Текст книги "Мечты Энни"

Автор книги: Маурин Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

– Представляешь, Энни, я позволила матери невесты заказать цветы и машины, – снисходительным тоном сказала Дот, – однако не могла настаивать на каком-нибудь банальном месте для проведения этого торжественного мероприятия, когда у них есть «Гранд».

– Это очень мило с твоей стороны, тетушка Дот, но именно мать невесты должна заниматься приготовлениями подобного рода.

– Так уж и быть, пусть на этот раз Сиси возьмет на себя большую часть хлопот. У нее есть деньги. И если она хочет выбросить их на шикарные цветы, это ее дело.

На Сильвии было кружевное платье бледно-розового цвета и веночек из роз. Наряд Энни тоже был розового цвета, только темнее. Подружки невесты, Жасмин и Ингрид, также были одеты в розовые, но по-детски яркие, прелестные платьица.

«Боже, когда я впервые исполняла роль свидетельницы на свадьбе Сильвии, я была беременна». Энни обернулась по сторонам, почти надеясь увидеть Лаури и Сару, сидящую у него на коленях. Но Сара устроилась между Крисом Эндрюсом и Дэниелом. Сын Энни сидел со скучающим видом; он вообще грозился не прийти на свадьбу. На нем был темно-синий форменный пиджак спортивного покроя, в котором Дэниел ходил в школу Гренвиля Лукаса, и серые брюки. Казалось расточительством покупать костюм, который он, возможно, никогда больше не наденет.

Когда подошло время поцеловать невесту, Майк взял Сильвию за подбородок и нежно коснулся ее губ. Они смотрели друг на друга, улыбаясь.

Энни стояла позади них, и вдруг совершенно неожиданно ей в голову пришла мысль.

«Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь вот так же смотрел на меня. Как бы я хотела…»

Она снова оглянулась. Крис Эндрюс подарил ей ободряющую улыбку. «Нет, не Крис, только не он. Просто кто-нибудь. Не знаю, кто именно, возможно, я никогда не встречу такого человека, но как бы мне хотелось…»

ГЛАВА 2

Сильвия, сделав пирует, радостно бросилась на канапе, сплетенное из стеблей тростника и заваленное подушками в стиле «пэчворк». Раскладывая их, Энни потратила уйму времени, и, разумеется, они не предназначались для того, чтобы на них сидеть.

– На свое сорокалетие я уж точно буду чувствовать себя куда более счастливой, чем когда мне исполнилось тридцать! – воскликнула Сильвия.

Они с Майком были женаты уже шесть месяцев, и доктор только что подтвердил ее подозрения насчет беременности. Сильвия тотчас примчалась в магазин, чтобы поделиться этой радостной новостью с подругой.

– А Майк уже знает?

– Он на седьмом небе от счастья. Он второй раз женится на женщине с двумя детьми, а собственных ребятишек так и не завел. Мы попытаемся сделать еще одного ребеночка, пока я не слишком стара для этого. В моей карточке доктор сделал приписку – что-то вроде «старородящая».

Прошло много времени с тех пор, как Майк и Сильвия познакомились, но теперь уже никто не сомневался в том, что они нашли настоящую любовь.

– Я представляю себе, как мы стареем вместе, Энни, – доверительным тоном сказала Сильвия. – С Эриком я никогда не задумывалась о будущем. – Стремление вести бурную светскую жизнь наконец прошло. Они с Майком практически никуда не выходили, предпочитая смотреть телевизор и разговаривать друг с другом. – И знаешь, я вдруг обнаружила, что приготовление пищи доставляет мне огромное удовольствие.

– Когда у тебя появится ребенок, мой упорхнет из родного гнезда, – вздохнула Энни.

Сару приняли в Эссекский университет в Колчестере, и она должна была уехать в октябре.

– К тому времени как моей будущей крохе не будет сидеться на месте, мой возраст приблизится к шестидесятилетнему рубежу. – Сильвия легонько похлопала себя по животу.

– Да, но у тебя останется Майк!

– Верно, у меня останется мой драгоценный Майк.

Воцарилась тишина, а потом Сильвия мягко сказала:

– Мне так не нравится, что ты расстроена, Энни.

– Это все твоя вина – не нужно было рассказывать мне о ребенке, – улыбнулась Энни. – Я даже представить себе не могла, что у тебя будет больше детей, чем у меня.

– Но ведь еще не поздно. Почему бы тебе не выйти замуж за Криса и не завести новую семью?

– Это было бы слишком просто.

Сильвия пожала плечами.

– Нельзя же отказываться от чего-либо лишь потому, что это кажется слишком простым.

– Это было бы равносильно тому, что я решила просто плыть по течению. То есть я хочу сказать, – тут Энни вытянула перед собой руки, повернув их ладонями вверх, так, словно что-то взвешивала, – если сравнивать Криса с Майком…

– Усекла. – Сильвия понимающе кивнула.

В первое воскресенье октября – день, наступления которого Энни страшилась много месяцев, она повезла дочь в Колчестер. Машина была забита вещами Сары: проигрывателем, любимой куклой, учебниками и одеждой.

– Я купила тебе новый комплект полотенец, двенадцать пар трусиков-танга, которые ты носишь, а еще консервы, которых хватит на несколько недель.

– Хорошо, мама.

– Если вдруг захочешь провести выходные дома, позвони, и я немедленно приеду за тобой. Барбара присмотрит за магазином в мое отсутствие.

Сара кивнула, но ее лицо было бледным как полотно. Во время поездки она не произнесла ни слова. Энни же без умолку болтала, желая хоть как-то отвлечься от мыслей о разлуке, которая с каждой милей становилась все ближе.

Они доехали до университетского общежития, переполненного молодыми людьми и их родителями. Казалось, потребовалась целая вечность, чтобы перенести вещи Сары из машины в ее пустую серую комнату на пятом этаже высотного дома, расположенного на территории университетского городка.

– А вид отсюда красивый, – сказала Энни, глядя в окно.

Все было разложено по местам. Куклу поместили на подоконник, а книги – на полку. Чистая записная книжка и ручки аккуратно лежали на письменном столе. Однако комната по-прежнему казалась пустой.

– Тебе совсем не помешает повесить на стены несколько плакатов, – сказала Энни.

– Я что-нибудь куплю, – тоненьким голоском произнесла Сара.

Ссутулив плечи, она сидела на узкой кровати. Ей можно было дать четырнадцать лет.

Мысль о том, что ее дочери придется одной слоняться по концертам какой-нибудь рок-группы «Смитс» или «Афина» в надежде получить плакат, была просто невыносимой. Энни почувствовала, как к горлу подступил комок.

С коридора донеслись чьи-то громкие возгласы.

– Ну, счастливо, дорогой. Следи за собой.

– Пока, мам.

– Пока, сынок, не надо нервничать.

– Пока, пап.

– По-моему, все уже собираются уходить, – сказала Энни. – Думаю, и мне пора. – Она села на кровать и обняла Сару за плечи. – Пока, милая. Береги себя.

– Мама! – Сара повернулась к матери с печальным видом. – Я не хочу здесь оставаться. Я хочу вместе с тобой поехать домой.

Энни с трудом сглотнула, однако в горле по-прежнему оставался комок.

– Ты очень быстро заведешь себе новых друзей.

Сара заплакала, обняв мать за шею.

– Лучше бы я осталась дома и нашла работу, как Луиза.

Сейчас настал момент проявить твердость характера. Собравшись с силами, Энни решительно убрала руки дочери.

– Нет уж, милая.

– Ну пожалуйста, мама!

Энни чувствовала, что ее сердце готово разорваться. Она стиснула зубы, твердо решив не плакать. Если это случится, они обе пропали. Сара снова окажется в Ливерпуле и, возможно, будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

– Нет, милая, – резко сказала она. – Ты должна остаться. Ведь ты всегда хотела учиться в университете. Ты бы никогда меня не простила, если бы я отвезла тебя домой.

Сара сняла очки, продолжая жалобно всхлипывать.

– Сделать чаю? – предложила Энни. – Кухня прямо по коридору.

– Нет, спасибо, мама.

Наконец обе встали.

– Пока, Сара, милая.

– Пока, мама.

Энни оставила своего старшего ребенка печально стоять посреди пустынной, незнакомой комнаты в чужом городе, и торопливо спустилась по лестнице.

Дойдя до второго этажа, она увидела, как какая-то женщина сидит на нижних ступеньках, а ее тело сотрясается от рыданий. Энни дотронулась до ее плеча.

– С вами все в порядке?

– Все будет хорошо. Ну разве это не ужасно? Когда я уходила, он выглядел таким счастливым, а мне в этот момент хотелось лишь одного – умереть. Ох уж эти дети! И для чего мы их рожаем, а?

– Не спрашивайте меня, – сказала Энни.

Ей удалось добраться до машины, не разрыдавшись, однако она тотчас уехала прочь, опасаясь, как бы Сара не начала ее искать. Это воскресенье стало одним из судьбоносных дней в ее жизни. Теперь, когда Сара покинула родной дом, жизнь уже не будет такой, как прежде. Энни оставила частичку себя в этой убогой комнате высотного здания.

– Такого еще не было, – с гордостью сказала Сильвия, – чтобы я рожала ребенка, а его отец находился рядом.

– Ну и чем тут хвастаться? – язвительным тоном произнесла Энни. – Большинству женщин было бы стыдно признаться в этом.

Сильвия нежно уткнулась своим прекрасным носом в крошечный красный носик.

– Не обращай внимания на свою тетушку Энни, милая. Когда ты с ней познакомишься поближе, ты поймешь, что она очень хорошая. – Она улыбнулась. – Я назову ее Дороти.

– Вот подхалимка!

– Знаю, но таким образом я всегда буду на хорошем счету у тетушки Дот, к тому же у малышки такие же, как у нее, рыжие волосы. Майк говорит, что когда девочки будут вместе играть, они будут выглядеть, как конфеты-ассорти.

– Держу пари, Майк в восторге. – Энни протянула руки к ребенку.

– Да, ты права, он несказанно рад. Сегодня он даже отпустил всех своих двести пятьдесят восемь рабочих пораньше домой и каждому из них дал премию в размере десяти фунтов.

Энни как-то раньше не осознавала, что в фирме Майка так много сотрудников.

– А не слишком ли это безрассудно? – нахмурившись, сказала она, проведя пальцем по бледно-золотистым бровям маленькой Дороти.

– Мне это кажется проявлением щедрости.

– Я хочу сказать, что таким образом Майк как будто намекает, что его ребенок более важен, чем их дети.

– Нет, это не так.

– Именно так.

– Я сейчас верну своего ребенка обратно в живот, если ты не угомонишься.

Энни не обратила внимания на ее слова.

– У нее три подбородка.

– Если это не три глаза или три носа, мне все равно.

Сара была слишком занята и не смогла приехать домой в течение первого семестра. Энни сосредоточенно изучала ее частые письма, пытаясь прочитать между строк.

«Думаю, я подружилась с ребятами», – сообщала Сара.

«Она только думает, – раздраженно произнесла про себя Энни. – Я полагала, что к этому времени она заведет целую кучу знакомых».

«Некоторые громко включают музыку и слушают ее всю ночь напролет».

– Да, грохот, должно быть, действительно стоит оглушительный, если даже Сара не может заснуть, – сказала Энни Дэниелу. – Может, нужно сообщить об этом университетскому руководству?

– Вряд ли Сара поблагодарит тебя за это.

– Пожалуй, ты прав.

– А когда она приезжает домой?

– Не раньше Рождества, милый.

Дэниел скучал по сестре сильнее, чем Энни могла предположить. Несмотря на то что их, казалось бы, никогда не связывали близкие отношения, теперь, когда Сара уехала, Дэниел словно неприкаянный бродил по дому.

– Ну, как тебе учится в шестом классе? – спросила Энни.

Сын сделал недовольное лицо.

– Нормально.

– А знаешь, ты мог бы, по примеру Сары, поступить в университет. Однако для этого тебе необходимо успешно сдать три экзамена по программе A-levels. – Его результаты по программе O-levels были просто отвратительными. Учителя утверждали, что Дэниел был способным учеником, возможно, даже в большей степени, чем его сестра, однако складывалось впечатление, что он не старался.

– Этого никогда не будет, мама.

Энни обеспокоенно посмотрела на сына. У него не было никаких амбиций и целей в жизни. Единственное, что у него получалось, это играть на бильярде. Телосложением Дэниел с каждым днем все больше напоминал Лаури в молодости – такой же рослый, широкоплечий, красивый. Однако у Дэниела, в отличие от отца, не было желания упорно трудиться. Энни постоянно приходилось за него волноваться.

– Чем ты собираешься заниматься, когда тебе исполнится восемнадцать? – как бы между прочим спросила она.

Она и раньше уже несколько раз задавала этот вопрос.

Дэниел, нахмурившись, сказал:

– А хрен его знает.

В начале декабря Барбара предупредила Энни об уходе.

– Мне ужасно жаль, но моего мужа уволили по сокращению штатов. Так что теперь мне нужно искать работу на полный рабочий день. – Она глубоко сожалела о том, что вынуждена оставить «Пэчворк» ради фабрики. – Мне нравилось здесь работать. Это уж слишком – в моем возрасте трудиться на сборочном конвейере, но ничего не поделаешь. Стэн не единственный, кто потерял работу.

Безработица достигла невероятных размеров, превысив цифру в два миллиона. В Токстете произошли массовые беспорядки. Впервые против мирных жителей Британии использовался слезоточивый газ. В результате этого умер один из участников протеста. Тетушка Дот вела себя так, словно наступил конец света. «Во всем виновата эта женщина», – ворчала она.

Энни стала искать новую помощницу и дала объявление. На этот раз вместо пяти откликов она получила более пятидесяти. Энни провела собеседование с полудюжиной претенденток и решила остановить свой выбор на Хлое Бэнкс. Это была миниатюрная простоватая девушка с узкими глубоко посаженными глазами и каштановыми волосами с пробором посередине. Она только что окончила курс по конструированию модной одежды и проявила к одежде Энни интерес, свойственный настоящему мастеру своего дела. Несмотря на то что Хлое было всего восемнадцать, в ней чувствовалась зрелость, необычная для столь юного возраста.

– Мне так у вас нравится, что я готова работать бесплатно, – сказала она во время собеседования.

– Мне и в голову не пришла бы подобная мысль! Я буду платить три фунта в час. И иногда вы понадобитесь мне на полный рабочий день.

Спустя какое-то время в отсутствие Энни в магазин зашли Сиси и Валерия. Они сообщили, что Хлоя превосходно справляется с работой. Она не навязывала покупателям свое мнение, а позволяла им не спеша выбирать одежду.

За неделю до наступления Рождества домой на поезде приехала Сара. На плечах у нее был рюкзак, наполненный грязным бельем. Она казалась более воодушевленной и уверенной в своих силах, чем в тот раз, когда уезжала.

– Ты молодец, что заставила меня остаться, – сказала она, когда Энни забирала ее с железнодорожной станции на Лайм-стрит. – Мне начинает нравиться в университете.

Энни сжала ее руку.

– Если бы ты только знала, как сильно я хотела забрать тебя оттуда! А теперь, – весело проговорила она, – давай-ка я отвезу тебя домой.

После мессы они отправились на ужин к Майку и Сильвии. Стало традицией, что все члены семейства Галлахеров в этот день собирались вместе, и Сильвия была полна решимости приложить максимум усилий для того, чтобы так продолжалось и дальше, тем более теперь, когда у них была комната, где места хватало всем. Сиси с Бруно тоже были там, а Томми Галлахер привел свою подружку, Триш, которая была на двадцать лет моложе его. Они собирались пожениться, как только решится его вопрос с разводом. Дон также пригласили, однако она отказалась, сославшись на то, что будет чувствовать себя неловко.

После застолья Дот нянчилась со своей самой младшей внучкой. Сиси ни на секунду не отходила от нее, волнуясь, как бы маленькая Дороти не выпала из обезображенных артритом рук.

– Она вылитая я, – громко хвасталась Дот. – Берт, а где моя фотография, на которой мне два годика? Держу пари, ты забыл ее взять.

– Она здесь, милая. – Берт выудил из кармана поблекшее от времени черно-белое фото. – Мы хотели сделать его цветным.

Нельзя было отрицать сходства между двухлетней тетушкой Дот и младшей дочерью Сильвии. Лишь голова Дот была раз в десять больше.

– Не беда, – тихонько прошептала Энни на ушко Сиси. Она ведь тоже была бабушкой Дороти, однако в основном держалась в тени. – Зато Ингрид очень похожа на тебя.

– Ты так думаешь, Энни? Я так боюсь, что Сильвия окончательно попадет под влияние Дот, и тогда я стану совсем чужой в этой семье.

Энни не подала виду, что обиделась, когда Сара отказалась от предложения подвезти ее до Колчестера.

– Я встречаюсь с друзьями в Лондоне, мама.

Энни очень рассчитывала на продолжительную поездку со своей дочерью. Каникулы пролетели как одно мгновение, и у них было мало времени, чтобы поговорить. Энни улыбнулась.

– Ну хоть, по крайней мере, позволь отвезти тебя на вокзал.

Позже она с ужасом наблюдала, как Сара небрежно запихнула в рюкзак свежевыстиранную и выглаженную одежду.

«Интересно, испытывают ли когда-нибудь дети похожие чувства по отношению к своим родителям?» – подумала она, когда Сара села в поезд. На ней были джинсы и куртка с капюшоном, которую она приобрела в магазине «Оксфам».

Сара нашла в вагоне свободное место и открыла окно.

– Береги себя, мама.

Какой же она выглядела счастливой!

– Не волнуйся, милая, я о себе позабочусь.

Поезд тронулся. Энни, ускоряя шаг, поспешила вдоль платформы.

– Ешь как следует.

– Хорошо, мама.

– И одевайся потеплее. Я положила тебе фуфайку.

Сара засмеялась.

– Мам, я ни за что на свете не надену фуфайку.

Энни почти бежала, когда поезд набрал скорость.

– В несессере лежит парацетамол. Ничего лучшего от простуды еще не придумали.

– Спасибо, мама. – Сара протянула руку, однако Энни не удалось дотянуться до нее, поскольку поезд ехал уже слишком быстро.

Однажды днем позвонили из полиции. Энни в это время занималась конструированием новой модели – однотонного женского платья-«рубашки» без рукавов и воротника, представляющим собой два сшитых вместе куска материи, но с ослепительно ярким жакетом в стиле «пэчворк», надетым поверх него. Она решила сделать всего несколько экземпляров, чтобы посмотреть, как они будут расходиться.

Было слышно, как на улице шелестит листьями слабый ветерок. Энни на минуту оторвалась от своего занятия, чтобы посмотреть на деревья. «Они были очень маленькими, когда мы здесь только поселились. А теперь вымахали, прямо как мои дети». С одной лишь разницей – деревья уж точно никуда не денутся!

Вот это да – был уже март!

«Год промчался как одно мгновение, – подумала Энни. – Мне с трудом верится, что прошло двенадцать месяцев с тех пор, как Сильвия пришла в магазин с новостью о том, что она беременна Дороти».

Когда раздался телефонный звонок, Энни решила, что это Сильвия, которая хочет сообщить о своей беременности – они с Майком усердно пытались зачать еще одного ребенка.

Однако это оказалась полиция. Мужской голос попросил, чтобы Энни немедленно приехала в полицейский участок Сифорта.

Первое, о чем она подумала, что, возможно, убили Сару, но тут же взяла себя в руки. Ведь мужчина назвал Сифорт, а не Колчестер.

– Что случилось? – в замешательстве спросила Энни.

– Мы хотели бы, чтобы вы забрали своего сына.

– Дэниела? Но он же в школе.

– Нет, миссис Менин. Он на вокзале. А теперь, если вы не возражаете…

– Я немедленно еду к вам.

Дэниел с невозмутимым видом сидел, развалившись на скамейке прямо у входа в помещение. Увидев мать, он поднял голову. Выражение его лица не изменилось, но в глазах сына она увидела страх.

Энни прошла мимо, почти не взглянув на него.

– Что он сделал? – спросила она у сержанта, сидящего за столом.

– Насколько мы понимаем, ничего. Но он был с группой парней, которые сегодня днем с целью ограбления напали на старика на Ливерпуль-роуд.

– Дэниел!

Он встал со скамейки и засунул руки в карманы блейзера. Энни заметила, что они дрожат.

– Я не знал, что они замышляют, честно, мам. Мы просто прогуливались вместе, но вдруг эти парни сбежали, а пожилой человек остался лежать на земле. Я знаю, мне следовало помочь ему, однако, как только мы увидели, что произошло, все остальные просто свалили.

– Мой сын никогда бы не совершил ничего противозаконного, – заверила Энни полицейского.

– Именно так и говорят все родители, – сухо сказал мужчина.

– Но он действительно не совершил бы ничего плохого!

– К счастью, нападение произошло на глазах нескольких свидетелей. В этом деле замешаны только три мальчика. Забирайте сына домой, мэм. И обязательно прочитайте ему лекцию о том, с кем следует водить компанию.

– А почему ты не в школе? – спросила Энни, как только они очутились в машине.

Теперь, когда все осталось позади, ее сердце билось как птица в клетке.

– А какой в этом смысл? Мне совершенно безразлично, как я сдам экзамены по программе A-levels. Я только зря трачу время.

Дэниел снова стал самим собой – высокомерным подростком.

– Ты считаешь, что проводишь время с большей пользой, грабя стариков?

– Я не имею к этому никакого отношения. Даже полицейские поверили мне.

Энни тоже ему верила. Нечто подобное когда-то было и с ней. Она ведь тоже была с группой девчонок, когда Сильвию толкнули на куст падуба. Но узнала об этом только после того, как дело было сделано.

Дэниел сказал:

– Если ты не против, мама, я хотел бы бросить школу.

– Но что с тобой будет, сынок? – сказала Энни со страдальческим выражением лица. – Ты не сможешь найти работу, учитывая нынешний кризис в стране. Ведь уровень безработицы постоянно растет.

– А я и не хочу работать.

– Но ведь чем-то же ты должен заниматься! Как насчет курсов?

– Какого профиля? – язвительным тоном поинтересовался Дэниел.

– Электроника! – воскликнула Энни после непродолжительной паузы. – В детстве ты частенько любил разбирать часы и радио. Я спрошу у Майка Галлахера. Может, он найдет для тебя вакантное место. Твой отец когда-то работал у него.

– Я же сказал тебе, что не хочу работать. Я не собираюсь вкалывать на какого-то дядю, пусть даже это будет Майк Галлахер. Я не вижу в этом никакого смысла.

– В учебе ты тоже смысла не видишь.

– Да я вообще ни в чем не вижу смысла. – Энни была застигнута врасплох неожиданным отчаянием, прозвучавшим в голосе сына. – Это ужасно подлый мир. Всем друг на друга просто наплевать. Политики стремятся к наживе любой ценой. Возможно, им хочется власти, а может, ими руководит жажда обогащения. Но только не желание сделать жизнь людей лучше.

– Откуда ты все это почерпнул, милый? – тихонько спросила Энни.

Она даже представить себе не могла, какие мысли одолевают ее сына.

– Из собственной головы.

Как только они приехали домой, Дэниел поднялся наверх. Энни сделала чай и отнесла в его комнату. Сын лежал, уткнувшись лицом в подушку. Маленькие машинки, которые когда-то купил ему Лаури, были, как и прежде, аккуратно расставлены на подоконнике.

– Можешь бросить школу, – сказала она.

Было бы неправильно позволять учителям понапрасну тратить свое время на человека, который не имел ни малейшего желания учиться.

Дэниел даже не поднял головы.

– Спасибо, мама.

– Может, тебе стоит с кем-нибудь поговорить о… обо всем, что ты только что сказал.

– И с кем же?

– Как насчет Бруно?

У Бруно, похоже, на все имелся готовый ответ.

– Он не поймет, – чуть слышно сказал Дэниел. – Никто не поймет.

Энни заломила руки.

– Как бы мне хотелось, чтобы это получилось у меня.

– Мне тоже, мама.

Спустя несколько дней, включив телевизор, Энни узнала, что иностранные войска высадились в Порт-Стэнли, на Фолклендских островах. И в мгновение ока Великобритания оказалась в состоянии войны с Аргентиной.

Дот во всем обвиняла британских дипломатов, которые позволили аргентинцам считать, будто англичане больше не заинтересованы в осуществлении контроля над островами. Теперь миссис Тэтчер была решительно настроена на войну, и не имело значения, сколько жизней могла унести эта мясорубка во имя спасения репутации государства. У Дот появился особый повод для беспокойства. Ведь ее сын, сержант Джо Галлахер, которому исполнилось тридцать четыре года, должен был находиться на службе в армии еще около двух лет, а десантный батальон «Парас» привели в состояние мобилизации.

– Я хочу сказать, – доказывала Дот, – что парням не стоит идти в армию, когда их страна находится на пороге войны.

Однако дядюшка Берт был с этим не согласен.

– Они фашисты, эти аргентинцы. Нельзя позволить им заграбастать часть нашей территории.

Экспедиционный корпус отправился в плавание, и вскоре аргентинская армия потерпела сокрушительное поражение. Над Фолклендскими островами снова реял британский флаг, хотя во время этой военной кампании было пролито немало крови, в том числе и кровь Джо Галлахера, мужа Элисон и отца двоих ребятишек. Он погиб 28 мая 1982 года в битве за Уайрлесс-Ридж.

Несмотря на смерть младшего сына, Дот, вопреки прогнозам, продолжала здравствовать и год спустя, когда консерваторы снова оказались у руля, получив парламентское большинство. Уровень безработицы перешагнул трехмиллионный рубеж, и лейбористы, к сожалению, были бессильны что-либо изменить. В их рядах произошел раскол, и многие члены парламента переметнулись в новую социал-демократическую партию. Лидер лейбористов, Майкл Фут, производил впечатление приятного человека, но Энни с грустью понимала, что мир уже не тот, что прежде, и теперь мало быть просто приятным человеком, чтобы стать премьер-министром.

В пятницу после выборов, во второй половине дня, стояла прекрасная солнечная погода. Энни шила и смотрела телевизор. Эксперты анализировали результаты выборов, когда стали известны окончательные цифры по отдаленным избирательным округам в Шотландии. Дот уже успела ей позвонить.

– Похоже, моему бедному Берту придется со мной повозиться еще пяток лет, – простонала она. – Клянусь, я во что бы то ни стало увижу, как эта женщина покинет свой пост.

Из гаража доносился смех Дэниела. Он играл на бильярде со старыми школьными товарищами, так же как он слонявшимися без дела, и не проявлял ни малейшего интереса к результатам голосования. Они сами лишили себя избирательных прав.

– Мы бессильны что-либо сделать, – сказал Дэниел. – Кто бы ни пришел к власти, все равно ничего не изменится. Политики и международные корпорации кроят мир под себя. И такие люди, как мы с тобой, ничего не могут с этим поделать.

«Что же с ним будет?» – размышляла Энни. Она немного приободрилась, вспомнив, что Сара должна вот-вот приехать домой на продолжительные летние каникулы. А в октябре она снова возвратится в университет, чтобы закончить последний год учебы.

Энни перестала шить и поднялась наверх, в комнату дочери. На стенах были те же обои, как и в то время, когда Сара была еще ребенком. За столько лет они сильно выцвели. Энни захотелось сделать здесь косметический ремонт – какой приятный сюрприз получился бы для Сары.

– Я заскочу в магазин на Саут-роуд, чтобы купить обои, – сказала она Дэниелу. – Хочу немного обновить комнату Сары.

– Я помогу, – предложил он.

Дэниел очень волновался, ожидая возвращения сестры.

Энни выбрала обои с цветочным рисунком и заказала четыре ярда материи для занавесок. На выходных она планировала купить новые пуховые одеяла – желтого цвета, который Сара любила больше всего.

И раз уж ей по пути, Энни подумала, что, возможно, заглянет также в «Пэчворк», чтобы посмотреть, как там справляется Хлоя.

Ее помощница как раз показывала покупательнице лоскутное одеяло. Эта вещь была просто потрясающей: восьмиугольные вставки черного, красного и зеленого цвета, сделанные на кремовом фоне. Энни на цыпочках прошла мимо, еле слышно бросив: «Привет». Сев за письменный стол, она стала ждать, когда Хлоя обслужит клиентку.

Энни окинула взглядом магазин.

К сожалению, Эрни Уэст недавно отправился к своему Создателю, да благословит Господь его душу. Заменившая его женщина по имени Перл Симз хоть и не обладала ни присущим ему воображением, ни его искусством подбирать цвета, однако ее свитера расходились на ура. Энни также нашла на ремесленной ярмарке двух пожилых сестер, которые занимались изготовлением симпатичных серебряных ювелирных изделий. Женщины с радостью отдали ей на реализацию набор украшений. Подвески и сережки тут же появились в магазине, приколотые к дощечке, обтянутой черным бархатом. Энни подумала, что ей просто необходимо найти какого-нибудь художника и обзавестись еще и картинами. Пустовавшая стена над одеждой по-прежнему не давала ей покоя.

Энни никак не могла понять, почему Хлоя так нервничает. Девушка постоянно бросала в сторону хозяйки обеспокоенные взгляды и уже дважды уронила одеяло. Энни отвернулась, полагая, что своим присутствием она, возможно, смущает ее, и как раз в этот момент вдруг заметила на письменном столе блокнот, которым обычно пользуются художники. В нем была изображена ее последняя модель – сине-сиреневый костюм-двойка. Энни пролистала странички. Здесь были представлены все экземпляры ее одежды, собранные за много месяцев. Они были нарисованы добротно, в несколько удлиненном виде и весьма необычной манере, присущей лишь журналам мод, а тона переданы цветным карандашом.

Покупательница в итоге решила не покупать одеяло.

– Я подумаю, – сказала она, а это означало, что ее здесь больше не увидят.

Дверь закрылась.

– Что это? – спросила Энни, указывая на блокнот.

Хлоя уже взяла себя в руки и весело рассмеялась.

– О, я нарисовала их для своей мамы. Она бы и сама с удовольствием пришла в магазин, однако моя мама инвалид, поэтому никуда не выходит из дома. Мне уже надоело описывать ваши прекрасные наряды, вот я и решила изобразить это на бумаге. И теперь каждый вечер я показываю ей этот блокнот.

– А я и не знала, что твоя мама инвалид.

Они с Хлоей никогда не болтали так, как это было с Барбарой.

– У нее рассеянный склероз.

– О, милая, я даже подумать об этом не могла. – Перед тем как уйти, Энни сняла со стены одну из подвесок. – Передай своей маме и скажи, что я дарю ей это от чистого сердца.

В глазах Хлои светилась благодарность.

– Ну что вы, миссис Менин, спасибо.

Направляясь домой, Энни не могла бы сказать, что именно она почувствовала, увидев блокнот для рисования. Казалось маловероятным, чтобы какой-нибудь большой лондонский дом мод нанял Хлою для того, чтобы украсть ее модели. «Должно быть, у меня просто нездоровое воображение», – решила Энни.

Шесть рулонов обоев были довольно тяжелыми. Энни обрадовалась, наконец увидев дом. Она решила, что, выпив чашку чая, станет сдирать со стен старые обои.

Похоже, друзья Дэниела уже ушли. Он стоял на дорожке, поджидая мать, что было совсем на него не похоже.

– Только что звонила Сара, – задыхаясь от волнения, сказал Дэниел.

– О! – воскликнула Энни. – Неужели она приезжает раньше?

– Нет, мама. Она сообщила, что только что вышла замуж.