, когда? Большую часть жизни мурры проводят на среднем ярусе леса, чуть реже поднимаются к вершинам крон. К почве лишний раз стараются не приближаться. Кроме тех, чьё занятие с ней связано: фуражиров, владельцев небольших грибных огородиков или низкорослых кустов.

Но, рассудив, что выглядит трусом, Ник спрыгнул. Встал на задние лапы и, балансируя хвостом, двинулся в гущу толпы. Неуверенно, неуклюже – так ему казалось.

Повсюду сновали взволнованные мурры. Кого-то Ник знал, кого-то встречал впервые или после долгого перерыва. Стараясь не попадаться на глаза знакомым – не хотелось выслушивать нотации в духе "ты сегодня станешь взрослым, это такой важный для тебя день" – он пробрался к старому почерневшему дереву. На его мёртвых ветвях сидели наблюдатели с соседних островов. А рядом, скрестив ноги и обернув вокруг них свой облезлый хвост, парил Сеттерганн.

Ник затаил дыхание, разглядывая этого старого мурра. Очень старого – ему было не меньше ста пятидесяти. Тощее тело, тощие лапы, шкура какая-то выцветшая и потрёпанная, а шерсть на хвосте и вовсе растёт клочками. Глаза полуприкрыты, словно в медитации, но Ник знал – верховный маг очень внимательно следит за происходящим. И видит каждого. Может не насквозь, но глубже любого другого мурра.

Инт Сеттерганна был едва ли не сложнее инта дедушки Гора. Он парил в воздухе рядом со своим владельцем, верховный маг лишь слегка касался его пальцами. От обилия клавиш у Ника закружилась голова. Он с содроганием подумал о тех временах, когда доказывающим взрослость муррам приходилось сражаться с верховным магом. Да уж, не позавидуешь. И как они с этим справлялись?

Звонкий девичий голос оторвал Ника от размышлений:

– Не смотри так, он не свалится.

– Что?

– Сет отлично левитирует.

"Конечно, иначе как бы он прилетел с соседнего острова!" – чуть было не ответил Ник. Но посмотрев на отвлёкшую его девчонку, едва сам не свалился. Это же Айнмаринн! Та самая пятнадцатилетняя, завладевшая его сердцем. Та, которую он мечтал пригласить на праздник, когда всё закончится. И там, при свете волшебных фонариков, в танце под ритмичную музыку…

– Ну чего язык проглотил?

– Привет, Айн, – только и выдавил Ник.

Она улыбнулась. И засияла всеми цветами радуги. Обычно мурры ходят серо-чёрными, иногда меняют цвет для разнообразия или не в силах себя контролировать. Но у молодых и незамужних девушек принято носить более яркую окраску – для привлечения внимания. Айн достигла в этом искусстве высот. Полоски на её теле переливались всеми мыслимыми и немыслимыми цветами, а хвост горел яркой радугой. И при этом, никакой статики! Оттенки постоянно менялись: то плавно, как тень от облаков, то резко, как вспугнутая ящерица.

Так они смотрели друг на друга. Ник уже открыл рот, чтобы пригласить девушку на праздник, как кто-то – наверное, подруги из той же деревни – окликнули Айн, и она, не сказав ни слова, исчезла в толпе.

Ник остался один. Немного поругал себя за нерешительность. Вспомнил, что мама называла его чересчур мечтательным. Отогнал раздражающие насмешки Лэй – не самой сестры, конечно, а её образа в голове. И сконцентрировался на испытании.

Прошло немало времени, прежде чем оно началось.

Сначала Сеттерганн – он попросил называть его просто Сет – произнёс речь. Воодушевляющую, торжественную – всё, как полагалось. Говорил куда громче, чем ожидалось от старика. Наверное, усиливал голос магией. Чтобы даже самые дальние мурры слышали.

Потом аккуратно слевитировал к широкой ровной скале, возвышающейся над толпой. Попросил всех пятнадцатилетних подняться к нему, на этот импровизированный подиум. Ник подчинился.

Их собралось восемнадцать – тех, кто уже не ребёнок, но ещё не взрослый. В общем-то, не так мало, почти толпа. Вот только Ник всё равно чувствовал себя неловко. Будто с него сбрили шерсть и выставили перед всеми на посмешище. Он старался держаться: не прятаться за спины ровесников, не смотреть на море лиц, не дрожать. Но всё равно трясся.

– Что, тощехвостый… – начал было Риф.

Но Ник злобно сверкнул глазами, и стоящий рядом подросток умолк. Вспомнил, что его тайна – в чужих руках. А ведь он тоже волновался. Все волновались. Даже Киф с тупым выражением мордочки грыз кончик своего инта.

Ник усмехнулся.

А старик Сет всё не умолкал. Говорил о давней традиции, о тех временах, когда молодым муррам приходилось отвоёвыватьправо считаться взрослыми. Говорил, что многое за эти века поменялось, и что сейчас нет нужды уметь сражаться. Что мурры живут в мире, а День Взросления – это лишь дань уважения великим предкам. Преемственность поколений.

– Мирное ремесло ценится больше военного, – сказал Сет. – И если раньше вам нужно было побороть верховного мага в отчаянной схватке – стоя на узком мосту над пропастью – то сегодня это всё лишнее. Покажите свой дар. Поделитесь тем, что любите, что умеете. Мурр, не отрицающий своего предназначения, по праву может считаться взрослым. Даже если это такая простая вещь, как рассказывание историй.

Мало-помалу, Ник успокоился. Старик Сет прав, все самые жуткие испытания остались в прошлом. Современный мурр не должен волноваться по пустякам. Всё будет хорошо. Ник даже рискнул пройтись взглядом по толпе внизу, но никого не узнал.

Сеттерганн перебросил инт из одной руки в другую:

– А теперь, мои юные друзья, начнём. Я вижу, вам не терпится. Итак, кто здесь самый смелый? Кто рискнёт первым открыть мне свой дар?

Ник даже не успел испугаться – он не хотел выступать в самом начале и боялся, что Сет выберет кого-нибудь принудительно. Но не пришлось. Вперёд вышла Айн:

– Я готова!

– Прекрасно. Как ваше имя?

– Айнмаринн.

Сет приветственно кивнул.

– А ваш дар? Ваше особое умение, которое докажет, что вы уже взрослая?

Айн засияла даже ярче обычного. Словно это был не самый волнительный момент в её жизни, а первый поцелуй или даже свадьба.

– Изменение свойств предметов, о верховный маг! Я планирую мастерить инты, а в этом ремесле нужно уметь многое.

– Превосходно. Начинайте.

Айн могла взять любой камень, валявшийся рядом, и этого бы хватило. Ритм камня прост, его нетрудно услышать, а также достаточно просто сыграть, чтобы он изменился. Но девушка лёгких путей не искала. Сняв один из поясных мешков, она вынула большого жука.

– Всё будет хорошо, – шепнула ему Айн.

Жук расправил надкрылья и тут же сложил их, раздумав улетать. Словно всё понял.

Айн начала. Посадила жука на ровную площадку, взяла в ладони инт, приложила одним концом к сердцу – чтобы получилось наверняка. Сконцентрировалась. Даже глаза прикрыла, а разноцветная пульсация её полосок замедлилась, почти остановилась.

И жук изменился. Сначала превратился в большое семечко, потом вырос в цветок, рассыпался в белый туман, сошёлся в одной точке, конденсировался в ледышку. Та обратилась камнем, потом – куском золота, а под конец металл вновь стал жуком. Айн что-то ещё раз ему шепнула. Жук поднялся в воздух – надменно и величественно – сделал круг над своей мучительницей и исчез в небе.

Толпа взревела от восторга. Мурры, обладающие от природы хорошим зрением, отлично видели, что проделала девушка. И прекрасно слышали её игру. Не каждый взрослый так сыграет, что уж говорить о совсем юной малышке.

Сет поднял руки, и мурры стихли.

– Айнмаринн, – объявил он в торжественной тишине, – правом верховного мага, я, Сеттерганн, официально заявляю: вы – взрослая.

Зрители опять зашумели. В воздух полетели волшебные фейерверки, кто-то затянул песню, а от свистов и возгласов одобрения можно было оглохнуть. Айн скромно поклонилась и отошла в сторону, как того требовала традиция. Скоро к ней присоединятся остальные.

Следующим выступал какой-то дёрганный и потрёпанный мурр. Ник его не знал. И даже особо не следил, как тот трясущимися руками пытается приготовить салат. Ник корил себя. Во-первых, он мог выступить первым. Быстрее отмучаешься, быстрее освободишься. А во-вторых, он до сих пор не определился с выступлением.

И это тревожило.

У Ника было две программы. Одна – целительская. Все, включая дедушку Гора и местного лекаря Мока, отмечали его талант во врачевании. В каком-то смысле это даже труднее, чем то, что показала Айн. Легко на время превратить предмет во что-то другое. Особенно если не прекращаешь играть. Общее звучание меняется, и внешне жук меняется тоже – например, превращается в камень. Труднее (но не невозможно) сделать жука камнем навсегда. Почти нереально проделать обратный фокус – камень превратить в жука.

Целительство находилось где-то посередине между этими крайностями. Чтобы срастить кость, мало на время изменить её звучание. Если ты прекращаешь играть, и перелом возвращается, значит ты плохой лекарь. Кость должна остаться целой навсегда.

Нет, Ник не сомневался, что Айн талантлива. И если надо, её жук навечно останется камнем – играть она умеет. Ника смущала зрелищность, показушность её выступления. Его программа куда скромнее. Срастишь ветку – мурры не оценят. Сложная витиеватая игра ввергнет их в уныние, и разбираться в тонкостях мелодии они не станут. Один лишь Сет оценит, но Ник жаждал большего.

Ему вдруг захотелось тех же оваций, что последовали за выступлением Айн.

На этот случай у него была вторая программа. Более яркая, более зрелищная. Ник понимал, что не так силён в ней, как в целительстве, но и талантом обделён не был.

Тем временем, День Взросления продолжался. Дёрганный мурр, который до того переволновался, что забыл о существовании инта, наконец-то закончил с салатом. Сет оценил его звучание – пробовать на вкус не было нужды – и после недолгих размышлений объявил парня взрослым.

Снова раздались возгласы. Не такие громкие, не такие радостные, но для скромного мурра этого хватило с лихвой.

Вызвался следующий испытуемый. За ним ещё один. А Нику всё не хватало решительности. Он стоял, думал, сомневался, глядя то на по-родительски улыбающегося Сета, то на растущую группку повзрослевших ровесников, и всё не мог определиться.

Ярких выступлений больше не было. Успеха Айн никто не повторил, и мурру к десятому публика начала скучать. Овации становились всё скромнее, и даже со сцены можно было почувствовать нетерпение: скорее бы официальная часть кончилась и начался праздник!

Нику, конечно, скучать не приходилось. Но глядя на всё это уныние, на теряющих интерес зрителей, он почти определился. Ну срастит он веточку, ну не увидит никто в этом ничего замечательного, кроме старого Сета и десятка-другого мурров? Что с того? Главное, самое трудное закончится, и можно будет праздновать. Пригласить Айн на танцы, провести с ней вечер…

Это всего лишь формальность. И раз Сет одобрил трясущегося горе-повара, так себе воителя (один из восемнадцати обратился к традициям предков и показал боевую магию), посредственного дрессировщика, нескольких скучных ремесленников и даже идиота-Кифа, соорудившего из бамбука кривое подобие хижины – разве после всего этого сросшаяся веточка кого-нибудь разочарует?

Ник считал, что нет.

Однако он просомневался почти до самого конца. Настал миг, когда большинство пятнадцатилетних стояли в группе взрослых. Радостные, будто сбросившие с плеч магическое проклятие, они весело перешёптывались, смеялись, шутили. И смотрели на оставшихся чуть ли не с жалостью.

Ник с удивлением обнаружил, что их всего двое: он и Рэн. И хоть волноваться не имело смысла, его затрясло.

– Иди, – подтолкнул Рэн. – Я хочу выступить последним.

Легко сказать, трудно сделать. Ник рад бы поскорее со всем этим покончить. Но ноги будто приклеились к скалам, а сердце так резво колотилось в грудной клетке, что едва не выскакивало наружу. Ник сделал пару шагов и замер.

– Не могу, – сказал он сдавленно.

– Уверен?

– Да.

Рэн пожал плечами. Мол, не хочешь – как хочешь. Только меня потом не обвиняй.

Позже Ник неоднократно задумывался, что бы случилось, прими он предложение Рэна. Ведь всё пошло бы по-другому! Он спокойно выступил бы со своим неказистым номером, Сет признал бы его взрослым. Потом – праздничный ужин, танцы, вечер с Айн. И не было бы всех тех приключений, что ему довелось пережить.

Но случилось что случилось. Рэн вышел к Сету. Раскованно, без капли смущения – в отличие от остальных, он наслаждался шоу. И публика ожила. Рэн театрально поклонился, и послышались девичьи крики.

– Мы любим тебя, Рэн! – донеслось сквозь визг.

Мурр широко раскинул руки, ловя аплодисменты и восторги. Когда они немного стихли, Сет спросил имя и предназначение. Рэн ответил. Как оказалось, его особым даром был артистизм. Умение играть на сцене.

Стоящий совсем один, Ник наблюдал с открытым ртом. Ведь это его вторая программа! История в картинках! Если умеешь играть на инте чуть лучше среднего мурра, сумеешь рассказать такую историю. В воздухе, прямо над головами, возникает изображение – а дальше всё зависит только от таланта рассказчика. Картинки могут быть немыми или со звуком, призрачными или реальными, яркими или тусклыми, достоверными или лживыми. Как и сама история.

Рэн был отвратительным магом. Играл из рук вон плохо – даже на своём продвинутом инте. Ник без труда обошёл бы его в мелочах. Но таланта рассказчика Рэну было не занимать. Он верно расставлял акценты, когда надо делал паузы, а интригу держал до самого конца. Что превратило простенькую историю о мурре-драконоборце в яркое шоу. И зрители радостно выдохнули в конце, когда главный герой остался жив – и это притом, что каждый с младенчества знал эту сказку.

Несмотря на штампованную историю и угловатые картинки, Рэн завёл публику. Аплодисменты превзошли овации от выступления Айн – и Ника это взбесило. Он может лучше! И даже со своим древним интом обойдёт Рэна. Во-первых, он репетировал. Во-вторых, образы будут ярче, чётче и объёмнее. В-третьих, он затронет важные темы. И, в-четвёртых, его история не будет глупой детской сказочкой. Ник расскажет действительно стоящую вещь.

Толпа взревела ещё громче, когда Сет объявил Рэна взрослым. Ник выдохнул через ноздри и убрал красное из полосок. Всё, он готов. Теперь точно готов.

Рэн шагнул в группу прошедших. Там его тоже встречали с овациями – а, как успел заметить Ник, повзрослевшие почти не следили за ходом испытания. Оно для них уже история.

Худшее случилось секундой позже. К Рэну подскочила Айн, обняла его, распушив радужный хвост, и чмокнула в щёку. Парень изобразил театральное смущение. И громко, чтобы все слышали, объявил:

– Кажется, я знаю, с кем проведу вечер.

Послышалось разочарование других девчонок. Ещё бы, куда им до Айн – самой яркой, самой красивой. Она идеально подходит такому парню, как Рэн.

Ник с трудом сдержал гнев. И если до этого момента оставались какие-то сомнения, то сейчас он был абсолютно уверен в смене программы. Он репетировал, значит, справится. Во всяком случае, не хуже Рэна.

– О, а вот и последний на сегодня! – приветствовал верховный маг. – Как ваше имя, юноша?

Возбуждение, поднятое Рэном, постепенно стихло. Толпа угомонилась, все взгляды сосредоточились на Нике.

– Никтэнтиррэй.

– Каков ваш особый дар?

Ник сглотнул. И чуть запинаясь, ответил:

– Рас-рассказывание историй, о верховный м-маг.

– Хорошо, – кивнул Сет. – Приступайте.

Стояла тишина. Где-то вдали щебетали птицы, ветер шумел в древесных кронах. Кто-то кашлянул, в дальнем конце толпы заплакал ребёнок. Больше тысячи мордочек внимательно следили за каждым движением Ника. В воздухе висело нетерпение.

– Мы любим тебя, Ник! – крикнул кто-то снизу. Кажется, Лэй: передразнивала поклонниц Рэна.

Кто-то из сверстников хохотнул. Наверное, Киф. Ник бросил сердитый взгляд на группу прошедших. "Тебе конец, тощехвостый" – жестами изобразил Риф. "Ты сможешь" – подмигнул Рэн. От остальных звучало нетерпение. И равнодушие. Ник посмотрел на невозмутимого Сета, потом на занявших ветки обгоревшего дерева наблюдателей. Нетерпение те скрывали – просто сидели, свесив хвосты, и ждали.

Ник приступил. Взял инт в скользкие ладони, прислонил один конец ко лбу. Нащупал внутреннюю пульсацию, вытащил наружу, нарисовал первые образы… а дальше всё пошло легче.

Это была длинная разветвлённая повесть – но не из истории мурров, а из истории людей. Отчасти придуманная им самим, отчасти взятая из рассказов дедушки Гора. История о первых колонистах, выгнанных междуусобицами на собственном континенте, и отправившихся завоёвывать новый. Ник сконцентрировался на трёх семьях, но ввёл и множество второстепенных персонажей. Несколько раз он спотыкался, изображения расплывались или тускли. Ник извинялся, краснел, но продолжал. Играл он хорошо, куда лучше Рэна.

Но…

В какой-то момент до Ника стало доходить – всем плевать. Никто не охает от восторга, никто не хлопает, никто не восхищается поворотами сюжета или яркими образами. Скука – вот чем веяло от толпы, и не требовалось мурровское умение слышать чувства, чтобы понять это.

Ник споткнулся незадолго до важного момента, и смерть ключевого персонажа не растрогала зрителей. Раздалось несколько детских смешков, да ответных шиканий взрослых. Ник сглотнул, и тут же снова сбился. Выправился и сбился опять. Ему едва удалось завершить – под конец он стал так часто плошать, что даже сам потерял нить сюжета.

Когда последние образы растаяли, послышались жидкие аплодисменты. Они были даже хуже, чем освистывание или крики позора. Собравшиеся вздохнули с облегчением – наконец-то начнётся праздник!

Верховный маг Сеттерганн покачал головой. Взял свой большой инт, опёрся на него, как на посох – ну точно дедушка Гор. Мимо пролетел жук, возможно, тот самый, что принесла сюда Айн. Сделав пару витков, жук улетел в сторону солнца.

– Никтэнтиррэй, – сказал Сет печальным, но ровным голосом, – правом верховного мага, я, Сеттерганн, официально заявляю: обряд взросления вы не прошли. Попробуете в следующем году. А теперь, – он обратился к народу, – церемония заве…

– Что? – не понял Ник.

Сет посмотрел на окаменевшего с интом в руках мурра.

– Церемония завершена, и праздник…

– Постойте! Как это так – не прошёл обряд взросления?

Верховный маг нахмурился. Легонько стукнул волшебным посохом, и вокруг них двоих возник звуковой барьер.

– Я ведь куда лучше колдовал, чем Рэн! – возмутился Ник в наступившей тишине.

Сет покачал головой. И отбросив всякие формальности – под невидимым куполом они были ни к чему – прямо сказал:

– Ник, мальчик мой, мне очень жаль. Но я тут решаю, кто достоин, а кто нет.

– У меня есть ещё одна программа! Она лучше, поверьте…

– Выбор программы – тоже часть испытания. И если мурр не в состоянии принять свой особый дар, кто поручится, что он справится со взрослой жизнью?

– Но… но…

– Твоё время ещё не пришло. Я вижу это. Ничего страшного – испытаешь судьбу через год.

Ник беззвучно открывал рот, но слова не выходили наружу. Неужели этот потрёпанный старик будет решать, достоин он взросления или нет? Гнилые фрукты! Неужели ему ещё год терпеть насмешки Лэй, тупые издевательства Рифа с Кифом и что-то среднее между жалостью и презрением от всех остальных? Или даже не год – ведь подобный позор так просто не забывается – а всю оставшуюся жизнь?

– Посмотрите на этого мурра, – будут говорить десятилетия спустя. – Он неудачник. Он завалил обряд взросления, он не прошёл его с первого раза!

Сет стукнул интом о камни, и звуковой барьер исчез. На Ника хлынул целый поток: смешки, галдёж, чьи-то разговоры. И плевать, что большинство мурров радуется началу праздника, а не его провалу. Для него это не имело значения.

Он посмотрел на умирающих от хохота Рифа и Кифа. На с жалостью глядящую в его сторону Айн. Заметил пробивающихся сквозь толпу родителей и что-то тараторящую Лэй. Поймал грустный взгляд дедушки Гора.

И сорвался с места.

Бежать! Куда – не важно. Главное, скрыться с Каменных Скал, прочь от всех этих мурров, прочь от ненавистников, насмешников и предателей. Прочь!

Он эмоционально закрылся, даже захлопнулся, в несколько прыжков преодолел каменный участок и, не помня себя от отчаяния, исчез в джунглях.