Текст книги "Нагаш бессмертный"

Автор книги: Майк Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Но в целом битва не утихала ни на секунду. Велски видел, что северяне понесли много потерь, но все равно упрямо цепляются за каждый фут земли. Серый Лорд огляделся в поисках крикар-гана, но вражеский колдун пропал из виду.

Взрывы позади стихли, но часть деревянного пьедестала еще горела. Велски выругал Виттрика и его проклятые изобретения: а ведь лорд Скрайр заверил его, что подобных происшествий он не допустит. Велски не видел ни Виттрика, ни Квиквола. Если человеческой ведьме не удалось выполнить свою часть плана, а Серый Провидец пал, то над его армией нависла серьезная угроза.

Серый Лорд повернулся к штурмкрысам и схватил за руку одного из командиров.

– Наступайте! – сказал он ему. – Северяне вот-вот будут повержены! – Он указал на пьедестал. – Мне нужно найти лорда Квиквола!

Хичигар коротко кивнул и взялся за костяной свисток, висевший на его шее. Велски протолкнулся мимо грузного воина и начал пробираться к помосту. Какое-то дурное предчувствие подгоняло его вперед. Несмотря на тщательно разработанный план, что-то пошло не так.

Нагаш сосредоточил волю и воззвал к силе абн-и-хат, осматривая свое избитое тело. Волна новых взрывов отбросила его к дальнему краю пьедестала, как детскую куклу. И снова броня спасла некроманта от этих разрушительных взрывов – иначе его тело разлетелось бы на кусочки.

Но и без того повреждений было достаточно. Его бронзовая броня оплавилась до черноты и покрылась трещинами из-за попаданий искореженных осколков металла от разрушенных катапульт. Ни одно лезвие не могло ранить его так, как докрасна раскаленные обломки – ему пришлось потратить большую часть своих магических резервов, чтобы залатать хотя бы самые крупные трещины.

Медленно и неуверенно Нагаш встал на ноги. Его истерзанный скелет дымился. Языки пламени лизали угол пьедестала, где раньше стояли катапульты. От военных механизмов ничего не осталось; их каркасы расплавились и рассыпались, потому что затянутые пружины не выдержали температуры. Об инженере крыс и его бригадах напоминали лишь кучки пепла.

Оставшуюся часть пьедестала покрыли обугленные тела и расплавленные куски бронзы. Среди этих останков Нагаш искал крысу-колдуна. Через несколько долгих минут он наконец-таки нашел его.

Тело колдуна распростерлось на ступенях пьедестала, напротив места, где раньше стояли катапульты. Такую старую крысу Нагаш еще никогда не видел – седая шерсть покрывала кожу клочками, а морду избороздили глубокие морщины. Как и Нагаш, этот колдун попал под раскаленные осколки от взорванных катапульт. Несмотря на множество защитных талисманов, украшавших его одежду, один металлический обломок около фута длиной раздробил его ожерелья и впился в шею. Темно-красная кровь разлилась по деревянным ступеням пьедестала. Глаза колдуна – чистые сферы из горящего камня – уставились на Нагаша точками холодного зеленого света. Некромант с жадностью схватил один из них.

Нагаш услышал, как по дереву заскрежетали когти, и вовремя обернулся – на него бросился вражеский военачальник, высоко подняв свой изогнутый меч. Некромант вскочил на ноги и своим обсидиановым мечом отбил удар крысы. От удара такой силы Нагаш сделал шаг назад и чуть не упал со ступеней помоста.

Вблизи вражеский военачальник предстал огромной устрашающей фигурой – его превосходную бронзовую броню защищали магические амулеты. Когда он осыпал голову и грудь Нагаша сокрушительными ударами, его покрытая шрамами морда исказилась в звериной ярости. Лорд крысолюдей мастерски владел мечом, и некроманту пришлось собрать все силы в кулак, чтобы противостоять ему.

Нагаш попытался отвлечь крысу обманным ударом, а затем быстро ударил по ногам. Обсидиановый клинок напоролся на броню военачальника, но магия отразила удар. Тот увернулся от атаки по ногам и со злобным криком нанес рубящий удар мечом. Магический клинок рассек ослабевшую броню некроманта и вонзился в левое плечо.

Колдун пошатнулся от этого удара, но все же сумел схватить скавена за лапу, которая держала меч, свалил его с ног и бросил на ступени пьедестала. Военачальник выпустил меч и жестко упал на спину.

Нагаш вытащил клинок крысы из своего плеча. Презрительно отбросив его в сторону, некромант холодно взглянул на противника. Тот пытался встать, хотя его тело пронзала ужасная боль.

Жаль, что ему не хватало времени посмаковать этот момент. Нагаш поднял руку, собирая остатки силы. Лежа у подножия пьедестала, вражеский командующий взглянул на некроманта и прикрыл голову лапами.

Нагаш рассмеялся над его жалкой попыткой спастись. Он еще смеялся, когда светящаяся зеленая сфера обрушилась на пьедестал позади него.

Зеленые языки пламени быстро разливались по деревянным ступеням, когда Иикрит и Ишригар оказались у края пьедестала. Закрывая лицо от жара, Иикрит всмотрелся в пламя, разыскивая там тело крикар-гана. Ничего, кроме лохмотьев обугленной кожи и капель расплавленной бронзы, он не заметил. Горящий человек исчез.

– Ты промахнулся! – закричал Иикрит.

Глава Тайной канцелярии оскалился:

– Я пытался объяснить тебе, что эти сферы тяжелее, чем выглядят, но ты не слушал.

Обойдя пламя, они подошли к Велски. Вдалеке в стороне верхних боковых туннелей нарастали угрожающие звуки сражения.

– Попробуй найти остальных лазутчиков и отправляй их на нижние ярусы, – сказал Иикрит. – И поскорее. У нас совсем мало времени.

Ишригар кивнул и быстро удалился. Подошли штурм-крысы и положили Велски на импровизированные носилки, сделанные из плаща Серого Лорда и двух копий. Несмотря на боль, при виде Иикрита он попытался подняться.

– Что, во имя Рогатого бога, вы здесь делаете? Ведь вы под арестом!

– Вам повезло, что это не так, милорд, – холодно ответил Иикрит. – Еще немного, и пришлось бы нести не вас, а ваш труп.

Серый Лорд бросил на него гневный взгляд:

– Вас охраняла дюжина хичигаров. Как вы сбежали?

Иикрит самодовольно вильнул хвостом:

– А вы как думаете? Я подкупил их золотом, которое они не смогли бы заработать за всю жизнь, – ответил он. – Хоть они и штурмкрысы, но всегда остаются скавенами, и у каждого есть своя цена. – Он скрестил руки. – Нам пришлось пробиваться через ряды варваров, которые блокировали нижние боковые туннели. Мы оттеснили их, но к тому времени уже было слишком поздно. Мы увидели взрывы и побежали к пьедесталу как можно скорее.

– Что случилось с крикар-ганом? Вы уничтожили его?

Иикрит неохотно покачал головой:

– Когда Ишригар нашел целый огненный шар у подножия пьедестала, мы думали, что у нас появился шанс. Не сомневаюсь, что он ранен, но каким-то образом сумел бежать.

– Почему вы так уверены? – спросил Велски.

– Потому что проклятые трупы еще сражаются, – ответил Иикрит. – Они заполонили всю шахту. Наши воины отступают. Если мы отсюда не выберемся сейчас же, то нас отрежут от нижней крепости.

– Нет! – запротестовал Велски. – Мы сможем удержать их!

– Именно в этом вас хочет убедить горящий человек, – парировал Иикрит. – Нам нужно уходить, пока мы еще можем спасти ситуацию. А иначе крикар-ган совсем прогонит нас из горы.

Мгновение Велски выглядел так, будто собирался и дальше спорить, но на него накатилась такая боль, что он застонал и откинулся на носилки. Лишь через несколько секунд он смог с трудом заговорить.

– Армия в твоих руках, военачальник Иикрит, – сказал Велски. – Поступай, как посчитаешь нужным.

Иикрит сделал глубокий вдох. С этого момента решение отступать полностью ляжет на его плечи. Даже в мучительном полубреду Велски сумел прикрыть свой хвост. Стиснув зубы, он поклонился Серому Лорду, а затем повернулся к штурмкрысам.

– Ты, – сказал он одному из них. – Найди вожака со свистком и скажи ему объявить отступление. А вы несите лорда Велски в нижнюю крепость и найдите ему лекаря. Бегом!

Хичигары поспешили выполнить приказания. Вскоре Иикрит оказался один посреди горящего пьедестала, чувствуя пепел на своем языке. Битва проиграна, а может быть, и вся война. Многое зависело от того, какую цену горящий человек заплатил за эту победу.

Обдумывая эти горькие мысли, военачальник собрался уходить, но внезапно заметил, как что-то зашевелилось под грудой мертвых крыс-рабов справа от него.

Лапа Иикрита тут же оказалась на рукояти меча. Из-под груды трупов донесся протяжный стон, а затем два тела откатились в сторону, и военачальник увидел обгоревшее и окровавленное лицо лорда Хиирка.

– Он ушел? – спросил Хиирк и выкарабкался из-под кучи тел, лихорадочно оглядываясь кругом. – Горящий человек… Он ушел?

Военачальник удивленно взглянул на Хиирка. Он медленно сощурил глаза.

– О да, – ответил он. – Крикар-ган бежал. Здесь никого нет, кроме нас двоих.

– Слава Великому Рогатому! – воскликнул Хиирк, от страха не узнав голос Иикрита.

Он испустил еще один стон и отвернулся, чтобы осмотреться.

– Слушай внимательно, – сказал он Иикриту. – Когда мы вернемся в нижнюю крепость, ты должен рассказать всем, что я сражался с горящим человеком. – Хиирк кивнул самому себе. – Да. Я сражался с ним, и я побеждал. Но затем этот глупец Виттрик уронил один из огненных шаров, и от взрыва я потерял сознание. – Он снова повернулся к Иикриту. – Ты ведь запомнишь это?

Лорд-скавен замер. Его глаза расширились, когда он понял, с кем говорит.

Иикрит жестоко улыбнулся:

– О да. Я запомню каждое слово. – Он сделал шаг к Хиирку, медленно поднимая свой меч. – И, когда я расскажу эту историю, все будут говорить о твоей героической смерти – отсюда и до Большого Города.

Глава двенадцатая

Дети Голодного бога

Золотая долина, 101-й год Сокта Безжалостного (–1265 год по имперскому летоисчислению)

Батш-аль-Хасим ехали на север почти целую неделю, миновали заброшенные фермы и достигли диких мест, куда редко осмеливались ступать ламийцы. Они передвигал ись но ночам и не жгли костров, ели пресный хлеб и спали на холодной земле, потому что именно так бани всегда вели себя в пустыне, чтобы не привлечь внимание своих многочисленных врагов.

К тому времени, когда Фаир аль-Хасим и его люди на рассвете достигли холмов вдоль северной границы большой равнины, по их травянистым склонам уже раскинулся целый лагерь из ярких палаток, которые трепыхались, как флаги, под прохладным осенним ветром. Табуны лошадей наводняли нижние склоны; их стражи, остроглазые молодые воины, вооруженные метательными копьями и луками, гнали их по новым тропам, выпрямившись в седле. Фаир и его воины, коих насчитывалась почти сотня, кивали проезжающим молодым людям и женщинам, оглядывая табуны с заинтересованным видом. Выпятив грудь, стражи внимательно осматривали их отряд и кивали в ответ, приветствуя соплеменников поднятым оружием.

Алкадиззар ехал рядом с Фаиром аль-Хасимом и тоже степенно кивал караульным, минуя их вместе с бани-аль-Хасим. Он был одет в многослойную одежду пустынника и клетчатый головной платок, как и остальные воины племени, а после двадцати лет среди разбойников научился сидеть в седле почти не хуже них. Если кто-то и замечал, что он не истинный сын пустыни, то не подавал виду.

Когда они оставили последний табун позади, принц принялся разглядывать обширный палаточный городок, расстилавшийся перед ним. Женщины постарше разжигали костры и готовили завтрак. По узким тропинкам бегали дети, собирая хворост. Собаки заливисто лаяли, предупреждая своих хозяев о прибытии бани-аль-Хасим.

– Ох, да будь оно все проклято, – пробормотал Фаир, осматривая большое скопление палаток.

Подобно Алкадиззару и остальным воинам, стройный пустынный разбойник закутался в тяжелые черные и темно-синие одеяния, чтобы не мерзнуть в утренней прохладе. Его головной платок свободно висел на плечах, обнажая голову. В холод и в жару к палаточному лагерю следует приближаться с открытым лицом, если не прячешь клинок за пазухой.

Фаир поморщился:

– Мы прибыли последними. Я должен Муктилю, старому вору, дюжину золотых монет.

– Тогда дай ему две дюжины, из жалости, – усмехнулся Алкадиззар. – Когда он нападал на караваны в последний раз? Мы последние, потому что слишком долго рассовывали ламийское золото по карманам.

Фаир запрокинул голову назад и засмеялся, сверкая темными глазами:

– Правда твоя! И быть может, я поручу тебе отдать ему золото – чтобы ты посмотрел на его недовольную морду.

Каждый воин Фаира выставлял напоказ гремящие сумки с золотом и богатыми украшениями, от инкрустированных драгоценностями клинков до золотых серег, которые они нацепили, чтобы пощеголять и продемонстрировать собравшимся племенам, как бани-аль-Хасим разбогатели с последней встречи. За последние двадцать пять лет это племя из бедного превратилось в одно из самых богатых и знаменитых среди пустынных кланов. И хотя древний род аль-Хасим всегда пользовался уважением, удача десятками лет обходила его стороной. Фаир аль-Хасим, единственный сын последнего вождя, считался бесшабашным и задиристым человеком – оба эти качества считались добродетелями среди пустынных кланов, но мешали ему быть хорошим лидером. Если бы он не повстречался с Алкадиззаром, то его ждала бы яркая, но короткая жизнь. Принц давал предводителю разбойников такие советы, на которые не осмелился бы ни один из его соплеменников, а его знание ламийской военной тактики принесло им груду золота. Даже со сравнительно небольшим количеством воинов бани-аль-Хасим смогли провести ряд великолепных налетов, которым завидовали остальные племена.

– Где же мы здесь уместимся? – спросил Алкадиззар, указывая рукой на скопище палаток.

Фаир гордо указал на центр разросшегося поселения:

– Для нас оставили место рядом с палаткой вождя. Мы отдохнем и позавтракаем, пока женщины и дети ставят лагерь, а затем будут скачки и игры в кости до вечернего собрания. – Он подмигнул принцу. – И будем пить. Много пить.

Алкадиззар сморщил нос:

– Надеюсь, не чанури. Уж лучше я попью соленой воды.

Пустынные налетчики любили смесь кумыса и кислого финикового вина. Однажды принц попробовал его, но затем его несколько часов тошнило.

– Эх ты, избалованный горожанин, – насмешливо махнул рукой Фаир. – Ладно, мы уговорим какого-нибудь ребенка поделиться с тобой детским напитком, чтобы ты не умер от жажды. – Вождь повернулся и задумчиво взглянул на Алкадиззара. – Ты уверен, что хочешь это сделать?

Этот вопрос удивил Алкадиззара.

– Я? Я рискую всего лишь своей жизнью. Тебе терять гораздо больше.

– Пфф! – фыркнул Фаир, но не стал отрицать слова принца.

Если Алкадиззар не пройдет грядущие испытания, репутация Фаира среди остальных вождей будет подорвана. А это гораздо хуже смерти.

Длинная процессия наездников медленно заехала в разросшееся поселение. Матери искоса наблюдали за наездниками, а дети таращились и показывали пальцами на их сверкающие трофеи. Фаир уважительно кланялся старикам, встречавшимся но пути, уверенно направляя процессию по узким тропинкам. Место каждого племени в поселении зависело от его статуса – самые влиятельные располагались бл иже к центру лагеря.

С тех пор как Алкадиззар примкнул к банде Фаира, племена собирались много раз, но теперь ему впервые разрешили приехать вместе с остальными. Принц внимательно смотрел по сторонам, изучая каждую деталь большого лагеря. Фаир рассказал ему, что на равнине жили почти сорок племен, которые постоянно кочевали, чтобы возможные враги не могли точно знать их размер и силу. Алкадиззар подсчитывал палатки, бочки с водой и хлеба, разложенные для завтрака. Затем он сопоставил это с количеством лошадей на пастбище, чтобы понять, сколько в поселении женщин и детей, а сколько боеспособных мужчин. Даже по скромным подсчетам, объем населения впечатлял. Здесь жили не сотни, а тысячи людей – если эта сила окажется в верных руках, то с ней придется считаться.

Но он еще многого не знал о племенах. И хотя Фаир очень ценил его, вождь сам вел все племенные дела. Какой бы большой вклад ни внес он в процветание племени, Алкадиззар все равно оставался чужестранцем.

Эти десятилетия не прошли даром. Представители племени яро охраняли внутренние дела, но всегда с готовностью обсуждали новости о ламийцах. Над городом сгущалась мрачная атмосфера, которая с каждым годом становилась тяжелее. Все больше горожан исчезало по ночам, и в винных лавках рассказывали самые невероятные истории. Теперь даже собственный дом не гарантировал безопасность – людей похищали из их спален, и они пропадали навсегда. Казалось, только аристократов похитители обходили стороной – и это естественным образом порождало подозрительные слухи в бедных кварталах города.

Количество похищений так увеличилось, что губительно влияло на экономику Ламии. Все меньше караванов отваживалось приходить в город, а осмелившиеся стремились покинуть его как можно скорее. Трущобы тоже опустошались, из-за чего пристани лишились рабочей силы. Отток населения стал настолько большим, что правительство наложило солидный «налог на отъезд» на граждан, которые пытались по какой-либо причине покинуть город. Хоть раньше Ламия считалась величайшим городом Неехары, теперь ее жители стали настоящими узниками.

Ужас, который охватил Ламию, заметили и в других Великих Городах, но несколько леденящих кровь историй и беды народа не могли заставить других царей начать войну. Марионеточные правители Нефераты, как всегда, с легкостью руководили торговыми и дипломатическими делами, настраивая города друг против друга и мешая им укрепиться до такой степени, чтобы вступить с Ламией в открытый конфликт. Алкадиззар поддерживал постоянную связь со своим братом, царем Азаром, рассказывая ему все, что он узнал о происшествиях в городе, но из Разетры всегда следовал один ответ: нужны доказательства.

Сложно придумать задачу опаснее, чем проникновение в город; а покинуть Ламию с доказательствами, изобличающими преступления Нефераты, казалось просто невыполнимым. Алкадиззар знал, что пустынные племена умели обмениваться информацией со своими соплеменниками внутри городских стен, но эти способы хранились в тайне от чужаков.

Это изменится сегодня, дал себе клятву Алкадиззар.

Как и сказал Фаир, в поселении для них оставили место на залитом солнцем склоне холма к северо-востоку от просторной темно-синей палатки для собраний. Следуя традициям, Фаир и его воины окружили это место, дожидаясь, пока женщины и подростки распаковывали палатки. Вскоре первые палаточные шесты поднялись вверх, и воздух наполнился стуком деревянных молотков. Палатку Фаира установили в первую очередь, затем – палатки его ближайших помощников, а потом и все остальные. Наконец ани мукта, старейшая женщина племени, объявила о готовности лагеря, и пустынные воины радостно спешились.

К этому времени вокруг бани-аль-Хасим собралась толпа мужчин из других племен, выстроившись на уважительном расстоянии и выкрикивая приветствия и дружелюбные насмешки. Когда старейшая женщина попыталась их разогнать, они лишь рассмеялись и подошли ближе, чтобы обнять Фаира и его людей, и тогда началось настоящее празднование.

Оставшуюся часть дня соплеменники провели вне лагеря, отдыхая на старых коврах, разложенных рядом с пасущимися табунами. Фаир и остальные вожди передавали друг другу пухлые бурдюки с вином и чанури, хвастаясь отважными налетами против горожан за последние несколько месяцев. Юные девицы ходили туда-сюда с подносами, на которых лежали пресный хлеб, сыр и оливки. Воздух оглашали смех и грубые шутки. Мужчины приводили на продажу своих лучших лошадей, и вскоре земля задрожала от топота копыт коней, бегающих по склону. Кто-то достал стаканчики с игральными костями, и люди начали играть на большие деньги. Алкадиззар держался у угла большого ковра, разложенного для Фаира и его уважаемых гостей, и делал ленивые глотки из небольшого бурдюка с вином. Он притворялся, будто восхищается новыми лошадьми, выращенными специально для вождей, и подбадривал членов племени бани-аль-Хасим, которые участвовали в состязаниях, но в основном расслабленно сидел, наблюдая за людьми вокруг.

Алкадиззар отметил, что большинство вождей пили мало и почти не играли. И хотя они говорили и шутили так же шумно, как их воины, их темные глаза сверкали умом и хитростью. Они изучали табуны своих товарищей, оценивая сильные и слабые стороны, договаривались о спаривании лошадей, менялись, торговали – так рождались союзы. Приходили и уходили менее уважаемые вожди, преклоняясь и целуя грубые края древних ковров, прежде чем сесть рядом с самыми влиятельными. Около ковра Фаира уселись несколько молодых вождей, наслаждаясь его гостеприимством и предлагая дары в честь дружбы, в то время как рядом на ковре, который принадлежал самому богатому и влиятельному из пустынных вождей Баширу аль-Рухба, во множестве теснились те, кто соперничал за его внимание. Башир сидел в центре с относительно безразличным выражением на своем бородатом лице. Если он уставал от чьего-то присутствия, махал рукой троим своим помощникам, которые выпроваживали низших вождей, словно мать, которая отгоняет от ребенка назойливых ворон.

К концу дня Алкадиззар узнал несколько важных вещей. Во-первых, Фаир аль-Хасим, хоть и пользовался уважением среди молодых вождей, мало влиял на политическую ситуацию в племенах. Башир, который, если верить его репутации, когда-то был грозным разбойником, держал всех в узде с помощью своей огромной свиты и богатства, которое он кропотливо собирал много лет. Также, судя по тому, как Башир старательно игнорировал Фаира весь день, эти двое недолюбливали друг друга. Если такое положение вещей как-то и волновало Фаира, он этого не показывал.

Наконец, когда солнце начало садиться, среди собравшихся воинов прошел шумок. Алкадиззар выпрямился, когда все низшие вожди встали и покинули Башира, Фаира и остальных влиятельных вождей. Принц огляделся и увидел, как к ковру Башира аль-Рухба приближается фигура в черном одеянии.

Высокий человек шел твердой походкой. Он был облачен в черный пустынный плащ, прошитый золотой нитью, которая сверкала в мягком солнечном свете. К удивлению Алкадиззара, у него не было при себе оружия, а ведь оно считалось среди племен признаком мужественности. Более того, он прикрыл свое лицо, но как-то необычно. Его головной платок свободно обвивался вокруг головы наподобие капюшона, а тонкая вуаль из черного шелка полностью закрывала лицо. В руках он нес большой богато украшенный кубок и золота, при виде которого принц буквально похолодел. Захваченный жуткими воспоминаниями, он инстинктивно потянулся к мечу, но заставил себя успокоиться.

Алкадиззар наклонился к Фаиру и прошептал:

– Кто это?

Окружающие посмотрели на Алкадиззара как на глупца. Фаир бросил на него сердитый взгляд:

– Это избранный Ксара, Голодного бога. Он служит Дочери Песков.

– Кому?

Фаир раздраженно махнул рукой:

– Помолчи!

Избранный не приветствовал Башира, как все, напротив, тот сам подошел к нему и низко поклонился, после чего человек в капюшоне тоже поклонился ему и предложил кубок. Башир выпрямился, принимая сосуд, и сделал небольшой глоток. После этого избранный что-то пробормотал, и великий вождь кивнул в ответ.

Затем наступила очередь Фаира. Человек в капюшоне подошел ближе, и вождь Алкадиззара сделал шаг навстречу. Он поклонился и принял кубок, и священник тоже что-то тихо сказал ему. Он говорил на языке пустынных людей, но Алкадиззар ничего не расслышал. Фаир кивнул и прошептал что-то в ответ. На мгновение Алкадиззар почувствовал на себе тяжелый взгляд избранного, который затем двинулся к следующему вождю.

Разум Алкадиззара наполнили вопросы, но он понимал, что сейчас не время и не место задавать их. Башир и его свита уже направились обратно в поселение, за ними последовал Фаир со своими людьми.

Алкадиззар нагнал Фаира. После того как они прошли некоторое расстояние, принц тихо спросил вождя:

– Что будет сейчас?

Фаир ухмыльнулся. Несмотря на опьянение, он шагал быстро и уверенно.

– Будем готовиться к собранию. А потом начнется настоящее веселье.

Алкадиззар указал подбородком в сторону Башира, который шел впереди:

– Ты ему не очень-то нравишься.

– Ты заметил?

– Он это не особо скрывает, – ответил Алкадиззар. – Ждать каких-то проблем?

Фаир мрачно усмехнулся.

– О да, – ответил он. – Можешь и не сомневаться. Но не принимай это близко к сердцу; он просто хочет указать мне мое место.

– А если он попытается убить меня? Как мне не принимать это близко к сердцу?

Фаир засмеялся и похлопал принца по плечу:

– Этот мир полон страданий, друг мой. Смерть кружит над нами каждый день. Ты бы хотел прослыть человеком, который умер, подавившись оливковой косточкой, или же смельчаком, который пал от руки убийцы по приказу самого Башира аль-Рухба?

Алкадиззар хмыкнул:

– Я бы хотел, чтобы меня запомнили как человека, прожившего долгую жизнь в окружении своей жены и детей в огромном богатом доме.

Пустынный вождь покачал головой.

– У вас, горожан, – сказал он озадаченно, – какие-то странные понятия о жизни.

Перед собранием вождей все надели свои лучшие платья. Фаир подарил Алкадиззару новую одежду из красивого белого сукна и плащ из темно-синего шелка, добытого во время разбоя несколько месяцев назад. Тьма сгустилась над палатками, и где-то вдалеке группы молодых девушек объезжали периметр лагеря на лошадях, звеня серебряными колокольчиками и воспевая песни луне, чтобы отогнать злых духов.

Когда Алкадиззар потянулся к мечу, Фаир предупредительно поднял руку.

– Мы не берем с собой оружия, – сказал он. – Можешь взять клинок, чтобы нарезать мясо или разрешить чей-то спор, но не более. Если тебе понадобится меч, мы пошлем за ним.

Алкадиззар подавил плохие предчувствия и засунул украшенный камнями нож за пояс. Он выпрямился, и Фаир оглядел его, чтобы убедиться, что ничего не упущено.

– Ты готов, – объявил он, а потом его лицо омрачилось. – Ты уверен, что хочешь сделать это? Нет ничего постыдного в том, чтобы отказаться прямо сейчас. Ты можешь остаться в нашей палатке до конца собрания, и завтра все будет как раньше.

Принц вздохнул. Он хотел сказать Фаиру, что вожди не могут сделать ничего более ужасного, чем уже когда-то испытанное им в садах храма Крови, но вместо этого нетерпеливо направился к выходу из палатки.

– Показывай дорогу.

Фаир слегка поклонился, наградив Алкадиззара обаятельной улыбкой:

– Как пожелаешь, мой друг.

Вождь вел Алкадиззара сквозь холодную ночь. Чистое небо сверкало яркими звездами. Полное лицо Неру изливало свет своего благословения на лагерь. Звуки пира, доносившиеся от палаток, оглашали воздух; приглушенный смех и голоса женщин смешались с пустынными песнопениями. Принц впитывал звуки и запахи дыма, кожи и полотна и довольно улыбался.

Он чувствовал себя дома – ни один дворец или особняк не мог подарить ему это ощущение.

Палатка для собраний сияла в темноте. По бокам стояли две небольшие палатки, откидные двери которых были загнуты назад и приколоты «по-каравански», чтобы находившиеся внутри видели все в любом направлении. Ковры устилали пол каждой палатки, а небольшие жаровни не давали людям замерзнуть. Почти двадцать представителей племен собрались в этих палатках, они ели и пили вино, которое им предлагали скромные девы. Еще больше пустынных воинов слонялись небольшими группами снаружи, тихо беседуя друг с другом. Когда подошел Фаир, все они повернулись к нему и с уважением склонили головы.

– Подожди здесь, пока тебя не позовут, – сказал пустынный вождь, указывая на палатку справа. – Если хочешь, ешь и пей, а не хочешь – дело твое. Когда мы закончим свои дела, я пошлю за тобой.

Не дожидаясь ответа, Фаир нырнул в палатку для собраний.

Алкадиззар подавил раздраженный вздох. Видимо, эти собрания имели кое-что общее с судами Неехары – и там, и там людям приходилось долго сидеть и ждать. Он нашел свободное место на ковре внутри правой палатки и устроился там. К нему сразу же направилась юная девушка с чашей чанури, испускавшей кислый аромат. Принц поднял руку, чтобы девушка не заметила, как он поморщился.

– Не найдется ли разбавленного вина? – спросил он.

А потом принц ждал, наблюдая за тем, как Неру в эти ночные часы плыла сквозь небо. Его соседи в основном молчали, думая о своих заботах или просьбах, с которыми им хотелось обратиться к собравшимся вождям. Из большой палатки доносился ровный гул приглушенного разговора, время от времени прерываемый криком или смехом. В какой-то момент Алкадиззар услышал злобные крики и на мгновение подумал, что на собрании вот-вот вспыхнет поножовщина, но остальные представители племени не обратили на этот шум внимания, и через несколько минут крики прекратились так же резко, как начались.

Одного за другим людей, сидевших вокруг него, вызывали к вождям. Некоторые аудиенции длились дольше других, и почти всегда мужчины выходили с непроницаемым лицом, стараясь не показать своих эмоций. Раз двое мужчин в черных одеяниях вывели из палатки одного из просителей. Этот человек скрючился от боли, прижав руку к животу. Кровь стекала между его сжатыми пальцами, он приглушенно ругался, скрываясь в темноте.

К полуночи Алкадиззар остался в одиночестве. Девы тоже ушли, и угли в жаровнях почти погасли. Разговоры в палатке не стихали. Принц вздохнул и глотнул вина, предполагая, что Фаир уже забыл о том, что Алкадиззар ожидает снаружи.

Остальная часть лагеря погрузилась в тишину. Безмолвный ночной воздух сквозил прохладой, полная луна освещала склоны холмов. Алкадиззар дышал холодным воздухом, который очистил его голову от лишних мыслей и помог сосредоточиться.

Понемногу у него стало возникать неприятное ощущение, будто за ним наблюдают.

Алкадиззар продолжал глубоко дышать, пытаясь не показать свою тревогу. Исследуя глазами бездонные тени за пустым караванным навесом напротив своей палатки, он осушил кружку с разбавленным вином, отставил ее в сторону, расслабленно положил руку на бедро, всего в паре дюймов от рукояти клинка, и начал ждать, когда покажется незримый наблюдатель.

Шли минуты, но ощущение оставалось. Более того, оно стало сильнее. Алкадиззару почудилось, будто он увидел еле уловимое движение в тенях рядом со стенкой палатки для собраний. Он повернулся боком, пальцы скользнули к украшенной камнями рукояти кинжала.

Вот! Он заметил на фоне большой палатки какого-то человека, который медленно и будто нерешительно пробирался вперед. Алкадиззар не увидел у него оружия, но один только его взгляд стоил любого острого лезвия. Неужели это какой-то колдун или беспокойный дух, живущий на холмах к северу от большой долины?

Через некоторое время человек остановился, по-прежнему прячась в тени за палаткой. Алкадиззар почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Наконец он не выдержал.

– Я вижу тебя, – сказал он, медленно вставая на ноги. – Кто ты такой, что прячешься в тени, будто шакал? Ты вор или убийца? Покажись!