Текст книги "Танцующие в темноте"

Автор книги: Маурин Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Она родила еще одного ребенка, девочку, назвали Труди, – только и сказала она.

В другой вечер он спросил:

– Почему ты ждала меня возле школы в тот день, Фло? Мне всегда было интересно.

– Я хотела с тобой познакомиться. Я знала твоего отца, помнишь?

– Верно. Какой он был? Мать о нем редко рассказывала, только то, что он погиб на этой подводной лодке.

– На «Тетисе». Он был тот еще, твой отец. Самодовольный, очень высокого мнения о себе. Женщины бегали за ним толпами. – Быть может, ей следовало бы дать более положительную, более лестную характеристику, но, по крайней мере, она не сказала, что его отец лгал, глазом не моргнув.

На лице Хью появилось подобие улыбки.

– Не такой, как я.

– Не такой, и я рада этому. – Ей не нравилось, как он говорит о прошлом, как будто на будущее он уже махнул рукой.

Том, как обычно, шумел, издавая звуки самолета или машины, хотя его положили спать несколько часов назад, но Хью, казалось, не замечал ни очаровательного сына, ни привлекательной жены, которая, может быть, была самой обычной, но при этом хорошей девушкой, стремившейся быть хорошей женой. Кармел было только двадцать три года: ей нужен был муж, который делал бы нечто большее, чем просто регулярно приносил зарплату. Если бы только Хью время от времени выходил с ней куда-нибудь, она была бы счастлива, но ему, казалось, на это наплевать. Том несколько раз подпрыгнул у нее на животе.

– Перестань, Том, – задохнулась Фло. – Ты что, убить меня хочешь?

– Пойдем к тебе пить чай.

– Времени нет, Том. Я на работу опоздаю. – Иногда, когда шел дождь, она брала его на площадь Уильяма и читала ему книжки. Он был в восторге. – Я куплю тебе леденец, а потом отведу к маме.

Его последний прыжок у нее на животе был довольно болезненным.

– Ладно, Фло.

Когда она вернулась в кухню, там все еще был беспорядок. Это было непохоже на Кармел – обычно она содержала дом в идеальном порядке. Она прошла в гостиную и услышала голоса, один из них мужской.

– Кармел! – позвала она.

Кармел в кримпленовой мини-юбке появилась только минут через пять. Помада у нее на губах была размазана.

Фло нахмурила брови.

– Хью дома?

Девушка вызывающе посмотрела на нее.

– Нет.

– Понимаю.

– Сомневаюсь, что понимаешь, Фло. Если бы ты была замужем за этим занудой Хью О'Мара, тогда ты могла бы что-то понимать.

– Это не мое дело, верно? – Фло считала, что не имеет никакого права осуждать моральный облик другой женщины, но у нее болело сердце за своего несчастного сына.

Тому исполнилось пять и он пробыл в школе всего несколько недель, когда Кармел ушла навсегда.

– Она уехала в Брайтон с каким-то типом, с которым познакомилась в клубе, – уныло сказал Хью. – Она сказала, что взяла бы с собой Тома, но ее новый парень не хочет проблем с ребенком. Она сказала: «Фло присмотрит за ним».

– Буду рада. – До этого никогда бы не дошло, если бы мне оставили моего ребенка, подумала Фло печально.

– Нет необходимости, – сказал Хью своим невыразительным голосом. – Я переезжаю к матери. Она присмотрит за Томом. Она его редко видела, только когда я брал его туда.

Фло отвернулась, ее губы искривились от горечи. Она думала, что видит внука в последний раз. Но в тот день, когда семья переехала на Клемент-стрит, Том О'Мара после школы ворвался в прачечную. Он был полной противоположностью своему отцу в детстве: неопрятный, необузданный, переполненный энергией.

– Привет, Фло, – пропел он.

– Что ты здесь делаешь? – изумленно спросила она. Он должен был отклониться на полмили в сторону от своего маршрута, чтобы попасть сюда. Она заметила, что на обоих его коленях вверх ногами нарисованы череп и кости. – Миссис О'Мара будет сильно волноваться, не зная, где ты.

– Ты имеешь в виду бабушку? Она мне не нравится. Мама всегда говорила, что она старая корова. Сделаешь мне чаю, Фло? – Он уселся на скамейке, и «леди» тут же засуетились вокруг него.

– Как же это Кармел Макналти могла бросить такого ангелочка?

– Вылитый Хью!

– Копия Кармел!

С тех пор Том никогда не упускал случая забежать на чашку чая после школы.

3

Мистеру Фрицу, ровеснику века, исполнилось семьдесят пять лет, он постепенно слабел. Его руки и ноги распухли и искривились из-за артрита, и было больно смотреть, как он с палочкой тяжело спускается и поднимается по лестнице на подвальный этаж. Хуже того, перестали функционировать и более важные части его тела. Теперь они с Фло редко ездили на остров Мэн, и то только для того, чтобы просто лежать в объятиях друг друга.

– Прости, Фло, – говорил он угрюмо. – Я как одна из моих старых стиральных машин. Мне нужен ремонт. Новый мотор совсем бы не помешал.

– Не говори глупостей, дорогой. Я и сама не в лучшей форме, – отвечала Фло. На самом деле она чувствовала себя прекрасно, и ей очень недоставало его ласк.

Все чаще из Ирландии стали приезжать его родственники. Фло с трудом узнавала в женщинах и мужчинах средних лет с суровыми глазами тех детей, с которыми она когда-то играла, кого водила на прогулки и в кино. К ней они относились враждебно и подозрительно. Она чувствовала, что они боятся чрезмерного влияния, которое она, по их мнению, оказывала на человека, с которым так долго делила кров, – дом, стоивший сейчас многие тысячи фунтов, не говоря уже о шести прачечных. Фрицы-младшие стали вдруг проявлять очень большую заботу о благополучии отца.

– Гарри хочет, чтобы я жил с ним в Дублине, – сказал мистер Фриц однажды вечером после того, как к нему на выходные приехали Бен и Гарри. – А еще я на днях получил письмо от Эйлин. Она ведь так и не вышла замуж и тоже хочет, чтобы я жил с ней! – хихикал он с довольным видом. – Приятно думать, что дети хотят позаботиться о своем отце на старости, правда, Фло?

– Да, дорогой, – тепло ответила Фло. Она беспокоилась за мистера Фрица, убежденная, что его дети пекутся прежде всего о своем наследстве.

– Я сказал Гарри, что, даже если поеду, не хочу иметь никаких дел со Стеллой. – Фло похолодела. Он всерьез рассматривает предложение Гарри! – Он говорит, они с ней почти не видятся. Она так и живет на ферме. Бытовые условия там не ахти какие, поэтому дети к ней не ездят.

Оказалось, он хочет некоторое время пожить в Дублине, чтобы снова узнать поближе своих детей.

– Я тебя никогда не оставлю, Фло, – сказал он. – Только не навсегда.

В его отсутствие прачечные могли работать сами по себе, но уже во второй раз в жизни Фло было доверено управление бизнесом мистера Фрица. Только теперь деньги должен был собирать и сдавать в банк специальный агент. Фло высылался чек для выплаты зарплаты персоналу и предоставлялось право в случае необходимости увольнять и нанимать сотрудников. Герби Смит, надежный сантехник, всегда был под рукой на тот случай, если какая-то из машин сломается.

Из Ирландии снова приехал Гарри, чтобы забрать отца, и Фло очень хотелось напомнить этому холодному неприятному человеку, что когда-то он был от нее без ума. Мистер Фриц с трудом спустился по ступеням к такси, чтобы ехать в порт, к кораблю, отплывающему в Ирландию. Он целомудренно поцеловал Фло в щечку.

– Я вернусь через три месяца. Присматривай за моими комнатами наверху.

– Хорошо, дорогой. Мне ведь и раньше приходилось это делать, не так ли? – Фло не понимала, отчего ей хочется плакать, но слезы покатились сами собой.

– Приходилось, дорогая моя Фло. – Его глаза тоже увлажнились. – День, когда я вернулся из лагеря и нашел тебя здесь, всегда будет одним из самых дорогих моих воспоминаний, но все же не таким драгоценным, как уик-энды вместе с тобой. – Он схватил ее за руки. – Ты будешь писать мне, правда? Гарри дал тебе адрес в Дублине?

– Я буду писать тебе каждую неделю, – поклялась Фло. Гарри мрачно смотрел на них, как будто худшие подозрения семьи подтвердились.

– Папа, поехали, – сказал он, не скрывая своего нетерпения. Фло еще сильнее огорчилась за мистера Фрица, ведь этого человека она любила с тринадцати лет, не романтично, не страстно, а как самого дорогого друга.

– Мне тебя будет не хватать, – всхлипнула она. – Без тебя здесь все будет не так.

– Это ненадолго, Фло. Три месяца мигом пролетят.

Прошло меньше двух недель после его отъезда, когда Фло услышала доносившийся сверху шум передвигаемой мебели. Она выбежала на улицу. Парадная дверь была открыта, и два человека с трудом тащили вниз по ступеням большой сосновый буфет. Чуть дальше на площади стоял фургон для перевозки мебели.

– Что происходит? – закричала она.

– Хорошее везем на аукцион, хлам оставляем, – последовал отрывистый ответ.

Фло вернулась к себе в подвал, понимая, что ее опасения подтвердились. Мистер Фриц больше никогда не вернется на площадь Уильяма.

Вскоре в дом прибыла бригада рабочих. Каждый этаж переоборудовали в отдельную квартиру, и Фло боялась уже за себя. Она всегда настаивала на оплате своей квартиры, но это была символическая сумма. Что, если Фрицы-младшие поднимут квартплату так, что платить будет ей не по карману? Что, если они вышвырнут ее на улицу? Она не могла представить, что придется жить на новом месте, где, возможно, нужно будет делить кухню и туалет с другими жильцами. Фло постепенно привыкла к своему подземному существованию. Здесь она была счастлива, отгородившись от внешнего мира. Годы для нее были памятны не выборами разных правительств, лейбористов или консерваторов, не кубинским кризисом или убийством президента США, а фильмами и музыкой – «Унесенные ветром», «Поющие под дождем», «Звуки музыки», Полом Ньюменом, Марлоном Брандо, «Битлз»…

Бел подняла ее на смех.

– Мистер Фриц никогда бы тебя не вышвырнул!

– Не уверена, решает ли он еще что-то в этих делах, – сказала Фло.

– Ты всегда можешь жить у меня.

– Очень любезно с твоей стороны, Бел, но я не смогу весь день выносить твои крики у себя над ухом. И я волнуюсь не только из-за квартиры. Что будет с моей работой? – Каждую неделю она отправляла по почте свою квартплату и небольшой отчет: одна женщина ушла, пришлось взять на работу другую, одна из машин нуждалась в ремонте – появлялся счет Герби Смита. Адрес, который дал ей Гарри, оказался бухгалтерской фирмой, и хотя она частенько вкладывала письмо для мистера Фрица, до сих пор ответа не было, и она сомневалась, что ее письма передают по назначению.

Наверху поселились четыре семьи, но Фло ничего не знала о своем собственном положении.

– Наверное, Фрицы-младшие играют со мной, – сказала она как-то Бел. – Внушают мне ложное чувство безопасности, что-то вроде этого. Вот приду домой однажды и увижу, что замки поменяли, а мебель выбросили на тротуар.

Бел состроила одну из своих знаменитых гримас.

– Не говори ерунду. Знаешь, тебе нужно на время уехать, оставить все свои проблемы позади. Я тут подумала, почему бы нам не поехать в отпуск? Одна женщина с моей работы летит на две недели в Испанию чартерным рейсом – так, кажется, это называется? Очень дешево, и она говорит, еще осталось несколько мест.

– Испания! Я ни разу не была за границей.

– Я тоже, с тех пор как ушла из армии, но это еще не причина, чтобы не поехать сейчас.

Маленький бассейн сиял, как ослепительный сапфир в свете огромной янтарной луны, и черно-синее небо было усыпано сверкающими звездами. В нескольких шагах мерцали и мягко шелестели воды Средиземного моря, и на узкой полоске пляжа Коста-Бравы отчетливо выделялись парочки, сжимающие друг друга в жарких объятиях. Где-то гитарист наигрывал смутно знакомую мелодию, и люди все еще плескались в бассейне, хотя уже перевалило за полночь. Со стороны бара доносились голоса, смех, звон бокалов.

На балконе их номера на втором этаже Фло в очередной раз наполнила свой бокал «Сангрией» и задумалась, можно ли будет купить это вино в Ливерпуле. Вино здесь оказалось таким дешевым, что они с Бел решили, что никогда не были бы трезвыми, если бы жили в Испании.

Им повезло – номер достался отличный. Постояльцы на другой стороне здания видели только бесчисленные отели, загромоздившие все побережье.

Кто-то открыл дверь рядом с бассейном, и ворвалась волна музыки. Пела группа «The Who»: «Я вижу на мили…»

– На мили, и мили, и мили, – подпевала Фло, пока дверь не закрылась и звуки гитары с пляжа снова прорвались к ним.

Каждый вечер в танцзале «Олд Тайм Данс», в степенном танце под звуки «Когда улыбаются ирландские глаза» или «Спокойной ночи, Эйлин» Фло с завистью думала о молодых в другом танцзале, которые бешено скакали под «Дайр Стрейтс» или «АББА».

Бел не удосужилась сообщить ей, что группа, с которой они путешествуют, состоит из одних пенсионеров. Фло пришла в ужас, когда поднялась на борт самолета и увидела, что салон заполнен людьми со слуховыми аппаратами и палочками и нет ни единой головы, не тронутой сединой.

А хуже всего то, что в такой группе оказалось несколько «свистунов», которые оглядывались на женщин с многозначительным присвистыванием – в этой компании две женщины в возрасте пятидесяти с лишним лет казались, должно быть, подростками: Бел по-прежнему умудрялась выглядеть шикарно, хотя ее роскошные рыжие волосы стали теперь роскошными седыми волосами, правда, седину скрывала краска.

Оставалось еще пять дней отпуска, и Фло считала, что они отлично провели время. Днем бродили по Лорет-дель-Мар, восхищаясь пальмами и ослепительно голубым небом. В магазине подарков они купили несколько безделушек. Она купила Бел симпатичный мозаичный браслет, а Бел ей – набор из трех маленьких медных декоративных табличек, от которых Фло пришла в восторг. Потом они нашли бар, где можно было заказать любые спиртные напитки, и приступили к дегустации. Фло отправляла открытки всем, о ком только могла вспомнить, включая мистера Фрица, хотя уже не верила, что он получит послание. Почему он ни разу не написал, как обещал? Прошло уже полгода с тех пор, как он уехал, и она волновалась все сильнее. Фло решила, что, если в ближайшее время от него не будет известий, она отправится в Ирландию на его поиски, даже без адреса.

По вечерам они ходили на танцы. Фло морщила нос: ей очень не нравилось, когда пара старчески узловатых загорелых рук вела ее на танец – военный тустеп или даже румбу, которая, правда, исполнялась под медленный, тягучий ритм, чтобы ненароком не перегрузить слабые сердца. Мистер Фриц тоже состарился, но в глазах Фло он по-прежнему оставался все тем же милым невысоким мужчиной с пушистыми каштановыми волосами и сверкающими глазами, которого она впервые встретила в прачечной. На днях во время последнего вальса один пронырливый старикашка в пестрых шортах, набравшись наглости, делал ей двусмысленные предложения.

– Ну, ты и сама уже не девочка! – фыркнула Бел, когда Фло пожаловалась ей.

У Бел завязались отношения с Эдди Эддисоном, вдовцом за семьдесят с Мейнард-стрит. Казалось довольно глупым, что следовало приехать в Испанию, чтобы познакомиться с человеком, живущим в Ливерпуле через две улицы.

Чаще всего Фло незаметно уходила с танцев, когда Бел увлекалась происходящим. Фло нравилось сидеть на балконе, смотреть в небо, прислушиваться к звукам, доносящимся со стороны бассейна, пить вино. Она думала, что, когда вернется домой, надо будет что-то сделать на заднем дворе: покрасить стены в какой-нибудь приятный цвет, купить растения, стол и стулья – превратить его в какое-то подобие патио. Приятно будет посидеть на свежем воздухе при хорошей погоде. Когда жарко, в квартире бывает невыносимо душно.

Но это в том случае, если квартира останется ей. О Боже, Бел рассердилась бы, если бы знала, что она снова беспокоится о квартире. Фло положила руки на перила и стала смотреть вниз на бассейн. Даже в этот поздний час дети еще не спали. Два мальчика, один – ровесник Тома О'Мара, брызгались водой. Если бы она могла взять с собой Тома! Он был бы так рад. Вместо того чтобы танцевать со стариками, которые ей в отцы годились, или сидеть в одиночестве на балконе, она была бы сейчас с Томом внизу, у бассейна. Это казалось таким обычным, повседневным – взять внука с собой в отпуск, но вещи, которые делают обычные, нормальные люди, проходили мимо нее.

Фло откинулась на стуле и вздохнула. Еще несколько дней, и они вернутся домой. Она уже не могла дождаться, но не хотела говорить Бел, как истосковалась по дому. Фло будет смеяться, веселиться, притворяться, что здорово проводит время; во всем находить хорошее. Этим она и занималась всю жизнь.

Краешком глаза она увидела, как по небу пролетела звезда и исчезла в бесконечной темноте. Может, у нее просто разыгралось воображение, или она действительно увидела очень слабую, едва различимую желтую вспышку, означавшую, что за миллионы и миллионы миль отсюда произошел чудовищный взрыв?

Эта мысль заставила Фло содрогнуться, она вспомнила, как в детстве ей рассказывали, что Бог сотворил наш мир за семь дней. «А сотворил ли он еще и вселенную, папа? Сотворил ли он одновременно Солнце, и Луну, и звезды?» Она не помнила его ответ.

Как давно она вспоминала об отце! Как прекрасно они жили на Бернетт-стрит, пока он не умер и Марта не взяла на себя роль Главы. Фло никогда не строила планов замужества, она просто знала, что однажды сделает это, что у нее будут дети, минимум двое. Затем, будто падающая звезда, поразившая свою цель, появился Томми О'Мара. Фло вдруг почувствовала себя так, словно тело ей больше не повинуется, словно каждая кость превратилась в студень. Осталось только сердце, которое стучало, как молот, в пустоте.

Она прожила всю взрослую жизнь так, как провела этот отпуск! Выискивая во всем хорошее, притворяясь, что у нее все отлично. В ожидании, когда все закончится!

– О Боже! – ужасное чувство прошло быстро, но в безумной мешанине нахлынувших мыслей она осознала, что находить во всем хорошее нужно было более практичным способом, выйдя замуж за Джерарда Дэвиса, например, или за любого другого молодого военного. Бессмысленно винить Марту. В том, что она потратила свою жизнь напрасно, виновата она сама.

Вернувшись из Испании, Фло обнаружила на половике три письма. В квартире на подвальном этаже было необычайно холодно. Просматривая письма на ходу, она пошла в кухню, чтобы поставить чайник. Ей не терпелось выпить нормального чаю, заваренного из обычных листьев, а не с помощью этих дурацких чайных пакетиков. В двух конвертах находились счета, но она остановилась, увидев на третьем имя и адрес адвоката с Касл-стрит. До этого ей никогда не приходилось получать писем от адвокатов, и у нее задрожали руки, когда она разрывала конверт, убежденная, что Фрицы-младшие официально требуют покинуть квартиру.

Заголовка письма хватило, чтобы Фло разрыдалась.

«Касательно: Фрица Эрика Хофманншталя (покойного)».

Он умер! Мистер Фриц умер– и никто из его детей не сообщил ей. Фло забыла про чай и вместо этого налила себе бокал шерри. У нее разыгралось воображение, когда она представила себе, как он мог умереть. Она готова была биться об заклад, что он хотел вернуться к ней, но дети не пустили. Дорогие, взлелеянные воспоминания проносились в ее сознании: прачечная по вторникам, когда он приносил кремовые пирожные, день, когда Стелла сфотографировала его с дочерьми – семья только что вернулась из Энглси и казалась такой счастливой. Какой странной и жестокой штукой может быть жизнь. Все обернулось так мрачно. Она вспоминала их первый уик-энд на острове Мэн – двое старых друзей, наконец-то оказавшихся вдвоем в уютной обстановке.

Нескоро она смогла заставить себя прочесть письмо. Из него она узнала, что мистер Фриц завещал ей квартиру в подвальном этаже, купленную на правах аренды, а также прачечную самообслуживания на Смитдаун-роуд. Письмо заканчивалось такими словами: «Будем Вам признательны, если Вы позвоните, чтобы договориться о встрече с Вами для подготовки разнообразных документов к подписанию».

– Дети мистера Хофманншталя пытаются поставить под вопрос законность его завещания, – сообщил ей адвокат. Он оказался моложе, чем ожидала Фло, совсем не высокомерный; а благодаря плотному телосложению и сломанному носу походил на игрока в регби или боксера. – Но так как то же было продиктовано в моем присутствии десять лет назад и мой клиент находился в абсолютно здравом уме, никаких сомнений в законности возникнуть не может.

– Я думаю, Фрицы-младшие не очень-то меня любят, – сказала Фло тихо. – По крайней мере, с тех пор как они перестали быть младшими.

– Сейчас они вас любят еще меньше, что совсем не удивительно. Вы для них как муха в варенье. Они хотят выставить дом на площади Уильяма на продажу, но это им не удастся, если подвал не будет включен. – Адвокат улыбнулся так, будто этот факт доставлял ему чрезвычайное удовольствие.

– Сожалею, – тихо сказала Фло.

– Боже милостивый, мисс Клэнси! – взорвался он. – Сожалеть-то как раз вам не о чем. Этого хотел мой клиент, Фриц Хофманншталь, и я уверен, у него были на то самые веские причины.

Фло почувствовала, что краснеет, думая, чтомог мистер Фриц рассказать ему.

– Должна ли я следить за работой остальных прачечных? – спросила она.

Адвокат был так возмущен, узнав, что она, как он выразился, «выполняет обязанности управляющего» в течение полугода без какой бы то ни было благодарности со стороны Фрицев-младших, что тут же предложил подать иск против имущества за «предоставленные услуги».

– Мы запросим десять фунтов в неделю за весь период и, вероятно, сойдемся на пяти. Это вам подходит?

Фло собиралась было сказать, что ей не нужно ни пенни, но передумала. Даже если она просто отдаст кому-нибудь эти деньги, все равно это будет лучше, чем если они достанутся Фрицам-младшим.

– Пять фунтов в неделю достаточно, – сказала она.

Вся эта история оказалась еще в одном невидимом ящичке Фло с грифом «Секретно». Если люди узнают, им будет интересно, за что это мистер Фриц так щедро ее отблагодарил. Теперь у нее была своя собственность. Свой бизнес. Но никто об этом никогда не узнает.

В свое время Эдвард Эддисон был профессиональным фокусником, и его имя мелькало на афишах театров по всей стране. Когда через две недели после отпуска в Испании они с Бел регистрировали свой брак, он достал из рукава двух голубей. Они летали по комнате, к большому неудовольствию клерка, который и конфетти не одобрял, не говоря уже о живых птицах.

Роскошная Бел в светло-лиловом тюле и шляпе с перьями смеялась и кричала, когда птица благополучно опустилась ей на голову.

Фло, все еще потрясенная странными, тревожащими душу мыслями, которые посетили ее в Испании, а также смертью мистера Фрица, чувствовала себя подавленной, когда церемония закончилась и Бел с Эдди отправились на медовый месяц в Борнмаут. Молодожены планировали жить в доме Эдди на Мейнард-стрит, и Бел планировала обустроить весь дом на свой лад сверху донизу. Фло попыталась взбодриться, наводя порядок в своей квартире. Она покрасила стены в белый цвет, а большие деревянные балки посередине комнаты – в черный. Таблички, которые купила ей в Испании Бел, хорошо смотрелись на блестящей поверхности, и когда она упомянула об этом в разговоре с «леди», те принесли ей еще несколько. Она выкрасила маленький дворик в красивый розовый цвет, купила деревянную мебель для сада и горшки для растений, но когда дошло дело до новой мебели для квартиры, Фло не смогла себя заставить расстаться ни с одной вещью. Когда-то мистер Фриц и Джимми Кромер стащили вниз по лестнице диван и стул из гостиной Стеллы и большой буфет, который, вероятно, представлял антикварную ценность – если бы Фрицы-младшие узнали об этом, он бы, скорее всего, ушел на аукцион вместе с красивым дубовым гардеробом и комодом из спальни. Что касается латунной кровати, то она не собиралась менять ее на одну из этих штук с подбитым основанием, на которых они спали в Испании – на них спишь словно на досках. Ей нравился даже коврик перед камином, который лежал здесь еще тогда, когда она вселялась. Фло ограничилась покупкой картин и шелковых цветов, которые расставила в вазы, а также комплектом круглых столиков, чтобы было куда эти вазы ставить. Большой стол она сложила и отодвинула к стене, потому что редко им пользовалась. Теперь она ела, сидя на диване перед телевизором. На прошлое Рождество специально для этого Бел купила ей кофейный столик (уродливая штука, думала про себя Фло) с ножками, похожими на заросли гигантского лука.

Единственным светлым моментом этого мрачного периода был ее внук Том. Семилетний мальчуган был настоящей занозой в боку Нэнси О'Мара, точно как его дед. Том приходил и уходил, когда хотел, независимо от того, что говорила ему Нэнси. Хью, которого Фло теперь видела редко, похоже, махнул на сына рукой и не проявлял к нему никакого интереса. По воскресеньям, возвращаясь после мессы домой, она часто заставала Тома на ступенях своей квартиры, готового провести с ней весь день. Она водила его на утренние сеансы в кино. Привыкнув к мысли, что она сама себе начальница и может уходить с работы когда вздумается, она стала ходить с Томом на футбол с участием «Эвертона» или «Ливерпуля».

Том бывал у нее дома слишком часто, чтобы его можно было прятать в одном из секретных ящичков, поэтому Бел привыкла видеть его у нее, хотя и считала это довольно странным.

– Ты одержима этими О'Марами, Фло, – шипела она. – Томми, Хью, теперь маленький Том.

Постепенно темная полоса миновала. Фло испытала облегчение, когда неприятная пара средних лет съехала с первого этажа, а в их квартире поселилась красивая чернокожая девушка, практически еще подросток, с двумя маленькими детьми. Но она испытала глубокий шок, узнав, что Чармиан – одна из тех женщин, которые каждый вечер занимают позиции у ограды площади. И все равно, столкнувшись лицом к лицу, трудно было не сказать ей «Доброе утро», или «Хороший денек, не так ли?», или «Небольшой дождь не помешал бы». Они даже как-то настороженно подружились, хотя Чармиан постоянно испытывала потребность оправдывать свой сомнительный и опасный образ жизни.

– Муж ушел от меня. И работу мне никто не даст – с двумя-то детьми дошкольного возраста. Как еще я должна их кормить и платить за квартиру? – агрессивно спросила она, когда впервые пришла в квартиру на подвальном этаже.

– Ты на меня не нападай, – мягко сказала Фло. – Это твоя жизнь. Я ведь тебя никак не упрекнула, верно?

– Я по глазам вижу. Вы меня презираете.

– Нет, не презираю, милочка. Презрение в твоих собственных глазах. Думаю, тебе самой стыдно, иначе бы ты не распространялась так на эту тему.

Чармиан пулей вылетела из квартиры, но на следующий вечер вернулась и сказала:

– Вы правы, но я не вижу другого способа удержаться на плаву.

Фло ничего не сказала. Шли месяцы, и она терпеливо слушала словесную борьбу Чармиан со своей совестью. Когда женщина, работавшая в прачечной на первой смене, сказала, что уходит, Фло как бы между прочим сказала об этом своей соседке.

– Через две недели появляется место, работа с восьми до двух. Платят неплохо, хватит и на квартплату, и чтобы прокормить двоих детей, не особо напрягаясь.

Чармиан уставилась на нее.

– Это что, намек?

– Нет, милочка, предложение. – Фло пожала плечами. – Тебе решать, согласна или нет.

– А что хозяин? Вряд ли он захочет, чтобы в его прачечной работала бывшая проститутка.

Девушка смотрела сердито, но она ненавидела то, чем занималась, и явно хотела заняться чем-нибудь другим.

– Хозяин будет следовать моей рекомендации.

– И вы порекомендуете меня, зная… – две большие слезы скатились по ее атласным щекам. – О Фло!