Текст книги "Солдат номер пять (ЛП)"

Автор книги: Майк Кобурн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Никакой из наших «бортов» не высвободится еще три дня. Ближе всех к этому району находится эскадрон «D», и я уже сообщил им, чтобы они знали, что «Два ноля» могут направиться в их сторону, но теперь это представляется маловероятным. Как бы то ни было, обе половины «D» находятся более чем в 150 кликах к юго-западу от первоначального места расположения НП. Бог знает, как далеко они сейчас. Но я могу всегда обратиться к американцам, может, они организуют поисково-спасательную операцию.

– Нет, с последствиями будем разгребаться сами. Запишите личный состав «Браво Два Ноль» как пропавших без вести. Сообщите об этом всем наземным позывным, а также предупредите всех наших вертолетчиков, чтобы они следили за аварийными частотами, когда будут находиться к северу от саудовской границы, на предмет возможных передач.

– Ближайшие родственники? – спросил оперативный офицер.

– Нет, с этим мы пока повременим. Я хочу быть на сто процентов уверенным, что они потерялись, прежде чем сообщать родственникам. Нет смысла беспокоить их без необходимости.

Командир обратил внимание на огромную оперативную карту, закрепленную на стене: булавки, ленты, линии ручкой указывали на текущие операции и местоположение групп. Просканировав карту, его взгляд наконец сфокусировался на отметке «Браво два ноль», все еще стоявшей на месте рядом с северным ОМС, примерно в 200 с лишним километрах к северо-западу от Багдада.

– До Сирии еще чертовски далеко, особенно если учесть, что там нет друзей, готовых помочь. И что произойдет, если они туда доберутся? Мы даже не знаем, как отреагируют сирийцы. Возможно, они просто передадут патруль обратно иракцам.

Обернувшись к двум молчаливым офицерам, он продолжил:

– Не самое удачное начало нашей кампании, не так ли? Будем надеяться, что они выберутся целыми и невредимыми. Лучше пойду и сообщу полковнику. Уверен, он будет очень доволен. Какой провал!

С этими словами он удалился, оставив двух своих подчиненных обдумывать дальнейшие действия.

Прошло несколько дней после сообщения об обнаружении патруля, прежде чем поближе к району его ответственности смогли отправить вертолет. Но к тому времени бóльшей части патруля было уже невозможно оказать какую-либо помощь.

ГЛАВА 8
Ирак, январь 1991 года, вечер четвертого дня / день пятый: последние часы на свободе

Такси никак не было рассчитано на перевозку шести человек, тем более если пятеро из них были одеты в военное снаряжение, поэтому пространство внутри машины было сильно ограничено.

– Вот так-то лучше, правда, ребята? – Энди был в полной эйфории. – Давайте включим обогреватель. – Он начал возиться с несколькими кнопками на приборной панели, и через мгновение по салону распространился великолепный поток горячего воздуха.

Я достал карту и «Магеллан» и начал определять наше местоположение; нам меньше всего хотелось подъехать прямо к пограничному посту, не заметив его. Посветив лучом фонарика вдоль отметки трассы на карте, я заметил к северу от нас указатель поворота на дорогу, которая отходила от основного шоссе и шла на северо-запад к границе.

– Энди, примерно в 70 кликах отсюда есть развилка. Нам нужно свернуть на нее, чтобы съехать с основной трассы и выйти к границе.

– Да, хорошо, Киви, – ответил он. – Спроси у нашего друга, что там на пограничном посту, что за военные.

– Как, черт возьми, я должен это сделать? Он не говорит по-английски!

– Просто покажи ему карту, чтобы он понял.

Я повернулся к сидящему рядом со мной арабу. Его глаза были такими огромными, что, если бы они увеличились еще больше, то уверен, они буквально выскочили бы из глазниц.

– Этот парень просто обделался, – сказал я Бобу. – Надо было просто оставить его с остальными.

– Да, но теперь уже слишком поздно. Ему просто нужно вести себя прилично и не делать глупостей.

Голова полицейского нервно вертелась между нами, он понимал, что разговаривают о нем, но не знал, хорошо это или плохо. Положив перед ним карту, я попытался показать ему то, что хотел узнать Энди.

– Сирия здесь. – Я ткнул пальцем в карту. – Ирак здесь. – Я повторил этот жест еще раз, и потом провел пальцем по шоссе до иракско-сирийской границы. – Солдаты, полицейские, военные? – спросил я, упираясь пальцем в границу.

Он с минуту изучал карту, потом его осенило, что я имел ввиду, и очень разволновался. Бормоча по-арабски, он пару раз вклинился с фразой «Солдаты, солдаты, много солдат…». Затем сделал вид, что стреляет из винтовки, при этом все больше и больше нервничая. Думаю, он представлял себя в зените славы, в пограничной перестрелке с сумасшедшими иностранцами, набившимися в машину.

– Ладно, все в порядке, – произнес я, похлопав парня по руке и пытаясь его немного успокоить. Меньше всего нам нужно было, чтобы он сходил с ума на заднем сиденье машины.

– Энди, я думаю, он пытается сказать, что на границе полно войск. – Меньшего я и не ожидал.

– Хорошо, хорошо. Я понял.

Мы сделали уже около десяти кликов, когда я взглянул на «Магеллан».

– Думаю, минут через сорок тебе стоит начать искать этот поворот, приятель.

– Хорошо, Киви, не беспокойся.

Жара в машине была довольно сильной, но после последних нескольких дней это только усиливало удовольствие. По мере того как тепло расслабляло наши мышцы, до этого скованные холодом, нас начало все больше клонить в сон. Уже минут через двадцать мы начали дремать.

Хотя я и не спал, но определенно грезил, когда смена направления движения машины вернула меня в осязаемый мир. Дорога наконец прервала свое устойчивое прямое направление на северо-запад, отклонившись на 20 или около того градусов вправо, чтобы уйти в основном на север.

Выглянув в левое окно, я с тревогой увидел, как мимо промелькнул нужный нам поворот. Скорость автомобиля почти не изменилась.

– Энди, – начал я. – Вон та дорога, по которой нам нужно ехать.

– Не беспокойся об этом, – ответил он голосом, не терпящим возражений. – Мы проедем здесь, бросим машину, а затем пройдем последние пару километров до границы. Следи за картой… Далеко еще до границы? – последовал затем вопрос: – Походу, ехать еще недолго.

Еще раз взглянув на карту, я быстро прикинул расстояние.

– Примерно 40 кликов. При такой скорости мы окажемся там меньше чем через полчаса.

– Хорошо. Скажи мне, когда мы будем в паре кликов.

Оставшись при своем собственном мнении, я еще раз взглянул на карту. Мне хотелось, чтобы к моменту, когда нужно будет бросить машину, мы находились уже рядом с границей. В паре километров от нее находилась разросшаяся пограничная деревня, которая образовалась вокруг контрольно-пропускного пункта. Кроме того, практически рядом с деревней протекала река Евфрат, а это означало, что здесь, вероятно, также находилось большое количество сельскохозяйственных рабочих. Не самое лучшее место для того, чтобы пытаться бросить машину, особенно в столь ранний вечер.

Как оказалось, мы уже добрались до окраины города. Фары такси все чаще освещали ветхие постройки и небольшие посевы у дороги. Все, кто находился в машине, были настороже, – все чаще встречающиеся фермы и дома не оставались незамеченными.

– Думаю, нам лучше поскорее бросить машину, Энди, – начал Динжер. – Здесь становится немного оживленно.

Не успел он произнести эти слова, как справа от нас появился знак, написанный на арабском и английском языках: «Контрольно-пропускной пункт».

Энди притормозил машину за заброшенной развалюхой у обочины, когда показался «хвост» автомобильной колонны. Примерно в 700 метрах впереди виднелся тускло освещенный военный блокпост, солдаты осматривали очередь машин, ожидающих проезда.

– Черт! – Выругался Энди. – Как далеко мы находимся от границы?

– Примерно 16 кликов, – сразу же ответил я.

– Открывай капот, – сказал Динжер. – Пусть все выглядит так, будто мы сломались.

Он выпрыгнул из машины и поднял капот. Хотя у солдат не было никаких шансов разглядеть нас ночью на таком расстоянии, лучше перестраховаться.

Энди повернулся на своем сиденье и заговорил прямо с полицейским.

– Переезжайте на ту сторону, – сказал он, выполняя руками жесты, будто он управлял автомобилем. – Потом заберете нас.

Ты, должно быть, чокнулся, – проворчал Боб, – он ни за что не сделает этого. Он побежит прямо на КПП и сдаст нас!

– Вперед, – шипел Динжер через открытую дверь, прекращая дискуссию. – Давайте пошевеливаться!

Я открыл дверь и направился к задней части такси. Боб последовал за мной, проговорив:

– Знаешь, надо бы его убрать… Он направится прямо к тому участку, и мы снова окажемся в дерьме.

Пока мы размышляли, полицейский вышел из машины и стоял возле нее, нервно разминая руки, качая головой то в одну, то в другую сторону.

Думаю, в глубине души все понимали, что должны были убить его, но, находясь так близко к границе, мы были уверены, что сможем проехать оставшиеся несколько километров под покровом темноты с запасом времени. Как оказалось, его убийство, возможно, только отсрочило бы нашу участь.

Нам еще не было это известно, но мы уже вклинились на некоторое расстояние вглубь позиции иракской бригады. На километры вокруг были сотни войск, сгрудившихся в казармах и окопавшихся на оборонительных позициях.

Мы быстро свернули на западную дорогу, идущую перпендикулярно шоссе, а затем изменили курс и снова направились на север. Поездка в такси, безусловно, принесла одну пользу: моя одежда была совершенно сухой. Впервые за несколько дней я чувствовал себя хорошо отдохнувшим и почти не замечал холода.

Мы держались параллельно дороге на расстоянии около километра и вскоре миновали блокпост, который, судя по всему, работал в прежнем режиме.

К сожалению, на этом передышка закончилась, потому что, когда мы преодолели небольшой подъем, расположенный перед нами, начался настоящий ад.

Бам, бам, бам. Град автоматного огня и красных трассеров пронесся над нашими головами, заставив пятерых из нас упасть на землю. Мы тут же открыли ответный огонь, трассирующие пули из наших пулеметов прочертили смертоносную полосу в сторону врага, развернувшегося внизу.

– Отход влево, отход влево! – Крикнул Энди, вскакивая на ноги и направляясь к заброшенным зданиям, которые находились так заманчиво близко, не более чем в 70 метрах от нас.

Противник под нами представлял собой значительные силы, в темноте невозможно было угадать его численность, но масса огня, направленного в нашу сторону, говорила о том, что численно мы сильно уступаем. К счастью, как это обычно бывает с неопытными стрелками, большинство их выстрелов прошло мимо, поскольку солдаты не предусмотрели возможность стрельбы ночью. Впрочем, долго это не продлится – очень скоро они разберутся, что к чему.

К вражеской позиции подъехали две машины, ненадолго осветив десятки лежащих на земле солдат, после чего погасили фары и выгрузили новых бойцов.

– Пора убираться отсюда, – крикнул Легз, когда мы один за другим последовали примеру Энди и благополучно пробрались в скопление заброшенных домов, причем весь огонь противника по-прежнему был направлен на наше прежнее место.

– Должно быть, мы, когда переваливали через гребень, спроецировались на фоне неба, – выдохнул Боб между вздохами. – И очевидно, они снова потеряли нас из виду, когда мы опустились на землю.

Пробежав между домами, мы направились к границе, пройдя в 100 метрах от вражеских войск, которые все еще с энтузиазмом вели огонь.

В конце концов нам повезло: раздался вой сирены воздушной тревоги, за которым почти мгновенно последовали гулкие раскаты выстрелов из зенитной артиллерии в ночное небо. Военные самолеты союзников были начеку. Земля содрогалась от ярости артиллерийского обстрела, огромный зонтик красных трассирующих снарядов тянулся в иракское небо, отчаянно ища ненавистные бомбардировщики.

Чтобы сократить расстояние до границы и сбить с толку преследователей, мы свернули на восток, к Евфрату, и быстро выбежали на дорогу, хотя нам пришлось спрятаться от проезжавших мимо бронетранспортеров, которые заставили нас остановиться на обочине шоссе. Несомненно, они направлялись на подкрепление войскам, уже прочесывающим местность позади. Как только машины проехали, мы перебежали дорогу и сразу же оказались среди небольшого квартала глиняных и каменных домов. Это было типично для многих маленьких деревень, возникших вблизи приграничного дороги; здесь люди могли воспользоваться проходящим транспортом, а также богатыми сельскохозяйственными угодьями, которые граничили с рекой.

Быстро и бесшумно двигаясь по голой грунтовой улице, разделявшей дома, мы через несколько минут добрались до реки.

– Подожди секунду, – срочно прошептал я Энди. – Давай возьмем по фляге воды, пока есть такая возможность.

Нам всем не хватало драгоценной жидкости, и минутка, потраченная на то, чтобы наполнить флягу в Евфрате, могла оказаться спасительной в дальнейшем.

Спустившись к кромке воды, я впервые взглянул на могучую и древнюю реку. Она была огромной, шириной не менее 600 метров, и течение было сильным.

– Закончили? – Спросил Энди, и получив в ответ кивок, добавил. – Тогда пошли.

Сам же он пошел впереди. Я был следующим, за мной шли Боб, Легз и Динжер. Поначалу мы двигались по небольшой дорожке, идущей вдоль реки. К счастью, над нами возвышался трехметровый берег, скрывавший наше продвижение. Но вскоре берег исчез, и тропинка вернулась обратно к деревне, заставив нас срезать путь на север, чтобы не сбиться с направления.

Пока мы патрулировали, каждый мускул в моем теле был напряжен, готовый взорваться действием. Кровь снова стучала в ушах, глаза вглядывались в ночь в поисках возможной угрозы. «Миними» в моих руках, снятый с предохранителя, был уже совсем легким, и я знал, что еще один залп – и последние боеприпасы будут израсходованы. Помимо этого, у меня оставалась пара магазинов от винтовки М16, которые я все еще носил с собой на крайний случай (приемное окно у «Миними» было взаимозаменяемо, в него можно было вставлять магазины от М16).

Мы подошли к окраине еще одной небольшой деревни, и Энди на минуту остановился, чтобы сориентироваться.

– Далеко еще до границы, Майк?

Взглянув на ЖК-дисплей «Магеллана», я увидел мигающий индикатор низкого заряда батареи. «Не делай этого со мной, мне просто нужно, чтобы ты продержался еще пару часов», – мысленно произнес я, пытаясь заставить прибор работать. С трудом, но она начала выдавать информацию.

– Осталось чуть больше шести кликов. – На карте была отмечена телекоммуникационная вышка на границе между Сирией и Ираком, и по мере того как мы незаметно продвигались на север, ее красные сигнальные огни становились видны даже на таком расстоянии. Мы были уже так близко.

Теперь наш азимут привел нас к полю с посевами. Продвигаясь вперед, мы снова оказались в необычной ситуации: на расстоянии более чем на пару метров в любом направлении ниже уровня головы невозможно было ничего разглядеть, но все остальное выше этого уровня было легко различимо, купаясь в радужном лунном свете. Мы чувствовали себя совершенно незащищенными.

Двадцать минут спустя наступил конец нашей попытки уйти на свободу; это был последний раз, когда мы впятером действовали вместе как патруль.

Мы остановились, чтобы осмотреть большой овраг, который теперь преграждал нам путь, небольшой ручей у его основания вливался в Евфрат в 50 метрах к востоку.

– Мы с тобой спустимся вниз и осмотрим другую сторону, – сказал мне Энди. – Передай это остальным».

Я кивнул и поднялся, чтобы вернуться к Бобу, который стоял в десяти метрах позади. Пока я это делал, с тыла патруля раздался спорадический огонь, за которым сразу же последовала длинная автоматная очередь, которая могла быть только из «Миними» Динжера. Внезапно трассирующие пули полетели со всех сторон, в том числе и с другой стороны оврага. Мы умудрились выйти прямо на подготовленные оборонительные позиции иракцев.

Качнувшись влево, я припал к земле, вытянув вперед левую руку, чтобы откинуть складные сошки, которые находились под цевьем пулемета. Я услышал тот приятный звук, с которым отработали рабочие части «Миними», выпустив очередную порцию огня в сторону маленьких красно-белых вспышек, сверкавших вокруг. Пулемет Боба сделал то же самое.

И снова большинство пуль летело над моей головой, но на этот раз это было слабым утешением – возможности у нас заканчивались.

Клац – мое оружие перестало стрелять.

– Черт! – Заорал я, ни к кому конкретно не обращаясь, и снова взялся за рукоятку затвора. Тренировки по устранению задержек при стрельбе, предусмотренные руководящими документами, ушли в прошлое. Потребовалось бы слишком много драгоценных секунд, чтобы завершить сложную процедуру освобождения патронника и перезарядки, которую мы изучали на тренировках. Я знал, что у меня в ленте только что закончились последние патроны, поэтому перекатился на правый бок, достал из подсумка магазин и с силой всадил его в корпус «Миними», и на миллионную долю секунды позже дослал вперед патрон, передернув затвор.

Вражеский огонь уже начал нащупывать наше местоположение, подбираясь слишком близко. Посмотрев направо, я увидел, что Энди уже скрылся в безопасной лощине – разумный шаг, учитывая обстоятельства, – и оглянулся назад, туда, где был Боб, чтобы передать ему, чтобы он сделал то же самое, но его не было видно.

Пришлось принимать решение. Если я останусь на месте, то в мгновение ока превращусь в швейцарский сыр. Поднявшись на одно колено, я опустошил остатки магазина в направлении, откуда велся наиболее плотный огонь, а затем промчался десять с лишним метров до оврага и бросился вниз по его крутому склону. Каскад камней и земли сопровождал мое падение на дно, где меня ждал Энди.

– Где, сука, остальные? – Потребовал он голосом, едва слышным из-за непрекращающегося винтовочно-пулеметного огня.

– У меня нет ни малейшего понятия! – Крикнул я ему в ответ, мое сердце колотилось так быстро, что казалось, оно вот-вот взорвется. – Там, наверху, просто кошмар какой-то! В одну минуту Боб был рядом со мной, в другую – ничего. Должно быть, он отошел к реке вместе с Динжером и Легзом!

– Ладно, давай спустимся вниз, к Евфрату, и посмотрим, сможем ли мы их встретить.

Сердцебиение пришло в норму, наверное, всего 180 ударов в минуту против 300 несколькими минутами ранее.

– Давай, приятель, все равно надо уходить отсюда.

По мере того, как мы продвигались по оврагу, огонь вокруг нас начал стихать, пока, наконец, не стали раздаваться лишь редкие выстрелы.

– Похоже, у них вышло время для стрельбы, – сказал я, вынимая пустой магазин из своего оружия и убирая его в подсумок. Но на этом закончилась и моя замена магазина. – Вот дерьмо! – Прошипел я.

Энди остановился и повернулся ко мне, держа оружие наготове.

– В чем дело?

– Я потерял последний магазин. Должно быть, он выпал где-то во время контакта.

– Господи, и это все? Не волнуйся об этом, через час мы будем за границей, и тогда это не будет иметь значения.

Через несколько минут мы наткнулись на препятствие. В овраге оказалась большая бетонная плотина, слишком высокая, чтобы ее преодолеть. Пришлось выбираться обратно на поле, а затем продолжать путь на восток, к реке. Через сто метров мы оказались на берегу Евфрата и начали искать хоть какие-то следы Боба, Легза или Динжера, но их нигде не было.

– Черт! – Выругался Энди. – Ну, теперь остались только мы с тобой, Киви. По крайней мере, у тебя есть «Магеллан».

Глядя на темные воды, я на мгновение почувствовал искушение прыгнуть в воду и переплыть на другой берег, чтобы избежать петли, которая медленно, но верно затягивалась на нашей шее. Но я знал, что пытаться преодолеть в нашем состоянии ледяное, быстрое течение – значит навлечь на себя беду. Это должно было оставаться последним вариантом.

– Мы не можем двигаться по берегу реки, – начал Энди. – Вон на том мосту взад-вперед ходят часовые.

Не далее, как в 150 метрах к северу через реку проходил автомобильный мост, охраняемый иракцами.

Повернувшись к сержанту, я сказал:

– Очевидно, у них тут прорыто что-то вроде стрелковых окопчиков. Войска сидят на месте и либо ждут, когда мы свалимся туда, либо дожидаются рассвета. В любом случае нам придется пробиваться. У нас осталось несколько драгоценных часов темноты.

– Что ты предлагаешь?

– Думаю, нам придется пробираться через них на леопардовых лапах. Так мы увидим их раньше, чем они нас, и сможем избежать столкновения. Есть шанс, что, как только мы пройдем, то сможем добраться до границы. Сколько у тебя осталось патронов?

– Кончились, – ответил Энди.

– Я не собираюсь отдавать свой «Миними» иракской армии без боя.

Я посмотрел на кусок черно-синего металла, ставший за последние несколько дней частью меня, но теперь лишенный зубов, позволявших ему больно кусать. Переместившись к берегу реки, я погрузил оружие в камыши, росшие в мутной воде у самого берега.

После снял с себя РПС и начал рыться в различных подсумках, перекладывая нужные вещи из ременной системы в карманы. Полная фляга воды, «Магеллан», немного сублимированной еды, мой аварийный комплект выживания… Все остальное было отправлено в Евфрат. Энди без колебаний последовал моему примеру. В предстоящем пути нам нужно было быть как можно менее обремененными. Через несколько минут мы были готовы.

– Это все, Киви! – Подтвердил Энди. – Веди!

Я снова двинулся впереди, на запад через поля, чувствуя себя без оружия совершенно голым, но уверенный, что узнаю точку, где нам нужно будет спуститься на землю и начать ползти. Через десять минут или около того я опустился на одно колено, совсем недалеко от места нашей последней встречи с противником, и обратился к Энди:

– Теперь нужно двигаться ползком.

– Тогда давай сделаем это.

Опустившись на живот, я начал мучительно медленно ползти на коленях и локтях по ровной пашне, лишь изредка приподнимая тело на несколько дюймов, чтобы перебраться через одну из многочисленных насыпей, пересекавших этот участок.

Наш маршрут пролегал мимо трех вражеских позиций, причем одна из них находилась так близко, что я мог разглядеть силуэты четырех солдат в окопах, которые передавали друг другу сигареты и тихо шептались на арабском языке. Когда мы находились так близко, с каждым дюймом я приостанавливался, чтобы проверить, не заметили ли нас, но враг, казалось, не замечал нашего продвижения. Это было одно из самых нервных занятий в моей жизни.

Попеременно сменяя друг друга, мы двигались так, казалось, целую вечность, но на самом деле это был всего лишь час – час, чтобы преодолеть около 100 метров. Время работало против нас, и это была тяжелая цена за столь малое расстояние. Наконец показалось, что линия вражеских войск преодолена, что мы успешно прорвались. В течение 20 минут я не видел и не слышал ничего, что говорило бы об обратном, поэтому, поначалу нерешительно, я медленно поднялся на одно колено, и на пару минут застыл неподвижно в таком положении, проверяя поверхность воды и оценивая ситуацию.

– Вроде бы все выглядит нормально, приятель. – Я вернулся к Энди и снова начал двигаться вперед в полуприседе. – Давай делать диди-мау.

Еще некоторое время мы двигались так же, каждые несколько минут делая паузы, чтобы осмотреть местность и послушать, нет ли врага. Вскоре, однако, местность начала работать против нас: сочетание застроенной территории на юге и оврагов на севере направило нас в ту сторону, куда нам идти не хотелось. В конце концов до нас дошло, что местность заставит нас вернуться на основную дорогу, где мы точно не хотели оказаться.

– Нам придется пересечь перекресток, иначе через минуту мы снова окажемся на главной дороге, – прошептал я.

– Черт, на той стороне вáди куча солдат. Только этого нам не хватало!

– Ну и что ты предлагаешь? Они здесь повсюду, черт возьми!

Энди на минуту замолчал.

– Придется рискнуть. Может быть, мы уже находимся дальше к западу от них.

Без лишних разговоров мы снова стали пробираться на север и спустились в глубину сухого русла. За пару минут я добрался до противоположного края – само русло оказалось гораздо мельче. Остановившись на вершине, я простоял неподвижно около пяти минут, отчаянно ища хоть какой-то намек на то, что находится дальше, но мои пытливые глаза и уши встретили лишь тишина и непроницаемая чернота.

Снова полуприседая, я начал медленно пробираться вперед, с каждым шагом обретая уверенность. Возможно, все было так, как предположил Энди, и войска находились дальше на восток. Все произошло в тот момент, когда я был в 50 с лишним метрах от вáди, а Энди шел чуть позади меня.

Жизнь мне спасло взведение затвора АК-47. Резкое лязганье металла дало мне долю секунды, чтобы упасть на землю до того, как все полетит кувырком. Я только успел увидеть, как Энди успел прыгнуть под прикрытие сухого русла, прежде чем на меня обрушился град огня из целого ряда стрелковых ячеек, которые тянулись с востока на запад, насколько хватало глаз. Теперь стало понятно, что у меня серьезные проблемы.

Иракцы находились примерно в 20 метрах от меня, с интервалом в 10 метров, и, к счастью, они выбрали для своих позиций поля с посевами. Каждое поле было отмечено небольшими валами из утрамбованной земли, один из которых в этот самый момент стал объектом моей привязанности. Я отчаянно вжимался в скудное укрытие, используя вал в качестве насыпи для поглощения тех пуль, которые действительно почти находили свою цель.

Должно быть, солдаты потеряли меня из виду, как только я упал на землю, и поэтому их неточный и спорадический огонь теперь велся во всех направлениях, – они пытались перестрелять любую тень или куст, под которым им мерещилось движение, и который представлял угрозу. Минут через десять или около того стрельба снова затихла до редких выстрелов.

Двое более смелых солдат набрались храбрости и двинулись вперед, чтобы осмотреть «место убийства» на предмет наличия того, что должно было быть очень изрешеченным трупом. Пошатываясь, как пара обезьян, они спустились к краю оврага и прошли в двух метрах от того места, где лежал я. Пока они стояли и осматривали сухое русло, направив свои АК вглубь него, разговаривая и смеясь, я затаил дыхание, боясь, что они увидят пар, который я выдыхал.

«Ну же, ублюдки, отваливайте». – Думал я про себя, впившись глазами в их спины, желая силой воли заставить их повернуться и уйти, не заметив меня.

Как ни в чем не бывало, через цепь иракцев проехал автомобиль, водитель которого маневрировал таким образом, чтобы осветить вáди по всей длине. Путь к отступлению теперь был просто отрезан.

Затем оба солдата вернулись к своим товарищам, даже не взглянув на меня, уверенные в том, что никто не воспользуется сухим руслом, чтобы напасть на них снова этой ночью.

В голове у меня все крутилось, я пытался разработать план действий, чтобы выбраться из этого щекотливого положения с целыми и невредимыми яйцами. Удивительно, но, оценивая ситуацию и свои шансы на выживание, я чувствовал себя очень спокойно.

Первым делом мне нужно было уйти от света фар автомобиля, который определенно фокусировал внимание солдат прямо передо мной. Извиваясь, как гусеница, я начал отползать в противоположном направлении, прижимаясь к невысокой стенке вала, чтобы спастись от смерти. Мне потребовалось больше часа, чтобы продвинуться на 20 с лишним метров и выйти из-под слепящего света фар.

С этого момента я начал ползти вдоль вала немного быстрее, пока не наткнулся на первое препятствие: еще один вал, перпендикулярный тому, вдоль которого я двигался. Перебраться через него означало бы выставить себя солдатам наверху, а такая возможность мне не нравилась. Изменив положение так, чтобы теперь растянуться рядом с новым валом, я поднял над ним правую руку и, используя ее как рычаг, медленно втащил оставшуюся часть тела наверх. Оказавшись там, я быстро перекинул ногу, а затем как можно тише перекатился на дальнюю сторону. Закончив процедуру, я затаил дыхание, ожидая, не заметил ли кто-нибудь. К счастью, иракцы наверху были вполне счастливы дождаться рассвета, который теперь стремительно приближался.

Я позволил себе взглянуть на подсвеченный циферблат своих дайверских часов. «Вот дерьмо! – Подумал я про себя, – у меня осталось чуть больше 80 минут до того, как ночь превратится в день».

Перевалившись на новое поле, я лишился прикрытия в виде вала и, соответственно, продолжил ползти на восток со скоростью, которая, как я надеялся, не привлечет внимания. С поля, на котором я находился, открывался неограниченный обзор местности, мне удалось разглядеть, что иракцы оборудовали свою оборонительную линию параллельно небольшой дороге, несомненно, ведущей к мосту неподалеку. В ста с лишним метрах к востоку от моей нынешней позиции были установлены две большие военные палатки, которые, как я предполагал, должны были служить командным пунктом для этих войск.

О движении на юг, запад или восток не могло быть и речи; вариант пробраться через разрозненные позиции в двадцати с лишним метрах к северу тоже не слишком привлекал, но мне нужно было принимать решение. Я отчаянно осматривал местность, ища хоть какую-то отсрочку, хоть какой-то путь к спасению, и наконец моя сосредоточенность была вознаграждена. Небольшое изменение рельефа местности в 30 метрах от меня подсказало, что здесь, возможно, проходит небольшая канава или вал, идущий с севера на юг, разделявшие две иракские позиции. Это было не так уж много, но и других вариантов не было.

Настолько быстро, насколько я осмелился, мне удалось добраться до участка пересеченной местности и, к своему удивлению и огромному облегчению, обнаружил, что это была дренажная канава глубиной около полуметра – идеальный вариант. Не теряя времени, я проскользнул в нее и сразу почувствовал себя в безопасности. Они никак не могли увидеть, как я сюда заползаю. Единственная причина для беспокойства заключалась в том, что дно канавы было выложено гравием, и мне нужно было быть осторожным с шумом, который могли вызвать мои движения.

Кому-то другому такой образ действий мог показаться самоубийством, невозможным безумием – ползти навстречу врагу, пытаясь проскочить мимо него. При других обстоятельствах я, возможно, и согласился бы, но сейчас мне было уже все равно. Мне нужно было действовать, и это был мой выбор. Медленными, контролируемыми, извивающимися, как гусеница, движениями я начал бесшумно пробираться вперед, прижимая лицо к земле так, чтобы не допустить ни малейшего отблеска света от него.

Все мое естество было сосредоточено на этом единственном действии: я все ближе подбирался к вражеским позициям и относительной свободе, которая, как я надеялся, ждала меня на другой стороне. Я убедил себя в этом: как только мне удастся пройти эту оборонительную линию, я буду дома, а до границы останется всего пара километров. Именно эта цель и заставляла меня идти вперед.