Текст книги "Мечты Энни"
Автор книги: Маурин Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА 8
Перед тем как отправиться на другой конец земли, Энни ломала голову над тем, что бы такого подарить Мари и Джастину на свадьбу. В конце концов ей в голову неожиданно пришла блестящая идея, и она позвонила в лейбористскую партию, чтобы узнать адрес Бена Уэйнрайта. Энни написала художнику письмо, приложив к нему чек и спросив, не будет ли он так любезен отослать одну из своих картин прямо на дом ее сестре.
Бен позвонил на следующее утро.
– Что значит «что-нибудь яркое и радостное»? – спросил он. – Я изображаю жизнь, а не райские сады.
– Вы же знаете, что я имею в виду, – сказала Энни. – Мне бы не хотелось, чтобы картина повергла Мари в уныние.
– Как насчет «Заката за терриконом»?
– Да вы, должно быть, шутите! А у вас, случайно, не осталась та картина с изображением шахтеров, возвращающихся домой после окончания рабочей смены?
– Нет. Несколько месяцев назад она была продана на выставке в Нью-Йорке. Да не волнуйтесь вы. Я подберу что-нибудь такое, что не повергнет вашу сестру в тоску.
Бен сказал, что в скором времени будет в Ливерпуле, и спросил, можно ли пригласить ее на ужин. Энни ответила, что уезжает из страны по меньшей мере на три месяца.
– Похоже, нам с вами не суждено увидеться, – с сожалением сказал он.
– Может, это все-таки произойдет, когда я вернусь.
Сара предупредила мать, что в Австралии зима.
– Бери с собой теплую одежду, а не летние платьица, – посоветовала она.
«Зима!» – спустя несколько дней негодовала Энни, чувствуя, что вот-вот расплавится от жары. Она спрятала свое пальто в шкаф и ни разу его не надела. Хотя она и в самом деле видела женщин, разгуливающих по Сиднею в шубах и сапогах! Интересно, их кровь слишком густая или наоборот – чересчур жидкая? Пожалуй, лучше спросить об этом Найджела.
Энни была поражена тем, что отношения ее зятя и дочери изменились до неузнаваемости. Похоже, их супружеская жизнь потерпела полный крах, и Энни поняла это, как только они приехали утром в аэропорт Кингсфорд Смит, чтобы встретить ее.
Она испытала угрызения совести, когда Сара, бросившись в ее объятия, повисла у нее на шее, тихонько всхлипывая.
– О, мама! Я так рада тебя видеть. О, мама!
– Ну будет тебе, милая. – Энни похлопала дочь по плечу.
«Надо было приехать давным-давно, – подумала она. – Мне и в голову не могло прийти, что она так сильно по мне скучает».
Найджел пожал Энни руку. Он отрастил бороду, а его челка стала длиннее. За длинными волосами и большими очками практически не видно было его лица. Ее зять больше не казался дерзко-самоуверенным, таким, каким она его когда-то запомнила.
– Я рад, что вы смогли приехать, – чуть слышно пролепетал он.
Ее тут же познакомили с Гари, серьезным трехлетним малышом с черными прямыми волосами, и полуторагодовалой Анной-Мари, очень похожей на бабушку, у которой даже глаза были такого же серо-голубого цвета. Именно в этот момент Энни почувствовала, что и сама готова разрыдаться. Ведь это были ее внучата, ее плоть и кровь. Она опустилась на колени, не желая смущать их объятиями и поцелуями – Энни помнила, что в детстве Саре и Дэниелу очень не нравилось, когда незнакомые люди вели себя по отношению к ним подобным образом.
– Привет, – сказала она. – Я ваша бабушка, но для вас – просто Энни.
– Привет, Энни, – торжественно произнес Гари.
Анна-Мари, захихикав, спряталась за отца.
– Позаботься о багаже, Найджел, – решительно произнесла Сара. – Пойдем же, мама.
Она подхватила дочку и направилась к выходу. Энни взяла за руку Гари и робко последовала за ней. Найджел был совсем не похож на человека, который мог самостоятельно справиться с двумя огромными чемоданами и саквояжем.
Они подошли к машине, длинному серебристому «пежо». Сара, пристегнув детей, примостилась вместе с ними на заднем сиденье.
– А ты садись впереди, мама. Здесь немного тесновато. Вскоре появился Найджел, везя тележку с багажом.
Энни неприятно поразил тот факт, что по дороге домой Сара постоянно пилила мужа. То он едет слишком быстро, то слишком медленно, ну а если, по его мнению, этот путь был короче, то он глубоко ошибался.
Энни была слишком взвинчена, чтобы рассматривать достопримечательности Сиднея. Она догадывалась, что Сара несчастлива в браке, но не подозревала, что все настолько плохо. Она обрадовалась, когда спустя час они свернули на широкую подъездную аллею, утопающую в зелени деревьев.
– Какой симпатичный дом, – заметила Энни.
Участок был красивым, ухоженным, вокруг огромной лужайки росли большущие экзотические кусты и цветы на клумбах. В дальнем конце двора под брезентовым навесом находился небольшой бассейн.
Внутри дома было светло и просторно, комнаты были большие. Окрашенные в серовато-желтый цвет стены оказались совершенно голыми. Энни не выносила вида незаполненного пространства. У нее чесались руки – ей так и хотелось развесить здесь картины.
– Я заварю чай, – сказала Сара.
Должно быть, работа Найджела хорошо оплачивается, подумала Энни, находясь под впечатлением от увиденного. Автоматическая стиральная машина, оснащенная циферблатами и кнопками, выглядела скорее как компьютер. В доме были также посудомоечная машина, сушка и одна из тех газовых плит с духовкой, которые ей так нравились. Напротив окна, выходившего на задний двор, стояли четыре плетеных стула вокруг стеклянного столика на тростниковых ножках.
Сара включила чайник, затем открыла стеклянные двери. Детишки сразу же бросились наружу.
– Ты даже не представляешь, как я рада, что ты здесь, мама, – со вздохом сказала Сара.
– Я счастлива, что приехала, солнышко. Я бы сделала это и раньше, но мне нужно было получить диплом, да и поездка в Австралию стоит недешево.
Сара зажмурилась, готовая вот-вот расплакаться.
– Никто не называл меня «солнышком» уже много лет.
– Что ж, я намекну об этом Найджелу, – улыбнулась Энни.
– Если бы он назвал меня солнышком, меня бы стошнило, – произнесла Сара таким резким тоном, что по телу Энни побежали мурашки.
Тут вошел Гари и попросил пить, и Сара больше ничего не сказала. После того как она налила чашку чая, Энни мягко спросила:
– А где Найджел?
– Ушел на работу.
Он даже не попрощался! Все было еще хуже, чем она думала.
В Сиднее все куда-то спешили. Машины, пешеходы, покупатели, казалось, были одержимы навязчивым желанием очутиться в другом месте. В центре города царила пульсирующая, бьющая ключом суета. Несмотря на то что у Сары были водительские права и свой автомобиль, они в основном пользовались общественным транспортом.
Они поужинали в сиднейском оперном театре – здании, которое скорее напоминало великолепную яхту, готовую вот-вот сорваться с якоря и уплыть, растворившись в лазурной дымке сиднейского порта. Обследовали самую старую часть города под названием Каменные утесы, у берегов которой в 1788 году пришвартовалась первая флотилия. Увидели статую капитана Блая, который даже отдаленно не был похож на актера Чарльза Лафтона, сыгравшего его в фильме «Мятеж на "Баунти"». Куда бы ни пошла Энни, она всюду покупала открытки для тетушки Дот.
Сара сказала:
– Меня убивает мысль о том, что в то время как она там умирает, я не могу находиться рядом с ней.
Они поднялись на вершину обсерватории, с которой открывалась захватывающая дух панорама сиднейского порта. Энни держала на руках Анну-Мари. Малышка совершенно выбилась из сил, преодолев пешком такое огромное количество ступенек. Гари искал камешки для своей коллекции.
– Вот что происходит, когда уезжаешь так далеко от дома.
– Я совершила ужасную ошибку, мама. Мне не следовало выходить замуж за Найджела.
Энни не имела ни малейшего понятия, что ответить на это. Было очевидно, что все, что делал или говорил Найджел, приводило Сару в бешенство. Ее муж, казавшийся таким самоуверенным в Ливерпуле, теперь был лишь тенью своего прежнего «я». Он боялся лишний раз заговорить, чтобы Сара не ответила с презрением на самое безобидное его замечание. Что бы он ни делал, все было не так. Если Найджел ставил что-то на пол, выяснялось, что место – неподходящее, и ему резким тоном велели переставить это куда-нибудь еще. Стоило ему положить грязную посуду в раковину, как Сара тут же вынимала ее обратно. А если вдруг Найджел оставлял ее на столе, оказывалось, что ему следовало отнести ее в раковину. Он, словно мышь, крадучись, ходил по дому и проводил большую часть времени, ухаживая за садом или же в маленькой комнатушке, которая считалась его кабинетом.
Так же несдержанно Сара вела себя и по отношению к детям, особенно это касалось Гари. Он был смышленым малышом и явно чувствовал напряжение в отношениях между родителями. Энни не раз замечала его нежелание идти к отцу, если поблизости находилась Сара, словно он знал, что это лишь расстроит ее.
Энни было странно видеть свою дочь с искаженным от злости ртом и горящими ненавистью глазами. Это было отталкивающее, мерзкое зрелище. Губы Сары были в постоянном напряжении, а лоб прорезала глубокая морщина гнева. Она совсем перестала за собой следить и практически не вылезала из джинсов и футболок. Когда они вышли на прогулку, на ней был темно-синий комбинезон.
– Ты выглядишь, как разбойник с большой дороги, – сказала ей Энни.
– А какой смысл наряжаться? – ответила Сара.
Энни с таким нетерпением ожидала приятного, беззаботного отпуска, однако поймала себя на мысли, что изо всех сил старается смириться с тем, что девочка, которая когда-то была ее дочерью, превратилась в фурию с перекошенным от ярости лицом.
Но почему? Неужели все дело в Австралии? А может, в Дэниеле? Интересно, изменилась бы Сара, если бы обстоятельства сложились иначе? Энни любила дочь, но чувствовала, что не может смириться с тем, какой она стала. Сидней был красивейшим городом, Энни обожала своих внучат, но атмосфера, царящая в доме, заставляла ее постоянно находиться в напряжении.
Супруги вели затворнический образ жизни.
– У вас есть друзья? – однажды спросила Энни.
– Есть пара девчонок, с которыми я иногда могу выпить кофе. Одна из них из Девона. Она так же, как и я, тоскует по родине.
– Почему бы вам не сходить куда-нибудь вчетвером? А я посижу с ребятишками, – предложила Энни.
Сара недовольно фыркнула.
– Да ты, должно быть, шутишь, мама. Муж Динах ни за что на свете не стал бы водиться с Найджелом. Его все терпеть не могут. – Она поцеловала маму в щеку. – Да и потом, мне бы не хотелось оставлять тебя одну.
Энни и минуты не могла побыть в одиночестве даже в своей спальне. Сара тут же приходила и, сев на кровать, все время расспрашивала о членах семьи Галлахеров, о тупике Хезер и обо всем, что хоть как-то было связано с ее родным Ливерпулем.
Иногда по утрам они прогуливались по живописному парку Рашкаттерз, расположенному в двух шагах от их дома, или же отправлялись на пляж, который тоже находился поблизости. Ровный золотистый песок, тщательно вымытый пенистыми водами Тихого океана, был в это время суток девственно чист. Несмотря на то что была зима, небо в Австралии оставалось голубым и безоблачным.
Однажды, когда стоял особенно погожий денек, Гари бежал впереди и, как завороженный, смотрел на свои следы. За ним, весело смеясь, шла Анна-Мари.
– Какая красота! – выдохнула Энни. – Тебе так повезло, Сара. У тебя есть прекрасный дом, двое милых ребятишек, и ты не испытываешь недостатка в деньгах. Ты живешь в одном из интереснейших мест на планете. Господь, должно быть, действительно пребывал в хорошем расположении духа, когда сотворил этот пляж. Миллионы женщин отдали бы все на свете, лишь бы оказаться на твоем месте.
Сара презрительно усмехнулась.
– И все равно я бы предпочла Ливерпуль.
– Просто ты не оставила Австралии ни единого шанса. Ты невзлюбила ее с самого начала. А я-то думала, что такое прелестное место, как это, должно тебе со временем понравиться.
– Ну уж это вряд ли, мама.
– Мамочка! – крикнул Гари. – Иди посмотри, какой прелестный камушек я нашел.
– Подожди минутку, – резко сказала Сара.
Гари сам подбежал к ней, держа в руке голубой камень.
– Смотри, мамочка. Он ужасно красивый.
– Я же сказала тебе подождать! – И размахнувшись, она ударила его по лицу.
Выронив камень, малыш уставился на мать с выражением полного недоумения на лице. Его нижняя губка задрожала. Энни вдруг охватил приступ гнева. Она взяла ребенка на руки, чувствуя, как бешено колотится его сердечко. Голосом, охрипшим от волнения, она сказала:
– Если ты сделаешь это еще раз, Сара, я первым же рейсом улечу домой.
– Мама! – воскликнула Сара, находясь, похоже, в таком же замешательстве, как и ее сын.
– Да как ты смеешь его бить! Мы с отцом ни разу и пальцем тебя не тронули.
Уткнувшись в плечо Энни, Гари расплакался.
– Ну же, милый, – нежно прошептала она, поглаживая его по спинке. – Мама этого не хотела. Правда ведь? – суровым голосом произнесла она, обращаясь в дочери.
– Ну конечно же, нет.
Сара разрыдалась и потянулась к сыну. Энни передала ей малыша и взяла на руки Анну-Мари, которая тоже решила поплакать, беря пример с остальных.
Чуть позже, когда они прогуливались вдоль ровного песчаного берега, а Гари, успокоившись, вновь устремился на поиски камушков, Энни сказала:
– Вряд ли Найджел виноват в том, что ты ошиблась, выйдя за него замуж, правда?
– Правда, – угрюмо произнесла Сара.
– Как и в том, что тебе не нравится Австралия.
– Да, но, видишь ли, мама… – начала было Сара, но Энни не готова была слушать ее объяснения.
– Тогда зачем вымещать на нем свое недовольство? Ты прекрасно знала, что делала, выходя за него замуж. Честно говоря, я тоже какое-то время была не очень счастлива с твоим отцом, однако я не превращала его жизнь в ад.
Сара от удивления раскрыла рот.
– Но ведь у вас с отцом был идеальный брак!
– Это тебе так кажется, и тот факт, что ты в этом уверена, лишь доказывает, что я не выплескивала наружу свои эмоции.
– О, мама, пожалуйста, только не надо сердиться!
– Я не просто сержусь, – резко сказала Энни. – Я вне себя от ярости.
Вечером Энни постучала в дверь кабинета Найджела. Он как раз слушал джазовую музыку. Какой позор, что он вынужден держаться особняком. На его лице появилось выражение неподдельной радости, когда она вошла.
– Класс, – сказала Энни, присев рядом и кивнув в сторону новейшей стереоаппаратуры. – Это Новый Орлеан, не так ли?
Найджел был заметно удивлен.
– Вы знакомы с джазом?
– Вообще-то нет, мои познания исчерпываются лишь тем, что исполнялось, когда мы впервые пошли в «Каверн».
– В «Каверн»? – переспросил он, явно находясь под впечатлением.
– Мы с Сильвией были на открытии клуба, – с гордостью произнесла Энни, – и одними из первых видели «Битлз».
Они еще какое-то время поговорили о музыке, и Найджел сказал:
– Я иногда хожу в один джазовый клуб, «Кафе Джока». Может, вы захотите как-нибудь составить мне компанию?
– Ну, если ты не против, чтобы тебя видели с тещей!
Энни попыталась убедить дочь нанять няньку и вместе с ними пойти в джазовый клуб, но та отказалась. В субботу вечером, когда мать уже собиралась выходить, Сара посмотрела на нее как на предателя.
«Можно подумать, что мы на войне», – усмехнулась про себя Энни.
Пока они ехали по направлению к Сиднею, Найджел то и дело покрякивал, словно силясь что-то сказать. В конце концов ему удалось прокашляться, и он произнес:
– Вы знаете, я люблю Сару, миссис Мен… Эн…
– Пожалуйста, называй меня Энни.
– Я люблю Сару, Энни. Не знаю, какой бес вселился в нее с тех пор, как мы сюда приехали. Когда мы встретились, я подумал, что она и есть девушка моей мечты.
– То есть ты хотел, чтобы Сара как угорелая носилась по дому, готовая по первому зову исполнить любое твое желание?
– Ну конечно же, нет, – сказал Найджел, явно обидевшись. – Просто с Сарой я не испытывал чувства неловкости. Я знал, что могу быть самим собой. Мало кто меня понимает, – застенчиво добавил он.
– Ты знаешь, зачем я приходила к тебе вчера вечером? Мы говорили о музыке, но вообще-то я хотела обсудить приезд Сары в Лондон на Рождество. Возможно, поездка на родину помогла бы сгладить конфликт.
– Да все, что угодно, – охотно согласился Найджел.
«Кафе Джока» располагалось прямо под магазинчиком, торгующим оборудованием для кемпинга и стоявшем неподалеку от собора Святой Марии, куда Сара водила Энни на мессу. Стены огромного подвала были оклеены обоями в клетку, а на каждом столике стояла лампа, абажур которой был украшен таким же клетчатым узором.
К удивлению Энни, Найджел, похоже, знал здесь очень многих. Они сели за один столик с его сотрудниками из лаборатории.
– Это Род, Митч, Чарльз и Барби, жена Рода. – Найджел закашлялся, явно чего-то стесняясь. – А это… э… Энни, моя теща.
Они обменялись рукопожатиями.
– Теща?! – удивился Митч. – Ну и повезло же тебе, Найдж! А моя теща скорее смахивает на норовистого слона.
Чарльз был старше остальных. Это был англичанин, довольно привлекательный, с очень смуглой кожей и ранней сединой. Он буквально засыпал Энни вопросами о том, как обстоят дела на родине.
– Я не был там уже много лет. А то, что пишут в газетах, не дает полной картины происходящего.
– Хорошо тем, у кого есть свой бизнес, – сказала она. – Инфляция растет. Цены на жилье повышаются, и агенты по продаже недвижимости катаются как сыр в масле. Ну а если человек беден, тут уж совсем другое дело. Я и представить себе не могла, что когда-нибудь увижу бомжей, просящих милостыню на улицах Британии. – Ее голос вдруг зазвучал на октаву выше. – В Лондоне даже есть так называемый «картонный город», вся площадь которого на многие акры занята молодыми людьми, живущими прямо в коробках. Из-за этого становится ужасно стыдно за Англию, хотя нам говорят, чтобы мы гордились нашей страной.
Ее горячность застала Чарльза врасплох. Подавшись вперед, Митч спросил:
– Энни, а каково это – иметь в зятьях гения?
– Даже не знаю, – улыбнулась она. – Я как-то не представляла Найджела в этой роли.
Гений! Она, конечно, догадывалась, что Найджел умница, но ей и в голову не могло прийти, что он был гением!
Из разговора она поняла, что ее зять возглавлял лабораторию. Род даже называл его «босс». В голосах остальных мужчин также слышались нотки уважения, когда они разговаривали с Найджелом, и Энни осознала, что они считают его блестящим ученым.
– А знаешь, – сказала она, обращаясь к Чарльзу, который сидел рядом с ней, – я понятия не имею, чем вы, парни, на самом деле занимаетесь.
– Вы когда-нибудь слышали о Стратегической оборонной инициативе, предложенной администрацией Рональда Рейгана?
– Да.
У президента США возникла безумная идея о ведении войны в космическом пространстве.
– У нас контракт от правительства Соединенных Штатов на разработку высокоэнергетических лазеров с использованием кристаллов. Эти самые лазеры, установленные на спутники, могут уничтожить любые межконтинентальные баллистические ракеты.
Чарльз продолжал рассказывать о воображаемых лучах, способных убить все живое, о скорости света, о ракетах…
– Звучит впечатляюще, – сказала Энни, охваченная почти благоговейным страхом.
– Это самая интересная работа, которую мне когда-либо приходилось выполнять. – Чарльз выглядел несколько смущенным. – Энни, вы, похоже, не замечаете, что у вас из носа течет кровь.
– О боже! – Прижав к носу платок, она направилась в дамскую комнату.
Вскоре туда вошла Барби, лицо которой выражало неподдельное участие. Это была прелестная молодая женщина, высокая, хорошо сложенная, с блестящими волосами и розовыми щечками. У нее были ослепительно белые зубы.
– С вами все в порядке? Чарльз сказал, что у вас из носа течет кровь.
– Все хорошо, – машинально ответила Энни. – Она уже практически остановилась.
– Я частенько мучилась обильными носовыми кровотечениями, когда была беременна.
– Неужели? – Энни промокнула лоб салфеткой. Она вдруг почувствовала, что ее лицо вспыхнуло огнем. – Если вам не трудно, передайте Найджелу, что я вышла прогуляться. Мне необходим глоток свежего воздуха.
Энни медленно брела по незнакомым улицам чужого города, и ей вдруг все стало ясно. Она поняла, почему ее тошнит по утрам, а также причину задержки и, наконец, отчего так налилось ее тело. Энни остановилась возле магазина, в котором продавались велосипеды. Будучи ребенком, она очень хотела иметь велосипед, но все же не в такой степени, как роликовые коньки. Закрыв глаза, Энни представила, как скользит на них по Орландо-стрит. Это была невероятно глупая мысль, ведь она только что поняла, что носит под сердцем ребенка Юэна Кэмпбелла!
На следующее утро после мессы, нагрянув в каморку Найджела, Энни попросила его просмотреть тот раздел ее туристического страхового полиса, где речь шла об экстренных медицинских случаях, – Австралии, в отличие от Великобритании, не посчастливилось иметь государственное здравоохранение. Энни знала, что зять будет признателен ей за то, что она обратилась к нему за советом.
– В нем говорится, что все медицинские проблемы, которые были у меня на родине, не являются страховым случаем в Австралии. Дело в том, что я не знала, что беременна.
– Беременна! – воскликнул Найджел, раскрыв рот и выпучив глаза. Спустя несколько секунд на его лице появилась усмешка. – А вы сказали об этом Саре?
– Нет, я подумала, что лучше сначала сходить к врачу, чтобы подтвердить свою догадку.
Найджелу явно льстило то, что ему доверили тайну. После беглого ознакомления со страховым полисом он объявил, что здесь допускается двоякое толкование.
– Фирма, на которую я работаю, обеспечивает своих работников и членов их семей полным медицинским страхованием. Я попрошу, чтобы и вас временно добавили в этот список.
– А это дорого обойдется? Если да, то мне придется вернуться домой.
– Не стоит волноваться об издержках.
– Но Найджел… – начала было Энни, но он отклонил ее возражения взмахом руки.
– С тех пор как четыре года назад я женился на Саре, мы с вами нечасто виделись, но вы оказались замечательной тещей, миссис… Энни.
Должно быть, ему нелегко далось это признание, поскольку его лицо тотчас сделалось пунцовым.
У врача было продолговатое лицо и сильный восточно-европейский акцент. Согласно бейджу, ее звали Нина Ковловски. После мануального осмотра она подтвердила беременность Энни.
– Когда у вас последний раз были месячные?
– В День дураков, то есть я хочу сказать, первого апреля, – быстро добавила Энни, увидев озадаченное выражение на лице женщины.
– Это означает, что эмбриону, которого вы носите, уже около четырех месяцев. Так что, если хотите прервать беременность, нужно решаться на это как можно скорее.
– Вы имеете в виду аборт?! – придя в ужас, воскликнула Энни. – Я на это неспособна. Никогда в жизни я так сильно не радовалась.
– Я просто подумала о вашем возрасте. – Доктор пожала плечами. – Что ж, в таком случае мне нужны анализы мочи и крови, и на всем протяжении беременности вы должны находиться под наблюдением врача.
– Со мной все в порядке?
– Лучше не бывает. Вы очень здоровый человек, миссис Менин, разве что давно вышли из того возраста, когда женщины обычно рожают детей. Ну а теперь ложитесь на спину – я прослушаю ваше сердце и померяю давление.
– Что ты купила? – спросила Сара.
– Ничего!
– Я подумала, что раз вы с Найджелом так рано ушли, то, вероятно, ты захотела пройтись по магазинам.
Энни засмеялась.
– Я солгала. Я была у доктора. Я ничего не сказала, потому что не хотела беспокоить тебя.
Руки Сары взметнулись к щекам, и она закричала:
– Мама! Мамочка! У тебя все хорошо?
– Я себя отлично чувствую, – нараспев произнесла Энни. – Я жду ребенка, Сара.
На лице Сары появились отвращение и ужас.
– Ребенка! Мама, но как ты смогла?
– Так же, как и любой другой человек, милая!
Энни не испытывала стыда. Ей было безразлично, что подумают люди.
Сара ринулась прочь, исчезнув в гостиной, где Гари и Анна-Мари смотрели телевизор. Энни, напевая, пошла в кухню и приготовила себе чай. Захватив чашку с собой в комнату, она села на кровать и стала размышлять о том, в какую неожиданную ситуацию она попала. Энни всегда была слишком консервативной. Но сейчас, впервые в жизни, делала то, что выходило за рамки общепринятых норм.
Конечно же, перспектива была не такой уж и радужной. К тому времени как ей исполнится шестьдесят, ребенку будет всего четырнадцать, да и этот мир не настолько хорош для того, чтобы пускать в него детей, но он никогда не станет лучше, если женщины перестанут рожать. У этого ребенка никогда не будет отца.
Сара робко вошла в комнату.
– А кто отец ребенка? – с любопытством спросила она.
Энни вздохнула.
– Один прекрасный молодой человек, которого зовут Юэн Кэмпбелл. Он читает лекции в университете. Мы случайно встретились в Париже. Ему всего тридцать два.
– О, мама! – Сара села на кровать. – Ты видела его с тех пор?
– Нет, милая. Он очень хотел продолжить наши отношения, но я отказалась, хотя хотела того же. Как-то ненормально, что я старше его на столько лет.
– Наверняка возраст не имеет никакого значения, если вы любите друг друга.
Было странно обсуждать это со своей дочерью.
– Юэн сказал то же самое, но, видишь ли, милая, прошло совсем немного времени с тех пор, как он потерял свою семью. Не думаю, что он готов для серьезных отношений.
Было видно, что Сара испытывает сомнения.
– Право решать это принадлежит ему, а не тебе.
– Ты говоришь так, будто хочешь выдать меня замуж, – сказала Энни.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, мама.
Нина Ковловски определила, что кровяное давление Энни достаточно высокое. Каждые две недели она ходила на прием к врачу, и ей велели отдыхать и не принимать ничего близко к сердцу. С приближением австралийской весны становилось все теплее. Энни с ужасом думала о том, что будет, когда наступит летняя жара.
Несколько раз ее навещали Барби и Митч, а Чарльз часто приходил с цветами.
– А вы не хотели бы навсегда обосноваться в Сиднее? – как-то раз спросил он ее.
– Я всем сердцем полюбила этот город, но мои корни в Ливерпуле. Даже не знаю, что могло бы заставить меня навсегда покинуть родину.
– Какая жалость, – вздохнув, сказал Чарльз.
По мере того как в чреве Энни подрастал малыш, ее самочувствие более-менее нормализовалось. Хотя у нее еще несколько раз текла кровь из носа, а когда она слишком много ходила, отекали ноги. Гари и Анна-Мари по утрам залазили к бабушке в кровать, и она рассказывала им истории о том времени, когда их мама и дядюшка Дэниел были маленькими. Сара, приободрившись от мысли о предстоящей поездке на родину, стала лучше относиться к своему мужу. Поведение Найджела оставалось прежним, но теперь Энни знала, что в душе это порядочный, честный человек, и прониклась к своему неуклюжему зятю огромной симпатией.
Энни пробыла в Австралии более трех месяцев, и когда сентябрь подошел к концу, она решила, что пора возвращаться домой.
– Почему бы не подождать Рождества? Тогда мы могли бы поехать вместе, – предложила Сара.
– Нет, милая. Если я еще немного задержусь, то не помещусь в самолете. Я и так уже стала размером с огромный дом.
За несколько дней до отъезда Энни в последний раз пришла на прием к Нине Ковловски. За это время они стали подругами. Энни легла в смотровое кресло и из-за выпирающего живота с трудом видела Нину.
– Пообещай, что пришлешь открытку, когда у тебя появится ребенок.
– Обещаю.
Вдруг на вытянутом лице Нины появилось недоумение.
Энни почувствовала, как у нее в жилах застыла кровь.
– Что-то не так?
– Да нет, все в полном порядке, – растерянно произнесла Нина.
Она продолжала надавливать и прислушиваться, полностью поглощенная этим занятием.
– Неужели там играет радио и можно слушать музыку?
– Нет, нет.
– Тогда что же ты нашла такого интересного?
Нина резко выпрямилась.
– Не знаю, что ты сейчас чувствуешь, Энни, но я определенно слышу биение второго сердца. У тебя будет двойня.
