Текст книги "Нагаш бессмертный"

Автор книги: Майк Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

На расстоянии десяти ярдов от нее он остановился, не осмеливаясь подойти ближе. Слабая улыбка мелькнула в уголках ее губ. Алкадиззар почувствовал сухость во рту. Она стала еще прекраснее, чем он ее помнил. Как это возможно? Даже капельки крови, сверкавшие на щеке, будто подчеркивали ее черты, словно россыпь бриллиантов.

Неферата улыбнулась шире, от чего его сердце сжало в тисках. Ее мрачный голос отдавал сладостью, будто весенний мед.

– Тебе не следовало уходить, – сказала она. – Столько лет потеряно, и ради чего? – Она распростерла руки. – Мы вернулись к тому, с чего начинали.

Алкадиззар почувствовал злобную искру в интонации Нефераты. Он отчаянно схватился за нее, будто человек, потерянный в холодной и безлюдной пустоши.

– Думаешь, что сможешь меня чем-нибудь прельстить? Здесь? Среди всех этих смертей и ужаса? Тебе нужно за многое ответить, Неферата.

– Я ни перед кем не отвечаю, – надменно отозвалась бессмертная. – Такова моя привилегия царицы. – Она показала на кровавую бойню вокруг себя. – А это? Это значит ровно столько, сколько мы захотим.

Алкадиззар покачал головой.

– Каждый правитель в Неехаре смотрит на нас, – сказал он полным презрения голосом. – Если я приму твое предложение, они убьют нас обоих.

– Они не сделают этого, – возразила Неферата. – Преклонись передо мной. Прими мой подарок, и они тоже его пожелают. Стань моим супругом, и ты увидишь, как быстро они сложат свои мечи и взмолятся о прощении. – Она протянула ему руку. – Еще не поздно, Алкадиззар. Возьми меня за руку, и мир будет нашим.

На секунду ему показалось, что она говорит правильные вещи. Алкадиззар вгляделся в темные глаза Нефераты и увидел в них горящее желание. Его взгляд упал на ее окровавленную руку – и это сразу же напомнило о людях, которые прославляли его имя неделю назад, а теперь лежали мертвые на земле вокруг. Гнев вернулся, вытесняя чары царицы.

Алкадиззар поднял меч.

– Забери свои подарки в могилу, – сказал он. – Мне они не нужны.

Внезапно Неферата как-то неестественно замерла. Улыбка на ее лице растаяла. Алкадиззар видел, как желание в ее глазах сменилось чем-то жестким и беспощадным.

Вдруг она оказалась прямо перед ним, яростно визжа и размахивая своими когтями. Жгучая боль пронзила его левую щеку. Царь отпрянул назад и упал на каменистую почву, да так сильно, что из него выбило весь дух.

У Алкадиззара закружилась голова. Слишком уж давно он не пил эликсир Нефераты. Теперь он не мог похвастаться такой скоростью, как раньше. А царица, наоборот, стала сильнее и быстрее, чем он мог себе представить. Через мгновение после того, как он упал па землю, она нависла над ним. Ударом открытой ладони наотмашь она выбила меч из онемевших пальцев; второй удар обрушился на лицо, практически лишив царя чувств.

На ноги, мальчишка! Вставай!

Голос Хаптшура, его старого боевого учителя, эхом прозвучал в голове. Едва переводя дыхание и ничего не видя перед собой, он перекатился подальше от нее и как можно сильнее выбросил вперед правую ногу. Этот удар попал в ногу Нефераты и сбил царицу на землю. Не переставая двигаться, Алкадиззар с трудом оперся на руки и колени и пополз за выпавшим мечом.

Ему это почти удалось. До клинка оставалось всего несколько футов – он лежал на груде окровавленных трупов. Алкадиззар устремился к нему, но внезапно сильная рука до боли сжала его щиколотку. Неферата рванула Алкадиззара назад, как пса на поводке, и он проехался по грубой земле грудью, руками и лицом.

С отчаянным рычанием царь пнул ее свободной ногой, но промахнулся. Его исцарапанные руки сжали древко лежавшего на земле дротика. Алкадиззар перевернулся на спину и со всей силы бросил его в Неферату. В последний момент она увидела бросок и отбила дротик левой рукой; бронзовый наконечник попал ей не в грудь, а в плечо, вошел меж железных чешуек и вонзился глубоко в плоть.

Неферата злобно зашипела, сжала древко здоровой рукой и попыталась выдернуть. Алкадиззар вертелся в ее хватке, до боли выворачивая щиколотку и пытаясь нащупать еще какое-нибудь оружие в груде трупов. Он увидел еще одно древко, торчащее из трупа неподалеку, и взялся за него. Алкадиззар вырвал его из плоти – он держал одноручный топор, покрытый корочкой засохшей крови. С воплем он с размаху ударил по руке Нефераты, и лезвие глубоко вошло в ее запястье, чуть не отрубив его собственную ногу. Царица яростно закричала, и ее ослабевшие пальцы разжали щиколотку Алкадиззара.

Вскочив на ноги, царь бросился на Неферату, отчаянно нанося размашистые удары топором. Бронзовое лезвие скрежетало и звенело при соприкосновении с железной броней, разрубая чешую и задевая толстую кожу под ней. Он продолжал бить по ее рукам, плечам и шее – броня принимала на себя почти все его удары. Но Алкадиззар не сдавался, оттесняя царицу назад, чтобы поймать шанс для смертельного удара. Он попал в нее еще два раза, рассек броню, и Неферата споткнулась о тело, распростертое у нее на пути. Не успела она оглянуться, как царь сделал выпад и нанес боковой удар по ее голове. Лезвие топора вошло глубоко в череп от виска до челюсти, и от силы удара ей попросту свернуло голову.

Обычный человек от такого ранения погиб бы мгновенно, Неферата же лишь пошатнулась. Алкадиззар ринулся вперед, целясь в ее шею, чтобы поставить точку в этом сражении.

Но удар так и не дошел до дели. Вокруг его запястья сомкнулась рука – правая рука Нефераты, которую он практически отрубил несколько секунд назад. Сломанные кости и разорванные мышцы уже исцелились сами собой.

Темная густая кровь лилась из широкой раны Нефераты, которую нанес Алкадиззар. И сломанная кость срасталась прямо на его глазах. Она одарила царя насмешливой кривой улыбкой, а затем схватила древко топора левой рукой и отобрала у него оружие, как конфету у ребенка.

Ее кулак врезался в его бок, ломая ребра, несмотря на броню, и сбивая его с ног. Следующий удар, нанесенный по голове, причинил Алкадиззару ослепляющую боль. Она била его снова и снова, по плечам и туловищу, не выпуская его руку из своей правой руки. Он больше не чувствовал ног и упал на землю, как тряпичная кукла.

Он не видел, как Неферата склонилась над ним, схватила его за ворот из бронзовой чешуи и, словно пергамент, разорвала толстую кожаную тунику, обнажая горло царя.

– Я забираю их все, – прошептала она, обдавая его лицо холодным могильным дыханием. – Каждый мой подарок тебе.

Она сжала его подбородок, наклонила голову, и ее взору предстала пульсирующая артерия на шее. Алкадиззар пытался заговорить, но лишь исторг сдавленный стон.

– Что ты знаешь о загробном мире? – прошептала она. – Я стояла на пороге смерти и мельком видела то, что лежит на другой стороне. Ты знаешь, что ждет нас там? Тьма. И больше ничего. – Она наклонилась еще ниже, ее губы прикоснулись к его горлу. – Подумай об этом, пока свет затухает в твоих глазах.

Алкадиззар едва ли чувствовал, как кончики ее клыков погружаются в его кожу. Он сосредоточился лишь на одном: сжать рукоятку клинка на своем поясе. В последний миг он выдернул клинок и вонзил в Неферату, пронзая ее сердце.

– Нет! – закричал Анхат, когда издалека увидел, как напряглось тело Нефераты, а потом свалилось на бок.

Лунный свет зловеще сверкнул на обрызганной кровью рукоятке кинжала, который торчал из ее ребер.

В тот же момент со стороны противника раздался рев – частично от радости, а частично от ужаса, – всадники пришпорили своих коней и помчались к месту битвы. Одновременно сдвинулись со своих мест и вражеские пехотинцы – им пришлось пробираться по телам убитых, чтобы добраться до Алкадиззара и Нефераты.

– К царице! – ревел Анхат. – К царице!

Последние выжившие из царской гвардии – их осталось меньше шестидесяти человек, каждый из которых едва держался на ногах от ранений или усталости, – издали воинственный вопль и повиновались приказу. Оставшиеся копейщики присоединились к крикам и вскоре тоже бежали по полю боя.

Вражеская кавалерия добралась до двух тел на несколько мгновений раньше них. Наездники спрыгнули с седел и сразу же поспешили к Алкадиззару, взяли его под руку и оттащили на безопасное расстояние. Еще несколько человек вытащили свои сабли и приблизились к Неферате, чтобы убедиться в ее смерти.

Анхат ринулся в толпу воинов, размахивая железным клинком. Двое сразу же упали на землю с разрезанными глотками, а остальные попытались окружить его и ударить с разных сторон. В его плечо угодила стрела; он зарычал, как загнанное в угол животное, и отсек руку одного из мечников по локоть.

Через несколько секунд ему на выручку прибыла царская гвардия и с копьями набросилась на наездников.

Лошади пятились и кричали; отовсюду летели стрелы, воины падали замертво. Анхат расправился с еще одним мечником и взмахом меча отогнал остальных от павшей царицы. Ламийские копейщики делали выпады в сторону Алкадиззара, но их попытки отбивала вражеская пехота. Воины обменивались жестокими ударами, набрасываясь друг на друга, как голодные животные, которые дерутся за кость. Дисциплина и порядок оказались бессильны перед жестокой дракой.

Анхат рубанул по ногам воина и приблизился вплотную к Неферате. Два вражеских солдата схватили ее за щиколотки и потянули в свою сторону; бессмертный бросился вперед, отрезав руки одному из них и отгоняя другого. Мимо пролетали стрелы. Каждая нашла свою жертву в бурлящей толпе, и Анхат не знал, попадали они во врагов или в товарищей.

Вражеская кавалерия отогнала ламийцев, создав стену из плоти и металла между ними и Алкадиззаром. Анхата не заботила судьба царя. Он лишь хотел оградить Неферату от вражеских рук. Он стоял над ней, нанося рубящие и колющие удары по каждому, кто приближался.

Слева и справа подходили вражеские подкрепления. Еще немного, и они окажутся окружены, а тогда никто не сможет остаться в живых.

Враг окружал его. Он ни на секунду не опускал клинок, пытаясь сдержать натиск. Позади и слева от Анхата прозвучали трубы. Прибывали новые отряды кавалерии. Похоже, битва близилась к концу.

Анхат всего на мгновение оторвал взгляд от врага, чтобы посмотреть на тело Нефераты. Он знал, что они возьмут ее голову в качестве трофея. По крайней мере, в этом он им сможет помешать.

Он поднял меч для удара – и вдруг позади вражеской кавалерии и слева от него раздались крики и вопли.

Это напоминало бурю, разрывающую тесные ряды вражеских солдат. Анхат видел, как куски тел летели в воздух: отрезанные конечности, головы в шлемах, руки, все еще сжимающие рукоятки мечей, и за каждой частью тела следовал хвост из струй крови. Убийца действовал быстро и беспощадно, шаг за шагом приближаясь к месту, где лежала Неферата.

Вражеские всадники, которые сопровождали царя, дернули поводья и ускакали прочь, придя в замешательство от внезапной атаки. Увидев это, пехота запаниковала и разбежалась во все стороны, чтобы не разделить судьбу своих товарищей. Выжившие ламийцы – горстка стражников и несколько десятков новобранцев – тесным кругом отступили за Анхата, испуганно разглядывая виновника кровавой бойни и надеясь, что их не постигнет та же участь.

Когда исчезли последние из вражеских солдат, перед всеми предстал высокий широкоплечий человек с бледной кожей и коротко остриженными черными волосами. Его защищали лишь грязная кожаная юбка по колено и туника, которую носили охотники южных джунглей. В покрытых шрамами руках он держал два огромных окровавленных хопеша; каждый дюйм его тела оказался покрыт засохшей или свежей кровью. В его лице сочетались красота и свирепость. Он бесстрашно шагал по направлению к ламийцам, не обращая внимания на тысячи вражеских воинов, которые окружали его.

Анхат удивленно взглянул на человека:

– Абхораш?

Бывший командующий Ламашиззара и капитан царской гвардии подошел к Анхату и огляделся.

– Уноси отсюда царицу, – сказал он так просто, будто не покидал город ни на день, ни на целых сто семьдесят лет. – Я прикрою вас.

Абхораш говорил голосом, который не терпел возражений. Четверо выживших царских стражников немедленно повиновались, подняв тело Нефераты и прикрыв ее собой. Если кто-то из них и понимал, что не этой царице они служили, то не подал виду. Копейщики неровным строем уже отходили к разрушенным западным воротам. По ту сторону поля конные лучники увидели, что их добыча уходит, и злобно закричали. Зазвенели тетивы, отправляя стрелы в стражников, которые несли царицу.

Абхораш сверкал своими мечами, плетя паутину из бронзовых отблесков и отбивая в сторону летящие в него стрелы.

От удивления всадники просто растерялись. После этого никто не пытался остановить ламийцев.

Каждое мгновение отдавалось нестерпимыми муками в душе и теле. Скрежеща зубами, Ушоран прополз еще фут, дотягиваясь до вершины груды деревянных обломков к востоку от городского некрополя.

Звуки битвы затихли несколько минут, а может, и часов назад; Ушоран не мог сказать точно. Боль не позволяла ему думать о таких пустых мелочах. Но вопрос о том, кто победил, не стоял. В этом он не сомневался. Именно поэтому он пытался отползти от города как можно дальше.

Огонь изъел его тело с головы до пят, сжег волосы и опалил много участков кожи. Когда его поглотило пламя, он пустился прочь со всех ног, будто мог сбежать от огня. Но это только усилило муки. Он бил по пламени, пока от его рук не осталось ничего, кроме ожогов и голого мяса, однако потушить его так и не сумел. Наконец после целой вечности бега его ноги отказали. Он упал на землю с мучительным воем и принялся ждать, когда пламя прикончит его.

Однако он не умер. В конце концов пламя выгорело само собой, но смерть не помиловала его. Сквозь ослепляющую завесу боли он понял, что может двигать ногами. Несмотря на раны, его тело залечивало себя. Ушоран не знал, смеяться или плакать над этим.

Когда он пришел в чувство, то понял, что больше не один. Стая шакалов окружила углубление в скалистой земле, изучая его остекленевшими желтыми глазами. Похоже, они не могли решить, мертв он или нет. Он и сам не знал этого наверняка. Но он помнил, что рано или поздно наступит рассвет. Если он не умрет от жара дневного светила, то можно не сомневаться, что какой-нибудь вражеский патруль наткнется на него и отрубит ему голову. И он полз, фут за футом, прочь от своей погибели в сторону холмов на западе, в поисках укрытия.

Теперь, достигнув вершины холма, бессмертный слабо перекатился на бок и оглянулся на проделанный путь. Ушоран видел огромное поле костей, тянувшееся от края некрополя почти до центра вражеского лагеря. В какой-то момент ритуал В’сорана прервался, и его армия буквально упала на ровном месте. Со своей точки обзора он видел западные ворота и начал догадываться, что произошло. Интересно, удалось ли некроманту избежать кровавой бойни?

Нефераты или Анхата он нигде не видел, но землю между лагерем и западными вратами усыпали груды трупов. По всей вероятности, обе стороны понесли огромные потери, но в конце концов захватчики победили. Даже теперь ряды солдат маршировали по торговой дороге, минуя развалины западных ворот; столбы дыма поднимались из западных районов Ламии – город подвергся грабежу.

Удушающая тьма резко отступила. Неферата открыла глаза со стоном, который чуть не перешел в крик. Она лежала на спине на холодном мраморном полу, и все ее тело дрожало от пережитого шока.

Анхат сидел рядом с ней с мрачным выражением лица. В руке он держал окровавленный клинок. С отвращением аристократ отбросил его в сторону.

– Ты в безопасности, – сказал он ей. – По крайней мере, сейчас. Мы думали, что сначала нужно добраться сюда и уже потом делать что-то с ножом.

Неферата ошарашенно огляделась. Она находилась в затемненной сводчатой комнате, далеко от поля битвы.

– Где мы? – выдавила она.

– Во дворце. Абхораш настоял на том, чтобы принести тебя сюда.

Неферата нахмурилась, сначала подумав, что ослышалась:

– Абхораш?

– Да. Он вернулся, – ответил Анхат. – Без него нам настал бы конец.

С искаженным от боли лицом царица с трудом выпрямилась. Она находилась в центре большого зала, а за ее спиной возвышался царский пьедестал. В дальнем конце комнаты на полу лежали двойные двери, а за проемом располагался слабо освещенный вестибюль. За вестибюлем виднелся открытый вход во дворец. Полыхавший огонь окрасил небо в ржавый цвет.

Абхораш стоял немного поодаль, окруженный четырьмя людьми в броне царской гвардии. Стражники снимали окровавленную тунику Абхораша и надевали на него грудную пластину и наплечники стражи. Несмотря на множество прошедших лет, она сразу узнала сурового командующего. Царица повернула к нему голову.

– Мы в большом долгу перед тобой, капитан, – сказала она с остатками достоинства.

Абхораш взглянул на нее.

– Я пришел не ради вас, – отозвался он. – Город подвергся нападению, а я поклялся защищать его. По крайней мере, здесь я могу встретить смерть с чистой совестью.

Неферата нахмурилась:

– Все такой же высокомерный и самодовольный. – Она повернулась к Анхату. – Что известно об Алкадиззаре?

Бессмертный пожал плечами:

– Его люди оттащили его. Понятия не имею, жив ли он. – Анхат сжал ее руку. – Забудь о нем. Нам не удалось отстоять город. Враги придут сюда с минуты на минуту.

Царица вырвала свою руку.

– Тогда именно здесь они меня и найдут. Если Ламия падет, я умру вместе с ней.

– Хорошо, – объявил Абхораш. – Давно пора закончиться этому кошмару.

Анхат сделал шаг назад, глядя на них обоих.

– Тогда можете умирать! – огрызнулся он. – Пусть проклятые смертные отрубят ваши головы и пронесут их по улицам! Со мной этого не выйдет.

Запал Анхата удивил Неферату:

– Но куда ты пойдешь?

– Подальше отсюда! – воскликнул бессмертный. – В мире есть не только Ламия – и не только Неехара, если на то пошло. Кто знает? Может, я отправлюсь на Север. Варвары будут почитать меня, как бога. – Он вздохнул, качая головой. – Нам давно следовало покинуть это место. Быть может, в таком случае Ламия выжила бы. А теперь…

– Что – теперь? – спросила Неферата. – Мы потеряли все, Анхат. Что у нас осталось?

– Вечность, – ответил бессмертный. – У нас нет ничего, кроме времени, царица. Этого времени хватит для чего угодно.

Неферата повернулась и вгляделась в покрасневшее небо. Ее лицо помрачнело.

– Этого времени хватит для отмщения, – решила она.

– Как пожелаешь, – кивнул Анхат. – Делай, что хочешь. Но я покидаю это проклятое место и надеюсь, что никогда не вернусь.

Царица взглянула на бессмертного. Она изменилась. Ее лицо превратилось в холодную, безжалостную маску.

– В гавани ждет корабль, – сказала она. – Я отправлюсь на нем на Восток, чтобы выждать время. Мне есть о чем подумать.

Анхат кивнул:

– Что ж, все только начинается.

– Нет, – сказала царица. – Все заканчивается. Впредь мое имя будет означать в этом мире только конец.

Где-то снаружи прозвучал сигнал горна. Абхораш мрачно кивнул стражникам, которые поклонились и отдали ему его клинки. Бессмертный с мрачным лицом повернулся к Неферате.

– Враг здесь, – сказал он. – Эти отважные мужи поклялись сражаться рядом со мной до конца. Вместе мы будем защищать этот последний рубеж, как подобает царской страже. Если боги смилостивятся, возможно, они избавят меня от вашего проклятия.

Неферата смотрела, как командующий развернулся, пересек большой зал и вышел в вестибюль, где ждали его четверо товарищей. Через несколько секунд она повернулась, чтобы попрощаться с Анхатом, но бессмертный уже скрылся.

Последняя царица Ламии стояла в одиночестве в большом зале, откуда ее династия правила тысячелетиями. Она оглянулась на царский пьедестал и в последний раз посмотрела на пустой трон.

– Конец, – поклялась она глухим голосом. – Только конец.

И потом тени проглотили ее. Она исчезла.

– Это безумие, – сказал принц Херу. – Вам нужно отдыхать, дядя. Врачи говорят, что вы выжили лишь благодаря везению.

– Но я выжил, – глухо ответил Алкадиззар, не забывая о боли в боку и швах на щеке. Он скованно сидел в седле своей лошади, поднимаясь по вьющейся дороге вверх, к царскому дворцу. Сотня воинов бани-аль-Хасим ехала следом, подготовив стрелы, озираясь в поисках опасности. – Мне необходимо кое-что сделать.

– Так же необходимо, как в одиночку сражаться с Нефератой? – спросил Херу. – Мы видели, как все прошло.

– Я ведь победил, не так ли? – проворчал царь.

Херу нахмурился:

– Не знаю. Больше похоже на ничью.

Всадники преодолели последний поворот и приблизились к дворцовому ансамблю. Стояло раннее утро, огонь прошелся по холму и пересек город – дым поднимался с пристани. Улицы гудели от нашествия солдат, которые брали все, что плохо лежит, и разрушали все, что не могли взять. Крики и вопли эхом доносились почти с каждой улицы. Одержавшая победу армия грабила самый богатый город в Неехаре, а люди, которые пережили так много страданий за время правления Нефераты, оказались закованы в цепи, чтобы стать рабами завоевателей. Такова жестокая реальность войны.

Алкадиззар провел свою лошадь через дворцовые ворота и дернул поводья. Перед ним лежал пейзаж разрухи, от которого захватывало дух. Дым поднимался из узких окон храма Крови. Около двухсот тел прислужников и жриц лежало на земле рядом со входом. Ночью их выгнали из храма и казнили, одного за другим. Было неизвестно, расправилась ли с ними так армия захватчиков, или же это дело рук самих ламийцев.

Царский дворец – другое дело. По его внешнему виду сразу становилось понятно, что произошло. Ступени, ведущие в большой зал, были усыпаны телами, в некоторых случаях в грудах насчитывалось четыре или пять трупов.

– Ламийцы отдавали дворец с боем, – заметил царь.

– Этот подонок с клинками… – проворчал Херу. – Он со своими стражниками удерживал дверь до самого рассвета. От полученных им ран скончалась бы сотня воинов, а он даже глазом не моргнул.

– Где же он?

Херу поежился:

– Мы не знаем. На рассвете стражники оттащили его обратно в вестибюль, пока мы перегруппировывались для следующей атаки. Когда мы вошли внутрь, он исчез. Сейчас мы обыскиваем весь дворец.

– А что насчет Нефераты?

Разетриец вздохнул:

– О ней нам тоже ничего не известно. Когда ее видели в последний раз, ее несли в город царские стражники. Мы думали, что найдем ее здесь, но…

Алкадиззар покачал головой:

– Мы знаем хоть что-нибудь?

– Нам удалось найти городскую казну, – улыбнулся принц. – Разумеется, Зандри и Нумас уже ходатайствуют о своей доле.

Царь взглянул на своего племянника.

– Меня золото не волнует! – отрезал он. – Вы нашли книги?

Херу помрачнел:

– Пока нет. Если они где-то здесь, то, скорее всего, внутри храма, а верхние этажи до сих пор в огне.

На нижних этажах люди нашли большие комнаты, которые могли использоваться как хранилища, но внутри ничего не осталось.

Алкадиззар задумчиво кивнул:

– Продолжайте их искать. Неферата не могла научиться некромантии без книг Нагаша. Наверное, Ламашиззар принес их сюда из Кхемри после войны. Если они здесь, то их нужно уничтожить.

– А потом?

Царь вздохнул, думая о далеком городе Кхемри и работе, которую им предстояло сделать. Усталая улыбка появилась на его лице:

– А потом мы пойдем домой.

Они замолчали, оглядывая разрушенный дворец и чувствуя прикосновение ветра, который дул с моря и нес с собой запах соли и пепла.

Глава двадцать третья

Узурпатор

Ламия, Город Зари, 107-й год Птра Сияющего (–1200 по имперскому летоисчислению)

Семь дней и семь ночей люди Алкадиззара по всему городу искали Неферату и ее приспешников, а также место, где спрятаны печально известные книги Нагаша, сверху донизу прочесали дворец и тлеющие руины храма и хотя нашли много скрытых коридоров и комнат, тайных правителей города в них не было. Исчезли даже марионетки Нефераты, царь Сотис и царица Амманура. Несколько свидетелей говорили, что те бежали в сад храма после того, как врата города пали, и приняли яд, чтобы не попасться в руки своих врагов.

Через неделю Алкадиззар признал перед самим собой свое поражение. С доков прикатили бочки со смолой и подожгли дворец. Бушующее пламя долго горело в ночи, высоко поднимаясь погребальным костром, пока захватчики уходили через сломанные западные ворота. Позади себя они оставили пустующие улицы, разграбленные магазины и сожженные дома, в которых рыскали крысы и стаи шакалов.

Волоча за собой награбленную добычу, союзнические армии медленно шли по Золотой долине, за ними тащились несчастные рабы. Люди Фаира ехали впереди, и каждый из них нес с собой весть, которую племена ждали много веков. Ко времени, когда солдаты достигли центра равнины, их ждал большой палаточный город; жены выехали из лагеря на быстрых лошадях, чтобы встретить своих мужей и наполнить воздух радостными песнями. Долгое изгнание на Востоке наконец подошло к концу.

Дойдя до палаточного города, Алкадиззар пригласил других правителей в свою палатку и предложил немного погостить, чтобы отпраздновать победу и обсудить будущее Неехары. Поскольку судьба огромных богатств Ламии еще не решилась, союзники не могли отказаться от такого предложения.

Целую неделю, пока последние пустынные племена прибывали из дальних краев, Алкадиззар развлекал своих гостей конными скачками и военными конкурсами днем и богатыми пиршествами ночью. Во время этих празднеств девушки замужнего возраста присоединялись к царским гостям и развлекали их беседой, танцами и пением. Именно во время этих пиршеств Алкадиззар заметил Халиду – деву тридцати лет, которая была названа так в честь легендарной воительницы-царицы Ливары. Как и большинство женщин племени, она была высокой и стройной брюнеткой, но глаза ее походили на редкие ярко-зеленые чистые изумруды. Она часто смеялась своим глубоким низким голосом, но больше всего Алкадиззара привлекал ее острый ум. Она была на удивление хорошо образована и начитана, могла беседовать с царями и командующими на множество тем – от искусства верховой езды до истории. Одним вечером он оказался вовлеченным в оживленный спор о ранних военных кампаниях Сеттры, проговорив с Халидой до поздней ночи, пока ее братьям не пришлось вежливо прервать их беседу, исходя из правил приличия. И с тех пор он ждал встречи с ней.

В течение всего этого времени не прекращались политические маневры. Нумас и Зандри бесстыдно требовали львиную долю ламийского золота, обещая за это улучшить торговые условия и установить дружеские взаимоотношения. Махрак и Ливара обратились к любви Алкадиззара к наукам, выпрашивая золото на восстановление библиотек и храмов. Ка-Сабар обещал постоянные поставки хорошего железа, добываемого в глубинах Хрупких пиков, взамен на торговые соглашения, которые позволят их кузницам без устали работать на протяжении жизни многих поколений.

Принц Херу сказал Алкадиззару, что он может оставить себе долю золота Разетры при условии, что заберет и Халиду. Царь Кхемри отказался, что Херу позабавило.

Алкадиззар умело играл в дипломатические игры, создавая выгодные союзы с Ка-Сабаром, Кватаром и Ливарой, держа Махрак на расстоянии и установив понимание с Зандри и Нумасом, его ближайшими и самыми амбициозными соседями. В конечном счете награбленное золото Ламии поделили на семь равных частей и раздали каждому городу. Племена Фаира получили немного больше золота, чем остальные, но отказались от своей доли рабов, поскольку их законы запрещали рабовладение. На следующий день гости Алкадиззара должны были отправиться домой с тяжелыми грузами трофеев и новыми политическими соглашениями с Кхемри.

Понимали это другие цари или нет, началась новая эпоха.

Самыми первыми на рассвете в путь двинулись армии Зандри и Нумаса; за ними остальные, к закату солнца лагерь покинули ливарские отряды, погнав свои медлительные телеги на запад. Остались лишь люди Кхемри, ожидая, когда освободится их царь, чтобы сопроводить его в новый дом. После стольких дней празднования в палаточном городе установилась относительно спокойная атмосфера – в опустевшем лагере племена готовили пищу и отдыхали.

Алкадиззар сидел в своей палатке, попивая чай из красивой фарфоровой чашки, и просматривал детали торговых соглашений, которые подписал с Ка-Сабаром и Нумасом прошлой ночью. Болели сломанные ребра, другие части тела от головы до кончиков пальцев ног тупо ныли. Выполняя обязанности правителя, он устал больше, чем в битве за Ламию, – по крайней мере, ему так казалось.

Он услышал, как что-то скребется в откидную дверь палатки. По привычке Алкадиззар начал вставать, но Хуни, один из его новых придворных слуг, вскочил со своего места рядом со входом и выглянул наружу. Послышалось короткое бормотание, а затем слуга вернулся с озабоченным выражением лица.

– С вами желают поговорить, о великий, – сказал он. – Я сказал ей, что вы больше не принимаете сегодня, но она стоит на своем.

Алкадиззар поднял взгляд от документов:

– Кто это? – При мысли о Халиде у него участился пульс.

Слуга нахмурился.

– Я не знаю, – ответил он. – Она лишь сказала, что она Дочь Песков…

– Во имя богов! – Алкадиззар выпрямился в кресле. – Сейчас же пригласи ее!

Хуни вскочил на ноги и бросился к выходу. С поклоном он сдвинул дверь, и вошла Офирия, за которой последовал ее слуга в капюшоне, избранный Ксара. Она хмуро взглянула на царя.

– Мои извинения, – робко сказал Алкадиззар. – Это так… неожиданно. Можно ли предложить тебе чай?

Губы провидицы тронула слабая улыбка:

– Можешь.

Хуни поспешил к медному чайнику, но царь только отмахнулся от него. Алкадиззар сам наполнил чашку и поднес провидице, лихорадочно обдумывая причины ее появления.

– Я не знал, что ты приехала в лагерь, – пробормотал он.

– Я нахожусь здесь с момента твоего прибытия, – ответила Офирия, своими золотистыми глазами изучая его поверх края чашки. – Ты так увлекся своими гостями, что не заметил этого. – Она оглядела палатку. – Мы сядем, или ты предпочитаешь пить чай стоя?

– Да… то есть нет. – Алкадиззар раздраженно вздохнул. От присутствия Офирии он терялся больше, чем при всех царях Неехары вместе взятых. – Садись, пожалуйста.

Дочь Песков грациозно устроилась на ковре. Алкадиззар часто видел ее за эти годы, в том числе на собраниях племени, но ни разу не говорил с ней с ночи погребальных обрядов для Сулеймы, а это было лет сорок назад. Если не считать нескольких седых прядей в волосах и морщинок в уголках глаз, с тех пор она совсем не изменилась.

Алкадиззар сел напротив нее. Он перевел взгляд с Офирии на ее слугу и обратно. Царь не знал, что делать дальше. Как правило, невеста Ксара никого не навещала.

– Почему ты пришла? – спросил он.

Офирия взглянула на него взглядом сфинкса.

– Нам нужно кое-что обсудить, – сказала она.

– Вот оно что.

Провидица сделала глоток чаю, но молчала. Царь повернулся к своим слугам.